Морские силы Турков.

(Из Skeetches of the war in Greece, London)

Турки в состоянии выставить на море сто кораблей вооруженных, хотя никогда невыставляли они более пятидесяти. Тунис, Триполь и Алжир давали вдруг по двадцати (или около того) судов военных, состоящих из корвет, кораблей двухмачтовых и тонеров, хорошо вооруженных и с полным екипажем, которые, состоя впрочем под повелениями Турецкого Адмирала, всегда действуют сообразно своим собственным видам. Морские силы Турков, им исключительно принадлежащие, вооруженные в арсенале Стамбульском, состоят из 25 или 26 кораблей трехпалубных, [57] из 6 (и до 8) кораблей 74 — пушечных, из 30 фрегатов и корвет, из 40 шонеров и судов 2 — мачтовых. Турки не имеют особого морского войска, и потому всякой раз, готовясь к военной експедиции, наполняют корабли народом, собранным и захваченным сильною рукою. Вербовщики в таком случае ходя по шинкам, по кофейным, посещаемым людьми низшего класса, хватают встречного и поперечного, ни мало незаботясь, годен ли он к морской службе или негоден. Хозяева питейных домов при портах осведомляются у Капудана-Паши, надобны ли сему Европейцы и сколько именно; Адмирал определяет число людей и тотчас выдает назначенную сумму. Тогда шинкарь идет обратно домой, замечает матросов, недовольных своим начальством, потчует их вином; подпоивши, соглашает подписать договор; тут немедленно препровождают хмельных на палубу, где остаются они под строгим присмотром, доколе корабль находится в порте. Европейские матросы получают такую же пищу, как и Турки; но за вино, водку и грок они обязаны платить [58] из своего кармана. На каждом из кораблей Турецких есть порядочная кофейная выставка, где всего достать можно; содержателями бывают обыкновенно теже самые люди, которые употребляются для завербования в матросы, или уже по меньшей мере те, которые участвуют в ремесле вербовщиков. Европеец, не имея наличных денег, получит все из кофейной на кредит; но за то уже представят ему счет увеличенный 200 на 100. После немногих месяцов не только вся заслуженная матросом плата достается хозяину кофейной, но случается весьма не редко, что для заплаты долга бедняк находится в необходимости прослужить еще несколько месяцев лишних.

В офицеры Канудан-Паша выбирает из морских солдат, дает им чины и обыкновенно получает от того великие прибытки. Между Турками нет искусных мореходцев; бывшие на Английском флоте во время нашествия Французов на Египет почитаются у них знаменитыми моряками: ето Нельсоны Турецкие! Должно бы казаться странным, [59] что Турки, при таком составе своего флота, могут предпринимать военные експедиции; но вспомнить должно, что Европейцы употребляются у них на службу при кормиле и при мачтах, обязанность же своих — единственно сражаться с неприятелем. "Мне сказывали" (пишет автор) "и потому, чтo сам я видел, охотно верю слышанному, что внутренность корабля Турецкого обыкновенно представляет зрелище замешательства очень забавного: половина екипажа, страдая от морской болезни, лежит на палубе; другая половина, крепко ухватившись за канат, за веревки, тянет сколько есть силы, не зная чтo и для чего делает. Между ними суетливо бегают сюда и туда урядники корабельные; отпускают тому, другому несколько ударов надежною дубинкой по пятам, и таким образом заохочивают бедняков прилежнее работать. И поелику было бы трудно выучить корабельной службе таких людей, какие находятся в распоряжении Турков; то нужда заставляет прибегать к особому способу: канаты означаются приметами, к ним привешенными — трубками, [60] чубуками, шараварами, кафтанами и проч. Надобно ли натянуть, или послабить веревку; в таком случае коммандир называет ее не техническим словом, как-то бывает у Европейцев, а присвоенным ей знаком, на пример: натяни трубку! держи чубук! спущай кафтан! и проч. Такая комманда, как легко догадаться можно, кажется очень забавною, а особливо для Европейца. С некоторого времени Турки, по известным причинам, так стали бояться Греческих брандеров, что, сблизившись с каким нибудь судном Греческим, они тотчас теряют присутствие духа. Люди, бывшие на кораблях турецких свидетелями смятения, какое овладело всем екипажем при появлении Греческого судна. уверяли меня, что не возможно себе вообразить подобного зрелища. Турки, сколько их ни есть, все начинают бегать по кораблю, кричать, машут орудием, палят из пушек на ветер, и даже в ту сторону, где нет неприятеля; одним словом, совершенно теряются от испуга. Случилось однажды Греческому судну подойти к Турецкому фрегату так близко, что первое зацепилось за якорный канат [61] последнего. Греки, чтоб избежать опасности, вздумали рубить канат; Турки, будучи в тех мыслях, что к ним прицепился брандер, то же спешили отделить якорь, и таким образом, вместо того чтобы захватить Греков, сами помогли им освободиться. Не сделано ни одного выстрела. Избавившись от опасности, Греки начали громко ругать и Турков и их Магомета; а Турки передразнивали их, и вызывали померяться голова на голову. Но такие происшествия случались только в первые годы восстания Греков; ибо после Турки довольно понатерлись в школе опытности, и бывали даже примеры, что одинокому судну их удавалось ускользнуть от целой ескадры Греческой."

Паша Египта в последние годы значительно увеличил морскую свою силу, в которой считалось наконец 60 судов военных. Между ними находится (было) 7 фрегатов, построенных большею частию в Марсели, Ливорне и Триесте партикулярными мастерами. Прочие суда, как то корветы и двухмачтовые, все вообще имеют (имели) хороший состав и вооружение. Египтяне [62] превосходят Турков Стамбульских как в искусстве мореплавания, так и в военном деле в пылу сражения; но ето приписать должно тому обстоятельству, что в службе Паши находится много Европейцов, из которых состоит и часть екипажа на его флоте.

G. W.

Текст воспроизведен по изданию: Морские силы турок // Вестник Европы, Часть 160. № 9. 1828