ОПИСАНИЕ ТУРЕЦКОГО ПОХОДА РОССИЯН ПОД НАЧАЛЬСТВОМ ГЕНЕРАЛА ОТ ИНФАНТЕРИИ ГОЛЕНИЩЕВА-КУТУЗОВА В 1811 ГОДУ

(Статья сия тем любопытнее для всякого, что доселе, кажется, добыло известно никакого описания сей достопамятной компании, и тем драгоценнее, что изложена военным писателем, который основывался во всем на официальных документах. Просим его принять нашу чувствительнейшую благодарность. — Изд.)

Поелику сия армия, по отбытии от оной пяти Дивизий, сделалась слишком слабою для наступательных действий; то для удержания за собою завоеванных областей Молдавии и Валахии, положено было соединить ее на левом берегу реки Дуная; для наблюдения же по кордону, на всем пространстве занимаемом Дунайскою [63] армией, осталось только 14-ть казачьих полков, а 12-ть пошли к Днестру вместе с пятью пехотными дивизиями.

Между тем в Константинополе производились великие приготовления к войне. Во все концы Империи разосланы были фирманы для набора армии, долженствовавшей к наступающей весне собраться в Румелии. Султан намерен был для сего похода, соединить все силы и способы своего государства, и даже были слухи, что он намеревался лично присутствовать в оном. — Вели-Паша, младший сын Янинского Паши Алия, находился близь Софии с корпусом не более 5.000 человек Албанских войск; но под команду его назначено было собраться большим силам, с приказанием вторгнуться в малую Валахию со стороны Виддина; и сей слух казался тем основательнее, что турки только в стороне [64] Виддина могли продовольствовать большое число войск.

Генерал-лейтенанту графу Ланжерону, до прибытия генерала Кутузова принявшему начальство над армией, дано было повеление учинить сильный поиск за Дунаем, в стороне города Плевны, дабы чрез таковое наступательное движение не токмо скрыть перемену системы войны, но напротив еще показать туркам, что поход со стороны россиян открывается решительный, весьма рано и с большими силами, Кроме сего намеревались разорить всю страну между рекою Дунаем и Балканскими горами, и не малое число булгар перевести на нашу сторону Дуная, граф Ланжерон находил, что приведение в действо сего предначертания сопряжено было с большими затруднениями; ибо турки устрашенные поиском, в конце прошлого 1810 года генерал-майором графом Сент-При произведенным на город [65] Ловчу, начали укреплять города Тирнаву, Врацу и Етрополь и Корпус Вели-Паши, находившийся близь Софии, усилился уже до 12,000 человек с 24 пушками. В Тирнаве турки также были в силах; но после Софии наибольшее число их войск находилось в Враце под начальством трех предприимчивых разбойников Бошняка-Аги, Босс-Вели и Юсуф-Аги, имевших у себя от 6-ти до 7-ми тысяч человек под ружьем с 10 или 12-ю орудиями. Трудно было вытеснить их явным нападением из укрепленного города с толь малым числом пехоты, какое было в Дунайской армии; впрочем и самый успех сего предприятия не принес бы никакой пользы, поелику город Враца неважен и слишком удален от Шумлы, что бы мог сделать какое-либо впечатление на Верховного Визиря, который: более еще был неприятель Бошняка-Аги и прочих разбойников, нежели самих россиян. [66]

Если бы россияне, следуя на Етрополь, вошли в Балканские горы, в коих лежит сей город, то Бошняк-Ага мог их отрезать, зайдя им в тыл, или обратившись прямо на Никололь. Но как турки считали Тирнаву за важный пункт и там находились их магазины; то взятие и разорение сей крепости могло быть выгодно в политическом отношении. Таковое происшествие изумило бы турок, которые, зная о движении наших пяти дивизий к Днестру, полагали, что мы вскоре совсем оставим правый берег Дуная, доказало бы им, что мы были еще в силах действовать наступательно, разе троило бы на время их предположения, заставило бы считать нас сильнее, нежели каковы мы в самом деле были; (ибо они знали чрез французского консула, что в 4-х дивизиях, оставшихся в Дунайской армии, состояло на лице неболее 25000 человек) и произвело бы хорошее действие в [67] Европе. Впрочем, на сей поиск потребно было неболее 15-ти дней, и россияне, окончив оный, имели еще время противостать Бошняку, если б сей вздумал сделать какое-нибудь покушение.

