ДИЕГО ДЕ ТРУХИЛЬО-И-ПАЭС

ДОКЛАД ОБ ОТКРЫТИИ КОРОЛЕВСТВА ПЕРУ

(Куско, 1571)

Доклад об открытии королевства Перу, составленный Диего де Трухильо, вышедшим вместе с губернатором доном Франсиско Писарро и другими капитанами, начиная с того момента, как они прибыли в Панаму в 1530 году, и в котором также сообщается обо всех их походах и происшествиях вплоть до 15 апреля 1571 года.

/41/ Войско.

В году одна тысяча пятьсот тридцатом приведенные Франсиско Писарро ¹ из Испании люди разместились на постой на столь |долгое время|, что войско готовилось восемь месяцев, часть в Ната [Nata], а большая часть на Жемчужном острове с Эрнандо Писарро ², и на других островах.

О тех, что с острова Петуха.

Те, что были с Франсиско Писарро во время первой разведки побережья и острова Петуха [la isla del Gallo], не хотели идти, говоря, что это была отдаленная земля, и что те, кто шел с ним, шли на верную смерть, и потому остались некоторые из тех, кто пришел с ним из Испании.

Отплытие.

В начале одна тысяча пятьсот тридцать первого года мы, |числом| до двухсот пятидесяти испанцев ³, и с нами трое доминиканских монахов, коими были братья Ресинальдо, Висенте де Вальверде и Хуан [Fr. Resinaldo y Fr. Vicente de Valverde, y Fr. Juan], подняли паруса у Жемчужного острова, и, отправившись, прибыли весьма быстро [con muy bien tiempo], за шесть дней, к бухте Сан-Матео [San Matheo] ⁴; каковое плавание никогда и никем ранее не предпринималось.

Бухта Сан-Матео.

Лоцманом-помощником [copiloto] у нас был Бартоломе Руис [Bartolomé Ruiz], немало потрудившийся во время похода; в бухте [la bahía] мы простояли десять дней, чтобы люди могли подкрепиться. По реке вниз на каноэ спустилось много индейцев, чтобы познакомиться с нами, |но| они |так и| не хотели выпрыгивать на землю. Эта земля возле бухты – густопоросшая и скалистая, со шквальными ветрами и ливнями, в ней имелись многочисленные местные плоды такие как гуавы, гуайявы, каймито, виноград [guavas, guayavas, caymitos y hovos].

/42/ Катамес.

Выйдя из бухты, через четыре лиги мы прибыли в пустое селение, называющееся Катамес [Catamez], где было много гуайяв и местных слив, и глубокие колодцы, откуда набирали воду некими раковинами |моллюсков| и пили ее; там были москиты и шквалистые ветры с ливнями; эта земля также была скалистой.

Кансеви.

Оттуда мы прибыли в большое обезлюдевшее селение на берегу, называвшееся Кансеви [Canceví]. В нем было много глиняных ловушек, рыболовных сетей, маисовых посевов, в которых, хотя маис и был не поспевшим, но мы его съели, из-за имевшейся нехватки в припасах. В этой земле не было пресной воды, отчего мы очень страдали. Из-за отсутствия проводника, чтобы понимать, куда нам идти на стоянку, губернатор отправил капитана Эскобара через гору вглубь |территории| разузнать, есть ли возможность встретить индейца; я отправился с ним.

Индейцы и ложа.

И мы прибыли в сухое, безводное ущелье, и увидели дымы [humos], и пробыли в ущелье до четвертого часа рассвета, чтобы напасть на поселок, и дождь так лил той ночью, что, проходя ущельем, утонул один солдат, а другие выбрались вплавь; мы напали на поселок, и |там| находилось три или четыре индейца. Ложа у них были на высоких деревьях, как гнезда у аистов, и они кричали то как коты, то как обезьяны. Мы захватили одного индейца, но не было возможным ни |нам| понять его, ни ему – нас. Мы отвели его в лагерь, и с помощью знаков спустя 15 дней, он поведал нам о населенной далее земле, и о том, где была еда, так как мы стремились единственно к тому, чтобы найти |место|, где |можно было бы| поживиться.

/43/ Реки |народов| Кишимис.

Мы прошли дальше, плывя вдоль берега, и обнаружили, что из оврага у моря падал поток пресной воды, от чего мы очень обрадовались, поскольку двигались, испытывая большую нужду в воде. Оттуда мы проследовали до рек Кишимис ⁵ [de los Quiximis], где построили плоты, чтобы пересечь их, находясь там, испытывая большую потребность в еде и пресной воде, потому, что у рек такая была очень высоко |вверху по течению|. Прибыл Бартоломе Руис на корабле и со шлюпкой, и там мы подкрепились маисовой мукой, каждому досталось пол квартильо ⁶ муки. Когда мы пересекли две реки, имевшие в ширину четверть лиги каждая, то обнаружили много батата [camotes] ⁷ и юки [yuca], из которых мы приготовили много лепешек [mucho cazabe], и было много фруктов гуайявы и других |плодов|, и этим подкрепилось много людей. Впереди в этой земле была еще одна река, имевшая большую ширину, чем другие, и там, и на других пускали кобылу, привязанную к плоту, и тут же бросались |за ней| кони. Так мы переправляли тех, кто не умел плавать, забросив также на плоты и седла для коней. И пожитков было так мало, что каждый нес их в руках, переплывая эту реку. Мы прошли вдоль берега, и попали в болота [trampales], где было много крабов, евших |плоды| мансанильи [manzanillo], и той ночью многие люди были при смерти, из-за того, что съели ядовитых крабов.

Коаке.

У нас уже были сведения о Коаке ⁸ [Coaque], являвшемся большим поселением, очень богатом на золото, серебро, изумруды и многие другие камни различных окрасок, и золотые и серебряные чакиры ⁹ [chaquira], и |изделия из| кости, и много людей. И в эту ночь искусные люди, скажу, заиграли на трубах, чтобы напасть на то селение Коаке. Так оно и было сделано, и был захвачен его касик, и очень долго его продержали в плену. Там было огромное количество белой хлопковой одежды. Это было селение из больших домов, и было в нем много идолов и барабанов; было много съестного из маиса и фруктов; и много кастильского базилика и много перца. Индейцы же были сильными и воинственными. У селения было триста очень больших боио. Эта земля очень дождливая, с многочисленными грозами, и крупными змеями и жабами, и земля очень влажная. Когда уже не было съестного, трое солдат съели змею, и двое умерли, а третий, обмазавший ее чесноком, не умер, но полностью облысел и оказался в таком состоянии, что долгое время не приходил в себя.

