КРИСТОБАЛЬ ДЕ МЕНА

ЗАВОЕВАНИЕ ПЕРУ

(Севилья, 1534)

Завоевание Перу, называемое Новая Кастилия. Каковая земля божественной волей была удивительным образом завоевана на счастье Императора и Короля, нашего сеньора, а также заботой и усилиями превосходного и храброго кабальеро-капитаном Франсиско Писарро, губернатором и аделантадо Новой Кастилии, и его брата Эрнандо Писарро, и его отважных капитанов и пребывавших с ним преданных и смелых сотоварищей.

/2r/ В году одна тысяча пятьсот тридцать первом, в месяце феврале на корабль в порту Панамы, находящемся в Тьерра-Фирме ¹, сели мы, двести пятьдесят человек, |в том числе| восемьдесят всадников. Вел нас в качестве капитана превосходный и смелый кабальеро Франсиско Писарро. Плывя по Южному морю ² пятнадцать дней, мы собирались высадиться в бухте, называемой ныне Сант-Матео, и, высадившись на берег, прошли сто лиг, завоевав несколько поселений, и пришли к одному селению под названием Коаке, где обнаружили немного золота. [220]

В этой провинции заболели многие люди: поскольку земля нездоровая, |а также| потому что она находится ниже линии равноденствия ³. Оттуда мы прошли к острову под названием Пугна [la Pugna], там пробыли четыре или пять месяцев, где наших умерло восемь или десять |человек|. Оттуда мы ушли и направились к городу Тумбес [Tumbez], где пробыли два или три месяца. Оттуда пошли к селению под названием Тангарара [Tangarara], где построили селение, называемое нами Сант-Мигель. Там мы получили известие о великом владыке по имени Атабалипа [Atabalipa], который вел войну со своим старшим братом по имени Коско ⁴ [el Cozco], коего одолели некие полководцы Атабалипы; и он шел с большим войском за своими полководцами, в то самое время, когда прибыл сеньор губернатор Франсиско Писарро с шестьюдесятью всадниками и девяносто пешими, поскольку остальные остались в селении Сант-Мигель. Когда Атабалипа узнал, что шли христиане, он послал одного полководца выследить, что мы за люди. Этот полководец прибыл в наш лагерь, переодевшись [desfracado] в низкородного индейца; и он не осмелился напасть на нас со всеми своими людьми, но, не мешкая, возвратился, чтобы составить доклад своему правителю, и он ему сказал, чтобы тот дал ему больше людей, и что он бы вернулся, дабы напасть на христиан. Касик ⁵ ему ответил (как он позже нам сказал), что он бы без помех захватил Христиан, если бы те прибыли туда, где находился он. Губернатор, зная, что этот касик продвигался с завоеваниями по той земле с большим числом людей, решил пойти на его поиски [222] с немногочисленными, ведомыми за собой, людьми, а было нас, приблизительно, сто пятьдесят |человек|, в том числе шестьдесят всадников. Потому мы отправились на поиски этого касика, грозившего нам пойти на наши поиски; и губернатор захотел найти его |сам|: в одном селении, называющемся Пьюра, губернатор встретил капитана – своего брата, отправленного вперед с сорока пешими и конными, и от него он узнал, что все те |местные| касики угрожали ему Атабалипой. Там индейцы поведали губернатору, и сказали ему, что этот касик находился в селении под названием Кашамалька ⁶ [Caxamalca]; и что тот ждал его там со многими людьми. Расспрашивая о дороге, и о том, как она была заселена, ему сказали индейцы и одна индеанка, шедшая с нами, что на том пути было много незаселенных местностей, что была |там| очень холодная сьерра длиной в пять дневных переходов, на протяжении двух из которых не было воды. Сеньор губернатор отправился со своими людьми, |но| семь из них вернулось в селение из страха перед плохими дорогами и недостатка воды. Но губернатор и люди из его команды проявили огромное желание послужить Его Величеству, |тому| те не отказались от трудностей пути, и пошли в селение, находившееся в двух лигах оттуда, являвшееся ⁷ репартимьенто сеньора капитана Эрнандо Писарро, ушедшего четырьмя днями ранее вперед с целью усмирить того касика. Когда прибыл губернатор, он узнал, что в трехдневном пути оттуда находилось селение, называвшееся Кашас, где были расквартированы многие индейские солдаты, собравших много податей, с помощью которых Атабалипа снабжал свой лагерь. Эрнандо Писарро пожелал было пойти туда, но губернатор не захотел дать ему разрешения и отправил капитана Эрнандо де Сото, серьезно опасаясь за то малое число имевшихся у них людей, и он дал ему пятьдесят или шестьдесят человек, и сказал ему, что он будет ждать его в селении под название Каран [Caran], и чтобы туда он пришел увидеться с ним или пошлет |к нему весть| в течение десяти дней. Сеньор капитан Эрнандо де Сото пустился в путь [se partió] с теми людьми в названное селение Кашас, и, приблизившись |к селению|, они узнали, что /2v/ солдаты расположились там, на горе, ожидая их, |и потому| остались там. Они прибыли в [224] большое селение, и в некоторых очень высоких домах обнаружили много маиса и обуви, иные |дома| были наполнены шерстью, и более пятисот женщин только и делали одежды и вино из маиса ⁸ для солдат. В тех домах было много того вина. Это селение было сильно разрушено войной, с какой на него пошел Атабалипа: по горам было много повешенных индейцев, не пожелавших ему сдаться, поскольку поначалу все эти селения были под |властью| Коско, и они считали его владыкой, и платили ему подать. Капитан послал |вестника| позвал того селения, и тот сразу же прибыл, сильно сетуя на Атабалипу из-за того, что он разрушил и убил у них много людей, что из десяти или двенадцати тысяч имевшихся у него индейцев, осталось у него не более трех тысяч, и что за те минувшие дни солдаты |Атабалипы| находились в том селении; но когда они узнали, что подходили христиане, то из страха перед ними, ушли. Сеньор капитан сказал им, чтобы они держались мира с христианами и были вассалами императора, и чтобы не боялись Атабалипы. Касик очень обрадовался, а затем открыл дом с теми |женщинами|, каковой был закрыт и к которому Атабалипой был приставлен караул, и забрал оттуда четыре или пять женщин, и отдал их капитану, чтобы они служили христианам [226] для приготовления пищи в пути; о золоте же он сказал, что у него его не было, потому что все его забрал Атабалипа; тем не менее, он дал четыре или пять кусков золота из рудников ⁹ [tejuelos de oro de minas]. Во время этих событий пришел полководец Атабалипы; касик очень испугался и встал на ноги, поскольку не осмелился сидеть в его присутствии, но сеньор Эрнандо де Сото заставил его есть возле себя. Этот полководец нес подарок для христиан от Атабалипы. Подарок состоял из уток с ободранными шкурами, что означало, что так должны были ободрать кожу и у христиан. А также он принес две, сделанные из глины, крепости, говоря, что впереди были другие, как эти. Капитан Эрнандо де Сото ушел оттуда, ведя с собой того полководца Атабалипы, и добрался туда, где находился сеньор губернатор, весьма обрадовавшийся, увидев того полководца Атабалипы, и подарил ему дорогую рубаху, и две стеклянных чаши, чтобы тот отнес их своему владыке, и сказал бы ему, что он был его другом, и что он бы очень обрадовался, если бы увидел его, и что если он вел с кем-либо войну, то помог бы ему. Полководец Атабалипы вернулся туда, где пребывал его владыка. Губернатор отправился оттуда через два дня, дабы увидеться с Атабалипой; и встретил по дороге много разрушенных селений и, |к тому же|, без касиков, поскольку все они находились со своим владыкой. Идя по той дороге, в основном обнесенной с двух сторон стенами и создававшими тень деревьями, каждые две [228] лиги мы встречали постоялый двор ¹⁰. Приблизившись к сьерре, Эрнандо Писарро и Эрнандо де Сото ушли вперед, и вплавь переправились через большую реку, поскольку нам сказали, что впереди в селении было большое богатство; ближе к ночи, прибыв в селение, мы обнаружили, что большая часть людей скрылась, и сообщили об этом губернатору. На другой день утром переправился через реку губернатор со всеми людьми. Перед тем, как прибыть в поселение, мы захватили двух индейцев, чтобы узнать новости о касике Атабалипе; капитан приказал привязать их к двум палкам, чтобы устрашить их. Одни сказал, что не знает об Атабалипе, но другой |сообщил|, что уже несколько дней, как он оставил с Атабалипой касика-начальника того селения. От еще одного мы узнали, что в ожидании христиан Атабалипа находился на равнине Кашамалька со многими своими людьми, и что много индейцев сторожило два труднодоступных перевала в сьерре, и что у них была знаменем рубаха, отправленная губернатором касику Атабалипе, и что он не знал ничего иного сверх сказанного, и что ни огнем ¹¹, ни другими вещами |пытаемый| он никогда не сказал больше этого. Капитаны сообщили губернатору о выведанном у двух индейцев. Через два дня мы вышли из того селения, и губернатор оставил ту обнесенную стенами дорогу и отправился в путь по другой, не столь хорошей, и, добравшись до подножия сьерры, он сформировал арьергард, и оставил с ним капитана по имени Сальседо, поскольку он человек очень осторожный и проницательный на войне [es hombre de buen recaudo y ardid en la guerra]. А сам, препоручив себя Богу, отправился с другими капитанами и людьми налегке, и начал подъем в очень высокую сьерру. На ее склоне была укрепленная крепость. Губернатор поднялся в сьерру, в тот день он заночевал в селении в одной лиге от той крепости, где находился прочный дом из [230] камня и извести,-там обычно располагался на постой правитель той земли. Арьергард же заночевал в крепости. На следующее утро он прошел другую очень высокую сьерру, располагавшуюся выше селения, |ведь| дорога вела через нее. Мы вышли до восхода солнца; и чтобы индейцы не захватили нас в пути, поскольку впереди была трудная дорога, он приказал, чтобы все они шли со своими людьми ¹². Пройдя перевал, сеньор губернатор весьма обрадовался, потому что мы думали, что индейцы перехватили его у нас, как сказал нам сожженный индеец. И там губернатор подождал свой арьергард, чтобы идти всем вместе, так как нам показалось, что мы поднялись на самую вершину холодной сьерры, и вскоре прибыл арьергард. Той ночью пришли два индейца с десятью или двенадцатью овцами по приказу Атабалипы и отдали их губернатору. |Губернатор| подарил им много вещей и отправил обратно. В той сьерре мы задержались на пять дней, и за день до приближения к лагерю Атабалипы, пришел от него вестник, и принес в подарок много вареных овец и маисового хлеба, и кувшины с чичей ¹³. А поскольку губернатор послал индейца-путника-был этот индеец касиком селений, в которых христиане были размещены, и были они большими друзьями христиан,-то этот касик пошел в лагерь Атабалипы, но его стражники не позволили ему подойти туда: сперва спросили его, откуда шел вестник дьяволов, столько земли прошедших и ни кем не убитых? Касик им ответил, чтобы ему позволили пройти переговорить с Атабалипой, поскольку, когда какой-либо вестник шел к христианам, те оказывали ему большую честь, а они не позволяют ему пройти дальше. Той ночью он заночевал в том же месте, куда прибыл губернатор со своими людьми, и он сообщил губернатору, чтобы ничего из съестного, присланного Атабалипой, не ели; и было сделано так, что вся еда, присланная Атабалипой, была отдана индейцам, переносившим грузы. Прежде чем наступили сумерки, нам удалось издали увидеть очень большое селение, и мы встретили много пастухов и баранов, принадлежавших лагерю Атабалипы, и спустились ниже селения на [232] одну лигу, к окруженному деревьями дому. Вокруг того дома, с каждой стороны, имелись белые навесы длиной более полулиги, там и располагался лагерь, где нас ожидал в поле Атабалипа. Затем мы прибыли в селение, и [234] первым вошел сеньор Эрнандо Писарро со своими людьми, и |в тот момент| шел сильный град; в селении было очень мало людей, вероятно, четыреста или пятьсот индейцев, охранявших двери домов касика Атабалипы, где было полным-полно женщин, заготавливавших чичу для лагеря Атабалипы. Затем разместился на постой сеньор губернатор со своими людьми, изрядно опасаясь многих индейцев, находившихся в лагере. Каждый христианин говорил, что сделал бы больше, чем Роланд ¹⁴, потому что мы не ожидали иной помощи, кроме Божьей. Сеньор Эрнандо Писарро и сеньор Эрнандо де Сото попросили о разрешении у сеньора губернатора о том, чтобы сходить с пятью или шестью всадниками и толмачом переговорить с касиком Атабалипой, и увидеть, как размещался его лагерь. Губернатор разрешил им идти, хотя и против своей воли. Они ушли в лагерь, располагавшийся в одной лиге оттуда. Все поле, где располагался касик, было с одной и с другой стороны окружено ротами копьеносцев ¹⁵, алебардщиков ¹⁶ и [236] лучников; а другая рота индейцев была из лучников и пращников; и другие – с дубинками и булавами [con porras y mazas]. Шедшие христиане, прошли через их середину, но никто не изменился в лице [mudanza]. И они прибыли туда, где находился касик, и обнаружили его сидящим у двери своего дома со многими женщинами вокруг него, так как ни один индеец не смел находится возле /3v/ него. И верхом на коне подошел к нему Эрнандо де Сото, но тот не сдвинулся с места, и приблизился настолько близко, что кисточка ¹⁷ касика, размещенная у него на лбу, обдувалась ноздрями коня, но касик не шевельнулся. Капитан Эрнандо де Сото снял кольцо с пальца и подарил его в знак мира и любви со стороны христиан. Он взял его, весьма мало выказав при этом почтения, затем подошел Эрнандо Писарро, |до этого| находившийся немного позади с целью поставить трех или четырех всадников возле ущелья [puerto], где был неудачный проход, и привез на крупе лошади толмача-индейца; и придвинулся к касику, совершенно не боясь его и всех его людей; и сказал ему, чтобы он поднял опущенную голову, и чтобы он заговорил с ним, потому что он был его другом и пришел увидеться с ним; и попросил его, чтобы утром пришел увидеться с губернатором, так как тот очень хотел с ним повидаться. Касик с опущенной головой ответил ему, чтобы утром тот сам пришел повидать его. Капитан ответил, что [238] они пришли уставшими с дороги, пусть он прикажет дать им попить. Касик послал двух индеанок, и те принесли два больших золотых кубка для питья; и они, чтобы порадовать его, сделали вид, что выпили, но не пили, |после чего| попрощались с ним. Возле роты копьеносцев Эрнандо де Сото несколько раз яростно бросался вскачь на коне [arremeter el caballo], и те отступали на один шаг назад. После того, как христиане ушли оттуда, те хорошенько поплатились за то, что отступили, так как им, и их женам, и детям касик приказал отрубить головы, говоря, что они должны были идти вперед, а не назад, и что всем те, кто обернулся назад, нужно было приказать устроить такие же |наказания| [que a todos los que boluiessen a tras auia de mandar hazer otro tanto]. Капитаны вернулись к сеньору губернатору и рассказали ему обо всем произошедшем с касиком. И им показалось, что имевшихся у него людей приблизительно было сорок тысяч человек, готовых к бою; и это они сказали, чтобы ободрить людей, так как |на самом деле| тех было до восьмидесяти тысяч. И они рассказали то, что сказал им касик. Разместившись на покой, не отдохнув той ночью, все люди, молодые и взрослые, пешие и конные, все ходили со своим оружием, бодрствуя ту ночь. И старый добрый губернатор, ободрявший людей,-также. В тот день все сохраняли решимость ¹⁸ [Aquel día todos eran señores]. А на следующий день, утром, только и делали, что посылали туда–сюда вестников в лагерь Атабалипы; и то |касик| говорил, что должен прийти со своим оружием, то говорил, что нужно приходить без него. Губернатор послал к нему |вестника| сказать, чтобы тот приходил, как пожелает, ведь мужчинам, по его мнению, хорошо являться с оружием. В полуденный час выступил Атабалипа из своего лагеря со столькими людьми, что все поля были заняты приходящими. И все индейцы несли в виде корон на головах большие золотые и серебряные медальоны; казалось, что все приходили со своим снаряжением. В сумерки они начали входить в селение, и там находился касик, недолгое время ожидающий своих людей, чтобы они пришли все вместе. Когда все прибыли, и было сделано распоряжение, он двинулся, чтобы пройти [240] дальше, и прибыл на своем паланкине на середину площади, хотя и испытывал некоторое подозрение. Губернатор послал к нему человека с просьбой о том, чтобы он пришел туда, где сам находился, уверяя его, что он не получит никакого вреда и досады; потому что мог приходить без опасения, хотя такового касик ничуть и не проявлял. Касик вел перед собой одетых в одну ливрею четыреста человек, каковые шли, убирая перед ним все, встречаемые на пути следования касика в паланкине камни и соломинки, и те четыреста человек несли спрятанными под теми ливреями дубинки, и точно также камзолы из крепких доспехов ¹⁹, и пращи со своими специально для них сделанными по всем правилам искусства камнями ²⁰ [y vnas hondas con sus piedras hechizas para ellas]. У губернатора его люди были расставлены в трех очень больших домах, имевших каждый по двести проходов и двадцать входов. В одном из этих домов находился сеньор капитан Эрнандо Писарро с четырнадцатью или пятнадцатью всадниками, в другом находился сеньор капитан Эрнандо де Сото с другими пятнадцатью или шестнадцатью всадниками, точно также в другом доме находился Беналькасар с другими столькими же, немного больше или /4r/ меньше. В другом находился сеньор губернатор с двумя или тремя всадниками и с двадцатью или двадцатью пятью пешими, а все остальные люди охраняли входы, чтобы никто не вошел внутрь очень прочной крепости, находившейся посреди площади, в которой разместился Педро де Кандия ²¹, капитан Его Величества с восемью или девятью стрелками [escopetero] ²² и четырьмя артиллерийскими орудиями, маленькими бресос ²³ [brezos], охранявшим ту [242] крепость, удерживаемую по приказу губернатора. Губернатор приказал ему, чтобы в случае, если до десяти индейцев поднимется на нее, то чтобы он им разрешил