ПУКВИЛЬ

Обычаи, поверья и предрассудки нынешних Греков.

(Продолжение.)

(См. В. Е. 1827 № 5, стран. 51 - 68.)

Сновидения, занимая второе место после магии знаков и слов, имеют большую значительность; и сон, вместо того чтобы [291] служить отдыхом после движений, бывает виною многих беспокойств для пламенной головы Грека. Привиделся ли медведь, осел и проч. - несомнительный знак, что то был злой дух, что он покушался или дать какой нибудь вредной совет, или навести на гибельное предприятие, подобно тому как дурной сон представился некогда Агамемнону (Iliad. II. v. 8 et 9), и вот причина раздора в семействах. Напротив того Турок есть емблема гения доброго! Река, вода чистая и свежая предвещают жизнь долгую и счастливую. Такова слабость народа, пораженного несчастием: сны утешительные, или приятные дают ему повод к мучительным опасениям!

Натура представляет Грекам бесчисленное множество призраков. Ни Грации, ни Венера, увенчанные анемонами, уже более не играют при светлом источнике; но местa их заняли другие гении, так называемые Анараиды. Они являются пастухам, затрогивают их, похищают неосторожных и безвозвратно. Так исчез Гилас в объятиях Наяд, когда Аргонавты [292] отправились искать новой земли и сокровищ под другим небом; так Нарцисс истаял в кристале Нимф Лаврентских: так и в новейшие времена гибнут любовники Анараид пленительных, но вероломных и опасных. Но к сим источникам, во дни храмовых праздников, стекается народ, пьет из них воду и находит врачевство от болезней. Священнослужитель именем Бога истинного освящает сии купели Парнасса или Пинда, и Греки в полной уверенности, что Анараиды делаются тогда незлобивыми, смело прибегают к целебной силе воды благословенной.

Читатели помнят о волшебницах Фесаллийских, превращавших людей в разных животных посредством пития магического. Сии ведьмы живут в пещерах, в местах сухих и пустынных; иногда бывают слышны охриплые голоса их вместе с воем волков и визгами шакалов. Одно имя их, опасное для того кто произнес бы оное, бывает уже причиною несчастия. Оне имеют чудовищные связи с мертвецами (бруколаками), коих тела, пораженные проклятием, неистлевают в могиле. [293]

Ето духи враждебные, чада тьмы. За то уже весна имеет своих Силфов, легких и любезных. Лишь только фиалки появляются на берегах Ахелоя и Арефона; лишь только тихое дыхание Зефира оживит деревья померанцев и мирт в Кассиопии или на берегах Памисса; лишь только Елида и Мессиния украсятся цветами подобно супругам новобрачным, которые в то же время возлагают на себя венки своих обетов - вдруг Природа наполняется невидимыми существами другого рода. Телониями называются души детей, умерших без крещения; оне выходят из преисподних обиталищ и покоятся на легких парах утра. Мать, оплакивающая милый плод своей нежности, слышит голос его вместе с шумом южного ветра; она вздрагивает при шелесте листьев, которой мешается с его вздохами, и при журчании ручья, коего течение есть образ краткой жизни того, чтo существовало несколько минут и преселилось в вечность. Она стонет, как птица, у которой похитили ее малюток, и, дабы успокоить Телоний, жжет ладонь перед иконою Богоматери, убрав ее белыми розами.

В течение сорока дней после праздника Воскресения Христова, скорбные души, [294] обитатели лона Авраамова, носятся над лугами разноцветными. Пчелки, бабочки, насекомые крылатые суть не что иное как вместилища сих душ, прилетающих утолить жажду свою из чашечек цветков блестящих. В то время и ночи священным действием своим и гармоническими звуками благоприятствуют православным. Рoсы имеют особенную силу врачевать накожные недуги. Наконец переход Майской Нимфы сопровождается особым торжеством: двери домов украшаются цветами; народ идет на холмы, чтобы гуляя подышать воздухом возрожденным, которой почитается спасительным средством от лихорадок.

