Государственные законы и постановления Оттоманской Порты ¹

Основание законодательства Оттоманской Порты состоит в общем и [198] коренном законе Исламизма, называваемом Шери или Шери-шериф (закон великий). Он заключает постановления, не только касающиеся права духовного и гражданского всех Музульманов, но и главные основания общественного их права. Повеления или указы Государей, относящиеся до предметов, неопределенных сим коренным законом, называются Канум (закон государственный); собрание тех и других законов есть основный, полный кодекс Оттоманской Империи. Источники, составляющие Шери-шериф суть: Коран, священная книга [199] Исламизма; почитаемая ими словом Божиим;

Сунна или Гадис предания, заключающие в себе слова и деяния Магомета; Идшмаа, решения и толкования первых учеников его; наконец Киас, решения имамов и учителей Исламизма со второго века эджиры до собрания фетивов последних веков. Частное законодательство каждого мусульманского Государства отдельно имеет также четыре разные источника, а именно, закон духовный (Шери), закон государственный (Канун), обычай (Аадет) и приказы государей (Урф).

Закон духовный (Шери), данный (по мнению музульман) Богом через уста Магомета и дополненный первыми калифами и иманами, не подвержен никакой человеческой власти. Государи, в качестве верховных Иманов, почитаются хранителями, покровителями, защитниками, истолкователями, органами и исполнителями оного. Канун, коренной закон государства, непосредственно исходит от особы государя, единственного обладателя законодательной власти во всем том, что не определено законом духовным. Власть государей Магометанских основана на следующих словах Корана: «Иман (государь) имеет право постановлять всякие гражданские и политические учреждения, которых требует благость его, обстоятельства и счастие общественное». [200]

В начале, сии кануны или коренные законы государства были издаваемы в виде приказов или ферманов, в последствии в виде шатти-шерифов, или собственноручных писем государя. Поводом к ним обыкновенно бывает решение государя вследствие донесения визира (Телхисс), или рассуждения Дивана. Они заключают распоряжения, односящиеся до имения подданного, финансов, церемониялов, организации разных департаментов, словом, до всех частей управления. Законы сии остаются в силе своей только до того времени, пока царствущий государь рассудит за благо их оставить. Он может уничтожать их, переменять или заменять другими, и никто не можете ему в том препятствовать. Всякая отрасль правления имеет свои сборники законов или Капуннамы, коих оригинал находится в руках одного из главных чиновников оного.

Аадет или обычай, заключает известные постановления, относящиеся к особенными случаям, о которых Закон Maгомета и Канун не сделали никаких решений. Обычаи сии различествуют по разным провинциями; сам Султан иногда их уважает; но впрочем он имеет, право переменять их.

Верховные решение государя, которыми он утверждает, переменяет или [201] уничтожает постановления гоcударственного закона и обычая, называются Урф (воля государя). Когда сии решения противны тексту или духу Магометова закона, то называются действиями тиранства и навлекают на главу своего изобретателя мщение религии.

Султан имеет право действовать как законодатель в случаях, неопределенных божественным законом; но в делах, оным определенных, он может только приводить его в действие через посредство кадиаскеров, молл, кадиев и наибов, составляющих судебный корпус. В следствие сего, Султан может употребить меч правосудия только тогда, когда закон божественный осуждает на смерть; по приговорам сего он не имеет даже права помиловать или уменьшить наказание.

По исследованиям Г. Гаммера выходит, что законы Исламизма хранят жизнь подданного от своевольства начальников. Но мы имеем совсем другое мнение о правительствах музульманских, и действительно, практика у них весьма разнится от теории. Впрочем легко изъяснить cию разность. По собственному признанию исламитских юрисконсультов, Коран заключает в себе не только места темные, непонятные, но явные противоречия; то-же должно сказать и о Cунне, или [202] преданиях, которые заставляют Магомета действовать и говорить в двух совершенно противоположных смыслах. Сами ученики его несогласны были между собою в cлoваx и предписаниях своего учителя. Кроме того и язык Арабский, на котором писан Коран, представляет много двусмысленностей: одно и то же слово имеет совсем разные значения и должно быть принимаемо иногда в буквальном, иногда в аллегорическом смысле; наконец бессмысленные изъяснения еще более затемнили книги законов; из сего выходит, чтo их можно заставить говорить что угодно и что нет никакого действия деспотического, которое-бы истолкователи не нашли средства оправдать. Приведем здесь один только пример, представляемый Г. Гаммером; он довольно разителен и потому нет нужды искать других.

В уложении или Кануннаме Султана Магомета II, завоевателя Константинополя, которого Г. Гаммер почитает одним из главнейших законодателей Оттоманской Империи, находим следующее распоряжение:

«Канун о сохранении престола.

