Историческое и политическое обозрение происшествий в Греции истекшего 1828 года.

Греция, хотя по видимому заключенная в самых тесных границах Дипломатикою Европы, в истории минувшего года выступила в первый раз снова как независимая область. Временем основания оной, уже в качестве государства учрежденного, есть 18-е число Января месяца, когда благородный Президент ее, Граф Капо д'Истрия, прибыл в Навплию. Чтo было с той поры им сделано, дабы из грубого мрамора, которой нашел он в своем отечестве, снова вызвать первые черты и формы будущей статуи, — показалось бы невероятным, еслиб из опытов прежней жизни его незнали духа и необыкновенных способностей мужа, которого проницательный Александр избрал, вместе с другим, равного достоинства Сановником, Графом Нессельроде, [328] к управлению важнейшими делами необъятной Российской Империи, и еслиб также не была известна его пламенная любовь к отечеству, не пощадившая никакой жертвы для достижения высокой цели своих желаний — возрождения древней Еллады. Действительно, ему предстояла борьба столь же трудная, как прежде Боццарисам, Канарисам, Миаулисам и всем героям, которые восстали противу дикого неистовства варваров и высокомерного превосходства их в силе: сии мужественно дерзали идти на разверзтую пасть лютого тигра, между тем как он умел избежать убийственных изгибов змия коварного и ядовитого, которой не только изрыгал на него пену оклеветаний, но прополз и чрез цветущие поля прекрасной Греции с умыслом всеми кознями восстановить раздоры внутренние, дабы Греция оказалась и недостойною независимости и неспособною пользоваться ею. Принадлежит к непоследним из заслуг Гейдиггера, благородного Полковника Баварского (будущий Фукидид покажет в Летописях новой истории Еллинов, чтo сделал он и многие храбрые Баварцы, а [329] еще более чтo сделал их Король великодушный для возрождения Греции), к непоследним, говорю я, заслугам принадлежит и то, что он наказал подлых оклеветателей Греческой нации и ее Президента, и обнаружил постыднее их козни. По известиям, от него получаемым, внутри все находится в таком состоянии, какого желать не льзя лучше; из заговоров, из умыслов на жизнь Президента, которыми хотели забавлять нас газеты, по решительным уверениям сего почтенного мужа, совершенно ничего необнаружилось, и слухи об них суть чистая выдумка, равно как и многие другие, распространяемые врагами Греции, особливо же Курьером Смирнским (Courrier de Smyrne). Со времени прибытия Графа Капо-д'Истрия, и с тех пор, как Греки замечают твердость в намерении Кабинетов, все очевидно и ощутительно идет к лучшему. Ни движения в обратную сторону, ни рецидивы, при стремлении вперед мерными шагами; там и здесь встречались бесчинства, непривычка к движению в стесненном круге порядка и законности, иногда злость умышленная, которую впрочем сами же [330] Греки обнаруживали, уничтожали и карали виновных. Со времени освобождения Пелопоннеса, рассеянные и несчастные жители его собираются у жилищ своих и с новыми надеждами располагаются на пожарищах. Не только с гор приходят они толпами с остатком своего имущества; но и с островов соседственных уже около 20,000 семейств возвратилось в Патрас и Коринф. Неутомимость Президента, расторопность его в поступках, сила действия, в случаях нужды искусно соединяемая им со врожденным себе человеколюбием, всюду встречают достодолжную хвалу и горячую приверженность. Многие противятся ему, и ето естественно; но противятся не столько Греки, сколько чуждые пройдохи и друзья Турков, которые, обще с известною политикой, нашедши орудием своим Курьер Смирнский, самое негодное дело защищают достойным их образом, — с явными обманами, с умышленным обольщением.

