Жизнь и характер Али-Паши.

Али-Паша есть один из сильнейших вельмож Оттоманской Порты. Управляемые им провинции, которые впрочем можно назвать собственными его областями, составляют третью часть всей Европейской Турции. Почетные титла, которые весьма легко мог он себе присвоить, дают ему надежду сделаться обладателем и другой такой же части государства. В силу императорского Фирмана или Диплома, Паша сей, за исключением некоторых немногих округов, владеет пятью следующими губерниями: Визирством Яниною, Авлоною, Охридою, Карли-Илли и Трикалою. Он управляет финансами и военною силою по собственному своему произволу, и хотя по видимому не что иное есть, как васалл Оттоманской Порты, но в самом деле имеет полную власть Самодержавного Государя.

В небольшом городе Тепелини, в котором предки Али-Паши были Беями или [210] владельцами, живут с давних времен Греки и Албанцы Магометанского исповедания, происшедшие от рода Токцидов. Фамилия Али всегда начальствовала над сими дикими, но храбрыми обитателями гор, которых все занятие состояло в непрестанных грабежах и войне. До времен Скандерберга фамилия сия оставалась в неизвестности. В правление сего знаменитого Князя она вероятно со многими другими Албанскими семействами приняла христианскую веру, и после уже вторичного завоевания земли сей Турками, обратилась в Магометанство. Дед Али- Паши был убит при осаде острова Корфу, где он находился под начальством Турецких полководцев, и об нем первом из предков Алия упоминается в летописях Оттоманской Империи. Велия, отец Алия, достигнул степени Санджака (Однобунчужного Паши) Делвинского; но после, пришед в немилость у Порты, лишен был навсегда сего достоинства. Чиновник, заступивший его место, сделался в последствии времени жертвою мщения отважного Алия. Гонимый Диваном и преследуемый от соседственных Беев, расхищавших его имение, Вели скончал жизнь свою, оставив по себе двух сыновей и многих дочерей еще в самом нежном возрасте. Второй сын его был етот самой Али, о [211] котором мы уже упоминали прежде. Происшествие сие надлежит относить к 1760 году.

Вдова Велиева была женщина честолюбивая и неустрашимая. Ее пример и наставления сильно действовали на душу Алия. На шестнадцатом году своего возраста, невышед еще из под опеки матери, он должен уже был вооруженною рукою защищать отцовское наследство. Али и тогда являл себя другом солдат и тогда с жадностию собирал все необходимо нужные для воина познания, которые могло только доставить ему всегдашнее с ними обращение. Ревностно старался он узнать историю жизни своих предков и всех мужей, прославивших себя необыкновенными подвигами. Ета ранняя склонность Али, поддерживаемая в последствии времени всегда новою пищею, была источником той редкой остроты памяти, которой и теперь еще удивляются в нем, и которая служит ему вернейшим путеводителем во всех трудных делах.

Первые покушения Алия раздробить войско неприятеля своего на части и напасть на каждую из них порознь неимели счастливого успеха; он был взят в плен Санджаком Авлонским, Курд-Пашею. Сей кроткий и великодушный старик нехотел [212] поступить с Алием, как с неприятелем своим; но быв тронут нежностию лет и мужеством юноши, сделал ему только строгой выговор, и потом без всякого выкупа позволил возвратиться в дом родительский.

Несчастный случай сей нетолько нелишил Алия бодрости духа, но еще научил его со всею возможною скрытностию приводить в действо прежние свои предприятия. Ему еще раз удалось склонить мать свою на то, чтобы она приняла участие в делах его и снабдила его потребным количеством денег. Он претерпел поражение во второй раз, и сею неудачею доведен был до такого положения, что ему оставалось наконец одно только средство достигнуть цели своей - осталось сделаться разбойником. Греческое слово Клефтис, которым обыкновенно называют ремесло сие в необразованной Албании, где им наиболее занимаются, незаключает в себе никакого понятия о стыде. Али и в сем новом роде подвигов своих был неболее счастлив: он попался в плен к Визирю Янинскому. Характер Санджака Авлонского избавил его от смерти, когда он в первый раз подвергся подобной участи; а в етот раз обязан он был спасением политике своего победителя. [213]

Окрестные Беи искали погибели Алия, и неотступно требовали у Визиря головы его. Визирь, страшась всегда сих опасных для него соседей и желая дать им новое занятие, возвратил свободу злейшему врагу их, которой с того времени, в знак признательности своей, не причинял ему более никаких беспокойств.