/44/ Золото и бородавки.

В этом селении было захвачено восемнадцать тысяч песо золота, и немного низкопробного серебра, и сразу же губернатор отправил с золотом Бартоломе Руиса и Кинтеро [Quintero] на двух кораблях, одного – в Никарагуа, а второго – в Панаму, чтобы они привели людей, ну а мы остались в том селении на восемь с лишним месяцев; за это время умерло много людей от болезней и появлявшиеся у испанцев бородавок ¹⁰. После того, как корабль добрался до Панамы, незамедлительно прибыл в это селение Коаке торговец Педро Грегорио [Pedro Gregorio], взявший много копченого мяса, свиного сала и канарского сыра, и он привел людей. Из приведенных им ныне живы Педро Диас [Pedro Díaz], тот, что из Гуаманги [Guamanga], и Хуан де ла Торре [Juan de la Torre], тот, что из Арекипы, и Исасага [Yssasaga], проживающий в Лиме, все же остальные – умерли.

Беналькасар.

Благодаря кораблю, ушедшему в Никарагуа, прибыл вскоре Себастьян де Беналькасар ¹¹ [Sebastián de Benalcázar], на |другом| корабле, и привел с собой немного людей, коими были Морговехо де Киньонес, Алонсо Перес де Виверо, Эрнандо Бельтран, Алонсо Маравер, Диего Охуэлос, Мартин Буэно, Мигель Астете [Morgovejo de Quinones y Alonso Perez de Vivero, y Hernando Beltran, y Alonso Maraver, y Diego Ojuelos, y Martin Bueno, e Miguel Astete], и другие; из этих никто не выжил.

Брат Рехинальдо и изумруды.

В этом селении Коаке никто не нашел изумрудов ¹², кроме брата Ресинальдо [Fray Resinaldo], собравшего более ста, и довольно |крупных|, и он их зашил в камзол, и оттуда вернулся в Панаму на корабле Педро Грегорио, и умер там, и извлекли из его |камзола| изумруды, и в дальнейшем всех их мы отдали в качестве дара [hizimos todos servicio a S. M. de ellas] Его Величеству.

/45/ Битва.

В это время губернатор выпустил на волю касика Куаке [Cuaque], но он сразу же восстал со всеми своими людьми, и мы сожгли селение, и осталось только одно боио, где мы собрались, и защищали его, чтобы нам его не сожгли. Узнав, что касик ушел со своими людьми в горы, и, захватив индейца, знавшего, где они, губернатор с немногими людьми ушел без лошадей, поскольку те не могли отправиться на их поиски, и повели с собой проводника-индейца, но когда переправлялись через реку, проводник бросился в нее, и утонул, так как они переправлялись на одном плоту, и потому безрезультатно вернулись обратно губернатор и люди.

Пасао и Каракес.

Когда уже прибыли корабли из Панамы и Никарагуа, мы вышли из Коаке с людьми по большей части больными, и отправились до мыса Пассио [Pascio], и, не имея возможности пройти мыс, мы проложили путь через горы, и прибыли в селение Пасао [Pasao], и шли до тех пор, пока не прибыли в бухту Каракес [Caraques], не имея |при себе| пресной воды.

Пуэрто-Вьехо.

И там, на одном корабле, разместили всех больных и отправили их в селение под названием Чарапото [Charapoto], находящееся в провинции Пуэрто-Вьехо [Puerto Viejo], их везли три здоровых человека, дабы вылечить их, а губернатор со всеми оставшимися людьми ушел из бухты вверх, чтобы напасть на селение под название Токагуа [Tocagua], и оттуда прошел дальше к селению в той же провинции Пуэрто-Вьехо, в котором правительницей была одна очень богатая вдова. Мы пробыли в этой земле Пуэрто-Вьехо более двух месяцев. Там был маис и рыба, и местный плод папайя; было много сделанного из маиса меда. Эта земля сухая, солнечная. В почве раскрываются расщелины, и в некоторых местах эта земля скалистая, и есть какао, то, что из Мексики, хотя и мало.

/46/ Манта.

Выйдя из Пуэрто-Вьехо, мы прибыли в Пикуаса [Picuaza], и другое селение под названием Марчан [Marchan], и оттуда вглубь территории осуществил поход капитан Беналькасар; я участвовал в нем. За время этого похода мы первыми обнаружили, ранее невиданные лукумы [lúcumas] ¹³, и много каймито ¹⁴ [caymitos], и местных уток. |Нами| были захвачены люди, и мы вернулись на побережье, а оттуда прошли пешком через сухую, безводную землю вдоль берега моря.

Жажда и упадок сил.

Оттуда губернатор отправил Диего Мальдонадо [Diego Maldonado], жителя Наты, разведать воду, потому что из-за ее отсутствия люди уже были при смерти, а губернатор уже было решил возвращаться назад, но Эрнандо Писарро сказал, чтобы мы не возвращались, пусть бы даже умерли все; и люди, шедшие впереди, обнаружили маленькое озерцо с зеленой водой, и там мы воспользовались |той| водой, хотя несколько свиней, которых вел из Панамы Эрнандо Писарро, натворили такого, что то, что мы пили, стало глиной, не считая тех, кто первыми добрались до нее вместе с Диего Мальдонадо.

Мыс Санта-Елена.

Оттуда мы проследовали к мысу Санта-Елена ¹⁵ [Santa Elena], где находились кости Гигантов, там мы встретили людей того края, разместившихся на плотах в море, с женами, детьми и всеми пожитками, и они совершенно не захотели выбираться |с них|. И там мы испытали сильный голод, и нам очень помогло то, что люди находились в море и оставили селения пустыми, а ночью завывали собаки, и мы ходили охотиться на них, и этими собаками мы подкрепились; так что, если бы их не было, мы бы испытали очень большие мучения.

Одон.

Оттуда мы прошли к провинции под названием Одон у Гуанковильков [Odon en los Guancavilcas], земле изобильной на съестные припасы, и там мы пробыли 15 дней, чтобы люди подкрепились, а больные |восстановили силы|.

Пуна.

Оттуда мы пришли к проходу Гуайнакаба [Guaynacaba]. Назывался он так, потому что там прошел Гуайнакаба, когда завоевал остров Пуна [la isla de la Puna]. И туда вышел правитель острова по имени Тумбала [Túmbala] со многими людьми и плотами, и нас приняли с большими празднествами и развлечениями, и он задумал, чтобы, когда будут идти посреди пролива люди на плотах, то чтобы они развязали связки; и от этого мы бы все погибли, не считая плота, на котором шел правитель острова и губернатор; а поскольку было столько устроенных им празднеств, губернатор сказал Себастьяну де Беналькасару:

-Не к добру, мне кажется, эти празднества.

