ФЕРНАНДО ДЕ МОНТЕСИНОС

ДРЕВНИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАМЯТНЫЕ СВЕДЕНИЯ

О ПИРУ

FERNANDO DE MONTESINOS

КНИГА 2

/1/ Глава 1. О способе, которым первоначально установились власть и господство среди индейцев Пиру

После того, как Офир заселил Америку ¹, он воспитал своих сыновей и внуков в страхе Божием и уважении к естественному праву. Они жили там многие годы, передавая от отца к сыну почтение к творцу всего сущего за полученные благодеяния, особенно из-за потопа, от которого он избавил их прародителей. Они пребывали в этом благоденствии многие годы, и согласно указанной рукописи было ‹не читаемо› пятьсот, считая их от потопа, хотя согласно счету амаута [aumautas] и перуанских историков это было во второе Солнце после сотворения мира, которое, считая время общепринятыми годами, настало двумя тысячами лет ранее, если допустим /2/, что оно было последним из двух Солнц, и потому, что эти два Солнца не закончились, когда произошел потоп, ибо не хватало до их окончания трехсот сорока лет согласно нашему общепринятому счету. Эти амаута полагают, что эта эпоха или время длилась указанные триста сорок лет ‹лакуна›. ²

Но они ошибаются, ведь это Офир, внук Ноя, в случае, если тогда он заселил Америку, пришел через триста сорок лет после потопа. Остальные сто шестьдесят лет были те, когда его сыновья и внуки жили в страхе Божием и любви к Господу и ближнему, в мире и без войн и раздоров.

Однако, это недолго продолжалось в Перу, ибо его обитатели, которых было уже немалое число, начали ссориться между собой из-за вод и пастбищ, и, чтобы охранять их, избрали вождей айлью [ayllo] и семейств на случай войны и для мира, которые им поручали, и со временем некоторые люди, которые силой и ловкостью превосходили других, начали становиться господами, и мало помалу одни стали преобладать над другими.

В это время, которое согласно тому, что можно проверить, было через шестьсот лет после потопа, все эти области наполнились жителями. Многие пришли по дороге из Чили, другие через Анды, другие по материку и по морю, и заселили /3/ побережье от острова Санта-Елена и Пуэрто-Вьехо ³ до Чили.

Это известно из старинных стихов и песен индейцев и соответствует тому, о чем говорят надежные авторы, что через сто пятьдесят лет после потопа вышло много людей, которые выросли и размножились в землях Армении, и что, когда к праотцу Ною пришло такое количество людей, движимых срочной необходимостью и божественными предписаниями, которые имели божьи люди, чтобы заполнить мир, он приказал своим сыновьям и внукам, чтобы они со своими семьями отправились искать земли для заселения, и есть такие, кто говорит, что и сам праотец Ной

(Кедрин в «Историческом компендиуме») отбыл указать и распределить земли, и что он обошел весь мир, и так вышли из Армении первые поселенцы и многие другие по другим поводам, одни по суше, другие по морю, как говорят в своих «Древностях» Кедрин и Филон, в соответствии с которыми нетрудно допустить, что и Ной побывал в Пиру.

Первопоселенцы пришли в окрестности места, где сегодня Куско, толпой, и образовали семью. Согласно рассказу амаута было четверо братьев, которых звали Айар Манко Топа [Ayarmancotopa], Айар Чачи Топа [Ayarchachitopa], Айар Аука Топа [Ayaraucatopa] и Айар Учу [Ayaruchu], и четыре сестры, имена которых были Мама Кора [Mamacora], Ипа Вакум [Hipa Huacum], Мама Вакум [Mama Huacum], Пилько Акум [Pilco Acum].

Старший брат поднялся на некую гору, называемую Ванакаури [Huanacauri] ⁴ и, развязав головную повязку и сделав из нее пращу, /4/ метнул из нее четыре камня, отмечая четыре стороны света и выкрикивая, что этим действом он принял во владение землю для себя и во имя своих братьев и женщин ⁵.

Из холмов, которые он отметил камнями, один он назвал Атисуйо ⁶ [Atituyo], на востоке, тот, что на западе он назвал Контитуйо [Contituyo], тот, что на юге – Кольясуйо [Colla]. И когда они приветствовали царей, то говорили: «Тавантинсуйо капак» [Tahuantin suyo capac], что означает: «Владыка четырех частей света».

Три брата очень огорчились, когда увидели, что впредь на правлении и верховенстве будет старший, подозревая, что он сделал это, чтобы стать их главой.

Тем, кто в наибольшей степени понял намерения старшего брата, был младший, и как человек смышленый и мнительный, он решил сделать так, чтобы остаться одному, и никто не навязывал бы ему власти. Отбрасывая поэтические вымыслы, которые индейцы сообщают по этому случаю, наиболее достоверно, что он прибегнул к следующей уловке, чтобы избавиться от своих братьев.

Старшему он сказал, чтобы тот вошел в одну пещеру и попросил у Итатиси Виракоча [Itatici Huiracocha] ⁷, чтобы тот дал ему семя из своей руки и свое благословение на плодовитость. Брат поверил ему, вошел в пещеру, а младший завалил вход большим камнем и другими маленькими, так что пещера оказалась заваленной, а несчастный погребенным.

Второго брата Топа Айар Учу привел к высоким кручам под предлогом поисков старшего брата и сбросил его с них, а женщин и третьего брата убедил, что Итатиси Виракоча превратил его в камень с тем, чтобы он в его сопровождении бросил его вслед за всеми. /5/ А камень, на который ложно указал Топа Айар Учу, позже перенесли в Куско.

Оставшийся брат, сочтя эти события зловещими, бежал в другие области, а Топа Айар Учу сказал своим сестрам, что он поднимался в ‹пятно› небеса, чтобы там получить в свое распоряжение все горы, долины, источники и реки, чтобы защищать их от холодов, молний и грозовых туч и быть покровителем и защитником власти, которую он должен иметь во всем мире как сын Солнца, и чтобы он имел сан Пирва Пари Манко [Pirua Parimanco], ибо должен быть как бог на земле.

И Топа Айар Учу стал именоваться всеми Пирва Пари Манко. Избавившись от братьев, он пошел к местности, где сейчас расположен Куско, со своими сестрами и женами, которым он объявил благосклонность, такую же большую, как они должны были иметь от трех других братьев, и что он должен построить город и быть владыкой живущих там, и чтобы возбудить в тех истинное почтение они должны проявлять его в самой большой степени и говорить ему со всей покорностью как единственному сыну Солнца.

Местность показалась хорошей старшей сестре, и она сказала брату, чтобы названный город строили здесь, в этом Куско, как будто бы говорила о той местности, где находятся камни, которые кажутся кучами, откуда, как говорят некоторые, называется этот первогород Куско. Другие говорят, что местность, где он был основан, была возле гор и там были большие скалы, которые нужно было сравнять с землей, и это выражение «сравнять» переводится глаголом cozca ani, ‹пятно› cozca chanqui или chanssi, и что отсюда он называется Куско.

Пирва собрал своих домочадцев, которые были многочисленны и служили ему /6/ как слуги и подданные по примеру, который им подавала его сестра, делавшая это со всем желанием, ибо от нее он имел сыновей, которых более всех любил. Затем Пирва приказал им навалить камни и выровнять названную местность с большим количеством земли, где заложил многочисленные дома, в которых они жили как горожане. И они имели между собою раздоры из-за посевов, скота и воды, и при каждом спорящие обращались к нему и к его первородному сыну, которого он любил более, чем других, чтобы он их примирил, говоря, что так приказал Итатиси Виракоча. Таково было почтение, которое они имели к отцу и сыну, что их словам и их приказам подчинялись, как нерушимым законам, и никто не смел возражать им. Обычно Пирва уединялся в своем доме, почитаемый сыном Солнца не только четырьмя своими семьями, но и соседями, которые по его замыслу возвратились в селения из хижин в окрестностях Куско.

