Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

РУНИЧ Д. П.

ЗАПИСКИ

Из записок Д. П. Рунича.

V.

(См. “Русскую Старину", 1901 г. январь)

Император Павел и его отношения к эмигрантам — Принятие им магистерства ордена св. Иоанна Иерусалимского. — Вена в 1798-1799 г. — Гр. Андрей Разумовский и Суворов в Вене. — Общество траппистов. — Герцог Зюдерманландский, впоследствии шведский король Карл XIII. — Герцог Энгиенский. — Возвращение Рунича в Петербурга. — Нелидова. — Лопухина. — Актриса Шевалье. — Кв. Василий Горчакова — М. М. Сперанский. — Сближение императора Павла с Наполеоном. — Вопрос об острове Мальте. — Церемония сожжения костров. — Кончина императора Павла I.

Последние годы XVIII века так богаты событиями, в особенности 1798 и 1799 гг., что я не могу не коснуться некоторых подробностей, которые могут осветить факты величайшей важности; но я не буду указывать времени, когда произошли эти события, и чисел, которые не трудно восстановить всякому интересующемуся хронологией событий.

После заключения мира в Кампо-Формио, который коснулся главным образом интересов Австрии и Италии, политические треволнения продолжали занимать европейские кабинеты.

Великодушный император Павел I взял на себя роль покровителя во всех тех делах, где правосудие требует поддержки власти и бескорыстия. Он призвал в России армию французских принцев, пожертвовавших всеми личными выгодами для того, чтобы поддержать [326] права своего законного монарха, и предложил в своей столице приют потомку знаменитого Конде. Он даль, как великий монарх, приют несчастному королю Людовику XVIII с его двором в бывшей столице Курляндии. Трапписты (Трапписты, монашеский орден, основанный в 1122 г., преобразован в 1664 г. де-Рансе, давшим ему суровый устав. Члены ордена ходили без рубашек, питались хлебом, рисом и картофелем и строго соблюдали обет молчания. Во время французской революции трапписты рассеялись по Швейцарш, Пруссии и России и повсюду встречали недружелюбный прием. В 1817 г. они вернулись в свое аббатство во Франции, а в 1880 г. изгнаны из пределов этой страны. В. Т.), не имевшие более во Франции ни пяди земли и считавшие в числе своих монахинь герцогиню Бурбонскую, получили на Волыни в полную собственность монастырь, где им разрешено было поселиться; многие французские эмигранты знатнейших фамилий были приняты в русскую армию, которая увидала в своих рядах Ришелье, Ланжеронов, Сен-При и многих других французских аристократов. Принцу Конде был пожалован в Петербурге обширнейший дворец, принадлежащий ныне герцогу Лейхтенбергскому.

Мальта, коей завладели англичане, не была уже местопребыванием ордена св. Иоанна Иерусалимского. Этот древний орден знаменит в истории тем, что его приверженцы выказывали постоянно самые благородный, бескорыстные, истинно рыцарские чувства. Этот дух сильно мешал распространению среди них новых идей; и это обстоятельство, а равно владение ими островом Мальтою, который Англия давно облюбовала, было в значительной степени причиною уничтожения ордена! После того как он был распущен, высшие сановные лица Мальтийского ордена отдали себя под могущественное покровительство императора Павла I, предложив ему звание гросмейстера. Новый Баярд, рыцарь без страха и упрека, Павел принял предложение, сделанное ему депутацией этого ордена, которая прибыла в Петербург с драгоценной для всего христианского мира религией, правой рукою св. Иоанна Крестителя Предтечи Христова. Он объявил себя магистром ордена св. Иоанна Иерусалимского, пожелал, чтобы капитул его находился в Петербурге, и поместил его во дворце Чернышева, ныне Пажеский корпус, подняв этим значение этого знаменитого ордена, существование которого оскорбляло французских революционеров и вместе с тем мешало планам Англии на всемирное владычество на море. Хотя Мальта находилась уже в руках англичан, но новый гросмейстер назначил командующим островом генерал-лейтенанта князя Димитрия Михайловича Волконского. Император учредил в России командорства, назначил несколько [327] человек командорами в кавалерами этого ордена, который давался также в награду офицерам и генералам, совершившим кампании в Италии, Швейцарии и Голландии, так как Павел не давал более никому Георгиевского и Владимирского крестов, учрежденных его матерью. К ложам французской, немецкой и италианской присоединилась русская ложа.

Мальтийский мундир остался таким же, каким его носили в немецкой доже, с черными бархатными отворотами, обшлагами и воротником. Из-за обладания Мальтою, от которой Англия не хотела отказаться, возник со временем спор и разноглазо между с.-петербургским и сент-джемским кабинетами. Все перечисленный мною события требовали бы более обстоятельного описания, но главный их интерес заключается не в подробностях.

События суть не что иное, как внешнее проявление идей, коими они порождаются; эти идеи могут быть велики или ничтожны. Последствия никогда не зависят от воли человека. Тот, кто вздумал бы судить о людях по результатами проистекающим из планов, порожденных их гением или умом, неминуемо впал бы в ошибку! По результатами можно судить только о действии механических сил, которое может быть заранее определено на основании точного рассчета.

Мог ли самый умный и предусмотрительный человек предсказать, что корсиканец, воспитанник артиллерийской школы во Франции, менее нежели через 15 лет будет императором французов, сотрет с лица земли все то, что существовало веками, и станет полновластным повелителем империи более обширной, нежели была империя Карда Великого?