И потому приказал, чтобы остался с ним на суше правитель острова с другими владыками острова, и чтобы они пошли другой дорогой; и поэтому люди безопасно перебрались, а затем вернулись плоты, и отвезли губернатора, и остальных, оставшихся с ним.

/47/ Мы высадились в селении под названием Туку [el Tucu], и пролив был шириной в полторы лиги в месте переправы, и оттуда мы пересекли остров по направлению к селению под названием Естеро [el Estero] ¹⁶, и в том селении мы нашли высокий крест и распятие, нарисованное на одной двери, и свисающий колокольчик, что почли за чудо, а затем вышло из дома более тридцати мальчиков и девочек, говорящих:

-Славься Иисус Христос, Молина, Молина.

А это было из-за того, что когда |испанцы| впервые обнаружили |этот остров|, губернатор оставил двух испанцев в порту Пайты [Payta], одного из которых звали Молина, а второго Хинес [Ginés], коего убили индейцы в селении вод названием Синто [Cinto], потому что он убил жену одного касика, а Молина перебрался на остров Пуна, где его считали своим полководцем в войне против чонос и тех, что из Тумбеса [Túmbez], и за один месяц до нашего прихода его убили чонос во время ловли рыбы в море; жители Пуны очень опечалились из-за его смерти, и эти индейцы Пуны захватили у индейцев Тумбеса трех золотых идолов, каждый размером с трехлетнего мальчика, и у них было более шестисот рабов-индейцев из Тумбеса, как мужчин, так и женщин. И губернатор отправил вестника, чтобы позвать правителей Тумбеса, а когда они пришли, он установил дружбу между ними и жителями Острова, и заставил их вернуть золотых идолов и захваченных у них рабов, и их отвели в их край.

/48/ Сото.

Затем прибыл Эрнандо де Сото ¹⁷ [Hernando de Soto] из Никарагуа на двух кораблях и привел много людей, лошадей и продовольствия, и из людей, приведенных им на остров, живы в Гуаманге Диего Гавилан и Мануэль [Diego Gavilan y Manuel], но никого больше. С Эрнандо де Сото прибыла первая женщина, появившаяся в этом Королевстве, по имени Хуана Эрнандес [Juana Hernandez].

Битва.

На этом острове было много маиса, и крупной дичи, и местных плодов ¹⁸. Восстали индейцы-воины и они сбросили много гуакаварас ¹⁹, убив несколько испанцев, и ранили стрелой в голень Эрнандо Писарро, и ранили также других испанцев. Губернатор после этого отправил в Тумбес вестника с просьбой к касикам, чтобы они отправили к нему плоты для того, чтобы выбраться с острова, перевезти пожитки и переправиться в Тумбес.

Западня.

Они отправили ему четыре плота с людьми, чтобы он командовал ими, и на одном плыли скарб губернатора, а также Алонсо де Меса [Alonso de Mesa], житель этого города и Антонио Наварро [Antonio Navarro] из города Лимы, являвшийся слугой губернатора, а на другом плыл скарб Эрнандо Писарро, и на нем-Андрес де Боканегра [Andres de Vocanegra], и на другом – скарб капитана Писарро, и |на нем|-Хуан де Гарай [Juan de Garay], и на еще одном – скарб чиновников короля, и |на нем|-некий Рикельме [Riquelme], и когда добрались они до берега Тумбеса, индейцы убили трех испанцев, плывших на трех плотах, но не убили Месу и Наварро, потому что они исчезли в лимане, и индейцы бросились в море и оставили их, и потому они убежали.

Тумбес.

Губернатор со всеми людьми сразу же отправился из Пуны на двух кораблях, и мы добрались до Тумбеса, а через несколько дней губернатор послал капитана Сото с целью начать войну с индейцами Тумбеса, расположившимися в крепости выше по течению реки. Я пошел с ним, и мы окружали индейцев в двадцати лигах от Тумбеса, а когда окружили, Какалами, являвшийся правителем их всех, пришел вместе с людьми с мирными предложениями, и мы вернулись в Тумбес, а губернатор от имени Его Величества простил их всех, и когда мы были там, пришло еще двадцать человек из Никарагуа, а с ними – брат Хедоко [Fr. Jedoco] ²⁰, францисканец, ныне находящийся в Кито [Quito].

/49/ Поэчос.

Из Тумбеса ²¹ мы прошли по пути Ла-Солана [la Solana] ²², чтобы напасть на |народы| Поэчос ²³ [Pohechos], где мы пробыли некоторое время, и там восстал касик Поэчос, и губернатор отправил |туда| капитана Беналькасара. Я отправился с ним, хотя |тот касик и был| силен, мы принудили его к миру, и потому он остался в своем селении. В этом походе индейцы убили Хуана де Сандоваля [Juan de Sandoval] из Эстремадуры [Extremadura], юношу, но не касик Поэчос, и не его люди убили его, а другие индейцы, когда он отвлекся на мародерство.

Тангарара.

Из этого селения Поэчос, мы пришли в Тангарару [Tangarara], где Губернатор заселил селение ²⁴ испанцев, и, оставив его заселенным, отправил капитана Беналькасара произвести наказание тех индейцев, которые убили Сандоваля; я отправился с ним, и мы прибыли к крепости, где сейчас расположена Пьюра [Piura], и там мы пробыли до тех пор, пока не пришел губернатор ²⁵.

Карран.

Оттуда мы пришли к селению под названием Карран ²⁶ [Carran], что в 6 лигах от Пьюры, где пробыли месяц, и тогда не знали, что есть еще какая-нибудь заселенная земля, какими были Равнины [Carran], и что сьерра состояла сплошь из пуны и снега, а также не было вестей об Атабалипе [Atavalipa]. И из того селения Карран мы прошли дорогой, которая показывалась в сьерре вверху, и губернатор отправил Эрнандо де Сото с сорока людьми, и я пошел с ним, чтобы проследовать той дорогой, дабы посмотреть, где можно остановиться на постой. И когда |мы| начали |свой путь|, то обнаружили заселенную землю, и, пройдя 20 лиг ²⁷, мы натолкнулись на селение под название /50/ Кахас ²⁸ [Cajas], с огромными сооружениями. В нем находился полководец Атабалипы с более чем 2000 воинами, и было в том селении три дома с избранными женщинами, называвшимися мамаконас. И когда мы пришли, женщин вывели на площадь, и было их более пятисот ²⁹, и полководец отдал многих из них испанцам ³⁰. Полководец Инги сильно возгордился и сказал:

-Как осмелились вы делать это, когда Атабалипа находится в двадцати лигах отсюда, поскольку он не должен будет оставить ни одного живого человека из вас.

