ДИЕГО ЛОПЕС КОГОЛЬЮДО

ИСТОРИЯ ЮКАТАНА

Глава V. Как они хранили память о своих событиях, делили годы и считали свои, и эпохи

Во времена своего неверия эти индейцы Юкатана имели книги из коры дерева с белым и прочным покрытием, в десять и двенадцать вар длиной, которые хранили, складывая их как веер. На них они рисовали разноцветными красками счет своих лет, войны, наводнения, ураганы, голодные годы и другие события. Из одной из них, которую доктор Агиляр отобрал у неких идолопоклонников, я узнал, что одну древнюю эпидемию они называли ⁶² майякимиль [Mayacimil], а другую – окнак'училь [Ocna Kuchil], что означает "внезапная смерть" и "времена, когда вороны входят пожирать трупы в домах". Наводнение или ураган они называли хунйекиль [Hunyecil] ⁶³, "затопление деревьев".

Они читали годами ⁶⁴ из трехсот шестидесяти пяти дней, разделенными на месяцы по двадцать дней, соответствующие нашим следующим образом:

12 января – называли Yaax;

с 1 февраля – Zac;

с 21 – Ceh;

с 13 марта – Mac;

со 2 апреля – Kan Kin;

с 22 апреля – Muan;

с 12 мая – Paax;

с 1 июня – Kayab;

месяц Cum Ku начинался 21 июня;

Vayeab – 11 июля, а по другому его называли Vtuzkin, а также Vlobolkin, что означает "Лживое время", "Плохое время", потому что приходился на пять дней, не хватавших для счета, которые считали такими плохими, как я сейчас расскажу.

17 июля начинался месяц, называемый Poop;

6 августа – Voo;

26 августа – Ciip;

15 сентября – Zeec;

в октябре – Xul;

в ноябре – Yax Kin;

в декабре – Mool,

и Cheen заканчивался 11 января.

По этому счету они подразделяли год на восемнадцать месяцев, но начинали свой новый год в нашем июле, 17 числа. Пять дней, которых недоставало, чтобы закончить триста шестьдесят пять, назывались у них днями без имени. Они считали их зловещими и говорили, что в них случались многочисленные и внезапные смерти, ужаления и укусы змеями, и хищными зверями, и ядовитыми, и драки, и раздоры, и особенно плохим считали первый. В них они старались не выходить из своих жилищ, и потому запасались необходимым, чтобы не иметь потребности идти за ним в поле и другие места. В эти дни учащались их языческие обряды, когда они просили своих идолов, чтобы те избавили их от зла в эти опасные дни и дали бы им хороший следующий год, плодородный и изобильный, и эти столь страшные дни были 12, 13, 14, 15 и 16 нашего июля. Все дни месяца имели свое собственное имя, которое я оставлю без упоминания, потому что, по моему мнению, это было бы многословием.

Согласно этому счету они знали время, когда должны расчищать леса, сжигать расчищенное, ждать дождей, /186/ сеять свою кукурузу и другие овощи, имея для этого свои поговорки. Первые монахи (говорит Агиляр), святые и истинные виноградари Иисуса Христа, старались искоренить этот счет, полагая его суеверием, но не преуспели, так как большинство его знает. Что он сообщает о великом монахе, апостольском муже по имени отец Солана [Solana], вместе с другим, не меньшим, по имени брат Гаспар де Нахара [Gaspar de Najara], великих служителях и проповедниках, – это то, что они полагали, что он не является вредным для христианства индейцев; но отец Фуэнсалида [Fuensalida] говорит в своем сообщении, рассуждая об этом древнем счете: "Стоило бы еще, и было бы лучше, чтобы они не понимали его и не знали о древностях, так как они обнаруживаются в их идолопоклонстве, совершаемом теми, кто отпал от нашей Святой Католической Веры, поклоняясь демону в тысячах идолов, находившихся в этой провинции etc". Но его использование во зло, кажется, не убеждает, что он по внутренней сути своей дурен.

Они считали свои эры или эпохи, которые помещали в своих книгах, по двадцать лет, а периоды [lustros] – по четыре ⁶⁵. Первый год они устанавливали на востоке, называя его Кучхааб [Cuchhaab], второй – на западе, называемый Хииш [Hiix], третий – на юге, Кавак [Cavac], и четвертый, Мулук [Muluc], на севере, и они служили им обозначениями воскресных дней [letra Dominical]. Когда проходило пять таких периодов, составлявших двадцать лет, их называли к'атун [katun], и ставили обработанный камень на другой обработанный, закреплявшийся при помощи извести и песка на стенах храмов и жилищ жрецов, как видно сегодня на сооружениях, о которых я сказал, и на некоторых древних стенах в нашем монастыре в Мериде, над которыми расположены кельи. В селении, называемом Тишвалахтун [Tixualahtun], что означает: "Место, где один обработанный камень поставлен на другой", говорят, был архив, собрание всех событий, как в Испании в Симанкасе.

На их общем языке, чтобы считать их годы, который был для этих эпох или к'атунов, чтобы сказать: "Прошло шестьдесят лет" – говорили: Oxppelvabil ⁶⁶, – прошло три эры лет, то есть, три камня; для семидесяти – три с половиной или четыре без половины. Из этого явствует, что они не были совершенными варварами, но жили с этим счетом, о котором говорят, что он был точнейшим, настолько, что с ним они точно знали не только год события, но также месяц и день, когда оно произошло.

Для почета и для украшения они надрезали некими ножами ⁶⁷, сделанными из камня, грудь, руки и бедра, пока не появлялась кровь, а в раны втирали определенную черную землю или размолотый уголь. Когда те заживали, оставались шрамы с фигурами орлов, змеев, птиц и зверей, нарисованных ножами, и продырявливали носы. И оттого, что он был так разрисован, Герреро, пленный испанец, не пожелал прийти в присутствие дона Эрнандо Кортеса ⁶⁸, когда у него был Херонимо де Агиляр. Купули [los Cupules], те, что были на территории города Вальядолида, очень употребляли это.

В своем язычестве и сегодня ⁶⁹ они танцуют и поют по образцу мексиканцев, и имели и имеют главного певца [Cantor principal], который запевает и показывает, что они должны петь, и его уважают и почитают, отводя место в церкви, на своих собраниях и застольях. Его называют хольпоп [Holpop], и его заботой являются барабаны или тункули [Tuncules], и музыкальные инструменты, как флейты, свистульки, черепашьи панцыри и другие, какие они используют. Тункули из полого дерева, некоторые так велики, что слышны на расстоянии двух лиг с наветренной стороны. Они поют о своих преданиях и древностях, что можно было бы изменить, если бы приходские священники сделали это во многих местах, дав им жития святых и некоторые мистерии /187/ Веры, чтобы они пели их, по крайней мере, во время публичных танцев на Пасху и праздники, и так забыли бы древние песни.

Имели и имеют лицедеев ⁷⁰ [Farsantes], разыгрывающих басни и древние истории, и я уверен, что было бы хорошо, чтобы они их оставили, по крайней мере костюмы, в которых они их представляют, потому что они, кажется, как у их языческих жрецов, ведь даже если и нет другого зла, кроме сохранения памяти о них, она кажется очень вредной, и, кроме того, поскольку они склонны к идолопоклонству, а они в нем использовались, они всегда казались мне дурными; каждый будет иметь свое мнение и, соответственно, в большей или меньшей степени на каждое будет свое возражение.

Они изящны в афоризмах и шутках, которые они говорят о своих главных и судьях, если те жестоки, тщеславны и алчны, разыгрывая случаи, которые с ними происходили, и даже то, что видят в своих приходских священниках, говорят им в лицо, иногда одним единственным словом. Но тот, кто хочет их понять, должен в совершенстве владеть языком, и быть очень внимательным. Эти представления еще опасней, когда происходят ночью в их домах, потому что Бог знает, что там происходит, по крайней мере, многие превращаются в попойки. Этих лицедеев называют бальцам [Balzam] ⁷¹, а иносказательно этим именем – тех, кто является говорунами и шутниками, и они передразнивают птиц на своих представлениях.

Устраивали и устраивают свои застолья и пирушки ⁷² на помолвках, поедая многих индюков и индеек, которых целый год растят для одного дня. Те, кто уходят с должности алькальдов, также дают пир тем, кто в нее вступает, гнусная забота, и в ночь выборов у них большие пьянки.

Индейцы этой страны были и остаются очень искусными стрелками из лука, и поэтому являются отличными охотниками, и выращивают собак, с которыми ловят оленей, кабанов, барсуков, тигров, неких маленьких львов, кроликов, армадиллов, игуан и других животных; отстреливают королевских индюков, птиц, называемых фазанами, и многих других.

В настоящее время они большие подражатели во всяком ремесле, какое видят, и потому с легкостью выучились всем профессиям, и в их селениях есть, кроме тех, кто помогает в городах и поместьях, много прекрасных кузнецов, слесарей, шорников, сапожников, плотников, резчиков, скульпторов, мебельщиков, ремесленников, изготавливающих преинтереснейшие вещи из раковин, каменщиков, каменотесов, портных, художников, обувщиков и прочих. То, что достойно восхищения – что есть много индейцев, которые занимаются четырьмя, и шестью, и более ремеслами (тогда как испанцы обычно одним), которыми кормятся, и иногда с орудиями и инструментами, на которые смешно смотреть, но усидчивостью, которую имеют в работе почти сверхъестественную, восполняют их недостатки, и получаются хорошие вещи, которые выходят дешевле, чем у испанцев, из-за чего те, кто приезжает на Юкатан в качестве ремесленников, терпят нужду со своим ремеслом, и поэтому их мало, и они ищут другие способы зарабатывать на жизнь.

Одеваются в одежду из белейшего хлопка, из которого шьют рубашки и штаны, и плащи почти в полторы вары, квадратной формы, которые называют тильмами [tilmas] или айате [hayates]. Они служат им накидками, когда они связывают два угла над плечами узлом или лентой; впрочем, большинство использует сделанные из грубо тканой шерсти, а многие даже из материи, которую привозят из Кастилии, и из камки [damascos], и даже из шелка. Некоторые одеваются в куртки [jubones], а многие носят кожаные и тряпичные сандалии [zapatos y alpargates], но обычно ходят босыми, особенно у себя дома и на поле, кроме некоторых касиков и знатных людей, и так же женщины. Большинство мужчин носят сомбреро из соломы или пальмовых /188/ листьев, и многие уже покупаю фетровые. Женщины носят вайпили [Vaipiles], которые являются одеждой, покрывающей от горла до середины голени, с отверстием вверху, чтобы продевать голову, и двумя другими вверху по сторонам, откуда выходят руки, так что они остаются закрытыми более чем до середины тела, потому что не подпоясывают эту одежду, которая служит им также рубахой. От пояса до ног они носят другую одежду, называемую "пик" [pic], и она как юбка или поддевка, выступающая из-под верхней одежды; большинство из них отделаны и вытканы с голубыми и другими цветными нитями, что делает их нарядными. Если испанка наденет такой наряд, она в нем очень соблазнительна. Маленькие индеанки, которые воспитываются вместе испанками, выходят отличными рукодельницами, швеями и вышивальщицами, и изготовляют вещи дорогие и ценимые.

По воскресеньям и на праздники, когда они идут на мессу или исповедываться, мужчины, как и женщины, надевают более чистую и опрятную одежду, которую хранят для этого. Другие их обычаи и дела будут известны в связи с законами, которые им дали для их исцеления ⁷³, что описано в следующей книге пятой.

Их обычная еда кажется малопитательной, так как они едят мало мяса; обычно они питаются овощами, плодами и разным питьем, которое делают из кукурузы. Они сильны, как для пропитания столь слабыми средствами, хорошо сложены, хотя великие недруги труда и преданы безделью, с приятными чертами лица, смуглые, как все индейцы. Очень большие любители есть рыбу.

В прошлом индейцы были боле крупными ⁷⁴, чем обычно сейчас, и в могилах этой страны находят останки гигантского роста. В 1647 году возле селения Бекаль [Vecal] на королевской дороге в Кампече отец брат Хуан де Каррион [Juan de Carrion] (ныне Провинциальный Комиссар ближайшего Генерального Капитула) приказал сделать навес для приема паломников и, копая, чтобы установить опоры для него, они наткнулись киркой на одну очень большую могилу, сделанную из плитняка, положенного один на другой без какой-либо аккуратности. Индейцы убежали от нее и принялись звать падре, который, придя, приказал им вынуть то, что в ней было. Индейцы не захотели, говоря, что им запрещено трогать в них что-нибудь, из-за чего священнослужитель при помощи одного мальчонки вынул кости некоего человека замечательного роста. В погребении было три больших сосуда из тончайшей глины, с тремя полыми шариками у каждого вместо ножек, и шкатулка из темного камня, похожего на яшму. Он разломал кости и разбросал их, приказав заполнить пустоту, и укорял индейцев за суеверие, состоявшее в том, что они не захотели тронуть это, говоря, что это запрещено. Это случилось в сентябре того года.

Глава VI. О вероисповедании этих индейцев, которые, кажется, имели сведения о нашей Святой Католической Вере

Когда испанцы открыли Юкатан, он нашли в его обитателях народ более развитый [mas politica], чем остальные, открытые в то время, и это открытие было таким громким, что воодушевило Диего Веласкеса, губернатора Кубы, давшего знать Королю, со столь великими надеждами, какие описывает "Всеобщая История" и о чем рассказано вначале; это происходило /189/, когда не проявилось и не было известно великолепие Новой Испании. Впрочем, в общественных делах [en lo politico] они были народом большего разума [era gente de mas razon]; имели сходство в исповедании религии, относительно того, что были идолопоклонниками, поклоняясь различным идолам и почитая разнообразных выдуманных божеств, и не зная единого Господа Всемогущего (духовная болезнь этих индейских народностей), давшего им знать свою божественную милость, приведя в повиновение Римской Церкви, единой матери истинного вероисповедания, и в подчинение нашим Кастильским Королям. Кажется, что все индейцы этих королевств видели свое наибольшее счастье в множественности богов, которых почитали идолопоклонническим культом, в чем были подобны прочим языческим нациям, и особенно римлянам, когда они были, о чем святой папа Лев говорит, что, господствуя над почти всеми народами, подчиняли себя заблуждениям всех язычников, и им казалось возвышением своей религии не презирать никакой лжи из тех, какие они у тех находили. Также и эти индейцы Юкатана для почти каждой вещи имели своего бога, как и в Новой Испании, они отличались только по именам, и так происходило без того, чтобы объединить их всех; однако, то, что пространно описал отец Торкемада в своей "Индейской Монархии", может ли обозначить краткое изложение в настоящем.

Не забудем и этого замечания капитана Берналя Диаса ⁷⁵ в его "Истории", который, описывая то, что произошло на мысе Коточ, говорит: "Чуть дальше от того, где у нас случилась стычка, о которой я рассказал, была некая площадка, и три дома из извести и камня, которые были молельнями, где они имели много идолов из глины, одних, как лица демонов, и других, как женщин, в человеческий рост, и других с иными гнусными фигурами, таким образом, что, казалось, они предавались содомии друг с другом, а внутри домов они имели деревянные шкатулки, а в них других идолов с дьявольской внешностью".