Все сии причины побудили графа Ланжерона решиться на поход к Тирнове. Он намерен был выступить 21-го марта из Плевны и Ловчи, где находится граф Сент-При с 32-мя весьма слабыми батальонами, из числа коих должно было оставить: 4 батальона (всего 1000 человек) в Никополе; 6-ть батальонов на реке Искере, для наблюдения со стороны Враца; 2 батальона для наблюдения Етрополя; а остальные 22 батальона, и коих под ружьем состояло не более как от 8000 до 8500 человек пехоты, но весьма Хорошего войска, могли быть употреблены для поиска на Тирнову. — Тяжелой кавалерии нельзя было брать с собою, по невозможности перевозить [68] фураж, а подножный корм еще не созрел; батарейной артиллерии также не можно было брать за чрезвычайно дурными дорогами. Итак, положено было употребить, в дело только 800 казаков и 300 человек уланов; но в стране столь гористой и пересеченной, каковы окрестности Тирнавы, кавалерия не могли принести большей пользы.

Между тем, как граф Ланжерон приготовлялся к походу, внезапные движения турок растроили все его намерения. — В Тирнаву. прибыло на подкрепление несколько, тысяч человек с пушками, и отряд турецкой кавалерии, вышедший из сей крепости, появился пред российскими передовыми постами, — турки из Етрополя равномерно обозревали российские передовые посты. — Бошняк-Ага подвинулся к реке Искеру. Неприятель повсюду усилился и ожидал к себе еще новых подкреплений. Граф Ланжерон предписал [69] генералу Сент-При не выводить его отряда ранее 21-го марта; но как Российский пост в местечке Тетевене, слишком вперед выдававшейся, подвержен был опасности; то Сент-При и приказал ему соединиться с другим постом, находившимся в деревне Изворе. — Впрочем выпавший 19-го марта снег затруднял все движения; не было никакой возможности предпринять никаких наступательных действий; ибо турки угрожали нападением пункту Кайнари, а продовольствие по ту сторону Ловчи становилось день ото дня затруднительнее, и сообщение даже между ловчей и Плевной, по причине весьма пересеченного и лесистого местоположения, сделалось не надежным. В таковых обстоятельствах граф Сент-При предложил занять позицию между Плевною и Кайнари, выдав сперва объявление, чтобы не показать туркам, будто россияне от них отступают. Весьма [70] нужно было скорее решиться на сию меру, дабы недостаток продовольствия, а может быть и неприятель, не принудил к отступлению.

В самом деле, по согласному показанию всех шпионов, в Тирнове под начальством Фуцга-Аги находилось от 7 до 8000 вооруженных жителей с 16-ю пушками, 2000 войска около 10-го марта прибывшего из Шумлы, и сверх того Ибрагим-Бей и трое Пашей находились в следовании из Казанлыка к Тернове, и 17-го марта прибыли уже в Габрову. — В городе Сельви, кроме городских жителей, собралось множество вооруженных обывателей из окрестных деревень. — В Етрополе было от 5 до 6000 анатольцев под командой Езилин-Бея. — В Враце находился Бошняк-Ага, у коего не считая вооруженных жителей было 4000 разбойников, в том числе 3000 конницы. Ни один из сих начальников не выходил из своей [71] крепости, а ожидал нападения со стороны россиян; и так не оставалось иного делать, как брать приступом один из сказанных четырех городов. Но таковое предприятие не могло быть приведено в действо без важной потери; ибо турки везде усилились; а хотя бы и удалось овладеть каким-либо городом, то чрез месяц, а может быть и ранее, пришлось бы его оставить.

