Положение Греции.

Поеты, бытописатели, художники сотворили Грецию. Чему приписать должно, что страна необширная пользуется классическою знаменитостию? Чему приписать, что одни лишь имена холмов ее и речек дают живой колорит обыкновенным стихам и пошлым фразам? Тому единственно, что Греция была отчизною Словесности и Художеств. Были герои до Ахилла: один Ахилл имел своего Гомера; были происшествия, возбуждавшие дух вражды между народами: одна лишь Илиада сотворила великое воспоминание для потомства; самые даже битвы, Марафонская и Саламинская, по мнению одного великого дееписателя Рима, большею частию своей важности обязаны таланту повествователей красноречивых. Когда наконец пиитическая мысль привела Арбелльского победителя к Индийскому Океану, - тогда гений Греции, истощенный в политике и военном искусстве, еще управлял резцем и кистью. [130]

Здесь предел событиям чудесным: божества соделались одушевленными глыбами камня; герои сражались только лишь на холстине. Греция отжила век свой; но пиитические воспоминания носились над ее развалинами. Они еще долго будут носиться над нами.

Попытаемся однако же отделить существенность нынешнего времени от призраков мира давно минувшего; попытаемся оценить землю Греции, когда была бы она в руках свободного народа; предположим на час, будто бы никогда не была она колыбелью полубогов и героев; предположим, что никогда не была она попираема ни проконсулами Римскими, ни монахами Византии, ни патами, ни клефтами или капитанами: посмотрим на нее, как на землю, теперь лишь вышедшую из недр моря, как на страну, предназначенную Небесами к обитанию для новой нации.

Мы не увидим в ней колоссальных сцен Природы: там нет Альпов, теряющих вершины свои в небесном своде; нет Ниагары, широко расстилающей белую пелену своей пены; нет Риукан-Фосса, [131] лиющего с облака на облако реку лазури. Греция на пространствах весьма необширных производит счастливую совокупность всех красот, свойственных странам живописным: вы подумаете, что судьбам угодно было сдвинуть Швейцарию или Норвегию с нынешнего места, опустить их в волны умеренной температуры, одеять их атмосферою кроткого климата, и оставив при них неподражаемые их формы, смелые, разнообразные, опушить конечности их лаврами, миртами и масличными деревами. Заливы и проливы многочисленные очень выгодно заменяют собою озера Швейцарии; предлагают услуги свои кораблям торговцев, прежам промышленников, и между тем как берега их представляют сельские пажити, они открывают зрелище моря беспредельного, расширяющее самую сферу мысли человеческой. Внутренние долины не скудны светлыми источниками, прекрасными водопадами; но от уменьшения лесов и от усиливающегося летнего зноя весьма не редко пересыхают водные токи. Плодородная почва, не обширная пространством земель удобных к возделыванию, но чудесная в местах облагодетельствованных Природою, еще и ныне с избытком награждает [132] трудолюбивого пахаря, который переносит землю на горы и заставляет воду стремиться по каналам искусственным. Для него лоза виноградная пресмыкается по утесу и смоковница скрывает рытвины под листами своими. Ни в каком плоде древесном, ни в каком зерне хлебном не отказано климату Греции. Африканская жатва зреет под ветвями дерев Европейских. Открытая всем ветрам, Греция подвержена тем сильным и внезапным переменам температуры, которая, по словам древнего Иппократа, поддерживает деятельность духа: бывает столько снега, сколько нужно для напоминания человеку, что он рожден бороться с противностями; бывает и столько теплоты солнечной, сколько нужно, чтобы усилить склонность его к наслаждениям. В такой стране, под благотворным действием независимости политической, должно возрастать поколение прекрасное, сильное, гибкое, богатое семенами всех великих качеств.

Под именем Греции разумеем единственно Фессалию, Епир, Елладу собственно так называемую, Пелопонес со всеми островами, особливо же с Критом. Сфера, [133] довольно пространная для свободной нации, гораздо обширнейшая сферы древней образованности в самый цветущий век ее - когда отражала она всю Азию с ее сатрапами и когда престол Ксерксов низвергала в волны Саламины. - Правда, что ето выше всякой благоразумной надежды нашего времени; но к тому стремятся все усилия Греков и друзей, им помогающих. Впрочем несравненно было бы лучше владеть Пелопонесом и Елладою, нежели мечтать о новой Империи Византийской. Греция, находясь в пределах выше упомянутых, имела бы естественными твердынями своими гору Олимп с северными отраслями, господствующими над Македониею, и Пинд равномерно с отраслями же, окружающими озеро Яннинское и залив Арты. Вообще граница не переступала бы за 40-й градус широты северной.

