Скоро Империя Оттоманская должна скончаться от дряхлости и бессилия. Политики-предсказатели назначают уже минуту ее кончины; везде говорят о союзе трех великих Европейских Держав, союзе гибельном для Оттоманской Порты: Страшная туча угрожает Византийскому трону: 60 тысячь Французов идут в Морею, займут Архипелаг, может быть, и древнюю столицу Константина. Руская армия двинулась вперед; Австрийская спешит на границы Турции; 50,000 Венгров вооружаются. В Журналах и Газетах пророчествуют, что Греция должна возродиться: с любопытством ожидает сего явления, которое займет не последнее место между чрезвычайностями нашего времени. Древние Греки будут новым народом в Европе: утесняемые жестокостию Оттоманского ига, они были незаметны и не могли действовать [174] наряду с просвещенными Европейскими нациями - вступление на политическую сцену откроет пространное поле их деятельности и духу. Кто знает! может быть древний характер Греков сохранился во всей своей чистоте под бременем Оттоманского угнетения; быть может, самая сия недеятельность, препятствовавшая с одной стороны развитию их силы, с другой предохранила их от смешения и совершенной потери собственных, национальных качеств. Турки не Римляне, которые порабощали не одни народы но вместе и характеры и нравы народов. Турки имеют одних невольников: Греки, притесняемые варварским невежеством своих победителей, но отделенные от них Религиею, обычаями, следственно ограниченные собою, может быть, хотя отчасти сохранили древнюю, привлекательную физиономию: угнетение производит одно принужденное, так сказать, внешнее бездействие; но будучи всегда ощутительно - подобно болезни, которая беспрестанно мучит, и в которой потому именно беспрестанно сохраняешь неприятное чувство бытия - оно противится усыплению сил и питает в них некоторую внутреннюю деятельность, которая при случае должна обнаружиться и тем с большею быстротою, чем [176] угнетение было продолжительнее и скорбное чувство его жестокости живее. - Естьли бы Греки, вместе с другими народами, не преставали действовать на открытом театре мира, тогда случилось бы с ними тоже, что видим в Италии и Германии: найдете ли хотя малейшее сходство между нынешними обитателями Рима и древними республиканцами, покорившими целый свет? и нынешние потомки Арминия напоминают ли о древних разрушителях Римской власти? Народы сии от смешения с другими народами, от множества политических революций утратили свой первобытный характер. Но Греки... почему знать! быть может, сие невольничество было в некотором смысле их спасением: древние северные нации Германии, покорив могуществу своему расслабленные народы Римской Империи, сообщили им некоторую часть собственной силы, которая ныне почти везде истощилась - Турки напротив, наводнивши Грецию, отделили ее от Европы своим невежеством, и тем избавили от вредного смешения: временное бездействие было для Греков спокойствием, и может быть спокойствием благодетельным слабые, ничтожные под державою Императоров Востока, они имели [177] нужду в перевороте, который возобновил бы истощенную энергию их духа: быть может, Турецкое иго было одно средство Провидения! Характер Греков, в течении нескольких веков принужденного покоя, имел время возвратить первобытную свою простоту; приобретенная, следовательно неестественная испорченность отделилась сама собою от качеств природных и неотъемлемых, и теперь, быть может, Греки возвратились на ту же степень морального образования, которую занимали до времен Солона и Аристида, тогда, когда имели всю дикость и простоту народов грубых, одаренных великими качествами, но ожидающих творческой власти обстоятельств и гения необыкновенных людей, чтобы раскрыться во всей обширности своего могущества! И теперь Греки, сбросив с себя унизительное иго Оттоманов, испытанные, обновленные, должны явиться посреди просвещенных наций Европы, как новый и свежий еще народ, полный физических и моральных сил, и долговременным покоем приготовленный к деятельности, для него необходимой, ожидаемой им с восторгом и нетерпением. Сколько пищи для пылкого, пробуждающегося духа их! Над ними то же самое небо, [178] окрест их те же поля, очарованные реки, горы и леса, которые видели Аристиды, Периклы, Платоны и Софоклы; их гений, как и сама Природа, не мог измениться в своем затмении: опытный взор Архитектора всегда узнает величественный Пантеон в сей безобразной груде камней, которую покрывает дикая трава, и на которой сидит нечувствительный Музульманин, внимая с спокойным равнодушием однообразным звукам бубна! - Влияние, какое может иметь на Грецию новое, человеколюбивое, просвещенное правление, неописанно! Конечно, Греция никогда не будет играть той важной роли, какую играла прежде, окруженная с одной стороны грубыми варварами Запада и Севера, с другой изнеженными и пышными варварами Востока; но верно займет она между ими видное место и скоро настигнет их в образованности и просвещении. Пусть будет в Греции Правитель, одушевленный любовию к человечеству и любовию к высокому, дайте Грекам согласную с известным характерам их конституцию, и Греция как феникс воскреснет из своего пепла: настоящее оживится прошедшим, и мрачный промежуток, их разделяющий, исчезнет! Скоро, [179] скоро может быть услышим о Спарте и Афинах; величественное имя Пелопонеза изгладит из памяти унизительное имя Мореи; Пирей и Фалера, возникнув из развалин, наполнятся бесчисленными кораблями; путешественник, смотря на развалины Юпитерова Храма, не будет с прискорбием сравнивать прошедшего с настоящим, и давно погибшего величия с возмутительным зрелищем неволи, запустения, невежества: взорам его представятся великолепные поля, под сению лавров и миртов спокойные села; на берегах Иллиса услышит он мелодические звуки языка Платонов, и может быть нынешние Майноты возобновят пред глазами его чудесное явление древней Лакедемонской Республики. Благодетельное возрождение Греции прославит наш век, ознаменованный в записках Истории кровопролитиями, возмущениями, упадком правлений и гибелью тронов.

Текст воспроизведен по изданию: Известия и замечания // Вестник Европы, Часть 37. № 2. 1808