Большая часть улемов или законоискусников объявили, что всякому государю нашего потомства, достигнувшему престола, позволено умертвить своих братьев, дабы таким образом [203] утвердить спокойствие мира. Им именно повелевается действовать сообразно с сим решением».

Какое суждение должно произнести о духе законодательства, освящающем такое распоряжение?...

Селим I завоевал Египет в 1517 г. Его сын и наследник, Сулейман I, дал сей области особый устав, приспособленный к ее местности; устав сей называется Кануннами Миеср (коренной закон Египта). Он дает Паше или правителю Египта власть почти неограниченную; все беи, кадии, улемы, шерифы, офицеры и служащие всякого рода должны слепо повиноваться его повелениям. Содержание каналов, назначенных для проведения воды из Нила на земли, удобные для возделывания, составляет главный предмет внимания законодателя, по сему поводу он входит в малейшие подробности. Работы, нужные для сего содержания, возлагаются на феллагов или крестьян; шейк-ол-беледы, или шейки городов и деревень, должны приводить их в действо под надзором киашифов, или мамелюкских офицеров, которые ответствуют, каждый на пространстве своего киашифлика, за все убытки, навлекаемые худым состояние каналов; тем же офицерам поручено собирать пошлины и налоги, что и должны они отсылать в государственную казну. [204] Если от их небрежения земли недостаточно напоены водою или наводненные поля не засеяны; если киашифы притесняют тех, с кого собирают подати; если они сделаются виновны в худом исполнении своих должностей, то паша по собственной своей власти может забрать их имение, и даже приговорить их к смерти. Читая сии мелочные подробности в учреждении, относящемся до возделывания земли, сии угрозы к чиновникам, которые употребляют во зло данную им власть, сии увещавания к Паше, для правосудного управления, для покровительствования невинных и для наказания виновных, должно бы, кажется, удивляться отеческой заботливости законодателя. Не видя потом, что тот же законодатель приказывает насильно возвращать в свои жилища крестьян, убежавших от платежа налогов, а в случае вторичного побега наказывает их смертию, можно подозревать, что польза казны была единственным предметом его заботливости, и что он старался поддержать земледелие не для благосостояния жителей, но для сохранения только государственных доходов. Учреждения сии, представляющие все несовершенство деспотизма, не достигли своей цели: известно, какой бедности и нищете подвергнут Египет под властию Османов. [205]

Кодекс наказаний и уставов полиции Султана Сулеймана I заключает в себе наказания, несоразмерные с преступлениями и доказывает, что нет постоянных правил при разборе их.

Смертоубийство и самоуправство с причинением раны, подвержены возмездию, но семейство убитого, а в случае насильственного поступка – обиженный, могут, если захотят отказаться от права возмездия и довольствоваться денежною ценою, сообразною в количестве своем с состоянием преступника; например, виновный в убийстве платит 400 аспр, если он богат, 200, если он среднего достояния и 100, если он беден. Воровство наказывается иногда только возвращением украденного и денежною пенею или выговором от судьи, а иногда телесным наказанием. Покравший снопы хлеба с полей должен только их возвратить и получить выговор; но тому кто крадет хлеб из дома или амбара, отрезывают руку, если он не выкупит ее за 40, 20 или 10 аспр, смотря по состоянию. Такое-же наказание назначено и для того, кто украдет лошадь, лошака, осла или буйвола, если он не заплатит 200 аспр. Воры, взламывающие двери и сундуки, воры невольников, зажигатели, наказываются виселицею. Если человек запирается в воровстве, в котором его обвиняют, он [206] подвергается пытке для извлечения признания; но судья обязан стараться, чтобы обвиняемый не умер во время пытки. Жестокость сего распоряжения и чрезмерная строгость многих других уставов находятся в странной противоположности с тем распоряжением, которым запрещается употреблять в работу лошадей и лошаков, не подковавши их прежде, и которым именно приказывается судьям препятствовать употреблению слишком слабых въючных животных и не навьючивать их чрезмеру. В учреждениях касательно ремесел, законодатель назначает даже цену за работу разных платьев и разной обуви, назначает цену многих потребительских предметов, цену за поденную работу мастеровых, и барыш, который позволяется купцам брать на свои товары; он наказывает портных, шьющих дурно или отступающих от предписанного покроя платьев. Отвращение музульман от всякого не-музульманина видно из одного пункта сих учреждений, которым строго запрещается цырюльникам употреблять для бритья музульманской головы ту бритву, которую они употребляют для бритья головы неверного.

Понятие о воинских правах Ислама, можно получить из некоторых распоряжений, выбранных из 13-й книги [207] сборника, называемого Мультика, в котором подробно излагается сей предмет.

