ПЕДРО ДЕ СЬЕСА ДЕ ЛЕОН

ХРОНИКА ПЕРУ

CRONICA DEL PERU

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА LX. О том, как Топа Инга снова выступил из Куско, и об упорной войне, которая у него была с теми [людьми] из Гуарко [Guarco] и как, победив их, он возвратился в Куско.

ПРОВИНЦИЯ Чинча [Chincha] в прошлом была великой частью в этом королевстве Перу, весьма заселенной людьми, так, что до этого времени с ее вождями совместно выступали и прибывали в Кольяо; откуда, заполучив большую добычу, они вернулись в свою провинцию, где их всегда и неизменно уважали, и они внушали страх своим соседям. Инга, отец Топа Инги, как говорят, послал из [земель] Соров [los Soras] ⁴⁷² военачальника с отрядами, по имени Капа Инга [Capa Inga ⁴⁷³], с тем, чтобы он попытался привлечь тех [людей] из Чинчи под его владычество; но, хотя он и ходил и добивался того, толку было мало, ибо они взялись за оружие, и таким образом хотели они защищаться, что орехон, наилучшим образом каким смог, возвратился, и они более не видели ни одного военачальника Инги до тех пор, пока Топа Инга не поработил их, как они сами о том рассказывают, ибо об этом я знаю только то, что они сами рассказывают.

Возвращаясь к предмету, когда Топа Инга прибыл в Куско, как было написано, после того, как он отдохнул, предаваясь своим развлечениям, столько дней, сколько счел [нужным], он приказал снова произвести призыв воинов, намереваясь завершить подчинение индейцев равнин. Его приказание было исполнено, и немедленно прибыли в Куско военачальники провинций с отрядами воинов, которые они должны были привести, и после того, как были приведены в порядок дела города и все то, о чем еще королю следовало распорядиться, он выступил из Куско и спустился к равнинам по дороге из Гуайтара [Guaytara ⁴⁷⁴]. И, зная о его походе, многие поджидали его с намерением принять во владыки, а многие с желанием оказать ему сопротивление, дабы попытаться сохранить свою свободу. В долинах Наски [Nazca] было множество людей, готовых к войне.

По прибытии Топа Инги они направили друг другу посольства и говорили друг с другом, и, хотя были некие ссоры и столкновения [guerrilla] они удовлетворились тем, чего хотел от них Инга, дозволив, чтобы строились замки и чтобы [там] разместились ⁴⁷⁵ митимаи, и [согласившись] выплачивать то, что назначили им в качестве податей. Отсюда Инга отправился в долину Ика [Ica], где он встретил более [сильное] сопротивление, нежели в Наске; однако его благоразумия оказалось достаточно, чтобы без войны обратить врагов в друзей, и они были умиротворены, как и предыдущие. В Чинче ждали, придет ли Инга в их долину, и выставили более тридцати тысяч человек, готовых к войне, и ожидали поддержки соседей. Топа Инга, как только узнал об этом, направил посланцев с великими дарами для правителей, военачальников и знати, сказав послам, чтобы они с его стороны сделали им большие подарки, и что он хотел не войны с ними, но мира и братства, и прочих вещей в том же духе. Те [люди] из Чинчи услышали то, что говорил Инга, и приняли его дары, и отправились к нему некоторые из знатных, которые были в долине, и говорили с ним, и договорились о дружбе таким образом, что заключили мир, и те [люди] из Чинчи оставили оружие и приняли Топа Ингу, который затем направился в сторону Чинчи. Об этом рассказывают сами индейцы в Чинче и орехоны в Куско; от других индейцев в иных провинциях я слышал, как они рассказывают об этом по-другому, ибо говорят, что была большая война, однако я думаю, что он и без нее сделался повелителем Чинчи.

Когда Инга прибыл в ту долину и узрел, сколь велика и красива она была, то весьма обрадовался. Он хвалил обычаи местных жителей и со словами любви просил их, чтобы они выбрали из обычаев Куско те, которые бы соответствовали их [собственным], и они удовлетворили его [просьбу] и подчинились ему во всем. И, договорившись обо всем, о чем следовало, он отбыл в Ику, откуда направился в то [место], что называют Гуарко [Guarco], ибо знал, что они ожидали его для войны; и то было верно, ибо жители тех долин, презирая своих соседей за то, что те так струсили, и, не видя причин уступать владение своею землей чужому королю, соединились с великим воодушевлением, отстроив крепости и пукары в предназначенной к тому области, вблизи моря, где разместили своих жен, детей и имущество. Инга со своими отрядами в [намеченном] порядке ⁴⁷⁶ прибыл туда, где были враги, и направил к ним множество посольств с великими предложениями [con grandes partidos ⁴⁷⁷], а зачастую и с угрозами, и к тому же свирепыми; однако они не захотели принять тот же закон, что их соседи, который состоял в том, чтобы признавать чужестранцев, и между теми и другими, в виду таких обстоятельств, разгорелась война, и великие дела произошли между ними. И поскольку настало лето и пришла великая жара, люди Инги страдали, что стало причиною того, почему ему следовало отступить; и так, с величайшей осмотрительностью, какую мог проявить, он так и сделал. И те [люди] из Гуарко вышли своею долиной и забрали его снаряжение и припасы, и вернулись, и вновь засеяли поля; и они мастерили оружие и готовились на тот случай, если из Куско снова пойдут против них, дабы встретить их во всеоружии.

Топа Инга возвратился в Куско; и поскольку люди здесь отличаются столь малым постоянством, когда они увидели, что те [люди] из Гуарко добились того, чего хотели, среди некоторых из них начались перемены [настроений], и некоторые восстали и перестали служить Инге. Это были жители долин того же побережья. Все это дошло до короля, и в оставшееся от того лета время он пожелал провести призыв воинов и приказать орехонам выступить для того, чтобы отправиться во все части королевства для осмотра провинций, и он решил добиться господства над Гуарко, хотя бы и пришлось снова понести от них большие потери. И поскольку пришла осень и минула летняя жара, он, собрав столько сил, сколько мог, спустился в равнины и направил свои посольства в их долины, порицая их малую стойкость, ибо возгордились они, что восстали против него, и призывал их быть твердыми в дружбе с ним; в случае же отказа заверил, что война будет для них жестокой. И поскольку он прибыл в начало долины Гуарко, на склонах ⁴⁷⁸ [haldas] горного хребта тех суходолов ⁴⁷⁹ он приказал своим людям заложить город, который он назвал Куско, как и свое главное местопребывание, и у улиц, холмов и площадей были те же имена, что и у подлинных. Он сказал, что, пока Гуарко не будет побежден и местные жители не станут его подданными, до тех пор должно было стоять новое поселение, и что в нем всегда должен был находиться гарнизон воинов. И затем, после того как совершилось то, что было приказано, он двинулся со своими отрядами туда, где были враги, и он окружил их, и такими стойкими были они в своем намерении, что не желали приходить ни к каким условиям, и была у них война, столь длительная, что говорят, будто она продолжалась три года, летом же Инга отбывал в Куско, оставляя гарнизон воинов в новом Куско, который он построил для того, чтобы он всегда стоял против врагов.

И, таким образом, они пытались добиться каждый своей цели: одни – стать господами, другие же – не стать рабами; но, в конце концов, по прошествии трех лет, те [люди] из Гуарко начали ослабевать, и Инга, узнав о том, снова направил к ним послов, дабы те сказали им, что им всем надлежит быть друзьями и товарищами, что он не хотел иного, кроме как поженить своих сыновей и их дочерей, и, соответственно, во всем поддерживать союз на равных, и другие вещи, сказанные с хитростью, ибо Топа Инга счел, что они заслуживали великой кары за то, что задали ему такие труды. И те [люди] из Гуарко, полагая, что им уже не продержаться в течение многих дней, и что при условиях, выдвинутых Ингою, было бы лучше наслаждаться миром и спокойствием, согласились на то, чего хотел король Инга; чего они не должны были [делать], ибо, оставив крепость, знатнейшие из них отправились выказать ему почтение, и [он], недолго думая, приказал своим людям убить их всех, и те с великою жестокостью проделали это и убили всех знатных и людей самых почтенных из тех, что там были, и к тем, которые таковыми не являлись, также был применен приговор. И они убили стольких, что и сегодня сокрушаются о том потомки их, и большие кучи костей, там имеющиеся, говорят о том, что мы должны верить тому, что об этом рассказывают, и это то, что вы видите [здесь] написанным.

Сделав это, приказал строить король Инга крепость столь прекрасную и таким образом, как [о том] я рассказал в Первой Части ⁴⁸⁰. Усмирив долину и разместив митимаев и губернатора, выслушав посольства, которые пришли к нему от юнгов и из многих горных районов, он приказал разрушить новый Куско, который был построен ⁴⁸¹, и со всеми своими отрядами вернулся в город Куско, где был встречен с большою радостью, и были совершены великие жертвоприношения с его восхвалением в храме и оракулах; и, стало быть, веселился народ на празднествах и возлияниях, и торжественных таки.

[Главы 61-67 в переводе О. Дьяконова]

ГЛАВА LXI. О том, как Топа Инга снова выступил из Куско, и как он отправился в Кольяо, и оттуда в Чили, и победил и подчинил народы, которые есть в той земле, и о его смерти

КОГДА ТОПА Инга прибыл в Куско со столь великими победами, как было написано, он провел несколько дней, ублажая себя пиршествами и возлияниями со своими женами и наложницами, коих было множество, и со своими сыновьями, среди коих подрастал Гуайнакапа, которому надлежало быть королем и который становился весьма храбрым и решительным. После же того как минули праздники, великий Топа Инга решил осмотреть Кольяо и подчинить столько земель за ним, сколько было возможно; и чтобы совершить это, приказал он, чтобы всюду были извещены люди и было сделано много навесов [toldos], чтобы спать в пустынных местах. И они начали приходить со своими военачальниками и становились на постой в окрестностях Куско, и не входил в город никто, кроме тех, кому закон [того] не запрещал, и тех и других снабжали полностью всем необходимым, о чем много заботились губернаторы и лица, занимавшиеся снабжением того же города. И поскольку соединились все те, кто должен был отправляться на войну, были совершены жертвоприношения их богам согласно их слепоте, и просили у предсказателей узнать от оракулов исход войны. И, проведя общий и весьма пышный прием, выступил из Куско Топа Инга, оставив в городе своего наместника и старшего сына Гуайнакапу; и с большими припасами ⁴⁸² и с величием он прошел по тому [, что называется] Кольясуйо, посетив свои гарнизоны и королевские постоялые дворы, и хорошо провел время в селениях кана и канчей.

Вступив в то [, что называется] Кольяо, он прошел до Чукуито, где правители той земли собрались вместе, чтобы устроить ему праздник; и при его добром порядке были собраны все подати и обеспечено продовольствие так что ни в чем не испытывали нехватку более чем триста тысяч человек, которые шли в его войсках. Некоторые из правителей Кольяо вызвались направить своих людей самому Инге, и с теми, на которых он указал, он подступил к озеру ⁴⁸³ [palude] Титикака и похвалил тех, что занимались строительством зданий, которые приказал возвести его отец, за то, сколь хорошо они это сделали. В храме он совершил великие жертвоприношения и поднес идолу и жрецам богатые дары, сообразно тому, каким великим владыкой он являлся. Он вернулся к своим людям и прошел по всей провинции Кольяо, пока не вышел из нее; он направил своих посланцев ко всем народам, чаркам, каранге и иным, которые есть в той земле. И из тех одни являлись к нему, чтобы служить, другие же, чтобы воевать с ним; но, хотя они и вели с ним войну, их сила была такова, что оказалось возможным поработить их, и побежденным было выказано великое милосердие, а тем, которые [добровольно] приходили к нему – большая любовь. В Парии [Paria] он повелел построить большие здания и то же самое в других местах. И верно то, что должны были происходить великие вещи с Топа Ингой, многие из которых ушли в забвение из-за отсутствия букв, которое у них наблюдается, и я привожу обобщенно кое-что из того многого, что нам, здесь находящимся, ведомо, что мы слышали и видели из того, что произошло.

Идя с победою [в земли, лежащие] впереди чарков, он пересек много земель и провинций и большие пустынные места, покрытые снегом, до тех пор, пока не прибыл в то, что мы называем Чили, и подчинил и завоевал всю ту землю; он послал военачальников узнать, что [находилось] впереди, и те сказали, что достигли реки Мауле [Maule]. В том Чили он построил некоторые здания и в тех областях выплатили ему много дани в виде золотых слитков [tejuelos]. Он оставил губернаторов и митимаев; и, приведя в порядок те [земли], что приобрел, он вернулся в Куско.

На восток он послал орехонов, опытных в искусстве торговли, для того, чтобы они осмотрели земли, которые [там] были, и какие народы их населяли; и, отдав прочие распоряжения, он вернулся в Куско, откуда, как утверждают, снова выступил спустя несколько дней. И с людьми, годными к тому, чтобы взять их [с собою], он вошел в Анды и с великим трудом прошел горными чащобами и завоевал некоторые из народов того района, и приказал засеять множество посевных полей кокою и доставить ее в Куско, куда он вернулся.