Священнослужители этой провинции, чьею заботою произошло обращение этих индейцев в нашу Святую Католическую Веру, со рвением, которое имели в том, чтобы они в ней преуспели, не только разрушили и сожгли все изображения, которым они поклонялись, но даже все их записи (которые они по своему способу вели), при помощи которых они могли запоминать свои примечательные дела, и все, что по их подозрению вело бы к какому-либо суеверию или языческим обрядам. И произошло так, что они не смогли найти особенностей, которые должно было бы выделить в этих записях, но даже сведения об их истории оказались утраченными для будущего, так как в свертках были все, какие они смогли обнаружить, преданные огню без разбора разницы в их содержании. Я ни соглашаюсь с таким решением, ни осуждаю его, но, кажется, могла и сохранится светская история, как она сохранилась в Новой Испании и других обращенных провинциях без того, чтобы стать препятствием для возрастания их христианства, из-за чего я смогу сказать лишь немного более того, что есть в других написанных историях о соблюдении религии во времена их язычества.

Неизвестно с точностью, чтобы Евангельская проповедь пришла пролить свет народам этой Америки до того, как явилась нашим испанцам. Что такое могло быть и вызывает изумление – это то, что была особая вера, которую среди всех прочих народностей этих обширных королевств имели индейцы Юкатана, и по поводу которой по меньшей мере трудно понять, как она могла бы быть без /190/ проповеди евангельских таинств, и в качестве доказательства этого я расскажу то, что описывает отец Ремесаль ⁷⁶. Итак, он говорит, что когда епископ дон брат Бартоломе де Лас-Касас пришел в свое епископство, что, как сказано в книге третьей, было в тысяча пятьсот сорок пятом году, он поручил одному священнику, находившемуся в Кампече, по имени Франсиско Эрнандес [Francisco Hernandez] (о котором сохранилась память как об основателе Меридского и других капитулов), знавшему язык индейцев, чтобы он посетил их, с неким наставлением о том, что тот должен им проповедовать, и чуть менее, чем через год, этот священник написал ему. Что он нашел одного знатного владыку и что, когда он спросил его об их древней религии, которую они проповедовали, он сказал ему, что они знали и верили в бога, который находится на небесах, и что этот бог был Отцом, Сыном и Святым Духом, и что отца звали Ицона [Yzona], который создал людей, а сын имел имя Бакаб [Bacab], родившийся от одной непорочной девственницы, называемой Чибириас [Chibirias], пребывающей в небесах с господом, и что мать Чибириас зовут Ишчель [Yxchel], а Святого Духа зовут Эчвах [Echvah]. О Бакабе, который является Сыном, говорят, что его убили, и заставили бичевать, и надели корону из шипов, и что его поставили с растянутыми руками к столбу, и не знали, что он был прибит, а не привязан, и там он умер, и три дня был мертв, а на третий день вернулся к жизни и поднялся в небеса, где находится вместе с Отцом. И вскоре после этого пришел Эчвах, который является Святым Духом, и наполнил землю всем, что необходимо. И когда его спросили, что означают эти три имени Трех Лиц, сказал, что Ицона означает "Великий Отец", а Бакаб – "Сын Великого Отца", а Эчвах – "Торговец". Чибириас упоминается как Мать Сына Великого Отца. Он добавил также, что придет время, когда все люди должны будут умереть, но о воскресении во плоти они ничего не знают. Его спросили также, откуда они имеют сведения об этих вещах. Он ответил, что владыки обучали им своих сыновей, и так переходило из уст в уста это учение. Утверждали, что в древние времена пришли в эту землю двадцать мужей, и главного из них звали Коцас [Cozas], и что они приказали, чтобы люди исповедывались и постились.

Поэтому они постились в день, соответствующий пятнице, говоря, что в него умер Бакаб. Сообщая о столь особенных вещах, в других частях Америки невиданных и неслыханных, епископ говорит в своей "Апологетической истории" так: "Если эти вещи правдивы, кажется, что в этой земле была известна наша Святая Вера. Но почему ни в одной части Индий не нашли такой новости (потому что в земле Бразилии вообразили, что нашли след святого апостола Фомы), и как такая новость не разнеслась вперед? Воистину, земля Юкатана являет нашему разумению вещи совершенно особенные, и большой древности огромного, восхитительного и непомерного вида строениями, и надписями некими знаками, каких не находили ни в каких других странах. В конечном счете, это тайна, которую один Господь знает". Стоит обратить внимание, что это суждение принадлежит лицу столь серьезному, ученому и в наибольшей степени осведомленному обо всех особенностях этих королевств, которые были в те времена.

Не только описанное, кажется, указывает на то, что индейцы Юкатана знали о нашей Вере, но и то, что узнали о них монахи из ордена нашего отца Святого Доминго, когда они находились в Кампече, направляясь с епископом Чиапаса, как сказано /191/, так как первые испанцы нашли среди этих индейцев крещение со словом на их языке, которое на нашем значит "рождаться во второй раз" ⁷⁷, и сегодня Святое Крещение сообщается им под этим именем. Они верили, что они получают с ним полную предрасположенность к тому, чтобы быть добрыми, не испытывать вреда от демонов и достигать рая [gloria], на который надеялись. Его давали им в возрасте от трех лет до двенадцати, и они никогда не вступали в брак без него, потому что, согласно утверждению отца Лисаны ⁷⁹, говорили, что тот, кто его не получил, был одержим демоном, и что он не мог совершить доброго дела и быть мужчиной или женщиной доброго образа жизни. Они избирали, чтобы совершить его, день, который не был бы зловещим, и родители постились три дня перед эти, и воздерживались от женщин. Первый обряд состоял в том, что жрец очищал жилище, изгоняя вон демона некоторыми обрядами, ибо он желал завладеть существом с момента его рождения и даже раньше. Затем дети шли друг за другом, и жрец бросал им в руки немного маиса и размолотого курения, и дети клали это на жаровню, служившую курильницей. Затем одному индейцу давали сосуд с вином, которое они имели обычай пить, и отправляли его за пределы селения с приказом, чтобы он не пил его и не оглядывался назад, после чего считали, что демон оказался окончательно изгнанным. Когда это приготовление и изгнание демона [exorcismos] завершалось, выходил жрец в своем длинном одеянии и с кропилом [hysopo] в руке; спрашивали старших, не совершили ли они какого-нибудь греха, и, исповедав, помещали их на одну сторону и благословляли молитвами, размахивая над ними кропилом ⁸⁰, и на головы всем повязывали белые куски ткани [panos blancos] ⁷⁸ на голову. Затем водой, которую сохраняли в некоей кости, увлажняли им лоб, части лица, и между пальцами рук и ног. Поднимался жрец, снимал с детей ткань и, сделав некоторые подарки, они становились крещеными; завершался праздник пиром, и девять следующих дней отцы детей не должны были приходить к своим женам. Отец Лисана добавляет к тому, что говорят Ремесаль и Торкемада, что такой способ крещения устраивался каждые три года, и что они назначали сорок человек, чтобы те как крестные отцы опекали детей.

Отец брат Луис де Уррета [Luis de Vrreta] ⁸¹ в своей "Истории Эфиопии", обсуждая, почему абиссинцы и некоторые другие народности, будучи католическими христианами, обрезаются, защищал их, что это не было греховное деяние вследствие цели, с какой они его совершали, и почему демон заставляет почитать себя многие языческие народы обычаями и обрядами, данными Господом Его Народу, говорит следующими словами: "Один из них – это обрезание, каковым демон желает передразнить Господа, как мы видим это в Индиях, где жители Юкатана, тотоны [Totones] из Новой Испании, жители острова Акусамиль [Acuzamil] обрезаются". О жителях Юкатана это упоминает также Пинеда [Pineda] ⁸² в своей "Церковной Монархии" и доктор Ильескас [Yllescas] ⁸³ в "Понтификале". Что это не так в том, что касается жителей Юкатана и Кусамиля или Косумеля, кажется, убеждает то, что ни те доминиканские монахи, ни епископ Чиапаса, осуществив столь тщательное изыскание, не упомянули о том, что обнаружили такую вещь, ни наши монахи, первые проповедники Евангелия у этих индейцев, не сказали, что узнали такое. Я спросил об этом всех стариков, какие живы, и мне ответили, что никогда не доходило до того, чтобы так было среди индейцев, и у них не было преданий, чтобы придерживались такого обычая их предки.

/192/ Индейцы Юкатана верили, что был единый Бог, живой и истинный, который, как говорили, был главным из богов, и не имел образа [figura], и не мог быть изображен, так как был бестелесен. Его называли Хунаб К'у [Hunab Ku], как это приводится в их большом словаре ⁸⁴, который начинается с нашего кастильского языка. От него, говорили, происходят все вещи, и так как он бестелесен, не поклонялись каким-либо его изображениям, и не имели их (как говорится в другом месте), и что он имеет сына, которого называют Хун Ицамна [Hun Ytzamna] или Йашкокахмут [Yaxcocahmut] ⁸⁵. Это кажется тот, о котором некий владыка рассказал клирику по имени Франсиско Эрнандес.

Глава VII. О прочих обрядах религии, которую имели эти индейцы во времена своего неверия

Не только то узнали эти монахи (упомянутые в предыдущей главе), что сказано, но также то, что имели и использовали эти индейцы Юкатана устное признание в грехах ⁸⁶, некоторым образом похожее на Святое Таинство Исповеди, и некоторые другие обряды Католической Церкви.

То, в чем они признавались, были некоторые тяжкие прегрешения, а тот, кому о них говорили, был жрец, или знахарь, или жена мужу, или он жене. И тот, кто служил исповедником, объявлял грехи, о которых ему сказали, между родственниками, и это для того, чтобы все просили бога, чтобы они были прощены, для чего устраивали особую молитву. В старинном документе, говорит отец Лисана, который он нашел, для этой цели не искали одного из тех богов, которым поклонялись, но со многими вздохами призывали бога, говоря: "К'уе" [Kue] – что есть то же самое, что Господь, потому что говорить о Господе "К'у" таким же образом принято в настоящее время, так как в их языке "К'у" это то же самое, что "Dios" в нашем кастильском, и не обозначает некоего бога из тех, кому суетно поклонялись язычники, но единого Бога, который истинен. Хотя такой способ молитвы при этих обстоятельствах кажется особенностью индейцев юкатеков, но не то, что касается устной исповеди, так как и другие народы Новой Испании ее совершали, как упоминает Торкемада в разных местах, и Ремесаль говорит об индейцах Чиапаса, но ни те, ни другие не поступали со столь доброй целью, как юкатеки.

Среди этих индейцев имелось некое представление об Аде и Рае ⁸⁷, или, по крайней мере, о том, что в ином мире после этой настоящей жизни наказывались злые многочисленными карами в темном месте, а добрые были вознаграждаемы в прекрасных и приятных местностях, и эти вещи они почитали несомненными, что побуждало их не грешить и знать, что нужно просить о прощении, если грешили, и также имели предание о том, что мир должен кончиться [el mundo se auia de acabar]. Они говорили с демоном, которого называли Шибильба [Xibilba], что означает: "Тот, кто исчезает или рассеивается".

Они имели очень предосудительные басни о сотворении мира ⁸⁸, и некоторые из них (после того, как научились) записали и хранили, хоть уже и окрещенными в христианство, и читали их на своих собраниях ⁸⁹. Доктор Агиляр упоминает в своей записке, что имел тетрадь с ними, которую отобрал у одного руководителя хора [Maestro de Capilla], по фамилии Куйтун [Cuytun] из селения Цукоп [Zucop], который убежал, и он никак не мог разузнать о происхождении этой их "Книги Бытия". Вскоре после того, как я прибыл из Испании, я услышал, как один монах по имени брат Хуан Гутиеррес [Juan Gutierrez], большой знаток языка этих индейцев, говорил, что видел другую запись, похожую /193/ на названную, и что в ней повествовалось о создании первого человека, говорилось, что он был сделан из земли и сакате [zacate], или тонкой соломы, и что плоть и кости были сделаны из земли, а волосы, борода и волоски на теле были из соломы или сакате. Я не запомнил других подробностей, ибо если бы я предполагал тогда, что должен буду писать об этом в свое время, было бы возможно, что я сохранил бы сведения и о других многих неточностях, подобных упомянутой.

Отец Лисана говорит, что также существовал самый естественный брак между этими индейцами, потому что никогда не допускали, чтобы мужчины имели двух жен, ни женщины двух мужей; правда, муж по некоторым причинам мог развестись с женой и жениться на другой, а разведенная – выйти замуж за другого, и так всегда была одна жена и один муж. Агиляр возражает в своей записке, что жена была одна ⁹⁰, говоря, что имели многих, и, хотя и с трудом, при своем обращении в Веру расставались с ними, оставляя единственной первую.

До сегодняшнего дня сохраняется память, помимо того, что об этом написано в исторических сочинениях, о том, что остров Косумель был верховным святилищем [Supremo Sanctuario], как Рим этой страны, где не только его жители, но и из других земель собирались на нем для поклонения идолам, которых на нем почитали, и видны остатки мощеных дорог, пересекающих все это царство, и, как говорят, они заканчиваются на восточном морском побережье, там, где проходит пролив шириной в четыре лиги, которым этот материк отделяется от того острова. Эти дороги были как королевские тракты, которые вели, без опасения потеряться на них, так, чтобы пройти на Косумель во исполнение своих обетов, для пожертвования даров и чтобы попросить поддержки в своих надобностях, и для ошибочного поклонения вымышленным богам.

Кроме этого, они имели разнообразие весьма пышных храмов во многих местах этого материка, и до сегодняшнего дня сохранились части этих строений, как те, что находятся в Уцмале [Vtzmal] или Ушумуале [Vxumual], в Чичен-Ица [Chichen-Itza], в селении Ицамаль [Ytzamal], между Чапабом [Chapab] и Тельчакильо [Telchaquillo], и другие, о которых говорят, что они очень большие, расположенные к востоку от дороги, идущей из селения Нохкакаб [Nohcacab] в Болончен [Bolonchen] и Тикуль [Ticul], помимо многочисленнейших, находящихся в разных местах по лесам, меньших величием, чем упомянутые, хотя все одной формы. Они как те, которые в Новой Испании описал отец Торкемада в своей "Индейской Монархии": от земли поднимается насыпной фундамент сооружения, и над ним идут вверх ступени в форме пирамиды, хотя не завершают ее, так как на вершине устраивают площадку, на чьей поверхности разделены (хотя малым расстоянием) две маленькие часовни, в которых находились идолы (так в Ушумуале), и там устраивали жертвоприношения мужчин, женщин и детей, как и других вещей. Некоторые из них имеют высоту более ста ступеней, чуть более полуфута каждая. Я поднялся однажды на одно в Ушумуале, и когда должен был спускаться, я раскаялся ⁹¹, так как ступени были такие узкие, и большое количество их очень круто поднималось на сооружении, и так как высота была немалой, у меня закружилась голова, и я подвергся определенной опасности. В одной из этих двух часовен я нашел пожертвованное какао и следы копала (который является их воскурением), незадолго до того сожженного там, и что там было некое суеверие или недавно совершенное идолопоклонство, хотя мы не можем проверить что-либо там, где /194/ мы побывали. Господь да укрепит слабость этих индейцев, ибо демон обманывает их за самую малую цену.