Обозревая прошедшее и сравнивая его с настоящим, все представляется в высшей степени интересным. Боссюэт сказал великую истину, что надобно быть непричастным к событиям для того, чтобы судить о них. Актеры, играя на сцене, не могут заметить своих главных недостатков и своих достоинств, — их увлекает действие. Поглощенные главной целью, как можно вернее передать изображаемый ими оригинал, они не следят за собою и не могут видеть себя. О них могут судить только зрители. Следовательно, для того, чтобы наблюдать и судить, надобно быть зрителем, а не действующим лицом.

Все люди, так или иначе причастные к известным событиям, не могут беспристрастно судить о них. События, ознаменовавшие собою три последите, достопамятные года конца XVIII века, и лица, появившиеся в это время на мировой сцене, без сомнения, представляют большой интерес для истории развита человеческого ума и для истории народов. [328]

Сказав о том, какую физиономию представляла собою Вена в июне месяце 1797 г., когда я приехал в этот город, я упомяну еще, не придерживаясь хронологии, о некоторых событиях, совершившихся в течение 1798 — 1799 гг., когда я жил в столице австрийской империи, и о выдающихся личностях, которые не должны быть забыты, подобно простым смертным или подобно огромному большинству людей, живущих только для того, чтобы удобрять почву.

Венский кабинет слишком спокоен, осторожен и предусмотрителен для того, чтобы действовать когда-либо под влиянием минуты. Он всегда предвидит будущее и хотя излишняя осторожность или недоверчивость вовлекает его иногда в ошибки, но это бывает обыкновенно в ущерб не ему, а его союзникам; что касается Австрии, то ей удается обыкновенно вознаградить себя за потери, причиненные ей этою политикою.

Из дипломатов наибольшее влияние на венский кабинет, во главе которого стоял барон Тугут, бесспорно, имел в то время русский посланник, граф Андрей Разумовский.

Вельможа по происхождений, сын человека, возвысившегося блогодаря случаю, он обладал огромным состоянием и вместе с тем всеми качествами государственного человека. В нем все было необычайно. Знание света, проницательный ум, обширное образование, хитрость, представительная наружность, обаятельная любезность, дар слова, в особенности умение излагать свои мысли письменно по самым важным вопросам, — все эти качества поставили его во главе дипломатического корпуса, придавали ему влияние в делах и политических сделках, в которых интересы его страны требовали применения его выдающихся способностей. Враг республиканских санкюлотов по убеждению и по своему положению в свете, он всеми силами старался сделать из своего монарха союзника и помощника Австрии; но не в его власти было заставить австрийский кабинет и его знаменитый Kriegsrath (военный советь) изменить взгляды, коими они руководились в своих планах и мероприятиях, благодаря которым Суворов потерпел неудачу в Италии, а император Павел был вынужден отозвать свои войска.

Павел не любил Разумовского. Он знал, что Разумовский был весьма близок к его первой жене, но он дорожил им, как человеком высокого незаурядного ума. Я не знаю, чем было вызвано временное отозвание из Вены этого бывшего соперника великого князя. Как бы то ни было, он был отозван незадолго до моего отъезда из этого города, и на его место был назначен Колычев, бывший посланником в Голландии. Но отсутствие Разумовского продолжалось не долго; он возвратился вскоре на место посланника. За несколько [329] недель до своего отозвания, Разумовский показывал мне великолепные алмазные знаки св. Андрея Первозванного, большой ценности, присланные ему его отцом-фельдмаршалом в том предположении, что, имея уже Владимира 1-й степени и Александра Невского, он должен был вскоре получить и этот орден. Первые два ордена он имел еще в царствование Екатерины. Этот подарок, полученный им столь несвоевременно, был, однако, как бы счастливым предзнаменованием, так как, будучи вновь назначен посланником, он получил вскоре и Андреевскую ленту. По всей вероятности, Павел I, недовольный помехами со стороны венского кабинета, которые тормозили действия Суворова, выместил свое неудовольствие на Разумовском. Разумовский, получивший в царствование Александра I княжеский титул, долго оставался на посту посла в Вене и участвовал во всех конгрессах, которые созывались после падения Наполеона. Он растратил свое огромное состояние, женился вторично, когда ему было уже более шестидесяти лет, и умер в стесненных обстоятельствах. Он жил с истинно царской роскошью!

Суворов приехал в Вену и остановился в отеле русского посла. Его камердинер, приехавший вперед, попросил позволение осмотреть квартиру, отведенную для генералиссимуса, и выбрал только одну комнату для его спальни. Из нее вынесли всю мебель и зеркала; вместо них было принесено несколько пучков соломы, служившей обыкновенно князю Италийскому постелью, и ведро воды, из которого он обмывал свое тело. В обществе он показывался не иначе, как в полной парадной форме. В тот день, когда он представлялся императору Францу, двор был в полном блеске. Все улицы и дворцовый двор были полны народа. Суворов был в мундире австрийского генералиссимуса, сверкавшего брильянтами. После аудиенции он отправился в церковь св. Михаила, где преклонил колена перед алтарем, хотя он был православный. Он не отказался от своих странностей и от своей лаконической речи, которая не всегда гармонировала с австрийской спесью; но доверие, которое все питали к его военным талантам и к его личной храбрости, было причиною, что на эти странности не обращали внимания. Все были уверены, что где Суворов, там и победа.

Русская армия, пришедшая в Австрии до прибытия генералиссимуса, была расставлена на квартирах в окрестностях Вены. Я видел эту армию близ Шенбрунна, когда Суворов производил ей смотр перед ее отправлением в Италию. Он последовал за армией, и, спустя несколько месяцев, крепости и вся страна были очищены от неприятеля.