поднятья, но не большему |числу индейцев|. Когда касик прибыл на ту площадь, он сказал: «Где эти христиане? Они что, все уже попрятались, что никого не видно?» При этом семь или восемь индейцев поднялись на ту крепость. И один полководец со знаменем на очень длинном копье подал сигнал, чтобы принесли оружие, поскольку копейщик, шедший позади, нес копья тех, кто шел впереди, таким образом, что показались они без оружия, а пришли с ним. И некий монах из ордена Святого Доминика с крестом + в руке, желая сказать ему о Божественном, пошел к нему переговорить, и сказал ему, что христиане были его друзьями, и что сеньор губернатор очень любил его, и чтобы он пришел на его постоялый двор повидаться с ним. Касик ответил, что он не пойдет дальше, пока ему не вернут христиане все то, что они взяли у него по всему краю, и что затем он сделает все то, что соизволит. Когда монах вел ту беседу с книгой в руках, он заговорил с ним о делах Господа, как они ему будут полезны, но он не захотел их принять, и когда тот попросил книгу, падре дал ему ее, думая, что он хотел ее поцеловать, и тот взял ее, и бросил ее поверх своих людей, и мальчик-толмач находившийся там, говоря ему о тех вещах, сразу же убежал, и взял книгу, и отдал ее падре, и падре тут же повернулся, выкрикивая и говоря: «Выходите, выходите христиане, и нападите на этих собак врагов, не желающих |познать| дел Господних, так как тот касик бросил на землю книгу нашего святого закона». И при этих |словах| подали сигнал артиллеристу, чтобы тот выстрелил из пушек в самую их середину, и тогда он выстрелил из двух, так как не смог выстрелить из большего количества. А поднимавшиеся на крепость индейцы не спустились [244] там, где поднимались, ибо их заставили спрыгнуть с крепости вниз. Увидев это, всадники, находившиеся в трех домах, пустились вскачь все как один, и губернатор тоже вышел с имевшейся у него пехотой, и направился направо к паланкину, где находился тот владыка. И многие пешие, с ним шедшие, немного отдалились от него, видя, что было много индейцев противников. Но чтобы расквитаться за них, с малым числом людей, с ним оставшимися, губернатор добрался до его паланкина, хотя ему и не позволяли приблизиться, так как многие индейцы ²⁴ с отрубленными руками подставляли свои плечи под паланкин своего владыки, хотя и не помогло им их усилие, ибо все они были убиты, а их владыка пленен губернатором. С теми немногими пешими, что он вел с собой, и с всадниками он вышел в поле, и многие из них нападали на убегавших индейцев, каковых было столько, что, убегая, они разрушили стену в шесть футов шириной и более пятнадцати -длиной, а высотой-в рост человека, и при этом многие пали от всадников, и всего за два часа того дня [que no serian mas de dia] все те люди были разбиты. И воистину было то не нашими силами |сотворено|, ибо нас было мало, а по превеликой милости Господа. Полегли в тот день мертвыми в поле шесть или семь тысяч индейцев, не считая многих других, с отрубленными руками и |получивших| другие раны, и в ту ночь сновали всадники и пехота по всему селению, поскольку мы увидели пять или шесть тысяч индейцев на горе, что была выше селения; и мы выставили против них караул. Чтобы христиане собрались в лагере, приказал губернатор сделать один выстрел из пушки, и вскоре собрались всадники, сновавшие по полю, думая, что индейцы напали на лагерь, и точно также пехота, когда прошло уже четыре или пять часов ночи. Губернатор был очень доволен победой, которой наш Господь бог наградил нас, и сказал касику [246], что поскольку он был столь опечален, что не должен и думать, /4v/ что мы, христиане, не родились в его краю, а очень далеко от нее, и что по всем краям, где бы мы не проходили, были очень великие владыки,-всех их мы делали друзьями и вассалами императора, мирными или военными способами, и чтобы он не боялся того, что захвачен нами в плен. Он ответил, слегка язвительно [El respondio medio riendo], что он размышлял не об этом, а о том, что он сам хотел захватить в плен губернатора, и что для него все вышло наоборот, и что из-за этого он был так задумчив. Но он просил милости у сеньора губернатора, что ежели там находился кто-либо из его индейцев, то пусть прикажет ему прийти, поскольку хотел поговорить с ним. Тут же сеньор губернатор отдал приказ привести двух знатных индейцев из тех, что были захвачены в сражении. Касик спросил их, много ли было убито людей; они ответили ему, что все поля были ими заполнены. Затем он послал сказать оставшимся людям, чтобы они не убегали, а чтобы пришли к нему служить, поскольку он не был убит, а находился во власти христиан, и что ему казалось, что христиане были хорошими людьми; потому он приказывал им, чтобы они пришли ему служить. Губернатор спросил толмача, что было сказано; толмач объяснил все. |На что| губернатор сказал, что им следует еще кое-что добавить. Сделав крест +, он отдал касику крест, говоря ему, чтобы у всех его людей как вместе, так и отдельно друг от друга, были у каждого в руке кресты, как этот, и что христиане всадники и пехота выйдут утром в поле и убьют тех, кого встретят без этого знака -креста [248]. И на следующий день утром слажено все вышли в поле, и обнаружили множество индейских рот; впереди у всех в руках были кресты, и при этом все они очень боялись. Было собрано много золота, имевшегося под некоторыми навесами, и щедро роздано по лагерям, равно как и много одежды. Все это собрали негры и индейцы из прислуги, так как другие ²⁵ расположились в ряды, защищая самих себя. Было собрано пятьдесят тысяч песо золота ²⁶. В ту ночь и в тот день, когда касик уже проявил свою радость, он сказал губернатору, что ему хорошо ведомо то, что они искали. Губернатор сказал ему, что солдаты не ищут ничего, кроме золота для себя и своего сеньора императора. Касик сказал, что он дал бы им столько золота, что оно уместилось бы в находившейся там задней комнате, до имевшейся там белой черты, да так, что высокий человек не достал бы до нее [250] на одну пядь ²⁷ [un hombre alto no allegaba a ella con un palmo]; и имела комната приблизительно двадцать пять футов ²⁸ в длину и пятнадцать-в ширину. Спросил у него губернатор: «сколько серебра он ему отдал бы?» Касик ответил, что |столько, сколько| «принесло бы десять тысяч индейцев, и что они бы сделали ограждение посреди площади, и что все это заполнили бы серебряными сосудами. Что все это он отдал бы ему, дабы тот отпустил его на свободу, каковая была у него прежде. Губернатор пообещал ему это, с условием, чтобы он не совершит предательского поступка, и спросил у него, за сколько дней он принесет то золото, о котором говорил? Он ответил, что за следующие сорок дней принесет его, но поскольку речь шла о большем количестве, то он пусть он сходит в провинцию под названием Чинча, и оттуда принесет серебро, как было приказано. В таких делах прошло двадцать дней, но никакое золото не приходило, по их окончании принесли восемь больших золотых кувшинов с множеством сосудов и другими предметами. Там мы узнали, что этот касик захватил в плен другого владыку, по имени Куско, бывшего большим владыкой, чем он; этот был его братом по отцу, но не по матери. А сам Куско, находясь в плену, узнал о том, что христиане пленили его брата; и сказал: «если бы я увидел христиан, я был бы владыкой, потому что горю желанием увидеть их, и я знаю, что они идут, разыскивая меня, и что Атабалипа обещал им боио ²⁹ |наполненый| золотом, имеющееся у меня, чтобы отдать им, но я бы отдал им четыре боио, и они бы меня не убили, так как думаю, что он должен меня убить». После того как Атабалипа узнал о том, что сказал его брат Куско, он очень испугался. Ведь если христиане узнают об этом, то тут же убьют его и провозгласят владыкой его брата Куско; и он приказал, чтобы его поскорее убили. И так его убили, чему не очень помогло устрашение, какое губернатор нагнал на Атабалипу, когда узнал, что у тот был у его полководца, он сказал ему, чтобы тот его не убивал, а приказал, чтобы его привели туда, где они находились. Сам же Атабалипа рассчитывал стать владыкой, поскольку он завоевал землю; за несколько дней до того, в провинции под названием Гомачуко [Gomachuco], погибло много людей, и был пленен его брат, поклявшийся выпить из головы самого Атабалипы; но Атабалипа пил из его собственной, потому что я это видел, как и все те, кто был вместе с сеньором Эрнандо Писарро; и он видел голову с кожей, и высохшую плоть и волосы, и стиснутые зубы, и там у нее есть серебряная трубочка, а над головой-обшитая золотом чаша, из которой пил Атабалипа, когда вспоминал о войнах, начатых его братом. И наливали чичу в ту чашу, и выходила она изо рта и через трубочку, откуда он пил. В эти дни принесли немного золота. И сеньор губернатор узнал, что существовала одна очень богатая мечеть ³⁰ в том краю, и что в этой мечети было столько золота, и даже больше, чем то, что пообещал касик, потому что в нем поклонялись все касики того края, а также |брат| Куско; так как туда приходили за ее ³¹ советами относительно того, что они должны делать; и много дней в году приходили к симину ³² [a vn cimin], сделанному из золота, и давали ему выпить |в виде раствора| несколько растертых изумрудов. Когда сеньор губернатор и все христиане узнали об этом, сеньор Эрнандо Писарро испросил милости у губернатора, своего брата, чтобы тот дал ему разрешение пойти в ту вышеназванную мечеть, поскольку он хотел увидеть того ложного бога, или скорее, дьявола, ведь у него было столько золота, и губернатор дал ему разрешение, и повели с собой нескольких ризничих ³³ [sacristanes], с которыми дьявол мог преуспеть очень мало. Сеньор губернатор и все мы, с ним оставшиеся, пребывали каждый день в большом стеснении [viamos cada dia en mucho trabajo], поскольку тот предатель Атабалипа постоянно заставлял людей наступать на нас, и они приходили, но не осмеливались приблизиться. Сеньор Эрнандо Писарро прибыл в селение под названием Гуамачуко [Guamachuco], и там обнаружил золото, которое несли в качестве выкупа за касика, составлявшего |в сумме|, пожалуй, сто тысяч кастельяно. Оттуда Эрнандо Писарро написал губернатору, чтобы тот послал за тем золотом, дабы оно отправилось в большей безопасности; губернатор отправил трех всадников, чтобы они пришли с ним; и [254] когда они прибыли, он вручил им золото, и отправился дальше по дороге к мечети; всадники ушли с золотом туда, где находился губернатор, и в пути с ними приключилось бедствие, поскольку товарищи, несшие золото, поссорились из-за каких-то украшений, у которых недоставало золота, и один отрубил руку другому, так как не хотел, чтобы губернатору досталось все золото [y el uno cortó un brazo al otro, que no lo quisiera el Gobernador por todo el oro]. Находясь в том поселении сорок дней без надежды на помощь, пришел Диего де Альмагро с достаточным числом людей нам на помощь, который, как нами уже было сказано, хотел поселиться в Пуэрто-Вьехо, но когда он узнал о хороших новостях, как верный слуга Императора, тотчас же пришел к нам на помощь. Касик сказал губернатору, что золото не могло прийти так быстро, ведь из-за того, что он находился в плену, индейцы не делали того, что он им приказывал. Потому пусть он отправит трех христиан к Куско, тогда они принесли бы много золота, если бы сняли украшения с определенных домов, облицованых золотом, и что они бы принесли много золота, находившегося в Шауше [Xauxa], и что они могли передвигаться в безопасности, так как вся земля была его. Препоручив Богу, губернатор отправил их. И они увели многих |индейцев|, несших их в гамаках ³⁴, и те им очень хорошо служили. И прибыли они в селение под названием Шауша, где находился великий муж, полководец Атабалипы. Этот был тем, кто пленил Куско; и все золото было в его власти, и он дал христианам тридцать нош ³⁵ золота. Они мало ему оказали почтения. И выказывая к нему мало страха, они сказали ему, что золота было мало, и он приказал отдать им еще пять нош золота. Это отправили с имевшимся негром туда, где находился сеньор губернатор, и они проследовали дальше и [256] добрались до селения Куско. Там они встретили полководца /5v/ Атабалипы по имени Кискис [Quizquiz], что на их языке означает «цирюльник». Этот оказал мало почтения христианам, хотя сильно дивился им, и был |среди наших один| христианин, пожелавший приблизиться к нему, чтобы напасть на него со шпагой, но он не осмелился из-за множества людей, имевшейся у того. Тот полководец сказал им, чтобы они не просили у него много золота, так как если они захотят отдать выкуп за касика, то он бы пошел раздобыть его [que si no quisiesen dar por rescate al Cacique, que él lo iría a sacar]. А затем он отправил их в боио Солнца, где они поклоняются. Эти боио были со стороны, откуда восходит солнце, облицованы золотом – большими пластинами; и чем больше приходившее солнце давало тень, тем ниже располагалось золото на них ³⁶ [cuanto más les venía dando la sombra del sol tenían, más bajo oro en ellos.]. Христиане пошли в боио, и без помощи индейцев (поскольку они не пожелали помогать им, так как это было боио солнца, сказав, что погибнут |из-за этого|) христиане принялись с помощью медных ломов снимать украшения с этих боио. И так они сняли с них украшения, согласно сказанному об этом ихними же устами, и кроме этого собрали по селению много золотых сосудов, и принесли их христианам, чтобы они отнесли это в качестве выкупа за своего владыку. Во всех тех домах в селении, сказывают, было столько золота, что это было изумительно. Они вошли в другой дом, где обнаружили золотой трон, на котором совершали свои жертвоприношения. Этот трон был настолько большим, что весил девятнадцать тысяч песо, и на нем могли улечься сразу два человека. В другом очень большом доме обнаружили много глиняных сосудов, покрытых золотыми листами, немало весившими. Они не захотели их разбивать, чтобы не сердить индейцев. В том доме пребывало много женщин, и были два индейца подобно забальзамированным, и рядом с ними располагалась живая женщина с золотой маской [máxcara] на лице, сдувающая опахалом пыль и мошек, и [258] у них в руках были очень дорогие золотые жезлы. Женщина не разрешила им войти внутрь, иначе как сняв обувь; и сняв с себя обувь, они зашли посмотреть на те высушенные статуи, и сняли из них много дорогих приедметов, но им не удалось достать их все, потому что касик Атабалипа просил их, чтобы они не доставали их, говоря, что тот был его отцом Кускуо ³⁷, и поэтому они не осмелились снимать с него больше |предметов|. Они столь сильно нагрузились его золотом, что находившийся там полководец, предоставил им необходимое снаряжение. Христиане обнаружили в том селении столько серебра, что сказали губернатору, что там был большой дом, почти полный больших кувшинов, сосудов и ваз, и многих других предметов, и что намного больше бы они принесли, но дабы не оставаться там дольше, так как они были одни, и на расстоянии более двухсот пятидесяти лиг от других христиан, то закрыли дом и его двери, и, поставив печать его величества и губернатора Франсиско Писарро, и одновременно оставив охрану из индейцев, они поставили правителя в селении, как им было приказано, и пустились в свой обратный путь с золотом, и несли очень красивые вещицы, среди которых было очень большое блюдо из очень чистого золота, изготовленное из многочисленных предметов. Весила эта вещица более двенадцати тысяч песо. Эти и многие другие вещи принесли они. Оставим разговор о тех, что шли своей дорогой, расскажу же о сеньоре Эрнандо Писарро, шедшему дорогой к мечети. И прибыл он туда с большим трудом, поскольку решили не брать туда ни одной лошади из-за нехватки фуража и плохой дороги. Но сеньор Эрнандо Писарро приказал индейцам изготовить золотые и серебряные подковы и гвозди, и так они привели своих лошадей в селение, где находилась мечеть. Каковое селение больше, чем Рим. В той мечети проживал дьявол, говоривший с индейцами в очень темном [escuro] и грязном помещении, каков он и сам суть. Там он нашел мало золота, поскольку оно было спрятано у них, и они обнаружили очень большую яму, откуда его доставали, и месторасположение больших кувшинов, которые им принесли, таким образом, что никогда они не смогли бы это открыть. В самом доме несколько индеанок, присматривавших за ним, имевшегося у них золота отдали ему мало, из-за того, что его выбрасывали. Точно также много золота сняли для христиан у находившихся там мертвецов. [262] И несколько касиков Чинчи дали ему золото. Таким образом, что в целом ему дали сорок тысяч песо. Находясь там, ему прислал Чилиачима ³⁸ (являвшийся полководцем, пленившим Кускуо) |вестника|, сообщившему, что у него много золота для того, чтобы принести в качестве выкупа за своего владыку Атабалипу. И что он бы отправился из того селения /6r/ Шауша, где он находился, и что он соединился бы с капитаном Эрнандо Писарро, и что оба пошли бы увидеться с губернатором. Эрнандо Писарро отправился, думая, что правдивым было то, что говорили ему индейцы, но, пройдя четыре или пять дневных переходов, он узнал, что не пришел полководец, и потому решил с малым числом ведомых с собой людей вернуться в лагерь полководца, у коего было множество людей. И потому вернулся и сказал полководцу, чтобы он пошел на встречу с сеньором губернатором, и к своему касику Атабалипе. Тот ответил, что не желает выходить оттуда, поскольку так ему было приказано его владыкой Атабалипой. Эрнандо Писарро сказал ему, что если он не соизволит прийти, то он приведет его силой. И потому привел в боевой порядок своих немногочисленных людей, ведь он находился на большой площади. Там он рассчитывал, невзирая на большое число людей, расквитаться с ними, ведь шедшие с ним были добрыми мужами. Полководец индеец, когда увидел тех людей построенными в ряды, решил идти с сеньором Эрнандо Писарро. И потому он пришел туда, где находился сеньор губернатор. [264]