Индейцы говорят, что этот Пирва Манко превратился в камень, как остальные его братья, и что его сын Манко Капак и остальные поместили его вместе с ними в Куско до тех пор, пока не соорудили для них храмы. Но истина, извлеченная на свет, состоит в то, что Пирва Манко был первым, кто царствовал в Куско и не был идолопоклонником, но почитал Господа праотца Ноя и его потомков и не имел иных богов, кроме Творца сущего, называя его Ильятиси Виракоча.

Этот князь пришел в Куско и жил спустя многие годы после потопа. Он царствовал более шестидесяти лет, и умер в возрасте более ста лет, и оставил наследником и преемником Манко Капака.

/7/ Глава 2. Как семьи Куско провозгласили владыкой Манко Капака и о посольстве, которое к нему отправили другие владыки

Как только Пирва Манко умер, четыре семьи, которые признавали его сыном Солнца, его сына Манко Капака, которого он им оставил, приказав, чтобы они подчинялись ему как такому и своему владыке, провозгласили владыкой и князем всех соседей с великими приветствиями, и празднествами, и танцами, и пиршествами.

Владыки, которые жили вокруг Куско, обеспокоились этим и, не смыкая глаз, толковали о начале и происхождении Манко Капака и его отца, сомневаясь, что он сын Солнца, порожденный землей без отца-человека, и подозревая, что он сам является источником таких новостей, главным образом из-за того, что распространяют его семьи и подданные то, что Итатиси говорил с амвона, одобряя его действия, а они приветствовали его как сына Солнца и существо большее, чем человеческое, из-за чего такое мнение стало признанным во всей округе.

Подозревая таким образом, что из-за этого их власть и господство могут ослабеть, если они с самого начала не предостерегутся, эти владыки собрали стариков и самых искушенных и советовались между собой о сложностях, которые у них могут возникнуть, если сын Солнца задумает некоторые новшества, намереваясь сделать большим свое влияние, решив по общему согласию, чтобы предсказатели [Arriolos Auspicios] и колдуны, которых они имели на все случаи /8/, обратились бы к огню, который был их первым божеством, которое они имели на прародине, и к матери Земле, и чтобы они спросили у них о намерениях, которые они имели по этому поводу.

Они подготовились со многими постами и жертвоприношениями овец и барашков ⁸, которых истребляли для бога огня у подножия каменного идола, который его изображал, и он ответил им такими словами:

«Пирва Манко и Манко Капак из Куско и их потомки возьмут верх над враждебной судьбой, и им подчинятся жители всей этой земли, ибо они сыновья Солнца, в чьей доблести имеют свое счастье, и я увидел, как этот первый владыка измерил шагами всю землю, и так без сомнения его потомкам будет благоволить счастливая судьба, так что не покинет их никогда, ибо враждебная судьба будет попрана их ногами».

Этот ответ очень обеспокоил владык, и они несколько дней обсуждали между собой разные вещи. Одни говорили, чтобы ранее, нежели Манко Капак приобретет большую силу и воинственность, постараться предавать его огню и крови до тех пор, пока не уничтожить его и не выбросить его из мира или, по крайней мере, из его округа, либо обратить его в подчинение и подданство, другие же говорили, что будет лучше объединиться с ним путем дружбы и родства, чтобы была нерушимая связь между такими выдающимися людьми как Манко и они, и что больше соответствовало бы /9/ оракулу, чтобы это второе решение было бы одобрено всеми, и в подтверждение они устроили великие жертвоприношения, и между ними большого барана, отдав его своим идолам с тем, чтобы по внутренностям барана узнать их волю, с предзнаменованиями хорошего или плохого исхода того, что они избрали. После жертвоприношения они вскрыли барана и по его внутренностям определили предзнаменования доброго исхода.

С этим названные владыки отправили посланцев из числа самых опытных своих подданных с богатыми дарами и драгоценностями в сосудах из золота и серебра и много одежд из тончайшей шерсти для Манко Капака, предлагая ему мир и вечную дружбу, а в ее подтверждение они намеревались установить связь, предложив ему брак с дочерью главнейшего из владык, которых они там имели.

Великий Манко Капак был в Куско, когда пришли посланцы и, простершись на земле, кроткими и униженными словами предложили ему свое посольство. Царь принял их с ласковым лицом, и выслушал их, и задал им несколько вопросов, и удовлетворился некоторыми вещами, которые желал знать. Он сказал им, чтобы они отдохнули, и чтобы они пришли в его дом и на его двор, и приказал своим подданным, чтобы они отвели им самое лучшее жилище, дав им понять, что вскоре их отпустит.

Одаренные многими дарами они много дней находились при дворе царя Манко, и /10/ после многочисленных жертвоприношений великий Манко Капак с согласия старцев и своего совета призвал к себе посланцев и, восседая на своем царском престоле-тиане [tiana] ⁹, всенародно с радостным лицом сказал посланцам: «Итатиси Виракоча и Солнце, мой отец, в своих потаенных суждениях определили мое предназначение и счастливые пути, по которым должны идти люди моего рода, по причине чего мне необходимо объять то, что они имеют упорядоченным и определенным, и, поступая вопреки, я перерублю нить моей счастливой доли. И так я определил, в соответствии с мнением моих, сделать то, о чем вы попросили, принимая ваших владык друзьями и братьями и получая их дочерей в знак их воли и моей».

Посланцы, услышав столь желанный ответ, простерлись на земле в этот великий момент, подтверждая молчанием и покорностью согласие со столь великой милостью.

Люди царя Манко подняли посланцев и с этого времени дали им еще лучшие места и помещения, и торжественно принимали их многие дни, одаривая их богатыми одеждами, сделанными из разноцветных нитей, украшениями и драгоценностями из золота и серебра.

Царь, найдя для этого время, отпустил их, послав вместе с ними других посланцев, чтобы предложить посольство владыкам и рассказать о приеме Манко, их владыки, заверяя их /11/, со своей стороны, в вечной дружбе и родстве через брак их дочерей, которым посланцы Манко Капака вручили драгоценности, которые принесли, оказывая им величайшие почести.

Владыки приказали привести своих дочерей, чтобы исполнить то, чего они так желали, и по общему совету собрали всех своих подданных в хорошо построенное войско, и сделали ему смотр, чтобы войти в Куско во всем блеске и показать его жителям свое могущество и силу, а также с намерением, чтобы, если царь Манко задумает какие-то изменения, они оказались бы готовы сопротивляться им.

Обо всем этом Манко Капак был предупрежден тайными соглядатаями, которых имел повсюду и, зная о собрании тех владык, приказал своим военачальникам, чтобы они со всей осмотрительностью приготовились к тому, чтобы, если будет необходимо, воевать с теми, кто возбудит у них подозрения. Для этого они укрепили некоторые высоты внутри и вовне города Куско, поместив там стражу и гарнизоны из самых отважных людей. С этими взаимными опасениями одни и другие оставались осторожными, и главными были празднества и развлечения новой свадьбы, которой, готовой уже состояться, помешал необычный случай, произошедший /12/ внезапно.

