Неизвестная рукопись из семейного архива князей Оболенских-Нелединских-Мелецких

Жизненный путь Екатерины Великой, окончившийся в ноябре 1796 г., волновал умы и воображение как современников, так и отдаленных потомков. На долю пятнадцатилетней принцессы Софии Фредерики Августы Ангальт-Цербстской, привезенной в феврале 1744 г. в холодную Россию, выпало столько опасностей и приключений, сколько и не снилось знаменитым авантюристам XVIII века.

Немка по натуре и воспитанию, не знавшая русского языка и обычаев, стала женой своего соотечественника, волею судьбы оказавшегося наследником престола огромной державы. Восемнадцать лет она терпела вздорного и ненавидевшего ее мужа, к которому сама не испытывала ничего, кроме отвращения. И в любой момент этого периода жизни она могла стать жертвой придворной интриги, настроения капризного мужа или императрицы Елизаветы.

Судьба уберегла Екатерину. Ей удалось не только уцелеть, но и привлечь на свою сторону такие силы, которые помогли ей избавиться от ненавистного мужа и взойти на престол.

Последующие 34 года были наполнены беспрерывными трудами и борьбой с многочисленными тайными и явными врагами. Ужасные эпидемии чумы, оспы и холеры, бунты и восстания, крестьянская война во главе с самозванцем Пугачевым, реальная угроза со стороны самозванки Таракановой, интриги западных дворов, собственных придворных и придворных сына, нетерпеливо дожидавшегося трона, алчность разоряющих страну вельмож, войны с Турцией и Швецией, вечно бурлящая и взрывоопасная Польша — все это требовало постоянного и громадного напряжения сил со стороны верховной власти, сосредоточенной в руках императрицы.

Екатерина сумела преодолеть все. К концу ее царствования население России увеличилось почти вдвое, а европейская территория — в полтора раза: западная граница перенесена от Смоленска и Киева до Гродно и Бреста, присоединены Правобережная Украина, Белоруссия, Литва, Крым и Приднестровье, началось проникновение на Северный Кавказ. Создан Черноморский флот, обеспечена безопасность южных границ. Прекращен (как казалось, навсегда) вечный «спор славян» путем устранения главного спорщика, при этом «яблоко раздора» — Польша — было разделено таким образом, что удалось избежать войны с Пруссией и Австрией. Внутри страны проведены важные реформы, усовершенствовано законодательство, осуществлена секуляризация, подорвавшая экономическую мощь главного соперника верховной власти — духовенства, выстроено полторы сотни новых городов, Россия начала активное освоение Сибири, Дальнего Востока, Аляски...

Впрочем, о Екатерине-законодательнице, Екатерине-воительнице, Екатерине — покровительнице науки и искусства, Екатерине-философе, публицисте, драматурге, мемуаристе — [6] написано много. Остается констатировать, что звание «Великая», присвоенное ей еще в начале царствования, было честно отработано. И еще надо заметить, что при всем своем уме, таланте, интуиции и потрясающей работоспособности Екатерина вряд ли смогла бы добиться таких результатов без опоры на верных и мужественных соратников, которыми она сумела себя окружить. Они были сильными, храбрыми и решительными исполнителями ее воли. Нельзя забывать, что Екатерина была женщиной, причем женщиной одинокой, и, как любая нормальная женщина, она нуждалась в мужском внимании, ласке и любви.

Внешняя сторона царствования Екатерины II изучена довольно полно, в отличие от личной жизни императрицы. Царственные потомки ревностно оберегали честь Екатерины. Даже собственноручные ее Записки, слегка приоткрывающие завесу над личной жизнью императрицы, были впервые опубликованы в России лишь после революции 1905 года, конституционно закрепившей свободу слова и печати.

Разумеется, запретный плод всегда привлекателен. Несмотря на угрозу жестокой кары, в обществе постоянно циркулировали слухи о любовниках Екатерины (которая сама, кстати, вовсе не делала из этого тайны). Часто пылкое воображение обывателей наделяло императрицу свойствами знаменитой египетской царицы Клеопатры, а количество любовников исчислялось едва ли не десятками ежегодно. Более достоверными и умеренными были рассказы очевидцев-придворных своим близким друзьям и родственникам. Иногда эти рассказы записывались и передавались из рода в род, как тайные и весьма опасные реликвии, предназначенные для чтения в самом узком кругу.

Одна из таких реликвий, рассказывающая о тайнах двора Елизаветы Петровны, Петра III и Екатерины II, хранилась в семейном архиве князей Оболенских-Нелединских-Мелецких, который в 1919 г. был передан в Государственный исторический музей. Это тетрадка, сшитая из 14 двойных листов хорошей писчей бумаги с золотым обрезом и водяным знаком, указывающим на год изготовления бумаги — 1829.

Рукопись имеет название «О любимцах Екатерины» и написана черными чернилами. Особенности начертания ряда букв, а также некоторые обороты речи указывают на то, что человек, написавший текст (а возможно, и его автор), учился грамоте во 2-й половине XVIII века и был современником по крайней мере последних лет царствования Екатерины II. Изложенные в рукописи факты подтверждаются многими другими источниками, что свидетельствует о высокой степени ее достоверности. Рукопись, разумеется, не подписана, источник информации также не указан. Ее внешний вид говорит о том, что она побывала в руках у многих людей — рукопись зачитана буквально до дыр. Один из читателей, видимо, пробовал карандаш на полях одного листа — сохранилась полустертая надпись: «Кочубей. Князь Лев Кочубей». Лев Викторович Кочубей (1810-1890), петербургский знакомый Пушкина, кавалергард в 1829 г., впоследствии тайный советник, археолог и нумизмат, — сын крупного государственного деятеля В. П. Кочубея, который в 1787 г. был камер-юнкером и вместе с Ю. А. Нелединским-Мелецким неотлучно находился при Екатерине II во время ее поездки в Крым. Семейство князей Оболенских, в котором хранилась (и, по-видимому, была создана) эта рукопись, находилось в родстве и имело дружеские связи практически со всеми людьми, составлявшими ближайшее окружение Екатерины II. Поэтому не вызывает сомнения, что записанные в 1829 г. или немного позднее сведения были получены, что называется, «из первых рук».

Обращает на себя внимание спокойный, беспристрастный тон изложения, отсутствие стремления как-то оправдать или опорочить Екатерину II или Петра III. Что касается Елизаветы Петровны, автор, отмечая ее «чревонеистовство», считает, что «Она царствовала 20 лет слабо и достойна более прозябать в монастырской жизни, нежели сидеть на троне».

Хотелось бы надеяться, что публикация настоящей рукописи поможет развеять миф о чрезмерном любострастии Екатерины II. [7] Исторические источники указывают всего лишь 12-15 имен ее любовников в течение 52 лет взрослой жизни. В сущности, это не так уж и много — в среднем один фаворит за 4 года. С двумя из них — Орловым и Потемкиным — Екатерина жила по 12 лет, непрестанно укрощая буйный нрав того и другого. Далеко не каждая современная женщина может похвастаться таким сроком замужества или совместной жизни.

А если учесть, что Екатерина жила в «галантном» XVIII веке, известном свободой и даже разнузданностью нравов, царивших при европейских дворах (да и при дворе Елизаветы Петровны тоже), то следует признать за Екатериной II относительную сдержанность в личной жизни. Рационализм, свойственный этой немке на русском троне, заставлял ее даже в любовных делах стремиться сочетать «приятное с полезным». Всех своих фаворитов она пыталась привлечь к активной государственной или военной деятельности. Показательно, что дольше всех рядом с ней находились наиболее способные и активные ее соратники. Стоит вспомнить усмирение Орловым зачумленной бунтующей Москвы 1771 года или мужество Потемкина на полях сражений.