И говорят, что немного минуло дней, как на него напал некий недуг, который вызвал у него смерть ⁴⁸⁴, и что, доверив своему сыну управление королевством, и своих жен и детей, и сказав прочие вещи, он умер. И стояли столь великие плачи и невиданная печаль от Кито до Чили, что воистину странным представляется слышать то, что индейцы говорят об этом.

Где и в каком месте он похоронен, они не говорят ⁴⁸⁵. Рассказывают, что убило себя большое число женщин, слуг и пажей, чтобы [быть] помещенными с ним, со столькими сокровищами и драгоценными камнями, каковых, должно быть, собрали [на сумму] более одного миллиона ⁴⁸⁶ ; и это, очевидно, было мало, ибо иных господ из частных лиц [los senores particulares ⁴⁸⁷] хоронили вместе с [суммою] более чем в сто тысяч кастельяно ⁴⁸⁸ [castellanos]. Не считая стольких людей, которых положили в его гробницу, повесилось и было похоронено множество женщин и мужчин в различных частях королевства, и повсеместно стояли плачи на протяжении целого года и остриглась большая часть женщин, надев на себя веревки из ковыля; и по истечении года снова повторилось его чествование. И то, что, как утверждают, они имели обыкновение совершать, я не хочу приводить, ибо это – язычество, и христиане, которые были в Куско в год тысяча пятьсот пятидесятый, пусть вспомнят то, что, как они видели, делалось по случаю чествования и годовщины Пауло Инги ⁴⁸⁹, хоть он и стал христианином, и [эти чествования] приближаются к тем, которые совершались во времена царствования прошлых королей ⁴⁹⁰, до того как они утратили свое владычество.

ГЛАВА LXII. О том, как царствовал в Куско Гуайнакапа, который был двенадцатым королем Ингой.

ВСЛЕД ЗА ТЕМ как умер великий король Топа Инга Юпанге, ему, как и положено, были принесены дары и устроено погребение по тому же образу, что и его предкам, с великою пышностью. И рассказывают орехоны, что некоторые втайне замышляли обрести былую свободу и освободиться от власти Ингов, и что они и в самом деле выступили бы с этим намерением, если бы не искусная ловкость, примененная губернаторами Инги с силами митимаев и военачальников, которые смогли поддержать в такое бурное время, когда не было короля, то, что предыдущий [король] наказал им. Гуайнакапа не пренебрегал своими обязанностями и не переставал помнить о том, что ему следовало выказывать мужество, дабы не потерять то, что его отец с таким трудом приобрел. Затем он отправился творить пост и тот, который управлял городом, был ему верен и предан. Не обошлось без некоторых беспорядков среди самих Ингов, ибо некие сыновья Топа Инги, рожденные от других его жен, помимо Койи, пожелали воспротивиться [ему], стремясь ⁴⁹¹ к королевскому достоинству; однако народ, который на самом деле был с Гуайнакапой, того не дозволил и не препятствовал наказанию, которое было учинено. Закончив пост, Гуайнакапа вышел с кистью [короной], весьма красиво одетый и украшенный, и проделал церемонии, которые совершались его предками, по окончании коих ему было присвоено имя короля; и, таким образом, громкими голосами возглашали ⁴⁹² : ”Guaynacapa Inga Zapalla tuquillata oya ⁴⁹³ ” что означает: «Лишь один Гуайнакапа – король; его слышали ⁴⁹⁴ все народы».

Гуайнакапа был, как говорят многие индейцы, которые его видели и знали, не очень крупен телом, но коренаст и хорошо сложен; красив лицом и весьма серьезен; говорил мало и делал много; был справедлив и наказывал без меры. Он пожелал внушать такой страх, что и ночью снился индейцам; он ел так, как было у них в обычае, и был порочен насчет женщин [vivia vicioso de mujeres], если так можно сказать о нем; он слушал тех, кто говорил ему красиво, и почитался весьма легковерным. Пользовались его расположением многие льстецы и краснобаи, в которых и среди них [индейцев] не было недостатка, и которые не перевелись и сегодня; и он прислушивался ко лжи [наветам], что было причиною того, что многие безвинно окончили свои дни. Юношей, которые, будучи искушаемы плотью, спали с его женами или наложницами, либо с теми, что были в храмах Солнца, он после приказывал убивать, и женщин наказывал тем же образом. Тех, что он карал за беспорядки и мятежи, он лишал поместий, передавая их другим; когда же дело касалось других причин, наказание применялось лишь к людям. ( ⁴⁹⁵ Многому из того потворствовал его отец, особенно в том, что касается женщин, про которых, когда [Гуайнакапа] забавлялся с ними, он говорил, что то были [другие] юноши). Его мать Гуайнакапы[О496, главная госпожа, жена и сестра Топа Инги Юпанге, по имени Мама Ольо [Mama Ollo][О497, говорят, обладала большим благоразумием и предупреждала своего сына [не совершать] многих вещей, которые, как она видела, совершал Топа Инга, и что она любила его так, что умоляла его не идти ни в Кито, ни в Чили до тех пор, пока она не умрет; и, таким образом, рассказывают, что, дабы доставить ей удовольствие и подчиниться ее повелению, он пребывал в Куско, не покидая его до тех пор, пока она не умерла и не была похоронена с большою пышностью, и в ее гробницу было положено много сокровищ и прекрасных одежд, и его жен и слуг. Большая часть сокровищ и домов умерших Ингов, и имений, которые называют чакарас [chacaras], все пребывало в целости начиная с первого [из Ингов], и никто не осмеливался ни потратить это, ни взять, ибо между собой у них не было ни войн, ни потребностей, которые надо было покрывать деньгами, из-за чего мы полагаем, что есть большие сокровища в глубине земли, потерянные [ныне], и таковыми они пребудут всегда, если в силу какой-либо удачи, при строительстве или иной работе, не наткнутся на что-нибудь из того многого, что есть.

ГЛАВА LXIII. О том, как Гуайнакапа выступил из Куско, и о том, что он свершил.

Гуайнакапа приказал явиться к нему главных правителей, стоявших над жителями провинций; и, когда его Двор был полон ими, он взял в жены свою сестру Чимбо Окльо ⁴⁹⁸ [Chimbo Ocllo], и по этому случаю были устроены большие празднества и прекращены плачи, которые совершались из-за смерти Топа Инги. И по их окончании он приказал, чтобы выступило с ним до пятидесяти тысяч воинов, в сопровождении которых он желал осмотреть провинции своего королевства. Приказав это, он принялся за дело и выступил из Куско с большею пышностью и величественностью, нежели его отец, ибо носилки были столь богаты – что утверждают те, которые несли короля на своих плечах, – что не имело цены множество драгоценных камней, которое было в них, не считая золота, из которого они были сделаны. И он пошел по провинциям Хакихагуана [Xaquixaguana] и Андагуайлас [Andaguaylas] и прибыл к сорам [Soras] и луканам [Lucanes ⁴⁹⁹], откуда направил посольства во многие части равнин и сьерры и получил ответ от тех и других, с большими подарками и подношениями.

Он вернулся из тех мест в Куско, где занялся совершением больших жертвоприношений Солнцу и тем, кого еще они почитали богами, дабы они благоприятствовали ему в путешествии, которое он хотел совершить, и поднес большие дары идолам гуак ⁵⁰⁰ [guacas]. И он узнал от предсказателей, чрез сказанное демонами или оттого, что они это придумали, что все должно было пройти благополучно в том путешествии, которое он хотел совершить, и что он вернется в Куско с великими почестями и успехом. За тем, как это было окончено, из многих частей пришли отряды со своим оружием и военачальниками, по его распоряжению, и, став на постой вне города, они получали снабжение ⁵⁰¹.

В здании крепости были заняты на строительстве, без остановки ни на один день, те, кто был для того назначен. На площади Куско был помещен большой канат из золота и устроены великие пляски и возлияния, и рядом с камнем войны были назначены военачальники и надсмотрщики, согласно их обычаю; и, распорядившись, произнес Гуайнакапа длинную речь [parlamento], весьма упорядоченную [целенаправленную; повелительную] и сказанную пылкими словами, дабы были ему верны как те, что отправлялись с ним, так и те, которые оставались. Они ответили, что от службы ему они не отступятся, каковое высказывание он похвалил и дал им надежду на то, что окажет им великие милости. И, подготовившись во всем том, что было необходимо для путешествия, он выступил из Куско со всеми уже собравшимися воинскими отрядами, и дорогой, большой и такой великолепной, каковой сегодня она выглядит, так как все мы здесь ее видим и ходим ею, он отправился до Кольяо, выказывая в провинциях, которыми они проходили, пренебрежение великими услугами, которые ему оказывали, ибо говорят, он заявлял, будто Ингам они ⁵⁰² всем были обязаны. Он принялся узнавать о том, что платили ему в качестве податей, и о возможностях [каждой] провинции, собрал вместе много женщин, самых красивых, каких только могли найти: из них он брал для себя, а других, менее красивых, давал своим военачальникам и частным лицам, прочие были водворены в храмы Солнца и там охранялись.

Когда он вступил в Кольяо, ему сообщили о больших стадах скота, которые у них были, и сколько тысяч нош тонкой шерсти отвозили в год тем, кто делал одежду для его дома и служб [прислуги]. На остров Титикаки он вступил и приказал совершить большие жертвоприношения. В Чукиабо [Chuquiabo ⁵⁰³] он приказал, чтобы там постоянно находились индейцы со своими надсмотрщиками для добычи золотого металла, согласно приказу и предписанию, которое было составлено. Проходя вперед, он повелел, чтобы чарки [charcas] и другие народы вплоть до чинчей [chinchas] изготовили большое количество листов серебра [pastas de plata], и сами доставили бы их в Куско, да так, чтобы ни в чем не было нехватки; он перевел некоторых митимаев из одного края в другой, хотя были дни, когда они размещались на постое; он приказывал, чтобы все работали, и никто не отдыхал, ибо он говорил, что в земле, где были бездельники, думали лишь о том, как чинить скандалы и растлевать честь женщин. Там, где он проходил, он приказывал строить постоялые дворы и площади, делая разметку [чертеж] своею рукой; он разделил границы для многих провинций и разведанный предел во избежание того, чтобы кто-нибудь, опередив его, не забрал бы их в [свои] руки. Его воины, хотя и их было столько, были так дисциплинированны, что ни на шаг не отлучались из лагерей; там, где они проходили, местные жители снабжали их необходимым с такою исправностью, что больше оставалось, нежели расходовалось. В каких-то местах были устроены бани, а в других – межевые столбы [cotos], и в пустынях проводилась большая охота. Всюду, где проходил Инга, он оставлял после себя такие вещи, рассказывать о которых суть само восхищение. Тех, кто был повинен, он наказывал, ничего не упуская, и вознаграждал того, кто хорошо служил ему.

Повелев эти и другие вещи, он перешел в провинции, подчиненные ныне Вилья-де-Плате [Villa de Plata], и из того [, что называется] Тукуман [Tucuman ⁵⁰⁴] направил военачальников с отрядами сражаться против чиригуанов [chiriguanes]; но не было им удачи, ибо они вернулись, спасаясь бегством. В другую сторону, к Южному морю, он направил еще отряды с другими военачальниками, дабы они подчинили долины и селения, которые его отец вовсе не смог завоевать. Он шел далее до Чили со всеми своими отрядами, покоряя, в конце концов, те народы, которые [там] были. Многих трудов стоило ему пройти по пустынным местам, и много было снега, выпавшего на них; они везли [с собой] навесы, под которыми укрывались, и многих анакон ⁵⁰⁵ и служанок. По всем этим снегам прокладывали дорогу, или она уже была проложена и весьма чиста, и по всей ее [протяженности] были установлены почтовые станции.

Он прибыл в то, что называют Чили, где пробыл более одного года, занимаясь преобразованием тех областей и полностью их обустраивая. Он приказал, чтобы было добыто количество слитков [tejuelos] золота, которое он указал, и были водворены митимаи и перемещено много народов в Чили из одних частей в другие. В некоторых местах он возвел крепости и оборонительные стены по их образцу, которые называют «пукара» [”pucaras”], для войны, которую он вёл с некоторыми [народами]. Он прошел гораздо больше по земле, нежели его отец, до тех пор, пока не сказал, что он узрел ее конец ⁵⁰⁶ и приказывал возвести памятники во многих местах для того, чтобы в будущем было ясно видно, каково его величие, и образы многочисленных людей [formas de hombres crecidos ⁵⁰⁷]. Приведя в порядок дела в том [, что называется] Чили и, сделав то, что следовало, он поставил своих представителей и губернаторов, и приказал, чтобы они всегда извещали двор в Куско о том, что происходило в той провинции. Он наказал им вершить правосудие, не допускать мятежей и беспорядков и не[О508 убивать мятежников [movedores], никому не оставляя при этом жизнь.