Тут же капитан Сото написал губернатору обо всем произошедшем и о высокомерии того индейца, и губернатор ответил, чтобы они терпели его высокомерие, и чтобы мы дали ему понять, что боимся его. С такими словами, скрывая свои настоящие чувства, мы привели его в Карран, где находился губернатор. И когда мы привели его в Карран, стало известным все, что касалось Атабалипы, и где он находился. И оттуда мы прошли через селение под названием Кала ³¹ [Cala], и через Синто [Cinto], и через Мотупе [Motupe] ³², сухой и безводный край, где испытали большие страдания от жажды и трудностей пути ³³.

Канья.

Мы прибыли в Канья [Caña], большое поселение, где |было| много съестного и местной одежды, каковой были заполнены подземелья. Мы вышли к большой реке, и она была огромной, из-за чего индейцы отводили все каналы от нее. Мы, не умевшие плавать, с седлами для лошадей и имевшимися пожитками пересекли ее на плотах из тыкв. В этом месте мы обнаружили несколько кастильских куриц, и все они были белыми.

Горная дорога.

Оттуда мы взяли путь в сьерру, и без единой стычки прибыли к крепости. Оттуда мы пришли к селению, что в двадцати лигах от Кашамальки [Caxamalca], где пробыли двадцать дней.

/51/ Сообщение Атабалипы.

Оттуда капитан Атабалипы запросил разрешение, чтобы мы прошагали [trangimos] из Кашас [Caxas], чтобы пройти в Кашамальку, дабы увидеться с Атабалипой, и |он сказал|, что вернется через восемь дней. Он вернулся в указанный срок, как и сказал, и встретил нас в восьми лигах от Кашамальки, и принес подарок губернатору, посланный ему Атабалипой, находившемуся в купальнях в одной лиге от Кашамальки. И подарок представлял собой уток с ободранной шкурой и наполненных шерстью, которые казались похожими на приманки для охоты на стрепетов ³⁴. И, спросив его, что это было, тот ответил, и сказал:

-Атабалипа говорит, что подобным образом он должен со всех вас снять шкуры, если вы не вернете ему столько земли, сколько захватили у него ³⁵.

Подарок Писарро.

Тогда губернатор послал свой подарок Атабалипе с |вестником|-индейцем |из народа| Тальан [Tallan], по имени Гуачапуро [Guachapuro]. Он послал ему венецианскую чашу, голландские рубашки и ботинки со шнуровкой, бусы, жемчужины. И пока не вернулся посланец, губернатор оставался в том месте.

Нападение.

Оттуда мы вышли ³⁶, осторожно передвигаясь, потому что там было ущелье, куда Атабалипа хотел послать людей, чтобы они нас там убили, но он передумал делать это [dejolo de hacer], потому что Инга, шедший с нами, сказал ему:

-Не присылай |войско убить их|; пусть приходят, я всех их отдам тебе связанными, потому что они боятся меня одного, а также, потому что ты не должен убивать троих из них.

Этими троими были кузнец, и цирюльник, делавший мальчиков юношами, и Эрнандо Санчес Морильо [Hernando Sanchez Morillo], являвшийся прекрасным акробатом. А так как Инга знал всех нас, он это сказал.

Кахамарка.

Так что прибыли мы в Кашамальку ³⁷ в пятницу, в полдень, Атабалипа же находился в купальнях в одной лиге оттуда.

/52/ Посольство Сото и Эрнандо.

Затем в тот же день губернатор отправил капитана Сото с 20 всадниками нанести визит Атабалипе, и он вошел в постоялые дворы, где тот находился, и там он пробыл до самого позднего часа, и, когда губернатор стал подозревать, что они погибли, тогда выступил (sic) пошел Эрнандо Писарро с пешими и всадниками разузнать о произошедшем; я же отправился с ним. И когда мы прибыли, капитан Сото находился с приведенными с собою людьми. И сказал ему Эрнандо Писарро:

-Что |все это время тут| делает Ваша милость.

И он ответил ему:

-Меня тут держат, сказав: «Вот-вот уже выйдет Атабалипа (расположившийся в своем постоялом дворе)», – но он не выходит.

Эрнандо Писарро сказал толмачу:

-Скажи ему, пусть выходит.

И посланник вернулся, и сказал, чтобы обождали, что он тут же выйдет.

И тогда сказал Эрнандо Писарро:

-Скажи ему, собаке, чтобы сейчас же выходил.

И один Инга, приходивший в Майшикавильку ³⁸ [Maixicavilca] шпионом в облачении тальанцев [habito de tallan], которого Эрнандо Писарро, не ведая, что тот был шпионом Атабалипы, ударил скамейкой-дуо [con un duho], чем ранил его в голову, вошел, и сказал Атабалипе:

-Выходи сейчас же, так как здесь находится тот злой человек, что разбил мне голову в Майшикавильке.

Атауальпа.

И тогда Атабалипа вышел с двумя золотыми вазочками, наполненными чичей, и дал одну Эрнандо Писарро, а другую выпил сам, а затем взял две серебряных вазы, и одну дал капитану Сото, а другую выпил сам, и тогда сказал ему Эрнандо Писарро через толмача ³⁹.

Речь Эрнандо.

-Скажи Атабалипе, что между мной и капитаном Сото нет разницы, что оба мы капитаны Короля, и чтобы осуществить то, что нам приказывает Король, мы оставили свои земли, и пришли, дабы заставить |вас| уразуметь дела веры.

И там, в Кашамальке они вели беседу с Атабалипой так |долго|, что наступил следующий день, каковым была суббота.

/53/ Лошадь де Сото.

Вокруг того места расположилось более сорока тысяч индейцев-воинов в своих ротах, и много главных правителей со всего края. И, прощаясь, Эрнандо де Сото ударил ногами лошадь, |и помчался| туда, где находилась первая рота людей, и убежали индейцы, и даже некоторые попадали друг на друга. И когда мы пришли в Кашамальку, Атабалипа приказал убить 300 индейцев из-за их бегства, потому что на следующий день после битвы, мы обнаружили их мертвыми. Он убил их, из-за того, что они убегали от лошади.

Кортеж Атабалипы.

