ОПИСАНИЕ ТУРЕЦКОГО ПОХОДА РОССИЯН ПОД НАЧАЛЬСТВОМ ГЕНЕРАЛА ОТ ИНФАНТЕРИИ ГОЛЕНИЩЕВА-КУТУЗОВА В 1811 ГОДУ

(Продолжение)

(См. “Отечественные записки”, часть 29, стр. 451)

Генерал Кутузов, уверившись в безопасности своего положения и сообщений своих с Молдавией, приказал к себе из Обелишт 6 батальонов; а для подкрепления корпуса г.-л. Засса, отрядил три полка пехотных в 6-ти батальонах и 5-ти эскадронах Чугуевских улан. Кутузов надеялся, что с таковым подкреплением, г.-л. Засс в состоянии будет не только противостоять Измаил-Бею, у которого [80] действительно считали до 20 тысяч войска, но и прогнать его к Виддину.

Войска, собранные Кутузовым при Рущуке, состояли из двух корпусов генерал-лейтенантов Эссена 3-го и Маркова, в коих было 39 батальонов, 40 эскадронов, 94 орудия и 5 казачьих полков.

Позиция, ими занимаемая, в виде полумесяца облегала укрепленный турецкий лагерь, примыкая обоими флангами к реке Дунаю, и простиралась на 8 с половиной верст. Правое крыло оной, слишком на 4 версты растянутое, прикрыто было линией из 4-х редутов, в версте один он другого построенных. Фланговый редут, ближайший к Дунаю, снабжен был 4-мя батарейными и 4-мя легкими орудиями, и стоял на кургане Могурадешти, в 700 саженях от турецкого лагеря; в каждом из [81] прочих трех редутов находилось по два батарейных и по два легких орудия. Три фланговые редута защищаемы были тремя батальонами 7-го егерского полка, четвертый редут занимаем был 300 человек посменно. В 500 шагах за редутами расположены были 11 батальонов пехоты в трех кареях, с шестью батарейными орудиями, 15 эскадронов кавалерии с 6-ю конными орудиями, и три казачьих полка (Сие правое крыло состояло их полков пехотных: Выборского 5 батальонов, Староскольского 2-х батальонов и Старонигерманлавдского 3-х батальонов, Белорусского гусарского 10 эскадронов и С. Петербурского драгунского 5 эскадронов).

В центре позиции, верстах в двух от турецкого передового укпрепления и в одной версте вправо от селения Слободзее, находились три карея, в 300 саженях один от другого, составленные из 12 батальонов с 8 батарейными орудиями, и подкрепляемые 10-ю эскадронами кавалерии при 12 конных орудиях и двумя качазьими полками (в центре находились полки: 57, 38 и 45-й егерские, Белостокий, Укринсиский и Апшеронский пехотные, в каждом по два батальона, Кинбуриский и Дерпшский драгунские, в каждом по 5 эскадронов).

Левое крыло позиции, между Слободзеей и берегом Дуная, занимало только 750 сажен, и как оное по свойству пересеченного местоположения за отдалением неприятеля, от которого находилось в 3-х верстах, и по близости резерва, наименее подвержено было неприятельскому нападению: то Кутузов удовольствовался тем, что прикрыл оное четырьмя редутами, снабженными 10-ю батарейными и 10-ю легкими орудиями, и защищаемыми батальоном Якутского пехотного и двумя [29] батальонами 29 егерского полков, под начальством инженер генерал-майора Гартинга 1-го. Наконец, резерв, почти в версте за Слободзеей расположенный, состоял из 10 батальонов и 15 эскадронов (Резерв сей состоял из полков: 13 егерского 3 батальона, 14 егерского 3 батальона, 8-го егерского 2 батальона, Нашсбургского пехотного 2 батальона, Ольвиопольского гусарского 10 эскадронов и Лифляндского драгунского 5 эскдронов), при 10 орудиях батарейным и 12 конных Донской артиллерии.