Он вернулся в Куско, где городом ему была оказана почетная встреча, и жрецы храма Куриканче дали ему множество благословений и он порадовал народ большими праздниками, которые были устроены. И родилось у него много детей, которых растили их матери, и среди них родился Атауальпа [Atahualpa], согласно мнению всех индейцев Куско, которые говорят, что было так, и что мать его звалась Туто Палья ⁵⁰⁹ [Tuto Palla ⁵¹⁰], уроженка Килако [Quilaco], хотя другие говорят, что она была из рода Оренкусков ⁵¹¹ [Orencuzcos]; и всегда, с тех пор, как он рос, этот Атабалипа [Atabalipa] находился при своем отце и был старше годами, нежели Гуаскар [Guascar].

ГЛАВА LXIV. Как король Гуайнакапа снова приказал призвать людей, и о том, как выступил в ту [землю] Кито.

ПОСЛЕ ТОГО, как Гуайнакапа провел в развлечениях несколько месяцев в Куско и там собрались жрецы храмов и предсказатели оракулов, он приказал совершить жертвоприношения, и подношение капакоча [capacocha] сделалось весьма большим и богатым, и возвратились сильно нагруженные золотом колдуны-насмешники. Каждый давал такой ответ, какой, как ему казалось, вызовет наибольшее удовольствие короля. Когда состоялись эти и прочие дела, повелел Гуайнакапа начать строительство дороги более царственной, больше и шире, нежели та, которой ходил его отец, и чтобы она доходила до Кито, куда он задумал отправиться; и чтобы обычные постоялые дворы, хранилища и почтовые станции проходили вдоль нее. Дабы во всех землях узнали, что такова его воля, вышли гонцы, дабы известить о том, и потом отправились орехоны, которые должны были приказать это исполнить, и была сделана дорога, самая великолепная и [достойная] лицезрения, какая только есть в мире, и самая длинная, ибо она выходила из Куско и доходила до Кито и соединялась с тою, которая шла в Чили, ей равною. Думаю я, что с тех пор, как существует память у народов, не было известий о величии, подобном тому, каким обладала эта дорога, пролегавшая по глубоким долинам и высоким сьеррам, заснеженным горам, водным трясинам, первозданным скалам и подле яростных рек; в этих местах она была гладка и мощена, по склонам – хорошо вырублена, по сьеррам – петляющая, по скалам – углубленная, подле рек ее стены [проходили] меж снегов со ступеньками и площадками; везде было чисто, подметено, очищено, всюду множество постоялых дворов, сокровищниц, храмов Солнца, почтовых станций, стоявших вдоль этой дороги. Ох! О каком величии можно говорить применительно к Александру ⁵¹² [Alexandro] или кому-либо из могущественных королей, которые повелевали миром, которые не построили такой дороги и не придумали снабжения, которое существовало вдоль нее? И мощеная дорога, созданная римлянами, что проходит по Испании, и другие, о которых мы читаем, суть ничто в сравнении с нею. И она была готова в наикратчайшие сроки, которые только можно вообразить, ибо у Ингов больше времени занимало то приказать, нежели их народам привести в исполнение.

Был сделан общий призыв во всех провинциях под его владычеством, и пришло из всех краев столько людей, что они заполонили поля. И, проведя обычные пиршества и возлияния и приведя в порядок дела города, вышел оттуда Гуайнакапа с ”yscay pacha guaranga runas ⁵¹³ ”, что означает ”с двумястами тысячами воинов”, не считая анакон и служанок, число коих не считалось. Он вез с собой две тысячи жен, а в Куско оставил более четырех тысяч.

Были приказано представителям и губернаторам, служившим в столицах провинций, чтобы из всех краев они приезжали [с] продовольствием и оружием и всем остальным, что всегда собиралось и хранилось на случай войны. И, таким образом, всем этим заполнились все большие постоялые дворы и хранилища, так что было ясно, что от четырех до четырех лиг, которые составляли дневной переход, должно было иметься продовольствие для всего этого множества людей ⁵¹⁴, так, что не только ни в чем не будет нужды, но и останется более того, что они расходовали, и [в] женщинах, мальчиках и мужчинах ⁵¹⁵, которые лично служили помимо того, что было приказано, и которые несли запасы Инги и поклажу воинов от одного постоялого двора до другого, где имелось [то же] снабжение, что и в предыдущем.

Поскольку выступил Гуайнакапа дорогою, которую по его повелению было приказано строить, от Куско он шел до тех пор, пока не прибыл в то [, что называется] Вилькас [Vilcas], где он остановился на несколько дней в покоях, которые ему сделали рядом с покоями его отца. И он радовался, видя, что был закончен храм Солнца, и оставил много золота и листов серебра для [изготовления] драгоценностей и чаш; и он приказал, чтобы тщательно заботились об обеспечении мамакон и жрецов. Он поднялся сотворить молитву на плоскую крышу, хорошо и со вкусом украшенную и совершенную [terrado galano y primo], которая для этого была сделана; они принесли в жертву согласно своей слепоте то, что было у них принято, и убили много животных и птиц, и нескольких детей, и людей, чтобы умилостивить своих богов.

Сделав это, выступил из того места со своими людьми король и не останавливался до долины Хауха [Xauxa], где имел место некий спор и раздор по поводу границ и полей долины между самими же её правителями. Когда Гуайнакапа уразумел это, совершив жертвоприношения, как и в Вилькас, он приказал собраться вместе правителям Алайи [Alaya], Кусичуки [Cusichuca] [Кусичака – Cusichaca], Гуакоропоры [Guacoropora] ⁵¹⁶ [Гуакра Паукар – Guacra Paucar] и со справедливостью разделил между ними поля, тем образом, какой есть у них сегодня. К йауйо он направил послов, и также к юнгам, а в Бомбон послал некоторые дары местным правителям той земли, ибо, поскольку у них была крепость на озере, в районах, где они причиняли ущерб, они говорили дерзко и через строгость он не захотел иметь с ними дела, до того, пока не узрит его [озеро] своим. [О517 Правители Хаухи оказали ему великие услуги, некоторые из них со своими военачальниками и воинами отправились сопровождать его. И он пошел до Бомбона, где остановился ненадолго, ибо захотел идти до Кахамальки – более пригодного для отдыха места, и соседствующего с большими и весьма богатыми провинциями; и дорогою всегда к нему приходили народы с большими посольствами и подарками.

Когда он прибыл в Кахамальку, он остановился на несколько дней, чтобы отдохнуть с дороги, и приказал, чтобы его воины расположились в окрестности той земли и питались тем, что было собрано в хранилищах; и с теми [из них], которые ему показались [к тому годными], он вошел через [землю племени] Гуанкачупачос [los Guancachupachos], и у него была упорная война, ибо не до конца остались местные жители в милости его отца и согласии [с ним]; но он смог [сделать] столько, что умиротворил [их] и поработил, поставив губернаторов и военачальников, и выбрав из местных жителей правителей для того, чтобы [они] управляли теми землями, [из числа тех,] что ему показались более подходящими, ибо между ними, в древности, не знали правителей иных, нежели те, которые, будучи наиболее могущественными, возвышались и командовали войском, чтобы вести войну, и предоставляли мир, когда желали. У [племени] Чачапояс встретил Гуайнакапа большое сопротивление, так, что дважды возвращался, спасаясь бегством, разрушая крепости, которые для его защиты были сделаны; и с удачею, которая пришла к нему, он развернулся на чачапойцев [chachapoyanos] и разбил их таким образом, что они запросили мира, прекратив со своей стороны войну. Инга предоставил им его на выгодных условиях, приказав многим из них перейти жить в сам Куско, и потомки их сегодня живут в том же городе. Он взял [там] много жен, ибо они красивые и привлекательные, и весьма белые ⁵¹⁸ [blancas]; разместил рядовой гарнизон воинов-митимаев для того, чтобы они находились вдоль границы; оставил губернатора в столице области; обеспечил то, что они больше всего использовали; наказал многих их вождей за то, что они вышли с ним на войну. Сделав это, он вернулся в Кахамальку, откуда продолжил свое путешествие и привел в порядок провинции Кахас [Caxas], Ябака [Yabaca], Гуанкабамба [Guancabamba] ⁵¹⁹ и прочие, которые с ними граничат.

ГЛАВА LXV. Как Гуйанакапа [Guyanacapa] ⁵²⁰ вошел через Бракаморос [Bracamoros] и возвратился, спасаясь бегством, и что еще приключилось с ним до тех пор, пока он не прибыл в Кито.

ОБЩЕИЗВЕСТНО среди многих уроженцев этих краев, что Гуайнакапа вошел через землю, которую мы называем Бракаморос, и что он возвратился, спасаясь бегством от ярости людей, в ней обитающих, которые выбрали себе военного предводителя [los cuales se habian acaudillado] и соединились, дабы защититься от того, кто выйдет им навстречу, и, помимо орехонов Куско, рассказывает об этом правитель Чинчи и кое-кто из знати Кольяо и Хаухи. И все говорят, что когда удалился Гуайнакапа, только что усмирив ту землю, где прошел и которую поработил его отец, он узнал, что в Бракаморосе [los Bracamoros] было много мужчин и женщин, и что у них была плодородная земля, и что далеко в глубь земли находилось озеро и много рек, [берега которых] полны больших поселений. Жаждущий открытия и алчущий властвования, он взял воинов, которые ему показались [годными], с небольшим количеством вьючных животных, и приказал направиться в сторону той [земли], оставив поле, где разместились королевские лагеря, и доверив его своему командующему. Вступив в [ту] землю, они прокладывали себе путь с немалым трудом [asaz trabajo], поскольку, миновав горную цепь с заснеженными высотами, они столкнулись с горами Анд ⁵²¹ и обнаружили бурные реки, которые [там] проходят, и много воды выпало с неба. Все это не послужило тому, чтобы Инга прервал путь туда, где местные жители, во многих местах засев в свои крепости, поджидали его, и оттуда они показывали ему свой срам, глумясь над его прибытием; и начали войну те и другие, и столько варваров соединилось, совсем нагие, не носящие одежд, что утверждают, будто Инга принял решение отступить и сделал это, не приобретя ничего в той земле. И жители ее, ощутив это, заставили его [отступать] с такою торопливостью, что он поспешно, иногда сопротивляясь, а временами – посылая подарки, ускользнул от них и, спасаясь бегством, возвратился в свое королевство, говоря, что ему следовало отомстить «длиннохвостым» [los rabudos]; говорил же он так потому, что некоторые [из них] носили длинные пояса [maures ⁵²²], которые свисали у них до ног.

Утверждают также, что из этих земель, которые он уже преобразовал, он послал, военачальников с отрядами, которых хватило на то, чтобы узреть морское побережье, лежавшее к Северу, и которые пытались привлечь на его службу жителей Гуаякиля и Пуэрто-Вьехо; и что они прошли по тем областям, в каковых имели войны и некоторые сражения, и по исходу одних из них оставались победителями, а других – не вполне; и так они прошли до Кольике [Collique], где столкнулись с людьми, которые ходили голыми, ели человеческое мясо и имели обычаи, которые и доныне бытуют и используются среди жителей соседних с рекой Сан-Хуан ⁵²³ областей, откуда они возвратились, не желая идти далее вперед ⁵²⁴, дабы известить своего короля, который со всеми своими людьми прибыл к Каньяри, где он радовался необычайно, ибо, говорят, он родился там ⁵²⁵, и обнаружил, что выстроены большие покои и постоялые дворы, и [запасено] много продовольствия, и направил посольства, дабы из областей прибыли с ним увидеться; и из многих мест к нему пришли послы с подарками.

Я так понимаю, что из-за некоторого бунта, предпринятого некими народами области Куско, он столь огорчился, что, лишив вождей голов, открыто повелел, чтобы индейцы тех мест доставили в Куско такое количество камней, которое он им указал, дабы построить в Томебамбе покои небывалого совершенства, каковые [камни] канатами они и доставили; и было выполнено его распоряжение. И много раз говорил Гуайнакапа, что, дабы держать народы этих королевств в настоящем порабощении, следовало, когда у них не было ни работы, ни занятия, заставлять их перемещать взад и вперед гору; и даже из Куско он приказал доставить камни и каменные плиты для зданий Кито, каковые [жители] сегодня живут в зданиях, из них построенных.

Из Томебамбы выступил Гуайнакапа и прошел через Пуруас [los Puruas], и отдохнул несколько дней в Риобамбе и в Моче, а в Латакунге отдохнули его отряды, и у них было много чего пить из того обильного пойла, которое для этого было подготовлено и собрано со всех краев. Здесь приветствовали Гуайнакапу и посетили многие вожди и полководцы областей, и [он] послал преданных орехонов из своего рода ⁵²⁶, чтобы они отправились по побережью равнин и по всей горной местности ⁵²⁷, дабы принять отчет у «кипоскамайос ⁵²⁸ » [”quiposcamayos”], которые суть их счетоводы, [узнать] о том, что содержалось в хранилищах, и чтобы они узнали, как держались с местными жителями те, которых он поставил губернаторами, и хорошо ли были снабжены храмы Солнца, оракулы и гуаки, которые были в каждом месте; и он направил в Куско своих посланцев для того, чтобы они приказали те вещи, которые он повелел, и во всем была бы соблюдена его воля. И не было [дня], чтобы к нему не приходила почта, и не одна и не несколько, а множество, из Куско, из Кольяо, из Чили и со всего его королевства.