На следующий день, в субботу, пришел в Кашамальку Атабалипа со всеми своими людьми, построенными в ряды, и в той одной лиге |от нас| он задержался, пока не наступило полтора часа по полудню. Он вел с собой 600 индейцев ⁴⁰ в бело-красных ливреях, похожих на шахматы, они шли впереди, дабы расчищать дорогу от камней и сухой травы.

Посланник Писарро.

Когда губернатор увидел, что он настолько запаздывает, и что |солнце| было высоко [que avia hecho alto], то отправил Эрнандо де Альдану [Hernando de Aldana], знавшего язык, чтобы поговорить с ним, дабы он пришел раньше, чем настанет совсем поздний час, и Альдана переговорил с ним. Затем он начал шествие.

Боевая подготовка.

В Кашамальке было десять улиц, выходивших на площадь, и у каждого начала улицы губернатор поставил восемь человек, но у некоторых-меньше, из-за малого числа людей у него имевшихся, а всадники разделились по трем гальпонам, в одном – Эрнандо Писарро со своей командой ⁴¹, в другом – Эрнандо де Сото со своей ⁴², а в еще одном – Себастьян де Беналькасар со своей ⁴³,-все с подвязанными к лошадям ремнями в колокольчиках [con pretales de cascabeles], губернатор же расположился в крепости ⁴⁴ с 24 людьми на страже [con 24 hombres de guarda] ⁴⁵. Всего нас было 160 человек: 60 всадников и 100 пеших.

/54/ Западня.

У губернатора был помост, куда должен был бы сесть Атабалипа, с которым договорились с помощью добрых слов, чтобы его разместили внутри, и после того, как он приказал бы своим людям, чтобы они ушли на места своего постоя, поскольку губернатор боялся попасться в руки, из-за стольких людей |у Атабалипы| и столь малого числа у нас. А |ведь| у них было более сорока тысяч индейцев-воинов, и среди них много правителей.

Приход Атабалипы.

Когда Атабалипа вошел на площадь Кашамальки и не увидел ни одного христианина, он спросил Ингу, пришедшего с нами из Машикавильки [Maxicavilca] и Каррана:

-Куда подевались эти бородачи?

Тот ему ответил:

-Они спрятались.

И сказал, чтобы он сошел с носилок, на которых прибыл, но тот не захотел этого сделать.

Вальверде и Атауальпа.

И тогда вместе с толмачом вышел поговорить с ним брат Висенте де Вальверде [fr. Vicente de Valverde]. И он попытался дать ему понять цель, с которой мы пришли, и что по повелению Папы [mandado del Papa] правящим сыном, капитаном христианства был Наш Сеньор Император. И когда он говорил ему слова Святого Евангелия, Атабалипа сказал ему:

-Кто это говорит?

И он ответил:

-Бог это говорит.

И Атабалипа сказал:

-Как это говорит Бог?

И монах Висенте сказал ему:

-Посмотри на них |на страницы|, здесь записано.

И тогда он показал ему раскрытый молитвенник [un Breviario], и Атабалипа попросил его у него, и он вышвырнул его, как бросают диск, после того, как увидел его, говоря:

-Эа, эа, никто не ускользнет.

И индейцы подняли такой большой крик, говоря «О, Инга!», что значит «да будет сделано так!». И воинственный крик навел много страху. И тогда вернулся монах Висенте, и поднялся туда, где находился губернатор:

-Что делает Ваша милость? Ведь Атабалипа оказался Люцифером [Lucifer].

/55/ Атака.

И тогда губернатор разделся, взял куртку с доспехами, и меч, и овальный кожаный щит, и шлем с забралом, и с 24 теми и нас, кто находился с ним, мы вышли на площадь, и пошли направо к паланкину Атабалипы, прокладывая дорогу сквозь толпу. И когда мы оказались возле него, уже стягивая с паланкина, выскочили всадники, с ремнями в колокольчиках, и напали на них; а так как индейцы убегали, то на улицах им перекрыли выход, преградив путь полотном на стропилах, но его сравняли с землей. И там, и на площади попадало столько человек друг на друга, что многие задохнулись, и из восьми тысяч индейцев, умерших там, более половины [mas de las dos partes] погибло именно таким образом. Преследование индейцев продолжалось тем вечером более полулиги.

Плененный Атавальпа.

Атабалипу разместили в крепости, и он спросил, если он выйдет, убьют ли его, на что ему ответили, что нет, потому что христиане с тем порывом убивали |только во время битвы|, но после нее нет, и намекнули ему, что он уйдет в Кито, в оставленный для него отцом край, и за это он приказал наполнить золотом одно боио.

Заговор.

И потому он отправил вестников из Кашамальки за ним, и его принесли, и после того, как было предоставлено золото, сказали, что он созывал народ [hacia gente] у реки Лаванто [Lavanto], и там он собирал их, чтобы убить христиан. Но губернатор отправил Сото к реке Лаванто, чтобы посмотреть, правда ли это; я отправился с ним. Но ничего такого не было, если не считать индейцев Шаушы [Xauxa], врагов Атабалипы, восставших против него.

Поход в Пачакама.

В это время губернатор отправил Эрнандо Писарро в Пачакама с семнадцатью людьми; я пошел с ним. И оттуда мы вернулись в Шаушу, и привели Чалькочиму [Chalcochima], и вернулись в Кашамальку.

/56/ Альмагро.

Там мы встретились с Диего де Альмагро ⁴⁶, пришедшим с людьми из Панамы, коих было много. И из тех, что с ним пришли, живы сейчас Мансио Серра, и Хуан Монедеро, и Хуан Роньо в Гуаманге [Mancio Serra, y un Juan Monedero, y Juan Roño], но никого больше.

Судебный процесс над Атауальпой.

А затем чиновники Короля потребовали у губернатора, чтобы он убил Атабалипу, потому что если бы он был жив, Король потерял бы много денег, ибо индеец бы очень воинственным [porque si ael vivaia, el Rey perderaia mucha cantidad de moneda por serIndio tan velicoso], и потому убили Атабалипу.

Поход в Куско.

После казни, мы вышли из Кашамальки, и пришли в Гуамачуло ⁴⁷[Guamachulo], что в двенадцати лигах оттуда, и в трех лигах от Андамарки, где убили Гуалькара Ингу ⁴⁸ [Gualcar Inga]. Оттуда мы пришли в Гуаликаль [Gualycal], и оттуда – в Бомбон [Bombón],-все это без столкновений с индейцами. А из Бомбона в Шаушу пришел Диего де Альмагро с людьми, где дал бой индейцам.

Шауша.