Екатерина щедро награждала своих соратников, поощряя и в других «ревность к отечеству» и стремление заслужить личную благосклонность императрицы. Думается, что осуществленное Екатериной соединение любви и политики во многом способствовало тому, что ей удалось передать своим наследникам не только могучую державу, но и выдающихся деятелей, которые, подобно легендарным «птенцам гнезда Петрова», укрепляли и защищали великую Россию.

О ЛЮБИМЦАХ ЕКАТЕРИНЫ

1772 год. Орлов и Васильчиков ¹

Екатерина любила весьма много Орлова; он никогда не любил ее и был привязан к ней из честолюбия и благодарности, почитая себя полным властелином над Екатериною. Орлов охладел к ней: его тяготила и самая нежность ея; чем больше усиливалась она обратить его к себе, тем более он отвращался от нея. Униженная холодностию и неверностию Орлова, но привязанная к нему чрез сына (Бобринского) ², с ним прижитого, она не смела думать о расторжении с ним связи.

Бобринский весьма скрытно воспитывался в предместий столицы, где часто навещала его Императрица под чужим именем. Однажды, возвращаясь от сына и помышляя об удержании Орлова от неистовства, придумала обвенчаться с ним тайно, но Орлов с гордостию отринул сие предложение и отвечал ей, <что> чувствует себя достойным не тайно, но явно носить имя ея супруга и сидеть рядом с нею на том троне, который он ей доставил. Екатерина скрыла свои чувства.

Граф <Н. И.> Панин, желавший Орлову всякой гибели, подстерегал взоры Императрицы и вскоре заметил, что она часто и умильно посматривает на гвардии подпоручика Васильчикова. Захарий Григорьевич Чернышев ³ взялся помочь Панину, и Васильчиков сделан любовником Екатерины, пожалован и ея камергером и проч. Орлов находился тогда в Фокшанах для заключения мира ⁴. Узнав о новом любовнике, он забыл о переговорах и без позволения поскакал в С<анкт>-П<етер>бург; но у заставы объявлено ему повеление: не пускать его в столицу; он удалился на свою дачу. Между тем Императрица, знавшая буйство Орлова и боясь, чтобы он не явился к ней самовольно, приказала удвоить во дворце караул; поставить часовых у дверей нового своего любовника и переменить замки у своих комнат, от которых ключ имел Орлов. Когда объявили Орлову имянное повеление, чтобы он шел в отставку, он гордо отвечал «что в отставку нейдет, а хочет служить». Наконец Екатерина вошла с ним в переговоры, вследствие коих он согласился путешествовать некоторое время в Европе; а за сию покорность, кроме значительных подарков, возведен в достоинство светлейшего князя.

Орлов умер в Москве в 1784 году в безумии; угрызение совести мучило его; окровавленная жена Петра III преследовала его в воображении. Под конец жизни он имел прекрасную супругу ⁵, которая в 1782 году умерла в Лозанне, умножив горести Орлова. [8]

1774. Потемкин ⁶

Васильчиков праздновал 22 месяца: он удален в Москву; место его заступил Потемкин. Сей новый любимец, удостоенный с первого свидания в преимуществе своем пред прежними соперниками, тайным образом помогал Императрице в хлопотах воинских; отгонял страх о возмущении ⁷, сильно ее тревоживший, и успокаивал насчет вражды Орлова с Паниным. Ссора Потемкина с Алексеем Орловым ⁸ была причиною удаления его от Двора; он возвратился на свою родину в Смоленск, прожил около года в уединении и по письму к Екатерине возвращен к ней. Его поместили во дворце. Он приобрел над Екатериною почти безусловное владычество. Если она отказывала ему иногда в иных несообразных требованиях, то принуждал ея к тому с негодованием, а иногда и с бранью. Утверждают, что Потемкин так же, как и Орлов, бивал Екатерину.

1776. Завадовский ⁹

Любовь Екатерины охладела к Потемкину, хотя она и клялась ему в вечной привязанности. Завадовский обладал уж ею. Потемкину объявлено повеление путешествовать, он воротился — и сделался другом Императрицы, сохранив весь свой вес. Завадовский нравился — Потемкин был полезен.

1777. Зорич (серб) ¹⁰

Потемкин заметил, что Завадовский вздумал вредить ему, решился дать ему толчка, произведя Зорича из поручиков в ротмистры, поставил его на том месте, где должна была проходить Государыня. Она его заметила, и на другой день Завадовский уволен, Зорич заступил его место.

1779. Римский-Корсаков ¹¹

Чрез год Зорич, произведенный в генерал-майоры, получил повеление путешествовать; место его занял Римский-Корсаков. Потемкин, ненавидевший фельдмаршала Румянцева, простер мщение свое на сестру его графиню Брюс ¹², одну из ближайших наперсниц Екатерины. Потемкин проникнул, что Брюс влюбилась в Римского-Корсакова, доставил ей средства иметь тайные с ним свидания. Хотя Потемкин любил Римского-Корсакова, но решился пожертвовать им для ускорения падения графини Брюс. Екатерина вскоре все узнала. Римский-Корсаков получил повеление путешествовать, а Брюс отправилась в Москву. [9]

1780. Ланской ¹³

В тот же самый день Императрица избрала своим любовником кавалергарда Ланского, прекраснейшего и пленительнейшего мужчину; она и любила его более всех. Ланской, уважавший Потемкина, который и сам его любил, со дня на день становился для Екатерины любезнее. Воспитание сего молодого человека было в небрежении; Екатерина взяла на себя труд образовать его: она украсила ум его полезнейшими знаниями и дивилась своему творению. Ланской занемог и умер на руках Екатерины. Горечь ея столь была велика, что три дня ничего не кушала и три месяца не выходила из Царскосельского дворца. Когда умер Ланской, она легла в постель и хотела умереть так же, как и ея любовник. Екатерина приказала воздвигнуть на могиле Ланского прекраснейший мавзолей. Чрез два года, прохаживаясь с придворными и нечаянно приближась к памятнику, она залилась слезами.

1784. Ермолов ¹⁴

Праздная вакансия после Ланского занята по выбору Потемкина Ермоловым, гвардии сержантом. Интриги Ермолова противу своего благодетеля были виною, что он по жалобе Потемкина отправлен путешествовать.

1788. Мамонов ¹⁵

Место Ермолова заступил Мамонов, избранный также Потемкиным. Екатерина очень любила его; но он не был привязан к ней. Вскоре завел он интригу с фрейлиною княжною Щербатовою. Екатерина узнала; Мамонов признался, обвенчан с Щербатовою и отпущен в Москву. Жена его разносила своим приятельницам некоторые подробности тайных свиданий мужа ея с Императрицею; нескромность ея жестоко была наказана. Однажды, лишь только Мамонов лег с женою спать, вошел к ним обер-полицмейстер и, показав Высочайшее повеление, вышел в другую комнату, оставя шесть дюжих мужчин, переодетых в женское платье, которые, раздев молодую супругу донага, порядочно высекли в присутствии мужа, приневоленного стоять на коленях. По окончании сего процесса обер-полицмейстер вошел и сказал: «вот как Императрица наказывает первую нескромность; а за вторую ссылаются в Сибирь».

1791. Платон Зубов ¹⁶

В самый день свадьбы Мамонова любимцем назначен конногвардейский офицер Зубов. Сей выбор не нравился Потемкину, но он не в силах был убедить Екатерину оставить Зубова. [10]

1791. Смерть Потемкина

Пресыщенный всеми удовольствиями, не довольный ни сам собою, ни Императрицею, терзаясь Зубовым, Потемкин умер от лихорадки, в нескольких верстах от Ясс, под деревом, на плаще, на руках своей любимой племянницы графини Браницкой 15 октября 1791, 52-х лет от рождения. Для сооружения над гробом его памятника Екатерина назначила 100 т<ысяч> рублей. Потемкин умер от невоздержанности; будучи больным, не слушал врачей, ел и пил неумеренно.