Из Латакунги он шел до тех пор, пока не прибыл в Кито, где был принят, по их обычаю и традиции, с большими праздниками и губернатор его отца вручил ему сокровища, коих были много, с тонкою одеждой и всеми прочими вещами, которые приличествовали его сану; и он почтил его словами, хваля его верность, называя его отцом, и [говоря], что он всегда будет почитать его согласно тому, сколь много служил он его отцу и ему. Соседние с Кито народы направили много подарков и продовольствия для короля, и он повелел, чтобы в Кито было построено больше покоев и больше крепостей, нежели было [прежде]; и было это затем исполнено, и были построены те [здания], которые наши обнаружили, когда захватили ту землю.

ГЛАВА LXVI. О том, как Гуайнакапа прошел по долинам равнин и что он свершил.

НЕКОТОРЫЕ ИЗ ОРЕХОНОВ утверждают, что Гуайнакапа из Кито возвратился в Куско равнинами до Пачакамы ⁵²⁹ [Pachacama], а другие, что нет, поскольку он [якобы] оставался в Кито до того времени, как [пока не] умер. Будучи осведомлен о том, что из этого вернее, я приведу это согласно тому, как я это услышал от некоторых знатных, которые лично были с ним на той войне; каковые говорят, что, когда он находился в Кито, к нему прибыли из многих краев послы, которые должны были радоваться с ним от имени своих земель; и что, основательно усмирив, обезопасив и много умиротворив провинции горных местностей, он подумал, что было бы неплохо совершить путешествие в провинции Пуэрто-Вьехо и того, что мы называем Гуаякиль, и к юнгам, и держал совет со своими военачальниками и предводителями; они одобрили его мысль и посоветовали ему приниматься за дело. В Кито остались многие из его отрядов, с которыми он собрался [в путь], выступил и вошел в те земли, где у него вышли с некоторыми их жителями некие стычки, но, в конце концов, те и другие [земли] склонились перед ним, и он водворил в них губернаторов и митимаев.

Пуна ⁵³⁰ [La Puna] вела упорную войну с Тумбесом, и Инга приказал прекратить ссору, и чтобы приняли его [на острове] Пуна, отчего Тумбалa [Tumbala] весьма огорчился, ибо был он правителем ее; однако он не осмелился подняться против Инги, но принял его на своем острове и поднес подарки, с притворным миром, ибо, когда тот удалился, вместе с жителями суши [материка] он попытался убить многих орехонов с их военачальниками, которые на плотах должны были войти в реку, чтобы занять материк; однако Гуайнакапа узнал о том, и сделал в связи с этим то, о чем я написал в Первой Части в главе LIII ⁵³¹. И, учинив великое наказание и приказав прокладывать мощеную дорогу в сильный шаг ⁵³², которую они называют [дорогой] Гуайнакапы ⁵³³, вернулся и остановился в Тумбесе, где были построены здания и храм Солнца; и прибыли из областей оказать ему почтение с великим смирением. Он пошел по долинам равнин, приводя их в порядок, разграничивая между ними пределы и воды, повелевая, чтобы они не [вели] друг с другом войны и делали то, о чем в других местах было написано. И говорят о нем, что, когда он шел по красивой долине Чайанта [Chayanta], около Чимо, там, где ныне город Трухильо, находился на посевном поле старый индеец, и как услышал он, что там проходил близко король, то взял три или четыре огурца со своей земли, и все их отнес и сказал: ”Ancha hatun apo mico canba ⁵³⁴ ”, что означает: ”Величайший господин, съешь это”, и что на глазах господ и прочих людей [Инга] взял огурцы, и, съев один из них, сказал, глядя на всех, чтобы порадовать старика: ”Xulluy ancha misqui cay ⁵³⁵ ”, что на нашем языке означает: ”Воистину, это весьма сладко”, от чего все получили самое большое удовольствие.

И вот, продвигаясь вперед, в Чимо и в Гуаньяпе [Guanape], Гуармее, [Guarmey], Гуаре [Guara] [Гуаура – Guaura], Лиме, и в большинстве долин он приказал, чтобы ему сделали [всё необходимое] для него. И когда он прибыл в Пачакаму, то устроил большие праздники, и многие пляски, и возлияния, и жрецы со своими выдумками, по обыкновению, изрекали злокозненные речи, придуманные их хитростью, и некоторые [из этих речей] – из уст того же демона, который в те времена, [как] то общеизвестно, вещал этим [жрецам]; и Гуайнакапа дал им, как говорят, более ста арроб золота и тысячу ⁵³⁶ – серебра, и других драгоценностей и изумрудов, которыми была украшена большая часть того, что находилось в храме Солнца и в древнем [храме] Пачакамы.

Отсюда, говорят одни из индейцев, он отправился в Куско, другие же – что вернулся в Кито. В конце концов, было ли так, или же верно первое, что не столь важно, он посетил все равнины, и для него была проложена большая дорога, которая, как мы видим, была сооружена ими, и таким образом мы знаем, что в Чинче и в других частях этих долин он построил большие покои, хранилища и храмы Солнца. И, приведя в порядок все, что касалось равнин и сьерры, и умиротворив все королевство, [он] повернулся на Кито и пошел войной на отцов тех, которых ныне называют гуамаваконами ⁵³⁷ [guamavacones], и открыл лежавший на Юге край до реки Ангасмайо [Angasmayo].

ГЛАВА LXVII. О том, как Гуайнакапа, уходя из Кито, послал вперед некоторых своих военачальников, которые возвратились, спасаясь бегством от врагов; и о том, что он в связи с этим сделал.

РАССКАЗЫВАЮТ как о весьма достоверном, что Гуайнакапа, находясь в Кито со всеми военачальниками и старыми солдатами, которые с ним были [прежде], приказал, чтобы отправились [некоторые] из его военачальников с воинами на порабощение некоторых народов, которые никогда не желали иметь с ним дружбы; каковые, уже проведав о его остановке в Кито и преисполнившись оттого подозрений, подготовились и снискали поддержку своих соседей и родичей, дабы воспротивиться тому, кто выступит им навстречу; и у них были построены крепости и земляные валы, и [изготовлено] много оружия, того, что они используют. И поскольку они выступили, Гуайнакапа пошел вслед за ними, чтобы напасть на другую землю, что граничила с нею, каковая вся, должно быть, была соседнею с тем, что мы называем Кито; и поскольку его военачальники и отряды выступили туда, куда направлялись, не принимая всерьез тех, навстречу которым шли, думая, что с легкостью сделаются господами их полей и имений, [они] шли с поспешностью. Однако иную участь изведали они, нежели та, что им думалось, ибо на пути [те] вышли на них с великими криками и завываниями, и обрушились беспорядочною толпою, с таким мужеством, что убили и захватили многих из них, и так обошлись с ними, что разбили повсеместно и заставили их показать спины и со всею поспешностью обратиться в бегство, победоносные же враги [бросились] им вслед, убивая и хватая всех, кого могли.

Некоторые из наиболее проворных весьма много скитались до тех пор, пока не встретились с Ингою, которому сообщили лишь о случившемся несчастье, которое немало обеспокоило его. И, если смотреть на то с благоразумием, он совершил поступок великого мужа, который заключался в том, что [он] приказал тем, которые явились таким образом, чтобы они молчали и не рассказывали ни одному человеку того, что он уже знал, но возвращались бы на дорогу и предупредили всех тех, кто приходил разгромленным, чтобы они образовали на первом же холме, который им встретится, отряд, не страшась умереть, если таков будет их жребий, ибо он сам со свежими отрядами ударит по врагам и отомстит за них; и с этим они вернулись. И он не выказал смятения, ибо полагал, что если в том месте, где он находился, узнают новость, все соединятся и ударят по нему, и он окажется в еще более затруднительном положении. И со скрытностью он сказал им, чтобы они подготовились, что он хотел пойти нанести удар по неким людям, которых они увидят, когда дойдут до них; и, у всех на глазах оставив носилки, он вышел и ходил [пешком] полтора дня. И те, кто спасался бегством, каковых было множество, узрев приближавшиеся отряды, а это были свои, [невзирая на] плачевное свое состояние, остановились на склоне, и враги, которые следовали за ними, начали наносить по ним удары и убили многих; но Гуайнакапа ударил по ним с трех сторон, и в немалое смятение пришли они, увидев, что окружены, и вовсе не теми, кого уже считали побежденными. И хотя они пытались соединиться и сражаться, с такою силою нанесли им удар, что поля заполнял[ись] ⁵³⁸ умершими, и [когда они] желали бежать, им перекрыли путь и убили стольких, что немного живых бежало, если то не были пленные, каковых было множество, и где они проходили, там все приходило в волнение, [ибо] думали, что самого Ингу [уже] должны были убить и разгромить те, которые уже им самим были убиты и пленены. И как только стал известен конец [всего] этого, они привели все к умиротворению [asentaron el pie llano], чему все выказали немалое удовольствие.

Гуайнакапа собрал заново своих, что оставались живы, тем же, что были мертвы, приказал устроить погребение и почести согласно их язычеству, ибо всем им известно, что в душах есть бессмертность. И также были сделаны там, где разыгралось это сражение, каменные изваяния и столбы в память о том, что было содеяно. И Гуайнакапа послал сообщение обо всем этом в Куско, и перестроились его люди и пошли вперед от Каранге ⁵³⁹.

И те [люди из племен] Отавало [Otavalo], Кайамби [Cayambi], Кочески [Cochesqui] и Апипо ⁵⁴⁰ [Apipo] ⁵⁴¹ с другими народами образовали лигу, все вместе и со многими другими, [поклявшись] не давать Инге поработить себя, но скорее умереть, нежели потерять свою свободу, и возвести в своих землях крепости, и не принимать обязанность выплачивать подати, и со своими людьми пойти до Куско, землю столь далекую, как они слышали. И, обговорив между собой это и высказав свои суждения, они ожидали Ингу, который, как они знали, шел с тем, чтобы воевать с ними; каковой вместе со своими [людьми] прошел до области этих [народов], где он приказал возвести их земляные валы [albarradas] и крепостные заграждения, которые называют «пукара», где он приказал разместить своих людей и службы. И к тем народам он направил посланца с большими подарками, прося у них, чтобы они не начинали с ним войны, ибо он не желал иного, кроме как мира на честных условиях, и что в нем они всегда встретят благосклонность, как в [его] отце, и что он ничего не хотел брать у них, но, напротив, дать им из того, что он привез, однако эти столь мягкие слова послужили немногому, ибо ответ, который они дали ему, заключался в том, чтобы он тотчас же покинул их землю, в противном же случае они выдворят его силою. И так, отрядами, они подошли к Инге, который в великом гневе расположил своих людей в поле; и ударили по нему враги таким образом, что утверждается, что если бы не крепость, которая для укрытия была построена, они осуществили бы это и разбили бы его окончательно; однако, зная о потерях, которые он терпел, он удалился наилучшим образом, каким смог, в пукару, где укрылись все, кто не остался [лежать] мертвым в поле или во власти врагов, будучи пленены.

[Главы 68-74 в переводе А. Скромницкого]

ГЛАВА LXVIII. О том, как Гуайнакапа, собрав все силы, дал бой врагам и победил их, и о его жестокой расправе над ними.

КОГДА те люди увидели, что им было достаточно заточить Ингу в его крепости, и что умерли многие орехоны из Куско, весьма обрадованные, они подняли большой шум своими собственными голосами, настолько, что они сами себя не слышали; и когда были принесены литавры, они [принялись] петь и пить, рассылая вестников по всей земле, возвещая, что они окружили Ингу со всеми его [людьми]; и многие верили этому, и радовались, и даже приходили оказать поддержку своим союзникам.

У Гуайнакапы в крепости была провизия, и он послал [гонцов], вызвать полководцев ⁵⁴² из Кито с некоторым числом людей, имевшихся в их подчинении, и он пребывал в большой ярости, поскольку враги не хотели сложить оружие; и он часто пытался своими посольствами и подарками привлечь их на свою стороны; но о том нечего было и думать. Инга увеличил своё войско и враги сделали то же самое; они договорились решительно атаковать Ингу и сломить его [сопротивление], или умереть на поле боя. И так они приступили к задуманному и разрушили две крепостные стены, и не будь вокруг того холма других [стен], несомненно, победа осталась бы за ними; но, поскольку у них в обычае делать ограду с двумя воротами, и выше [от неё] - другую, и так они строят на холме семь или восемь крепостей, для того, чтобы, если потеряют одну, подняться в другую; Инга же со своими людьми укрылся в самой [надежной] крепости на холме, откуда, по прошествии нескольких дней, он вышел и весьма смело атаковал противника.