Глава 3. О редкостном случае, произошедшем в Куско, когда царем был Манко Капак, и о владыках округи, которые готовились к празднику бракосочетания

Выше уже говорилось, насколько к этому времени бесчисленны были племена, вышедшие из Армении заселить мир. Случай пусть послужит для прояснения следующего и других подобных, поскольку о происхождении этих народов и даже чужеземных индейские поэты измыслили достойную внимания поэзию по образцу греческой и латинской, но должно верить, что эти люди происходят от Адама, а не были сами по себе в этой стране, как говорят древние поэмы. Мы должны сказать, что те, кто пришел сюда, вышли из Армении в поиске земель для проживания, как и о других можно было бы привести многочисленные примеры, если бы не краткость, которой я следую.

В случаях же с семьями, которые вышли из Армении по разным причинам, либо же с обитателями Чили или Тукумана ¹⁰ или теми, кто пришел вновь, ясно, что их побуждал к приходу в Пиру поиск земель для проживания.

Итак, царь Куско и владыки, его тести, готовились к свадьбе /13/, когда огромные толпы народа, без воинского строя или организованного лагеря пришли и разместились над городом Куско. Вид этого народа вызвал великое беспокойство Манко Капака и его тестей, и тех, кто был с ними. И что наиболее их удивляло, было то, что по Андам и в направлении из области Колья [Colla] ¹¹, которая тогда была за ними, из такого числа народа вышло мало людей.

Манко показал в этом случае свое великодушное и доблестное сердце. Он расположил своих людей в хорошем порядке и распределил их по укрепленным и достойным внимания местам, отдав приказы военачальникам, которые должны были стремительно напасть первыми, и тем, которые во вторую и третью очередь, оставив других, чтобы они пришли на помощь в случае крайней необходимости. Владыки остались восхищенными, видя царя столь решительного и усердного, и всегда сопровождали его в походах.

И гораздо большее изумление он вызвал у толп народа, которые видели эти приготовления, и, поняв его намерения, главнейшие из них пришли туда, где находился царь, и сказали ему, что они пришли не воевать и не причинить какое-либо зло, но только искать хорошие земли, где жить, сеять и выращивать скот. И лазутчики и соглядатаи, которых послал Манко Капак, сказали то же самое, и он убедился, что это так, и указал этому народу северные области и южные, и так эти племена рассеялись по разным странам, /14/ не причиняя кому-либо ущерба, хотя из-за голода, который они испытывали, потравили посевы и увели овец, которых нашли, и они проходили шесть или семь дней.

Жители Куско приняли многих из них, а другие по своей воле остались служить Манко Капаку. Особенно привязались к царю некоторые работники [obreros], которые пришли вместе с этим народом. Они были людьми очень высокими и богатырского сложения. Другие предложили царю услуги, чтобы обрабатывать ему землю и поля, и были атумуруна [atumuruna], которые до сего времени считаются в Пиру простонародьем и подлым людом, занятие которых одно только земледелие.

Остальные прошли вперед и ушли, обосновавшись в Помакоча [Pomacocha], Киноа [Quinoa] ¹³, Вайтара [Guaitara] ¹², Чачапойя [Chachapoyas] ¹⁴ и на равнинах, и многие из них не знали, с какой целью делают каноэ, и отплыли по реке Апурима, называемой Мараньон – как утверждают амаута, чтобы идти вниз по реке – на своих плотах.

Согласно древнейшему преданию, которое рассказывают индейцы окрега аудиенсии Кито с восточной и южной стороны и с севера в разное вермя приходили большие толпы народа, как по суше, так и по морю, и заселили побережье моря Океана, и по материку вышли во внутренние области, из-за чего заполнили эти разбросанные царства, которые мы называем Пиру, как говорится в главе «С» первой книги.

/15/ С этими переменами и беспорядками из-за прихода стольких варварских племен в Куско владыки, которые пришли на праздники, вернулись в свои провинции и там собрали многих пришельцев, дав им земли.

Прошло много времени, и умерли эти владыки и великий Манко Капак, так и не решившись на его обещанный брак.

Он умер пятидесяти лет, на тридцатом году своего царствования среди многой скорби своих подданных.

Ему наследовал его сын и преемник Ванакави Пирва [Huanacaui Phirua], первый этого имени и третий перуанский царь, который распорядился о некоторых составах [confecciones], чтобы предотвратить разложение тела своего уже покойного отца, посвятив ему особый храм как хранилище, пока не построили великолепный храм Солнца, который он начал, а затем закончили его преемники на площади Кориканча [Coricancha] ¹⁵, согласно особому предсказанию, которое он получил.

Глава 4. Как по смерти Манко Капака и соседних владык случились большие войны между их наследниками и об их прекращении вследствие особенного случая

Ванакави Пирва, как только получил правление, постарался установить покой во всем своем государстве, вступив в союз со своими соседями и их доверенными лицами, которые добивались мира и дружбы. Наследники же некоторых владык по истечении стольких лет забыли /16/ то, о чем их отцы договорились с Манко Капаком как из зависти к процветанию и успехам его сына, так и из-за вмешательства дурных посторонних, из-за чего мало помалу верх взяли старсти и ожесточеннейшие войны, в ходе которых произошли разные события.

Случилось же, что во время одного утреннего нападения на сыновей Солнца (‹пятно› так называли жителей Куско) захватили среди других многочисленных пленников маленького мальчика, сына Ванакави Пирва, приведя его с большим торжеством вместе с кормилицей, и содержали его некоторое время в надежном месте. Они желали предать его смерти, медля для того, чтобы обязать ею и его жертвоприношением все войско и из-за такого зрелища иметь верный залог, что у них никогда не будет дружбы с сыновьями Солнца.

И вот, когда все собрались, они приказали вывести этого малыша (а он не переставал плакать во время своего плена ни днем, ни ночью), обнаженного, чтобы ему быть принесенным в жертву. И когда его поставили на место всесожжения, он начал плакать кровавыми слезами ¹⁶, что вызвало у всех изумление. По этой причине они не стали приносить его в жертву, а с большим почтением вернули кормилице и стали совещаться об этом случае с предсказателями и астрологами. Обдумав это никогда не слыханное и не виданное чудо, те ответили, что следует вернуть дивное дитя его родителям, ибо от этого последует мир с ними, а в противном случае их будет преследовать враждебная судьба, и Солнце будет их противником. Из-за этой угрозы они решили /17/ вернуть ребенка его отцу, отправившись со многими дарами и попросив Ванакави, чтобы отныне и он имел их друзьями. ¹⁷

Царь Куско принял это посольство с большой радостью и в знак мира, о котором его просили, приказал устроить большие празднества и развлечения, великие пиры и танцы, на которых его сопровождал главный военачальник соседних владык.

А между некоторыми из них уже возникали большие раздоры, из-за которых власть претерпела ущерб, и войны. И царь Манко выступал как третейский судья, чтобы примирить их, оставляя одних и других весьма обязанными. И они служили ему отныне и впредь со всей верностью. Это сохранилось и еще укрепилось, так как Ванакави женился на дочери владыки селения, называемого Ильяка [Hillaca] в долине Лукай [Lucay] ¹⁸; эту госпожу звали Мама Микай [Mama Micay] ¹⁹, от которой у него было много сыновей.

Уже в это время первородный сын Ванакави по имени Синчи Коске [Sinchi Cozque] был юношей цветущего возраста и красивого сложения, и был любим и обожаем всеми подданными своего отца.

Амаута говорят, что из этих времен происходят сведения, по древнейшему преданию, передаваемому из уст в уста, что когда царствовал этот князь, у них были буквы, и их знатоки, называемые амаута, и они /18/ учили читать и писать ²⁰, и главной наукой была астрология.