Суворов приказал отслужить благодарственный молебен в той [330] самой базилике, своды которой оглашались несколько сот лет перед тем церковным песнопением впервые благодаря заботам св. Амвросия (Святой Амвросий, епископ, патрон г. Милана (род. около 340, ум. 397 г ), имел большие заслуги в области церковного пения, в качестве составителя духовных песен: им введен так называемый Амвросианский напев, за образец которого им взяты напевы православной церкви; он похоронен под алтарем Амвросианской базилика. В. Т.).

В одном из монастырей в окрестностях Вены я увидел в первый раз французских траппистов, направлявшихся к новому убежищу, предложенному им великодушным монархом всероссийским. Основатель этого монашеского ордена вероятно постиг неземное существование, ибо иначе он не мог бы отказаться от Живаго слова и обречь себя на вечное молчание. Слово есть выражение жизни духа, ибо жить только для того, чтобы есть, пить, спать и удовлетворять требования своих чувств значить жить исключительно животною и даже растительною жизнию! Когда человек не говорить, то он думает или предается размышлениям, если он не идиот. Думать значить говорить! Вся разница между мыслю и словом заключается в том, что другой человек не может знать наших мыслей, если они не выражены языком; тот, кто предается размышлениям, слушает самого себя, свой собственный голос. Слово, переданное звуком нашего голоса, есть нечто иное, как способ нашего общения с другими людьми. Когда человек привыкнет беседовать сам собою или, что то же, привыкнет думать, то он не стремится слушать то, что говорить другие, или говорить для того, чтобы они могли его слышать! Вот что должен был испытать и передумать тот, кто основал орден траппистов! Можно легко привыкнуть ко всевозможным лишениям, к самым суровым правилам, но трудно привыкнуть к безмолвию. Человек хочет говорить или слышать, как говорят другие. Почему? Потому что слово и деятельность суть синонимы жизни. Отказаться от слова и от деятельности значить умереть физически; поэтому так трудно молчать, а еще более трудно жить, соблюдая полное безмолвие! Я не хочу защищать правила траппистов или доказывать их пользу: я хочу только указать, какое необычайное явление представляет собою постоянное безмолвие живого существа, находящаяся в обществе себе подобных. Можно смеяться над траппистами сколько угодно, но нельзя сказать, чтобы они были идиоты или плуты. Никто не будет молчать для того, чтобы обманывать людей, с которыми он избегает общения и даже встречи.

Полезны ли подобный учреждения обществу? Да, положительно [331] полезны. В натуре человека есть черты, свойственный тигру, пене, шакалу и лисице; вместе с тем он одарен волею, которая не повинуется инстинкту. Если бы человек среди себе подобных не встречал людей, способных подавить в себе эти свойства, то он не поверил бы даже в возможность жить, иначе, чем он живет, и сделался бы, как это показывает история, хуже тигра, пены, шакала и лисицы! Человеческие законы действуют на тела. Только пример и убеждение могут действовать на совесть и на волю. Нельзя сравнивать все прочие монашеские ордена с траппистами. Они пользуются еще для сношения между собою и с остальным миром гибкой человеческой речью. Траппист безмолвствует. Он умер для мира, и мир умер для него. Не бойтесь, господа говоруны, среди людей никогда не найдется много траппистов. Человеческое общество не пострадает от примера, который не может быть заразителен. Монастырь траппистов не сулит ни богатств, ни удовольствий, на хорошего стола, ни удовлетворения честолюбия.

Монастырь, о котором я говорю, состоял во время моего путешествия из мужчин, женщин и детей обоего пола, которые сходились только на молитву в церкви. Они помещались отдельно и подчинялись аббату Детранж, бывшему некогда драгунским офицером. Меня поразило спокойствие, здоровье и самоотвержение этих безмолвных детей. Я не обратил внимания ни на их растительную пищу, ни на их одежду, сделанную из грубого сукна, ни на их повиновение. Меня изумило безмолвие взрослых и детей, среди которых были шаловливые и веселые лица, значить, можно жить в обществе, не разговаривая друг с другом, и не сойти с ума или не умереть от скуки!

Я видел в Вене же герцога Зюдерманландского, впоследствии Карл XIII, и герцогиню, будущую королеву, его супругу, женщину, одаренную умом, приветливостью и изящною простотою обращения; эта качества очаровывали всех, кого она удостоивала своим посещением. Конечно ни я, ни самые тонкие дипломаты того времени, не могли предугадать, что старый герцог займет на шведском престоле место молодого короля, и что его сменить в свою очередь французский генерал, посол Французской республики в Вене. Как было бы интересно сопоставить в одной книге все разочарования дипломатии, которая имеет претензию все предвидеть и все согласовать.

Сколько знаменитостей прошло перед моими глазами в этой прекрасной Вене, бывшей в то время единственным центром, куда стекались все эти знаменитости. Герцог Энгиенский обращал на себя всеобщее внимание. Его не сожалели, в нем видели молодого принца, покинувшего свою родину, потому что ужасный террор и его [332] приверженцы заставили это детище Франции покинуть свое отечество. Не имея иной поддержки кроме своих попранных прав, всем и везде чужой, он пользовался однако всеобщим сочувствием. Принужденный искать где-либо убежище, он не был в безопасности даже вдали от родной земли, которую он обагрил впоследствии своей чистой, невинной кровью, пролитой во рву Венсенского замка. Была ли его насильственная смерть делом политики или же ненасытною жаждою беззакония, захотевшего упиться крови законного представителя монархии?