И утверждают, что когда прибыли его полководцы и люди, он им устроил жестокое сражение, и сомнительной была победа; но, всё же, [люди] из Куско устроили такую хитрость, что убили очень много врагов, а оставшиеся [в живых], убежали. И столь рассерженным был их король-тиран, что, разгневавшись на то, что противники взялись за оружие, желая защитить свою землю, не признавая зависимости, - он приказал всем своим [воинам], чтобы они нашли как можно больше [врагов]; и они весьма усердно искали их и пленили всех, да так, что мало кому удалось ускользнуть от них. И рядом с находившейся там лагуной, он лично приказал, чтобы их обезглавили и бросили вглубь [озера]; и столько было крови от многочисленных убитых, что вода утратила свой цвет, и не видно было ничего, кроме кровавой гущи. Совершив такую жестокость и такой весьма скверный поступок [gran maldad], Гуайнакапа приказал привести к нему детей погибших, и, глядя на них, он сказал: "Canba mana pucula tucuy guamaracona ⁵⁴³ ", что означает: "Вы не устроите мне [более] войны, потому что вы все теперь - мальчишки". И с тех пор и до сегодняшнего дня за этими людьми осталось название гуамараконы [guamaracones ⁵⁴⁴], а были очень храбрыми; за озером же осталось название, которое имеет оно и доныне - «Ягуаркоча» [Yaguarcocha], что означает "кровавое озеро". И в селениях этих гуамарконов были размещены митимаи и [поставлены] губернаторы, как в большинстве [других] мест.

И после обновления своего войска, Инга прошел дальше к Югу, став весьма известным из-за случившейся победы; и он проследовал по неизведанным [землям] до реки Ангасмайо [Angasmayo], а то были пределы его империи. И от местных жителей он узнал, что впереди было много людей, и что все не стыдясь ходили обнаженными, и все без исключения ели человеческое мясо, и построили кое-какие крепости в районе [области или жителей?] Пастос [los Pastos] и он приказал знати [начальникам] платить ему подати, но они ответили, что у них не было ничего, чтобы ему дать; и дабы принудить их, он приказал им, чтобы каждый дом того края был обязан выплачивать ему подать, каждые столько-то лун [месяцев], в виде довольно большой тростниковой трубки, наполненной вшами. Вначале они посмеялись над приказом; но затем, поскольку им не удавалось наполнять столько трубок, хоть и множество было у них вшей, они выращивали скот, который Инга приказал оставить им, и платили подать из приплода [того скота] и из произрастающих в тех землях корма и корней. И по неким причинам, имевшимся на то у Гуайнакапы, он вернулся в Кито, и приказал, чтобы в Каранге [Carangue ⁵⁴⁵] был храм Солнца и гарнизон солдат с митимаями, а также командующий с его губернатором для границы тех земель и для их охраны.

ГЛАВА LXIX. О том, как король Гуайнакапа вернулся в Кито, и о том, как он узнал об испанцах, продвигавшихся вдоль побережья, и о его смерти.

В том же году Франсиско Писарро с тринадцатью христианами проходил вдоль этого побережья ⁵⁴⁶, и об этом в Кито была доставлена весть Гуайнакапе, которому рассказали об одежде, какую они носили, и о виде корабля, и то, что они были бородатыми и белыми, и говорили мало, и не были такими любителями выпить как они, и о [многом] другом, что они смогли узнать. И желая увидеть таких людей, говорят, что он приказал, дабы ему привели как можно быстрее одного из двух, как говорили, оставшихся из тех людей, потому что остальные уже вернулись со своим капитаном на Горгону [la Gorgona], где они оставили нескольких испанцев с имевшимися у них индейцами и индеанками, как в должном месте мы расскажем [об этом] ⁵⁴⁷. И некоторые из этих индейцев говорят, что после [их] ухода, этих двоих убили, от чего сильно разгневался Гуайнакапа; другие рассказывают, что ему приснилось, будто их ему привели, и что когда они в пути узнали о его смерти [т.е. Гуайнакапы], то убили их ⁵⁴⁸ ; кроме того, другие говорят, что они умерли. То, что мы считаем наиболее достоверным, так это то, что их убили индейцы, когда тех осталось мало в их крае ⁵⁴⁹.

Итак, когда Гуайнакапа находился в Кито с большими числом своих людей, и остальными правителями своей земли, будучи столь могущественным, поскольку он властвовал от реки Ангасмайо и до реки Мауле [Maule], что составляет более тысячи двухсот лиг, и столь увеличив свои богатства, до того, что утверждают, будто он приказал принести в Кито более пятисот грузов золота и более тысячи – серебра, и множества драгоценных камней, и изысканной одежды, и при этом все испытывали перед ним страх, ибо не осмеливались нарушать его приказ, ведь потом он совершал правосудие [над такими]; сказывают, что пришла [в их землю] чума - оспа, столь заразная, что умерло более двухсот тысяч душ во всех районах, ибо она была повсеместной; и заразившись болезнью, все вышесказанное не помогло ему спастись от смерти, ибо он не служил великому Богу. И как только он почувствовал приступ болезни, он приказал совершить крупные жертвоприношения за здравие его по всему краю, и по всем гаукам и храмам Солнца; но когда ему стало хуже, он призвал своих полководцев и родственников, и сказал им о некоторых вещах, в числе которых поведал им как утверждают некоторые, [будто] он знал, что люди, которых видели на корабле, вернуться с большими силами, и что они завоюют [их] землю. Возможно, это басня, и если он и сказал это, то его устами говорил Дьявол, знавшего, что испанцы ушли, чтобы попытаться вновь завоевать [эту землю]. Среди этих же [жителей] другие говорят, что, зная о величине земли, которою владели кильясинги и попаянцы [los quillacingas y popayaneses], и для управления одним человеком этого было много, и что он сказал, что от Кито до тех мест они должны были принадлежать Атабалипе, его сыну, которого он очень любил, ибо он всегда ходил с ним на войну; и он повелел, дабы над прочим властвовал и правил Гуаскара [Guascara ⁵⁵⁰], единственный наследник империи. Другие индейцы говорят, что он не разделил королевства, но утверждают, будто он сказал присутствующим, что они хорошо знали, как обрадуются, чтобы Правителем был, после его дней [правления], его сын Гуаскар, и [дней правления?] Чимбо Окльо [de Chimbo Ocllo ⁵⁵¹], его сестры, которым[и?] весь Куско выказывал удовлетворение; а так как кроме этого у него было много других весьма доблестных сыновей, среди которых: были Науке Юпанге, Топа Инга, Гуанка Ауке, Топа Гуальпа, Тито, Гуаман Гуальпа, Манго Инга, Гуаскар, Куси Гуальпа, Пауло, Тилька Юпанге, Кононо, Атабалипа [Nauque Yupangue, Topa Inga, Guanca Auque, Topa Gualpa, Tito, Guaman Gualpa, Mango Inga, Guascar, Cuxi Gualpa, Paulo, Tilca Yupangue, Conono, Atabalipa ⁵⁵²], он не захотел им ничего дать из того многого, что оставлял, но так, чтобы всё наследовал [Гуаскар], как он [сам] получил все в наследство от своего отца, и он очень надеялся, что его слово будет соблюдено, и исполнится то, чего желало его сердце, хотя тот был [ещё] мальчишкой; и что он попросил их, чтобы они любили его и следили, чтобы [он] был справедлив, и до тех пор, пока он не станет совершеннолетним и не начнет править, чтобы его наставником был Колья Топа ⁵⁵³, его дядя. И сказав это, он умер ⁵⁵⁴.

И после смерти Гуайнакапа, столь великий стоял плач, что разносились жалобные вопли, достигавшие облаков, отчего из самых высот на землю падали оглушенные птицы. И весть об этом разнеслась по всем краям ⁵⁵⁵ и не было такого места, где это бы не произвело большого огорчения. В Кито они оплакивали его, как они говорят, десять дней подряд; и оттуда они перенесли его к [народу] каньяри, где его оплакивали целый месяц; и сопровождали тело многие знатные правители до самого Куско, а по пути, плача и завывая, выходили мужчины и женщины. В Куско поднялся ещё больший плач, и были совершены жертвоприношения в храмах, и они подготовились к тому, чтобы похоронить его согласно своему обычаю, думая, что душа его пребывала на небе. Они убили, чтобы положить в его гробницу вместе с ним, более четырех тысяч душ, среди которых были женщины и пажи, и другие слуги, [а также] сокровища, драгоценные камни и изысканная одежда. Следует полагать, что всё положенное с ним, составляло немало количество; они не говорят где и как он был похоронен, но сходятся в том, что его погрбение состоялись в Куско [mas de que concuerdan que su sepoltura se hizo en el Cuzco]. Некоторые индейцы мне рассказали, что его похоронили в реке Ангасмайо, [для чего] его извлекли из его родной земли, чтобы построить гробницу, но я этому не верю, а тому, что они говорят, будто он был похоронен в Куско, - да ⁵⁵⁶.

О делах этого короля индейцы говорят столько, что я [можно сказать], ничего и не написал и не поведал о нём; и определённо полагаю, что в отношении его отцов и дедов остается [ещё] столько дел, какие [стоит] описать, поскольку не полностью они ясны, что будет [необходимо ⁵⁵⁷] другое, более пространное изложение, чем уже сделанное.

ГЛАВА LXX. О происхождении Гуаскара и Атабалипи, и о том какими они [были].

ИМПЕРИЯ Ингов был столь мирной, когда умер Гуайнакапа, что не нашлось в столь большой земле кого-нибудь, кто осмелился бы поднять голову, дабы начать войну, или перестать подчиняться, как из страха, который был у них перед Гуайнакапой, так и по причине того, что митимаи находились в его подчинении, и его сила была в них. И также как и после смерти Александра [Великого] в Вавилонии многие его слуги и полководцы собирались стать королями и управлять большими землями, так, и после смерти Гуайнакапы, как [!] ⁵⁵⁸ потом между двумя братьями, его детьми, случились разногласия и войны, и вслед за ними пришли испанцы. Многие из этих митимаев стали правителями, поскольку, из-за того, что во время войн и боёв местные жители погибали, они смогли завоевать благосклонность селений [los pueblos] для того, чтобы они вместо них их приняли. ⁵⁵⁹

Хорошо было бы вкратце рассказать о распрях этих столь могущественных правителей [contar menudamente las disensiones de estos tan poderosos senores ⁵⁶⁰], но я не стану отходить от краткости моего изложения по причинам столь обоснованным, как я уже несколько раз говорил.

Гуаскар был сыном Гуайнакапа, и [А]Табалипа [Tabalipa] тоже. Гуаскар более юного возраста, Атабалипа – старше. Гуаскар - сын Койи, [жены и] сестры его отца, главной госпожи; Атабалипа - сын индианки Килако [Quilaco], называемой Туту Пальа [Tutu Palla ⁵⁶¹]. И тот и другой родились в Куско, но не в Кито, как некоторые говорили и даже писали по этому поводу, не разобравшись сначала в том, что [именно] является правильным. В доказательство тому то, что Гуайнакапа [Guaynacapa] занимался завоеванием [провинции] Кито и в тех краях всё же двенадцать лет, а было Атабалипе, когда тот умер, более тридцати лет; и никакой правительницы из Кито, как уже [некоторые] измышляют, будто она была его матерью, не было, потому что сами Инги были королями и правителями Кито ⁵⁶² ; и Гуаскар родился в Куско, и Атабалипа был на четыре или пять лет старше его. И это определённо так, и я в это верю. Гуаскара любили местные жители в Куско, да и во всем королевстве по той причине, что он был законным наследником; Атабалипу любили старые полководцы его отца, а также солдаты, потому что он с детства ходил на войну, и потому что он при жизни проявил к нему столько любви, что непременно ел только то, что тот давал ему со своего блюда. Гуаскар был милосердным и благочестивым; Атабалипа - жестоким и мстительным; оба были своенравными: Атабалипа - человек большей храбрости и воли, Гуаскар – большей заносчивости и доблести. Один стремился быть единственным правителем и властвовать безраздельно; другой - решился править, и тем самым нарушить законы, установленные Ингами по их обычаю, состоявшего в том, что королём мог быть только старший сыном Правителя и его сестры, хотя бы и были другие [сыновья] старшего возраста, прижитые от других жён и любовниц. Гуаскар хотел иметь при себе войско своего отца [Guascar deseo tener consigo el ejercito de su padre ⁵⁶³]; Атабалипа огорчился, потому что он находился не возле Куско, чтобы в том же городе исполнить пост и выйти с кисточкой, дабы всеми быть принятым в качестве короля.

ГЛАВА LXXI. О том, как Гуаскар был возведён в короли в Куско, после смерти своего отца.

ПОСКОЛЬКУ Гуайнакапа умер и в честь него были устроены плачи и [имело место] вышеупомянутая печаль, хотя в Куско было более сорока его детей, ни один не решился выйти из повиновения Гуаскару, которому, как они знали, принадлежало королевство; и хотя было известно то, что повелел Гуайнакапа, дабы управлял его дядя, нашлись такие, кто советовал Гуаскару выйти с кисточкой прилюдно и повелевать всем королевством как королю. А так как для оказания почестей Гуайнакапе в Куско пришло большинство местных правителей из провинций, то мог состояться праздник его торжественной коронации, и [от того] быстро устроенным и объявленным, и он именно так решил это сделать. Оставляя управление самим городом тому, кто занимался этим у его отца, он начал совершать пост с соблюдением всех требуемых обычаев. Он вышел весьма нарядный, с кисточкой, и были устроены большие гуляния, и на площади был размещён золотой канат вместе со статуями Ингов ⁵⁶⁴, и согласно их обычаю они провели несколько дней в распитии напитков, а также [исполняя] свои арейты; и, по их завершении, во все провинции была разослано сообщение и приказ нового короля о том, что они должны были делать, направив в Кито нескольких орехонов с целью привести жен его отца и его прислугу.

