Пасван Оглу.

Оглу означает на турецком языке сына; следственно Пасван Оглу есть сын Пасванов. Отец его был человек весьма богатой и почтенной. В последнюю турецкую войну с Россиею он командовал волонтерами. Визирь, желая присвоить себе его богатство и боясь, может быть, его достоинств, отрубил ему голову. Пасван Оглу вместе с отцом своим был взят под стражу, но скоро освобожден, и поселился в Виддине, в ожидании случая отмстить Турецкому Правительству за такую несправедливость.

Когда Селим велел Виддинскому Паше распустить тамошних Янычаров или превратить в регулярное войско по Европейскому обычаю, и когда они взбунтовались: Пасван, будучи одним из начальников, явно объявил войну Султану, напал с своими Янычарами на Пашу, побил его и выгнал из города.

Сим первым успехом он прославился во всей Империи, и народ, почти везде [71] недовольный новою системою Дивана, явно желал Пасвану дальнейшего щастия, считая его великим воином и другом старинных обычаев. Все жители Виддинские пристали к нему, вместе со многими другими недовольными, которым он обещал сохранение правил Алкорана и уменьшение народных податей.

Но Пасвану надобны были деньги для содержания армии: он послал отряды Янычаров в ближайшие провинции, взял везде казенные деньги и требовал провианта от Господарей Воложского и Молдавского, грозя им в случае отказа строгим наказанием. Господари отнеслись к Порте, которая, следуя обыкновенной своей нерешительности, из подруки дала им знать, чтобы они на первой случай уступили силе мятежников.

Греки составляют большую часть жителей Европейской Турции. Пасван склонил их на свою сторону, восстановив права, данные им Солиманом I, позволив торжественное Християнское богослужение и обнародовав, что правилом его будет всегда свобода и справедливость: волшебные слова, которые обольщают людей!

Порта, вместо того, чтобы послать сильное войско и наказать мятежника, [72] обещала ему возвратить имение отца его, естьли он распустит армию и будет жить покойно. Такая слабость долженствовала ободрить Пасвана; но ему нужно было время и богатство для решительного предприятия, и для того он помирился с Султаном, на тех условиях, чтобы в Виддине осталось все по старому; чтобы новые подати были уничтожены и Янычары сохранили права свои. Селим прислал в Виддин Фирман и Пашу, которой с обыкновенными обрядами вступил в должность; но Пасван, окруженный Янычарами, был сильнее его и делал, что хотел, как в городе, так и во всей провинции.

Хитрый Пасван тем еще не удовольствовался: зная, что Порта конечно готовит для него втайне яд или петлю, он требовал от Селима, чтобы он сделал его трехбунчужным Пашею и Виддинским начальником. Султан не сумел отказать ему явно; однакожь не хотел наградить бунтовщика, угадывая, что он рано или поздно объявит себя независимым, и желает только освободиться от страшного для него Виддинского Паши; которой всякую минуту может вытти из-под его власти, и наказать в нем преступника. [73]

Диван манил его обещаниями; но Пасван, видя обман, снова объявил себя явным неприятелем Правительства, выгнал Пашу и послал войско в провинции для денежных сборов.

Храбрые товарищи его советовали ему завладеть Валлахиею и Молдавиею, укрепить города на Дунае, и быть основателем нового царства; ибо он знал, Политику лучше их, предвидел, что Российской и Венской двор не дозволят ему утвердиться на другой стороне Дуная и быть независимым Государем.

Но естьли бы дерзость его отвечала его уму; естьли бы Пасван Оглу был столь же деятелен и пылок, сколь он благоразумен, то ему оставалось бы итти прямо к столице, решить одним ударом судьбу Селима, взойти смело на его трон, одними законами соединить народы, разделяемые верою, оживить земледелие, торговлю и новое правление утвердить на том согласии частей, которое составляет душу и силу государства: предприятие отважное! но успех был тогда весьма вероятен. Уже Янычары не хотели повиноваться Дивану; уже народ простирал руки к славному человеку и называл его своим [74] защитником; даже самые знатные желали ему щастия.

Пасван не мог решиться - долго колебался, сколько известно по слухам, и наконец положил ожидать в Виддине Султановых армий.

Между тем Диван повелел всем Пашам Европейской Туреции итти против опасного неприятеля и непременно истребить его. Они соединили около 50000 войска, напали на часть Пасвановой армии близ Варны, побили ее и голову начальника, Серекхола Оглу, отправили в Константинополь. Но скоро другие Пасвановы начальники побили на голову их самих, и заняли Орсову, Силистрию, Керсову и другие города на Дунае. Сам Пасван, не выезжая из Виддина, управлял всеми движениями своего войска.

Порта, устрашенная такими великими успехами мятежника, решилась наконец собрать против него все силы свои, и выбрала начальником Капитан-Пашу, Гуссеина, в надежде, что верность его послужит ему вместо опытности и талантов, которых он совсем не имел. Сему выбору радовались, а может быть и способствовали, Гуссеиновы неприятели, желая удалить его от Султана [75] и предать в жертву хитрому, искусному и храброму Пасвану.