Касик Атабалипа очень опечалился, когда увидел, что пришел его полководец, но поскольку он был весьма лукавым, то сделал вид, что был рад ему. Губернатор спросил его о золоте Куско, ведь тот полководец был тем, кто его пленил; он ответил, как ему сообщил Атабалипа, что у того совершенно нет золота, что все оно было отнесено. Все сказанное им было ложью. И отведя его, Эрнандо де Сото пригрозил ему, что если он говорил неправду, то сожжет его; тот ответил ему то же, что сказал раньше; и тут же воткнули древко, и привязали его к нему, и принесли много дров и соломы, говоря, что если он скажет неправду, то его сожгут. Он приказал позвать своего владыку, каковой пришел с губернатором, и |касик| заговорил со своим привязанным полководцем. Полководец сказал ему, что хотел бы сообщить христианам правду, поскольку если не скажет ее, то они сожгут его. Атабалипа сказал ему, чтобы он ничего не говорил, так как все, что они говорили, было лишь для того, чтобы напугать его, что они не осмелятся сжечь его. А так как они спросили у него еще раз о золоте, но он не захотел говорить, то они тут же разожгли под ним огонь; он сказал, чтобы убрали от него того касика, его владыку, стоявшего перед ним, поскольку тот глазами делал знаки, чтобы он не говорил правды, и потому того убрали оттуда; и тут же он сказал, что по приказу касика он три или четыре раза приходил с большой мощью людей на христиан; и что христиане знали об этом; сам Атабалипа, его владыка, приказывал ему вернуться, боясь, что христиане их убьют; также они задали ему еще один вопрос о том, где находилось золото Старого Куско ³⁹. Он сказал, что в самом селении Куско находился полководец по имени Кискис, и что у этого полководца было все золото, поскольку никто не осмеливался подойти к нему, ведь, даже не взирая на то, что тот мертв, они исполняют его приказ так же строго, как если бы он был живым. И потому дают ему пить, и проливают то вино, которое там они должны были давать ему пить возле того места, где находится тело Старого Куско. Тот полководец индеец также сказал христианам, что в том селении внизу, где касик Атабалипа, его владыка, поставил свой лагерь, был очень большой навес, в котором у касика было много кувшинов и различных других золотых вещиц. Об этих и других вещах рассказал христианам тот полководец индеец, но я при этом не присутствовал. Затем того полководца индейца отвели в дом сеньора Эрнандо Писарро, и приставили к нему бдительную охрану, ведь было бы лучше, если бы она были приставлена, потому что большинство людей повиновалось приказаниям этого полководца, как самому касику Атабалипе, его владыке, ведь он был весьма отважным мужем на войне, и он сотворил очень много зла по всей той земле; и потому был тот полководец очень рассержен на касика Атабалипу, своего владыку, говоря, что из-за его тяжбы |с братом Васкаром| с ним плохо обращались; касик не присылал ему ни еду, ни других вещей из-за сильного гнева на него; |а все| из-за того, что было им рассказано |христианам|; но сеньор капитан, у которого он находился в доме, давал ему еду и даже приказывал, чтобы ему прислуживали и давали все необходимое; и хотя он был уже наполовину сожженным, многие |из| тех индейцев приходили к нему служить, ибо были его /6v/ слугами. И этот полководец был жителем провинции [268] под названием Гито ⁴⁰ [Guito], в которой владыкой был сам Атабалипа. Эта земля очень ровная и богатая, ее люди очень отважны, с этими людьми Атабалипа завоевал землю Куско, и из нее вышел Старый Куско, когда начал подчинять себе все те земли. Касик Атабалипа сказал, что было много домов, считающихся [deputadas] золотыми и серебряными, и что золото из рудников было в незначительных |количествах|, потому что копи с возвышенностей ⁴¹ [las minas de collado], были на том конце Куско, и они были более богатыми, потому что золото из них добывали в виде больших крупиц, и золото не промывалось, а из реки его |сразу| добывали в крупицах.