О том, что можно добиться и что писали на листьях платана, срывали их, а затем на них писали, кажется, говорит Иоанн Коктовито (Cotouito.Lib.14,f.92) ‹стерто›, что древние писали на этих листьях, и что линии, которые до сих пор используются в итальянских пергаментах, должны были быть взяты оттуда. И в Чили, когда дон Алонсо де Арсилья не имел бумаги для своей «Арауканы», один индеец заменил необходимое листьями платана, и на них он написал очень большие куски, как говорит отец Акоста, 6. Писали также на камне, и оказалось, что один испанец нашел среди зданий в Киноа [Quinoa], в трех лигах от Ваманки [Guamanga] ²¹, камень со знаками, и не было никого, кто понимал бы их, и подумали, что там была записана память о ваке [Guaca], и он сохранил камень, чтобы лучше понять эти буквы. Перуанцы утратили их из-за одного события, которое произошло во времена Пачакути Шестого, как мы увидим в своем месте.

Ванакави достиг немощного возраста, и когда настал его смертный час, он созвал всех своих сыновей и дочерей, и под всеобщий плач попрощался с ними, оставив их, и дал наказ, чтобы они подчинялись как своему царю и владыке своему старшему брату Синчи Коске.

Ванакави умер в 90 лет, будучи на царствовании пятьдесят, и его сын Синчи Коске соорудил для него особую могилу, поместив его в особом храме до того, как был создан Солнечный, который уже пытались начинать /19/ возле великолепных сооружений города Куско. Его работе мешала зависть, которая завладела соседними владыками, которые, видя, что он молод и что он не был сыном Мамы Микай, их родственницы, жены Ванакави, его отца, и пренебрегая советом стариков, попытались начать с ним войну, и с оружием в руках подошли к Куско. Царь со всем мужеством вышел встретить своих врагов. Они хвастали, что должны сделать его своим данником и лишить власти. Царь более доверял своей справедливости, чем силам, так как спешка не позволила ему ни собрать их, ни построить в боевой порядок.

И он дал бой своим врагам, который был очень кровавым, вместе с народом, называемым мичина [Michina], возле одной лагуны, до которой враги отступали, громя их и убивая многих. Он сохранил жизнь главарям, а затем в ответ на их дерзости лишил их не только владычества, но и жизни. Поступив столь доблестно, Синчи Коске возвысил свое царство и славу, и сделался очень уважаемым всеми своими соседями.

Он победоносно вернулся в Куско и затем постарался отстроить его. Он приказал построить дома из камней, которые добывали в той же местности, заполняя пустоты землей и маленькими камнями, а также доставляя большие камни из других частей царства, но невозможно выяснить, откуда. Обрабатывали их кайлами [fricas] и топорами из речного камня, заостряя их, как будто бы они были из стали. Одни должностные лица приходили им на помощь в обработке инструментов, другие – камней, другие – зданий. Чтобы поднимать камни они не имели блоков [gruas], но использовали с этой целью насыпи. Они шли от текущей середины стены /20/ до последнего ряда камней, и мускульной силой людей затаскивали, переворачивая, камни, какими бы большими они ни были, и добавляли их к кладке стены, очень медленно и ровно. И говорят, что этот город называется Куско, получив имя царя, который его начал.

Прожил Синчи Коске более ста лет, процарствовав более шестидесяти. Говорят, что он был очень мудрым, и что научил обрабатывать землю мотыгами, которые до сих пор используют названные. И говорят, что в это время исполнилась тысяча лет после потопа, и по этой причине его назвали также Пачакути [Pachacuti], и он был первым, кто использовал это имя.

У этого царя было много сыновей, так как он имел обычай, чтобы ему служили многие женщины. И он был очень старым, когда в Куско произошли волнения, которые повергли его в смятение.

Глава 5. Об уважении, в котором пребывал Синчи Коске Пачакути и его сыновья и родственники, и о счастливом исходе войн, которые владыки Антавайльи ²² вели против них ²³

Среди прочих сыновей, которых имел Синчи Коске, был один, называемый Инти Капак Йупанки [Inti Capac Yupanqui], юного возраста и самый младший из всех, чьи подвиги мы увидим чуть позже, ведь из-за них он заслужил унаследовать царство. Он имел многих братьев, хотя ни одного такого же доблестного как он, потому что его отец имел в своем распоряжении многих женщин, и по этой причине эта /21/ семья разрослась, и из ее членов можно было создать войско.

Царь Синчи Коске был очень стар и немощен, но более уважаем во всем своем царстве и многими другими владыками, кроме своего владычества также потому, что они считали его сыном Солнца и верховным жрецом Итатиси Йачачик Виракоча [Itatici yachachic Huiracocha]. Так владыки из самых отдаленных местностей приходили к нему почтить его особу большими пожертвованиями и подношениями для создания храма и службы в нем, которую, хотя он еще не был закончен, совершали там жертвоприношениями, и спрашивали о своих судьбах и событиях при посредстве главного жреца, который всегда находился в храме. И управлял этим брат царя, или самый близкий родственник, из-за чего цари Куско были весьма прославлены.

Пачакути жил в великом спокойствии и намеревался выдать своего сына Инкапака [Incapac] за одну госпожу, дочь владыки Чока [Choc], что близ Куско, по имени Мама Анаваик [Mama Ana Huaic] ²⁴, и это произошло по истечении его дней.

Об этом Пачакути древние амаута говорят, что он овладел всем царством Пиру, за исключением области Чачапойя и части равнин, до области Кито, которую вскоре обнаружил, и только через многие столетия была вновь объединена эта империя. Причина, по которой она так выросла, была следующая.

Среди прочих областей, которые имеются в царстве Пиру, есть одна большая и обширная у чанков [chancas], называемая Антавайлья [Antaguailas], отстоящая от Куско на тридцать шесть лиг. Ею правили два отважных и воинственных брата. Старшего из них звали Ваман Варока [Guaman Huaroca] ²⁵, а другого Акос Варока [Hacoz Guaroca].

Они с горделивостью юности и вследствие /22/ некоторых удач, с которыми положили начало своему правлению и из-за которых подчинили некоторых соседних с собою владык, вознамерились расширить свое владение, и мало помалу нападали на земли соседей.

Были знамениты области Контисуйо [Contisuyo] и Тукасуйо [Tucasuyo], и они напали на них и подчинили их, и прошли вперед, опустошая земли тех, кто не изъявлял им покорности. Они подчинили область Кольясуйо [Collasuyo] и пришли к чиригуанам [chiriguanas] ²⁶, в область крестьянского народа, воинственного и храброго, и после нескольких стычек обратили их в своих подданных и оставили там гарнизоны и наместников, как делали это и в других областях.

При таких победах они возвратились с намерением сделаться владыками всего мира, и так как Куско, где был царь Синчи Коске, лежал позади, они приняли решение взять этот город и обратить в рабство царя Пачакути. Чтобы начать эту войну, имели разные совещания между собой эти два брата и их военачальники, так как одни говорили, что нет причины гневить Солнце, отца Пачакути, ведь он своим впечатляющим и сияющим светом благоприятствует всем творениям, и не было бы справедливо ни войти в Куско, ни вооруженной рукой осквернить его храм. Верх взяло противоположное мнение, и они решили, что, если царь не подчинится по добру, вести против него жестокую войну. Для этого они отправили двух посланцев, сопровождаемых множеством народа, /23/ которые сказали Пачакути о намерениях владык Антавайльи.