В 1794 году Двор петербургский разделился на две партии. Первою управлял старый Остерман ¹⁷, Воронцовы и Безбородко ¹⁸; над второю начальствовали; Зубов, Марков и <Николай> Иванович Салтыков ¹⁹.

Платон Зубов, любовник Екатерины, уже светлейший князь и генерал-фельдцейхмейстер, пользовался тою силой, какую имели Орлов, Ланской и Потемкин.

Екатерина скончалась внезапно 6 ноября 1796 года 67 лет.

Должности и отличия любовников Екатерины

Как скоро Государыня избирала нового любовника, тотчас возвышался он в камергеры или флигель-адъютанты, дабы без всякого предосуждения мог быть везде с нею. С того времени переходил он во дворец жить в первом этаже в отдельных комнатах, над которыми были спальня и кабинет Государыни с маленькою потаенною лестницею, сообщающею верх с низом.

В первый день на новоселье получал он 100 т<ысяч> рублей, и 1-е число каждого месяца клалось на уборной его стол по 12т<ысяч> рублей. Ему давался стол ежедневно на 24 персоны и его снабжали всеми домашними потребностями. Любимец должен сопровождать повсюду Государыню. Он не мог без доклада отлучиться из дворца; ему воспрещалось разговаривать с женщинами; и если он приглашался кем-нибудь женатым на обед, то хозяйка должна была выезжать из дому.

Когда Государыня намеревалась возвысить кого на степень своего любовника, тогда приказывала наперснице своей Марьи Савичне Перекусихиной ²⁰ позвать его к себе обедать, куда приходила Государыня как бы нечаянно. Там разговаривала она с гостем и старалась изведать: достоин <ли> был он того высокого предпочтения, которое ему предназначалось. Когда обращал он на себя внимание Государыни, тогда давала она глазами знать Марьи Савичне, которая по уходе Ея сообщала о сем тому, кто понравился. Рано на другой день являлся к нему придворный доктор, который свидетельствовал состояние здоровья его. В тот же вечер, с новым званием камергера или флигель-адъютанта, сопровождал он Государыню в Эрмитаж и переходил в приготовленные для него комнаты. Порядок сей завелся с Потемкина и продолжался неизменно.

Когда любовник выходил из моды, тогда получал повеление путешествовать с обеспечением всех издержек и с твердою уверенностию найти в том месте, где расположится жить, награждение, достойное горделивой Екатерины.

<...> но была матерью ²¹. Генерал-фельдмаршал граф Алексей Григорьевич Разумовский ²², пользуясь многими Ея слабостями и набожностию, преклонил Ея обвенчаться с ним тайно. Два брата графы Таракановы и сестра их были плод сего скрытного брака ²³. Между тем Разумовский не один был любовником Елисаветы; она любила частую перемену. Но хитрый любимец подставлял ей таких, которые не могли поколебать его силы. [11]

Любострастная Елисавета пристрастилась к пирам и вину. Обеды, балы, маскарады и всякие ребяческие увеселения отвлекали Ея от важнейших занятий.

За исключением Разумовского, никто так много не властвовал над умом Елисаветы, как великий канцлер граф Алек<сей> Петр<ович> Бестужев-Рюмин; человек дерзкий и пронырливейший в государстве. Он управлял Императрицею, Ея любовником и министрами; и один решал дела внешние и внутренние целой Империи.

Граф Ив<ан> Ив<анови>ч Шувалов был также в числе любимцев Елисаветы; но он искал только богатства; а пронырливость предоставил двоюродному брату своему Петру Ив<анович>у Шувалову.

Елисавета, вознамерясь лишить потомство Анны Иоанновны упования на престол Российский, назначила по себе наследником Карла-Петра Ульриха (своего племянника), сына Голстейн-Готторпского герцога и Анны, дочери Петра I, и, призвав сего принца в П<етер>бург <в> 1742 <г.>, заставила отречься от лютеранства и признать закон греческий с именем Петра Федоровича. В 1744 году предположено было женить его на Софи Августе, принцессе Ангальт-Цербской, родившейся 25 апреля 1729. Она была моложе жениха своего около года, а в греческой вере наименована Екатериною Алексеевною.

Петр влюбился в Екатерину, одаренную всеми приятностиями молодости в С<анкт>-П<етер>бурге, куда она привезена была матерью своею княгинею Ангальт-Цербскою, с умыслом соединить Ея с наследником престола. В то время Петр сам еще был очень хорош лицом и прекрасной фигуры; к нему привязанность вскоре стала взаимною; но когда день брака их был уже назначен, Петр вдруг заболел лихорадкою, к которой присоединилась опаснейшая оспа. Выздоровев — он остался изуродованным и едва не отвратительным. При первом свидании Екатерина, преодолев себя, целовала Его со всеми знаками радости; но, возвратясь к себе, упала с рыданиями в постель и целые три часа лежала без чувств. Однако ж честолюбивые виды Ее более действовали на соединение с Петром, чем воля Императрицы и матери Ея. Брак совершился, но не одно изменение Петра в чертах охладило к нему молодую его супругу; он имел еще несовершенство, от которого, впрочем, последний раввин в П<етербурге> или самый плохой лекарь освободил бы Его. От стыдливости он не решался никому о том сказать. Все напряжения Его любви, все повторяемые усилия, ничто не могло споспешествовать к совершению брачного дела.

Екатерина присоединяла к своей красоте и уму обширные сведения и легкость объясняться красноречиво на многих языках. Петр также имел ум, но был худо образован, у него было доброе сердце, не доставало обходительности. Он краснел от превосходства жены — жена от того, что находила Его Себя не достойным — между ими возродилась ненависть.

По странному предубеждению Елисавета боялась, чтобы Петр не был слишком сведущ в науках. — Она отдалила от него умного и ученого Бримнера ²⁴, а на место его определила Чоглокова, человека ограниченного.

Еще при самом прибытии Петра придворные смотрели на него глазами завистливыми. В числе тех, которые наиболее старались навредить ему, был канцлер Бестужев-Рюмин (Бестужев знал, что Петр на него зол за шутку, сыгранную с отцом его касательно наследственных имений в Голстинии). Сей начертал в уме своем план отторгнуть Его от престола. Ему хотелось, по крайней мере, удалить Петра к военным действиям, а Екатерину поставить главою над гражданскими делами. Составлен заговор; придворные и женщины составляли оный. Бестужев раздавал каждому наставления свои на билетиках, свернутых и положенных в другое дно табакерки, из коей он потчевал табаком. Главная обязанность их была: как можно более чернить Петра в глазах Императрицы. Слабая Елисавета слушала с удовольствием все вероломные внушения. Робкая и подозрительная, она скоро возымела омерзение к Петру.

В числе единомышленников Бестужева был граф Кирилл Григорьевич Разумовский, человек хотя низкого и грубого происхождения и без всякого образования, но хитрый и проницательный. Он легко вкрался в милость Петра, который называл его братом и другом и требовал, чтобы Разумовский называл его так же. Он изменил Ему бесстыдно и подло. Злоба Разумовского на Петра усугубилась от насмешек последнего, припомнившего ему его происхождение и занятия. Петр [12] имел другого любимца, который никогда не изменял Ему: это был его генерал-адъютант Андрей Васильевич Гудович, которого Петр ласкал сделать гетманом в Малороссии и говорил о том даже в присутствии Разумовского. Еще гораздо прежде, нежели Петр привыкнул к пьянству, хотели уверить Елисавету, что Великий Князь предается оному. Праздная жизнь, скука и наставления его окружавших были виною сего порока.

Когда Императрица поверила клевете, то не только удержала обыкновенный подарок свой, в день его рождения 50 т<ысяч> рублей, но убавила столовый расход Его до такой степени, что он и гости его выходили часто из-за стола голодные. Тогда начал Петр роптать; жалобы Его передавались с увеличением Императрице. Весною Петр оставлял П<етер>бург, где по образу жизни похож был больше на государственного преступника, нежели на Наследника престола, и жил в подаренном ему Ораниенбауме, принадлежавшем прежде знаменитому Меншикову ²⁵; там забавлялся он нарядом своих солдат в немецкий мундир и обучением их прусской экзерциции.

