51. ПИСЬМО X. ДЕ ЛИРИА ПОСЛУ ИСПАНИИ В
АВСТРИИ ХОСЕ ДЕ ВЬЯНЕ-И-ЭГИЛУСУ
Москва, 29 апреля/5 мая 1729 г.
Ваше превосходительство, милостивый государь.
Не нахожу слов, чтобы выразить в. пр-ву
то чувство большого удовлетворения, которое я
испытываю в связи с оказанным мне ее в-вом
государыней императрицей доверием, о чем Вы, в.
пр-во, и г-н маркиз де Риальп сообщаете в своем
письме от 30 марта, полученном мною с последней
почтой 1. Прошу
Вас, в. пр-во, довести до сведения ее в-ва, что, хотя
моего религиозного рвения недостаточно, для того
чтобы сделать все то, о чем Вы меня уведомляете,
для меня, как и всегда, достаточно было бы самого
легкого намека со стороны ее в-ва. Теперь, после
этих предисловий, позвольте перейти к делу 2.
Поскольку меня облекли таким доверием,
считаю своим долгом ответить на каждый в
отдельности пункт записки в. пр-ва, а также
ответить на все соображения, которые Вы привели,
и сказать в заключение, что я думаю о том, что
надлежит сделать в дальнейшем.
Полагаю, что я — единственный
иностранец в Москве, которому известно, что
княгиня Долгорукая католичка 3.
Эта тайна была [132]
доверена мне вскоре после ее прибытия сюда.
Княгиня обладает многими добродетелями и
достойна покровительства со стороны ее в-ва,
государыни императрицы. Е. в-во может пребывать в
полной уверенности, что я окажу всяческую помощь
и дам необходимые советы в той мере, в какой это
от меня зависит, дабы избавить ее от
преследований со стороны ревнителей всего
русского.
Вы пишете, что главное — добиться
такого положения, при котором бедные католики
могли бы жить спокойно. На это я должен ответить,
что католики-иностранцы, которые находятся
здесь, ни в коей мере не испытывают затруднений
из-за исповедуемой ими религии. Наоборот, им
позволено жить в условиях максимальной свободы.
Дела нашей церкви идут хорошо, и ее интересы
должным образом защищаются; делами церкви здесь
занимаются два миссионера ордена капуцинов,
которые везде появляются в монашеском одеянии
своего ордена. Католики, находящиеся здесь, в
самом деле очень бедны и особенно бедствуют,
когда двор приезжает в Москву; но щедрость
государя императора могла бы исправить
положение, если бы он соблаговолил предоставить
им часть того содержания, которое получали
иезуиты, когда они ведали делами миссии.
Что же касается княгини Долгорукой, то
мне было бы весьма затруднительно защитить ее в
том случае, если бы она подверглась
преследованиям из-за своей приверженности к
католической религии. Поскольку она является
подданной русского царя и совершает поступки,
которые здесь расцениваются как очень серьезные
преступления, то ей вряд ли поможет мое
покровительство. Однако в том случае, если под
сомнение будет поставлена ее добродетель, я буду
защищать ее всеми доступными мне средствами.
Капеллана, которого она привезла с собой в
качестве воспитателя своих детей, я в случае
необходимости могу защитить, так как я уже дал
ему бумагу, подписанную собственноручно мною, в
которой говорится, что он является моим
капелланом и духовником, и которая предохранит
его от любых неожиданностей 4.
Теперь я остановлюсь на тех вопросах,
которые упоминаются в Вашей записке.
Первое. Должен сказать, что княгиня
Долгорукая может подвергнуться самым жестоким
преследованиям, так же как и все русские, которые
связывают себя с нашей святой религией. В этом не
может быть никакого сомнения, так как совсем
недавно, когда несколько семей в Смоленской
губернии перешли в католичество, их заключили в
тюрьму и подвергали самым суровым наказаниям до
тех пор, пока они не вернулись к религии своего
государства. А один из них, который на протяжении
некоторого времени сохранял твердость, был
сослан в Сибирь за то, что проявил большее
упорство, чем другие. Но с княгиней дело обстоит
иначе. Ее осторожное поведение предохранит от
огласки то, что было сделано ею; кроме того уже
известно об этом ее супругу, так же как и ее дяде,
князю Дмитрию Голицыну, который является [133] членом
Государственного совета и оказывает ей свое
покровительство.
Далее в записке говорится, что
находящиеся здесь католики настолько бедствуют,
что многие из них предпочитают покинуть страну.