Позиция, занимаемая россиянами при Слободзее, с первого взгляда казалась растянутой; но должно заметить, что в тех местах, где между кареями находились большие промежутки, оные закрыты были редутами, которые можно было считать как бы первой линией. Сверх того, сильный резерв, позади Слобозеи поставленный, мог быть [84] употреблен везде, смотря по обстоятельствам. Впрочем, необходимость требовала таким образом запереть неприятеля, дабы стеснить способы прокормления его конницы, и чтобы турки не могли иногда объехать правого фланга россиян, и в тылу их наделать каких-нибудь шалостей: ибо в таком случае пришлось бы отделять отряды и гоняться за ними.

17-го сентября, с наступлением утра, неприятель из укреплений своих близ Виддина, в Калафете устроенных, выслал сильные партии конницы, для обозрения позиции г.-л. Засса; но, после неудачной перестрелки с российскими передовыми постами, они возвратились в свои укрепления. В 10 часов утра, шесть конницы и пехоты турецкой, выйдя их тех же укреплений, атаковали оба фланга корпуса г.-л. Засса, обратив главные [85] усилия на казачий Мелетьева полк, стоявший между центром и правым флангом. На подкрепление к нему посланы были два батальона от среднего отряда двинулись вправо на высоту; один батальон с счастью кавалерии от правого отряда потянулся влево — и сим движением, при удачном движением, при удачном действии артиллерии нашей, неприятель обращен был в бегство с большой потерей. Он оставил на месте сражения более 300 человек, кроме тех, которых по обыкновению своему успел увезти с собою. Урон с нашей стороны состоял только в нескольких раненых казаках.

В лагере при Рущуке, Визирь от времени до времени получал подкрепления, но не важные; почему генерал Кутузов, не считая себя слабым против турок, вознамерился нанести им решительный [86] удар. Атаковать укрепленный лагерь Визиря с фронта, под выстрелами его сильных батарей, на противном берегу устроенных, было бы неблагоразумно: ибо сего нельзя было сделать без большого пожертвования людьми. Носамое разделение сил турецких, разобщенных широкой рекою, позволяло Кутузову с полной безопасностью употребить иной способ: удостоверясь о числе неприятеля как на сей, так и на той стороне Дуная, он решился переправить чрез сию реку, верстах в 20 выше своего лагеря, корпус г.-л. Маркова, с приказанием идти прямо на лагерь неприятельский на правом берегу находящийся, прогнать оттуда турок в Рущук, и потом, заняв высокий берег Дунайский, открыть огонь из пушек в тыл укрепленного турецкого лагеря, на сей стороне Дуная расположенного; причем, [87] смотря по обстоятельствам, думал и со своей стороны атаковать оный. Сего ради Кутузов приказал заблаговременно все приготовить к переправе, дабы корпус Маркова мог совершить оную ночью в продолжение 8 или 10 часов времени, и в тоже время старался усилить армию свою под Рущуком всеми войсками, какие только мог притянуть к себе (в лагере Кутузова прибыли ещё 10 батальонов, в том числе: Колыванского пехотного 3 батальона, Куринского 2 батальона, Витебского 1 батальон, 10 егерского 2 батальона, 37 и 45 егерских по одному батальону, с 14-ми орудиями легкой артиллерии).

Между тем, для большего стеснения неприятеля в его укрепленном лагере, Кутузов приказал, в ночи на 22-е сентября, построить ложемент, между правым фланговым редутом, на кургане Могураденшти и берегом Дуная. Неприятель, [88] заметив сие по утру, выслал в поле сильные толпы конницы, и, заняв пехотой камыши, против ложемента, находящиеся, употреблял все способы к вытеснению войск наших из оного, но долгое время не успевая в сем намерении, наконец, направил две колонны, с тем, чтобы обойти ложемент с обоих флангов. В сем месте он встречен был частью казаков с резервами регулярной кавалерии. Отчаянное сопротивление турок все более и более увеличивалось, до тех пор, пока двинулись вперед два резервные каре нашей пехоты. Тогда казаки, опрокинули ее и преследовали даже под картечные выстрелы неприятельского редута; а пехотные кареи, выслав стрелков своих, вытеснили из камышей турецкую пехоту, которая, оставив в них множество своих убитых, [89] принуждена была спасаться в лагерь. Урон турок долженствовал быть очень велик; россияне же потеряли до 80 человек убитыми и ранеными.