Они явились в присутствие царя и предложили ему свое посольство с должной почтительностью, а он ответил им, чтобы они отдохнули несколько дней с тем, чтобы вскоре быть отпущенными. Царь разослал по всей стране лазутчиков, чтобы они посмотрели, как много людей имеет неприятель, какие у него нравы и оружие, какой способ становиться лагерем, и дела, которыми он занят, и в это время вели переговоры с посланцами со всей вежливостью и учтивостью, несмотря на то, что подданные царя и народ куско был так возбужден, что если бы не добрые слова и уловки военачальников, ушел бы в горы, особенно из-за того, что рассказывали некоторые соглядатаи, из чего выяснилось, что они вероятно говорили по секрету о том, что увидели, и о том, что узнали о неприятелях. Воистину, это были вещи, внушающие большой страх.

Соглядатаи рассказывали, что число народа было бессчетным, что это люди свирепейшего нрава, и что их что их барабаны и раковины, когда они на них играют, заставляют дрожать землю, что в их лагерях они имеют обычай устраивать пьянки, что начальники войска бодрствуют и очень бдительны, но что у них нет охраны, кроме царской, и что большинство войска или спит, или пьет.

Царь Синчи Коске имел много советов и собраний, и на них /24/ разные мнения, и принял в качестве окончательного решения подчиниться царю народа Антавайлья как из-за малочисленности людей, которые к нему пришли, так и потому, что был уже стар для тревог войны, а если это мнение покажется им неприемлемым, чтобы они ушли вместе с ним в крепость, которая была построена в Йакравана [Yacraguana], что в четырех лигах от Куско, и чтобы там они действовали по обстоятельствам.

Одни приняли мнение царя, другие его отвергли и, придя к царю со всем смущением, решили уйти из Куско и удалиться в названную крепость со своими женщинами и малыми детьми до тех пор, пока небо не прикажет им по этому поводу и они не будут иметь каких-либо средств, чтобы сразиться с людьми из Антавайльи. Одной ночью они исполнили свое решение, и в полной тайне вышли из города, оставив его безлюдным.

Царевич Инти Капак Йупанки, младший сын Синчи Коске, созвал своих братьев и других, кто остался в Куско, и сказал им, что он имел откровение от отца-Солнца, и оно сказало ему, чтобы он без страха напал на своих врагов с небольшим числом народа, чтобы он знал, что оно ему поможет и явит себя всегда благосклонным, и для этого дало ему золотые жезлы и его ленту [estolica], которые он им предъявил ²⁷.

Так говорят поэмы перуанских поэтов, что эти жезлы имели такую силу, что всякий раз, когда один из них бросали, множество народа валилось на землю и падало без сознания.

Царевич сказал это с такой пылкостью, /25/ что склонил их всех к своему мнению, и они обещали умереть на его стороне вместе со всеми военными. И он приказал провести к себе послов и от имени своего отца ответил им так, что, поскольку цари Куско являются сыновьями Солнца и служителями [ministros] Ильятиси Виракоча, они не могут быть ничьими подчиненными, и что он был весьма изумлен, что их владыки, которые должны были бы смиренно явиться, дабы почтить Ильятиси и Солнце, его отца, принеся дары и пожертвования для его храма за столькие победы, которые оно им даровало, пришли беспокоить их и воевать «Это я сказал бы тем, кто вас послал, а мы остаемся спокойными и мирными в наших домах и не можем никому служить и подчиняться».

С этим ответом послы ушли в свой лагерь и передали его своим владыкам, и те без промедления выступили, приближаясь к Куско. Царевич был в Куско, уже приготовившись, и со своими людьми вышел в поле, постоянно заботясь о том, чтобы знать, что происходит у врагов через своих соглядатаев, которых по обычаю имел с собой, и от которых каждый час и минуту царевич знал, что делает противник, который, зная об отсутствии царя, и уверенный в своем численном превосходстве, не заботился о том, чтобы знать, что делает неприятель.

Царевич, пользуясь этой беспечностью, решил со своими военачальниками, что они нападут на противников /26/ перед рассветом, за час или два до наступления дня, потому что тогда, из-за пьянки предыдущей ночью, они будут спать. И это принесло им победу. Ибо, когда враг находился в дневном переходе от Куско, царевич со своими вышел со всей поспешностью в ночной тьме, ведомый звуками боевых музыкальных инструментов, звучавших ‹стерто› в лагере противника. Сменились первая и вторая стража, и земля содрогнулась, когда царевич со своими людьми в назначенный час и в полном молчании ворвался в лагерь, нанося великий урон врагам.

Увидев неожиданно обрушившихся на них, они похватали оружие и, не зная, против кого сражаются, убивали друг друга. Люди царевича имели приказ окружить палатки владык Антавайльи и захватить их живыми, как и сделали. Кольцом они подошли к их хижинам и сражались так доблестно, что погибли уже почти все их охранники. Они пришли схватить двух братьев, которые оставались спокойными, как будто бы были сделаны из камня. Царевич Инти Капак Йупанки приказал связать им руки и сказал им, чтобы они приказали своим сдаться, в противном случае он прикажет их убить. Они сделали так, и вскоре одни и другие остановились, и битва прекратилась, и рев музыкальных инструментов, и так они оказались покоренными до того, как занялся день ²⁸.

Плененные братья были напуганы угрозами /27/ царевича, и когда он увидел их уже слишком запуганными, он сказал им, чтобы они созвали всех начальствующих из своего лагеря, и когда они пришли, царевич заставил, чтобы сначала братья, а затем военачальники изъявили перед ним покорность в присутствии всего войска, что они сделали со всем смирением и уважением, и без каких-либо других тягот. Царевич обошелся с этими побежденными братьями с таким великодушием, что отослал их в их области после того, как они искренне пообещали быть его подданными, опустившись на колени перед Солнцем. Затем они ушли, очень довольные, что остались свободными после столь сурового испытания, которому никогда не подвергались ²⁹.

Здесь амаута измышляют, в соответствии с древним преданием, многие поэтические вольности и басни, говоря, что Солнце двигалось над царевичем и его людьми с большим сиянием, чем обычно, и, наоборот, над противниками была сплошная ночная тьма, и что, когда люди царевича подошли к палаткам братьев, и имели битву с первыми, кого встретили, то Солнце, чтобы исполнить обещание, данное своему сыну Инти Капаку, превратило камни лагеря в людей и рассеяло над ними свои лучи для того, чтобы видели это проявление, и что из-за этого тотчас сдались враги, а после битвы они опять превратились в камни.

Царевич вернулся в Куско, где уже находился его престарелый отец Синчи /28/ Коске, ожидая счастливого сына, который, торжествуя, вошел в город. Там его встречали со многими песнями и приветствиями, в которых желали счастья за победу и свободу отечества. Старый отец не ограничился тем, чтобы обнять его, проливая обильные слезы радости. Вскоре в присутствии войска он провозгласил его царем, и почтил его права, передав ему власть и господство, что произошло с одобрения царской семьи и всех данников. И он стал пятым перуанским царем.

Глава 6. О вещах, которые упорядочил в Куско Инти Капак Йупанки в области религии и правления

Через немного дней после того, как Синчи Коске отдал царство своему сыну Инти Капаку, он умер, как мы уже сказали, в возрасте более ста лет, будучи правителем шестьдесят.

Сын устроил ему великолепные похороны и принес великие жертвы в храме Солнца, для того, чтобы доставить ему добрый постой [ospedaxe] среди прочих своих предшественников.