Затем мы, все остальные люди с губернатором, прибыли в Шаушу, где пробыли определенное время, пока губернатор не послал Эрнандо де Сото с сорока всадниками разведать дорогу, чтобы проследовать в Куско; я пошел с ним, и мы шли до Вилькаса [Vilcas], где находились полководцы Атабалипы со многими воинами.

Вилькас.

Воины ушли на охоту с облавой [hacer un chaco] и оставили в Вилькас палатки, и женщин, и нескольких индейцев, и мы их одолели, и завладели всем тем, что там было к четырем часам утра, когда мы вошли в Вилькас, поняв, что нет других людей, кроме имевшихся там; и к рассветному часу, когда индейцев таки оповестили, они пришли через самое узкое место и напали на нас, а мы на них, и из-за столь узкого места скорее индейцы победили нас, чем мы их. Хотя там отличились [se señalaron] некоторые испанцы, как, например, капитан Сото, и Родриго Оргоньес, и Хуан Писарро де Орельяна, и Хуан де Панкорво [Soto y Rodrigo Orgóñez, y Juan Pizarro de Orellana y Juan de Pancorvo], и другие, отбившие высоту у индейцев, и они долго защищались. В этот день индейцы убили белую лошадь у Алонсо Табуйо [Alonso Tabuyo]. Нас вынудили вернуться на площадь Вилькаса, и той ночью мы все были при оружии. На следующий день пришли с большим криком индейцы, и они несли знамена, сделанные из гривы и хвоста убитой ими белой лошади. Мы вынуждены были отпустить пленников из женщин, и индейцев, несших наши пожитки, и тогда они отступили.

/57/ Искушение Сото.

Капитан Сото решил посоветоваться, не подождать ли нам там губернатора, который уже оставил в Шауше казначея Рикельме [Tesorero Riquelme] с людьми, а губернатор и Диего де Альмагро шли по дороге вслед за нами, и были мнения, чтобы там мы подождали губернатора и Диего де Альмагро, но некоторые, как например, Родриго Оргоньес, Эрнандо де Торо, Хуан Писарро де Орельяна и другие смельчаки говорили, что, так как мы уже справились с трудностями, то справимся с тем, чтобы войти в Куско без шедшей позади подмоги, и так мы шли без столкновений с индейцами, которые причинили бы нам ущерб, и пересекли реки Вилькас, Абанкай и Апосима ⁴⁹[Avancay y Apócima] – все вплавь, верхом на лошадях, пока не добрались до Лиматамбо [Limatambo], что в семи лигах от города Куско [Cuzco], и там пробыли два дня.

Посланник с мирными предложениями.

Воины индейцев находились в Вилькаконге [Vilcaconga], в одной лиге дальше от Лиматамбо [Limatambo], и в тот день от своего касика пришли два индейца-воина, принадлежавших к роте из Тарамы [Tarama]. Дело в том, что их касик хотел перейти на службу к христианам с тремястами индейцами-воинами, кои были у него расположены на вершине горы. И они сказали, что это |предложение| возникло из-за разногласия, имевшегося |у него| с полководцами Атабалипы, и казалось, что они пришли шпионить, но они и на самом деле являлись такими, как стало очевидно позже, и капитан приказал отрезать им |…| ⁵⁰ [y en efecto no lo eran segun despues parecio, y el capitan les mando cortar] ⁵¹ , и отправил их так.

/58/ Вилькаконга.

На следующий день мы пошли по склону вверх, и посредине склона, где образуется небольшое ровное местечко, пересекаемое ручейком, еще до того, как мы достигли этой площадки, индейцы напали на нас, забросав камнями, так что из нас, 40 всадников, 5 было убито. Погибшими были Эрнандо де Торо, Мигель Руис, Франсиско Мартин, Маркина и Хуан Алонсо [Hernando de Toro y Miguel Ruiz y Francisco Martin y Marquina y Juan Alonso], и поранили 17, и те, что нанесли нам наибольший урон, были именно теми тремястами индейцами, которые хотели прийти к нам с миром, потому что об этом достоверно узнали; и той ночью мы испытали много страданий, из-за того, что шел снег, и от холода очень стонали раненые. А индейцы (те, что окружили нас и развели вокруг огни) говорили нам:

-Мы не хотим убивать вас ночью, а только днем, и мы отдохнем вместе с вами.

Труба Алькончеля.

И в полночь в Лиматамбо заиграла труба Алькончеля ⁵² [la trompeta de Alconchel], и, услышав ее, мы воспрянули духом, да так, что перебили индейцев, и они, также непременно слышавшие трубу, полагая, что это шла наша подмога, тут же загасили огни и ушли в Куско, и была такая темень, что не было видно, как снялся с места их лагерь, а только слышали это.

Подкрепление.

Затем прибыл Диего де Альмагро с двадцатью всадниками, а на другой день пришел губернатор с остальными людьми, и мы шли со своими ранеными, когда посреди склона он вышел к нам.

Чильче [Chilche]

/59/ Чуче ⁵³ [Chuche], который ныне является касиком Йулы [Yula], с тремя индейцами |народа| Каньяри ⁵⁴ [cañares], спросил:

-Кто тут полководец у христиан?

И ему показали на губернатора. И он сказал:

-Я иду к тебе служить, и не отрекусь от христиан до самой смерти.

И так он делал до нынешнего дня.

Манго Инга.

Затем по тому же склону спустился Манго Инка [Mango Inca] с другими двумя или тремя орехонами, и он носил накидку и рубаху из желтого хлопка, и Чильче сказал губернатору:

-Это сын Гуайнава [Guaynava], бежавший от полководцев Атабалипы.

И так мы шли в Куско, и за половину лиги до прибытия туда индейцы устроили нам серьезную битву, и от броска эстоликой ⁵⁵ пробили голень Родриго де Чавесу [Rodrigo de Chavez], и убили его коня.

Вступление в Куско.

Наконец мы вошли в Куско. К христианам присоединились индейцы Каньярес и Чачапояс ⁵⁶ [Chachapoyas], коих было приблизительно по пятьдесят человек. Мы вошли в город Куско, где к нам сразу же пришли несколько индейцев с мирными предложениями. В Куско было обнаружено огромное количество серебра, но не золота, хотя золота также было много. Там были огромные склады снаряжения для солдат: копья, луки, дубинки, стрелы; были строения [galpones] ⁵⁷, заполненные канатами толщиной и с бедро, и с палец, с помощью которых волочили камни для построек; были строения, заполненные медными кирками, связанными по десять штук, предназначавшимися для рудников; были крупные склады разнообразной одежды, и хранилища коки и перца [coca y agi], и хранилища индейцев с содранной кожей [depositos de indios desollados] ⁵⁸.