Жрецы этих храмов носили в качестве одежды плащи из хлопка, более длинные и белые, чем у других, которые их не имели, и волосы, отросшие, насколько можно, и перепутанные, которые никогда не расчесывали, и не могли, потому что мазали их кровью принесенных в жертву, и так ходили настолько грязными, что невозможно представить. Такими их увидели первые испанцы, когда прибыли в Кампече, как это говорит Берналь Диас ⁹². Носить так волосы было, кажется, общим обычаем всех жрецов этой Новой Испании. Они приносили в жертву ⁹³ мужчин, женщин и детей с безжалостностью, хоть и не в таком количестве, потому что народа было меньше. Кроме этого, имели много способов приносить в жертву животных, птиц и другие вещи. Имели обычай поститься по два, и по три дня, ничего не употребляя в пищу, и протыкали все части своего тела, извлекая свою кровь, которую жертвовали демону. Он много раз говорил с ними с одного очень большого столпа [vna coluna muy grande] и приказывал им то, что они разносили по всей стране, и по каждому поводу, что бы они ни делали, они приносили в жертву многих, которых расстреливали стрелами, ибо позволяло Божие Величие со своим скрытым промыслом эту ложь демона, для чего – ведомо Божию Величию. Также имели помещения, как у монахов, таким же образом, как было рассказано о целомудренных девах.

Они были очень усердны в своей языческой религии, и для того, чтобы разрушить ее обряды, подвергали карам жрецов, которые имели в ней больше прав, чем их царьки. И не так, к нашему несчастью, с нашей Католической Религией, хотя есть забота, о которой говорится далее в этой книге. Потому что вообще (хотя многие кажутся добрыми христианами) они не усердны в Служении Господу, малые любители слушать мессу и катехизис, и если бы приходские священники не должны были их считать, было бы очень мало тех, кто присутствовал бы на этом, и так они имеют обычай говорить, когда приходят на вечерню: иду, чтобы меня посчитали, – и, кажется, только на это обращают внимание. Для исполнения предписания о годичной исповеди, которая обязательна для всех верующих, приходят как по принуждению, и если бы их оставили в покое, мало из них отправилось бы искать столь целительного средства для своих душ, и знает Господь наш, что испытывают в душе их исповедники в то время, когда ее проводят. В этом приходе [Guardiania] Какальчен [Cacalchen], где я нахожусь, дорабатывая эти записи в году пятьдесят пятом, не было ни одного индейца, ни индеанки во всем нем, состоящем из двух селений, насчитывающих по крайней мере семь сотен семей, которые захотели бы получить Святейшее Таинство Причастия в святой четверг или получили бы его на Великий Пост. Присутствующими в церкви являются мать энкомендеро (сам он мальчик) с ним и вся его семья, которые видят это, и они остаются только потому, что их после укоряют по этому поводу, на вечернюю проповедь в Страстной Четверг.

А случиться быть так называемой мессе, то индейцы слоняются по внутреннему двору монастыря или по церковному дворику, и даже у внешних стен, безо всякого желания войти послушать ее, и, выходя в селение, объединяются с другими для того, чтобы их сосчитали вместе с ними, обманывая так своих приходских священников, которые, так как служат мессу, не могут знать правды; но много раз, приходя служить ее в другие селения, мы находили их по углам, ожидающих часа, когда их сосчитают, к немалому огорчению нашему. Чтобы оправдаться, менее боязливые остаются, насколько им не препятствуют, на своих работах в лесу, потому что, /195/ ссылаясь на это, находят наилучший выход, чтобы не быть наказанными.

Прошло уже заметное время, как я прибыл из Испании, когда наш приор приказал в своих посланиях [letras patentes] всем приходским священникам, чтобы они в своих приходах звонили в колокола, подавая сигнал к чтению катехизиса и мессе, и чтобы, даже если бы не пришел ни один индеец, их не наказывали бы никаким насилием, но только укоряли словесно. Породило это послабление (о котором, вредно ли оно, пусть судит истинный христианин) разную клевету некоторых, за которой последовали неодобрительные заявления тех, кто правил, потому что по всякому поводу они имели обычай говорить, что мы, церковники, присвоили себе королевские полномочия правосудия, и из-за этого подчас утаивались вещи, которые могли принести большой вред христианству индейцев. Господу дадут отчет те, кто виновен, так как кое-кто много раз являлся причиною того, что индейцы теряют уважение к своим приходским священникам, давая им понять, что мы ничего не можем и не стоим, и , осуждая их, относятся к тем так в еще большей степени. Осознавал вред, который может причинить это наш проницательнейший король Фелипе Второй, и позаботился о лекарстве, как видно из его грамот, упомянутых в этих записях. Но когда помышление – о бренном теле, хватает всяких поводов смягчить требования, хотя бы и столь высокие и достойные всякого почтения к пожеланиям господина, выискивая предлоги, чтобы не казалось, что они противоречат воле столь великого монарха, и только монашеское смирение, с каким я должен писать, не позволяет мне говорить об этом в других выражениях, которые называли бы вещи своими именами.

Я признаюсь, что сделал отступление, но я вижу время от времени оскорбляемым духовное сословие, и презираемыми священнослужителей, и что без должного почтения рассуждают о том, что посвящено Божественному Культу, и все-таки редко в каком месте этих записок говорится или хотя бы подразумевается, что это одна из причин того, что Господь попустил бедствия, испытанные этими королевствами, ибо Господь очень ревностен в том, что касается уважения к его служителям. Как были бы привлечены в свое время индейцы к христианству, если бы слышали только звон колоколов, которые не были многочисленны, с рассвета по всем кварталам подававших им голос, что настал час мессы (хотя они это знали), чтобы они шли в церковь?

Они так мало склонны к благотворительности, что, если бы предыдущие губернаторы и епископы (за что им признательны) не сделали бы установления, как они должны обеспечивать своих приходских священников, по одной только своей воле и милости редко нашелся бы тот, кто дал бы нам хоть одно яйцо, хотя, это правда, что так, как это устроено, нас хорошо обеспечивают, Господь за это вознаградит. Редко какой индеец, который приходит, дает милостыню на то, чтобы отслужили мессу за его душу или за души его родителей, и когда умирают, хотя бы и имели имущество, завещают только, чтобы отслужили одну мессу. В году пятьдесят четвертом они попытались отказаться и от этой, под предлогом, что от оспы умерли многие, бывшие бедными индейцами, и что по всей лесной стране много нужно было бы дать за них. Для податей и других повинностей никогда не находили их бедными, но такими они оказались для того, чтобы оказать столь малое благодеяние (я говорю о сумме) душам их родителей и родственников. Несчастные индейцы, которые своим потом и трудом кормили столь многих, когда пришел ваш смертный час, вам отказали в этой единственной заупокойной молитве, с видом неуклюжего почтения, ваши дети и живущие родственники.

Глава VIII. О некоторых особо почитавшихся идолах и причинах. которые они для этого имели

Прежде, чем начать о пустоте некоторых идолов, которым поклонялись эти индейцы, расскажу об одном случае, который обнаруживает, как мало они знают о добродетели, как сказано в конце предыдущей главы, и, чтобы не распространяться, мне кажется, следует начать с этого из-за особенных обстоятельств того, что произошло. Один индеец из города Мериды напился, и в таком виде ему нанесли опасную рану. Это увидел один горожанин из благородных, который, с милосердной и христианской душой приказал перенести его в свой дом, разыскать хирурга и лечить его за свой счет, заботясь о нем, пока тот не выздоровел. Благодарность индейца состояла в том, что он пошел к губернатору и сказал ему, чтобы тот приказал испанцу заплатить ему то, что он ему должен. Губернатор удивился, так как знал этого столь известного горожанина, и он послал к нему сказать, чтобы он заплатил этому индейцу. Тот ответил, что ничего не был должен ему перед тем, как стал лечить его в своем доме. На это тот возразил, что, поскольку он с ним так поступил, то, несомненно, в чем-то ему задолжал, ибо зачем он делал это? Увидев это, губернатор приказал хорошенько высечь индейца и с позором прогнать его с глаз долой, и лишь так они понимают добро, которое им сделали, имея такое правило, что только Господне милосердие заслуживает внимания. Я не считаю из-за этого такими всех их, потому что некоторые имеют признательность за оказанные им благодеяния; но перейдем к предмету настоящей главы.

Хотя разнообразие идолов, которых чтили индейцы Юкатана, было чрезвычайным, я взял тех, кого упомяну в этой главе из-за особых причин, имевшихся у них для почитания, с которым они им поклонялись.

Они измыслили, что главный бог изо всех прочих, которого они называли также К`инчахав [Kinchahau] <sup>94</sup>, был женат, и что его жена была изобретательницей ткачества материй из хлопка, в которые они одевались, и так ее почитали в качестве богини, называя ее Иш Асаль Вох [Ix Acal Voh] <sup>95</sup>. Сына единого Бога, который, как я уже сказал, по их мнению, имелся, они называли Ицамна [Ytzamna], и, полагаю несомненным, что он был человеком, который первым среди них придумал знаки, служившие буквами этих индейцев, потому что того они также называли Ицамна и почитали его за бога, также как другого идола одной богини, которая, как они говорили, была матерью прочих богов, и ее называли Иш К`анлеош [Ix Kanleox] ⁹⁶ и другими разными именами.

Другой идол был изображением одной женщины, изобретательницы живописи и того, чтобы ткать разные фигуры на одежде, в которую они одевались, из-за чего ее почитали, и ее звали Иш Чебель Йаш [Yxchebelyax] ⁹⁷, также как и другого, другой большой колдуньи, которая, как говорили, изобрела или нашла среди них врачевание, и ее звали Иш Чель [Yxchel] ⁹⁸, хотя имели и бога врачевания, именуемого Китболонтун [Citbolontun] ⁹⁹.

Хотя имели бога пения, которого называли Шокбитум [Xocbitum] ¹⁰⁰, почитали в качестве идола статую одного индейца, который, говорили, был великим певцом и музыкантом, по имени Ах К`ин Шоок [Ah Kin Xooc] ¹⁰¹, и ему поклонялись как богу поэзии и называли его также Пислимтек [Pizlimtec] ¹⁰².

Почитали идол одного, бывшего между ними великим военачальником, называя его К`ук`улькан [Kukulcan] ¹⁰³, и один другого, о котором придумали, будто он носил в сражениях огненный щит, которым заслонялся, по имени К`ак`упакат [Kakupacat] ¹⁰⁵, "Огненный Взгляд". Во время войн четыре военачальника носили /197/ одного идола, чье имя было Ах Чуй К`ак` [Ah chuy Kak] ¹⁰⁶, бывшего богом их сражений. Они имели в качестве бога Кецальковата [Quetzalcohuat] из Чолулы, называя его К`ук`улькан, в соответствии с тем, что говорит отец Торкемада ¹⁰⁴.

Они придумали других богов, поддерживающих небо ¹⁰⁷, которое опиралось на них: их имена были Сакаль Бакаб [Zacal Bacab], К`аналь Бакаб [Ganal Bacab], Чакаль Бакаб [Chacal Bacab] и Экель Бакаб [Ekel Bacab]. И они, говорили, были также богами ветра.

О другом говорили, что это был гигант по имени Чаак [Chaac] ¹⁰⁸, изобретатель земледелия, и за это его почитали. Его имели за бога хлебов, громов и молний. О другом, называемом Муль Тум Цек [Mul Tum Tzec] 109 говорили, что он царствовал в плохие времена, и его дни были зловещими и несчастными по мнению индейцев.

Иногда и по случаю не особенно почитали одного идола: имели деревяшку, которую одевали вроде соломенного чучела и помещали на скамеечку на циновке, подносили ему съестное и другие дары во время праздника, который называли Вайейаб [Vayeyab], а когда праздник заканчивался, его раздевали, а палку бросали на землю, не заботясь более об уважении к нему, и его называли Мам [Mam] ¹¹⁰, "Дед", пока длилось жертвоприношение и праздник.

Почитали другого идола, о котором говорили, что он имел выросты [espinillas], как ласточка, его имя было Теель Кусам [Teelcuzam]. Другой имел очень уродливые зубы, называемый Лахунчаам [Lahunchaam] ¹¹¹. О другом они выдумали, что он выплевывал драгоценные камни, чье имя было Ахтубтун [Ahtubtun] ¹¹². Идолы – также те, кто украшал тела индейцев, о которых говорили, что они превратились в цветы, их называли Акат [Acat]. Идолы – у торговцев, и эти имели один каменный, особенно сильно почитаемый. Имели их путешественники ¹¹³, рыбаки, охотники, земледельцы и другие, которых призывали в бурные времена. Бог и богиня вина и один древнейший одного великого чародея. Богиня тех, кто повесился ¹¹⁴, о которой говорили, что она к ним являлась. Идол любви, представлений и танцовщиц, и другое бесчисленное количество идольчиков, которых они помещали при входе в селения, на дорогах, на лестницах храмов в других местах.

В селении Ицмаль ¹¹⁵, возле одного холма из многих, о которых говорится, что они рукотворные, бывшего жилищем языческих жрецов, а после этого на нем основан монастырь, существующий до сегодняшнего дня, был храм, построенный для одного идола, который был очень восхваляемым, которого называли Ицамат Уль [Ytzamat vl] ¹¹⁶, что означает: "Тот, кто получает и обладает благодатью [gracia] или росой небес". Индейцы говорили, что это был великий царь, владыка этой страны, которому они подчинялись как божьему сыну, и когда его спрашивали, как его зовут или кто он, он отвечал только такими словами: "Ytzen caan, ytzen muyal" – что означало: "Я роса или вещество [sustancia] небес и облаков". Царь умер, и ему воздвигли алтари, и был оракул, который давал им ответы, и там ему построили храм. Когда он жил, народ советовался с ним о вещах, происходивших в отдаленных местах, и он имел обычай говорить им о будущем. Говорили, что к нему приносили мертвых, которых он воскрешал, и исцелял больных, и поэтому они питали к нему большое уважение. Эти индейцы были такими доверчивыми, и потому не знали иного Господа – творца жизни, кроме этого идола, о котором говорили, что он их воскрешал и исцелял. Это невозможно, если только он не был неким великим колдуном, который посредством демона чарами обманывал индейцев. О воскрешении мертвых мы знаем, что это отведено лишь Господнему Всемогуществу, таким образом, никакое творение не имеет силы для этого, и потому те, о ком говорят как о воскресших, должно быть были лишены чувств демоном (если то попускал Господь) для того, чтобы затем, когда они приходили в себя, /198/ они укреплялись в этой вере и поклонялись этой фигуре.