После того, как прошли похороны, он приказал позвать некоторых родственников владык Антавайльи, которых он привел с собой и умышленно задержал их более, чем на три года, обеспечив им хорошее обращение, и чтобы они всегда занимались работами и делами его высшей власти, из-за чего они очень привыкли ко двору Ин Капака, видя также дела мирных областей. Он приказал им /29/ вернуться к себе, обязав их хранить верность и иметь страх перед Солнцем, его отцом, который имел такое расположение к нему и проявил такую неприязнь к ним.

Радушное гостеприимство, оказанное им царем, и новости о его победах, которые распространились во все стороны, послужили причиной того, что почти все владыки Пиру послали свои посольства и дары Ин Капаку, который отпускал их со всей благосклонностью, особенно владыку Вайтары [Huaytara]. Он прислал сказать ему, что хотел бы следовать его религии и построить храм в честь Солнца, и что он послал туда работников, чтобы они взяли модель того, который создан в Куско, и чтобы они вернулись хорошо обученными способам обрабатывать камень и строить царский дворец, который он посвятил религии. И он сделал все, о чем к нему послал вайтарец, давши его чиновникам многочисленные инструменты и обучив способам обращения с ними, отчего они вернулись радостнейшими. А другие владыки послали к царю своих сыновей, чтобы они служили ему, с богатыми дарами золотом, и серебром, и одеждами.

Находясь среди всеобщего мира, царь Ин Капак решил упорядочить свое государство [su rrepublica], ибо нашел его весьма варварским в части законов и культа. И так первым, что он приказал, было, чтобы признали Верховным Творцом Ильятиси Виракочу [Illa Tici Huiracocha] и Солнце – отцом его предшественников, не запретив идолов, которых те имели для личных дел ³⁰, вещь, которая впоследствии вылилась в великую испорченность, ведь было столько идолов, также как привела к событиям и лицам, из-за новшеств у племен чужеземцев, которые пришли в Пиру, как /30/ мы увидим в своем месте.

После этого Инти Капак занялся политическим устройством государства с тем, чтобы при помощи его законов управлялось все его царство, и чтобы во всем нем было управление.

Первое, с чем он согласился, было разделить город Куско, который уже был весьма населенным и с великолепными зданиями, которые начали строить во времена его отца, на кварталы, которые он различил. Главный он приказал называть Ананкоско [Anancozco], что означает «Верхний Куско» или «Верхний квартал», а другой назвал Уримкоско [Hurimcozco], что значит «Нижний Куско» или «Нижний квартал».

Первый квартал он разделил на пять или шесть улиц и отдал в управление сыну-наследнику, и назвал его Капак айлью [Capac ayllu], что означает «Главнейшая часть». Он заселил этот квартал людьми из всех сословий [estados] и племен и дал улицам их названия.

Второй квартал, называемый Уринкуско, он разделил на другие пять или шесть улиц, и управление им дал второму сыну, и населил его разными людьми.

Об этом делении старые индейцы говорят, что Инти Капак (В тексте главы – Itin Capac) сделал его с особыми намерениями, так как вместе с делением и подразделениями разделились в некоторой степени и привязанности, так что, если бы в городе случился бы какой-нибудь мятеж, они не были бы единодушны, и потому, что, будучи так разделенными между разными кварталами и правлениями, можно было иметь лучший счет и сведения о народе, когда царь имел в них необходимость или для войны, или для каких-нибудь общественных работ, или для какого-либо другого случая, или для уплаты /31/ налогов, и можно было бы без затруднений иметь сведения обо всех. А главнейшая причина этого соперничества и разницы во мнениях, которые вызвало это деление и размежевание, была та, чтобы люди из одной части заботились о том, чтобы превзойти людей из другой, и это соперничество делало бы их известными в их службе и умениях.

О таком же распределении и разделении Инти Капак приказал, чтобы их произвели во всех городах его царства, и для этого разослал срочный приказ своим наместникам.

Точно также он приказал, чтобы и все царство разделилось на две части, называя одну половину Анансайаяк [Hanansayac], а другую половину – Уринсайак [Hurinsayac], что означает «Народ верхней части» и «Народ нижней», и это подразумевалось не в смысле вещественного характера [lo materia] царства, а касалось людей, из которых одни были большими, а другие меньшими. И так, когда царь созывал жителей какой-либо области или приказывал им выполнить какую-нибудь общественную работу, имели разные места люди из Анан Сайак и из Урин Сайак, вследствие чего царь имел свое царство хорошо управляемым, так как лично знал о своих подданных, о чем особенно заботился этот царь.

И после того как Пиру было разделено, как мы рассказали, он приказал, чтобы каждая часть управлялась по сотням, и чтобы те, кого называют пачака [Pachacas] ³¹, имели в своем распоряжении по сто человек, а над этими сотниками были другие, которые имели в своем распоряжении по тысяче человек и десять сотников, и они назывались варанко [Huarangos]. Над ними имелись высшие начальники, называемые уно [Hunos], кторые приказывали /32/ десяти тысячам человек, и они всегда были владыками областей.

А над этими уно этот царь распорядился поставить лицо, называемое токрикрок [Tocricroc] ³², который был как вице-король и всегда был близким родственником царя или из ближайших домашних.

Токрикрок, что означает «Наблюдатель» [Vehedor], имел заботу следить и знать обо всех происшествиях в царстве, как для того, чтобы устранять злоупотребления, так и затем, чтобы соблюдали справедливость и мир.

Незначительные дела разбирали сотники, а также, если дело не было серьезным, и его не разбирал токрикрок, не сообщая царю, а если выносился смертный приговор или назначалось суровое наказание, это делал царь.

На должностях в сотнях, варанко и уно должны были быть люди в возрасте от двадцати шести лет и до пятидесяти. Среди прочих вещей они сообщали царю, сколько стариков и старух, холостяков и дев больных, парализованных и увечных было в государстве, чтобы изыскать подходящие средства для их нужд.

Холостякам, когда им исполнялось двадцать шесть лет, они приказывали жениться, а девушки, которым исполнилось пятнадцать лет, должны были выйти замуж, а когда они не хотели, их приказывали поместить в некоем убежище [rrecojimiento], одних для служения Солнцу, а других, чтобы им прислуживать, что затем превратилось в низкое использование [vso postrano], как мы увидим. Они назывались мамакона [mamaconas] или альякона мамакона [allaconas mamaconas], то есть «женщины для служения Солнцу».

/33/ Этот царь установил один закон, который нерушимо сохранялся, и до сегодняшнего дня испытывают уважение к тому, чтобы в каждой области как мужчины, так и женщины имели бы отличие с тем, чтобы по нему могли бы быть узнанными. Это охранялось с такой суровостью, что если какие-нибудь мужчина или женщина пришли бы без указанного отличия, они были бы наказаны, так как по нему царь узнавал, видя отличия, из какой он области. Одни носили заплетенные волосы, другие – распущенные, другие помещали в них обручи, как у сита, другие – кусок ткани, другие – пращи, повязанные на голову, другие – косы, и каждую область узнавали по ее головному убору или по ее одежде. ³³

Чтобы быть узнанными, благородные мужчины царской крови имели проколотые уши с отверстиями, в которые помещали большие диски из золота или серебра; из-за этого испанцы назвали их «длинноухими» [orexones]. Знатные женщины различались платьем и обувью, которые не были позволены жительницам других областей и еще менее подданным в Куско. Их называли палья [Pallas].

Глава 7. О других вещах, которые упорядочил царь Инти Капак для доброго управления своими царствами, и о его смерти

Инти Капак полагал, что царю было необходимо находиться, /34/ как сердцу, в центре его царства, и он установил, чтобы место царских приемов [asistencia de los Reyes] было в Куско, чтобы находиться посреди него.