Это абсолютно неверно, о чем я Вам уже писал выше.
Вопрос о том, чтобы добиться согласия
е. ц. в-ва предоставить русским возможность
свободно переходить в католическую веру и
соблюдать соответствующие обряды, решить
невозможно по причинам, о которых я скажу, когда
затрону вопрос об объединении русской
православной церкви с католической. Я не
разделяю мнения о том, что царь Петр I намеревался
осуществить либо содействовать осуществлению
такого объединения. Е. ц. в-во в большей степени
склонялся к лютеранству, яд которого он вкусил в
Голландии и в необходимости учреждения которого
он неизменно убеждал российский Синод. Помимо
прочего, его гордость не позволяла ему смириться
с главенством папы и он неизменно стремился
стать главою церкви, подобно английскому королю.
Об этом в достаточной степени свидетельствует
принижение им достоинства патриарха, полномочия
которого по управлению церковными делами он
сократил, создав суд под названием Синод,
подчиненный е. ц. в-ву, каждый член которого,
прежде чем приступить к осуществлению своих
обязанностей, приносит клятву, в которой он
признает е. ц. в-во главой Синода.
Далее в записке совершенно
справедливо говорится о том, что объединение
двух церквей не было бы сложным делом, если бы
речь шла об объединении мирном, без всякого
предубеждения. Но сегодня, когда во главе Синода
стоит митрополит Новгородский 5,
об объединении, на мой взгляд, не может быть и
речи. Этот человек, проявляющий большую
склонность к лютеранству, смелый и образованный,
враг католической религии, хотя и учился на
протяжении многих лет в Риме, имеет почти
неограниченное влияние на русский клир. Он
пользовался неограниченным доверием Петра I,
который поручил ему подготовить ответ на письмо
Сорбоннской богословской школы. Я не сомневаюсь
в том, что те придворные, кто готовил записку,
направленную Вам и мне, позаботились также о том,
чтобы направить копии письма сорбоннских
теологов русским прелатам и знакомы с их ответом.
Посему я не буду отправлять их в. пр-ву. Из ответа
совершенно очевидно, что русские прелаты не
намерены вдаваться в обсуждение вопроса об
объединении. Это подтверждается со всей
очевидностью тем, как составлено письмо,
поскольку его содержание сводится к
многочисленным хвалам в адрес Сорбоннской школы
и тех, кто в нее входит, и завершается словами о
том, что, поскольку патриарший престол России
вакантен, они не осмеливаются рассматривать
никакие вопросы, не проконсультировавшись
предварительно со своими иерархами, то есть с
патриархами Константинопольским, Иерусалимским,
Антиохийским и Александрийским.
Я располагаю также и другим, более свежим
доказательством [134]
того, что митрополит Новгородский избегает этой
темы и не желает обсуждать вопросы, касающиеся
религии.
Вместе со мной здесь находится в
качестве капеллана брат Бернардо де Рибера. Он
монах-доминиканец, доктор богословия и
проповедник, человек истинно глубоких познаний.
Религиозное рвение побудило этого
достопочтенного монаха со времени приезда сюда
обратиться к написанию на прекрасном латинском
языке трактата о русском православии с целью
доказать (и это ему удалось), что католическая
церковь и те, кто с ней связан, представляют собой
подлинную Христову церковь; что папа является,
согласно установлению нашего Спасителя, ее
верховным первосвященником, призванным быть
главенствующим представителем всей церкви; и,
наконец, что во всем, что их отличает от нас, они
вступают в явное противоречие с положениями
Евангелия и решениями самих вселенских соборов,
которых они придерживаются. Поскольку святой
отец Рибера был представлен митрополиту
Новгородскому, он направил ему в ноябре первые
четыре части своего труда, сопроводив их весьма
любезным письмом, копию которого я направляю в.
пр-ву. Он обратился с просьбой к его
преосвященству, чтобы тот любезно согласился
ответить на затронутые им вопросы. Несмотря на
все усилия святого отца Риберы, ответа он не
получил: митрополит отделывается обещаниями и не
желает обсуждать вопросы по существу 6.
Разумеется, не все прелаты сходятся во мнении с
митрополитом Новгородским, есть такие, кто
проявляет симпатии к католической религии, есть
и такие, в отношении которых существует
подозрение, что они на самом деле являются
католиками.