Летом и осенью бывают сборища и празднества: но зима, с мрачными ночами своими, влечет в след за собою плачевные призраки. Все уверены, что тогда шатаются оборотни, называемые у Греков Савазии (O lukoV SabatianoV волк- оборотень. Происходит, по мнению Суиды, от Савазий, то же что и Вакх), также пагании и оноцентавры. Сии нечистые твари, по мнению народа, суть не что иное как Жиды онолатры (Онолатры, собственно поклоняющиеся ослу. Греки уверены, что Жиды молятся перед головою осла; такого же мнения были Римляне (Tacit Hist. V, 3 et 4). У Гностиков действительно божество изображалось имеющим голову сего животного), [295] ищущие Мессию, лежащего в колыбели, с тем чтобы погубить Его. Они бродят, начавши со дня Рождества Христова до Богоявления. Греки представляют себе паганий тощими колдунами, имеющими голову осла и хвост обезьяны; чудовища бегают по полям, сбираются на перекрестках; взывают к луне, чтобы она освещала их пиршество, на котором жрут лягушек и черепах - водоземных, которые почитаются нечистыми. Но после освящения воды немедленно исчезают сии отвратительные чудовища: ночам возвращается чистота их; небо примиряется с землею; бури прекращаются (так полагают по крайней мере) и северо-западной ветр снова начинает господствовать над морями Греции.

Епохи внутренней семейственной жизни равным образом носят на себе признаки идей мифологических, и в распоряжения по хозяйству вмешиваются особые причины. Для очага назначается определенное место. Берут меры, чтобы не лежать ногами [296] к двери, ибо такое положение было бы предзнаменованием смерти. Домы должны быть вычищены, очаги подновлены ко дням Пасхи, в продолжение которых питаются красными яйцами и едят символического агнца. Ломают чашку, если ее лизала собака, или же отдают ее полудить снова. Во время грозы, собак и кошек выгоняют из комнаты, думая, что присутствие сих животных привлекает громовые удары. Во время бури матросы видят сидящего на корме Св. Николая, а летающие и пристающие к мачтам огни морские служат для них верным предвестием близкого покоя после непогоды.

В семействах местa пенатов заступила святыня, чтимая Христианами. Но священные предметы вымениваются на деньги (ибо их не покупают) не иначе, как с наблюдением некоторых предосторожностей. В горячую воду кладут часть животворящего древа или другую вещь, приобретаемую как святыню; водою етою разводят муку, ставят тесто, и если оно поднимется без дрождей - знак, что святыня неподложная.

К сим предметам поклонения обыкновенно прибегают с мольбами об [297] исцелении разных болезней; но с душевными недугами обращаются к существам невидимым. Юная Гречанка, ощутив внутреннее движение, дотоле неизвестное, посылает нянюшку свою с пирогами и с медом в какую нибудь пещеру; велит ей просить Мир (Ето деревня Парки, moirai), чтобы послали ей супруга, какого сама желает. Новобрачные молят сих же духов о плодородии; но женщина, у которой под сердцем затрепетал плод ее супружества, прибегает единственно к Богу хранителю, прося ниспослать благословение на имеющего родиться. С появлением на свет дитяти суеверие опять вступает в права свои. Под подушку новорожденного кладут сдобной пирог, золотую монету и саблю (Под изголовье девочки кладут, вместо сабли, прялку), чтобы доставить ему изобилие, счастье и мужество. После сей церемонии празднуется пятый день, амфидромия, или по нынешнему посещение Мир (У древних в пятый день после рождения младенца подносили его к очагу и родители наделяли его подарками). Самая бедная хижина облекается убранством [298] торжественности, для принятия добрых госпож, всегда невидимых, хотя оне же уносят молочную лихорадку от родильницы. Несмотря на такую благодетельную их внимательность, родильницу одну никак оставлять не должно, чтобы оне несломили ей шеи; ибо Миры, впрочем весьма добрые, будучи устарелыми девками, питают зависть к счастливому состоянию матери.

После сих языческих обрядов совершают крещение над младенцем, которому дают имя, заимствуемое из Истории или из Четьи, на пример: Фемистокл, Милтиад, Константин, Иоанн, Пенелопа, Екатерина. Остерегаются только наименовать дитя именем отца или матери: мысль та, что новорожденный должен сам прославить свое имя, или же одного себя опозорить, если бы совратился с пути чести.

(Окончание в след. книжке.)

Текст воспроизведен по изданию: Обычаи, поверья и предрассудки нынешних греков // Вестник Европы, Часть 153. № 8. 1827