Атабалипе стало известно о том, что Куаскар вышел с кисточкой и о том, что он хотел, чтобы все выказали ему повиновение; но главные полководцы Гуайнакапы не ушли из Кито и его районов, и между ними всеми состоялись тайные переговоры о том, что нужно всячески постараться, любыми возможными способами, остаться в тех землях Кито, не идти в Куско на призыв Гуаскара, ведь та земля была прекрасной, и именно там все чувствовали себя также хорошо, как и в Куско. Среди них были некоторые, возразившие им, и говорившие, что было непозволительно отказаться признать великого Ингу, так как он был Правителем над всеми; но Илья Топа [Illa Topa ⁵⁶⁵] не был верен Гуаскару так, как Гуайнкапа просил его о том, и как он ему обещал; поскольку говорят, что он вел тайные беседы с Атабалипой, среди детьми Гуайнакапа проявившего наибольшую доблесть и мужество, вызванных его решительностью и подготовкой, или это связано с тем, что его отец приказал, если это правда, чтобы он правил тем, [что относилось к] Кито и его районам. Этот переговорил с полководцами Чалакучима [Chalacuchima ⁵⁶⁶], Инклагуальпа [Ynclagualpa ⁵⁶⁷], Уриминьяви [Uriminavi ⁵⁶⁸], Кискис [Quizquiz], Сопесопагуа [Sopezopagua ⁵⁶⁹] и многими другими, с помощью которых они хотели поддержать его [sobre quisiesen favorecerle] и помочь ему в том, чтобы он стал Ингой тех краёв, как его брат являлся таким в Куско. И они, и Илья Топа ⁵⁷⁰, предатель своего настоящего правителя Гуаскара, так как [он] был оставлен губернатором до тех пор, пока тот не достигнет совершеннолетия, [а] он отрекся от него, и предложил свою поддержку Атабалипе, уже во всём войске считавшемуся Правителем, и ему были переданы жены его отца, которых он принял как своих собственных, - настолько велика была его власть над этими людьми; и его дворцовая прислуга [el servicio de su casa ⁵⁷¹] и остальное, у него имевшееся, было передано ему для того, чтобы по его желанию его рукой [ему (!)] ⁵⁷² всё было приведено в порядок.

Некоторые рассказывают, что кое-кто из сыновей Гуайнакапы, братья Гуаскара и Атабалипы, с другими орехонами, убежали в Куско и сообщили об этом Гуаскару; и потому он, как старые орехоны из Куско, огорчился тому, что сделал Атабалипа, осуждая его за столь дурной поступок, и что он пошел против своих богов и против распоряжения и установленного порядка предыдущих королей. Они говорили, что не должны были ни допускать, ни разрешать, чтобы внебрачный ребенок носил имя Инга, они должны были наказать его [как] за то, что он придумал, [так и] за оказанную ему поддержку полководцев и солдат из войска его отца. И потому Гуаскар приказал, чтобы повсюду подготовились [к войне] и было заготовлено оружие, склады же чтобы были обеспечены всеми необходимыми вещами, потому что он должен был начать войну с предателями, если они все вместе не признают его Правителем. И к каньяри он отправил послов, добиваясь их дружбы, а к самому Атабалипе, сказывают, он послал орехона, чтобы тот предостерёг его от свершения задуманного, ведь то было негожим делом, а также, чтобы тот переговорил с Илья Топа ⁵⁷³, его дядей, с целью посоветовать ему перейти на его сторону. И сделав это, он назначил своим главным полководцем одного из знатных людей ⁵⁷⁴ Куско, по имени Атоко [Atoco ⁵⁷⁵].

ГЛАВА LXXII. О том, как между Гуаскаром и Атабалипой начались разногласия, и между теми и другими [т.е. их сторонниками] состоялись крупные сражения.

КОГДА по всему королевству Перу узнали, что Гуаскар стал Ингой, и как таковой правил, и у него была гвардия, и он отправил орехонов в столицы провинций обеспечить всё необходимое. Он был таким рассудительным и так чтил своих [людей], что там, где он правил, он был всемерно любим ими; и, когда он начал править, как говорят индейцы, ему, похоже, было около двадцати пяти лет. И, назначив своим главным полководцем Атоко, он приказал ему, взяв людей в тех местах, где он будет проходить, митимаев и местных жителей, двигаться в Кито, чтобы расправиться с мятежом, зачинщиком которого был его брат, и установить его власть над той землёй.

И эти индейцы по-разному рассказывают об этих событиях, но я всегда следую за наиболее весомым мнением, каковое предоставляют старейшие и наиболее осведомленные из них [люди], а также лица, являющиеся управителями; потому что индейцы-простолюдины не все то, что они знают, на самом деле, является достоверным. И поэтому одни говорят, что Атабалипа, когда решился не только на то, чтобы не повиноваться своему брату, уже являющемуся королем, а даже намеревался захватить власть в свои руки любым возможным способом, имея - как уже имел до того – на своей стороне полководцев и солдат своего отца, он пришел к каньяри, где переговорил с местными правителями и с митимаями, приукрашивая причинами, им выдуманными свое желание, состоявшее не в том, чтобы нанести вред брату из желания получить выгоду только для себя, а для того, чтобы всех их считать друзьями и братьями, и построить в Кито другой Куско, где всем будет радостно [жить]; а так как у него было столь доброе сердце, то, [желая] убедиться [sanearse ⁵⁷⁶] в том, что они на его стороне, чтобы они предоставили место, где в Томебамбе [Tomebamba] для него построили бы палаты и постоялые дворы, для того, чтобы он, как Инга и правитель, мог развлечься у них с их женщинами, как то делал и его отец, и его дед; и что он вел и другие речи на эту тему, но они слушали не столь радостно, как он думал, потому что вестник Гуаскара прибыл [раньше] и сообщил каньяри и митимаям о том, что Гуаскар просил у них клятвы в дружбе, и не отказываться от своей фортуны, и что для этого он испросил помощи у Солнца и своих богов, не разрешавших, чтобы каньяри попустительствовали столь негожему делу, какое задумал его брат; и что они зарыдали, желая видеть Гуаскара, и все, подняв руки, обещали, что будут хранить ему верность.

И с таким намерением Атабалипа не смог от них ничего добиться, скорее, утверждают, что каньяри с полководцем и митимаями, арестовали его, намереваясь передать Гуаскару; но, будучи помещен в одну из комнат постоялого двора, он освободился и направился в Кито, где заверил, что по воле своего бога он обратился в змия, дабы вырваться из рук своих врагов; в виду чего, чтобы все готовились начать войну открытую и объявленную, потому что так было нужно. Другие индейцы утверждают как нечто достоверное, что полководец Атоко со своими людьми прибыл к [народу] каньяри, где находился Атабалипа, и что он был тем, кто его арестовал, но тот освободился, как уже было сказано. По моему мнению, хоть могло быть иначе, Атоко присутствовал при взятии Атабалипы, и очень огорченный от того, что тот-таки выскользнул [из его рук], собрав как можно больше людей каньяри, отправился в Кито, повсюду рассылая губернаторам и митимаям [требования?] к дружбе с Гуаскаром. Считается достоверным, что Атабалипа освободился, сделав с помощью кoa [coa ⁵⁷⁷], что значит "жердь", которую одна женщина Селья [Cella ⁵⁷⁸] [que una mujer Cella] дала ему, отверстие, в то время как те, что находились на постоялом дворе, были сердиты на прожитую жизнь [estando los que estaban en el tambo calientes de lo que habian vivido ⁵⁷⁹], и он смог, поторопившись, чтобы [!] ⁵⁸⁰ прибыть в Кито [y pudo, dandose prisa para llegar a Quito ⁵⁸¹], как уже было сказано, не доставшись врагам, так сильно желавшим вновь захватить его в свои руки.

ГЛАВА LXXIII. О том, как Атабалипа вышел из Кито со своими людьми и полководцами, и о том, как он дал бой Атоко в селениях Амбато.

Поскольку почтовых станций, размещенных на королевских дорогах, было так много, не было такого дела, какое бы осталось утаённым, оно скорее становилось известным по всему краю. А так как узнали о том, что Атабалипа столь удачно убежал, и [то, что уже] в Кито сходились люди, вскоре стало известно, что, несомненно, будет война, и потому произошло разделение и обособление [на противоборствующие лагеря], а также замыслы, ведущие к худому концу. У Гуаскара, как сказано выше, не было таких, кто бы не подчинялся ему и желавших выйти из дела с честью и достоинством. На стороне Атабалипы же были полководцы и войско, и много местных правителей и митимаев из провинций и земель того района; и рассказывают, что затем в Кито он приказал поскорее выступить людям, поклявшись, как они клянутся, сурово покарать каньяри за нанесённое ему оскорбление. И когда узнали о [его] приходе, Атоко со своими людьми, насчитывавшими, так говорят, порядка сорока варанк [guarangas], то есть тысяч человек, поспешил встретиться с ним.

Атоко двигался маршем, чтобы у Атабалипы не было времени созвать людей в провинциях, и когда он узнал, что дело шло к войне, он переговорил со своими, прося их вспомнить и о добром имени Инги Гуаскара, и о том, чтобы они хорошенько потрудились, дабы покарать Атабалипу за наглость, с какой он к ним шел [навстречу]. И для того, чтобы оправдать своё обвинение, он послал к нему, как говорят они, нескольких гонцов-индейцев, предостерегая его, чтобы они удовольствовались тем, что уже содеяли, и не пострекали королевство к войне, и чтобы он примирился с Ингой Гуаскаром, что было бы наилучшим [исходом]. И хотя эти вестники были знатными орехонами, говорят, он посмеялся над тем, что Атоко послал ему передать, и что, запугав их и пригрозив им, он приказал убить их, и продолжил свой путь в роскошных носилках, которые несли на своих плечах знатные и наиболее приближенные к нему [люди].

Сказывают, что он доверил ведение войны своему главному полководцу Чалакучиме [Chalacuchima] и двум другим полководцам: один по имени Кискис, другой Окумаре [Ocumare ⁵⁸²]. А поскольку Атоко не останавливался со [своими] людьми, они смогли встретиться возле селения под названием Амбато, где по своему обыкновению они начали сражение, и оно шло между ними довольно долго. И захватив перевал, Чалакучима вовремя вышел с пятью тысячами людей из своего резерва, и, атаковав тех, кто устал, они так их прижали, что те, потеряв многих убитыми, обратили свои спины вспять в превеликом ужасе, и их преследовала погоня, и многих захватили в плен, а среди них и Атоко; которого, как говорят, те, кто мне об этом сообщил, они привязали к бревну, где и убили его тайно [aviltadamente ⁵⁸³] и чрезвычайно жестоко, и что из черепа его головы Чалакучима сделал чашу для напитков, оправленную в золото. Основное и, должно быть, самое достоверное мнение, по моему разумению, относительно погибших в этом сражении с обеих сторон, что их было пятнадцать или шестнадцать тысяч индейцев, а большинство тех, кого захватили в плен, было безжалостно убито, по приказу Атабалипы.

Я проходил через это селение и видел место, где, как они говорят, состоялось это сражение, и верно, раз там есть скелет[ы] ⁵⁸⁴, то должно было умереть даже больше людей, чем они рассказывают.

Добившись этой победы, Атабалипа стал весьма уважаем, и новость об этом разлетелась по всему королевству, они назвали его, - те, придерживались его мнения, - Ингой; и он сказал, что должен был получить [королевскую] кисточку в Томебамбе, хотя, поскольку это было не в Куско, оно считалось бы дело ложным и неправомочным. Раненых он приказал вылечить; властвовал же он как король, служили ему соответственно. И двинулся в сторону Томебамбы.

ГЛАВА LXXIV. О том, как Гуаскар вновь отправил полководцев и людей против своего врага, и о том, как Атабалипа прибыл в Томебамбу, и о величайшей жестокости им учинённой там, и о том, что произошло между ним и полководцами Гуаскара.