В то время когда я жил в Вене, в этом городе находились многие знаменитости артистического мира: Гэйден, Гуммель, Бетховен, люди — великаны, голос которых звучал так же громко, как голос первых певиц мира, и даже превосходил их своею силою и обширностью. Маркези и Кресчентини (Crescentiui) пленяли слух людей доступных мелодий, тому божественному искусству, которое называется музыкою. Угано летала на подмостках, как птичка, реющая в воздухе; ее грация могла только сравняться с колыханием розы на стебельке. Словом, Вена была очаровательным городом в то время, как Париж, место которого она заняла, не представлял иного зрелища кроме гильотины и странных ужимок республиканских вакханок или грубых "incroyables" (неимоверных), превращавших человека в какую-то отвратительную обезьяну.

Краниология доктора Галля, которая так нашумела впоследствии в Европе, не произвела особенного впечатления в той столице, где она возникла. Люди шли смотреть коллекцию черепов краниолога, слушали его разъяснения, но никто не увлекался его системой, верной или фальшивой, смотря по тому, с какой точки зрения смотреть на ее принципы. Я видел доктора Галля и его черепа, начиная от черепа австрийского генерала Вурмзера до черепа мыши, которые красовались в одном шкапу. Если придерживаться принципа, что ум и душа развиваются сообразно с развитием черепа, то придется смотреть на человека с материалистической точки зрения, и тогда надобно будет проститься со свободою человека или, говоря схоластически, со свободою воли. Если придти к заключению, что череп образуется соответственно душе, которая одушевляет бесформенную материю, то придется уверовать в Предопределение и признать, что человек родится прямо добрым или злым, умным или глупым, добродетельным или мошенником, и в таком случае также придется проститься со свободою воли.

Все это ошибочно. Наука нередко заблуждается. Злодей, череп которого украшен всеми выпуклостями или шишками, свидетельствующими о преступных наклонностях, может сделаться добродетельным, если он того захочет. Воля не подчинена ни [333] выпуклостям черепа, ни его углублениям. Краниология доктора Галля надоела подобно менуэту: теперь все увлекаются только вальсом.

Незадолго до моего отъезда, в Вену приехал второй сын императора Павла I, великий князь Константин Павлович, отправлявшийся в армию генералиссимуса Суворова, чтобы познакомиться со стратегией под выстрелами неприятеля.

Я остановился на обратном пути в Россию на несколько дней в Дрездене, где праздновали в то время первую победу Суворова. Я осмотрел картинную галерею, собрание драгоценностей и предметов искусства, кабинет древностей. В Берлине я видел знаменитого экс-аббата Cиecca и Лукезини, министра иностранных дел. Эти лица заслуживали не меньшего внимания, нежели головки Деннера (Деннер, знаменитый портретист, р. 1685 † 1747 г. В. Т.) в Дрезденской галерее! Сиесс любезничал с дамами, что не составляло для него ни малейшего труда, так как он был воплощенная любезность. После Вены, Берлин производить впечатление пасмурного неба после чудесного солнечного восхода. Уехав из Берлина курьером, я не помню по пути ничего более интересного той превосходной рыбы, которую я ел в рыбацкой хижине на берегу Неруны (La Neruna?).

Я приехал в Петербург в половине июня и тотчас представился, как курьер, привезший депеши вице-канцлеру, графу Кочубею. Граф Ростопчин впал в то время в немилость и покинул столицу.

Император Павел все еще был занять осуществлением своих планов преобразования внутреннего управления империи, но по отношению к западным державам он держался прежней политики. Он хотел побороть влияние Великобритании, объявил себя ее противником и присоединился к политике Франции, которой руководил Наполеон, сделавшийся первым консулом.

Занимаясь делами внешнего и внутреннего управления и преобразованием войска, император вздумал выстроить дворец на подобие крепости, который служил бы ему резиденцией во время его пребывания в столице и в котором он мог бы укрыться в случае надобности. Михайловский замок был сооружен весьма быстро и окружен рвами, через которые были перекинуты подъемные мосты. На площади перед замком Павел приказал поставить сделанную из бронзы, конную статую Петра Великого с надписью: «правнук — прадеду»; на фронтоне замка была помещена огромными буквами надпись, заимствованная из псалма ХСII стих 5: «Дому Твоему, Господи, [334] принадлежать святость на долгие дни» и т. д., но этот стих был изменен, и надпись, сохранившаяся на дворце до сих пор, гласить: «Дому Твоему подобает святыня Господня в долготу дней».

Но эта маленькая фальсификация, эти рвы и подъемные мосты не продлили царствования Павла I, точно так же, как и заявление, сделанное на конной статуе Петра Великого о том, что он его правнук! Он окончил жизнь в том же Михайловском замке.

Петербург со времен Петра I развивался быстрыми шагами, становясь великолепнейшею столицею Европы; но в нем не было древня го собора, подобного тому, какой мы видим в Вене и Париже; Петропавловский собор (в крепости) нельзя считать собственно городскою церковью. Павел вздумал построить собор Казанской Божией Матери на месте старинной деревянной церкви, которая стояла ближе к Невскому проспекту, чем великолепный собор, начатый и оконченный постройкою его сыном Александром I. Составить план этого собора и построить его по образцу собора св. Петра в Риме было поручено архитектору из бывших крепостных графа Строганова.

Если возводить здание меньших размеров, чем тот образец, которому хотят подражать, то подражание редко бывает удачно и обыкновенно напоминает оригинал только в ущерб себе.

Отдельный части Казанского собора великолепны, но в общем он далеко не так величествен, как должен бы быть, судя по затраченной на него весьма значительной сумме денег.

В то время когда Павел был еще великим князем, он жил очень уединенно, был хорошим мужем и хотя говорили о его связи с девицей Нелидовой, но время показало, что это предположено было несправедливо. Дружба императрицы Марш Феодоровны к г же Нелидовой, продолжавшаяся до кончины императрицы, и документы, найденные после смерти Нелидовой, не оставляют ни малейшего сомнения в том, что ее отношения к императору были основаны единственно на взаимном уважении и дружбе.