Довольно говорить об этом, а расскажу-ка я о христианах, пришедших из Куско, каковые вошли в лагерь губернатора с более чем ста девяносто индейцами, гружеными золотом. Они несли двадцать больших кувшинов и другие крупные вещицы. Было даже так, что одну вещицу несло двенадцать индейцев. Также несли другие извлеченные из домов предметы; серебряных |изделий| принесли мало, потому что так приказал губернатор, чтобы приносили не серебро, а только золото, ибо касик сетовал, что не хватало индейцев, чтобы принести золото. В прошедшие дни прибыло много золота, и губернатор послал двух людей к навесу, о котором говорил полководец. И принесли так много золота, что в одном большом доме во многих местах имелись кучи золота различных каратов, и мелкие вещицы |тоже|. И губернатор приказал переплавить все мелкое золото, среди которого были переплавлены несколько крупиц золота величиной с каштаны, а другие – и побольше, но иные-фунтового ⁴² веса и больше. Я говорю об этом, потому что нес вахту у дома с золотом и видел как их переплавляли. Было более девятисот кусков золота из рудников, некоторые были хорошей пробы [algunos eran de quilates], |поэтому| многие из них были переплавлены. И были изготовлены слитки, а другие были разделены среди людей. В этом доме было более двухсот крупных серебряных кувшинов, принесенных касиком; хотя губернатор об этом не приказывал, но там было много горшков и кувшинчиков и других очень красивых вещиц. И кажется мне, что виденное мною серебро весило где-то пятьдесят тысяч марок, на две тысячи больше или меньше. В этом доме было восемьдесят крупных и малых золотых кувшинов, и другие очень крупные предметы, и одна куча высотой выше человека из тех пластин; все они были очень тонкими и из очень хорошего золота. В этом доме с обеих сторон были кучи золота и серебра. Когда собрали и взвесили все то золото присутствующие чиновники Его Величества, губернатор назначил лиц, осуществлявших раздел на доли ⁴³. Эти лица были избраны путем голосования |всеми| людьми. И Его Величеству губернатор отправил подарок, состоящий приблизительно из ста тысяч песо в виде изделий, каковыми были пятнадцать больших кувшинов и четыре горшка, вмещавших по две арробы ⁴⁴ воды, и много других мелких, но очень дорогих вещиц. И правда, что после отправления сеньора капитана, пришло намного больше того, что осталось. Он уехал и сеньор губернатор произвел разделение на доли, и выпало на каждого пешего по четыре тысячи восемьсот песо золота, а всадникам – вдвое больше, не считая нескольких сделанных преимуществ |родственникам и приближенным Франсиско Писарро|. Сеньор губернатор дал [272] людям, пришедшим с Диего де Альмагро из золота военной добычи, прежде чем оно было разделено, двадцать пять тысяч песо золота, потому что они испытывали некоторую нужду, а тем, что были из поставленного |христианами| поселения, он дал две тысячи песо золота, разделенные по двести песо на каждого. Но всем тем, кто пришел с капитаном, он дал много золота, так что торговцам он отдавал по две и по три золотых чаши, чтобы была возможность всем выдать долю. Но многим из тех, кто его |собственными усилиями| захватил, он дал меньше того, что они заслуживали, и об этом я говорю, потому что так случилось со мной. Поэтому было много тех, кто просил разрешения у сеньора губернатора вернуться в Кастилию. Одни, чтобы представить доклад его величеству о |завоеванной| земле, другие, чтобы повидать своих родителей или жен. Он предоставил разрешение двадцати пяти сотоварищам, дабы те вернулись домой.