Неприятель, раздраженный сей неудачей с одной стороны, а с другой, стесненный в своей позиции, построил в ночи на 23-е число новый редут на самом берегу Дуная, в направлении фланга нашего ложемента, с тем, чтобы распространить фуражирование под прикрытием выстрелов своих батарей. По качеству местоположения, неприятель из сего редута мог бить вдоль нашего ложемента, и следовательно сделать его совершенно неудобным к занятию.

На рассвете 23-го числа, турки, желая усовершенствовать свою работу, продолжали оную — прикрываясь толпами конницы. Коль скоро сие замечено было нашими казаками, то [90] подкрепившись регулярной кавалерией, они атаковали турецкую конницу. Неприятель со своей стороны равномерно получил подкрепление, и постепенно усилился до того, что наконец одной его конницы завязалось в дело более трех тысяч человек, которые покровительствуемы были артиллерией из его крайнего редута и с противного берега Дуная. Между тем как конница сражалась, неприятель пустил большие толпы пехоты в камыши, находящиеся впереди нашего ложемента и отделявшие оный от вновь построенного неприятель редута. Затруднительность местоположения доставляла неприятельской пехоте все выгоды к овладению нашим укреплением. Дело становилось час от часу горячее, и силы с обеих сторон умножались до тех пор, пока егеря 7-го полка, опрокинув турецкую пехоту, очистили себе путь [91] к новому неприятельскому редуту; с удивительной храбростью бросились на оный, и, несмотря на отчаянное сопротивление гарнизона, взяв его приступом, положили на месте более 200 человек Албанских войск Вели-Паши, остаток коих, загнанный к Дунаю, был частью потоплен и частью истреблен нашими егерями, так что все место около редута и отмель Дуная покрылись неприятельскими трупами. Гарнизон сего редута, по показанию выходцев, состоял из 600 албанцев, из коих половина могла бы быть взята в плен; но егеря, раздраженные их сильным сопротивлением, не давали им пощады.

Между тем как сие происходило на берегу Дуная, части казачьих полков: Сысоева 3-го, Иловайского 11-го, Иловайского 12-го, Барабанщикова 2-го, и Власова 2-го, Белорусский гусарский и С. Петербурский драгунский [92] полки, снова устремлялись в неоднократные атаки на турецкую конницу, необдуманная отважность коей послужила ей в собственную гибель: ибо в последней быстрой атаке, произведенной помянутыми атаке, произведенной помянутыми полками, неприятель, совершенно опрокинутый ими, преследован был даже за два передовые его редута, к самим укреплениям его лагеря, и оставил поле покрытое своими телами. Одна только темнота ночи могла воздержать запальчивость сих храбрых полков.

Неприятельская пехота, пораженная 7-м егерским полком, не только умерила огонь свой, но и начала из камышей возвращаться к своим укреплениям. Несмотря на то, сражение продолжалось даже после вечерней зари; ибо турецкая пехота, пользуясь темнотой ночи, ещё раз покушалась отбить у егерей место, коим они овладели; но под конец, [93] видя все усилия свои тщетными, принуждена была уступить место победителям. Урон неприятеля в сем деле должно полагать более тысячи человек; россияне же потеряли до 400 убитыми и ранеными.

Генерал Кутузов, предприняв учинить поиск на правом берегу Дуная, для стеснения неприятеля при Рущуке, сомневался, может ли намерение сие укрыться от его бдительности: ибо, делая приготовление к оному, должно было доставлять паромы из реки Олты, а от Лом-Паланки привести часть гребной флотилии для пособия в переправе; но беспечность турок, озабоченных затруднительностью положения их на левом берегу реки, была столь велика, что все сии приготовления, производимые только в 20 верстах от их лагеря, остались для них тайной.