Надобно быть сверхчеловеком, чтобы не увлечься неограниченной властью. Достаточно одного воображения для того, чтобы поколебать самую твердую волю, а чего не сделает воображение, то может быть дополнено льстецами, заинтересованными в том, чтобы иметь влияние на всемогущего монарха. Приближенные постарались обратить внимание Павла I на девицу Лопухину, дочь ярославского губернатора. Она понравилась императору, внимания которого никто не добивался, пока он был великим князем; супружеская верность должна была уступить место увлечению, вызванному услужливой преданностью царедворцов к монарху; случайное увлечение перешло в прочное чувство. Менее чем в три года отец Лопухиной получил звание князя [335] с титулом светлости, быть назначен генерал-прокурором и получил всевозможные знаки отличи и огромный поместья, а дочь его была выдана замуж за генерал-адъютанта князя Гагарина.

Семейства Лопухиных и Гагариных были связаны дружбою за долго до смерти Екатерины II. Дружеские отношения между родителями сближают детей; над молодым Гагариным постоянно шутили, что он влюблен в Лопухину; он этого не отрицал.

С вступлением на престол Павла, военная молодежь принялась ретиво за службу, и князь Гагарин попытал счастья на поле битвы в Италии под командою Суворова. Канцлер, князь Безбородко, друживший с семейством Лопухиных, вздумал сблизить императора с молодой и хорошенькой девицей Лопухиной для того, чтобы доставить влияние ее отцу, человеку хитрому и очень умному. Безбородко не боялся, что Лопухин подставить ему ногу, напротив, он рассчитывал иметь в нем силу, которая будет служить ему поддержкой, и надеялся, что они будут действовать заодно. План этот удался. Лопухина понравилась императору, и Безбородко и Лопухин сделались всемогущи! Гагарин был в то время в армии; он имел еще в предшествовавшее царствование чин майора, стал быстро повышаться по службе и в момент кончины Павла I был генерал-адъютантом и имел Анну 1 степени.

Быв в отсутствии из Петербурга, я не знаю хорошенько, когда именно совершился его брак с фавориткою. Она получила от Павла великолепный дом возле дворца, на набережной, и у ее дверей каждый день стояла карета с гербом великого магистра того ордена, коего кавалеры произносили обет целомудрия.

В ту эпоху было одно довольно могущественное средство, которое можно было пустить в ход всякий раз, когда желали добиться чего-нибудь; весь вопрос заключался в том, был ли человек в состоянии щедро заплатить. Этим средством была актриса французской оперы Шевалье. Она была на содержании у Кутайсова, который, сделавшись обер-егермейстером и Андреевским кавалером, и владея колоссальным состоянием, мог содержать эту театральную знаменитость. Она делала из своего любовника, горячего, как климат его родины, все, что соответствовало ее выгодам. Какой-то князь Горчакову мимолетное явление чудовищной милости, был обязан этою милостью актрисе Шевалье.

В то время когда я был еще причислен к русскому посольству в Вене, и когда император Павел даль в Волыни убежище армии Конде, множество личностей, принадлежавших к этой армии, находились в Вене и являлись в канцелярии посольства, чтоб визировать паспорта для въезда в Россию. Князь Горчаков, о котором я [336] говорил выше, находился при армии в качестве военного комиссара. Он выдавал паспорта всем тем, которые по своим личным делам оставляли армии с тем, чтобы присоединиться к ней потом уже в Волыни. Эти паспорта надлежало визировать. Каково было мое удивление однажды, когда мне был предъявлен первый подобный паспорт, и я увидел, что в заголовке его красовалась царская формула: "Мы, Василий князь Горчаков, майор в свите его императорского величества" и т. д. и т. д. Мне было совестно, что соотечественнику на которого было возложено столь выдающееся поручение, выказал полное незнание общепринятых формальностей; но по приезде Горчакова в Вену я вскоре изменил свой взгляд. Его тон, манеры, все его движении указывали на то, что выбор этого человека не был случайностью. В 1800 г. я встретился с ним вторично в Петербурге; он был уже генералом-майором, имел Анну I ст., ленту баварского ордена, св. Губерта I ст. и множество других орденов; пользовался величайшей милостью у императора, был в самых близких отношениях с кумирами дня, вел жизнь миллионера, словом, был на дороге, чтобы сделаться человеком всесильным. После моего отъезда во внутренние губернии Империи в 1800 г. он занимал пост военного губернатора в Ревеле. Затем я потерял его из вида, но впоследствии слышал, что в царствование Александра I он попробовал подделать чьи-то подписи, был обличен, бежал за границу, но был пойман, судим, лишен чинов и сослан в Сибирь. Я часто видел и хорошо знал этого человека, когда он был в апогее своего величия. Зная его ум и тактичность, я никак не мог думать, чтобы он решился сделать что-либо подобное. Впрочем, ни ум, ни такт не заставить человека поступить так как повелевает ему долг, если у него не достаточно развита совесть и если он преследуешь исключительно свои личные интересы. Если человеку везет слепое счастье и благодаря ему он выходить из ничтожества, то счастье прежде всего ослепляет его, ибо иначе тот, кому оно покровительствуешь, взял бы верх над судьбою, а она этого не допускает. До тех пор, пока вертится колесо фортуны, тот, кто вертится вместе с ним, может сломать себе шею.

Упомянув о баловне судьбы, который был только баловнем счастья, я упомяну о другом человеке, который появился в ту же эпоху, быстро возвысился, едва не слома ль себе шею во время одного из случившихся с ним падений, но снова встал на ноги и умер 40 лет спустя сильнее и могущественнее, чем он был до своего падения - я говорю о Сперанском.