Другой храм они имели на другом холме, находившемся к западу, посвященный тому же идолу, где имели изображение руки, которое служило им памятью, и в этот храм приносили мертвых и больных, где, как они говорили, те воскресали и излечивались. Называли его К`абуль [Kab vl], что означает "Рука-работница", и туда жертвовали большие дары и подношения, и в него совершали паломничества изо всех мест, и для этого были сделаны четыре мощеные дороги на восток, запад, север и юг, шедшие по всей этой земле и проходившие в Табаско, Чиапас и Гватемалу, и сегодня в некоторых местах есть их признаки.

Bмели другой храм на другом холме, в северной части, и его называли К`инич К`ак` Мо [Kinich Kakmo] ¹²⁰, потому что так назывался один идол, которого они в нем почитали, что означает "Солнце с лицом". говорили, что его лучи были огненными, и он спускался сжигать жертвы в полдень, как спускается, паря, гуакамайя (это одна птица вроде попугая, крупная телом, и с очень многоцветным оперением). К этому идолу обращались во времена массовой смертности, мора и всеобщих болезней, как мужчины, так и женщины, и приносили многие дары, которые жертвовали. Говорили, что в полдень на виду у всех нисходил огонь, который сжигал жертвы. После этого жрец говорил им о том, что должно было произойти с тем, о чем они хотели знать по поводу болезней, голода или смертности, и они становились знающими о своем добре или зле, хотя много раз испытывали противоположное тому, что им сказали.

Жители Кампече имели особенного идола, которого называли богом жестокостей, и ему жертвовали человеческую кровь, его имя было К`инчахав Хабан [Kinchahav haban] ¹¹⁷. Жители Тихоо [Tihoo], где находится город Мерида – другого, называемого Ахчунчан [Ahchunchan]. И так называется холм, находящийся к востоку от нашего монастыря, и он должен был находиться на нем. Чтобы забыли эту память основали на нем скит, посвященный святому Антонио Паскуалю, и поэтому все уже называют его холмом Сан-Антонио, хотя отшельника там нет. Древнейшие жители Тихоо имели другого, называемого Вакломчаам [Vaclomchaam]. На Косумеле – одного особенного, которого рисовали со стрелой, его имя Ах Хулане [Ahhulane] или Ах Хульнеб [Ahhulneb] ¹¹⁸.

Тех, кто оставался в обителях, о которых сказано, что они были как женские монастыри, потому что некоторые никогда не желали уйти оттуда, чтобы вступить в брак, и оставались девственницами, считали очень добродетельными, и когда такие умирали, их чтили в их статуях за богинь. Одна из них была дочерью царя, ее звали Сухуй К`ак` [Zuhuy Kak] ¹¹⁹, то есть "Девственный Огонь". Поклонялись как богам своим уже покойным царям и, что уж вовсе вне здравого смысла, рыбам, змеям, тиграм вместе с другими нечистыми тварями, и даже самому демону, который являлся к ним в ужасных обличьях; но это поклонение больше похоже на происходящее из рабского страха, и им казалось, что этим они предотвратят вред, который эти вещи могли бы им причинить; и достаточно говорить о столь презренном предмете, и перейдем к другому, более примечательному.

Глава IХ. На Юкатане обнаружили кресты, которым они поклонялись, будучи языческими идолопоклонниками, и то, что об этом говорят

Большинство писателей истории этих королевств упоминают, что первые испанцы нашли, /199/ когда открыли Юкатан, в этой земле кресты, относительно чего также имелись различные суждения. Отцы Ремесаль и Торкемада говорят ¹²¹, что жрец по имени Чилам Камбаль [Chilam Cambal] или Чилам Калькат [Chilam Galcat] (и не называют его Чилам Балам [Chilam Balam]) незадолго до того, как пришли испанцы, предсказал их приход, что является пророчеством, описанным во второй книге, и что тогда он показал им знак Креста, и что он приказал сделать его из камня и поставить во дворах их храмов, откуда его было видно, и что к нему сразу же пришло много людей из-за такой новости, и с того времени почитали его. Это было причиной того, почему, говорят, когда прибыл Франсиско Эрнандес де Кордова, индейцы спросили испанцев, не пришли ли они оттуда, где рождается Солнце. Это было причиной (говорят также), по которой, когда пришел аделантадо дон Франсиско де Монтехо, и индейцы увидели, что испанцы оказывают такое уважение Кресту, сочли истинным то, что говорил им их великий пророк.

Доктор дон Педро Санчес де Агиляр в своей записке против индейцев-идолопоклонников говорит, что начало рассказам, что на Юкатане были кресты, положило то, что, когда дон Эрнандо Кортес нашел Херонимо де Агиляра на острове Косумель, как рассказано в первой книге, он поставил там крест, который приказал почитать, и который после года 1604 бывший губернатором этой страны дон Диего Фернандес де Веласко ¹²² отправил маркизу дель Валье [Marquez del Valle], внуку дона Эрнандо Кортеса. "Из-за этого креста – говорит он – имел побуждение один жрец идолов по имени Чилан Камбаль создать некую поэму на их языке, которую он читал много раз, в которой сказал, что новый народ, который должен их завоевать, почитал крест, и что с ними они должны породниться. То же самое (говорит он) упоминает Антонио де Эррера, и так как аделантадо Монтехо, чьим бременем стало завоевание этой провинции, задержался более, чем на десять лет с возвращением в нее, наши подумали, что эти индейцы поставили этот крест и признали за пророчество поэму Чилана Камбаля, и такова истина, которую я проверил, зная ее язык, и по сообщениям старых индейцев, первых новообращенных, каких я нашел, и которые совершали свое паломничество в храм Косумеля". Таковы точные слова доктора Агиляра.

Что дон Эрнандо Кортес оставил крест жителям Косумеля, несомненно, и как очевидец об этом упоминает Берналь Диас дель Кастильо в своей "Истории", хотя и не говорит в этом месте, чтобы видели какой-либо крест на Косумеле; но, рассказывая ранее о первом случае, когда вместе с Франсиско Эрнандесом де Кордовой они прибыли в Кампече, говорит, что в одной большой молельне идолов вокруг подобия алтаря было полно капель совсем свежей крови, а по другую сторону идолов имелись знаки, похожие на кресты. Епископ Чиапаса дон брат Бартоломе де Лас-Касас, когда, как сказано, он пришел в свое епископство с доминиканскими монахами, которых вел, прибыл в Кампече 6 января 1545 года, и, как они смогли узнать, говорит отец Ремесаль, Чилан Камбаль был до прибытия кастильцев, хотя и не за много лет. Отец Торкемада согласен в этом, и говорит также, что, когда открыли Юкатан, там нашли не один крест, а несколько, и среди них один из извести и щебня, высотой в десять пядей, в одном очень великолепном и посещаемом храме на Косумеле. А тот, который поставил дон Эрнандо Кортес, был из дерева, которое вновь /200/ использовали, как говорит Берналь Диас, видевший, как его делали.

Утверждает также Торкемада, что в году 1527, который был, когда прибыл аделантадо с завоевателями Юкатана, тот убедился, что знак креста имел происхождение от упомянутого индейца Чилана Балама. Но я скажу на это, во-первых, что названный аделантадо был вместе с доном Эрнандо Кортесом в качестве одного из его капитанов, когда тот оставил им крест, о котором сказано, на Косумеле, и если бы не видели других до того, как им сделали этот, легко развеял бы сомнения тех, кто пришел с ним позже для этого завоевания, говоря, что по подобию этого были сделаны другие, которые нашли. Но дон Эрнандо Кортес не был первым, кто открыл Юкатан, ведь здесь уже дважды побывали испанцы, что общеизвестно, и установлено, и никем не оспаривается, и ведь первые писатели повествуют, что именно первые испанцы нашли кресты на Юкатане, так что остается признать, что это не был тот случай, когда Кортес поставил его на Косумеле, ведь Гомара, описывая ¹²³, как он пришел на этот остров, а затем, рассуждая о религии индейцев, говорит: "Возле одного храма, похожего на квадратную башню, где они имели одного очень прославленного идола, у ее подножия была ограда из камня и извести, очень блестящей, и с зубцами, посреди которой был крест из извести такой высоты как десять пядей, который считали и которому поклонялись как богу дождя, потому что, когда не было дождя и не хватало воды, шли к нему шествием и очень набожно. Они приносили к нему перепелов, пожертвованных для того, чтобы смягчить его гнев и ярость, которые он имел к ним или проявлял, кровью этих простых птичек. Они сжигали также определенную смолу в качестве воскурения и опрыскивали ее водой. Вследствие этого, что они считали несомненным, вскоре должен был пойти дождь. Такова была религия этих косумельцев [Acuzamilanos]. И невозможно узнать, ни откуда, ни как они взяли молитвы этому богу креста, потому что нет ни следа, ни признака ни на этом острове, ни даже в какой-либо другой части этих Индий, чтобы в них проповедовали Евангелие, как более пространно говорится в другом месте, до нашего времени и до наших испанцев".

Во-вторых, я скажу, что, хотя конкистадоры, пришедшие с аделантадо, сочли тогда, что Чилам Балам был за немногие годы до их прибытия, это произошло потому, что из-за малого знания языка они не были точны в счете лет, ибо нелегко даже тем, кто его знает хорошо, подсчитать их эпохи. На то, что это время не было столь малым, как восемь лет, прошедшие от прихода Кортеса до начала этого завоевания, кажется, ясно указывают слова пророчества, ведь оно кончается, говоря: "В конце тринадцатой эпохи" – а эпоху они считали в двадцать лет, как говорит сам Агиляр. Итак, если бы это было в ту, в какую он жил, он сказал бы: "В нынешнюю эпоху", – как сказал Ах К`ук`иль Чель [Ah Kukil Chel] (другой из упомянутых) в своем пророчестве. И это также не была, кажется, непосредственно следующая эпоха, потому что о ней не предсказывали бы в выражениях, которые дают понять о продолжительном времени, и было бы проще сказать: "В эпоху, которая следует за этой". По крайней мере, приход наших испанцев восемьдесятью годами ранее предсказал другой языческий жрец по имени На Хав Печ [Nahau Pech], говоря, что они придут туда через четыре эпохи. И даже отец Фуэнсалида [Fuensalida] ¹²⁴ в своем сообщении, говоря о том, когда индейцы ица [Ytza], оставив эту /201/ землю, заселили ту, в которой живут сейчас, утверждает, что это было более чем сто лет назад, и что они бежали туда от прихода испанцев, о котором имели сведения посредством пророчеств неких индейцев, которых имели жрецами, и которые им его предсказали. И также не было необходимости, чтобы им ранее проповедовали евангельский Закон для того, чтобы у них были кресты, так как они имели происхождение, о котором я сказал ранее. И кажется невозможным, чтобы за столь короткое время, как описано, настолько могло укорениться среди индейцев поклонение кресту, который почитали в качестве бога, воздвигали ему храмы и приносили такие разнообразные жертвы.

Посреди дворика, который образует галерея нашего монастыря в городе Мерида, есть один каменный крест толщиной в одну восьмую вары с каждой из четырех сторон и в одну вару высотой, и бросается в глаза, что он сломан в длину, и у него не хватает куска. На передней стороне у него на том же камне барельефное изображение Святого Распятия, в полвары высотой. Известно, что это один из тех, которые во время неверия индейцев были на острове Косумель. Много лет он находился наверху церкви, и говорят, что с тех пор, как его поставили там, в нее почти не попадали молнии, а перед тем обычно многие ударяли в монастырь. Он упал во время одной бури, и его положили в церкви, где мы видели его некоторое время прислоненным к подножию алтаря капеллы капитана Алонсо Каррио де Вальдеса [Alonso Carrio de Valdes], с малым приличием. Когда провинциалом был избран преподобный отец брат Антонио Рамирес [Antonio Ramirez], из-за того, что говорили об этом святом Кресте, и чтобы поставить его более пристойно, он устроил основание из тесаного камня, и над ступеньками, посреди колонны соответствующей высоты на ее завершении укрепил основание креста, поставив его прямо и таким образом, чтобы изображение Святого Распятия было на востоке; основание креста, украшенное нарядной лепниной, позолочено. И по общему мнению как монахов, так и мирян, и чтобы не утверждать вещей, относительно которых нет полной уверенности, поместил позади него надпись, говорящую: "Этот крест находился на Косумеле без предания". Когда дон Эухенио де Алькантара [Eugenio de Alcantara] (который умер бенефициантом прихода Хоктун [Hoctun], и был из приходских священников, наиболее сведущих в языке этих индейцев, любознательнейшим в исследовании их древностей, великий церковник и ревностнейший в том, чтобы они были истинными христианами) узнал, что я занимаюсь этими записками, он говорил мне не один только раз, что я могу написать с уверенностью, что этот Святой Крест имели индейцы Косумеля во времена своего неверия, и что годы назад его перенесли в Мериду, так как он слышал от многих то, что говорят о нем, и было проведено особое расследование среди самых старых тамошних индейцев, и они подтвердили это.

Могло бы представлять сложность изображение Святого Распятия, которое он имеет, но, принимая во внимание сказанное в этой книге, что эти индейцы верили, что Сын Божий, которого они называли Бакаб [Bacab] умер, помещенный на крест с растянутыми руками, не кажется столь трудным предположить, что это его изобразили согласно религиозной вере, которую они имели.

Отец Торкемада говорит, что после того, как индеец Чилан Балам объявил им знак креста, они считали его богом дождя, будучи уверенными, что не будут испытывать недостатка в них, когда благоговейно их попросят. Доктор Ильескас также говорит ¹²⁵ в своем "Понтификале", что у них был бог в форме креста, которого называли /202/ богом дождя. Это подтверждает дополнение к латинскому "Описанию" Птолемея следующими словами: "В глубине на этом острове был укрыт квадратный храм, построенный из камня, очень почитаемый в древней религии этих индейцев, внутри которого был виден крест высотой в десять пядей, которому они поклонялись". И далее говорит, что они верили о нем то, что позже сказали доктор Ильескас и Торкемада. Но этот автор, рассуждая, откуда происходит, что индейцы почитают крест, говорит, что это неясно, также, как это говорит Гомара, хотя замечает, что Педро Мартир Миланес [Pedro Martyr Milanes] упоминает, что "обитатели этого острова по преданиям их старцев говорили, что через эту землю в древности прошел некий весьма сияющий муж, который был Солнцем, пострадавший на кресте, и что по этой причине они чтили его память и изображение креста".

Особенность одного идола, которого имели в том храме, и по причине которого был так посещаем паломниками тот остров, я оставил, чтобы завершить описание времен неверия индейцев. Этот идол находился в квадратном храме, о котором сказано, и был очень непохожим и отличным от других, его материалом была обожженная глина, это была большая фигура, и полая, прикрепленная стене известковым раствором. Имелось позади нечто вроде ризницы, куда заходил один из жрецов и оттуда отвечал на вопросы, которые тому задавали. И верили несчастные обманутые, что их идол говорит с ними, и верили в то, что им говорили, и потому почитали его больше других разными дарами, жертвоприношениями крови, птиц, собак и даже иногда людей. Так как он, по их мнению, всегда с ними разговаривал, было огромным стечение народа со всех сторон, чтобы посоветоваться и попросить поддержки в их заботах; с чем я рассказал, насколько возможно, о древнем состоянии этой страны и перехожу к тому, какое она имеет после ее обращения в христианство.