По изготовлению всего нужного [94] к переправе, г.-л. Марков получил приказание выступить 30-го сентября с 18 батальонами, 10 эскадрами, 38 орудиями и двумя казачьими полками (Полки пехотные: Нашебургского 2 батальона, Белостокского 2 батальона, Витебского 1 батальон, Куринского 1 батальон, егерским 13 и 14, в каждом по 3 батальона, 8-го, 10 и 38, в каждом по 2 батальона, Ольвиопольского гусарского 10 эскадронов; при них аритллерии 38 орудий, в том числе: 1 рота батарейная, две легкие и два орудия конных). Корпус сей, простиравшийся от 7 до 8 тысяч человек, пошел вверх по Дунаю к деревне Петрошанам, что близ устья реки Веде. Оставшиеся у Кутузова 32 батальона и 30 эскадронов с 93 орудиями, и три казачьи полка, продолжали облегать турецкий укрепленный лагерь на левом берегу Дуная. 1-го октября, генерал Марков прибыл к назначенному месту для переправы. В [95] продолжение целого дня перевозились войска его на правый берег. Генерал Марков оставил один батальон 13 егерского полка с 4-мя легкими орудиями, в двух редутах, построенных им для прикрытия переправы, и под вечер подошел с корпусом своим на 5 верст к неприятельскому лагерю.

2-го октября с рассветом, он продолжал свое движение: впереди шли казаки, а за ними пехота, построенная в пяти кареях и подкрепляемая Ольвиопольскими гусарами. Толпа в 2000 человек турецкой конницы, выехавшая для обозрения, была встречена и опрокинута казаками, и к 11 часам утра, корпус российский нечаянно явился пред неприятельским лагерем правого берега. Турки, устрашенные столь внезапным нападением, хотели было защищаться; но, быв опрокинуты с первого натиска, они [96] совершенно рассеялись и бежали частью по дороге к Разграду, и частью в Рущук. Весь неприятельский лагерь, 8 пушек, которых турки не могли увезти с собою, 22 знамя, булава Янычар-Аги, множество пороха и снарядов, — достались в руки победителей. Сверх того, турки потеряли более 1500 человек на месте убитыми и до 400 пленных, в числе коих было немало и знатных чиновников. Благоразумие и быстрота, в сем случае оказанные г.-л. Марковым, превыше всякой похвалы. Российские войска, на левой стороне Дуная стоявшие, были свидетелями ужаса и смятения, распространившегося по всему турецкому лагерю при нечаянном приближении 5 кареев генерала Маркова и легкой кавалерии; а как неприятель атакован был врасплох, то и потеря с российской стороны была ничего незначащая, и состояла в 9 [97] человек убитых и 40 раненых. Ольвиопольского гусарского полка майор Б… от запальчивости его, был ранен и взят в плен.

По овладении неприятельских лагерем, г.-л. Марков тотчас занял своей артиллерией те высоты, под покровительством коих турки переправились на левый берег Дуная, и открыл огонь в тыл их лагеря, на сем берегу расположенного. Почти все перевозные суда их захвачены были российскими егерями на правом берегу, где они всегда находились, так что в Визирьском лагере, на левом лагере, осталось только несколько лодок, и сообщение сего лагеря с Рущуком было пресечено.

2-го числа к вечеру, прибыл к генералу Кутузову из Рущука Имбрахор Султанский, переговорщиком от корпуса Пашей: Вели, Мухтара и многих других, бежавших [98] в сей город. Он просил позволения ехать в лагерь к Верховному Визирю, которому, по словам его, он имел от Пашей поручение представить обстоятельства, требующие скорого мира, а в ожидании оного — предварительного перемирия. Но Кутузов отправил его назад в Рущук, с объявлением, что он никого из Рущука в лагерь Визирьский пускать не намерен: а обещал письма с обеих сторон, как от Визиря обратно, пересылать верно в те и другие руки. Вскоре по отъезде Имбракора, в 10 часов вечера, прибыл другой переговорщик из Визирьского лагеря, с письмом от Визиря, коим он просил перемирия. Кутузов оного не принял, а обещал дать ответ на другой день. Намерение его было, не пропустить пропитания в турецкий лагерь, на сей стороне Дуная [99] находящийся, и ожидать, на что решатся турецкие войска, таким образом отрезанные?