Для должной быстроты сообщения он приказал, чтобы по дорогам были посты, которые мы называем часки [chasqui]. Расположение их было таково, чтобы каждую лигу, которая равняется двум испанским, на них имелись два или три домика, в которых было одно и то же количество людей на постоянном дежурстве, и об этих домах, расположенных вблизи царской дороги, заботились, и люди сменялись ежемесячно, так как один дежурил, а двое других переносили послания, один в одну сторону, а другой в другую, и, не останавливаясь ни на миг, они возвращались в свои жилища, и это было столько труда, ибо бывали дни, когда они проходили по двенадцать и по четырнадцать лиг. Они сменялись каждый месяц.

Что касается сообщений, которые наместники посылали царю или царь наместникам, они имели большое разнообразие, как, например, в них содержались успехи этих царей. Когда у них были буквы и цифры или иероглифы, они писали на платановых листьях, как мы сказали, и один часки передавал лист другому, пока он не достигал рук царя или наместника. После того, как они утратили буквы, часки передавали послание один другому, и очень хорошо понимали их, и таким образом по цепочке они доходили до лица, которому направлялись.

Перед тем, как часки прибывал в место, где находились другие, он громко кричал им, выходил другой и получал послание, и без задержки /35/ шел со всей быстротой до того места, где находился другой бегун. И таким образом эта почта переходила из рук в руки с такой быстротой, что за три дня проходила пятьсот лиг.

С тем же прилежанием они служили царю, когда он желал какого-либо подарка, которого не было в области, где он находился, и годы спустя, когда перуанские цари подчинили Кито и расположились в нем некоторое время, они ели рыбу из залива и рыбу из моря, пойманную в порту Тумбес. Ее доставляли царю живой в Кито, находящийся в ста лигах, за двадцать четыре часа. Такой бегун назывался часки, что означает на их языке: «Тот, кто получает», потому что он брал и получал послание от другого.

Этот царь установил также, чтобы были наставники, которые обучали бы юношей занятиям военным делом и обращению с оружием, с позволением, чтобы из них выбирались самые способные и умелые, а тех, кто не проявлял себя на этой службе чтобы готовили к другим занятиям, как мы увидим в другой части.

Счет времени, который угасал, он возобновил таким образом, что с этого царя время считалось общепринятыми годами в 365 дней, и часами, а затем декадами, определяя для каждой декады по сто лет, и каждые десять декад по сто /36/ тысяч лет, называя их капаквата [Capahuata] или интипватан [intiphuatan], что означает «Большой год Солнца», и таким образом считали века и царствования великими солнечными годами.

Между ними общепринято, говоря о каком-либо перуанском царе и о событиях, произошедших в его царствование, говорить: ”Ysa ay intipi alliscampum cay ay caria”, что означает: «После того, как минули два Солнца случилось то-то и то-то».

И непонимание этого языка побудило лиценциата Поло де Ондегардо [Polo de Ondegardo] ³⁴ сказать, что инки не имеют древности более 450 общепринятых лет, которые должны были быть большими годами или Солнцами из тысячи лет, которых было 4500 и которые прошли после потопа, если только нам не следует говорить, что это правление собственно инков [gouierno especial de los ingas] было 400 лет в этой части, что правильно, как мы увидим в своем месте.

Этот царь прожил более ста лет и еще при жизни приказал править Манко Капаку, второму этого имени, ибо видел у него добрые нравы и был удовлетворен его доблестью и благоразумием, и после того, как прожил несколько лет в достопримечательном убежище и в одиночестве возле Храма Солнца, там и умер, оставив великую скорбь во всем своем царстве, и многие о нем плакали, и поставили статую среди /37/ его предков, и подчинились как царю Манко Капаку. Инти Капак царствовал более 50 лет.

Глава 8. О небесных знамениях во времена Манко Капака, второго этого имени

Как только Манко Капак положил конец оплакиванию его отца, которое длилось многие дни, он отдал приказ, чтобы из областей его державы имелись царские дороги в Куско, разровняв опасные переходы и приказав сделать мосты через реки. Он установил, чтобы были тамбо [tambos] или странноприимные дома через каждые три лиги и четыре, и чтобы их снабжали людьми и всем необходимым из ближайших областей, за чью службу они имели возмещение. И тогда не было столько порядка [policia] как позже, во времена других царей, как мы увидим.

Он приказал также, чтобы служители Ильятиси Пирва Йачачик Виракочи [Illatici Phirua yachachic Huiracocha] жили в великом уединении и скромности, в такой степени, что если кто-то в чем-либо нарушал их, его хоронили заживо. Верховным жрецом он назначал им своего брата или самого близкого родственника, чтобы он предшествовал им на торжественных жертвоприношениях.

Он приказал также, чтобы имелись дома-убежища для женщин, которые должны были служить в храме, и которых называли «Матерями Солнца», /38/ и они были так уважаемы, что тот, кто их разглядывал и касался, наказывался с большими мучениями.

Манко Капак Йупанки правил своим царством в полном мире, хотя его полководцы вели некоторые войны против жителей Тукумана [Tucuman], которые вторглись в земли чича [chichas] ³⁵.

По истечении нескольких лет были две ужасные кометы, появившиеся в форме льва и гада ³⁶. Царь приказал собрать астрологов и амаута из-за того, что произошли достойные внимания затмения Солнца и Луны ³⁷, и они советовались с идолами, и демон дал им понять, что Ильятиси хочет разрушить мир из-за их грехов, и для этого послал льва и змея, чтобы уничтожить Луну ³⁸.

И тогда собрались все женщины и дети, и издавали жалобные вопли и плакали с очень жалкими стонами, заставляя собак, чтобы они выли, ибо говорили, что слезы и вздохи невинных больше взволнуют верховного творца, а военные выстроились, готовые воевать, играя на раковинах и барабанах, и меча многочисленные стрелы и камни в сторону Луны, имея намерение ранить льва или змея, так как говорили, что этим способом они пугали их для того, чтобы они не разорвали в клочья Луну. Они полагали, что если бы лев и гад сделали бы свое дело, они остались бы во тьме, а все орудия мужчин и женщин попревращались бы во львов и гадов, а женские веретена – в гадюк, а ткацкие станки – в медведей и тигров и других ночных животных, /39/ и по этой причине и сегодня перуанцы так кричат, когда происходит затмение.

После того, как были принесены в жертву многие юноши и девушки, и мужчины и женщины из золота и серебра размером в одну треть, их всех предали огню, за исключением юношей, так как говорили, что затмение Солнца означало смерть некоего великого владыки, и измышляли, что из-за нее Солнце облачилось в траур, и поэтому закапывали живыми юношей, для того, чтобы они должны были для всеобщего Творца своими смертями заменить смерть владыки.

Немного спустя после этих чудес случилась в Пиру такая великая чума, что, как говорили древние, многие области обезлюдели из-за смерти многих владык и простолюдинов. А к ней присоединилась засуха, столь сильная, что длилась пять лет таким образом, что реки, которые орошают равнины от Тумбеса до Арики пересохли, из-за чего обезлюдела почти вся эта земля, оставив кое-каких немногочисленных обитателей на побережье, которые кормились безмерным трудом.

При таком стечении обстоятельств умер Манко Капак, уже в преклонном возрасте, обладав царством двадцать лет, и ему наследовал Топа Капак [topacapac], первый этого имени. Его сын Инти Капак Йупанки [Tinicapac Yupanqui] жил во многих трудах, удалившись в течение нескольких лет в Анды, и когда получил известия, что погода улучшилась, пришел в Куско, где нашел мало народа, как и в остальных областях.