Комментарии

62. … я узнал, что одну древнюю эпидемию они называли … Санчес де Агиляр и Когольюдо имели в своем распоряжении "Хронику Матичу", по крайней мере, ее финальный фрагмент, посвященный событиям после разгрома Майяпана:

"(Двадцатилетие) 4 Ахав, когда случилась внезапная смерть, когда случилось, что грифы вошли в дома внутри стен".

63. Наводнение или ураган они называли хунйекиль … Эти сведения почерпнуты Когольюдо из Мотульского словаря: "Hun ye ciil – всеобщий потоп, в который, говорят индейцы, оставались только верхушки магея (который является тростником этой страны), потому что пришла вода с небес" (s.v.). Hun ye ciil буквально означает "одна верхушка магея" или "только верхушка магея".

64. Они считали годами … Сведения о календаре майя Когольюдо излагает на основании данных Санчеса де Агиляра. Приводимый им список месяцев года (в котором пропущен месяц Соц`) любопытен тем, что европейские даты для месяцев с Йааш до Вайейяб соответствуют году, начинавшемуся 16 июля, как у Ланды и в календарно-астрономических заметках на стр.22 Чумайельской рукописи (что имело место в 1552 – 1555 годах), а месяцы с Пооп по Сеек – году, который начинался с 17 июля (что было в 1548 – 1551 годах). Агиляр не видел здесь ошибки и полагал, что "дней без имени" было шесть (то есть, продолжительность года равнялась европейскому високосному году) [Sanchez de Aguilar, Pedro. Informe contra Idolorum Cultores del Obispado de Yucatan. Merida, 1937. Pag. 142].

Сравнение орфографии названий месяцев у Когольюдо - Санчеса де Агиляра, в Чумайельской рукописи и у Ланды (см. таблицу) позволяет предположить наличие общего источника у Санчеса де Агиляра и Чумайеля, по крайней мере, для месяцев с Йаш по Вайяб, и независимый характер версии Ланды.

* Пропуск второго -y- может быть ошибкой наборщика

жирным курсивом – названия, различающиеся во всех трех списках.

Они считали их зловещими… Ср. Ланда:

"… эти индейцы начинали свои годы с этих дней без имени, готовясь в них, как в канун праздника, к торжествам своего новогоднего празднества; и кроме подготовки, которую они делали к празднику демона Увайейаб [Uvayeyab], для которого они выходили из своих домов, для остальных дел они очень мало выходили из дому эти пять дней, жертвуя, кроме этого, дары для общего праздника, и бусы [cuentas] своим демонам и другим, в храмах… В эти дни они не причесывались, не мылись, не вылавливали вшей, ни мужчины, ни женщины, и не делали ни грязной, ни тяжелой работы, так как боялись, что с ними случится какое-нибудь зло, если они будут ее делать" [Landa, D. de. Op. cit. P.80].

Песнопение, посвященное "зловещим дням года", сохранилось в сборнике "Песен из Ц`итбальче" ("Песня 3"):

Содержащие зло года двадцать дней тьмы

Дни, чтобы плакать, дни злых дел,
отпущен Кисин, преисподняя раскрыта,
нет ничего хорошего, лишь крики, зло и плач.
Вот и прошел тот полный год,
который назван здесь, и наступили
двадцать дней без имен,
печальных дней, дней зла, дней тьмы.
Не видно прекрасного
сияющего лика Хунаб К`у
его творениям здесь на земле.
Ведь в эти дни считаются
грехи повсюду в этом мире
у всех людей: мужчин и женщин,
маленьких и старых, у богачей и бедняков,
у мудрых и у глупых, у главного жреца,
служителей, правителей селений,
у полководцев, их помощников,
у знатных и у стражей.
У всех людей считают их грехи
в течение дней этих
потому, что будет время,
когда в один из этих дней
настанет конец света.
Для этого ведется счет
всем человеческим грехам
здесь на земле. Их собирает
бог Хунаб К`у в огромный
сосуд из глины, сделанный термитами к`амас,
и вместе с ними все слезы, пролитые здесь на земле
из-за содеянного зла.
Когда сосуд тот переполнится
/настанет конец света/*.
[Barrera Vasquez, A. El Libro de los Cantares de Dzitbalche. Mexico, 1965. Pag.34-35]

* В тексте лакуна.

65. а периоды [lustros] – по четыре … Когольюдо – Агиляр пишет о четырехлетнем цикле, в котором сменялись годы, начинавшиеся в разные дни двадцатидневного месяца, соответственно, К`ан, Хиш, Кавак и Мулук; при этом начальный день первого года назван не собственным именем, а собирательным термином (u)cuch haab, "годоносец".

Утверждение, что пять четырехлетних циклов составляли к`атун, не соответствует действительности: к`атун состоит из двадцати 360-дневных лет, начинающихся каждый в день Имиш, а четырехлетний цикл составляют 365-дневные годы, следовательно, пять четырехлетних циклов на 100 дней длиннее к`атуна.

66. … говорили: Oxppelvabil… "Oxppel vabil" означает буквально: "Три вертикально поставленные" (каменные стелы).

67. Для почета и для украшения они надрезали некими ножами… Ср. Ланда:

"Они татуировали свои тела и считались мужественными и храбрыми соответственно их числу, так как процедура была очень болезненной. Делая это, мастер сначала покрывал часть, какую они желали, краской, а потом осторожно вырезал рисунки на коже, так что кровь и краска оставляли очертания на теле. Это они понемногу делали со временем, ввиду боли и из-за расстройств, которое происходили, так как эти места воспалялись и гноились. Но все они высмеивали тех, кто не был татуирован …" [Landa, D. de. Op. cit. P.35].

Татуировки специально запрещают законоустановления Т.Лопеса Меделя:

"И чтобы никто не осмеливался носить какой-либо знак их язычества ни в ушах, ни в носах, ни в губах, и чтобы не раскрашивались ни в какой цвет, и не заплетали косиц, но чтобы во всем оставили свои языческие знаки, а также обычай, или, лучше сказать, развращенность, состоящую в том, что мужчины и женщины должны сплошь татуироваться. Это, кроме того, что угрожает здоровью телесному, содержит также определенное воспоминание об их неверии и язычестве. И мастера, и служители татуирования пусть сожгут и сломают все инструменты и украшения, которые для этого имеют, и отныне и впредь пусть никого не татуируют, и не занимаются таким ремеслом под страхом наказания" [Cogolludo. Pag.300].

68. И оттого, что он был так разрисован, Герреро, пленный испанец, не пожелал прийти в присутствие дона Эрнандо Кортеса … Об этом сообщает Берналь Диас в главах XXIII и XXV (см. приложение 6).

69. В своем язычестве и сегодня … Отсюда и до конца описания представлений индейцев приводится текст П. Санчеса де Агиляра.

70. Имели и имеют лицедеев … Ср. Ланда:

"… индейцы имели очень остроумные забавы, и особенно лицедеев, которые представляли с большой находчивостью, настолько, что их нанимали испанцы для того, чтобы они видели смешные случаи, происходившие с их детьми, женами и с ними самими, как и по поводу хорошей или плохой службы, и потом разыгрывали с таким же искусством, как и любознательные испанцы" [Landa, D. de. Op. cit. P.36].

71. Этих лицедеев называют бальцам … Bal ts'am, букв. "дело помоста" – театральное представление; полная форма слова "актер" – ah bal ts'am, хотя словари фиксируют и сокращенную форму, без агентивного префикса ah.

72. Устраивали и устраивают свои застолья и пирушки … Массовые застолья у индейцев упоминают и запрещают законоустановления Т.Лопеса Меделя:

"Есть также в этой названной провинции обычай устраивать многолюдные застолья индейцев, ее уроженцев, на которые приглашают всех из рода, и из всего селения, и других соседних, и от этого случаются большие беспорядки и страсти, потому что устроители оказываются в больших расходах, а другие, которые не увидели себя приглашенными – лишними и обиженными, и те, и другие – поврежденными в своем христианстве из-за пьянок и безобразий, которые там творятся" [Cogolludo. Pag.301-302].

73. … в связи с законами, которые им дали для их исцеления … Имеются в виду законоустановления Томаса Лопеса Меделя (Tomas Lopez Medel). Томас Лопес Медель, выходец из семьи зажиточных кастильских крестьян, получивший духовное образование в Алькала-де-Энарес, с начала 1540-х годов принадлежал к кругу севильских гуманистов и, благодаря покровительству влиятельных лиц, в 1548 году был назначен аудитором (королевским инспектором) Аудиенсии Гватемалы. В 1552 г. Т.Лопес Медель посетил Юкатан, где колониальная администрация находилась в расстроенном состоянии из-за раздоров среди местных испанцев и споров о юрисдикции над полуостровом между Королевской Аудиенсией Мехико и Королевской Аудиенсией Границ (Гондурас), и в течение трех месяцев управлял полуостровом. Т.Лопес предпринял ряд мер для упорядочения управления, в частности, издал законы для испанцев и законоустановления (Ordenanzas) для индейцев. Последние, скопированные из книги кабильдо в Вальядолиде (Саки), Когольюдо приводит в главах XVI – XIX книги пятой (стр.293-305). Законоустановления Т.Лопеса Меделя, с одной стороны, отменяли систему репартимьенто, несколько ограничивали произвол энкомендеро и индейских касиков (последнее, впрочем, из стремления не столько защитить простых индейцев, сколько подорвать влияние местной знати), запрещали превращение общинников в рабов, но с другой, прикрепляли крестьян к селениям, устанавливали режим систематического подавления культурной самобытности местного населения и мелочной опеки со стороны церковников. Мероприятия Меделя оставили след в исторической памяти юкатанских индейцев: "Хроника Матичу" (в списках из Мани и Тисимина) говорит: "1552 – это год, который шел, когда пришел Аудитор [Oidor]". После Гватемалы с 1557 по 1562 год Т.Медель был аудитором Аудиенсии Санта-Фе-де-Богота (Колумбия), а на обратном пути в Испанию в 1562 году вновь посетил Юкатан. Сам Т.Медель оставил записки о своих путешествиях по Новому Свету: Lopez Medel, Tomas: De los tres elementos. Tratado sobre la Naturaleza y el hombre del Nuevo Mundo / Edicion y transcripcion de B. Ares Queija. Madrid, 1990 (полное название: "Tratado de los tres elementos, aire, agua y tierra, en que se trata de las cosas que en cada uno de ellos, acerca de las occidentales Indias, naturaleza engendra y produce comunes con las de aca y particulares de aquel Nuevo Mundo"). Подробнее о самом Т.Лопесе Меделе см.: Ares Queija, Berta: Tomas Lopez Medel. Trayectoria de un clerigo-oidor ante el Nuevo Mundo / Coleccion "Virrey Mendoza", n? 4. Provincial de Guadalajara, 1993.

74. В прошлом индейцы были боле крупными … Подобную же мысль высказывает Д. де Ланда [Landa, D. de. Op. cit. P.9].

75. … замечания капитана Берналя Диаса … "Правдивая история", глава II (см. Приложение 6).

76. … описывает отец Ремесаль … Имеется в виду сочинение: Remesal, Antonio de. Historia general de las Indias Occidentales, y particular de la gobernacion de Chiapa y Guatemala, 1619. Lib.5, cap.7. Тот же рассказ приводит Х. де Торкемада (Monarquia Indiana. Lib. XV, cap.49). В оригинальном тексте Лас-Касаса приведено также имя убийцы Бакаба – Ах Пуч (Ah Puch), который по мнению Дж.Э.С.Томпсона тождественен владыке преисподней у цельталей и цоцилей, называемому Pucuh [Thompson, J.E.S. Maya History and Religion. Norman, 1973. P.103]. Хотя в изложении Лас-Касаса мифу о гибели Бакаба намеренно приданы черты, сближающие его с евангельским повествованием, само существование мифа об убийстве и воскресении Бакаба (или Бакабов) сомнений не вызывает [см.: Кнорозов Ю.В. Религиозные представления майя по данным Лас-Касаса // Бартоломе де Лас-Касас: К истории завоевания Америки. М.,1966. С.114-124]. Имена всех персонажей: Исона (Ицамна), Бакаб, Чибириас (Иш Чебель Йаш), Иш Чель, Эчвах (Эк` Ч`ууах) известны из других источников как имена божеств майя.

Запись о пленении божества Ицам К`ан А`ка (функционально тождественного Бакабу) в начале текущей мировой эпохи имеется на странице 39(60)a Дрезденской рукописи:

/4-AJAW/ 8-HUL(?)-O`L /chu-ka/-ja ITSAM-K`AN-A`K u-KAB`-ji-ya ts`a-ta tu-b`a-cha-ki 9-OK-TE (10) /.../ (11) YAH-WINIK-ki (12) Т267-K`IN-/HAB`/ (13) TOK`-PAKAL (14) ITSAM-UCH

"В день 4 Ахав 8 Кумк`у захвачен Ицам К`ан А`к, тому причиной мудрый Тууб/Баат Чаак и Болон Окте …; страдания у людей многие (?) дни и годы, война у Ицамаата – Опосума".

О пленении Бакабов, кажется, говорит текст пророчества к двадцатилетию 10 Ахав "Первого круга пророчеств":

Привязаны к деревьям четверо близнецов.
Возникнет путь там в небесах,
будут бесплодные годы, уйдет хлеб,
плоды дерева рамон и серебристая тыква
будут их хлебом, их питьем.
Завязаны его глаза, связан его владыка.
Погибнут правители и их подданные из-за греха во всем мире.
Загремит барабан, загремит трещотка,
загремят четыре Бакаба.
Тогда они будут схвачены у Первого Дерева Вселенной,
тогда они будут лишены своей звездной силы,
тогда прекратится их правдивое слово,
будет свернута их циновка
["Чилам Балам из Тисимина". Стр.14v]

Попытки Б. де Лас-Касаса объяснить существование мифа об умирающем и воскресающем боге евангельским влиянием, достаточно рано подверглись критике. Так, Инка Гарсиласо де Ла-Вега писал:

"… разговор о том, что Исона является богом-отцом, а Бакаб – богом-сыном, Эструак – богом – святым духом, и что Чирипиа является Святейшей Девой Марией, а Исчен – благословенной Святой Анной, и что Бакаб, убитый Эопуком, явлется нашим Господом Христом, распятым Пилатом на кресте – все это и другие подобные вещи являются измышлениями и выдумками некоторых испанцев, которые совершенно неведомы местным уроженцам" [Инка Гарсиласо де Ла-Вега. История государства инков. М.,1974. С.84-85].

77. … крещение со словом на их языке, которое на нашем значит "рождаться во второй раз"… Когольюдо на основе Лисаны описывает обряд инициации или ca`put sihil, "второе рождение". В свою очередь, схожесть описания Лисаны с текстом Ланды (глава XXVI "Сообщения", с.42-45) позволяет предположить, что источником Лисаны здесь послужил Ланда.