В эти дни, когда касик узнал, что хотели добыть золото из земли, приказал созвать многих людей из многих краев: одних, чтобы они пришли к христианам на погрузку кораблей, а других людей, чтобы они пришли в лагерь, дабы разведать, сможет ли он освободиться. И это была великая сила людей, |но| приходивших в большинстве своем по принуждению и из страха. Так как сеньор губернатор был об этом хорошо осведомлен, он заговорил с касиком, и сказал ему, что было дурным |намерением| то, что он заставлял приходить людей против них. За несколько дней до того в наш лагерь пришло два индейца, сыновья Старого Куско, братья Атабалипы по отцу, но не по матери; эти пришли весьма скрытно, боясь своего брата. Когда губернатор узнал, что они были сыновьями Старого Куско, он оказал им большое почтение, потому что по их облику было видно, что они сыновья большого владыки. Эти спали вместе с губернатором, ибо не осмеливались спать в другом месте из страха перед своим братом. Один из них был законным правителем той земли, оставшейся после смерти его брата. В эти дни пришли новости, что поблизости находились воины, и поэтому мы зорко стояли настороже, и однажды ночь пришли индейцы, убегавшие из одного близлежащего селения, говоря, что приходившие индейцы [274] воины, уничтожили у них их маис, и те шли, чтобы напасть на христиан, и что поэтому они убегали. Когда об этом узнал сеньор губернатор, он держал совет со своими капитанами и с чиновниками Его Величества. И они решили тут же убить того великого касика Атабалипу, каковой того заслуживал. И потому, когда начало смеркаться, его вывели на площадь и привязали к древку [le ataron a vn palo], и по приказу сеньора губернатора захотели сжечь его живьем. Но так как Бог хотел обратить |касика в христианство|, он сказал, что хотел бы стать христианином, и потому его задушили той ночью. Как и во многие другие |до этой ночи| было так, что люди не спали и не отдыхали из страха перед индейцами и тем касиком. Той ночью губернатор выставил караул у мертвого касика, и на другой день утром его похоронили в имевшейся у нас там церкви, и многие индеанки хотели быть погребенными с ним живыми. Из-за погибели этого касика возрадовалась вся та земля, и не могли поверить, что он погиб. Тут же стала известной новость войскам |Инки|, и сразу же каждый ушел в свой край, ибо большинство было туда приведено силой.

