ВАЛЬШ

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ТУРЦИИ

Картины на пути через Ромелию и Балканские горы.

(Окончание.)

Путешественник, переправившись через Балканские горы в Булгарию, видел множество деревень, рогатой скотины, возделанных полей и виноградников. Нравы жителей нашел он в согласии с романтическою страною. В селении Лопенице Доктор наш был угощен с радушием хозяевами гостеприимного крова. Тут обогрелся он, обсушился, утолил голод; слушал народные песни красных девиц Булгарских и [137] любовался невинными их танцами. Далее он продолжает:

"Весьма странно, что Турки остаются неподвижными на черте старинных своих нравов и обычаев. Слишком за четыреста лет народ сей перешел через Геллеспонт; был с того времени в постоянном соприкосновении с Европейцами и с их обычаями; неодин раз вторгался во внутренность земель Христианских и доходил даже до Вены. Между тем как все вокруг так или иначе двигалось вперед, Турки упрямо стояли на одном месте. Вся масса народа, с очень малым разве исключением, и доныне еще остается также невежественною, своенравною, закоренелою ордою, какою вышла она из гор Азии. Как в большом, так и в малом, как в направлении бритвы и пилы, так в литтературе, в художествах Турки доныне сохранили свои древние привычки.

"Город Шумля лежит в углу долины при северном склонении Балкана. Слово Балкан значит трудный путь между горами. Цепь начинается протяжением холмов невысоких, мало помалу [138] превращающихся в горы высоты значительной. Со стороны Дуная они кажутся почти непроходимыми. На пределах горизонта уподобляются они огромной стене, уступами возвышающейся до самых облаков. Цепь простирается от Венецианского залива до Черного моря почти на 500 миль Английских; широту ее, если принять в счет и холмистую с обеих сторон землю, можно полагать во 100 миль, а одну лишь цепь верхнюю миль в двадцать пять или тридцать. В окрестностях Шумли гoры образуют амфитеатр, от подошвы коего простирается неизмеримая равнина на север к Дунаю, а на восток к Черному морю. Таким образом Балкан служит преградою на равнине между Константинополем и Дунаем; имея горы у себя за спиною, Русские уже невстретили бы на пути своем никакой другой препоны, кроме войск неприятельских. В Шумле, где живут лучшие медники и бляхари, считается около 60,000 народа; в верхней части ее обитают Турки, а в нижней Жиды, Армяне, Греки.

"В отношении военном Шумля есть пункт очень важный, ибо там сошлись [139] все дороги от крепостей Дунайских. Земляные валы ее с кирпичными стенами и крепкими по сторонам башнями сторожевыми простираются по неровной почве в ширину на одну и в длину на три мили. Здесь исстари располагались Турки укрепленным лагерем; два раза подступали сюда Русские с Румянцевым 1774-го и с Каменским 1810 года. Через горы лежит только пять путей проходимых: один из Софии В Базарчик, два из Терновы через Кейзанлик и Селимнию и два от Шумли через Карнабат и Аидос; три первые ведут к Адрианополю, два другие прямо в Константинополь. Очень трудны здешние теснины; но Турецкие Спаги умеют преодолевать все препятства. Сие испомещенное войско, состоя из шестьнадцати легионов, составляет конницу отличную для действий между горами, хотя сбруя их неудобна. Седло у них есть не что иное как не уклюжий чурбан из дерева с острыми концами спереди и сзади, более похожий на седло вьючное: способ сидеть на нем увеличивает неудобства: стремянные ремни подвязываются очень коротко, и нога упирается о железную доску, похожую на скамейку, коей острые концы [140] служат вместо шпоры. Тяжесть на коне держится не подпругами, а просто ремнями, которые поминутно рвутся и никогда не бывают в порядке. На етом неудобном, плохо укрепленном седле держится Турок, приподняв колена до подбородка: не смотря на то, я невидывал всадников более опытных, более отважных в езде по пропастям и опасным дорогам. В куче не наблюдают они воинского порядка; но в сражении действуют с удивительною правильностию. Особенно бывают они полезны на неровной земле, в теснинах, во рвах между горами. Они прямо скачут через ухабы, через рытвины потоков, стремятся вверх и вниз по крутым утесам, мгновенно являются на фланге или в тылу войска неприятельского, пробравшись туда путями, по видимому вовсе непроходимыми для всадника.

