Турция.

Еще не можем утешить читателей наших радостным известием о прекращении жестокой брани в юго-восточной части Европы.

Порта, видя недостаточность собственных сил своих, успела и в протекшем году склонить Пашу Египетского к поданию ей сильной помощи. В продолжение зимних месяцев. Ибрагим-Паша, ври пособии многих европейских выходцев и ренегатов, вооружил многочисленное войско, посадил оное на суда и двинулся к Морее. Канари и другие начальники греческих брандеров не успели настигнуть его на пути. Ибрагим благополучно вошел в гавань Модонскую, высадил там свои войска, и осадил крепость Наварин, которая сдалась чрез несколько недель, после отчаянного, но безуспешного сопротивления. Между тем Канари, прибыв к заливу Модонскому, сжег несколько египетских кораблей, а Ибрагим пошел во внутренность Мореи, взял и разграбил Триполицу и Аргос, и хотел было покорить главную греческую крепость в Пелопоннесе, [311] Наполи-ди-Романию; но греки, собрав все свои силы, при помощи европейских же офицеров отразили лютого врага. Ибрагим метался несколько времени во все стороны, жег, грабил селения, убивал жителей, уводил в плен жен и детей, и восставил против себя и тех морейцев, которые, враждуя с господствующей партией, сначала не хотели было ему сопротивляться. Они удалились в горы, и оттуда тревожили его беспрерывно. Истощив силы свои, он обратился опять к Наварину и Moдону: полагали, что он оставит Морею; вместо того, выждал он новое ополчение из Египта, и присоединив оное к себе, пошел к северу в Патрас, а оттуда к Коринфскому перешейку, в намерении, соединившись с сухопутной армией Решида-Паши, при пособии флота Капитана-Паши, взять главное место греческой независимости, крепость Миссолонги.

Храброму и искусному Ретиду-Паше поручено было, в начале прошлогоднего похода, взять крепость Миссолонгскую: он пронесся с исполинской силой своей по всей Элладе, но не достиг своей цели. Греки с неописанным мужеством отражали отчаянные приступы. Гура напал на часть его армии при Салоне и разбил ее, [312] после чего все силы турецкие отступили от Миссолонги.

Первое выступление Паши Египетского из Дарданелл было неудачно. Греческий адмирал Сахтури, встретив его между Капо-д'Оро и Андросом, вступил с ним в сражение, и в девятичасовой битве, сжег значительное число больших и малых турецких судов. Капитан-Паша с остальными 52 судами прибыл к Миссолонги, претерпел и там новое поражение, и обратился в Александрию. Там был он принять Мегметом-Али с великими почестями, исправил поврежденные суда свои, и изготовился к новому походу. Частные успехи Ибрагима-Паши к некоторых других полководцев внушили Порте и помощникам ее, мысль, испытать счастья в зимнем походе, и ознаменовать начало оного, взяв, соединенными силами Ибрагима, Решида и Капитана-Паши, непреклонный Миссолонги. Кажется, по последним из Греции известиям, что и сей план не удался. Миссолонгцы, призвав на помощь Бога и правое свое дело, отразили Решида; Ибрагим потерпел поражение близь перешейка Коринфского, а Капитан-Паша, одержавший сначала некоторую поверхность [313] над греческой эскадрой, в последствии сам понес чувствительную от них потерю. Мы говорим кажется, по той причине, что весьма трудно разобрать и согласовать между собою противоречащие в разных газетах известия о делах Турции. В “Journal des Debats” беспрестанно пишут о торжествах греков, а в “Австрийском Наблюдателе” о победах, будто бы одерживаемых турками. Если б первые известия были совершенно справедливы, то Греция давно стяжала бы свою независимость, и с другой стороны, если б реляции “Наблюдателя” были истинны во всех пунктах, то турки уже года за три пред сим покормили или истребили бы непокорных. Истина находится в средине; но не современному журналисту предоставлено совершенно разгадывать сии задачи!

Внутреннее положение Греции было в прошедшем году не лучше прежнего. Вожди ей были почти в беспрерывном между собою раздоре, и в этом заключается (как мы уже неоднократно замечали) главная причина неуспехов их. Одна партия хотела покориться Англии (которая весьма благоразумно от того уклонилась), другая искала помощи у Филеллинов французских; третья не хотела знать ни о какой чужой помощи, полагаясь на собственные свои силы. При сих обстоятельствах неудивительно, что земледелие, промышленность, торговля, управление, правосудие и финансы. Греции находятся в расстройстве. В случае даже освобождения оной от [314] магометанского ига, не республиканское правление водворит в ней порядок и благоустройство, а твердая, сильная и благоразумная монархия, которая соединит все рассеянные доныне силы в одну точку, и направит частные подвиги, пожертвования и труды к одной цели — общему благу Эллады, которой Европа, обязанная ей просвещением, искусством и науками, не может не пожелать всего возможного счастья под сению мира и тишины!

Текст воспроизведен по изданию: Новости политические: Турция // Сын отечества, Часть 106. № 3. 1826