Претерпев снова поражение, снова быв принужден просить помощи у своей матери, и оставшись наконец с одною надеждою на самого себя, Али набрал 600 человек войска на те деньги, которые в последний раз удалось ему исторгнуть из рук сострадательной матери, дал первое сражение, и проиграл его. Расположившись лагерем в Албании, неподалеку от Валеры, скрылся он от товарищей своих в уединенное место и начал размышлять о своем положении. "Тогда (так сам Али рассказывал ето происшествие сочинителю статьи сей, Французскому Генералу Водонкуру), углубившись в мысли о судьбе меня преследующей, и представляя в уме своем все трудности, на которые мне надлежало еще отважиться, долго стоял я неподвижным, рыл землю у ног своих палкою и часто, совсем недумая о том, сильно ударял ею по взрытому месту. Звук, произведенный одним ударом о твердое тело, исторгнул наконец меня из задумчивости. [214]

Я наклонился, чтоб рассмотреть сделанное мною в земле углубление и - о неожиданное счастие! - нашел ларчик с деньгами, который вероятно зарыт был во время внутренних смятений, столь часто опустошавших бедственную страну сию. Деньги помогли мне набрать 2000 человек войска; я дал другое сражение, одержал верх и снова возвратился в Тепелини победителем." С сего времени чрез целые пятдесять лет во всех войнах и отважных предприятиях счастие никогда его неоставляло.

Главные черты характера Али-Паши суть - коварство и честолюбие. Последняя страсть в нем есть самая сильная; первая началом своим имеет потребность и привычку, и обе вместе, служа одна другой пособием, составляют самой ненавистной характер и делают Алия предметом ужаса и отвращения даже для самых близких к нему людей, которые, по видимому, пользуются исключительною его доверенностию. Недостаток в деньгах, бывший причиною его горести при самом вступлении на поприще, и столь долго удерживавший его на пути трудных предприятий, также на собственном опыте основанная уверенность в том, что везде есть продажные души, которые будут готовы для него на всякое злодеяние, - глубоко вкоренили в сердце его [215] низкие страсти - жадность к деньгам и скупость. Нельзя представить себе, в какой степени сии страсти обладают душою Алия. Никогда невынимает он из казны своей денег иначе, как с полною уверенностию, что сделает выгодную для себя покупку; никогда нераздает денежных награждений иначе, как с намерением обмануть и получить двойное вознаграждение за утрату. Часто грабит он даже подкупленного своего помощника, которого прежде сам же обогатил; казнит его как изменника, и радуется от всего сердца, что получил двойную прибыль.

Корыстолюбие его не знает пределов и употребляет все возможные средства к своему удовлетворению. Появляется ли в его владениях купец с такими товарами, которые прельщают его ненасытность; он немедленно приказывает ему явиться ко себе, принимает вид человека правдолюбивого, покупает, но спрашивая о цене, которую всегда назначает по своему произволению. Умирает ли кто из его подданных, оставив по себе большое наследство; он почитает позволенным всякое средство, с помощию которого только может завладеть именем другого. Он или велит схватывать детей покойника и насильно лишать их всего отцовского наследства, или делает в свою пользу завещание, говорит [216] к наследникам в честь умершего похвальную речь и присвоивает себе все их имущество. "Друг мой!" однажды сказал он осиротевшему молодому Греку: "отец твой был препочтенный человек; я сердечно жалею об его кончине, ибо мы с ним были искренние друзья. Он воспомнил о нежной дружбе нашей на смертном одре, и отказал мне свой дом, свое движимое имение и свои сады." - Но ето, государь - отвечал юноша - составляет более трех четвертей всего моего наследства. - "Послушай, дружок!" возразил Али: "воля родителя твоего должна быть для тебя священною; если же ты столько безбожен, что не хочешь повиноваться ей, то я велю тебя повесить." -

Неутолимая страсть к господству сделала его недоверчивым и мстительным, и сии два чувства имеют необыкновенную власть над его душею. Все, что только приближается к нему, не избегает его подозрений. Племянники и дети, которые больше всех показывают к нему привязанности, и которые по видимому пользуются исключительно его любовию, окружены всегда неутомимою его бдительностью и строгим присмотром; уверения в преданности и верности неимеют в глазах его никакой цены. Оказанные услуги не могут быть [217] надежною порукой в будущем добром поведении для такого человека, который сам всегда действовал и переменял намерения свои, повинуясь единственно голосу самолюбия. Узы родства неслужат для него залогом безопасности, и если справедливо общее мнение, обвиняющее его в убийстве собственной матери и родного брата, то не льзя удивляться тому, что он неимеет доверия и к своим детям, особливо когда может со всею достоверностию предполагать, что по смерти его, из трех сыновей его младший непременно сделается жертвою честолюбия двух своих братьев, которые и сами должны погибнуть от междоусобий.

(Продолжение в след. книжке.)

Текст воспроизведен по изданию: Жизнь и характер Али-Паши // Вестник Европы, Часть 93, № 11. 1817