Храм Солнца.

Мы вошли в дома Солнца ⁵⁹, и сказал Вильаома ⁶⁰ [Villaoma], являвшийся кем-то вроде жреца в их вере:

-Как вы входите сюда? Ведь сюда должен входить тот, кто должен был сначала поститься один год, и должен входить с ношей и босой.

Но, не взирая на то, что он сказал, мы вошли внутрь.

Посвящение.

О многих вещах я мог бы рассказать, но оставлю, чтобы не быть многословным; то, что я здесь написал, произошло в действительности, и нет во всем это ни слова лжи. Ваше сиятельство получит это от слуги Вашего сиятельства.

Завершено 5 апреля 1571 года.- Высокочтимейший сеньор B.L.P. В|ашему| с|иятельству| [B. L. P. a V. E.], ваш покорный слуга [su criado y servidor],

Диего де Трухильо [Diego de Trujillo].

Комментарии

1. Франси́ско Писа́рро-и-Гонсалес (исп. Francisco Pizarro y González, ок. 1475 — 26 июня 1541) — испанский авантюрист, конкистадор, завоевавший империю инков и основавший город Лима.

2. Эрнандо Писарро и де Варгас (исп. Hernando Pizarro y de Vargas; точные годы жизни не известны, в различных источниках год рождения указан между 1478 и 1538, а год смерти между 1578 и 1608) — испанский конкистадор, один из братьев Писарро, завоевавших Перу. Родился в городе Трухильо в Испании. сводный брат Франсиско Писарро, законнорожденный и старший сын у дона Гонсало.

3. 250 человек называет и Кристобаль де Мена, уточняя, что в их числе были 80 всадников.

4. Кристобаль де Мена ошибочно указал на 15 дней пути к Сан-Матео, но не сообщил о 10 днях пребывания в бухте.

5. Ныне реки Бахос-де-Кохимиес.

6. Квартильо (мера сыпучих тел ≈ 1,156 л; мера жидкости = 0,504 л).

7. Название «камоте» происходит из мексиканского языка науатль-«camotli».

8. Высокие горы Куаке.

9. У Сьесы де Леона: «Они носят связанные в крупные нити бусы из маленьких косточек, белых и цветных, называющиеся Чакира».

10. Педро де Сьеса де Леон в «Хронике Перу. Часть первая» (1553) писал: «Есть у этих индейцев много рыбных мест, где ловится много рыбы. Среди них встречается одна, называемая Бонитос [макрель, тунец?], скверного характера, поскольку у съевшего ее она вызывает лихорадку и прочие несчастья. А еще на большей части этого побережья у людей растут алые бородавки величиной с орехи10, и образуются они у них на лице, на носу и в других местах, создавая омерзительное уродство на лицах. Полагают, что это зло происходит от съедания какой-то рыбы. Как бы там ни было – это следы болезней того побережья. И не только среди индейцев, но и среди испанцев было много таких, у кого были [на лице] эти бородавки».

11. Себастьян де Белалькасар (Sebastián de Belalcázar; наст. фамилия Мойано; ок. 1480, Белалькасар, провинция Кордова — 1550, Картахена, Колумбия) — испанский конкистадор, прославившийся покорением Эквадора, Никарагуа и юга-запада Колумбии. Основатель городов Гуаякиль (Эквадор) и Попаян (Колумбия). Организовал первую экспедицию для поисков мифического Эльдорадо.

12. Об изумрудах писал Сьеса де Леон: «А в других краях и в этой области, как я расскажу в этой истории, утверждают, что у правителя [селения] Манта [Manta] есть или был один изумруд, величины огромной и очень дорогой, который его предки очень любили и почитали. В определённые дни они выставляли его на [всеобщее] обозрение, поклонялись ему и почитали его, как если бы в нем пребывало некое божество12. А если какому-либо индейцу или индианке становилось плохо, [то] после совершения своих жертвоприношений, они шли с молитвой к камню, которому, утверждают, они совершали подношение из других камней, давая понять жрецу, говорившему с дьяволом, чтобы здоровье восстановилось с помощью тех приношений. А их потом (в свою очередь) касик и другие представители дьявола присваивали себе, поскольку из многих внутренних краев приходили больные в селение Манта, чтобы совершить жертвоприношения и поднести свои дары. И это подтверждали мне некоторые испанцы, первыми обнаружившие это королевство, нашедшие огромные богатства в этом селении Манта, и [говорившие], что оно всегда приносит больше [дохода], чем его окрестности, тем, кого они [индейцы] считают своими правителями или обладателями энкомьенды [энкомендеро]. И говорят, что этот камень такой большой и такой дорогой, что никогда они не хотели о нем говорить, невзирая на то, что правителям и начальникам изрядно угрожали, и они даже никогда не скажут, во что они верят, даже если их убьют всех,-таким было благоговение перед камнем».

13. Лукума — (лат. Pouteria lucuma) — плодовое дерево семейства Сапотовые — небольшое вечнозелёное дерево высотой 8-15 м, с плотной кроной и с коричневой корой, содержащей обильный клейкий, молочного цвета, латекс. Листья овальные или эллиптические, кожистые, тёмно-зелёные сверху и бледные снизу, 12,5-25 см длинной. Плод, сплющенный овальный или эллиптический, 7,5-10 см длинной, с тонкой нежной коричневато-зелёной кожицей с красновато-коричневым румянцем. Внутри содержится ярко-жёлтая крепкая сухая мучнистая сладкая мякоть, пропитанная латексом до тех пор пока не перезревает, с 1-5 овальными чёрно-бурыми глянцевыми семенами.

14. Хризофиллум.

15. О мысе Санта-Елена и о костях гигантов пишет Сьеса де Леон. Речь на самом деле идет об окаменелых остатках позвоночных.

16. Дословно с испанского «лиман».

17. Эрнандо де Сото (исп. Hernando de Soto, ок. 1498 — 21 мая 1542) — испанский мореплаватель и конкистадор, который возглавил первую завоевательную экспедицию европейцев к северу от Мексики, в глубь территории современных Соединенных Штатов; был первым европейцем, пересекшем реку Миссисипи и оставившем документальное подтверждение этого.

18. Кристобаль де Мена сообщал о том, что испанцы пробыли на Пуне 4 или 5 месяцев, и погибло там восемь или десять человек.

19. Каменные глыбы.