Сии причины побудили графа Ланжерона отложить предприятие и сосредоточить корпус генерал-майора графа Сент-При, от Плевны до Кайнари, между реками Осмою и Искером. При сем Ланжерон приказал истребить все средства к продовольствию между Изворой и Плевней и разорить укрепления городов. Великое число жителей перешло на нашу сторону Дуная, где обещана была им помощь и покровительство.

В сей наступательной позиции [72] корпус графа Сент-При мог еще оставаться близь месяца. Ничто не побуждало его к отступлению за Дунай; с появлением травы можно было усилить его некоторым числом кавалерии, дабы тотчас атаковать турок, если они выйдут на равнину; а посему граф Аанжерон решился ожидать приезда генерала от инфантерии Голенищева-Кутузова, который прибыв в начале апреля месяца, принял начальство над Дунайской армией.

Вся армия состояла из 8-й, 10-й, 16-й и 22-й пехотных и 6-и и 7-й кавалерийских дивизий, (в коих было 20 батальонов пехоты и 8о эскадронов кавалерии), 14-ти казачьих полков (из коих два употреблены были при магазинах и конвое главной квартиры) 7-ми рот пешей артиллерии, 7 рот конной артиллерии, 5 рот осадной артиллерии 4-х рот понтонных, 4-х батальонов пандуров и 300 человек хорватов. [73]

Все сии войска вместе составляли только от 39 до 40 тысяч человек под ружьем; нездоровый же климат Валахии, особенно на берегу Дуная, давал повод к заключение, что в августе месяце, самом вредном для здоровья, и когда можно было предвидеть со стороны турок наступательные действия, российская армия не будет в состоянии вывести в строй более 29 тысяч человек.

Оборонительная линия, сей армией охраняемая, начиналась, можно сказать, от Белграда и простиралась до реки Днестра, занимая по изгибам Дуная около 1000 верст. Толь великое, пространство не можно было занять везде довольными силами, я раздробление на малые отряды войск, и без того уже числом весьма умеренных, без сильных подвижных корпусов, могущих служить к подкреплению оных, отворило бы путь в Валахию первому неприятельскому корпусу несколько сильному. Впрочем, [74] 30-ть тысяч человек достаточно было для обороны страны, хорошо прикрытой рекою Дунаем и российской флотилией.

Турки не столь сведущи, что бы могли составить хорошо обдуманное предначертание похода; но надлежало полагать, что они будут иметь у себя европейских офицеров, для управления их действиями. — Переправа чрез Дунай могла быть произведена турками в разных местах; но везде с большими затруднениями. — Они могли бы переправиться в Бессарабию; но разоренная страна от Варны до Тульчи и Исакчи представляла им мало способов к продовольствию и большую затруднительность в подвозах. От Браилова до Силистрии переправа не возможна. В Силистрии оная всегда производилась. При Туртукае весьма легка. От Туртукая до Рущука и Систова была невозможна; поелику Рущук находился в руках [75] россиян. — Между реками Ольтой и Жией переправа была удобна. Впрочем, исключая Виддин, должно было полагать переправу чрез Дунай почти невозможной; ибо оная возбранялась российской флотилией, находившейся при Рущук и в устьях Дуная.

Но при Виддине переправа для турок была весьма удобна под защитою сей крепости и турецкой флотилии, там находившейся. В Виддине командовал Мулла-Паша, преемник славного Пасвана-Оглу. Он был более купец, нежели воин; был независим, и казалось не хотел впустить к себе Султанские войска дабы не раздражить россиян, и чрез то не лишиться знатных торговых прибытков, которыми позволяли ему пользоваться. В Виддине было более 400 судов, из коих 20 вооруженных пушками и снабженных достаточным числом матросов, хорошо знающих свое дело. [76]