Почитатель Фридриха короля Прусского, он любил переиначивать русское на прусское. По совету окружавших его он привык по-прусски курить табак, пить вино и играть в карты.

Екатерина вела себя в то время во всем отлично от Петра; она привлекла к себе самых сильнейших при дворе особ и пользовалась уважением Императрицы.

Между молодыми людьми, окружавшими Петра, которые подобно ему предавались излишнему употреблению вина, игре и потехам военным, находился Салтыков ²⁶, камергер Великого Князя, отличавшийся вкусом в изящных науках, красотою лица и благородною осанкою; он был воздержан, знал довольно хорошо французскую словесность. Едва выступив из юношеских лет, он успел приобрести благосклонность многих придворных красавиц.

Сей Салтыков был первым любовником Екатерины. Много стоило ему труда и страха изъясниться с нею, но он преодолел все. На одном из праздников, даваемых Елисаветою в П<етер>бурге, он достиг до самой вершины щастия: Екатерина притворилась больною. Петр столько был ослеплен своим камергером, что просил его разделить уединение жены своей. Это было точно то, что желали оба любовника, и они тем воспользовались... Но едва Великая Княгиня лишилась всего драгоценнейшего, как страх овладел Ею. Она сообщила свое печальное предчувствие Салтыкову. Камергер, успокаивая Ее, советовал как можно стараться проводить ночь с мужем и взял на себя ускорить успех сего предприятия.

Салтыков нашел случай разсказать Елисавете о препятствии, отдаляющем Петра от жены, и получил Ея одобрение к истреблению оного. На другой день Салтыков предложил Великому Князю повиноваться Учреждению Еврейского Законодателя, но ничто не могло преклонить принца к согласию на то; однако ж Салтыков не отчаивался. В одно время, когда Петр, за ужином упившись порядочно, был умоляем своими согласиться на предложение Салтыкова, ввели знаменитого Бургава ²⁷ с искусным врачом, и операция закончена скоро и щастливо. Елисавета подарила Салтыкову богатой бриллиантовой перстень.

Связь Салтыкова с Екатериною закончена придворными. Императрица узнала об оной, изрекла Салтыкову ссылку в Сибирь и сверх того приказала: когда Петр будет способен наслаждаться правами супруга, то чтобы Екатерина представила Ей, по обычаю русских, свидетельство непорочности своей, которую должна была сохранить до того времени.

Петр, убежденный Салтыковым в его невинности, оправдал его пред Елисаветою. Екатерина также изъяснилась с Елисаветою, говоря между прочим: сколь может быть обманчиво и не определительно то свидетельство, которое требуют в ее целомудрии.

Когда боль миновалась, супруг Екатерины осмелился насладиться своими правами, он провел с нею ночь, щитая себя за щастливейшаго в мире, и на другой день по настоянию Салтыкова отправил к Елисавете запечатанную шкатулку с доказательствами мнимой невинности его супруги.

Щастливый Салтыков, продолжая наслаждаться любовию Екатерины, был наконец разлучен с нею хитростию и происками канцлера Бестужева: он отправлен чрезвычайным посланником к шведскому двору с извещением о рождении Павла Петровича; потом велено ему ехать в Гамбург и остаться там в качестве полномочного министра.

Место Салтыкова в сердце Екатерины заступил потом граф Понятовский ²⁸, бывший после королем Польским, приехавший в Россию с английским посланником Виллиамсом и бывший у него секретарем. Вскоре связь сия была узнана Елисаветою, и Понятовский получил повеление оставить Россию; но потом возвратился к П<етер>бургскому Двору, в качестве чрезвычайного посланника от короля Польского и республики, и провождал время с Екатериною по целым дням и ночам, войдя прежде в милость Петра. Сие возвращение его последовало по ходатайству Екатерины у Бестужева, который писал о том к польскому министру графу [13] Бралью. Все придворные называли вслух молодого поляка отцом дитяти, которым Екатерина была тогда беременна. Сие дитя была Великая Княгиня Анна, тотчас по рождении умершая <в> 1758 году.

Елисавета неприметным образом перескочила от умеренных наслаждений к чревонеистовству. Она переходила по очереди от ханжества к распутству и обратно. Часто упивалась она до потеряния рассудка, и в то время чрезвычайно сладострастная и раздражительная, не терпела, когда Ее раздевали долго. Разрезав шнуровку и платье ножницами, женщины Ее переносили на постель, где она возвращала иногда чувства свои в объятиях нового Атлета.

Петр, долго не знавший о связи Екатерины с Понятовским, поражен был изумлением, когда ему открыли оную враги Бестужева. Он горько плакал и просил Императрицу отмстить за нанесенное ему поругание, прибавя, что Бестужев не только помогал Екатерине в распутстве, но и делал противное воле Елисаветы, возвратив, во время болезни Ея, войска, посланные в помощь Австрии против Пруссии. Бестужева сослали в Сибирь. На место его сделан канцлером граф Воронцов ²⁹. Екатерина впала в немилость у Императрицы, но, несмотря ни на что, продолжала свои свидания с Понятовским.

Незадолго пред сим Петр пристрастился к одной из дочерей сенатора Воронцова, брата канцлера, Елисавете Романовне, которая не имела ни красоты, ни приятности, ни ума.

Воронцов, подлый и честолюбивый, сам предоставил дочь свою Великому Князю.

Примирение Императрицы с Екатериною последовало, когда Екатерина тщетно искала оного, решилась просить позволения возвратиться в Германию. В важном переговоре их Екатерина обещала не видеть более Понятовского.

Думают, что Елисавета, ненавидя Петра по клеветам врагов Его, предполагала вручить скипетр Павлу, которого хвалила пред гвардейскими солдатами в театре, показывая им Его. Но смерть скоро сразила Ее. Пред кончиною она пила смертную чашу: ящик с напитками стоял в Ея спальне.

В сие время произошли две партии: первая образовалась из оставшихся приверженцев Бестужева под начальством Ивана Ив<анови>ча Шувалова; оная поддерживала сторону Великой Княгини. Вторая, защищая права Великого Князя, была предводима сенатором Воронцовым. По усильному подстреканию сей партии Петр решительно предположил, когда скончается Императрица, собрать войско, провозгласить себя Императором, прогнать за границу Великую Княгиню, объявить Павла незаконнорожденным и торжественно венчаться с Воронцовою.

Граф <Н.И.> Панин (произшедший от незнатной фамилии) был камер-юнкером. Екатерина [14] заметила его и сочла за способного к тайным своим удовольствиям, но надежда Ее обманула. У Панина, кроме фигуры, ничего значительного не было. Сей Панин, определенный дядькою к Павлу Петровичу, пристал к партии Екатерины. Он решился соединить обе партии для возведения Великого Князя на престоле, но с тем, чтобы провозглашен он был не от войска, а от сената, который в то же время и ограничит Его власть и утвердит сан Великой Княгини и Ея сына.

Во время болезни Императрицы Панин говорил Петру следующее: «От первого шага при восшествии Вашем на престол, Государь, зависит благоденствие Вашего царствования и той Славы, которую на себя обратите. Два средства облещись Вам верховным могуществом: первое провозгласить себя Императором от войска, второе принять корону из рук Сената. Первый скорее, второй прочнее. Целая Европа и большая часть Азии смотрят на Вас глазами пристальными. Подумайте, Государь, о той Славе, которую Вы приобретете, когда бесчисленные народы, подведомственные Вашему скипетру, и самые народы, чуждые увидеть во всем блеске Ваше великодушие и решимость утвердиться на престоле не чрез подкупность солдат, которым обязаны Ваши предместники, но чрез свободное избрание представителями государства и пр.».