78. … и на головы всем повязывали белые куски ткани … Эта деталь позволяет сопоставить с обрядом "второго рождения" ритуал, описанный в тексте Храма Солнца из Паленке (см. Приложение 1)

79. …согласно утверждению отца Лисаны… Lizana, B. de. Parte 2, cap.2.

80. … и благословляли молитвами, размахивая над ними кропилом … Изображения этого обряда известны на керамике Классического периода, например, на сосуде под номером 1440 из каталога Дж. Керра.

81. Отец брат Луис де Уррета … Luis de Urreta. Historia eclesiastica, natural, etica y politica de Ethiopia, 1610.

82. … это упоминает также Пинеда … Имеется в виду: Monarchia Ecclesiastica, Compuesto por Fray Juan de Pineda, de la orden de bienaventurado San Francisco, 1588. Lib. II, cap.3.

83. …и доктор Ильескас … Gonzalo de Illescas. Historia pontifical y catholica. Parte II, 1574. Lib. 6, cap.23, §8 (Vida de Leon X).

84. … как это приводится в их большом словаре… Имеется в виду испано-юкатекский "Bocabulario de Mayathan por su abecedario", называемый по месту современного хранения "Венским словарем". Вот соответствующий отрывок s.v. "ydolo":

"Главный идол, которого имели эти индейцы этой земли, от которого, как говорили, происходят все вещи и который был бестелесен, поэтому они не делали его изображений: Колоп Увич К`ин [Colopuuichkin]. Идол, о котором говорят, что он должен быть сыном предыдущего: Хун Ицамна Йашкокахмут [Hun Itzamna Yaxcocahmut]".

Бог Хунаб К`у, однако, упомянут не в Венском словаре, а в юкатекско-испанском словаре Антонио Сьюдад Реаля, копия которого известна как "Словарь из Мотуля": "hunab ku– единственный бог живой и истинный, и был главным из богов юкатанцев, и он не может изображаться, так как является бестелесным".

85. … Хун Ицамна [Hun Ytzamna] или Йашкокахмут [Yaxcocahmut] … Yax Coc Ah-mut буквально означает "Первая (или"зеленая") птица Кок - самец". Некоторые сведения об этом божестве сообщает Андрес де Авенданьо-и-Лойола, который, описывая Тайясаль, говорит:

"У подножия упомянутой колонны, с западной стороны, была высечена одна каменная маска [caratula], очень плохо сделанная, которой поклонялись вместе с каменной колонной … Называется такая колонна именем, под которым ей поклоняются, Йаш Чеель Каб [Yax Cheel Cab], "Первое Дерево Мира", и как я понял из их древних песен (которые мало кто понимает), они желали разъяснить, что поклоняются ему, потому что это было то дерево, чьими плодами питался наш праотец Адам, которого на их языке называют Ш-Аном [X-Anom], из-за того малого, к чему сохранилось уважение, а маске, находящейся на упомянутом основании упомянутой колонны, они поклоняются под именем очень мудрого сына божия. На их языке его зовут Ахкокахмут [Ahcocahmut]" [Цит. по: Barrera Vasquez, A., Rendon S. El libro de los libros de Chilam Balam. Pag.163].

К.Кортес и К.Таубе показали, что одной из основных ипостасей Ицамнааха ("Бог D") на классических памятниках и в Парижской рукописи является так называемое "Гловное Птичье Божество" [Cortez C. The Principal Bird Deity in Preclassic and Early Classic Maya Art // Masters Thesis, University of Texas. Austin, 1986; Taube K. A Representation of the Principal Bird Deity in the Paris Codex // Research Reports on Ancient Maya Writing,6. Washington, D.C., 1987], таким образом, эпитет Йаш Кок Ах Мут целиком логично прилагается к Ицамне-Ицамнааху.

У Ланды Йаш Кок Ах Мут выступает как бог-правитель года Мулук, в "Книгах Чилам Балам" и у Авенданьо – как правитель к`атуна 3 Ахав.

86. …устное признание в грехах … Описание обряда "исповеди", по всей видимости, через Лисану восходит к Ланде (см.: Landa, D. de. Op. cit. P.45-46).

87. … имелось некое представление об Аде и Рае … Ср. Ланда:

"… Этот народ всегда верил в бессмертие души более, чем многие другие, хоть они и не были столь развитыми, потому что верили, что имелась после смерти другая жизнь, более блестящая, которой достигала душа, отделившись от тела. Об этой будущей жизни они говорили, что она подразделяется на хорошую и плохую жизнь, на тягостную и исполненную отдохновения. Плохая и тягостная была для порочных, а хорошая и приятная – для тех, кто прожил хорошо в соответствии с их образом жизни; отдохновение, которого они, как говорили, должны были достичь, если были хорошими, состояло в том, чтобы идти в одно очень приятное место, где ничто не причиняло им тягот, и где было изобилие пищи большой сладости, и дерево, которое там называют Йашче [Yaxche], великой свежести и с большой тенью, которое является сейбой, под чьими ветвями и в тени они всегда отдыхают и развлекаются. Кара за плохую жизнь, которую, как они говорили, должны были понести дурные, была в том, чтобы идти в более низкое место, чем другое, которое называют Митналь [Mitnal], что означает "преисподняя", и там испытывать мучения от демонов и великую нужду от голода, холода, усталости и тоски. Они считали, что в этом месте находится один главный демон из всех демонов, которому все они подчиняются, и называли его на своем языке Хун Хав [Hunhau], и говорили, что эти жизни не имеют хорошего или плохого конца, ибо его не имеет душа" [Landa, D. de. Op. cit. P.57-58].

88. Они имели очень предосудительные басни о сотворении мира … Примером таких "предосудительных басен" являются тексты, помещенные на страницах 42-53 и 60-62 "Книги Чилам Балам из Чумайеля".

89. … и читали их на своих собраниях … Такие собрания юкатанских индейцев особо упоминают и запрещают законоустановления Т. Лопеса Меделя:

"В этой провинции имеются некоторые касики и знатные люди среди ее туземцев, которым простолюдины-масевали из-за древности их предков и предшественников, так как они являются их потомками, оказывают большое почтение и уважение, и поэтому они наставляют их в их древних обрядах и церемониях. Те и другие, чтобы одурачить бедных масевалей и простой люд, который имеют на своих плантациях и во владениях, и чтобы отдалить их от Христианского Вероучения и Закона Божьего ложью, устраивают собрания и сзывают туземцев в отдаленные и укромные места знаками и пальмовыми орехами, которые им посылают. И вместе наставляют их в их прежних праздниках и обрядах, говоря им, что их прежние боги послали сказать их языком о некоторых вещах, которые им следует делать, и измышляя события, которые должны произойти, если этого не сделают, и запугивая их другими подобными способами со стороны своих богов. Отчего индейцы и простонародье этой названной провинции остаются невежественными и далекими от Христианского Вероучения, и с освеженной памятью о своих прежних обрядах, и, кроме того, они дают повод к восстаниям и возмущениям, потому что индейцы столь слабохарактерны и малорассудительны …

Не менее подозрительны, и вызывают зло, и преступления, и иные пороки собрания, которые касики и знать этой названной провинции, каждый в своем селении, имеют обычай устраивать, где праздно обсуждают непозволительные сплетни, не несущие пользы ни для их духовного, ни для мирского благополучия. И ночь, которая создана для отдыха и восстановления человека, имеют обычай тратить на болтовню и прочее зло" [Cogolludo. Pag.294-295].

Впрочем, из сообщений Санчеса де Агиляра – Когольюдо следует, что борьба с тайными собраниями индейцев не была слишком успешной.

90. Агиляр возражает в своей записке, что жена была одна … По данным документов раннеколониальной эпохи среди знати число наложниц, имевшихся одновременно с официальной женой, достигало 5-6 [Roys R.L. The Indian Background of Colonial Yucatan. P.27].

О полигамии среди индейцев Юкатана прямо свидетельствуют законоустановления Т.Лопеса Меделя:

"… чтобы все индейцы, после того, как их окрестили, которые имели многих жен, показали их епископу или священнослужителям, имеющим их власть, которые их наставляют, чтобы они у них выяснили, кто является их законными женами, и они взяли бы их, и без промедления оставили бы остальных …

Многие касики, и знатные лица, и другие индейцы имеют многих индеанок в качестве рабынь, и держат их как наложниц, и из этого выходит, что они пренебрегают женами и оскорбляют брак…" [Cogolludo. Pag.298].

У Т.Лопеса Меделя имеются и некоторые дополнительные сведения о брачных обычаях юкатанских индейцев:

"Есть обычай у туземцев этой названной провинции покупать женщин, на которых они должны жениться, у их собственных родителей, и давать им некоторый вид возмещения за то, что они отдают им своих дочерей в жены, и во многих случаях зятьев даже заставляют служить два, и три года, и во многих случаях не позволяют уходить из своего дома и жить, где захотят. И есть также обычай у названных туземцев, что если индеанка, которую так отдали в жены, не рожает, муж ее продает, особенно, когда тесть не возвращает ему возмещения, которое тот отдал, что вызывает многие затруднения" [Cogolludo. Pag.299].

91. … и когда должен был спускаться, я раскаялся… Подобные ощущения испытывал не только Д. Лопес Когольюдо. Любопытные воспоминания на этот счет оставил известный российский поэт К.Д.Бальмонт, посетивший Юкатан в начале ХХ века:

"Я испытал мучительнейшие ощущения, когда мне пришлось спускаться вниз по этой широкой, но крутой лестнице без перил. Едва я сделал несколько шагов вниз, как почувствовал, что смертельно бледнею, и что между мною и тем миром внизу как будто нет нити. Как только я увидал, что пришел в волнение, мое волнение немедленно удесятерилось, и сердце стало биться до боли. Это не был страх, это было нечто паническое. Я совершенно ясно видел, как падаю вниз с переломанными руками и ногами" [Бальмонт К.Д. Змеиные цветы. СПб, 1910. С.42].

92. … как говорит Берналь Диас … "Правдивая история", глава III (см. приложение 6).

93. Они приносили в жертву … Основные элементы бытовавшего у юкатанских индейцев XVI века языческого культа перечисляют также законоустановления Т.Лопеса Меделя:

"…Приказываю, чтобы всякий индеец или индеанка этой названной провинции, окрещенный и христианин, принявший Закон Божий, отказался и оставил свое идолопоклонство и древние обряды, и не имел идолов, и не сочувствовал тому, что другие их имеют, и не устраивали им жертвоприношения животных, ни других вещей, ни собственной крови, протыкая уши, нос или какой-нибудь другой орган, и не сжигали бы копал, и не воздавали им почестей. И чтобы не справляли ни прежних постов, ни праздников, который они имели обычай отмечать в честь своих богов, и не сочувствовали тому, чтобы другие делали это открыто или тайно, и, если бы узнавали об этом, давали знать правосудию" [Cogolludo. Pag.298].

94. … К`инчахав… Имеется в виду К`инич Ахав, "Солнцеликий" или "Солнцеокий Владыка", Бог Солнца. Приведенная Когольюдо форма имени совпадает с записью в Венском словаре:

"Другой идол, который был человеком, и которому они поклонялись, потому что он изобрел искусство букв этой страны: Ицамнаах К`инчахав [Itzamnaah Kinchahau]" [s.v. "Ydolo"].

Наличие элемента "Ицамнаах", вероятно, объясняется тем, что Ицамна/Ицамнаах – имя группы богов (космических птиц, обитавших на вершинах мировых деревьев), в частности, колониальные тексты различают богов с именами Ицамна Йаш Кок Ах Мут (см. примечание к стр.192), Ицамна К`инич Ахав, Ицамна Ицам Цаб (правитель к`атуна 13 Ахав "Первого круга пророчеств к к`атунам").

Здесь и далее в главе VIII Когольюдо развивает восходящие к Эвгемеру взгляды, что языческие боги – в большинстве своем люди, которых стали почитать за определенные заслуги или личные качества; такой подход широко использовался отцами церкви в борьбе против античного язычества.

95. … Иш Асаль Вох … Букв. "Хозяйка Легких и Узорных (Тканей)", ближе неизвестна.

96. … Иш К`ан Ле Ош … Букв. "Хозяйка Желтых Листьев Дерева Рамон". Согласно сообщению Б. дель Гранадо Баэсы [Los Indios de Yucatan… 1813] является южным (желтым) Павахтуном (одним из богов ветра). В заклинаниях "Ритуала Бакабов" фигурирует вместе с Ицамной и южным Чааком [Thompson, J.E.S. Maya History and Religion. P.207-208 ]. "Прекрасная Иш К`ам Ле Ооч" [X`Cichpan X`Kam Le Ooch] упомянута в свадебной песне "Пойдемте получать цветок никте" в сборнике "Песен из Ц`итбальче" [Barrera Vasquez, A. El Libro de los Cantares de Dzitbalche. Pag. 38-39].

97. … Иш Чебель Йаш … Имя вероятно следует понимать как "Хозяйка кисти для письма и зелени". В "Ритуале Бакабов" эта богиня имеет эпитеты ix h`un tah dzib, ix h`un tah nok, "первая владелица рисунков, первая владелица одежды" [Thompson, J.E.S. Maya History and Religion. P.206].

98. … Иш Чель … Ix Chel, по иному – Chak Chel или Ix Chak Chel, "Радужница" или "Большая Радуга", в рукописях изображается как старая женщина с лапами хищного зверя вместо ног и свернувшейся змеей в головном уборе. Согласно Ланде покровительствовала деторождению и в таком качестве чествуется на празднике врачевателей Ichkil-Ixchel ("Омовение Иш Чель") в месяце Сип [Landa, D. de. Op. cit. P.56,72]. В некоторых версиях, в частности, у Лас-Касаса Иш Чель – супруга Ицамны и мать Хун-Човена и Хун-Ахава. В "Ритуале Бакабов" упоминаются четыре разноцветные Иш Чель [Thompson, J.E.S. Maya History and Religion. P.247].

99. … Китболон Тун … Букв. "Отец Девяти Камней", чествуется вместе с Иш Чель на празднике Ичкиль-Иш-Чель.

100. … Шокбитум … Искаженное Xocbil Tun, Счет Драгоценных Камней", метафорическое сравнение стихов с драгоценными бусинами жадеита характерно для поэзии науатль.

101. … Ах К`ин Шоок … Букв. "Жрец-чтец".

102. … Пислимтек … Слово pizlimtec буквально означает "игра с шестом (juego de palo)" и "играть", ср. pitzil = "игра" и tec = "быстро". А.Баррера Васкес полагает, что в данном случае это искаженное слово языка науатль piltzintecuhtli, "благородный юноша – вождь", юное Солнце [Barrera Vasquez, A., Rendon S. El libro de los libros de Chilam Balam. Pag.176].

Пислимтек фигурирует в мифологическом тексте на стр.46 "Книги Чилам Балам из Чумайеля" и 12r "Книги Чилам Балам из Тисимина":

"Тогда спустился творец цветка Пислимтек, первое дитя,
он превратился в колибри, когда спустился,
и тогда он выпил нектар цветка,
цветка с девятью лепестками,
и тогда он ушел в сердцевину цветка.
На четырех ветвях чашечки тех цветов,
на которых поместился Ах К`ин Шокбиль Тун".