/40/ Здесь амаута придумывают большие вымыслы и басни о сокращении Куско, и людей, и семей, которые оттуда исчезли, и как они вернулись и жили в большой неразберихе и возвратились в первобытное состояние.

Оставив же басни, то, что кажется более обоснованным, состоит в том, что среди многих сыновей, которых имел Инти Капак, одним был Титу Капак Йупанки [Titucapac Yupanqui]. Он был юношей великой доблести и, получив власть, подверг многим наказаниям в городе Куско тех, кому было противно древнее правление, и из-за этого оставил город покорным, и затем обошел остальные области, и, не предупреждая, нападал на них и, внезапно захватывая главных в них, лишал их жизни для того, чтобы было легко подчинить их владения.

Будучи уже старым, он передал правление Инти Капаку Пирва Амару [Ynticapac Pirua Amaurri]. Случилось же, что этот Амару был другом низких людей [gente podrida], и они попросили его отца, чтобы он забрал у него власть, и тот, хоть и с болью, сделал это. ³⁹

Юноша, огорченный, ушел из Куско с некоторыми друзьями, которые сопровождали его, и ему был дана такая искусность, что, следуя по следам своего отца, он завершил умиротворение Кольяо [Collao] и части чарков [charcas] ⁴⁰, и, когда он вернулся в Куско, его приходу радовался его отец и весь город, от того, что увидели его возвращение. За его нрав он был очень любим всеми, и амаута утверждают, что он прожил более 80 лет в полном счастье.

/41/ Этот князь оставил наследником Капак Сайва Капака [Capac Sayhuacapac], своего сына, чья жизнь была очень мирной, и он царствовал более 60 лет и умер в возрасте более 90.

Он оставил наследником Капак Синчи Йупанки [Capc sinia iupanqui], о котором амаута не рассказывают ничего примечательного, кроме того, что он был очень тщателен в исполнении предписаний и благодарен своим богам, сделав для них многочисленные святилища – вака [guacas] Итатиси, Солнцу, своему отцу, и своим прародителям. Он умер в преклонном возрасте, прожив более 90 лет и процарствовав 40. Он оставил наследником Айартако [Ayartaco].

Глава 9. О том, что произошло во времена этого царя в Куско и о происхождении великанов в Перу

Царь Айартарко Капак [Ayartarco Cupc] в великом спокойствии находился в Куско, когда гадатели и предсказатели сказали ему как, желая смягчить гнев Итатиси, они нашли очень плохое предзнаменование во внутренностях овец и баранов, принесенных в жертву, и выразили царю беспокойство из-за этого.

А через малое число дней пришла новость, что на равнинах высадилось с плотов и лодок, которые составляли огромный флот, большое количество странных людей, и что /42/ они двигаются, заселяя в первую очередь берега рек, и что люди огромного роста прошли вперед, и амаута утверждают, что были неисчислимы племена и народы, которые пришли в это время.

Как только царь узнал об этом прибытии, он послал узнать, что это был за народ, какое наступательное и оборонительное оружие носил, и какой у него образ жизни. Вернулись лазутчики и рассказали, что повсюду, куда они приходили, и где были люди, они оставались и подчиняли всех на земле, и что они расселились на равнинах, а некоторые стали жить в горах, и что они управляются беспорядочно.

Узнав об этом, Айартарко Капак предупредил своих полководцев и военных, чтобы они были готовы к тому, что могло бы произойти, но это не было необходимо в этом случае, так как чужаки остались на равнинах, полагая, что невозможно, чтобы имелись люди за такими высокими и суровыми горами, за исключением некоторых малых, которые они перешли и поселились в Вайтаре [Guaytara] и Киноа [Quinoa], оставив некоторые здания, которые оказались начатыми инструментами из железа, которые они принесли из своих земель.

Те, кто остался в Пачакаме [Pachacama] ⁴², сделали великолепный храм творцу всех вещей в знак благодарности. Здесь амаута, путая происшедшее, измышляют, будто бог Пачакама [Pachacama], что означает «творец», создал эти бесчисленные народы в море и привел их в эти пределы, и поэтому его называют «творец» в Пачакаме.

/43/ Лазутчики рассказали также, что огромные и рослые люди дошли до мыса, который сегодня мы называем Санта-Елена, и стали господами этой земли от Пуэрто-Вьехо, и что местные жители поубегали от них, потому что они причиняли им телесное зло, и не только, по моему мнению они бежали от греха, так как те предавались также содомии, но и из-за вреда, который наносили их орудия, которыми они лишали их жизни. ⁴³

Но таковы были преступления этих великанов, что Божие Правосудие взяло на себя их наказание. И чтобы их наказать, в один миг был послан огонь с небес, который внезапно поглотил их. Здесь амаута измышляют, будто их отец Солнце обнял их раскаленными лучами, так как в противном случае они разрушили бы мир.

В память об этом находят кости, которые Господь сохранил как пример, от пришельцев. Видели кость от колена и ниже в человеческий рост, и также видели на том же мысе Санта-Елена колодцы, сделанные в скале, где собирается очень свежая вода, прекрасную работу, достойную большого восхищения.

Царь Айартарко, опасаясь тех людей, которые позаселяли некоторые местности в горах, например, Кахамарку и Вайтару, и все равнины, вышел из Куско с многочисленным войском с намерением подчинить их и принудить их, дошел до Антавайльи и там узнал новости, что враждебный народ многочислен и ужасен. Он изменил мнение и удовлетворился тем, что оставил гарнизоны в Вильке [Vilcas] ⁴⁴ /44/и Лиматамбо [Limatambo], отдав строгий приказ начальникам, чтобы они не пропускали к Куско эти столь чуждые народы.

Но, мало доверяя чужому усердию и лишившись сна из-за боязни врагов, он пожелал расположиться в нынешнем Лиматамбо в противоположность им, так как знал, что они действуют сообща и сильны на равнинах. Против этого он расположил своих людей таким образом: в горах он поместил многих воинов с валунами и большими камнями, чтобы они помешали проходу врага, заставив его идти по дороге, которая у Лиматамбо узка, и там поместил главные силы своих людей.

Среди этих занятий, утомленный и обессиленный такими изменениями, которые приносил каждый день, он умер, процарствовав 25 лет.

Он оставил наследником Васкар Титу [Huasca Titu], первого этого имени и двенадцатого перуанского царя, который перенес тело своего отца Айартарко Титу в Куско, в дома Солнца, как тот ему приказал, и после того, как совершил погребение, вернулся в Лиматамбо, чтобы продолжить строительство крепостей, которые начал его отец против названных чимо [chimos], а также против чужеземцев, которые были еще воинственней, чем Чимо [Chimo] ⁴⁵, их царь и военачальник. Каждый день они приободрялись от новостей, что чимо с каждым днем приумножались и усиливали крепости и оружие для того, чтобы быть хорошо подготовленными в своих домах /45/ к походу для завоевания Куско.

С заботой о том, как сопротивляться им, Васкар Титу [Huascartitu] прожил всю жизнь, пока его не забрала смерть, прожив 64 года и процарствовав 50.

Этот царь имел многих сыновей, и оставил наследником Киспи Титу [Quispi Titu]. И он был тринадцатым перуанским царем. Этот был очень любим своими данниками, и о нем не рассказывают никаких замечательных вещей сверх того, что он умер в 30 лет, процарствовав ‹лакуна› лет.

Он оставил наследником Титу Йупанки Пачакути [Titu Yupanqui Pachacuti], который был четырнадцатым перуанским царем.

Комментарии

Источник: см. комментарии.  

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.