Сын сельского священника Владимирской губернии, Сперанский, подобно всем своим сверстникам, детям духовного звания, был [337] помещен в епархиальную семинарию. Необходимо заметить, что русское духовенство составляет особую касту, имеющую свои особенные права, коим подобных не имеет никакое другое сословие. Ни один русский подданный, к какому бы сословию он ни принадлежал не может переступить привилегии белого духовенства — сделаться священником и получить приход. Для того, чтобы воспользоваться этим правом, надобно происходить из духовного звания. Монашество доступно всякому, но чтобы достигнуть высших ступеней церковной иерархии, чтобы быть служителем церкви, надобно происходить из духовенства за исключением тех случаев, когда подобное назначение делается по высочайшей воле. До царствования Екатерины в белое духовенство принимались лица всех сословий, за исключением крепостных; это именно и поддерживало невежество духовенства, ибо какие богословские познания мог иметь купец, мещанин или дворянин, получивший приход, не имея соответственных познаний, не изучив предварительно историю церкви и догматов нашей веры. Каким духовным пастырем мог быть человек, бросающийся после рассеянной жизни из личных видов или по недостатку средств в духовное звание. Еще в половине XVIII века существовали священники неграмотные и не имевшие иного понятая о религии кроме навыка совершать требы и таинства, чему их учили после их посвящения в духовный сан, точно так же, как читать богослужебные книги, которых они не понимали. Семинарии не были доступны для тех, кто переходил в духовное звание в известные лета по убеждению или от нечего делать; да и эти семинарии были только школами латинского языка и схоластического богословия, единственной целью которых были диспуты. Невежество духовенства, пренебрежете, с коим относились к нему высшие классы общества, и распущенность его нравов, проистекавшая от соприкосновения с низшими классами народа, с которой тщетно боролись в течение двух веков патриарх Никон, св. Дмитрий а некоторые другие выдающиеся иерархи православной церкви, много способствовали поддержанию в народе религиозного невежества и возникновению многочисленных сект и ересей.

После Петра Великого на образование духовенства, столь необходимое для благосостояния государства, было обращено больше внимания. При Екатерине II те чудовищные факты, о которых я говорил, сделались реже. Из духовных академий и семинарий духовенство выходило более образованным и более благовоспитанным, и надобно сказать правду, еслибы в низших и высших духовных училищах обращали такое же внимание на воспитание нравственности, с каким трудится в них над образованием риторов, писателей и [338] лингвистов, то эти училища можно бы и теперь еще считать гораздо полезнее и выше светских школ. Все университетские профессоры русского происхождения и школьные учители состоять исключительно из семинаристов; воспитанники семинарии охотно принимаются и в наше время казенными стипендиатами в университеты и в лекарские и хирургические школы.

Сперанский получил свое первоначальное образование в Владимирской семинарии, откуда он поступил в Московскую академию (Как здесь, так и далее биографические сведения о Сперанском во многом не верны. Ред. ). Вследствие обнаруженных им способностей, фамилия, которую он носил в семинарии, была составлена из латинского слова Sреs (надежда), так как он питал надежду достигнуть высших чинов (?); в высших духовных училищах существует обычай давать воспитаннику фамилию, смотря но обнаруженным им способностям и качествами вместо того, чтобы называть его именем прихода, в котором служить его отец. Из Московской академии Сперанский быль переведен в Петербургскую (Это не верно. Ред.), где занял профессорскую кафедру. Так как он был на пути к достижению священнического и епископского сана, то он был посвящен в младший духовный чин, чтобы иметь право говорить проповеди.

К концу царствования Павла I он был известен, как один из даровитейших проповедников Александро-Невской лавры. Те из воспитанников академии, которые не хотят посвятить себя монашескому званию, чтобы сделаться со временем епископами, женятся по окончании курса и получают приходы, смотря по тому, какую они имели степень в академии. Те же, которые хотят выйти из духовного звания, получают право поступить на гражданскую службу с чином, соответствующим их академической степени.

Генерал-прокурор князь Куракин, человек не особенно набожный, а тем менее богослов, был однажды в Александро-Невской лавре на проповеди Сперанского, и карьера проповедника была стлана. Судьба или простая случайность, счастье или игра случая, но впечатлите, произведенное на генерал-прокурора красноречием Сперанского, и правдивость, которою дышала его проповедь, вызвали в нем желание взять Сперанского в воспитатели своего маленького сына. Предложения, сделанный ему в этом смысле Куракиным, были приняты. Кафедра потеряла красноречивого проповедника; гражданское ведомство приобрело даровитого человека, который поднял сословие русских судебных писцов и достиг высших чинов. Поступив на службу к князю Куракину, Сперанский получил вместе с тем [339] место в канцелярии генерал-прокурора. Двенадцать лет спустя после того, как Сперанский отказался от клобука, он был узе тайным советником, статс-секретарем и кавалером св. Александра Невского. Он скончался в 1839 г. графом, действительным тайным советником, членом Государственного Совета и Андреевским кавалером, оставив весьма значительное состоите своей дочери, которая была замужем за самым обыкновенным сенатором. Такова игра счастья или случая, если верить в эти языческие божества!

Сперанский оставил Александро-Невскую лавру, чтобы вступить на поприще, не имевшие ничего общего с тем, к которому он готовился, т. е. с священническим саном и с епископской кафедрой; сорок лет спустя его бренные останки были преданы земле в той же лавре, как останки одного из первейших сановников Империи. Остается предположить, что либо Сперанский был очень велик, либо его век был очень ничтожен.