Немедленно по прибытии своем, и давши присягу, Граф Капо-д'Истрия, [331] принятый со всеобщею радостию, приступил к делу самому трудному — к учреждению благоустроенного управления; первою и важнейшею из мер, служащих к достижению сей цели, было предпринятое в 1 день Февраля установление Панеллиниона, как Государственного Совета, с тремя отделениями — финансов, внутренних дел, вооруженной силы, и также учреждение советов военного, министерского и коммиссии дел духовных. Совокупно с посланниками и с военными кораблями Держав союзных приняты были самые действительные меры против морских разбоев, и с неменьшею силою обращено грозное внимание на чиновников, оказавшихся виновными в лихоимстве и грабительствах; изданы строжайшие запрещения против каперов; Лорд Кокрен овладел многими кораблями разбойников, разорил их гнездилище, и потом, когда уже не осталось ничего ему делать, возвратился в Англию. Военные суда Англичан, Французов и также Американские с одинакою ревностию преследовали морских разбойников; главное убежище их на острове Карабусе срыто до [332] основания, и находившиеся там суда истреблены Английскими и Французскими военными кораблями; Маврокордато, сопровождавший експедицию в качестве коммиссара от Греческого Правительства, велел четырех разбойников немедленно повесить. Миавлис также ревностно продолжал делать поиски над корсарами, коих число, состоящее из пройдох всех наций, простиралось до 5,000, и в конце года мореплавание было уже доведено до желаемой безопасности. — Грива, неуважавший прежнего правительства, покорился власти Президента, который со всею ревностию старался употреблять все возможные средства для восстановления гражданской тишины и порядка. — В записке коммиссии Правительства о границах к новой республике причислены Пелопоннес, Еллада, Фессалия, острова Архипелага, часть Македонии и Епир; нынешняя однако же дипломатика Британии, по видимому, хочет оставить при ней только Пелопоннес и некоторые из островов Цикладских. — Определено учредить национальный банк Греческий, а великодушные дары и займы от России и Франции, при благоустроенной [333] дирекции финансов, содействовали установлению сей важной части в государственном управлении. Непосредственно за тем приняты были меры ко временному устроению войска; проклятие, которое по воле Сулатана произнесено Патриархом Константинопольским против инсургентов, и от которого дипломатики, по видимому, ожидали важных следствий, Греческим Синодом объявлено за вынужденное и недействительное; против заразы, обнаружившейся как на Идре и Спецции, так и в крепостях Пелопоннеса, занятых Египтянами, приняты были надлежащие со стороны врачебной полиции меры, которые хотя непривыкшим Грекам показались жестокими, но польза их скоро дознана была на деле. — Учреждение карантинной линии все еще не сопровождалось такими затруднениями, как обезоружение всего народа, за исключением лишь регулярного войска, дабы положить конец беспорядкам неистовства; но и сия трудность счастливо преодолено благоразумною, сильною деятельностию Президента. — Потом освобожденная часть Греции разделена на провинции и департаменты, [334] введена правильная система рекрутских наборов и учреждена почта; в каждый из семи департаментов Мореи послано по одному чрезвычайному Коммиссару для приведения в устройство так называемой администрации, или управления. — Надлежащими средствами восстановлено здоровье на Идре и Спецции, и островa сии паки наслаждаются внутреннею тишиною; но перед всеми другими возвысилась Сира, ныне главное место для торговли, а со временем, быть может, она же сделается местопребыванием морской силы и средоточием благосостояния нации. При всех сих распоряжениях, Президент, находясь в беспрестанных разъездах по разным частям освобожденной Греции, имел частые свидания с уполномоченными от трех Держав посредствующих, боролся с затеваемыми в чужих краях интригами, и увидел себя в необходимости отдать под стражу трех членов прежнего правительства, в числе коих был и сын Мавромихали; доверием же его особенным пользуются, как слышно, Полковник Гейдиггер и Государственный Секретарь Трикупис. При нынешнем неустройстве [335] внутренних частей Президент должен был отложить до времени собрание народного сейма, которого настоятельно требовали подущаемые недовольные и прежние начальники; ныне, как слышно, представители будут созваны в скором времени. — Лорд Кокрен, теперь Великий Адмирал Греции, 1-го Октября возвратился в Порос. Между тем Греки предпринимали, хотя не с одинаким успехом, разные експедиции, с целью коих соединена была и политическая причина, по предмету будущего пространства Греции, именно та, чтобы как можно более распространить восстание. Сюда принадлежит експедиция против острова Хио, коего цитадель окружил-было известный храбростию своею Полковник Фавье, нашедший себя в необходимости оставить остров, по причине сопротивления со стороны усиленного гарнизона, высадки вспомогательного Турецкого войска под начальством Тагира-Паши и оказавшегося неповиновения в своих войсках. Другая експедиция