Остров на Дунае, против Виддина лежащий, укреплен был двумя батареями, и вся турецкая флотилия защищаема была сим островом и крепостью, в коей не было посторонних войск, кроме малого числа принадлежавших Мулле-Паше; но провианту и военных снарядов большое количество. Самая крепость сильно укреплена. В ней считалось более 600 пушек, а город и предмостье обнесены были глубоким рвом и двойным ретраншементом. Поелику турки весьма скрытны и непостоянны, и Паша Виддинский мог иметь против россиян злые намерения под видом доброжелательства; то для отвращения оных поставлено было на вид генерал-лейтенанту Зассу, начальствовавшему российским корпусом в малой Валахии, дабы всеми мерами старался укоренить раздор между Муллою-Пашею и его правительством; что и можно было исполнить тем [77] удобнее, что Вели-Паша, заняв войсками своими местечки Лом и Цыбру, вывел оные из зависимости от Муллы-Паши, коему жители сих местечек перестали платить подавти. Впрочем, если б Мулла-Паша неволею принужден был отдать туркам свою флотилию; то положено было немедленно атаковать и истребить оную.

Кроме сего турки имели еще перевозные суда в Ломе и Цыбре; но большей частью малые, которые не могли быть для россиян опасны; из чего и следовало, что без Виддина и тамошней флотилии турки не могли сделать настоящей переправы чрез Дунай; a разве только переправить не большой отряд на судах, которые возят они при своей армии на роспусках.

Необходимо нужно было содержать отряд российских войск у сербов; ибо сей народ, хотя храбрый, но скоро приходящий в уныние, имел [78] надобность в подкреплении. К тому ж надлежало обеспечить правый фланг российской оборонительной линии; ибо, если бы удалось туркам возвратить Куркузовцы, Брегову, Банию, Неготин, Дуду и Бирзу-Паланку, лежащие на правой стороне Дуная, между Виддином и Австрийской границей при Орсове; то места сии могли бы доставить им великие удобности к переправе чрез Дунай, тем более, что флотилия российская не могла пройти туда мимо Виддинской крепости.

Город Систов был разорен еще при графе Каменском. Никополь, построенный на пяти горах, был совершенно не способен к обороне, Силистрия, имеющая 6 верст в окружности, требовала по меньшей мере 6000 гарнизона (то есть 16-ти тогдашних батальонов), и посему положено было срыть обе сии крепости. Что касается до Рущука, который по обширности своей [79] требовал по меньшей мере от 7 до 8 тысяч гарнизона, чтобы выдержать с успехом действительное нападение, то оборона оного была весьма затруднительна. Но крепость сия была необходима на случай перемены оборонительной войны в наступательную, как средоточие, от коего происходят все действия. Большие дороги ведут от Рущука к Шумле, Тирнове и Плевне, и город сей есть место для Депо, означенное самим географическим положением страны. Если бы отряд турецких войск захотел возобновить Силистрию и Никополь, то россияне, переправясь чрез Дунай при Рущуке, могли атаковать их везде, где бы они ни появились.

К 15-му числу апреля, крепость Силистрия и Никополь были разорены; жители сей последней переселились в Турну, и тогда российская армия заняла следующее положение:

Главный корпус, из 14 батальонов, 25 эскадронов и одного [80] казачьего полка состоявшей, под начальством генерала графа Ланжерона, стал при селении Синтештах, впереди города Бухареста, который занят был двумя батальонами. В Рущуке находился корпус генерал-лейтенанта Эссена 3, из 12 батальонов, 5 эскадронов и 3 казачьих полков. генерал-майор Энгельгард, стоявший при Журже с 3-мя батальонами и 5-ю эскадронами, должен был в случае надобности подкреплять корпус генерала Эссена и содержать сообщение оного с главным корпусом. На правом крыле, генерал-майop Турчанинов 1-й, с 3-мя батальонами и одним казачьим полком, охранял крепость Турну при устье реки Ольты, и составлял сообщение с корпусом генерал-лейтенанта Засса; сей последний с 9-ю батальонами, 15-ю эскадронами и 5-мя казачьими полками занимал малую Валахию; генерал-майор граф Орурк с 4-мя батальонами и 10-ю [81] эскадронами находился в Неготине, дабы подкреплять сербов, по просьбе коих два батальона посланы были в Белград, для содержания гарнизона в сей крепости. На левом крыле, под начальством генерал-лейтенанта Воинова, генерал-майор Гампер с 6-ю батальонами, 15-ю эскадронами и одним казачьим полном, стал при Слободзее, для наблюдения большой излучины, образуемой рекою Дунаем между устьями рек Аржиса и Серета; на нижнем Дунае помещены были: 2 батальона и 1 казачий полк в Браилове; 3 батальона в Галаце; 4 батальона и 1 казачий полк в Измаиле; 2 батальона и 1 казачий полк в Килии; генерал-майор Денисьев, поставленный местечке Табаке с 2-мя батальонами и 5-мя эскадронами, составлял резерв. Наконец, два батальона посажены были на флотилию.