"Цветочная" символика текста понятна, если принять во внимание, что в поэзии науатль xochitl ("цветок") означает также "музыка".

103. …К`ук`улькан… Колониальные источники единодушно отождествляют К`ук`улькана ("Пернатый Змей") с Кецалькоатлем, вождем выходцев из Центральной Мексики, установивших в X – XI веках свое владычество на Юкатане:

"… Среди индейцев есть мнение, что с ица, заселившими Чичеен-Ица, царствовал великий владыка по имени Кукулькан [Cuculcan], и показывает, что это правда, главное здание, которое называется "Кукулькан". И говорят, что он пришел с западной стороны, хотя расходятся между собой, пришел ли он ранее или позже ица, или с ними, и говорят, что он был доброжелателен [bien dispuesto], и что не имел ни жены, ни детей, и что после его возвращения его почитали в Мексике за одного из их богов, и называли Кецалькоатль [Cezalcouatl], и что на Юкатане его также имели за бога, потому что он был великим государственным деятелем [por ser gran republicano]" [Landa, D. de. Op. cit. P.10].

"… Кукулькан, мексиканский военачальник, пришел в эти провинции, которые научил идолопоклонству …" [La Cueva Santillan, J. de. Relacion de Isamal y Santa Maria // Landa, D. de. Relacion de las cosas de Yucatan. Ed. Rosado Escalante y Ontiveros … Merida, 1938. Pag.187]

"… В древности, приблизительно восемьсот лет назад, в этой земле не идолопоклонствовали, и затем, когда мексиканцы пришли в нее и овладели нею, и один военачальник, который назывался Кецалькуат на языке мексиканцев … и этот вышеназванный военачальник внедрил в этой земле идолопоклонство …" [Santillana, P. de. Relacion de Quinacama y Moxopipe (actual Muxupip) // Landa, D. de. Relacion de las cosas de Yucatan. Ed. Rosado Escalante y Ontiveros … . Pag.195].

Памятники Чичеен-Ицы и материалы Дрезденской рукописи указывают на существование на послеклассическом Юкатане культа бога Кецалькоатля-К`ук`улькана, зародившегося в Центральной Мексике по крайней мере в I тысячелетии до н.э. и широко распространенного там до Кецалькоатля-человека.

104. … что говорит отец Торкемада … Monarquia Indiana. Lib. VI, cap.24

105. …К`ак`упакат … Возможно, описка в источнике Когольюдо: Kakupacat вместо Kakupacal, "Огонь – его щит"; правитель K`ak`upakal K`awiil, "Огонь – щит бога Кавииля", хорошо известен из эпиграфики Чичеен-Ицы второй половины IX в.

106. … Ах Чуй Как… Ah Ch`uuy Kak, букв. "Ястреб-Огонь"

107. … богов, поддерживавших небо … Ср. Ланда:

".. Среди многих богов, почитаемых этим народом, были четверо, которых они называли именем Бакаб. Это были, говорят они, четыре брата, которых поставил Господь, когда сотворил мир, в четырех его сторонах, поддерживать небо, чтобы оно не упало. Они говорили также об этих Бакабах, что они ушли, когда мир был разрушен потопом …" [Landa, D. de. Op. cit. P.60].

Ланда приводит также имена четырех Бакабов: южный, желтый – Хобниль, восточный, красный – Канцикналь, северный, белый – Сак Кими, западный, черный – Хосан Ек`.

108. …Чаак… Сведения о Чааке у Когольюдо совпадают с Мотульским словарем:

"Чаак – человек огромного роста, который научил земледелию и которого индейцы почитают как бога хлеба, вод, грома и молнии" [s.v.].

109. … Муль Тум Цек`… Multun tzek буквально значит "холм из черепов". В пророчествах из "Книг Чилам Балам" встречается выражение ox multun tzek , "три холма черепов":

Ox multun tzekil ix pom kakil banban hichcal ucuch katun

"Три холма черепов, оспа и многочисленные повешения – ноша двадцатилетия" ["Чилам Балам из Тисимина". Стр.16v].

В словаре Э.Солиса Алькалы слово multun tsek` переводится как "мор, эпидемия" [mortandad], а multun tzek`il – как "скелет, костяк" [osamento].

110. … и его называли Мам … Бог Мам ("Дед") в виде опоссума представлен в разделе о четырехлетнем цикле Дрезденской рукописи (см. приложение 2). Там он обозначается как way, "дух-спутник". Подобным же образом его называет Д. де Ланда, когда описывает справлявшийся в новогодние дни ритуал:

"… большой праздник в честь Бакабов и одного злого, которому они давали четыре других имени, как они давали Бакабам; эти имена были: Kan-uvayeyab, Chac-uvayeyab, Sak-uvayeyab, Ek-uvayeyab" [Landa, D. de. Op. cit. P.61].

Термин uvayeyab, возможно, следует понимать как u-way-ye-y-(h)ab, "дух-спутник – явление его года" или же u-way-yey-y-(h)ab, "дух-спутник – выбор его года".

Х.Пио Перес подробно описывает обряды, касавшиеся Мама в течение "дней без имени": в первый день его выносили перед храмом, а затем возвращали, служа со всей торжественностью, во второй служба в храме была менее пышной, на третий его убирали с алтаря в храме, на четвертый его выносили из храма за дверь, на пятый его разбирали на куски [Thompson, J.E.S. Maya History and Religion. P.247].

У кекчи и покомамов Мам – зловещий бог, заключенный всередине земли и появляющийся на поверхности в дурные времена [Ibidem].

111. …Лахун Чаам… Когольюдо (или его источник) связывают имя этого божества с юкатекским chaam, "коренной зуб". Однако, в "Книгах Чилам Балам", где этот бог упомянут как правитель к`атуна 10 Ахав, его имя записано Lahun Chaan, с конечным -n. Р.Ройс отождествлял это божество с "Богом 10 Неба", упомянутым на страницах 24,IIb и 47(26), IIb Дрезденской рукописи. Но, в языке майя Юкатана слово "небо" имеет форму ka`an; в классических же текстах сочетание 561:23, которым записано слово "небо", должно читаться с простой гласной, CHAN-na = chan. Поэтому вполне обоснованным кажется мнение А.Барреры Васкеса, что Lahun Chaan следует переводить как "Diez-poderoso", "Десятикратно Могущественный" [Barrera Vasquez, A., Rendon S. El libro de los libros de Chilam Balam. Pag.166].

112. …Ахтубтун… Ah tub tun буквально означает "Тот, кто плюется драгоценными камнями"; вероятно, Когольюдо или его источник ошиблись в записи имени божества: Ah tub tun вместо Ah t`ub tun, "Скрывающий драгоценные камни".

113. … имели их путешественники… Ср. Ланда:

"Даже путешественники на дорогах носили с собой курение и маленькую плошку, на которой сжигали его; и там, где их заставала ночь, они ставили три маленьких камня, положив на каждый немного курения, и три плоских камня перед ними, на которых они сжигали курения, моля бога, называемого Эк` Чуах [Ek Chuah], чтобы он безопасно доставил их назад домой " [Landa, D. de. Op. cit. P.46].

114. Богиня тех, кто повесился … Ср. Ланда:

"Они говорили также и считали очень достоверным, что шли в тот их рай те, кто повесился; и потому было много тех, кто по малым причинам тоски, тягот или болезней вешался для того, чтобы уйти отсюда и идти отдыхать в своем раю, куда, как они говорили, их вела богиня повешения, которую называли Иштаб [Ixtab]" [Landa, D. de. Op. cit. P.58].

115. …в селении Ицмаль… Когольюдо приводит текст Б. де Лисаны

116. …которого называли Ицамат-уль… Лисана раскладывает имя этого божества на элементы yts, "роса", и matul, "получающий милостыню". Однако, как показывает анализ классических надписей, проведенный, в частности, Д.Стюартом, имя одного из божеств, так называемого "Бога N", записываемое блоком Т64:761, читается YTSAM-AT(-ti), "чародей-муж". Учитывая, что один из "богов N" (их несколько) изображается с раковиной улитки, ul, божество Itsamatul следует рассматривать как вариант "бога N", Itsam At Ul, "Чародей муж - улитка".

117. … К`инчахав Хабан… Ах Чун Чан.. Ваклом Чаам… Описания этих божеств у Когольюдо совпадают с соответствующим текстом Венского словаря.

118. …Ах Хульнеб… Букв. "Лучник". Это божество упомянуто в "Хронике" на стр.2 "Книги Чилам Балам из Чумайеля":

"… он был тот, кто был командиром многочисленного войска,

он был тот, кто был стражем Ах Хульнеба среди камней Кусамиля".

119. …Сухуй К`ак`… Божество с таким именем известно у лакандонов.

120. …К`инич К`ак` Моо… "Солнцеликий Огненный Попугай". По предположению Ю.В.Кнорозова первоначально олицетворял зодиакальное созвездие Попугая (соответствующее приблизительно европейскому созвездию Весов), в котором на рубеже н.э. Солнце восходило в сентябре-октябре, т.е., в начале сезона засухи [Кнорозов Ю.В. Иероглифические рукописи майя. Л., 1975. С.236]. Вероятно, именно это божество представлено в §40(67)b Дрезденской рукописи: u-K`AK` ti-KAN-na 4-MO-NAL K`IN-TUN-HAAB`, "жжет в небесах житель Места Четырех Попугаев; засуха". В "Книгах Чилам Балам" и у А. де Авенданьо К`инич К`ак` Моо – бог-правитель к`атуна 6 Ахав.

121. Отцы Ремесаль и Торкемада говорят … Remesal F. Lib.V, cap.7, n.3; Torquemada, J. de. Monarquia Indiana. Lib. XV, cap.ultimo.

Практически всю главу IX книги четвертой Когольюдо посвящает индейским пророчествам о приходе испанцев. Кроме указанных им испанских авторов сведения о них приводят Д. де Ланда (в разделе XI "Сообщения") и Б. де Лисана (последний приводит и тексты пророчеств, которые Когольюдо в полном виде поместил в главе XI второй книги). В том или ином виде разные варианты этих текстов широко представлены в индейских источниках колониальной эпохи, в частности, на страницах 72-73 "Кодекса Переса I", 166-170 "Кодекса Переса II", 104-107 "Книги Чилам Балам из Чумайеля" и 10r-v "Книги Чилам Балам из Тисимина". Кроме того, упоминания о них содержатся в текстах: "Кукеб" на стр.101-115 "Кодекса Переса I" и 1r-7r "Чилам Балам из Тисимина" (в пророчестве к году 4 Мулук), "Память о том, как Хунаб К`у пришел сказать свое слово ах к`инам" (стр.65-69 "Кодекса Переса I", 64-67 "Книги Чилам Балам из Чумайеля" и 7r-8v "Книги Чилам Балам из Тисимина"), "Объяснение прихода испанских чужеземцев ах к`инами в к`атуне 13 Ахав" (стр.74-75 "Кодекса Переса I" и 10v-11r "Книги Чилам Балам из Тисимина").

Индейские источники сообщают о собрании мудрецов в доме чилана (жреца-прорицателя) Балама [Balam] в княжестве Мани, в котором наряду с хозяином участвовали На Пук Тун [Na Puc Tun], На Хав Печ [Na Hau Pech], Ах К`авииль Ч`ель [Ah Kauil Chel] (у Лисаны – Когольюдо: Ах К`ук`иль Чель [Ah Kukil Chel]) и Ах Шупан Нават [Ah Xupan Nauat]. В текстах самих пророчеств вместо последнего фигурирует На Цин Йабун Чан [Na Tzin Yabun Chan] (у Лисаны – Когольюдо: Па Цин Йабун Чан [Patzin Yabun Chan]). Правда, достоверность этого списка достаточно сомнительна, так как, например, На Хав Печ, по сведениям Когольюдо, жил значительно раньше, чем чилан Балам. При этом в текстах в качестве источника пророчеств упоминаются некие "Письмена Семи Родов" [Uuc Ts`acab Uooh].

В переводе с языка оригинала текст пророчества чилана Балама имеет следующий вид:

Пророчество чилана Балама из нижнего поселения [cabal ch`en] Тишк`айом в Мани

День 13 Ахав будет тем завершением двадцатилетия,
когда будет поставлен у ица,
когда будет поставлен посреди селений, о отцы,
знак небесного Хунаб К`у.
Придет Вахом Че (= крест – В.Т.),
он объявится в мире,
чтобы рассвело над землей, о отцы.
Тогда настанет конец распрей, настанет конец алчности,
когда придут, чтобы нести в то время знак
те мужи-жрецы, о отцы.
На расстоянии одного крика, одного привала он идет.
вы увидите вещую птицу,
она поднимается вместе с Вахом Че.
Рассветет на севере и на западе,
пробудится Ицамна К`авииль.
Ныне идет отец, о ица, ныне идет наш старший брат,
о тантунцы.
Примите ваших гостей, бородачей из восточных стран,
носителей знака бога, о отцы.
Добрым является слово бога, который идет к нам,
ныне идет день, когда мы оживем,
когда вы ничего не будете бояться здесь в мире, о отцы.
О, ты, единый бог, создавший нас!
Хорошо ныне то, о чем говорит этот бог, о отцы,
хранитель наших душ.
Тот, кто воистину уверует,
пойдет вслед за ним в небеса.
Вот начало людей нового времени.
Поставьте же знак небес,
поставьте его на виду,
поставьте же Вахом Че.
Многое меняет явление здесь того,
что сменяет Первое дерево Мира;
именно он объявится в мире,
этот знак небесного Хунаб К`у.
Чтите же его, о ица,
мы будем чтить этот знак небес,
мы будем чтить его с искренней душой,
мы будем чтить этого истинного бога, о отцы.
Прислушайтесь к слову Хунаб К`у, о отцы,
с небес вышло то, что вам сказано.
Соберитесь с духом , о ица,
будет рассвет для тех, кто уверует
во времена грядущего двадцатилетия, о отцы.
Задумаются над моими словами, моими, чилана Балама,
когда я объяснил слова истинного бога всему миру.

Из текста очевидно, что речь идет именно об испанцах (ацтеков здесь усмотреть никак нельзя). По всей вероятности эти пророчества явились реакцией на известия о разгроме ацтекского государства и, возможно, о появлении испанцев на Юкатане. Впрочем, в некоторых версиях (например, в тексте "Память о том, как Хунаб К`у пришел сказать свое слово ах к`инам", пророчество к двадцатилетию 11 Ахав "Первого круга пророчеств к к`атунам") чилану Баламу приписываются крайне негативные оценки чужеземцев.