Петр колебался и готов уже был согласиться, но вышедший к нему Гудович советовал Ему положиться на решение старого князя Трубецкого ³⁰, который сказал Петру: что средство, ему предлагаемое, опасней того, коим Его стращают, и противно обычаям Империи; что Сенат никогда не имел влияния на избрание Царей; что если бы престол Его поколебался, то будет ли Сенат иметь силу укрепить его? и проч.

Совет Трубецкого получил одобрение Екатерины, у которой Петр спрашивал мнения и которая между тем занималась сочинением провозгласительного Акта о признавании супруга Ея Императором и образцом присяги для войска.

Елисавета скончалась 5 Генваря 1762 году. Она царствовала 20 лет слабо и достойна была более прозябать в монастырской жизни, нежели сидеть на престоле.

Петр III по восшествии на престол явил себя кротким, справедливым, просвещенным. Никому не мстил и обратился с ласками и доверенностию к супруге своей. Он возвратил из Сибири до 17-ти гражданских узников, сосланных Елисаветою, — в числе их были: Бирон ³¹, Миних ³² и Лесток ³³. Он издал два манифеста, о свободе дворян избирать род службы и ездить за границу и об уничтожении Тайной канцелярии. Все действия, исполненные скромности и величия, в первые дни Его царствования были следствием руководства и наставлений Гудовича. Петр внимал упрекам его со стыдом и с изумлением. Он спросил Гудовича: что остается Ему делать для удовлетворения Империи за потерянные в разгулье дни? Гудович представил Ему вышеупомянутые два манифеста, исправленные канцлером Воронцовым, которые и были утверждены. Несогласия между Петром и Екатериною снова возникли. Его дурной образ жизни, приверженность к немцам, слепое уважение к Фридриху, который, по просьбе Его, пожаловал Его генерал-майором своих войск, пренебрежение русских, отвратили от Него сердца Народа. Хотя не скрывал намерения своего развестись с Екатериною, признать Павла незаконнорожденным и жениться на Воронцовой, которая принуждала Его к тому бранью и рукою; но, уверенный в своей неплодотворности, он решился усыновить принца Иоанна ³⁴, свергнутого Елисаветою, и посещал его в Шлиссельбургской крепости, где велел построить новое здание, предполагая оное для Екатерины.

Екатерина, казалось, сохраняла всю свою привязанность к Понятовскому и по отъезде его, не видели, чтоб кто обладал Ею; но она имела кратковременные связи, доставляемые Ей Катериною Ивановною Вреббе так, что те, кои были Ей представлены, не ведали, с кем имеют дело. Таким образом, Григорий Орлов не знал некоторое время своего щастия. Но Императрица, удостоверясь в отважности и скромности его, открыла ему свои властолюбивые виды. Орлов составил с нею заговор, присоединя к тому своих братьев, Бибикова ³⁵, Пассека ³⁶ и несколько других офицеров.

Третья партия, сверх двух вышеупомянутых, составилась под начальством 19-летней княгини Дашковой, родной сестры Елисаветы Воронцовой, любовницы Императора. Деятельным членом ее был пиемонтец Одарт ³⁷. Цель всех партий была свержение Императора. Но иные желали возвести на престол Павла, другие Екатерину. К первым принадлежал граф Панин, упорный и опасный; к другим княгиня Дашкова, Орлов и другие. Чтобы склонить на свою сторону Панина, Дашкова пожертвовала ему своими ласками, отказав прежде ему в оных, и успела в своем желании.

Соединившиеся заговорщики ни о чем более не помышляли как о скорейшем исполнении своего замысла. Орловы, Бибиков и Пассек успели обольстить три роты Измайловского полка, но их было недостаточно; для подкупа других солдат гвардии нужны были деньги. Екатерина не [15] имела их. Французский посланник Бретель отказал Ей в займе 60 т<ысяч> рублей. Между тем Екатерина боялась, чтобы заговор не открылся и чтобы не заключили Ее навек в тюрьму; к тому же она терзалась припадками беременности и близостию разрешения. Как ни старалась она скрыть свое положение, но Петр, уверенный о времени, когда должно последовать разрешение, хотел уловить Ее. Вошел к ней и был обманут: Екатерина сидела уже в креслах, на которых за два часа пред тем родила сына (графа Алексея Григорьевича Бобринского).

Император приказал привезти весьма тайно принца Иоанна из Кексгольма в С<анкт>-П<етер>бург, где и посещал его по ночам с Гудовичем и Волковым ³⁸. Он назначил торжествовать праздник Петра и Павла в Петергофе; и на другой день, вместе с отъездом своим к армии, двинутой для завоевания Голстинии, арестовать Императрицу. Но судьба хотела иначе. Нечаянный случай открыл заговор, и Пассек был арестован. В ту же ночь приступили к делу. Григорий Орлов с братом своим Владимиром и Бибиковым поскакали в казармы приготовить солдат своих к действию. Алексей Орлов отправлен за Императрицею в Петергоф. Император находился в сие время в Ораниенбауме. Алексей Орлов вошел к Императрице в спальню чрез дверь, от коей ключ дал ему Григорий Орлов; он разбудил Ее. Екатерина, позвав г-жу Вреббе, поспешила одеться, и обе отправились в карете, ожидавшей их в двух верстах от Петергофа, приготовленной Дашковою. Орлов сел на козлы, но вскоре лошади пристали; до Петербурга было еще далеко; решились итти пешком; навстречу попалась им крестьянская телега. Орлов посадил Екатерину в оную и поскакал.

Императрица въехала в столицу в 7 часов утра 28 июня 1762 года. Тотчас проводили Ее в Измайловский полк. Увидя малое число солдат, выбежавших к ней навстречу, она испугалась и, задыхаясь, сказала солдатам, что Император сию же ночь намеревал<ся> убить ее с сыном. Туда явился гетман Разумовский, командир полка, и весь полк присягнул Екатерине; чему последовали Семеновский и Преображенский, кроме двух офицеров Чалкова и Пушкина ³⁹. Екатерина велела их арестовать, сказав, что они Ей не нужны. Из полка Екатерина по предложению Разумовского поехала в Казанский собор, где все было готово к Ея принятию. Архиепископ Новгор<од>ский с собором встретил Ее; вручил Ей скипетр и державу и провозгласил Самодержицею, а наследником Ея Павла. Отсюда они переехали во дворец, где принимала всех жителей столицы.

Прежде нежели смерклось, Екатерина имела уже 15 т<ысяч> человек отборного войска. Город был со всех сторон обезопасен. Около полудня Екатерина, удостоверясь в преданности Петербурга, повелела распустить манифест, за несколько дней приготовленный и напечатанный Одартом, о возшествии своем на престол; между тем она, одетая в Преображенский мундир, взятой у молодого офицера <А.Ф.> Талызина, проезжала верхом по всем шеренгам рядом с Дашковою, также в гвардейском мундире. Войску подносили беспрестанно пиво и вино. Решено: войску выступить против Императора; Екатерина, сопровождаемая Дашковою и Разумовским, предводительствовала оным, верхом с обнаженною шпагою в руке. В 7-ми верстах от столицы в Красном Селе несколько часов она отдыхала. В 5 часов поутру 29 числа Екатерина делала другой переход и остановилась в Сергиевской пустыне.