Сие размещение войск согласно было с тогдашними [82] обстоятельствами; с переменой же оных и войска тотчас могли переменить свое расположение. Правда, что нижняя часть Дуная, то есть пространство от Силистрии чрез Гирсов, Браилов, Измаил и остров Чатал до устьев Дуная занято было слабее прочих частей оборонительной линии; но и тут отряд генерал-майора Гампера, стоявший при Слободзее, наблюдал берег, и в три перехода мог подкрепить Браилов; а отряд генерала Денисьева, расположенный при местечке Табаке, наблюдал переправу возможную при Исакче, и в один переход мог подкрепить Измаил. Такова оборона была достаточна; поелику во всей нижней части Дуная, от Рущука до устья, не было ни одного судна, коим бы неприятель мог воспользоваться, и российская сильная гребная флотилия везде могла действовать с успехом.

Генерал Кутузов полагал, что только один правый фланг его [83] оборешительной линии заслуживал внимание. — В Виддине была флотилия, могущая способствовать неприятельской переправе в малую Валахию; но таковое предприятие, без угрожения россиянам на их левом фланге, послужило бы только к гибели турок. Впрочем, если б они вздумали в большом виде начать наступательную войну, то прежде всего должны были бы стараться ввести с моря сильную флотилию в Дунай, и в таком случае Кутузов намерен был с главными силами своими немедленно подвинуться влево, и смотря по обстоятельствам, способам и усилиям неприятеля, может быть, расположиться между рекою Яломницей и устьем Серелда. Тогда положение генерала Заоса в малой Валахии конечно было бы не без опасности.

Но если бы турки, действуя весьма большими и превосходными силами на всех пунктах, и ворвались в Малую Валахию; то и в сем [84] случае временный успех, ими одержанный, не мог иметь важных последствий; ибо быстрая и довольно широкая река Ольта остановила бы их движете. — Получаемые в то время известия не подавали никакого повода к вышеупомянуты предположениям; ибо для таковых действий нужны были большие флотские приготовления в Константинополе; на что потребно и много времени; но как турки имеют обыкновение возить при войсках небольшие лодки на роспусках, то и могли употребить их для, построения моста, на Дунае. Впрочем, таковое предприятие от них было бы слишком смелое и без всякого сомнения для них же самих пагубное; если б только они дождались на себя войск наших и флотилии. — В тогдашнем положении дел, весьма полезно было предпринимать большие поиски за Дунаем. Рущук подавал к тому все средства. Сие могло расстраивать неприятельские намерения, а успехи [85] наши приводить их войска в уныние, что они ничего ко вреду нашему предпринять не могут. В сем намерении Кутузов и расположил главный корпус свой между Журжей и Букорестом. — Чем более можно было употребить войск на вышеупомянутые поиски, тем чувствительнее были бы для неприятеля удары, ему наносимые; и потому генерал Кутузов испросил у государя Императора, дабы 9-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта Маркова, расположенную в Яссах, позволено было перевести ближе к Дунаю в Бырлат, Фальчи и Текучь, с тем, чтобы никуда далее оную не трогать без крайней нужды, которая тогда еще не предвиделась. Чрез то он мог иметь главный корпус свой всегда в достаточных силах, не озабочиваясь левым флангом всей армии.

(Продолжение следует.)

Текст воспроизведен по изданию: Описание турецкого похода россиян под начальством генерала от инфантерии Голенищева-Кутузова в 1811 году // Отечественные записки, Часть 14. № 36. 1823