«Всякий правоверный обязан брать участие в священной войне. Когда музульмане находятся перед неверными, то прежде всего должны стараться обратить их к Исламизму, и если неверные примут сей закон, то всякая неприязненность тотчас должна быть оставлена. Если же напротив того они не захотят обратиться в истинную веру, то должно от них требовать, чтобы они подверглись плате поголовной подати, и если они согласятся, то затем следует примирение и взаимные сношения. В случае отказа музульмане должны с помощию Всевышнего сражаться с врагами и употреблять для сего военные орудия, опустошать их землю, вырубать их леса и истреблять их жатву.

Закон запрещает всякую измену или вероломство, всякое утаение добычи, всякое увечье носа, ушей или других членов; запрещается также убивать женщин, детей и людей, находящихся в состоянии физической слабости, исключая только случаи, когда сии люди помогали неприятелям своими советами или своим богатством, или если они их властители. Позволяется заключать мир с неверными, но только на выгодных условиях; дозволяется также, в случае нужды в деньгах, продавать мир [208] неверным; но сами музульмане должны покупать его от них только при последней крайности.

Всякая земля, принадлежая нeверным и завоеванная иманом или калифом Мослимов, должна быть разделена между Исламистскими завоевателями, исключая только тот случай когда почтут за лучшее утвердить прежних жителей оной в собственности, подвергнув их поголовной и поземельной подати.

От благорасположения имана или калифа, то есть от обладающего верховною властию зависит осудить на смерть военнопленных, захваченных при завоевании, или отвесть их в рабство, или, если требует того выгода Мослимов, сделать их оброчными подданными. Если даже они и обратятся к Исламизму, то тем не менее остаются рабами, разве что обращение сделано прежде завоевания их.

Пятая часть добычи, отнятой у неприятеля, откладывается особенно и принадлежит сиротам, нищим и бедным путешественникам; четыре остальные делятся между сражавшимися. Магомет, при жизни своей, присвоивал себе всегда лучшую часть добычи; но cие правo не перешло к его преемникам.

Всякая земля, завоеванная силою оружия, коей жители оставлены при своих [209] владениях, подвергается поземельной подати, кроме города Мекки. Если Мослим отступает от истинной веры, то должно убеждать его возвратиться к оной и стараться уничтожить его сомнения; если он будет просить срока, то должно заключить его на три дня для размышления; по истечении сего срока, если он будет еще упорствовать в своем отвержении, должно осудить его на смерть.

Законы финансов, учреждающие налоги, изменяются в подробностях по сандапакам округов. Г. Гаммер представляет их вполне, но мы ограничимся только извлечением некоторых общих учреждений.

Источники доходов Оттоманской империи суть пошлины и налоги, разделяемые на два класса, а именно: налоги законные (руссуми шериж), установленные коренным законом Исламизма, как-то: поголовные подати и десятина, и налоги произвольные, текалифи урфиж, учреждаемые императорскими повелениями или канун, как-то: пошлина с проездов, таможенная пошлина и проч.; сии последния называются также аваризи диваниж, налоги Дивана. Вымучивания, неодобряемые ни законом коренным, ни законом политическим, называются авани.

По общественному праву Исламизма, подати налагаются только на оброчных Турок и на подданных, собственно [210] так называемых; под сим именем разумеются жители стран не-музульманских, Жиды, христиане или идолопоклонники, которые во время завоевания не приняли Исламизма и решились откупать жизнь свою, платя подать. Мослим освобожден от поголовной подати и платит поземельную подать только в таком случае, когда приобретает землю, с которой сбиралась подать прежде завоеваний. Оброчные подданные называются Раажа или Ражет, то есть стадо, и сие название отличает их от Маслима или свободного гражданина, и от Моселима, или иностранного музульманина, покровительствуемого и избавленного от всех податей трактатами с каким нибудь соседственным владетелем. С именем Раажа представляется воображению народ угнетенный, презираемый и предоставленный на волю победителя – стадо, с которым владетель поступает, как ему за-благо рассудится.

Для верного понятия об отношениях, установленных основными законами Исламизма между Мослимом – победителем, и неверным – побежденным, должно обратиться к указам Калифа Омара, которого можно назвать вторым основателем Исламизма, ибо он утвердил его и первый начал созидать на нем здание политических [211] законов. Тем любопытнее знать сии коренные законы, что даже еще и ныне, по прошествии 12-ти веков, они во всей своей силе во всех Исламитских областях. В 1808 году, Великий Визирь Юсуф-Паша обнародовал их снова во время экспедиции своей против Вехабитов и привел в исполнение с величайшею точностию. Вот текст их:

Указ Омара-аль-Хаттаба.