Когольюдо выдвигает достаточно неожиданное истолкование пророчеств чилана Балама (книга Х, глава 11, стр.100):

"Это жрец, о котором делают упоминание Эррера, Ремесаль, Торкемада и другие авторы, хотя называют его Чилам Камбаль [Chilam Cambal], и говорит Эррера, объясняя, как вторые испанцы, которые были с Хуаном де Грихальвой, высадились на Юкатане, что они нашли, как здесь, на материке, так и на Косумеле (что мы будем обсуждать далее в этих записях) некоторые кресты, и какой это был случай. И когда аделантадо Монтехо начал завоевание этой страны, и его мирно приняли некоторые области, в частности – Тутуль Шиу [Tutul Xiu], чьей столицей было селение Мани, в четырнадцати лигах от современного города Мериды, ему стало известно, что за несколько лет до того, как пришли кастильцы, один индеец, главный жрец по имени Чилам Камбаль, считавшийся среди них великим пророком, сказал, что вскоре придет оттуда, где рождается Солнце, народ бородатый и белый, который принесет поднятый знак креста, который им покажет, и к которому не смогут подойти их боги, и они убегут от него. И что этот народ должен будет господствовать на земле, не причиняя зла тем, кто пожелает мира с ним, и что они оставят своих идолов и будут почитать единого бога, которого те люди почитали. Он приказал соткать плащ дани и сказал, что такой будет дань, которую они должны будут платить тем людям. Владыка Мани, которого звали Мочан Шиу [Mochan Xiu], приказал, чтобы этот плащ пожертвовали идолам, для того, чтобы его хранили, и чтобы из камня сделали знак креста и поместили его во дворах храмов, откуда его было бы видно, говоря, что это истинное Дерево Мира, и что как на новую вещь шли посмотреть на него многие люди, и с тех пор почитали его. И это было причиной, почему они спрашивали Франсиско Эрнандеса де Кордову и его людей, не пришли ли они оттуда, где рождается Солнце. И когда аделантадо Монтехо пришел на Юкатан, и индейцы увидели, что они оказывают такое почтение кресту, они сочли несомненным то, что сказал им их пророк. Из слов, которыми этот индеец предсказал приход наших испанцев, кажется, что это не было за такое короткое время до того, как они пришли, о чем будет сказано далее. И этот не был единственным, кто о нем объявил, как видно из настоящей главы, хотя причина заслуживает большего удивления, в завершение разговора об этом. Ибо Господь истинный приказал огласить это, дабы оно стало ведомо миру, и пожелало Божие Величие, чтобы жрецы этих индейцев, к которым они имели полное доверие (особенно в делах религии, как ее учителя), были теми, кто объявил бы это и на кого было бы возложено принять его, будучи теми, кто должен был бы это отвергать, потому что в дальнейшем они не имели оправданий при принятии нашей Святой Католической Веры.

Я повторяю, что названные из этих индейцев были пророками, и мне не кажется, что здесь есть противоречие, потому что они были воистину пророками, хотя некоторые, слыша это, говорили мне, что им трудно поверить, чтобы Господне милосердие наделило бы даром пророчества этих грешников…"

Хронологические выкладки Когольюдо, призванные подкрепить его толкование, несмотря на изощренность приемов критики текста, весьма сомнительны и субъективны. Согласно тексту "Объяснение прихода испанских чужеземцев ах к`инами в к`атуне 13 Ахав" пророчество чилама Балама имело место в восьмом году двадцатилетия 13 Ахав, то есть, в 1527-1528 году.

Что касается поклонения крестам, то крестоподобные символы мировых деревьев известны у майя с Классического периода, и их почитание не связано с пророчествами о приходе испанцев.

122. … дон Диего Фернандес де Веласко … Диего Фернандес де Веласко [Diego Fernandez de Velasco], сын графа де Ниэбла [Niebla], губернатор Юкатана в 1597-1604 гг.

123 … Гомара, описывая … Имеется в виду: Lopez de Gomara, Francisco. La Historia general de las Indias e todo lo acaescido en ellas dende de se ganaron hasta agora (первое издание – Zaragoza, 1552).

124. …даже отец Фуэнсалида в своем сообщении, говоря о том, когда индейцы ица, оставив эту землю, заселили ту, в которой живут сейчас… Подробнее сведения Бартоломе де Фуэнсалиды об ица Когольюдо излагает в главе XIV книги девятой (стр.507):

"Эти индейцы ица [Ytzaex] являются по рождению юкатеками и происходят из этой страны Юкатан, и поэтому говорят на том же языке майя, что и эти. Говорят, что они вышли из земель и округи, которые сегодня принадлежит городу Вальядолиду, и из поселения Чичен-Ица, где и сегодня сохраняются одни из самых больших древних сооружений, которые видно в этой стране, и так восхищали, когда открыли эти королевства, как сказано в другом месте, и также вышли с ними другие из соседних поселений. Говорит отец Фуэнсалида, что за сто лет до того, как пришли испанцы в эти королевства, они бежали из Чичеен-Ица [Chicheen Ytza] в эпоху, которую они называли "восьмой", а на их языке Vaxac Ahau, и заселили эти земли, где сейчас живут. Их бегство на остров и в такие затерянные места было потому, что они знали из пророчеств, которые имели, и они описаны в книге второй, что должен был прийти со стороны восточных народностей один народ, который должен был господствовать в этой стране. Они и сейчас хранили пророчества (написанные их древними знаками) тех, кого они называют жрецами, в книге, которая как история, которую называют Анальте [Analte]. В ней они сохранили память о том, что происходило с ними с тех пор, как они заселили эти земли. Говорят также, что они ушли в них по морю, и в одном месте, которое выходит на их лагуну, имеют на суше поселок, который называется Синибакан [Zinibacan], что означает: "Где натянуты паруса", – потому что они их там просушили, так как они были мокрыми. Говорят также, что причиною бегства было то, что когда женился один великий господин или царек этой местности, среди развлечений и празднеств свадьбы пришел другой царек, который был влюблен в нареченную, и, напав с вооруженными людьми на праздновавших, которые были на нем беспечны, и, причинив им вред, похитил невесту. Этот был менее могущественен, чем первый и, увидев, что впоследствие должен будет вести войну с ним, опасаясь ущерба, который мог бы последовать для него, избрал в качестве предосторожности бегство, и потому, уведя с собой невесту, со многими своими бежал в те столь отдаленные и затерянные земли".

Время ухода ица из Чичеен-Ица в Гватемалу, по всей видимости, определено Б. де Фуэнсалидой ошибочно: он отнес его к ближайшему к`атуну 8 Ахав (1441-1461 гг.), в то время как индейские хроники помещают между оставлением Чичеен-Ица и падением Майяпана еще один "круг двадцатилетий" (тринадцать к`атунов, чьи названия не повторяются), таким образом, к`атун 8 Ахав, в который ица ушли из Чичеен-Ица, соответствует 1080-1104 годам (по счету 24-летних к`атунов) или 1185-1204 годам (по счету 20-летних к`атунов). Впрочем, Р.Ройс в работе 1967 года также относит события, связанные с разгромом Чичеен-Ица, к 1441-1461 году [Roys, R. L. The Book of Chilam Balam of Chumayel. P.46-47, 74]. Однако, такой вывод очевидно продиктован истолкованием записи о событиях 1263 года как сообщения об основании Майяпана, что не поддерживается большинством исследователей [Okoshi Harada, T. Tiempo de los Itzaйs y de los Cocom // Simbolуgicas, Mexico, 1997. Pp. 188-189; Quezada, S. Political Organization of the Yucatecan Mayas during the Eleventh o the Sixteenth Centuries // Maya. New York, 1998. P.470; Schele, L. and P. Mathews. The Code of Kings: The Language of Seven Sacred Maya Temples and Tombs. New York, 1998. P.204]. В.Рингль, Т.Галлерета Негрон и Дж. Бей наоборот предположили, что «двадцатилетие» 8 Ахав, о котором идет речь в хрониках, соответствует 928-948 гг. [Ringle, William, T. Gallereta Negrуn and G. Bey. The Return of Quetzalcoatl: Evidence for the Spread of a World Religion during the Epiclassic Period // Ancient Mesoamerica, 1998, 9. P.191-192, Table 2], однако, такая ранняя дата не может быть принята по многим соображениям [см.: Milbrath S. and. C.Peraza Lope. Op. cit. P.3-5]. Согласно "Хронике Матичу" (версия "Кодекса Переса I") разгром Чичеен-Ица случился в десятый год двадцатилетия, то есть, в 1090-1091 или 1194-1195 году.

Полулегендарного характера рассказ о похищении невесты, приведенный Фуэнсалидой, находит прямые параллели на Юкатане. Так, Д. де Ланда пишет:

"Ведь Чичен-Ица – это очень хорошее место, в десяти лигах от Ицамаля и в одиннадцати от Вальядолида, в котором, согласно тому, что говорят старики из индейцев, царствовали трое владык-братьев, которые, как они соглашаются, что услышали от своих предков, пришли в эту землю с западной стороны и собрали в этих местах большое население из поселений и народностей, которыми правили некоторое число лет в большом мире и справедливости. Были великими почитателями своего бога, и потому построили многие здания, и очень изящные… Эти владыки, говорят, жили без жен и в великом целомудрии, и все время, пока жили так, были всеми уважаемы и им все подчинялись. Когда прошло время, преступил [falto] один из них, из-за чего должен был умереть, хотя, как говорят индейцы, ушел из страны в направлении Бакхалаля [Bachalal]. Произвело его отсутствие, как бы оно ни случилось, такие проступки у тех, кто после него царствовал, что вскоре они оказались разделенными в общественных делах [comencaron luego a ser en la republica parciales], а в своих обычаях такими бесчестными и распущенными, что народ возненавидел их до такой степени, что их убили, и они пришли в расстройство и сделали поселение безлюдным [se desbarataron y despoblaron], оставив службы" [Landa, D. de. Op. cit. P.88-89].

В индейских текстах сведения, относящиеся к похищению невесты, встречаются дважды. "Хроника Матичу" (по версии "Чилам Балам из Мани") говорит:

"В то же двадцатилетие 8 Ахав они пришли в крепость этого владыки ульмильцев [Ah Ulmil ahau] из-за их пира с этим ицмальцем Улилем [Ah Itzmal Ulil]".

Однако, из этого сообщения не вполне ясно, кто был обидчиком, а кто – потерпевшим.

Перевод текста, подробно описывающего события, связанные с "похищением невесты" (так называемые "Исторические события двадцатилетия 8 Ахав") связан с определенными трудностями. Они вытекают, в частности, из разночтений между версиями "Кодекса Переса I" (стр. 120-121) и рукописи "Чилам Балам из Тисимина" (стр. 12v-13r), равно как из неоднозначности перевода некоторых ключевых для понимания слов. Так, одно и то же место в "Чилам Балам из Тисимина" виглядит: tabtabi tumen zipci Ah Ulil ahau, – а в "Кодексе Переса I": tabtabi tumenel zipci ti Ah Ulil ti chuplal yatan yetahaulil; форма перфекта пассива глагола tabtabi может переводиться и "был связан", и "был обманут". Соответственно этот очень важный для истолкования всего текста фрагмент может быть переведен и "был связан, потому что согрешил владыка Ах Улиль" (такой вариант перевода предлагает А. Баррера Васкес) [Barrera Vasquez, A., Rendon S. El libro de los libros de Chilam Balam. Pag.147-148] и "он был обманут, потому что согрешил против Ах Улиля и женщины - его супруги его соправитель". Принимая во внимание свидетельства других источников, в том числе Когольюдо, более предпочтительным кажется второй вариант, откуда сообщение в целом имеет следующий вид:

Восьмой Ахав, когда случилось с ицмальцем Улилом,
что он был обманут, потому что согрешил
против Ах Улиля с женщиной, его супругой, его соправитель.
Вот установление двадцатилетия,
в восемнадцатое двадцатилетие
случилось слово владыки богов Ицам Каана.
Вышел владыка стражей вместе с Хапай Каном,
Так как был обманут ицмалец Уль-владыка,
так как тогда сделались данью дети богов Ицмаля.
Когда вышел полководец,
тогда он сделался повелителем Ицмаля,
когда это совершил тот Хапай Кан
среди бедствий служителей Ицмаль Т`уля, когда пришел Первый Хищник,
когда пришли грифы в сердце небес
вместе с Красным Хищником,
вместе с Красным Богом Дождя.
Трижды страдали души,
Когда они переносили страдания там в Ицмале,
где он был обманут из-за греха владыки стражей,
по причине того Хапай Кана,
который тогда стал им известен из-за К`ук`улькана.
Потом поперерезали глотки,
повыкалывали глаза и поотрезали уши всей знати,
которая смотрела, как отправлялся Хапай Кан,
ведь подданные несут на себе грехи своих владык.

Из текста следует, что в ответ на вероятные военные приготовления оскорбленного Ах Улиля его обидчик (здесь он назван титулом Йахав Каан или Ахав Кануль, "владыка стражей") вместе с полководцем Хапай Каном напал на Ицмаль и овладел им, на горожан обрушились преследования. Однако, на стороне Улиля, как видно из начального фрагмента того же текста, выступил правитель Ушмаля:

Тогда случилось, что был разрисован владыка ушмальцев,
тогда пришел след его ноги на спину Чак Шиб Чака
в Чичеен, где господствовал Ах Накшит Кукулькан,
когда спустилась война к этим ица,
когда явилась вышедшая потаенная вражда, стремительная вражда,
стреляющая костяными наконечникам вражда.

Решающую роль в поражении Чичеен-Ица сыграли действия правителя Майяпана Хунак Кееля и подначальных ему командиров семи мексиканских отрядов. В чем они состояли, неясно, но источники обозначают их термином k`eban than, "измена, заговор":

Восьмой Ахав – когда покинул правитель Чичеен-Ица
из-за измены Хуннак Кеель Кавича,
владыки Майяпана-крепости.
В десятый год двадцатилетия Восьмой Ахав,
которое было, в этот год она была покинута
из-за Ах Синтейут Чана вместе с Цунтекумом,
вместе с Ташкалем, вместе с Пантемитом,
Шучвеветом, вместе с Ицкуатом, вместе с Какальтекатом,
вот имена этих людей, этих семерых майяпанцев
["Чилам Балам из Тисимина". Стр.18v].

Хапай Кан попал в плен и был казнен в Ушмале, а трое верховных правителей Чичеена лишились власти:

Тогда Хапай Кан был приведен в Чемчан,
тот, кто пришел, когда стала окровавленной стена в Ушмале;
тогда был лишен знака власти [canhel] Чак Шиб Чак,
Сак Шиб Чак, он был лишен знака власти,
Эк` Йуван Чак также был лишен знака власти.
["Чилам Балам из Чумайеля". Стр.3]

Уцелевшие ица ушли в местность Таншулукмуль в Северной Гватемале (там ее помещает А. де Авенданьо):

Тогда к ним пришли заговоры
из-за того Хунак Кееля,
тогда была оставлена их страна,
тогда они ушли в глубину лесов,
Таншулукмуль – их название
["Чилам Балам из Чумайеля". Стр.78].

125. Доктор Ильескас говорит также… Illescas, G. de. Historia pontifical … . Lib.VI, cap.23, §8.

Источник: Historia de Yucatan compuesta por el M. R. P. Fr. Diego Lopez Cogolludo, lector jubilado, y padre perpetuo de dicha provincia. Madrid, Ed. Juan Garcia Infancon, 1688. (электронное факсимиле).