Гуссеин не мог отказаться, боясь оскорбить тем Султана, показаться робким и быть предметом насмешек. К тому же он наделся большими силами победить Пасвана, не смотря на все его военные хитрости. И так благоразумный Капитан- Паша, упав в ноги к Султану, сказал ему: "Государь! жизнь моя принадлежит тебе. Исполняя волю твою, я готов итти против мятежника; принесу тебе его голову или положу свою. Но сообщники Пасвановы многочисленны и сильны; друзья его везде скрываются и будут мешать моим предприятиям, естьли ты не дашь мне полной воли, многочисленного войска и денег, нужных как для содержания армии, так и для подкупления неприятельских военачальников, которых искусству обязан Пасван своими победами."

Султан исполнил все его требования, и не только Европейские, но и все Азиатские войска отдал ему в команду. Адрианополь назначен был местом собрания для армии, которую составляли 100000 человек, Янычаров, волонтеров, Спагов и Албанцов. Паша Кутаедской, [76] Янинской и Боснийской были под начальством Гуссеина. Такая страшная армия шла не завоевать государство, а победить бунтовщика и наказать ослушный город.

Надлежало думать, что Пасван Оглу всячески постарается умножить свое войско, и займет ущелины горы Гемуса, чтобы не пропустить через них Турецкую армию, и сею первою неудачею привести ее в беспорядок. Но сколь велико было общее удивление, когда он, вместо умножения сил, распустил большую часть своего войска, оставил все завоеванные города и с 12000 отборных людей, самых верных и храбрых, засел в Виддине! Он имел время заготовить съестных припасов на два года, и со всех сторон укрепить город, следуя совету Польских Офицеров, которые управляли его артиллериею.

Турецкая армия без всякого сопротивления пришла в Виддину, и окружила его. У Гуссена было всего довольно: и провианту и денег; недоставало только искусных начальников для расположения осады, и храбрых, усердных воинов. Осмотрев городские окрестности, Капитан-Паша назначил место для каждого корпуса, взял, по его мнению, лучшие меры для осады и послал к [77] Пасвану требовать, чтобы он сдался. "Напрасно будет твое сопротивление," велел Гуссеин сказать ему: у меня сто тысяч войска; другие сто тысяч в случае нужды могут притти ко мне. Раскайся; почувствуй вину свою, пади пред Султанским троном, отдай мне оружие и войско свое; я обещаю тебе жизнь и знатный чин, естьли ты пощадишь кровь правоверных." - Пасван принял Пашу на высочайшей террасе дворца своего, откуда он наблюдал движение неприятеля, и с чувством презрения отвечал ему: "поди, скажи твоему начальнику, что я сам мог бы иметь сто тысяч войска; но мне довольно и десяти на то, чтобы побить его."

Тогда Гуссеин решился взять приступом небольшой остров на Дунае, против самого Виддина; но сей первый опыт не удался - артиллерия Пасванова загремела и потопила большую часть Турецких лодок.

Виддин со всех сторон окружен болотами, и по тому приступ к нему весьма труден. Осада шла медленно. Пасван делал частые вылазки, и всегда уничтожал работы осаждающих. Между тем приближалась зима; в лагере [78] начались болезни; люди бежали - и Капитан-Паша должен был предпринять что нибудь решительное.

Он разделил все армию на три колонны: одною командовал Паша Кутаедской, другою - Янинской, а третьею сам Гуссеин, которой велел двум колоннам разными дорогами итти ночью к тому месту, где надлежало быть приступу. К нещастию они, сошедшись вместе, почли одна другую неприятелем и вступили в сражение. Паша Янинской увидел ошибку, но в досаде велел рубить своих. Остервенение с обеих сторон было так велико, что третья колонна и сам Гуссеин с трудом могли развести безумных.

После такого нещастия Капитан-Паше снял осаду и бежал; а Диван, желая помириться с мятежником, пожаловал его Виддинским Пашею!

Мир постыдной и ненадежной! Пасван презирает Порту, и снова начал неприятельские действия.

В разных газетах писали, что у него много Французов: это не правда. Но Польские Офицеры служат ему весьма усердно; их можно назвать главною причиною побед его. [79]

В Туреции рассказывают не мало чудес об уме и характере его; народ всегда выдумывает на тех людей, которые кажутся ему чрезвычайными. Но то правда, что Пасван есть самой хитрой и в опасностях самой равнодушной человек. Кажется, что мир Туреции с Французскою Республикою может иметь для него нещастные следствия.

Оливье (Которой Французским Правительством посылан был в Турецию и Персию, и недавно оттуда возвратился).

Текст воспроизведен по изданию: Пасван-оглу // Вестник Европы, Часть 1. № 4. 1802