Вступив на новое поприще, Сперанский тотчас сбросил монашескую одежду, усвоил все приемы современного ему светского человека и английский покрой платья, так как он лучше всего скрывал неловкость его семинарских манер. Он завел себе друзей в бюрократии, которой он явился впоследствии преобразователем, женился на англичанке, бывшей гувернанткою в доме Шувалова; три или четыре года спустя он был уже директором канцелярии генерал-прокурора. Сестра его жены была замужем за сыном известного винного откупщика Злобина, считавшего свое состоите миллионами, а между тем умершего на соломе. Он был оракулом министерства финансов и имел в своем распоряжении огромный суммы казенных денег, которые выдавались ему на его финансовые операции. Откупщики везде всемогущи. Это маги и волшебники современного общества. Одно знакомство с откупщиком уже приносить выгоду. Сперанский не пренебрегал этим знакомством, он отлично понимал, как вести свои дела (Во всем выше сказанною есть много неточностей. Peд.).

Надобно сказать кстати несколько слов об откупах в России.

Я не буду говорить о возникновении этого бича в России. Право винокурения и продажи вина, по всей вероятности, принадлежало в России везде, как принадлежит еще теперь в Украйне, владельцам имения или двора; так как всякое произведение земли и промышленности должно принадлежать тому, кто владеет имением, или хотя бы клочком земли, или может заниматься каким-нибудь промыслом.

Финансовый дух, который развивается вместе с цивилизацией [340] и пользуется всем для народного блага, сделал в конце царствования Екатерины II винокурение одною из главных отраслей государственных доходов. В 1840 г. оно составляло если не треть, то наверно четверть доходов всей Империи и приносило сто миллионов рублей дохода. Если предположить, что таможенный и гербовый сборы давали такую же сумму или немного менее, мы увидим, что эти три предмета составляли главные статьи государственного дохода. При Екатерине II винный откуп не приносил и пятой части того, что он приносить в настоящее время.

Вино продается в настоящее время в пятьдесят раз дороже, чем оно продавалось пятьдесят деть тому назад, однако большая часть народа тратить все, что может, на пьянство. Водка, гербовый сбор и роскошь поглощают все деньги, которые пущены в обращение произведениями земли и промышленности. Эта игра, выгодная для казны, принесла также не мало выгод откупщикам. За последние 50 лет, люди самого низкого происхождения сделались миллионерами, и многие из их потомков обладают огромным богатством. Один откупщик, Рюмин, сделавшийся из кабацкого сидельца менее нежели в 30 лет дворянином и землевладельцем оставил в наследство своим детям более 12 тысяч душ крестьян, великолепные поместья и огромные капиталы. Благодаря откупам, более сорока семейств вышли за последние сорок лет из грязи и ничтожества, разбогатели и приобрели права дворянства. Никогда торговля не может так обогатить того, кто ею занимается, как откуп.

Винокурение составляет главный доход помещиков; в России курят вино везде, где только есть лес, рожь и рабочия руки. Винокурение или перегонка водки из ржи приносить России такой же доход, если не более, как виноделие Франции.

Сперанский, как сила, появился на жизненном поприще только в первые годы царствования императора Александра. Я буду говорить об нем в свое время.

Разрыв Павла I с Англией и его сближение с Наполеоном изменили положение дел в ущерб легитимизму. Людовик XVIII, Конде и трапписты должны были покинуть владения монарха, предложившего им с таким бескорыстием и великодушием убежище в России. Политика, власть и так называемые государственные интересы составляют также чудовищное обаяние, которое подавляет всякое чувство справедливости, чести и прямодушия. Какие преступления не совершались во имя дипломатической необходимости, благосостояния государств и их безопасности. Я убежден, что все эти преступления предопределены Провидением, которое одно имеет власть превратить зло в добро; тем не [341] менее люди, являющиеся орудием Провидения, не должны бы, по крайней мере, хвалиться своим великим умом, справедливостью и человеколюбием. Палач может быть не злым, но дело, которое он совершает, остается все-таки бесчеловечным. Перед судом человеческой совести или даже здравого смысла, политика всех времен никогда не сумеет оправдать те злодеяния, который она себе позволяет и которые составляют основание ее мудрых соображений. Она всегда жертвует всем, чтобы выиграть что-нибудь. Сокровенным желанием нового гросмейстера Мальтийского ордена было обладание Мальтою. Стремление первого консула унизить Англию согласовалось с враждебными замыслами по отношению к этой державе Павла I. Англии втайне готовились нанести удар. Но на свете нет той тайны, которая не сделалась бы со временем явной. К тому же поведение императора было слишком откровенно, чтобы сент-джемский кабинет оставался в бездействии, видя, что были затронуты самые существенные его интересы.

Мысль, что Мальтою владеют англичане, раздражала императора, который не упускал ничего из того, что могло поддержать существование ордена, гроссмейстером которого объявил себя. Он основал в России командорства, побуждал высшее дворянство основывать таковые в своих семействах; создавал командоров и кавалеров и раздавал орден св. Иоанна в воздаяние за гражданские и военные заслуги. Капитул ордена был составлен на основании старинных править; в помещении Мальтийского ордена была сосредоточена вся его администрация; там же находилась великолепная католическая церковь для кавалеров немецких, французских и италианских лож; церковь была построена по рисункам архитектора Гваренги и в 1800 г. в обширном дворе Мальтийского дома, находившегося против гостиного двора, была торжественно отпразднована церемония «сожжения костров».

Церемония эта происходила 24-го июня, день, в который празднуется память св. Иоанна Крестителя, покровителя ордена. Павел, как глава православной церкви, не счел удобным лично присутствовать при торжестве католического ордена; за отсутствием гросмейстера церемонией руководил старшина ордена (grand baillis).