Император, узнав о побеге Екатерины и бунте 28 числа июня, приехал из Ораниенбаума в Петергоф со многими дамами и придворными. О последнем известил Его Брессан ⁴⁰, отставной парикмахер, чрез переодетого слугу своего. Робость овладела Им. Он не знал, что делать. Канцлер Воронцов взял у него позволение: ехать к Императрице для увещевания Ея. Сначала он говорил Ей с твердостию, но после присягнул и он Ей. Миних советовал Государю выступить против мятежников с своими голстинцами (600 человек), но Петр отринул; тогда Миних советовал Ему укрыться в Кронштадте как месте укрепленном, откуда Он мог бы действовать на Петербург. Предложение принято: сели на яхты, но, приближаясь к Кронштадту, не были в оной впущены, по распоряжению приверженца Екатерины адмирала Талызина. Императору отвечали, что нет у них Императора, и кричали: да здравствует Екатерина II. Испуганный Петр велел отчалить. Миних и тут советовал Ему пуститься в Ревель, достигнуть Померании, где были войски Русские, и возвратиться с ними в Россию; но робость дам и придворных превозмогла опасность: Петр велел возвратиться в Ораниенбаум, где узнал о приближении Екатерины с 20 т<ысячами> войска, велел разрушить маленькую крепость в доказательство, что он не желает защищаться. Хотел бежать, переодевшись, за границу Польши, но не решился и кончил тем, что, послав два письма к Екатерине, из которых в первом, сознаваясь в своих проступках, предлагал разделить с нею верховную власть; а во втором униженнейшим образом просил прощения, уступал Ей престол и просил пожаловать Ему пенсион и отпустить в Голстинию. Отправился Сам к ней в Петергоф, по убеждению предавшегося на сторону Екатерины Измайлова ⁴¹, камергера, взяв с собою Воронцову и Гудовича. По приезде их с Воронцовой сорвали фрейлинский знак, а Гудовича арестовали; самого Государя отвели на верхний этаж и раздели до рубахи. В сем положении сидел Он босой, несколько времени, подвергаясь насмешкам солдат; потом надели на него дурной халат и заперли под [16] стражею. Здесь граф Панин, присланный Екатериною, обещая Ему скоро свободу и отъезд в Голстинию, предложил Акт отречения от престола, который переписан и подписан Императором. Отсюда перевезли Его под стражею в Монсу, дачу гетмана Разумовского.

Екатерина провела ночь в Петергофе, где и принимала поздравления; на другой день торжественно въехала верхом в Петербург. Панин наименован был первым министром; Орловым дано графское достоинство; из них Григорий пожалован генералом-поручиком и Александра Невского кавалером; 24-м офицерам розданы поместья; многие повышены чинами; финансы не дозволяли раздавать солдатам ничего, кроме вина и пива.

Спустя немного некоторые полки начали роптать и раскаиваться в измене Государю. Матросы с презрением упрекали гвардейцев, что сии продали Государя за рюмку вина и стакан пива. В Москве квартировавшие пять полков и жители столицы, собранные на Красную площадь, по прочтении манифеста главнокомандующим, на провозглашение его: «да здравствует Екатерина II» — отвечали молчанием и разошлись.

Чтобы решиться на истребление всякого повода к тревоге, злоумышленники определили Петру III смерть. Алексей Орлов с гвардии офицером Тепловым ⁴² пришли к Петру и, объявя о скором Его освобождении, прошли позавтракать. Подали водку и закуску; когда Теплов старался занять Императора, Орлов налил рюмки и в одну из них для Государя влил яд, составленный одним из придворных врачей. Без подозрения Император выпил водку. Не прошло и 10 минут, как почувствовал Он боль. Обличая Орлова в злодеянии, с ужасным криком требовал Он молока, — но изверги Теплов и Орлов успели в молоко влить яд. Прибежал камердинер. Император, бросившись к нему на шею, вскричал: «Мало того, что отняли у меня престол, еще хотят отнять и жизнь мою». Злодеи вытолкали камердинера и бросились на Императора.

В сию минуту вошел князь Федор Барятинский ⁴³, начальствовавший над стражею. Орлов повалил уже Императора на пол, давил грудь коленами, одной рукой сжимал горло, а другою стискивал головной череп. Барятинский и Теплов, обмотав шею Его салфеткою, тянули за оба конца. Петр, собрав последние силы, расцарапал лицо Барятинского; но скоро изнемог, — злодеи прекратили жизнь Его.

Алексей Орлов поскакал доложить Екатерине, что Петр уже не существует. Она заперлась в кабинете с Орловым, Паниным, Разумовским и Глебовым ⁴⁴ для совещаний: нужно ли тотчас объявлять о смерти Императора? Положено: отложить до завтрего. Остаток дня Екатерина провела весело. На утрие, притворясь не знающею о смерти Петра, велела доложить себе об оной во время обеда. Едва успели Ей сказать, как с дамским рыданием побежала она в кабинет и в продолжение нескольких дней оказывала глубочайшую печаль. В манифесте, в сие время обнародованном, сказано, что Государь умер от геморроидальных припадков (5 июля).

Тело убитого привезено было в Невский монастырь для погребения. Те, кои целовали покойного в лицо, возвращались домой с распухшими губами, так силен был яд! Чернь, провожавшая тело Императора, осыпала гвардейских солдат ругательствами за пролитие последней капли крови Петра Великого. Голстинские солдаты, присутствовавшие при похоронах, на другой день отправлены были в свое отечество на фрегате, которой, отъехав несколько верст от Кронштадта, потонул, и тем из солдат, которые могли спастись, не дана помощь.

Бестужев-Рюмин возвращен из Сибири. Бирон получил обратно герцогство Курляндское. Миних сделан генерал-губернатором Эстляндским и Лифляндским. Миниха нарочито удалили от дворца как человека неуклончивого и гордого своими заслугами.

Король прусский, понимавший Екатерину лутше других Государей, писал к графу Фолкенштейну: «Император Российский свержен с престола своею женою, чего и ожидать было должно. Государыня сия имеет большой ум и те же наклонности к любви, как и покойная тетка Ея. Она без всякой религии, но притворяется набожною. Это второй том Зенона греческого императора, супруги Его Адрияны ⁴⁵ и Марии Медицис ⁴⁶».

Вино и деньги, раздаваемые в Москве главнокомандующим, переменили дух и образ мыслей в войсках. Екатерина спешила короноваться в Москве. Со многочисленною свитою вступила Она в древнюю столицу пышно и великолепно. Несмотря на розданные заранее деньги, Императрица принята была без усердия и восторгов. Она заключила, что присутствие Ея не нравится народу. С приближением Ея народ отделялся и бросался всегда пред Великим Князем. Она короновалась в присутствии войска и придворных. Недовольная Москвою, Екатерина, скрыв свое негодование, спешила возвратиться в С<анкт>-Петербург.

Чтобы обезсилить монахов, до того Ей полезных, Екатерина повелела Синоду сделать размен по указу Петра III ⁴⁷. Вместо возвращения им, по обещанию, отнятых у них имений, главным чинам духовенства даны потихоньку деньги. Сии иерархи продали прочую братию. Ченцы ⁴⁸ очнулись. Они раздули мятеж в народе, заронили искры в солдатах, припомнили им о злополучном Иоанне, который возвращен в Шлиссельбургскую крепость Екатериною тотчас по возшествии Ея [17] на престол. Разсеяли списки с манифеста, который успели открыть, но которого не могли достать и приверженцы Екатерины. Манифест сей сочинен статским советником Волковым и подписан Императором. В нем торжественно обнаруживал Он все пороки Екатерины и, обвиняя Ее в прелюбодеянии, объявлял, что не признает Павла за сына своего, потому, что он рожден от Салтыкова. Все предвещало возмущение; для предубеждения оная Императрица воспретила гвардейским солдатам сходбища на улицах; кто из них был посмелее, те посажены в тюрьму и наказаны кнутом.

Иван Иванович Шувалов удален от двора. Генерал Вильбоа ⁴⁹ отставлен от службы. Княгиня Дашкова, огорченная отказом в просьбе дать ей титул полковника Преображенского полка и роптавшая на неблагодарность Екатерины, удалена в Москву.

