Ваше сиятельство приказали мне составить записку о впечатлениях, какие производят на публику последние Константинопольские события, и я спешу представить вам некоторые замечания, собранные мной на этот счет из разговоров не только с жителями страны, но и с иноземцами.

В публике существуют различные взгляды на Константинопольские дела. Одни видят в этих событиях только удобный для Poccии случай усилиться на счет Порты, пользуясь политическими бурями, сокрушающими эту империю; другие смотрят на войну Египта с Константинополем с иной точки зрения: они угадывают здесь скрытое влияние Франции и Англии, направляющих Порту к гибели, чтобы воздвигнуть на ее развалинах несколько меньших государств, с которыми можно было бы заключить выгодные условия по части торговли. Многие, вспоминая давнишний план на счет Греции Канинга, желавшего создать это государство, чтобы потом понемногу расширить его по всей Европейской Турции, считают, будто настоящие события ничто иное, как систематическое преследование этого плана; есть, наконец, много лиц которые радуются этой катастрофе, считая ее за счастливое событие для христианства и человечества: они видят перст Божий в этой междоусобной, раздирающей варварскую и враждебную Христу империю. Наоборот, некоторые, принимая в расчет образовательные проэкты султана, оплакивают ее падение: они надеялись, что этот энергический характер способен будет преобразовать невежественный народ в Европейскую нацию. Однако люди сведующие считают султана только недальновидным подражателем славных и плодотворных трудов Петра Великого. И в самом деле, Турция занимает место в политическом равновесии Европы только из за своего восточного устройства; народонаселение ее, все вооруженное и фанатизированное, предрасположено к нашествию на образованные государства, и угроза этого нашествия есть вся ее политическая сила, тогда как введение постоянной армии, стоящей всегда дорого, и правильной системы финансов непременно низведет Европейскую Турцию на степень государства третьего порядка, потому что доходы будучи весьма ограниченными, не позволят содержать большой армии, а окончательное следствие этой системы будет постоянное отпадение Азиатских провинций, которые не позволят себя обезоружить и которых нельзя будет заставить с такой малочисленной армией платить подати. [421]

Однако лучшие умы с прискорбием взирают на революции даже там, где власть была нераздельна и не изменяема в политике и нравственности; торжество толпы всегда опасно, падение авторитета, утвержденного временем, всегда есть великое зло.

Такой новый триумф революционеров ободрит еще более этих корифеев Европейской демагогии, этих людей, только и мечтающих что о разрушении и низведении власти и об общем уравнении, чтобы быть в состоянии возвыситься самим на развалинах цивилизации; потому что цивилизация должна более опасаться их, нежели этих варваров, о которых история сохраняет ужасное воспоминание. Действительно, демократия не есть ли варварство внутреннее и не страшнее ли она варваров внешних?

Если империя Полумесяца должна погибнуть, все-таки не демагоги должны присвоить себе этот печальный успех, и если последует разрушение, оно будет новым ясным примером великой истины, что там где нет социальной связи и аристократии, там трон не имеет опоры. В самом деле, аристократы призваны сохранять существующий порядок вещей во всех государствах, и консерватизм прямо вытекает из их чувств и интересов: их чувств — потому что, будучи близки к монарху и к дому, они привязываются к нему; их интересов — потому что падение монарха или его дома неминуемо повлекло бы за собой общее уничтожение всех привилегий аристократии. Под аристократией подразумевается та, которая имеет почетные привилегии, а не средневековая, с политическими правами. Первая есть опора трона и государства, вторая же всегда склонна присвоивать незаконно власть.

В общем, верят в раздробление Турции, в виду невозможности для Египетского паши, если б даже он и похитил трон, сохранить все области, составляющие это обширное государство. Считают более вероятным отделение Африканской Турции от Турции Европейской и раздел между ними провинций Азиатских. Думают также, что один из детей султана будет его преемником в Константинополе и что необходимость этой политической меры признана даже Ибрагимом. Действительно тогда он будет уверен в возможности раздела империи на две независимые части.

Если бы это случилось, встревоженная торговля пожелает, чтобы Россия приняла деятельное участие в событиях дня для устройства путем переговоров независимого портофранко в Константинополе под общим покровительством больших государств. Эта мера обеспечила бы постоянный сбыт для южных губерний.

Но чего люди здравомыслящие больше всего опасаются, это войны. Чудовищный союз между Францией и Англией в особенности внушает опасения. Этот союз тем страшен, что кажется союзом убеждений, а не [422] интересов. Древняя идея договора фамилии, свергнутой во Франции новою узурпаторской династией, кажется, заменена договором убеждений. Это союзы уже не монархов, а народных мнений.

В самом деле, как не верить в подобное состояние дел, когда Англия видимо жертвует не только своими аристократическими принципами, но и даже и своими старыми союзниками, как Португалия и Голландия, которым она прямо или косвенно старается вредить.

Мины подведены под почвой старой Европы, все узы общественные распадаются, везде стараются разрушить общие интересы, которые одни могут обеспечить прочность в делах, исходя из убеждения (верного только до известной степени), что надо делить, чтобы властвовать. Так делили и подразделяли, что на общество уже не смотрят, как на целое, а уничтожили все корпорации, все классовые привилегии, интересы местные и таким образом все уравняли. Что же из этого вышло? То, что везде, где дела пришли к такому концу, власть моральная стала лицом к лицу с властью материальной.

К счастью, такое расстраивающее порядок течение обстоятельств не проникло нимало в Россию, эту новую Европу, управляемую великим Монархом, сильным по своему гению и характеру, Монархом, который докажет, что твердое правление всегда самое спокойное, а самое счастливое то, когда воля одного мудро и безопасно ведет корабль государства среди революционных бурь, волнующих мир. С.-Петербург 12 Января 1833.

Комментарии

1. Нам неизвестен сочинитель этой записки. Она сохранилась в замке Фалле, у внука графа А. X. Бенкендорфа (который в молодости своей и в 1828 году бывал в Турции), князя П. Г. Волконского, любезно сообщившего ее в "Русcкий Архив". П. Б.

Текст воспроизведен по изданию: Записка о Турции, поданная графу А. Х Бенкендорфу в 1833 году // Русский архив, № 12. 1895