1. Запрещается христианам и Жидам всех стран, покоренных нашему владычеству, строить монастыри, церкви, или пустыни.

2. Запрещается им поправлять существующие уже церкви.

3. Христианам и Жидам, живущим в соседстве с Мослимом позволяется поправлять свои домы только в случае крайней необходимости.

4. Повелевается им делать большие ворота в своих монастырях и церквах для большей удобности проходящих.

5. Повелевается им давать убежище, в течение трех дней всем иностранцам.

6. Запрещается им принимать к себе шпионов и если они узнают шпиона, должны донесть о том Мослимам.

7. Запрещается им учить детей своих Корану.

8. Запрещается им суд между собою.

9. Запрещается им препятствовать своим единоверцам делаться Мослимами.

10. Всякому христианину или Жиду повелевается поступать с [212] уважением с Мослимами, вставать, как скоро появится Мослим туда, где они находятся и уступать ему место.

11. Христиане и Жиды не должны носить одинаковой одежды или обуви с Мослимом.

12. Им не позволяется учиться Арабскому языку.

13. Им не позволяется ездить на оседланной лошади, носить саблю или другое какое оружие, ни в доме, ни вне оного.

14. Запрещается им продавать вино и отращивать волосы.

15. Запрещается им вырезывать имена свои на перстнях.

16. Запрещается им носить широкие пояса.

17. Запрещается им вне дома носить крест или их священные книги.

18. Повелевается им звонить в колокола в домах своих как можно тише.

19. Повелевается им петь в домах своих только в пол-голоса.

20. Повелевается им за мертвых молиться только тихим голосом.

21. Мослимы могут распахивать и засевать христианские кладбища, на которых более не погребают мертвых.

22. Ни христианин, ни Жид не должны иметь в услугах своих невольников.

23. Запрещается им покупать пленников от Мослимов и смотреть в домы сих последних.

24. Если Мослим обидит христианина или Жида, то должен заплатить законную пеню.

Сии повеления наблюдаются гораздо строже в восточных и южных [213] провинциях Турецкой Империи, нежели в северных и столице; но и там служат они основанием учреждений, относящихся до христианских церквей и до их обычаев. Таким образом дорого продают христианам, например, позволения строить новые церкви, распространять или починивать старые. Им запрещено раскрашивать домы свои светлыми красками, надевать чалму и носить желтые туфли или сапоги. Если правительство и смягчило некоторые постановления в их пользу, то побудительными причинами к тому были частные выгоды правительства или политические выгоды. Дух музульманского законодательства всегда один: ненависть и презрение к неверным с ним неразлучны.

(Продолж. в след. книжке).

Комментарии

1. Борьба Греции с Османами, новейшие события во всех областях Османской Империи и особенно последния происшествия Константинопольские: истребление Янычарского корпуса и новые учреждения Турецкого правительства, заставляют нас с любопытством заняться рассмотрением существовавших доныне государственных законов и постановлений Оттоманской Порты. Много издано было об этом книг, но ни одна не заслуживает такого доверия и так не любопытна, как изданная в Вене, славным Ориенталистом Гаммером, под названием : Des osmanishen Reichs Staatsferfassung. Она состоит из двух огромных томов, in 8. Гаммер основывается не на повествованиях путешественников или рассказах туземцов, но на собранных им в подлиннике законах и постановлениях Турецких, которые он переводит и изъясняет с величайшею точностию. В достойной всякого уважения книге: Tableau général de I’empire Ottoman, изданн. Мураджею д'Оссоном (3-й том, 1822 г.), хотя и находим, вообще известия о государственных постановлениях и законах Турции, но – важное упущение – М. д’Оссон говорит только о коренных постановлениях или Шери, т. е. Коране или завете Магометовом и Cунне или толкованиях Корана и словах Магомета, собранных его последователями. Это только основание, а не подробности постановлений Tурции, основание, общее всем народам, исповедывающим Исламизм, и потому Гаммер изъясняет собственно, Tурецкие законы или постановления Султанов и правителей Турецких и таким образом представляет полную картину Турецкого законодательства. Множество фактов делают затруднительным извлечение из его книги, однакож статья, предлагаемая читателям и составленная одним Французским писателем, довольно удовлетворительна. Здесь можно видеть, что напрасно приписывают слабость Турции обстоятельствам и расстройству сил ее; напротив, что это расстройство было следствием невыгодного внутреннего ее устройства, что Турция в государственных своих постановлениях носила начало разрушения своего политического состава, которое может быть, не легко будет отвратить новыми усилиями Султана и его министров, о которых читатели видели известия во всех Журналах и Газетах, преимущественно посвещаемых современным политическим происшествиям. Изд. Т.