Греция, окруженная сими естественными границами, всегда будет замечательна двойственными своим характером: как сухопутная область, она принадлежит к тем, которые завоевать весьма трудно, если защитникам ее не будет недостатка в мужестве самом обыкновенном; как область морская, она обладает всеми выгодными [134] средствами нападения и обороны, господствуя над восточною частию Средиземного моря, естественно долженствующего быть школою и рассадником для ее плавателей.

Начнем с морской силы, сего древних и новых времен источника славы и могущества для Греков. Какая страна, равная пространством, обладает пятью гаванями или рейдами, столь же удобными, столь же выгодными по их положению? Чтo может сравниться с великолепным полукружием при Наварине, древнем Пилосе, которое наблюдает все берега западные Греции и в самое короткое время сообщается с островом Корфу, с Сиракузами, с Александриею, с Мальтою? Чтo сравнится с Судою, другим бассейном, укрепленным от Натуры, и которой с прекрасным портом Наполи ди Романии составит как бы сень или преддверие морское к Греции освобожденной? Где найти другое место для кораблей, подобное Паросскому, предназначенному быть сборным для всех ескард Архипелага? Наконец, чтo скажем о заливе Воло, древней Димитриаде, о стане Македонских и Римских флотов - о заливе, по словам одного Царя Македонского, "бывшем первым звеном цепи, которою держал он Грецию." [135] между тем как тот же залив, в другом смысле, был бы первым арсеналом противу берегом Фракии и против Геллеспонта? К сим господствующим пунктам присоединить должно залив Коринфский, естественное убежище флота, претерпевшего поражение, и учебное место возраждающейся морской силы. Еще приведем себе на память сию недавно прославившуюся Идру, сей знаменитый Пирей, сию древнюю Авлиду, наконец все сии рукава и губы, дающие убежище судам малым, между тем как мели и скалы подводные претят большим кораблям к ним приближаться. Моря сии, усеянные островами, остаются ли спокойны под ясным небом, или же, пеною покрытые, бушуют они под внезапно подувшим, сильным ветром, - каждой из заливов представляет ли собою кристалл неподвижный и неприступный, или же каждой пролив является кипящею Харибдою между Силлами - во всяком случае весьма легко понять, какое множество выгод наступательных и оборонительных может иметь Греческий флот, устроенный сообразно местоположениям, какое множество выгод может он иметь перед другими флотами. [136]

Здесь не у места было бы пользоваться одною лишь гребною флотиллиею, употребляемою на берегах Финляндии. Моря Греции не таковы? в них нет сих лабиринтов между подводными утесами, среди коих плоскодонное судно разит сцепившиеся корабли ядром неизбежным. Здесь система войны разнообразнее; успех ее зависит от уменья пользоваться кратковременною тишиною и ясным небом. Иногда выпустить должно пароход на море неподвижное и ядрами громить супостата; иногда брандеры должны внести пожар в среду собравшегося флота в каком нибудь заливе; особенно же надобно иметь легкие брики, всегда готовые преследовать неприятеля разбитого или бегущего, чтобы воспользоваться его смятением! Сии средства нападения уже приготовлены, или скоро будут готовы; надобно только чтоб они были соображены, приспособлены к одной цели. Даже Туркофилы отдают справедливость искусству и мужеству моряков Греческих; но может ли по какому нибудь плану действовать флот, состоящий из судов, произвольно и на короткое время соединившийся под начальством хозяев? Потребно еще одно оборонительное средство, [137] сообразное с натурою вещей и одобряемое искусством: именно употребление канонерных лодок и прам, вооруженных пловучею батареей почти вровне с поверхностию моря. Средство сие соделало бы неодолимою крепость Миссолонги.

Греческая морская сила бесспорно оказала чудеса храбрости в отдельных, частных сражениях; но все чудеса сии могут лишь привести нацию - к славной погибели. Действуя по плану, подвизаясь под единым начальством вождя; можно бы наносить решительные удары врагу-невежде. Да возмогут Греки последовать искусному подвигу отважного Рожера, начальника войск Каталонских: заняв Галлиполи и крепости Геллеспонта с немногими тысячами (от 4 до 5,000) храбрых, он держал Византийского Императора как бы в плену многие годы.

(Окончан. в следующ. книжке.)

Текст воспроизведен по изданию: Положение Греции // Вестник Европы, Часть 152. № 2. 1827