Единственным способом приступить к
переговорам об объединении церквей, о которых
идет речь, было бы прежде всего добиться удаления
от дел митрополита и поставить на его место во
главе Синода прелата, способного рассуждать
здраво, такого, с которым можно было бы спокойно
вести эти переговоры, а таких при желании можно
было бы найти немало.
Второе. Следует постепенно выяснить,
кто из знатных русских людей склоняется к
объединению и желает его, дабы совместно с ними
подумать над тем, каким образом можно было бы
осуществить его.
Третье. Необходимо, чтобы здесь был
человек, облеченный недвусмысленным доверием
папы, человек ученый, ловкий и осторожный, а не
какой-нибудь тупица.
Четвертое. Следует позаботиться о том,
чтобы барон Остерман оказал помощь в этом
начинании или, по крайней мере, не выступал
против него, что он совершенно определенно
сделал бы, будучи ревностным лютеранином.
Пятое. Заручиться поддержкой ряда
вельмож, пообещав им вознаграждение в случае
удачного разрешения этого дела.
Шестое. Дабы переговоры развивались
успешно, необходимо, чтобы одновременно к е. ц.
в-ву обратились наш государь, [135]
император австрийский, его святейшество и король
Польши и призвали е. ц. в-во всячески
содействовать этому доброму начинанию и
предоставить каждому свободу вероисповедания,
при том что одновременно будет обсуждаться и
решаться вопрос о столь желанном объединении
церквей.
Седьмое. Необходимо, чтобы императрица
написала ласковое и вместе с тем убедительное
письмо е. ц. в-ву, своему племяннику, об этом же
предмете.
Должен добавить, что если
действительно есть желание, а я в этом не
сомневаюсь, добиться объединения церквей, нужно
уделить самое пристальное внимание и другому
обстоятельству, а именно, что если удастся со
временем женить е. ц. в-во на какой-либо
иностранной принцессе, необходимо особо
позаботиться о том, чтобы его невеста была
католичкой. Ибо если она будет лютеранкой или
кальвинисткой, то неизбежно будет
противодействовать нашей церкви, что в свою
очередь со временем могло бы оказать свое
воздействие, когда е. ц. в-во еще не будет столь
сведущ и тверд в делах нашей святой религии.
Таково в действительности мое мнение
по этому вопросу, и пока Вы, в. пр-во, посвятите
себя размышлениям над ним и займетесь его
обсуждением, я со своей стороны буду знакомиться
с состоянием дел, обдумаю вместе с княгиней
Долгорукой то, что можно сделать не только в ее
собственных интересах, но и в интересах нашей
религии. Одним словом, я буду стремиться сделать
все возможное, дабы следовать неуклонно
предписаниям императрицы и дать доказательства
моего рвения и моего послушания. Буду неизменно
информировать в. пр-во обо всем, что мне удастся
разузнать, дабы Вы могли довести это до сведения
ее и. в-ва, которой я прошу в. пр-во
засвидетельствовать мое самое нижайшее
почтение. Прошу Вас заверить маркиза де Риальпа в
том, что я остаюсь его покорным слугой и что я
буду действовать с надлежащей осторожностью как
вместе с графом Вратиславом, так и со всеми теми,
кого он соблаговолит прислать мне в помощь, а
также передать мои наилучшие пожелания 7.
С Богом...
Герцог де Лириа-и-Херика
AGS. Estado, leg. 6.613. Копия с шифрованного оригинала,
исп. яз. Опубл.: CODOIN. — Vol. 93. — Р. 445-449.
Комментарии
1 Документ находится: AGS,
Estado, leg. 6.613.
2 После «открытия окна в Европу»
Петром I ходили упорные слухи о возможном
объединении двух церквей: православной и
католической. Одним из инициаторов подобного
проекта был герцог де Лириа, осуществлявший
переписку по этому вопросу с австрийской
императрицей.
3 Княгиня Ирина Долгорукая, жена
русского посла в Голландии С. П. Долгорукова, в 1727
году приняла там католичество.
4 Жубе де ла Кур, французский
священник, приехавший вместе с Долгоруковой в
Россию.
5 Феофан Прокопович (1681 — 1736) —ректор и
профессор Киевской духовной академии,
митрополит Псковский и Новгородский.
6 В 1730 году эти разногласия вылились в
настоящий конфликт, и Риберу при дворе обвинили в
публичных спорах с Прокоповичем, что заставило
его покинуть Россию.
7 На полях помета: «Переслать маркизу
де ла Пасу с письмом от 28 апреля/ 9 мая».
