№ 285
1771 г. июня 24. —РАПОРТ А. В. СУВОРОВА И. И. ВЕЙМАРНУ С СООБРАЖЕНИЯМИ О ВЕДЕНИИ БОРЬБЫ С КОНФЕДЕРАТАМИ

Буде же изволите приказать, чтоб до прибытия графа Браницкого в здешнюю сторону, где совершенно ему нужнее, нежели гонятся за Зарембою (чего я паче всего боялся, а особливо как он теперь задумает истреблять рассеянных великопольских маршалков, то подлинно будет гидра Лернейская) и чем далее сюда не будет, тем скорее у возмутителей будет не токмо прежнее, но и горше. То до прибытия его говорю я, не прикажете ли майору Рылееву занять Бохну, то-есть из сущих здешней моей команды пехотными ротами: одною гранодерскою, одною мушкатерскою, к ним придать две пушки обыкновенных из Кракова, или одну, один эскадрон карабинер, а другой поставить в Величке к двум сущим тамо пехотным ротам, с двумя пушками и пятидесятью казаками и пятьдесят донских, или что затем всех на все остальных, что было в команде господина полковника Древица казаков. Майор Рылеев будет иметь довольно силы соблюсти Величку и Бохню, но еще и для Кракова хорош, однако с тем, чтоб уже никому его оттуда не выводить.

Я же бы с вставшею командою, одною ротою гранодер, егарями, пушками полковника Штакельберга, одним эскадроном карабинер и оставшими казаками, что собрал с Люблинской стороны, отправился к нему, ибо докладываю, что особливо когда все полки и войски не в состоянии будут, или лучше сказать не поспеют воспрепятствовать возмутительским прорывам чрез Люблинскую сторону в Литву и Волынь, а мы будем только гоняться и истреблять, то сия Люблинская сторона даже почти и Замостье, истинной обороны не имеют, а сих войск с прибавкою с постов и доброю головою довольно будет, чтоб бунтовников сбрасывать назад в их бикоки, но притом людям и коням будет легко.

О чем твердо доношу, во уважение части последних моих к службе здесь долгов.

И буде майор Рылеев в Величке и Бохне останется непоколебим, то к зиме отвечаю за всех возмутителей и уже тогда их можно истреблять небольшими деташементами, но и частными командами и с постов. Токмо гордые оных, равняющиеся с нами, командиры не лгали бы под штрафом невероятия.

Заремба отводил меня отсюда, только Зарембе обманывать меня поздно, я то сказывал. Что делать, когда не слушают, лишь только стыд. Но не те суть тому притчины, кои с первого виду нам воображаются, но иные, отпадающие от великодушия, всеконечно о которых подлинно сказать стыдно. [416]

Правда, будут возмутители шармицировать на Бохню, Величку, Краков, что в том нужды, пугаться ненадобно, ничего не сделают. А например в Величке я приказал готового провианта всегда иметь на месяц и на полмесяца вперёд приготовлять; между тем соль готовить, ежели когда перевозить нельзя, пусть лежит сохранно до иного времени в жупах. Где гарнизоны? в жупах около Бохенской, можно вырыть ровик, а в Величке один из первых замков. Глупы бунтовники, что вязались за Тинчик, Ланскорончик, тут то им множество, гнездо и король! то-то есть корыстолюбие. Величские обыватели откупались, однако, чуть они не заняли.

Первое искусство военачальника есть в том, чтоб у сопротивных отнимать субсистенцию. Нет соляных денег, из чего возмутители будут вербовать чужестранных? и гултяев нечем будет кормить; прибавливать французов? но и генеральности в Венгрии нечего будет есть. Как бы начальники наших протчих и иных войск в операциях невежественны ни были.

Будучи в Люблине, как бы слаб я здоровьем ни был, не оставлю в необходимых случаях, телом и духом вспомоществовать по ревностному моему долгу к службе, до отъезду моего к Главной армии, которой нижайше прошу вашего высокопревосходительства не откладывать, довольно претерпел! смордовался, а для могущих быть взысканиев, подозрениев и ответствиев остаюсь непорочен.

Оставить Величку? и Бохню... возмутителям по всей Польше надобно на жалованье в месяц немного больше пятнадцати тысяч червонцев, а теперь меньше: с одной Велички собрали они от нового году меньше, нежели в четыре месяца (кроме покраденых), больше шестидесяти тысяч червонцев; Бохня же против Велички пятая часть; поголовных и гиберных во всех открытых им местах, они ста тысяч червонцев не награбят; ежели бы шляхтичи и вовсе не мешали, откуда на Диван и христианнейшей кабинет? откуда же им ружейные и аммуничные вещи. Ненадобно ли им сокровище короля французского? а и ведомо, его величество уделит и сам нечто и из своей казны в пользу опровергаемой его с Портою коммерции, ежели увидит, что возмутители что-нибудь уже значат и он напрасно не расточит, но когда они неважны, то умножение для них убытков будет тщетно. Когда бунтовники бывали поскуднее, дороже, то-есть вдвое с них в Венгрии обирали; когда деньгами развелись, то отпускали дешевле, как то чинят купцы в больших городах, где царствует изобилие!

ЦГВИА, ф. 119, д. 92, лл. 779—780 и об. и 785—786 и об., дешифровка, сверенная с черновиком ЦГВИА, ф. 119, св. 131, ч. III, лл. 44—47).