Сеньор губернатор провозгласил владыкой той земли старшего сына ⁴⁵ Старого Куско с условием, чтобы он и все его люди остались вассалами императора, и тот пообещал сделать так. Затем пришло превеликое множество людей [276] по приказу касика служить по доброй воле. Также обрадовался смерти Атабалипы полководец Чаликочима, говоря, что из-за него он чуть было не был сожжен. И что он отдал бы все золото земли, какового было намного больше чем то, что дал Атабалипа, потому что тот, кто был провозглашен владыкой, являлся законным владыкой той земли; в тот день он принес четыре ноши золота и некие чаши. Прежде чем Атабалипа погиб, он приказал привести пастуха со |статуями| золотых овец, и другие очень дорогие вещицы. И все это прибывало в лагерь. И советовали сеньору губернатору, чтобы он сразу приказал не приносить то золото, поскольку те, что уезжали в Кастилию, не получили бы доли. Из-за этого я не расстался от причитающейся мне доли, что и помогло мне получит его |в большем количестве|. Эти предметы были очень крупными. Многие другие и я слышали от касика, чтобы не приказывали возвращать то золота назад, потому что он ожидал намного больше, чем ему должны были принести более двухсот индейцев, но губернатор сказал ему, что они должны будут идти в тех местах и соберут его |сами|, и это делалось для того, чтобы не досталось доли тем, кто уходил в Кастилию. Я скажу, что видел, как остался там после раздела золота один большой ящик, полный золотых сосудов и многих других вещиц. Все это не было разделено, а ведь в этом была доля тех, кто уходил в Кастилию, но находился в том названном сражении.