Вообще все те, которые знали коротко Екатерину, обвиняли Ее в неблагодарности и эгоизме. Статский советник Бродорф, бывший тайным секретарем у Петра III, говорил о ней: «Императрица думает, что каждый должен почитать за щастие служить Ей и довольно награжден честию находиться при ней; когда же она расположится сделать из кого-нибудь полезное для себя употребление, то поступает точно так же, как с лимоном: выдавит весь сок и корку бросит за окно».

В казармах обнаружилось общее волнение и возросло до такой степени, что Императрица была несколько дней весьма близка к претерпению участи, равной с своим супругом. Она не лишилась бодрости. Тайным образом ста<ра>лась утушить сей пожар. Орловы с товарищами успокоили солдат обещаниями и деньгами. 24 офицера арестованы и преданы суду. Из них 4 главные, 3 брата Гурьевы Измайловского полка и Хрущов Ингерманландского, сосланы в каторгу, а прочие в Сибирь.

Всегда соединяя хитрость с твердостию, Екатерина успела обольстить опаснейших для нее первосвященников и прервать злоумышление монахов. Она возвратила ко Двору Дашкову, которая по связям в Москве и уважению могла возмутить спокойствие Империи; прогнала Одарта, за деньги приобрела Трубу Славы. Гром похвалы Ея, распространившийся по Европе, отдался гулом в П<тер>бурге.

Екатерина говаривала часто: «надобно быть тверду в своих предположениях. Лутше сделать дурно, нежели переменять намерение. Одни дураки бывают нерешительны». Сему правилу Она всегда следовала.

Известно, что Елисавета Петровна имела трех детей от тайного брака с графом Алексеем Григорьевичем Разумовским. Младшая из них была дочь, воспитанная под именем принцессы Таракановой. Князь Радзивил ⁵⁰, питая злобу к Екатерине за уничтожение прав польских, замыслил противупоставить Ей сию принцессу. Он подкупил воспитателей принцессы и увез ее в Рим в 1767 году. Она приказала отобрать все имение Радзивила и довела его до того, что он за возврат имения отказался от участия в судьбе Таракановой и оставил ее в Риме в худом положении под надзором одной только женщины.

Алексей Орлов, по воле Екатерины приехав в Рим, с помощью неаполитанца Рибаса ⁵¹ (который впоследствии был русским вице-адмиралом) обольстил невинную принцессу; уверил ее в возведении на российский престол; венчался с нею, переодев трех нижних чинов в одежды: священника, дьячка и пономаря; хитрым образом переехал с ней в Пизу, в Ливорну и наконец, когда они посетили русский корабль, прибывший из России под начальством контр-адмирала Грейха ⁵², оковал ее цепями, привез в Петербург, где сия нещастная жертва политики спустя 6 лет, в 1777 году, в бывшее в П<етер>бурге наводнение утонула в тюрьме своей в Петропавловской крепости.

Комментарии

1 Васильчиков Александр Семенович (1746-1813), фаворит Екатерины II в 1772-1774 гг. (по другим данным, «бывший в случае» в 1773-1776 гг.), камергер, генерал-поручик.

2 Бобринский Алексей Григорьевич (1762-1813), внебрачный сын Екатерины II и Г. Г. Орлова, граф.

3 Чернышев Захар Григорьевич (1722-1784), граф, с 1773 г. генерал-фельдмаршал и президент Военной коллегии.

4 25 апреля 1772 г. Г. Г. Орлов в качестве уполномоченного от России выехал на Фокшанский мирный конгресс. После его отъезда в конце августа турецкая сторона прервала переговоры.

5 Г. Г. Орлов был женат на своей двоюродной сестре Екатерине Николаевне Зиновьевой (1758-1782). Несмотря на вызванный этим браком скандал и даже судебный процесс, Екатерина II отнеслась к нему благосклонно.

6 Потемкин Григорий Александрович (1739-1791), государственный и военный деятель, фаворит и сподвижник Екатерины II, генерал-фельдмаршал, светлейший князь Таврический.

7 Имеется в виду крестьянская война под предводительством Е. И. Пугачева, выдававшего себя за чудом спасшегося императора Петра III.

8 Орлов Алексей Григорьевич (1737-1808), брат Г. Г. Орлова, граф, князь Чесменский, генерал-аншеф. С 1775 г. в отставке.

9 Завадовский Петр Васильевич (1739-1812), граф, сенатор, первый министр народного просвещения. Участник русско-турецкой войны 1768-1774 гг., на которой заслужил чин полковника. В 1775 г. на торжествах по случаю победы был представлен фельдмаршалом П. А. Румянцевым-Задунайским Екатерине II и вскоре произведен в генерал-майоры. Императрица сделала его своим кабинет-секретарем; впоследствии она поручала ему важные дела и посты, управление Дворянским банком и т. п.

10 Зорич Семен Гаврилович (1745-1799), выходец из Сербии, переменивший фамилию Неранчич на Зорич. 26 мая 1777 г. был представлен Екатерине II Потемкиным и вскоре стал флигель-адъютантом, генерал-майором, кавалером многих орденов, владельцем богатых имений. Продержался «в случае» всего лишь около года и в мае 1778 г. был удален после бурной ссоры с Потемкиным.

11 Римский-Корсаков Иван Николаевич (1754-1831), генерал-адъютант, генерал-майор с 28 июня 1778 г., кавалер ордена Белого Орла. Хорошо играл на скрипке и обладал приятным голосом. В октябре 1779 г. удален от двора из-за увлечения графиней П. А. Брюс.

12 Брюс (урожд. Румянцева) Прасковья Александровна (1729-1786), графиня, статс-дама. До 1779 г. была одной из наиболее приближенных к Екатерине II особ.

13 Ланской Александр Дмитриевич (1758-1784). Происходил из небогатых дворян. В начале октября 1779 г. был приближен ко Двору и в 1780 г. поселился в Зимнем дворце. Один из немногих фаворитов, не занимавшихся государственными делами; избегал придворных интриг. Генерал-адъютант, генерал-поручик, кавалер орденов Александра Невского, Белого Орла и Св. Станислава. Екатерина намеревалась дать ему графский титул, но Ланской неожиданно умер, заболев после неудачного падения с лошади.

14 Ермолов Александр Петрович (1754-1838), генерал-поручик, генерал-адъютант. Был «в случае» у Екатерины II в течение полутора лет. Утратив ее благосклонность, приобрел в Австрии роскошное поместье Фросдорф, где жил до самой смерти. Был женат на княжне Елизавете Михайловне Голицыной.

15 Дмитриев-Мамонов Александр Матвеевич (1758-1803), граф, генерал-адъютант, камергер. В 1786 г. приближен ко Двору Потемкиным, у которого был адъютантом. В 1789 г. Екатерина II хотела женить его на графине Брюс, но Мамонов предпочел княжну Щербатову, с которой поселился в Москве. Его единственный сын Матвей, даровитый поэт, в 1812 г. вооружил и содержал на собственный счет казачий полк.

16 Зубов Платон Александрович (1767-1822), граф, светлейший князь Римской империи, последний фаворит Екатерины II. Приближен ко Двору в 1784 г. Н. И. Салтыковым. К концу царствования Екатерины занимал более десяти ключевых военных, государственных и дипломатических постов в империи, став после смерти Потемкина временщиком и одним из богатейших людей России.

17 Остерман Иван Андреевич (1725-1811), граф, дипломат, канцлер.

18 Безбородко Александр Андреевич (1747-1799), князь, граф Римской империи, один из главных сподвижников Екатерины II, ее секретарь, дипломат.

19 Имя в рукописи пропущено, но, несомненно, речь идет о Николае Ивановиче Салтыкове (1734-1816), видном военном и государственном деятеле. В 1773-1783 гг. был воспитателем великого князя Павла Петровича, а затем и его сыновей. К концу царствования Екатерины II кавалер всех высших орденов России, сенатор, член Государственного совета, граф (с 1790), генерал-адъютант. Вступив на престол, Павел I присвоил ему звание генерал-фельдмаршала, назначил президентом Военной коллегии и гофмейстером Мальтийского ордена. При Александре I председатель Государственного совета и Комитета министров. В 1814 г. удостоен княжеского титула.