В ночи со 2-го на 3-е октября, Визирь сам, пользуясь глубокой темнотою, прокрался в Рущук на малой лодке, да и впоследствии, несмотря на всю бдительность флотилии нашей, прокрадывались маленькие лодки, с известиями как из лагеря к Визирю, так и от Визиря обратно. Для совершенного стеснения неприятеля, Кутузов приказал поставить на Дунае часть флотилии нашей, внизу лагеря со стороны Рущука 8 судов, а сверху 6 судов, вооруженных орудиями больших калибров. В ночь с 3-го на 4-е октября, флотилия сия овладела островом Голя, в самом тылу неприятельского лагеря на Дунае лежащим, с находящиеся на оном турецкой батареей о двух орудиях, и [100] немедленно устроила на сем острове две наши батареи, каждую на два орудия. После сего флотилия подошла к тылу неприятельского лагеря ближе, чем на ружейный выстрел, и производимой ей по оному в продолжение нескольких дней и ночей, почти беспрерывной пальбою, не только нанесла неприятелю величайший вред, но сбив его батареи на укреплениях лагеря устроенные, заставила их замолчать, так что впоследствии устрашенные турки не смели сделать по лагерю Кутузова ни одного выстрела, и не только вне лагеря своего, но даже среди оного не могли нигде показаться, что должны были искать себе убежище в вырытых в укреплениях своих ямах. Вскоре положение их сделалось самым бедственным. С самых первых дней, они не имели уже хлеба и питались лошадиным мясом без соли; но страх, [101] который умели внушить им начальники, что если сдадутся в плен, то будут истреблены россиянами, удерживал их от сего поступка. Кутузов решился ожидать, что последует, тем с большим спокойствием, что корпус г.-л. Маркова на левом берегу Дуная простирался до 8 тысяч человек и, следовательно, не подвергался большой опасности, хотя бы и довольно значущее подкрепление прибыло к неприятелю в Рущук. Г.-л. Марков, для обеспечения себя от всякого нападения со стороны турок, занял лагерь на господствующих высотах правого берега Дуная, тылом к сей реке, имея фронт, прикрытый рекою Ак-Ломом. На левом фланге, обращенном к Рущуку, он построил три редута, а на правом фланге два редута, которые вооружил артиллерией, и занял двумя батальонами [102] Белостокского пехотного полка. Прочие 15 батальонов его корпуса расположились шестью кареями, имея в интревалах по два и по три эскадрона Ольвиопольских гусар. Казаки протянули передовую цепь своих пикетов, начиная от садов, между Рущуком и левым флангом лагеря у самого Дуная находящихся, вдоль по реке Ак-Лому, и далее за правый фланг до редутов, прикрывающих место переправы. Кутузов также подвинул левое крыло главного корпуса от Слободзее слишком на версту вперед к неприятельскому лагерю, и устроив на самом берегу Дуная батарею на четыре орудия в 250 саженях от турецких укреплений, учредил в сем месте перевоз паромом, для ближайшего сообщения с копусом г.-л. Маркова.

В начале сего похода, Кутузов, оставив правый берег реки Дуная, вместе с тем упразднил и все турецкие крепости, находящиеся на сем берегу. Напротив того, неприятель, с умножением прошедшей весною войск своих, поспешил между прочим занять своими гарнизонами важные пункты, Туртутай и Силистрию, и, возобновив оные, привел сколь можно в оборонительное состояние. Теперь, после счастливого перехода корпуса г.-л. Маркова на правый берег Дуная, истребления на оном части неприятельского лагеря и совершенного стеснения отборнейших войск ей на сей стороне реки, Кутузов дал приказание генерал-майору Гамперу, командовавшему наблюдательными постами между реками Аржишем и Серетом, чтобы для дальнейшего распространения ужаса в неприятеле на правом берегу Дуная, он постарался взять Туртукай и Силистрию нечаянным нападением. Повеление сие исполнено было с успехом. Войска Донского полковник Греков 8-й, переправясь 8 октября с частью пехоты и кавалерии к Туртукаю, овладел оным без большого сопротивления. Бежавшие из крепости войска, вместе с примкнувшими к ним поселянами, составлявшие более 2000 человек, остановились было в некотором расстоянии от Туркутая, показывая намерение ожидать наших с твердостью; но полковник Греков, настигнув их, рассеял совершенно. Сын командующего в Туртукае, двух-бунчужного Али-Паши и несколько пленных, достались в наши руки.

(Продолжение в следующей книге)

Текст воспроизведен по изданию: Описание турецкого похода россиян под начальством генерала от инфантерии Голенищева-Кутузова в 1811 году // Отечественные записки, Часть 34. № 96. 1827