Кроме того скажу, что я видел, как там взвешивалась и оставалась пятина ⁴⁶ Его Величества, не считая того, что досталось сеньору Франсиско Писарро, |а именно| более ста восьмидесяти тысяч песо. Это то, что случилось у нас в этом краю, многие же другие дела покинули мою память. Обо всем превосходно совершенном славлю Бога, наделившего нас доблестью и силой, дабы осуществить это.

Знаю, что касик сказал, что есть много других [278] индейцев из того края Коальо, и что там есть очень крупная река, на которой имеется остров с особыми домами, и что среди них есть один полностью покрытый золотом, а солома сделана из золота, потому что индейцы принесли нам пригоршню такой. И что балки и все, что имеется в доме – золотое; и что пол вымощен золотыми крупицами, |годными| для переплавки; и что внутри в нем много золота для переплавки. И это я слышал, в присутствии губернатора, от касика и его индейцев, жителей того края. Еще касик сказал, что золото, добываемое из той реки, собирают не в подносах, а скорее его собирают в каналах, отведенных от той реки, омывающей вырытую ими землю. И убирают воду из того канала, когда она промыта, и собирают золото и находят крупицы, а их много; и это я слышал много раз, потому что все индейцы края Кольао, у которых об этом спрашивали, говорили, что это было-таки правдой. И обо [280] всем этом я засвидетельствовал и удостоверил в качестве непосредственного свидетеля [testigo de vista], как присутствовавший при всех этих делах вместе с превосходным и смелым кабальеро Франсиско Писарро, губернатором и капитан-генералом ⁴⁷ в той земле от имени Его Величества, коему Бог всегда будет содействовать в процветании. Аминь.

/8v/ Этот труд был отпечатан в весьма знатном и верном городе Севилье, в доме Бартоломе Переса, в месяце апреле, в году одна тысяча пятьсот тридцать четвертом.

Комментарии

1. Испанская провинция на Панамском перешейке.

2. Тихий океан.

3. Т.е. экватора.

4. Речь идет о Васкаре. Не совсем понятно, почему автор говорит о владыке Куско, не называя его настоящим именем.

5. Слово «касик» происходит из языка арауако на Антильских островах. Этим словом испанцы называли все верхние уровни иерархии империи инков: Инку, токрикока, кураку.

6. Позже называемая испанцами Кахамарка. Следует, однако, учитывать, что у инков было две Кашамальки в разных провинциях.

7. Точнее, ставшее потом этим самым репартимьенто.

8. Слово из языка арауако, Антильские острова.

9. Речь идет не о слитках, а о низкопробном золоте, полученном путем добычи из рудников, и видимо, переплавленного в куски, но еще не очищенного от примесей. Скорей всего, такое золото подлежало перевозке к местам сосредоточения ювелиров в столицах провинций, каким, в частности, и был город Кашас.

10. Речь идет о тампу – постоялых дворах инков, размещенных на инкских дорогах на расстоянии дневного перехода друг от друга.

11. Позже в тексте приводится подробное описание пытки огнем.

12. Скорей всего, речь идет об индейцах-союзниках.

13. Слово чича предположительно происходит из языка народа куна, Панамский перешеек.

14. Роланд — знаменитейший из героев французских эпических сказаний цикла Карла Великого, маркграф Бретонской марки. Об историческом существовании этого лица свидетельствует лишь одно место в «Жизнеописании Карла Великого» /«Vita Caroli Magni»/ Эйнхарда /быть может — вставка, заимствованная из эпоса/, в котором повествуется, что в 778 г., когда Карл возвращался из похода в Испанию, на его арьергард в ущелье Пиренеев напали возмутившиеся баски и истребили его; при этом погибло несколько пэров, в том числе и Хруодланд, префект Бретонской марки /Hruodlandus britannici limitis prefectus/. В эпосе Хруодланд — Роланд является не только образцом христианского рыцаря и лучшим витязем Карла, но и родным его племянником; размеры поражения расширены; баски обратились в традиционных врагов веры христианской — сарацин; их нападение в Ронсевальской долине, где воинам Карла, находившимся под предводительством Роланда, трудно было защищаться, объясняется изменой одного из вельмож Карла — Ганелона, личного врага Роланда. Падая в неравной борьбе, Роланд трубит в свой знаменитый рог; Карл Великий его услышал, повернул назад и отомстил сарацинам, а по возвращении в Ахен предал казни изменника Ганелона. К концу XI века Роланд стал символом образцового воина.

15. О копьях инков писал Бернабе Кобо: «Копья они делали длинными, из прочного дерева, с обожженным или медным острием» /Historia..., 1. XIV, c. IX, t. II, p. 225/.