20 Перекусихина Мария Саввишна (1739-1824), камер-юнг-фрау Екатерины II. По отзывам современников, все фавориты находились «в нравственной зависимости» у этой «пробилер-дамы». Впрочем, зависимость эта была не только нравственной: после смерти Перекусихиной ее сестра получила в наследство одних колец и бриллиантов на пятьсот тысяч рублей.

21 Отсутствует лист рукописи, в котором речь идет об императрице Елизавете Петровне.

22 Разумовский Алексей Григорьевич (1709-1771), сын украинского казака, фаворит Елизаветы Петровны. В 1742 г. тайно обвенчался с ней. С 1762 г. в отставке.

23 Судьба принцессы Елизаветы Алексеевны Таракановой загадочна и не до конца выяснена. По одной версии, это незаконная дочь Елизаветы Петровны и А. Г. Разумовского, по другой — самозванка и авантюристка, желавшая занять российский престол. Пользовалась поддержкой польских магнатов и западных держав. Похищена А. Г. Орловым в Ливорно и умерла в заточении в Петербурге. Сведений о ее братьях не имеется.

24 Бриммер, правильно — Брюммер О. Ф., граф, гофмаршал герцога Голштинского, воспитатель будущего Петра III.

25 Меншиков Александр Данилович (1673-1729), ближайший соратник Петра I. В 1727 г. обвинен в государственный измене и хищении казны и сослан с семьей в Березов.

26 Салтыков Сергей Васильевич (1726-?), камергер великого князя Петра Федоровича (затем Петра III) с 1752 г. С 1754 г. посланник в Швеции, Гамбурге, Париже и Дрездене. Один из первых любовников Екатерины, которая в «Записках» указывала на него как на отца Павла. Отличался легкомыслием и беспечностью. В 1764 г. был отозван из Парижа за многочисленные долги.

27 Бургаве-Каау Герман (1705-1753), выходец из Голландии, доктор медицины, с 1748 г. первый лейб-медик Елизаветы Петровны.

28 Понятовский Станислав Август (1732-1798), польский магнат, граф, фаворит Екатерины II. Прибыл в Россию в 1755 г. в качестве секретаря английского посла Вильямса. В 1757-1762 гг. польско-саксонский посол в России. В 1764 г. при поддержке Екатерины II занял польский престол под именем короля Станислава Августа. В 1795 г. отрекся от престола и последние годы жизни провел в Петербурге.

29 Воронцов Михаил Илларионович (1714-1767), дипломат и государственный деятель. С 1741 г. граф и вице-канцлер, в 1758-1762 гг. канцлер. С 1763 г. в отставке.

30 Трубецкой Никита Юрьевич (1699-1767), князь, генерал-фельдмаршал (1756), в 1740-1760 гг. генерал-прокурор сената. В 1760 г. назначен президентом Военной коллегии. С 1763 г. в отставке.

31 Бирон Эрнст Иоганн (1690-1772), фаворит и временщик императрицы Анны Иоанновны, герцог Курляндский (1737), регент при Иоанне VI в 1740 г. После воцарения Елизаветы Петровны отправлен в ссылку, откуда возвращен Петром III.

32 Миних Бурхардт Кристоф (1683-1767), генерал-фельдмаршал, президент Военной коллегии при Анне Иоанновне. Сослан при Елизавете Петровне в Пелым, откуда возвращен Петром III, после чего назначен командовать балтийскими портами и каналами.

33 Лесток Иоганн Герман (1692-1767), лейб-хирург Екатерины I, активный участник переворота 1741 г. Сослан за шпионаж в пользу Франции. Возвращен Петром III с восстановлением в чинах и правах на конфискованное имущество.

34 Император Иван VI Антонович (1740-1764). После переворота 25 ноября 1741 г. содержался в Шлиссельбурге. Убит при попытке поручика В. Я. Мировича освободить его.

35 Бибиков Александр Ильич (1729-1774), генерал-аншеф, один из руководителей заговора 1762 г.

36 Пассек Петр Богданович (1736-1804), офицер Преображенского полка, участник заговора против Петра III, арестован за день до переворота.

37 Одарт (Одар, Одард) Мишель, участник переворота 1762 г., библиотекарь Екатерины II. В 1764 г. уехал из России, умер в Ницце около 1773 г.

38 Волков Дмитрий Васильевич (1718-1785), тайный секретарь Петра III. Впоследствии действительный тайный советник, сенатор.

39 Пушкин Лев Александрович (1723-1790), подполковник, дед А. С. Пушкина; за верность Петру III посажен в крепость на два года.

40 Брессан Александр Иванович (1719-1779), камердинер и камергер Петра III, впоследствии директор шпалерной фабрики и президент Мануфактур-коллегии.

41 Измайлов Михаил Львович (?-1797), камер-юнкер, затем камергер при Дворе Петра III, генерал-майор. 28 июня 1762 г. ездил с письмом императора к Екатерине и перешел на ее сторону, уговорив затем Петра III отречься от престола.

42 Теплов Григорий Николаевич (1711-1779), тайный советник, сенатор, почетный член Императорской Академии наук и Академии художеств. Сын истопника, образование получил в Германии, куда был послан Феофаном Прокоповичем. В 1743-1746 гг. воспитатель К. Г. Разумовского. Автор манифеста о восшествии Екатерины II на престол, текста присяги ей и Акта об отречении Петра III. В момент кончины Петра III Теплов находился в Ропшинском дворце вместе с А. Г. Орловым и Ф. С. Барятинским.

43 Барятинский Федор Сергеевич (1742-1814), участник переворота 1762 г., за что был пожалован в камер-юнкеры. С 1778 г. гофмаршал, с 1796-го обер-гофмаршал. Сразу после похорон Екатерины II Павел I выслал Барятинского в его деревню.

44 Глебов Александр Иванович (1722-1790), генерал-аншеф, генерал-прокурор при Петре III и Екатерине II.

45. Дочь византийского императора Льва I Ариадна была выдана замуж за некрасивого, развратного и трусливого Зенона Исаврянина (император в 474-491 гг.), к которому питала отвращение, но поддерживала его из честолюбия.

46 Мария Медичи (1573-1642), королева Франции, с 1600 г. жена Генриха IV, обладала властным характером. Современники подозревали, что она была соучастницей убийства своего мужа в 1610 г.

47 Речь идет о недовольстве духовенства секуляризацией монастырских владений по указу Петра III, готовившейся еще при Елизавете Петровне. Екатерина II приостановила секуляризацию до 1764 г., затем церковные вотчины (свыше 900 000 душ крестьян) были переданы из духовного ведомства в Коллегию экономии.

48 Ченцы — устаревший синоним слова «чтецы», подразумевавшего церковных чтецов, причетников. Здесь употреблено для обозначения среднего и низшего духовенства.

49 Вильбоа (Вильбуа) Александр Никитич (?-1781), генерал-фельдцейхмейстер.

50 Радзивилл Карл Станислав (1734-1790), один из богатейших польских магнатов, приверженец Барской конфедерации. Поддерживал «принцессу» Тараканову. Впоследствии был прощен Екатериной II.

51 Рибас, де (Дерибас) Осип Михайлович (1750-1800), адмирал. На русской службе с 1774 г. Один из основателей Одессы.

52 Грейг Самуил Карлович (1736-1788), адмирал, главный командир Кронштадтского порта. В 1775 г., во время похищения Таракановой, командовал русской эскадрой, стоявшей в Ливорно.

Текст воспроизведен по изданию: «Любимец должен повсюду сопровождать государыню» Неизвестная рукопись из семейного архива князей Оболенских-Нелединских-Мелецких // Источник. Документы русской истории, № 6 (54). 2001