Немного дней прошло с тех пор, как в селении Амбато был разбит и побеждён, как не только в Куско стала известна новость, но и распространилась по всему краю, это сильно напугало Гуаскара, и он теперь он боялся больше, чем до того; но его советники предупредили его, чтобы он не оставлял Куско, а вновь послал людей и полководцев. И по умершим был поднят превеликий плач, а в храмах и оракулах совершены жертвоприношения, согласно их обычаю. И Гуаскар послал известить многих правителей, стоявших над жителями Кольяо, Канчами, Каньями, Чарками, Карангами, и правителей Кондесуйо, и многие таких из Чинчасуйо [muchos senores de los naturales del Collao de los Canches, Canas, Charcas, Carangues, y a los de Condesuyo y muchos de los de Chinchasuyo ⁵⁸⁵]; и когда они собрались вместе, он сообщил им о том, что совершал его брат, и попросил у них, чтоб они возжелали быть ему хорошими друзьями и союзниками во всем [en todo ⁵⁸⁶],. На свой лад ответили те, кто был знатоком в переговорах, поскольку они очень блюли религию и обычай считать Ингой только того, кто принял [королевскую] кисточку в Куско, каковую недавно получил Гуаскар, и знали, что королевство доставалось ему по праву. И так как было необходимо как можно скорее приготовиться к имевшейся войне, он назначил главным полководцем Гуанкауке [Guancauque ⁵⁸⁷], своего брата, как говорят некоторые орехоны, потому что другие хотят сказать, что он - сын Илакиты [Hilaquita ⁵⁸⁸]. С ним он послал в качестве полководцев других знатных [людей] из своего народа, таких как Аванте [Avante], Урко Гуаранга [Urco Guaranga], Инга Рока [Inga Roca] ⁵⁸⁹. Эти [полководцы] вышли из Куско с людьми, которых смогли собрать, а с ними много правителей местных жителей, и митимаи, и повсюду, где проходил Гуанка Ауке [Guanca Auque ⁵⁹⁰], он набирал столько людей, сколько хотел, вместе со всем остальным, необходимым для войны. И он шел на поиски Атабалипы, а тот, когда убил и победил Атоко, о чём было рассказано ранее, продолжил свой путь по направлению к Томебамбе, с ним же шли его полководцы и многие знатные люди, пришедшие к нему, дабы снискать его благосклонность, видя, что он шествовал как победитель.

Каньяри были напуганы Атабалипой, потому что они презрели то, что он им приказал и держали его в своей тюрьме; они опасались, как бы он не причинил им какого вреда, поскольку знали, что он был мстителен и очень жесток; и когда он прибыл к окрестностям главных постоялых дворов, многие индейцы, от которых я это услышал, рассказывают, что, дабы усмирить его гнев, они приказали большой группе детей и другой такой же, состоящей из мужчин всех возрастов, чтобы они вышли к роскошным носилкам, где тот приходил очень торжественно, неся в руках зеленые ветви и листья пальмы, и чтобы они просили его о милости и снисходительности к их народу, невзирая на нанесённую обиду; и что с такими воплями они просили его об этом и столь смиренно, что от этого разбились бы даже каменные сердца. ⁵⁹¹ Но, это произвело незначительное впечатление на жестокого Атабалипу, потому что, говорят, он приказал своим полководцам и людям убить всех пришедших; и сие было исполнено, и не пощадили при этом никого, кроме разве что нескольких детей, а также сохранили жизнь священным женщинам в храме Солнца, их бога, не пролив их крови.

И после этого, он приказал убить несколько отдельных лиц в провинции, и лично поставил над ней полководца и главного управителя [mayordomo]; и когда собрались самые богатые люди области, он взял кисточку, и был провозглашен Ингой в Томебамбе, хотя это и не имело никакой законной силы, как было сказано, поскольку это состоялось не в Куско; но его право было в оружии, что он считал хорошим законом. Я также скажу, что от нескольких честных индейцев я слышал, что Атабалипа взял кисточку в Томебамбе до того, как его арестовали, и прежде, чем из Куско вышел Атоко, и что Гуаскар узнал об этом и только потом вынес решение. Мне кажется, что то, что уже написано, и без того заняло много места.

Гуанка Ауке очень спешил и хотел прибыть к каньяри до того, как Атабалипа сможет нанести вред, который и был им [всё же] нанесён. И кое-кто из людей, убежавших после сражения, состоявшегося в Амбато, присоединился к нему. Все утверждают, что он будто бы вёл с собой более восьмидесяти тысяч воинов, а Атабалипа вел несколько меньше из Томебамбы; откуда он потом и вышел, утверждая, что не должен останавливаться до самого Куско. Но в провинции Пальтас [la provincia de los Paltas], возле Кохебамба [Coxebamba ⁵⁹²], они встретились друг с другом; и после того, как каждый полководец ободрил и переговорил со своими людьми, было дано сражение, в котором, утверждают, Атабалипа не принимал участия, [так как] он скорее расположился на пригорке, откуда наблюдал за сражением. И Бог заступился за него, невзирая на то, что людьми Гуаскара были многие орехоны и полководцы, хорошо разбиравшихся в военном искусстве, и что Гуанка Ауке исполнил свой долг перед королём как верный и хороший слуга, Атабалипа всё же вышел победителем, а на стороне противника оказалось много убитых, столь много, что утверждают, будто с обеих сторон полегло более тридцати пяти тысяч человек, а многие получили ранения.

Враги продолжили погоню, убивая, захватывая, и грабя станы [противника]; и Атабалипа был так рад, что, по его словам, его боги сражались на его стороне. Но поскольку испанцы уже прибыли в это королевство несколькими днями ранее, и Атабалипа узнал об этом, это послужило причиной тому, что лично не отправился в Куско.

Мы не рассматриваем эти войны и сражения, случившиеся между этими индейцами, потому что в них не было порядка [porque no fueron con orden]; и потому рассказ о них будет перенесён в соответствующее место повествования.

До этого места было мне предложено написать об Ингах, что было полностью мною сделано на основании доклада [сообщения], который я получил в Куско. Если отыщется кто-нибудь, кто сделает это более подробно и достоверно, перед ним открыта дорога, как и у меня, чтобы сделать это, чего я не сумел, хотя и работал для этого столько, сколько знает один Бог, да живет он и царствует во веки веков.

[Что ⁵⁹³] многое из написанного видел доктор Браво де Саравиа [Brabo de Saravia] и лиценциат Эрнандо де Сантильян ⁵⁹⁴ [Hernando de Santillan], слушатели [оидоры] королевской Аудиенции [Города] Королей ⁵⁹⁵.

Комментарии

472 Возможно, имеется в виду полководец Инга, поставленный над ранее завоёванными Сорами.

473 1880: Capac Inca.

474 1880: Guaytaray. Прим. А. Скромницкого: этот населенный пункт уже упоминался в Главе XII этой Второй части Хроники.

475 Переведено по смыслу.

476 Прим.1880: В оригинале «Haciendo» - делая, вместо «andando» - двигаясь.

477 Прим. А. Скромницкого: Вариант: «с большими подарками».

478 1880: У подножия сьерры.

479 Эти два слова отсутствуют в изд. 1880.

480 Глава LXXIII, где приводится эта война в Уарко, и где он также сообщает, что об этом говорится во Второй части его Хроники.

481 Ингауаси, кечуа Incahuasi — археологический памятник в Перу, округ Лунауана, примерно в 28 км от г. Сан-Висенте-де-Каньете, провинция Каньете. Здесь существовал центр княжества Уарко, завоёванного Ингами после 4-х лет сопротивления. Согласно традиции, Инга Тупак Юпанги решил переименовать этот город в Куско, то есть назвать его так же, как и столицу империи Ингов Тауантинсуйю, и потребовал, чтобы улицы и площади в городе носили те же названия, что и в столице, однако позднее решил назвать город «Ингауаси», что в переводе с кечуа означало «Дом Инги». На площади почти в квадратный километр здесь располагались склады, дворец, дома знати и челяди, укрепления, множество ритуальных построек. Все это было брошено, как только осада Уарко закончилась. (Hyslop, 1985. P. 12, 33.) Конечно, Инга Уаси обеспечил армии Куско надежный тыл, однако усилия, затраченные на его возведение, совершенно несоразмерны с достигнутыми преимуществами. В начале 80-х годов XX века Дж. Хислоп обследовал «Новый Куско» (современные руины Ингауаси) - уникальный город на западных склонах Анд. Его развалины в превосходном состоянии сохранились до наших дней.

482 1880: Repuesto. Прим.: Возможно, Respeto – почести.

483 Это итальянское слово упоминалось ранее.

484 Об инфицировании заразными болезнями в Андах, в неблагоприятных для жизни регионах произрастания коки в 1555 году упоминал Фернандо Сантильян. Вероятно, переносчиками болезней были комары.

485 Его тело хранилось в селении Калиспукио. Sarmiento de Gamboa (1906: 102 [1572),. Bernabe Cobo (1979: 151 [1653). Сожжено в Куско во время гражданских войн. Sarmiento de Gamboa (1906: 122 [1572). Неправильно идентифицирована в Куско. Garcilaso de la Vega (1966: 306 [1609). Мумия его брата Амару Тупака была отправлена в Лиму (Ruiz de Navamuel (1882: 256 [1572)).

486 Т.е. 1 миллион золотых кастельяно (см. ниже).

487 Возможно, речь и дёт об «отдельных [неких] правителях».

488 Нужно узнать эквивалент на ту дату.

489 См. Главу XXXII.

490 В изд. 1880 иная фраза: «y sacaran lo que seria en tiempo del reinado de los reyes pasados» - т.е. «и сверяться с теми, что были во времена правления предыдущих королей». Похоже, этот вариант достовернее.

491 Прим.1880: В оригинале «Prender» - задерживать, арестовывать.

492 Прим. 1880: В оригинале ошибочно: «De gran» вместо «decian».

493 1880: Guayna Capac Inca Zapalla tucuillacta uya.

494 В изд. 1880 иначе: «oyan», скорей всего это Presente Subjuntivo Activo «oigan»: «да услышат его все народы».

495 Это вводное предложение в изд. 1880.  

496 Очевидно, авторская описка.

497 Точно также у Сармьенто де Гамбоа – она мать Гуайнакапы и жена Тупака Инги Юпанги.

498 У Сармьенто де Гамбоа другие жены: 1) Куси Римай Койа – нет детей-мальчиков от него. 2) Токто Кока – мать Атауальпы. 3) Арава Окльо – мать Гуааскара.

499 Прим.1880: В рукописи – «Lucas».

500 Места поклонений, оракулы, священные объекты. Детальнее о них можно прочитать у авторов: Франсиско де Авила, Кристобаль де Молина, Хуан Поло де Ондегардо, «Доклад Августинцев…».

501 В издании 1880 видимо, более правильный вариант: «por su mandado, y alojados, de la ciudad eran proveidos», т.е.: «по его приказу находящимся на постое из города выдавили провизию».  

502 Прим. О. Дьяконова: «Они» - это конкретика. Смысл, по-моему, в том, что он именно считал, будто все были Ингам всем обязаны.

503 Прим. 1880: В рукописи - Chuaguabo.

504 Прим.1880: В рукописи - Tuquimo.

505 1880: yanaconas.

506 Странное утверждение, ведь ни на Юге, ни на Востоке не было ещё окончания материка….

507 Прим.1880: Не говорится ли в рукописи: «y fuera mas de hombres creida»?, т.е. «и было бы больше людей создано». Фраза в изд. 2005 действительно не очень удачная. - Перевод варианта 1880 г. [«y fuera mas de hombres creida»], по-моему, таков: «и люди бы более уверовали в него [т.е. в его величие]».

508 Отрицательный оборот здесь, очевидно, является ошибкой автора, т.к. речь идет именно об обязательности наказания смертью участников мятежей.

509 1880: Tuta Palla.

510 По Сарьменто де Гамбоа: - Токто Кока, двоюродная сестра Гуайнакапы из рода Инги Юпанги.

511 Т.е. из Нижнего Куско, в то время как Гуаскар – из Верхнего Куско.

512 Александр Македонский.

513 1880: iscaypachaguaranga runas.

514 А интересно посчитать, сколько там могло храниться провизии, и какой объем занимала одежда этих 200 тыч. солдат.

515 Мальчики служили Инге до 30-детнего возраста. Именно об этом говориться в инспекционном опросе испанского чиновники Гарси Диеса де Сан-Мигеля, проведенного у жителей Чукуито (Титикака). Так: «Того касика и кипукамайока спросили о том, каких возрастов, и какие индейцы платили подать во времена Инги. Они сказали, что мужчины от тридцати до шестидесяти лет платили подать, а старики от названного возраста и выше ничего не платили, и что молодые люди от тридцати лет и ниже, а также мальчики [занимались тем, что] обслуживали переноску раковин моллюсков, и перьев, и птиц, и собирали грибы, и носили дрова и солому, и другие вещи, как он им приказывал, и что все индейцы, содержавшиеся в заявлении вышеупомянутого дона Мартин Кари, те же самые, что и в его кипу, были индейцами-плательщиками подати от названных тридцати до шестидесяти лет [...]». (ДОКУМЕНТ № 56: КИПУ В СВИДЕТЕЛЬСКОМ ПОКАЗАНИИ ГЛАВНОГО КАСИКА ДОНА МАРТИНА КУСИ, 24 ФЕВРАЛЯ 1567. // Диес де Сан-Мигель, 1964, стр. 74-75.).

516 1880: Alaya, Cucichuca, Guacaropa – с прим.: Guacarapora упоминается в Первой части в Главе LXXXIV.

517 Прим. О. Дьяконова: Данный фрагмент выглядит более осмысленно в издании 1880 г.: «…поскольку они имели крепость на озере, в районах, где они плавали, они говорили дерзко, и он не захотел говорить с ними строго, до тех пор, пока не узрит [озеро] своим».

518 Вариант: опрятные; чистые.

519 1880: Caxas, Ayahuaca, Guancabanba – с прим.: В рукописи: «Carcas, Yaboca y Naucabamba».

520 Так в тексте издания 2005 г.

521 Т.е. Восточный хребет Анд.