20. Ходоко Рике или Йоос Рийке ван Марселаер (1498-1578, бельг. Joos Rijcke van Marselaer) – францисканский монах из Фландрии.

21. В Тумбесе по словам Кристобаля де Мены испанцы пробыли 2-3 месяца.

22. Дословно «солнцепек».

23. У Сьесы де Леона: «Королевская дорога Инков проходит через эти долины среди деревьев и прочих очень приятных, прохладных [мест]. Выйдя из Солана прибываешь в Поэчос [Poechos], хотя некоторые называют его Майкавилька [Maycavilca], поскольку долиной владела один знатный человек или правитель, называемый этим именем. Эта долина была очень хорошо заселена, и, определенно, это должно было быть примечательным делом, и там жило много людей, о чём можно судить, глядя на их огромные и многочисленные сооружения. Они хоть и разрушены, но по ним видно, что правда то, что о них говорят; и как сильно почитали их короли Инки, ведь в этой долине у них были королевские дворцы, и другие постоялые дворы и склады,-со временем и от войн все это было уничтожено, да так, что не видно, для чего создавалось то, о чем говорится; другое примечательное дело – множество очень крупных гробниц для усопших. И видно, что будь они живы, все поля, имеющиеся в долине, были бы засеяны и обработаны. Двумя дневными переходами дальше от Поэчос лежит широкая и большая долина Пьюра [Piura], где соединяются две или три реки, что и является причиной того, почему долина так широка; в ней и был основан и возведен город Сант-Мигель».

24. Речь идет о селении Сант-Мигель.

25. Именно в Тангарара испанцы узнали об Атабалипе (по словам Кристобаля де Мены), воевавшем со своим братом. Франсиско Писарро вышел из Тангарары с 60 всадниками и 90 пешими.

26. Или Каран, или Гарран.

27. Этот путь занял трехдневный переход.

28. Точнее, Кашас.

29. Они готовили вино и одежду для воинов Инки.

30. Кристобаль де Мена сообщал о том, что местный курака, а не полководец дал женщин (4 или 5) в помощь для приготовления пищи, т.е. в качестве служанок, и его версия выглядит правдоподобнее. Полководец Инки прибыл позже.

31. Или Эала.

32. Детальнее об этих долинах и дороге пишет Сьеса де Леон.

33. Путь занял, по словам Кристобаля де Мены, 5 дневных переходов, и в течение двух дней не было воды.

34. Птица Otis tetrax.

35. На самом деле полководец принес еще две глиняных игрушечных крепости, тем самым желая сказать, что впереди христиан ждали такие, но настоящие.

36. Через два дня после отправки подарков к Атавальпе.

37. Город был практически пуст. В нем оставалось 400 или 500 индейцев, охранявших дома Инки с многочисленными женщинами.

38. Или: Марикавилька [Maricavilca].

39. Это лишь один из эпизодов встречи Атавальпы и испанцев, более подробно об этом пишет Кристобаль де Мена.

40. У Кристобаля де Мены: 400 человек.

41. 14 или 15 всадников.

42. 15 или 16 всадников.

43. Тоже около 14 или 16 всадников.

44. Франсиско Писарро занял некое центральное здание, а крепость наверху занял Педро де Кандия с 8-9 стрелками и 4 артилерийскими орудиями.

45. Из 24 двое или трое были всадниками.

46. Диего де Альмагро Старший (исп. Diego de Almagro; ок. 1475, Альмагро, Испания — 8 июля 1538, Куско, Вице-королевство Перу) — испанский конкистадор, один из завоевателей Перу.

47. Правильнее, Вамачуко.

48. Васкар Инка.

49. Апуримак.

50. Лакуна в тексте оригинала.

51. В оригинале это место, по всей видимости, испорчено. Поскольку сказано так: «но на самом деле они не являлись такими, как стало очевидно позже, и капитан приказал им отрезать».

52. Речь идет о Педро из Алькончеля, по прозвищу Труба.

53. Или: Чильче [Chilche].

54. Каньяри (исп. Cañari) — южноамериканское индейское племя в южно-центральной части Эквадора. Каньяри были подчинены инками в результате завоевательных походов Вайна Капака, при этом многие тысячи каньяри были убиты. Впоследствии стали личными телохранителями императора инков.

55. Бросатель, или эстолика — деревянная палка длиной примерно в 2 фута (ок. 61 см) с небольшим порожком с одной стороны и крючком с другой. Острие стрелы делалось из кости, дерева или камня, и помещалось на порожек. Оперение стрелы зажималось крючком, солдат делал бросок, зажимая при этом подставку, и стрела вылетала с большой скоростью.

56. Чачапойя — доколумбова культура, существовавшая в Перу примерно в 900 — 1470 гг. н. э. Находилась на плато на территории современного департамента Амаcонас. Жители данной культуры создали множество монументальных каменных памятников: Куэлап, Гран-Пахатен, Лагуна-де-лос-Кондорес и др., а также большое количество саркофагов и мавзолеев в труднодоступных местах. Завоеваны инками и включены в состав империи. Чачапойцы были хорошими воинами, и потому их очень уважали правители инков.

57. Букв. «гальпон», деревянное строение без окон, барак. На самом деле инкские строения, именовавшиеся «гальпонами», были огромных размеров. Как указывает историк Инка Гарсиласо де ла Вега (1609): «Слово гальпон не из всеобщего языка Перу (то есть кечуа); должно быть, оно [пришло] с островов Барловенто (Канарских островов): испанцы ввели его вместе со многими другими словами. Оно означает большой зал. Короли инки имели столь огромные залы, что они служили ареной для празднеств в период дождливой погоды, когда празднества нельзя было устраивать на площадях; и на этом хватит замечаний».

58. Речь идет о набитой соломой или надутой воздухом коже, содранной с пленников. Такие «чучела» людей хранились и выставлялись инками в качестве военных трофеев.

59. Храм Кориканча (кечуа Qurikancha, букв. «Золотой храм», изначально кечуа Intikancha, букв. «Храм солнца») был важнейшим храмом Империи Инков, сооружённым в 1438 г. Разрушен после вторжения конкистадоров. В настоящее время в центре города Куско в Перу сохранились руины храма. После сильного землетрясения в 1650 г. над ними был надстроен Собор Санто-Доминго (Святого Доминика). Четыре прежних помещения храма были использованы под монастырь. Сильное землетрясение в 1950 г. повредило собор и обнажило некоторые руины инкского храма.

60. Верховный жрец у инков в Куско.

Источник: Raul Porras Barrenechea. Una relacion inedita de la conquista: la cronica de Diego de Trujillo. Lima. 1970.