предпринята была Генералом Чорчом против западной Греции; он овладел укреплением Вассилади; угрожал Миссолонги, Анатолику, Превез и [336] Арте. Попытка его овладеть Анатоликом, при чем храбрый Капитан Гастингс лишился жизни, хотя и неудалась; однакож Албанцы, воюющие обыкновенно за наличные деньги, не воспользовались своими против него успехами. Генерал отступил к Драгоместру, и с тех пор небыл уже в состоянии предпринять что-либо важное, угрожаемый своими солдатами, которые требовали жалованья; то же случилось и с Димитрием Ипсиланти, действовавшим в Аттике со слабым своим отрядом. — В Кандии, иначе Крите, продолжалась война внутренняя: Турки, дерзнувшие с ужасною остервенелостию мучить безоружных, были заперты в крепостях Кандиотами, коих воззвали к оружию Барон Райнек и Совет Критский; оттуда призвали они к себе в помощь Египтян, ибо открытая земля вся находилась во власти инсургентов. — Между тем союзные Державы, коих уполномоченные и морская сила находились вблизи Мореи, приступили к дальнейшему исполнению трактата от 6-го Июля. Первою из мер было обложение крепкою блокадою гаваней, занятых Ибрагимом, в лагере коего господствовали [337] не только нужда, зараза, но и война междоусобная; Албанцы его взбунтовались: вовсе не получая жалованья, и выдержав несколько стычек с Египтянами, они отправились из Мореи (крепости) обратно в ущелия гор Аркадских. В то время Адмиралы Держав союзных вступили в переговоры с Ибрагимом, которой наконец увидел себя принужденным согласиться на обратное отплытие с Египтянами своими, равно как и на то, чтобы не брать ни одного Грека с собою в неволю, по силе условия, Адмиралом Кодрингтоном заключенного в Александрии 9-го Августа с Наместником Египта. Скоро потом, Августа 28 и 29-го, Французская експедиция вышла на берег при Петалиди; Ибрагим подписал трактат об отплытии, и в начале Октября с остатками войск своих отправился из Мореи. При Греческом Правительстве, ныне уже признанном, назначены Граф Булгари Посланником от России, а г. Давкинс Поверенным в делах от Англии. Тогда приняты меры к освобождению Мореи и от малочисленных гарнизонов, некоторые крепости охранявших. Лишь только [338] Ибрагим Паша отплыл 4 Октября, тотчас Наварино, Модон, Корон и Патрас, при содействии военных кораблей Французских и Английских, были заняты Французами. Турки вовсе не противились; они объявили однако же, что как Порта не воюет ни противу Франции, ни против Англии, то и небудет учинено никаких неприятельских действия; но что они же неотдадут и крепостей; и потому союзники, не смотря, что не было с кем сражаться, должны были влезать на стены и выламывать ворота, чтобы войти в крепости. В Наварине найдено 60 пушек, 470 Турков и Египтян, которые и были отправлены в Египет; в Модоне — 100 пушек и 1078 Турков и Арабов; в Короне, гарнизон коего сперва было не хотел сдаваться, найдено 80 пушек и мортир; в Патрасе и Морее только 300 человек. Ибрагим повез с собою 21,000 человек, оставив 2,800 в крепостях Мореи. Только при занятии зaмка Морейского при Патрасе доходило до дела: Аги неуважили заключенной предводителем их капитуляции и взбунтовались; тогда Французский Генерал Шнейдер, [339] при пособии трех Французских и двух Английских фрегатов, нашелся принужденным открыть канонаду по крепости: пальба продолжалась четыре часа, сделан был пролом и крепость сдалась около полудня. Сим довершилось освобождение Пелопоннеса. Генерал Мезон хотел-было предприятия свои распространить и до Аттики; но политика Английская, ограничившая посредничество свое освобождением единственно Пелопоннеса, воспротивилась тому, и у Французского Правительства исходатайствовала повеление упомянутых предприятий не простирать далее Мореи. Генерал Мезон и Адмирал Риньи должны были известить Пашу Лепантского, что никаких действий неприятельских они не предпримут против него, и что Лепантский залив почитают неутральным морем. С того времени оружие отдыхает; были разные слухи то о скором отплытии Французов из Мореи, то об ожидаемом ими подкреплении, между тем как войска много терпели от болезней, а содержание их и затруднительно и дорого стoит. Морейские крепости, говорили, будут в самоскорейшем времени сданы Грекам, [340] и Полковник Фавье, недавно возвратившийся из Франции, займется образованием народного ополчения в Пелопоннесе; между тем Турки усиливаются на Евбее и в Аттике, а Решид Паша заключил мировую с Албанским Вели-Беем в Ианнине. Уполномоченные тремя Державами во время сих происшествий находились большею частию на острове Корфу, посещали однажды Наварино и располагались провести зиму в Неаполе. Генерал Мезон, как говорили, пожалован в Маршалы; Греческий корпус регулярного войска, образуемый г-м Фавье, к концу Марта будет состоять из 7-ми или даже 8 тысяч человек: тогда Греки найдутся в силах удержать крепости; Акрополь же Коринфский и укрепленный вокруг его лагерь преградят Туркам путь в Морею.

(H. P. J.)

Текст воспроизведен по изданию: Историческое и политическое обозрение происшествий в Греции истекшего 1828 года // Вестник Европы, Часть 164. № 4. 1829