522 Прим.1880: Pampanillas, taparrabos o tapaverguenzas.

523 Возле устья реки Сан-Хуан в 1525 году останавливалась первая экспедиция Франсиско Писарро. (из «Доклада№ Хуана де Самано, 1526).

524 Рельеф местности и климат не благоприятствовали этому.

525 Прим. 1880: «Es decir: que nacio alli o haber nacido alli».

526 1880: «y envio orejones fue el de su linaje». Прим.: Так в рукописи Эскориала. Возможно, fue el.

527 Т.е. Западный хребет Анд.

528 Кипу-камайоки.

529 Пачакамак.

530 Остров Пуна.

531 Это единственный раз, когда Сьеса называет номер Главы из другой части.

532 1880: «o paso fuerte» - или прочный путь.

533 Прим.1880: Где ныне расположен город Гуаякиль, название которого даже в 17 веке было . «Paso de Huaina Capac».

534 1880: Ancha Atunapu micucampa.

535 1880: Xuylluy, ancha mizqui cay.

536 Уж очень легко Сьеса пересчитал местные измерительные величины в испанские. Не были ли они схожими?.

537 1880: Huambracunas – с прим.: В рукописи - Guamabaconas.

538 1880: se hinchian. 2005: [se] hinchian.

539 1880: Caranque.

540 В Первой части Хроники Сьеса упоминает Абибский хребет (!) .

541 1880: Otavalo, Cayanbi, Cochasqui, Pifo. Прим.: В рукописи - Cayanla, Coches, Quiya, Pipo.

542 В изд. 1880: губернаторов.

543 1880: ”Campa mana, pucula tucuy huambracuna” – с примечанием: В оригинале «Cambamana pucula tucuy guamaracona». Не понятно, что хотел написать переписчик в случае со словом pucula; это разве что может быть puccuna, происходящее из puccuni, расти, созревать, становиться большим; в таком случае Сьеса переводить неправильно, вот что хотел сказать Вайна Капак: «Вы, и ваш народ, уже не велик (или силён, или могуч), вы все [теперь] мальчишки»..

544 1880: Guambracunas – с прим.: В оригинале Guamaracones.

545 1880: Caranqui.

546 Прим.1880: В 1526 году. Так называемые «тринадцать, овеянных славой», чьи имена я всё ещё не видел, чтобы были записаны у кого-либо из историков Индий, прошлых и современных, таковы: лоцман Бартоломе Руис, Кристобаль де Перальта, Педро де Кандиа, Доминго де Соралусе, Николас де Рибера, Франсиско де Куэльар, Алонсо де Молина, Педро деАлькон, Гарсиа де Харен (или Херес), Антон де Каррион, Алонсо Брисеньо, Мартин де Пас и Хуан де ла Торре (Bartolome Ruiz, el piloto, Cristobal de Peralta, Pedro de Candia, Domingo de Soraluce, Nicolas de Ribera, Francisco de Cuellar, Alonso de Molina, Pedro Alcon, Garcia de Jaren, Anton de Carrion, Alonso Briceno, Martin de Paz y Juan de la Torre).. Иногда хронистами упоминались и другие лица: Диего (или Алонсо) де Трухильо – у Сарате и Гарсиласо; Херонимо (или Алонсо) де Рибера – у Гарсиласо, Франсиско Родригес де Вильафуэрте – у Гарсиласо, Хуан Рольдан – у Мигеля Кабельо Бальбоа, Блас де Атьенса – у Бальбоа (этих два последних, возможно из-за ошибки самого Бальбоа)..

547 Прим.1880: В Третьей части его Хроники Перу, всё ещё не изданной..

548 в тексте издания 2005 г. это место выглядит иначе.

549 Прим.1880: Об этих событиях также можно прочесть у Антонио Тордесильеса де Эрреры (Dec. III, lib. X, cap. III - VI; и Dec. IV, lib. II, cap. VII и VIII), взявшего всё это из книги самого Сьесы..

550 Имя почему-то на писано с гласной «а» в конце слова. В изд. 1880: Guascar.

551 изд. 1880: Chimbo Ocllo – с прим.: Должно быть Чумпи (Chimpu), а полностью имя Сиви Чимпу Рунту, вторая законная жена Гуайнакапы. Несмотря на это, у большинства авторов имя матери Гуааскара (Huascar) или Инти Тупака Куси Вальпы (Inti Tupac Cusi Huallpa) – Рава Окльо (Rahua Ocllo). По Сармьенто де Гамбо женой Вайны Капака была Арава Окльо; сестрой же Гуааскара была Чимбо Сисо, но она умерла, и Койа Мира, но она тоже умерла и Чукуй Вира. Похоже, у Сьесы допущена ошибка..

552 В изд. 1880 несколько другие имена: Nanque Yupanqui, Tupac Inca, Guanca Auqui, Tupac Gualpa, Titu, Guaman Gualpa, Manco Inca, Guascar, Cusi Hualpa, Paullu Tupac Yupanqui, Conono, Atahuallpa. И такие примечания: Titu – в оригинале Topagual, Patito; Cusi Hualpa – в оригинале Cuxequepa; Paullu Tupac – Paulotilca..

553 1880: Colla Tupac - прим.: Или Cayu Tupac(?) . Кабельо Бальбоа также называет его Колья Тупа (Colla Tupa)..

554 Ряд хронистов сообщает, что он умер в Кито (Xerez (1985: 119 [1534), Betanzos (1996: 185 [1559), Acosta (1986: 422 [1590)).. Но был отправлен в Куско (Sancho (1917: 170 [1534), Mena (1929: 37 [1534)).. Его мумия найдена в Куско (Sarmiento de Gamboa (1906: 112 [1572), Polo de Ondegardo (1990: 128 [1571), Cobo (1979: 161-162 [1653), Garcilaso de la Vega (1966: 306 [1609)).. Затем она была переправлена в Лиму (Acosta (1986: 424 [1590: bk. 6, ch. 22), Ruiz de Navamuel (1882: 256 [1572)). .

555 В изд. 1880 стоит «por todas parte» - по всем край, что видимо описка или опечатка.

556 Прим. 1880: И он правильно думал. В году 1571 вице-король Франсиско де Толедо благодаря расследованию выяснил, что Вайна Капак был похоронен в столице своей империи, где Поло де Ондегардо и обнаружил его мумию вместе со многими другими из рода Ингов. (См. Tres relaciones de antiguedades peruanas.— в разделе «Письмо-посвящение»)..

557 Этого слова нет в изд. 1880.

558 Это лишнее слово стоит в рукописи..

559 В изд. 1880 это предложение помечено редакторским знаком [asi!], как непонятное место, поскольку в конце вставлено слово los pueblos: Muchos de estos mitimaes se quedaron por senores, porque siendo en las guerras y debates muertos los naturales, pudieron ellos granjear la gracia de los pueblos para que en su lugar los recibiesen de los pueblos (asi).. Вместо (изд.2005): Muchos de estos mitimaes se quedaron por senores, porque siendo en las guerras y debates muertos los naturales, pudieron ellos granjear la gracia de los pueblos. para que en su lugar los recibiesen..

560 В изд. 1880: Фраза выглядит иначе: « contar menudamente las condiciones destos tan poderosos Senores», т.е. «вкратце рассказать о том, какимы были эти столь могущественные правители» .

561 1880: Tupac Palla – с прим.: В оригинале: Topapalla. Согласно другим аторам - Tocto Ocllo Cuca.. По Сармьенто де Гамбоа: Токто Кока, двоюродная сестра Гуайнакапы, из рода Инги Юпанги..

562 Прим.1880: Сьеса намекает на Лопеса де Гомара, и в особенности на главу «Род Атабалипы (Linaje de Atabaliba) из его Истории. Падре Веласко, в своей Истории Кито (Historia de Quito) следует и развивает мнение Гомары, он говорит, что королева Кито называлась Ссири Пакча (Scyri Paccha)..

563 В изд. 1880 эта фраза выглядит несколько иначе: « Guascar deseoso [deseaba?] de tener consigo el ejercito de su padre», т.е. – « Гуаскар, стремящийся к тому, чтобы иметь при себе войско своего отца». .

564 Вероятно, речь идёт о мумиях предыдущих правителей..

565 1880: Illa Tupac – с прим.: «Ранее Сьеса называл его Colla Tupac.. Для меня сомнительно, что это тот же Cayu Tupac, о котором ему сообщили в Куско относительно этого вопроса»..

566 1880: Calicuchima – с прим.: Calicuchema.

567 1880: Aclagualpa – с прим.: Это впервые, когда я вижу такое имя. Возможно, Acllahuallpa?.

568 1880: Ruminahui – с прим.: Uriminavi.

569 1880: Zopozopanqui – с прим.: Sepocopagua.

570 Прим.1880: Сейчас он его называет Allitopa. [Alli Tupac.].

571 La casa в случае с королями иногда значило «дворец»..

572 Этот редакторский знак поставлен в редакции 1880 года, поскольку «ему» в контексте явно лишнее..

573 1880: Colla Tupac – с прим.: Теперь он его называет Collapopa.

574 Вариант: «одного из начальников в Куско».

575 Прим. 1880: У других авторов «Atoc»..

576 В изд. 1880 использовано другое слово: «cerciorarse» - убедиться. Удостовериться..

577 Прим. 1880: При таком написании слова, значение его непонятно..

578 В изд. 1880 приведено другое слово: «Quella». Т.е. «que una mujer Quella le dio». Прим. А.Скромницкого: Похоже, что в обоих случаях здесь написано не имя, а ошибочный повтор слов «que una mujer, que ella le dio», т.е. «которую одна женщина, которую она дала ему», из чего видно, что слова повторяются..

579 Видимо, это высказывание не совсем верное, поскольку в изд. 1880 приведено другое: «estando los que estaban en el tambo calientes de lo que habian bebido», т.е.: «в то время как те, что находились в постоялых дворах, были изрядно выпившими»..

580 Этого слова нет в изд. 1880..

581 В изд. 1880 эта фраза выглядит несколько иначе: «y pudo, dandose priesa, allegar al Quito» - «и он смог, поторопившись, прибыть в Кито»..

582 См. эти имена выше..

583 Перевода для этого слова найти не удалось. К тому же в изд. 1880 стоит другое слово: «ocultadamente» - тайком, тайно..

584 В оригинале стоит в единственном числе. Возможно, это слово означало «костные останки»..

585 1880: «muchos senores de los naturales del Collao, de los Canches, Canas, Charcas, Carangas, y a los de Condesuyo, y muchos de los de Chinchasuyo»..

586 Вариант: «во всём»..

587 1880: Guanca Auqui.

588 1880: Ilaquito.

589 1880: ”Ahuapanti, Urco Guaranca e Inca Roca” – с прим.: Ahuapanti – так интерпретировано, но так ли на самом деле, неясно. В оригинале «el Abante»..

590 Выше он называл его иначе..

591 Это видоизменённая цитата из судебной речи из Цицерона (?)..

592 1880: Caxabamba.

593 Этого слова нет в издании 2005, но оно есть в изд. 1880..

594 Сантильян, Фернандо де или Сантильян, Эрнандо де (исп. Santillan, Fernando de или исп. Hernando de Santillan) (около 1519 — 8 июня 1574, Лима, Перу) — испанский, юрист, чиновник и историк, епископ Чаркаса. Составил официальный Доклад об истории Ингов, в частности об административной устройстве империи, а также системе податей. Автор известной «Подати Сантильана» (es: Tasa de Santillan), внедрённой в 1558 году в Чили — это были первые законы, регулировавшие отношения между испанцами и мапуче. Они были установлены из-за большого уменьшения населения от миграций и плохого обращения с индейцами.. Оидором в Лиме был с 1548 года. [1. В 1550 году был судьей Королевской Аудиенции в Лиме.. Фернандо являлся автором известной «Подати Сантильана» (es: Tasa de Santillan), внедрённой в 1558 году в Чили . В 1561 году вновь оказывается в Лиме в качестве оидора. В 1563 году на королевский запрос об инкской системе податей он предоставил свой ответ.[2. Он был оидором Королевской Аудиенции в Кито. Так, он написал королю в 1564 году письмо о своём прибытии в этот город и принятии служебных обязанностей[3. 11 октября 1564 года он принял на себя обязанности в Аудиенции. Президентом был три года.. В 1578 году согласно королевской грамоте на посту епископа в Чаркас его сменил Алонсо Гранеро Рамирес де Авалос.[4. По сведениям Антонио де Ульоа, государственного судьи Королевской палаты, смерть Фернандо де Сантиляна наступила 8 июня 1574 года в городе Лима на пути к своему епископскому месту в город Ла-Плата.[5. Его произведения (RELACION DEL ORIGEN, DESCENDENCIA, POLITICA Y GOBIERNO DE LOS INCA (1555)): Оригинал его Доклада хранится в Библиотеке Эскориала (Испания). Доклад касается системы управления империи Ингов, а также системы их податей. Он описывает вред, нанесённый землям Перу испанскими неурядицами и гражданскими войнами..  

595 Т.е. в г. Лима..

Источник: Перевод осуществлен с оригинала 1880 года. Сверено по изданию Fundacion Biblioteca Ayacucho, 2005