"Полагаясь на естественную крепость гор, Турки не позаботились в теснинах устроить искусственные укрепления, и я не помню, чтобы видал чтo-либо похожее на то от Константинополя до Шумли. Более страшатся они возможного нападения со стороны моря." [141]

Вот и суждения Доктора Вальша о нынешнем состоянии Государства Турецкого:

"Оставив Константинополь, я проехал боле трех сот миль в Турецких владениях, наблюдая роскошное богатство земли, плодородие почвы, множество скота и произрастений, возможность увеличить вдвое количество сих источников продовольствия; видя города многолюдные - Адрианополь, Шумлю, Рущук с окружающими их селениями; рассудив, что правительство деспотическое, неограниченно распоряжая всеми средствами сими, может число их увеличить по произволу, и что виденное мною есть одна лишь малая часть неизмеримой Империи, я готов был думать, что могущество Турецкое есть спящий лев, который проснется и уничтожит своих неприятелей. Но с другой стороны видя состояние, в каком прекрасная земля сия находится, источники ее благоденствия в пренебрежении, поля запустевшие, городa в развалинах, народонаселение уменьшающееся, видя исчезающими не только следы промышленности, но и [142] самую жизнь человеческую; видя наконец, как все народы окрест преуспевают в искусствах образованности, между тем как Турки одни пребывают неподвижны и от Азиатских прародителей своих отличаются единственно недостатком зверской силы, заставлявшей их вперед стремиться, я заключил, что лев не спит, а борется со смертию - еще две судороги, и он уже не встанет.

"Всего более бросается в глаза путешественника малолюдство и оскудевающее число жителей. На каждом шагу видит он развалины вместо селений, запустевшие поля вместо земли возделанной. В больших городах упадок сей менее заметен, хотя причины его действуют здесь гораздо сильнее. В последние двадцать лет Константинополь утратил половину своего народонаселения. Три мятежа кровопролитные в полтора года похитили двух Султанов и около 40,000 народа. Язва моровая в 1812 году истребила 200,000 человек, а по свидетельству других 300,000; то достоверно по крайней мере, что в сие время [143] ежедневно через ворота Капуси выносили из города по тысяче трупов, Садовник Английского посланника рассказывал мне, что он один остался жив из тринадцати душ в семействе; им овладело бешенство и бесчувствие; опамятовавшись, увидел он себя одного среди двенадцати трупов. В 1821 году вспыхнуло восстание Греков. Число жителей Фанара и других частей города простиралось до 40,000 душ; смерть и бегство уменьшили его до половины. При истреблении янычар в 1827 году, по свидетельству некоторых, пало с обеих сторон 30,000. Если к сим бедствиям прибавим еще пожары, которых было два в мое время и которые 15,000 домов превратили в пепел; если прибавим войну с Русскими и с Греками, требовавшую беспрерывного вызова людей из корпуса янычар столичных - медленное действие заразы, которая никогда непрекращалась, хотя качество ее не всегда возбуждает опасения: то смело полагать можно, что один из городов Европейских в продолжение двадцати лет лишился от 200 до 300 тысяч жителей в следствие пожаров, моровой язвы, [144] войны междоусобной, лишился от таких злоключений, которые совершенно чужды другим городам Европы. Турки от природы здоровы и сильны; но их обычаи весьма не благоприятствуют населению многолюдному: их сидячая жизнь, многоженство, неумеренное употребление опиума, кофе, табаку и других излишеств, до крайности стесняют размножение фамилий, так что числом родившихся едва покрывается число умерших, а непредвидимых утрат оно никак заменить не может. От того убыль в жителях столицы обыкновенно стараются заменить жителями окрестностей; не смотря на то, многие кварталы остаются почти совсем безлюдными. Допустив, что одинакие причины более или менее действуют в целом государстве, без всякого преувеличения и смело утверждать можем, что здесь издерживается жизни человеческой несравненно более, и заменяется убыль сия гораздо слабее, нежели где-либо в другом месте. Так гибнут дары благой матери Природы! Тщетно дала она Туркам прекрасную землю, плодородную почву, благорастворенный воздух: в прекраснейшей [145] части Европы жизнь ежедневно исчезает; род человеческий уничтожается под таким небом и на такой почве, где могло бы обитать величайшее многолюдство!"

(Mrgnbltt.)

Текст воспроизведен по изданию: Картины на пути через Ромелию и Балканские горы // Вестник Европы, Часть 161. № 14. 1828