16. Данные воины были вооружены топорами.

17. Маскапайча с льаутой – диадема высших сановников у инков.

18. Дословно, «все были сеньорами», т.е. владели собой.

19. Плотные хлопковые, многослойные доспехи индейцев Перу, Мексики /здесь она называлась эскаупиль – боевая куртка, подбитая ватой/ и Центральной Америки.

20. Вариант: колдовские камни.

21. Согласно Королевской грамоте, выданной в Толедо 4 июля 1526 года, грек Педро де Кандия объявлен был «нашим капитаном артиллерии» в провинции Тумбес. Эта должность давала ее обладателю 60000 мараведи годовой ренты, что, тем не менее, не мешало участвовать в дележах и разделах награбленного и завоеванного.

22. Дословно «ружейники». То же, что и аркебузиры.

23. Бресо – старинное артиллерийское оружие, величиной в половину кулеврины.

24. Это были индейцы народности кальавайа, служившие Инке лекарями и личными гвардейцами.

25. Имеются в виду священники, чиновники Его Величества и т.п.

26. Песо – кастильская серебряная монета весом в одну унцию. Песо стоил 8 серебряных реалов.

27. Пядь – четвертая часть вары, разделенная на 12 равных частей или пальцев, равнялась приблизительно 21 см.

28. В Кастилии 1 фут – третья часть вары или 16 пальцев-равнялся 28 см. Исходя из чего, площадь комнаты составляла 7 м х 4,20 м = 29,40 м ². Объем мог быть около 67,62 м ³, при высоте 2,30 м.

29. Слово из языка арауако. Означает «дом». Использовалось еще в дневнике Колумба. В данном случае, означает «помещение» или «комната».

30. Для испанских источников в Америке довольно традиционным было называть местные храмы мечетями.

31. То есть, за советами мечети.

32. Симин происходит от слова cemí или cimi – «идол предков»; это единственное в своем роде использование этого слова, относящееся к языку островных арауако.

33. Данную фразу следует понимать фигурально – «суровые сотоварищи, восхищенные смелостью Эрнандо Писарро, пошли вместе с ним».

34. Слово из языка арауако.

35. Ноша – приблизительный вес, который мог, например, пронести один индеец. Например, в Мексике это был вес, равный двум арробам или 23 кг.

36. Т.е. на стенах зданий.

37. Из сказанного ясно, что одна из мумий являлась телом Вайна Капака.

38. Далее он будет назван Чаликочима.

39. Старый Куско – это правитель Вайна Капак, отец Атавальпы и Васкара.

40. Правильнее, Кито.

41. Возможно, в данном случае автор допустил описку или неправильно понял сказанное индейцами и слово «collado» следует понимать как «colla», т.е. Кольясуйу – один из четырех регионов империи инков Тавантинсуйу, где действительно было много рудников, но серебряных. Собственно, регион Колья находился как раз на противоположном конце империи.

42. Либра или фунт состоял из 16 унций и равнялся 460,5 г.

43. Пропорциональный раздел военной добычи между всеми участниками.

44. Арроба – мера объема жидкостей – равнялась 16 литрам.

45. Возможно, речь идет о Тупак Вальпе, которого сразу после смерти Атавальпы испанцы «поставили» марионеточным правителем. Однако, следует учесть, что инки в Куско сразу на совете назначили законного наследника – Манко Инку Юпанки, известного в историографии как Манко Капак II.

46. Выкупы и награбленное конкистадорами подвергались разделу между участниками, но при этом обязательным условием было оставить для короля пятую часть – пятину. В «Капитуляции» Франсиско Писарро было установлено, что «золото и другие вещи, полученные в качестве выкупа или добыча, или другим способом, впредь должны нам выплачиваться в виде пятой части из всего этого». Королевская подать /«quinto real» — пятая часть/, как видно из доклада другого чиновника, составила не 20 %, а всего 8 %.

Также, что показательно, в списке получивших долю выкупа отсутствует имя монаха Висенте Вальверде, подавшего сигнал о нападении на Великого Инку Атавальпу. Если принять во внимание, что золотой песо равен приблизительно 4,5 г золота, а каждая марка — 1/15 песо /данные: Федерико Анхель Энгель/, то выкуп в физическом выражении составил 5993 кг золота, что было на тот момент больше в 14 раз ежегодного поступления золота из Африки в Испанию. Из чего можно судить, насколько велик был этот выкуп и как дорого стоила жизнь правителя империи Инков. В связи с этими данными интересны сведения более позднего времени о примерном количестве годовой добычи драгоценных металлов у Инков. Согласно Педро Сьеса де Леона «Хроника Перу. Часть Вторая» в Главе XVIII: «Так обстояло дело у инков с этим: им добывали столько золота и серебра во всем королевстве, что, похоже, за год, добывали более пятидесяти тысяч арроб серебра и более пятнадцати тысяч золота, и всегда добывали из этих металлов в качестве службы им. И эти металлы приносились в столицы провинций, и таким образом и порядком, что они добывали их как в одних (местах) и так и в других (местах), во всем королевстве». Добыча здесь, похоже, и как собственно добыча на рудниках и как результат меновой торговли, и, конечно, военная добыча. Хотя Сьеса пытался тщательно исследовать многие вопросы у знати в Куско, цифры этой «добычи» выглядят неправдоподобно высокими. Ведь получается, что добывали от 575 до 625 тонн серебра в год и от 172 до 187 тонн золота в год /смотря по тому, сколько килограмм составляла арроба/. За десять лет такой добычи металлов накопиться несколько тысяч тонн. Но и Сьеса вряд ли бы стал записывать сведения, если бы они казались ему неправдоподобными, поскольку в таких случаях он обязательно добавлял, что это, мол, сказки и басни и им не стоит верить. Но известно, что за 20 лет с 1541 по 1560 года испанцами было вывезено более 500 тонн золота и как утверждает Сьеса де Леон: «…с 1548 по 1551 год пятая королевская часть (налог) оценивалась в сумму больше 3 миллионов дукатов [1 золотой дукат весил 3,6 г = 11 королевским кастельяно = 375 мараведи; с 1552 и в XVII веке были уже серебряные дукаты], что стоило больше, чем полученный от Атавальпы выкуп, и в городе Куско не было найдено столько, когда его обнаружили», так что инками было добыто, действительно, немалое количество этого металла. Потому вполне справедливо возникли слухи и предположения, что часть сокровищ не досталась испанцам и была сокрыта инками и либо затоплена в озерах, либо вывезена в район Амазонки, в мифический город Пайтити. Золото инками изготовлялось в специально созданном /при каждой столице провинции/ литейном доме. Этот список дает возможность лучше понять, где концентрировались драгоценные металлы. И в этих поселениях находилось «множество ювелиров, они только и занимались всё своё время, что обрабатывали дорогие предметы из золота и большие сосуды из серебра». Также в этих городах существовали храмы Солнца, откуда и собирали индейцы выкуп за Атавальпу, поскольку часто эти храмы были отделаны золотыми пластинами как снаружи, так и изнутри. В храмах также находились различные идолы и статуи, сделанные из золота или серебра.

47. В Испании чин капитан-генерал впервые появляется в середине XV века и применяется как в армии, так и на флоте. Был высшим в испанской военной иерархии на протяжении XVII — начала XVIII столетий.

Источник: The Anonymous La Conquista del Peru (Seville, April 1534) and the Libro Vltimo del Svmmario delle Indie Occidentali (Venica, October 1534). Boston. 1930