Шествие спустилось с парадной лесницы дома во двор, где было сложено девять костров; девять главных должностных лиц шли с факелами в руках, в своих широких плащах из черного бархата, имея на левом плече орденский знак «страсти Христовы»; за ними следовало множество командоров и кавалеров в темных камзолах и плащах, с шляпами, украшенными страусовыми перьями на голове. Шествие обошло три раза костры и они были зажжены; после чего процессия вернулась в зало капитула. Стечение народа было огромное. Новизна зрелища привлекла большую толпу народа. Все задавали себе [342] вопрос, что означает это торжество, и в течение нескольких дней в салонах и среди народа ходили тысячи самых нелепых и смешанных толков и предположений. Император был в это время в Гатчине, своей любимой летней резиденции.

Император, как гроссмейстер ордена, назначил конференц-секретаря академии художеств Лабзина историографом ордена. Он приказал напечатать эту историю в шести томах и сохранил свое звание до последних дней существования Малътийского ордена в России. Так как император Александр отказался от звания гросмейстера, то при восшествии своем на престол орден и его капитул исчезли из Петербурга и из России как дым, как исчезает все то, что не имеет под собою почвы.

Лето 1801 года, последнее в царствование Павла I, ознаменовалось смертью генералиссимуса двух империй — Суворова, совершившего в Швейцарии и в Италии чудеса храбрости, которые не принесли никакой пользы кроме того, что доставили ему титул князя Италийского. Так оканчиваются все человеческие предприятия, если они не согласуются с тайными целями Провидения. Господь говорить морю: ты дойдешь до сих пор и не пойдешь далее, и море повинуется его велению: оно выходить из берегов, затопляет целые страны, разрушая и уничтожая все на своем пути, и останавливается перед полевым цветком, который ребенок срывает датскою рукою для своей забавы.

Гиганту-Суворову не суждено было померяться силами с новым гигантом, рожденным на острове Средиземного моря. Он еще не возвращался из Египта для того, чтобы побороть французскую революцию и сделаться императором французов и половины Европы.

Возвратившись в Петербург, Суворов не получил определенного назначения и поместился в доме своей племянницы, графини Хвостовой, рожденной княжны Горчаковой, оба брата которой отличились к Италианской кампании. Преклонный лотами, истомленный 50-тью годами, проведенными в лагерях и битвах, Суворов отдал, как все смертные, дань природе: он угас. Его бренные останки были выставлены на парадном катафалке, окруженные всеми орденами, которыми его монарх и монархи всей Европы думали вознаградить за заслуги; катафалк, на котором покоилось его тело, был окружен множеством военных. У подъезда его дома стояла на часах рота лейб-гвардии Преображенского полка, мундир которого он носил. Он был погребен, с отданием обычных воинских почестей, в Александро-Невской лавре. Все гвардейские полки были выстроены шпалерами от дома Хвостова, который находился на Крюковом канале, близ Никольского собора, до ворот Лавры. В Благовещенской церкви [343] Александро-Невского монастыря и теперь еще виден медный герб, окруженный лаврами и воинскими доспехами, со следующей скромной надписью: «Здесь погребен Суворов, скончавшийся в 1801 г.». По этому поводу можно сказать: Sic transit gloria mundi. Если бы великие мира сего чаще думали об этом масонском изречении, то они избавились бы от многих укоров совести.

Нельзя утверждать, что Павел действительно имел вместе с первым консулом Французской республики намерение напасть на английские владения в Индии, но этого нельзя также и отрицать; между тем некоторый лица, до конца оставшиеся верными Павлу, считают это обстоятельство главною причиною его преждевременной кончины; иные же приписывают его смерть исключительно всеобщему озлобленно, вызванному его беспощадной строгостью. Истории надлежит поднять эту двойную завесу и пролить на это обстоятельство истинный свет. Я ограничусь передачею подробностей, предшествовавших кончине императора Павла, предоставляя читателю свободу остановиться на одном из этих двух мнений.

Правда, что император несколько не умерял своей строгости касательно военной службы, требуя во всех отношениях самой точной исполнительности, точно так же, как он не делал ни малейшего снисхождения гражданским властям, когда они действовали противозаконно или несогласно с его волею; однако нельзя приписывать ему все несправедливости, который делались его именем. Самодержавный монарх, он оказывал безграничное доверие тому, кого он считал достойным этого доверия, на ком останавливал свой выбор и кого облекал неограниченной властью. Это доверие породило множество злоупотреблений, но вообще народ не терпел притеснений; даже солдаты, которые всегда жалуются на самое легкое подчинение, не теготились суровыми требованиями службы, так как они получали все, что им полагалось, и могли дослужиться до самых высших чинов, несмотря на свое низкое, плебейское происхождение. Торговля была возвышена дарованными ей новыми правами, следовательно, только одни дворяне могли быть недовольны тем, что император не обращал внимания на их права, оскорбляя их проявлением своей самодержавной власти, но что могло сделать дворянство Империи, состоявшее на треть из старинных дворян, владевших недвижимыми имуществами и на две трети из пришлого элемента, вступившего в ряды дворянства со времен Петра Великого и число коих значительно увеличено самим Павлом I; многие из них не имели ни пяди земли. Следовательно, всеобщего неудовольствия, которое могло бы породить заговор, не существовало. Он мог возникнуть только за границей иди быть делом партии недовольных, коих поддерживали деньгами [344] из-за границы. Это было наиболее распространенное мнение в то время, когда в обеих столицах разнеслась весть о кончине Павла I.

Будучи назначен состоять при моем отце, владимирском губернаторе, я уехал из Петербурга в 1800 г.

Конец 1800 г. не ознаменовался никаким особенным событием, кроме возвращения в Петербург князя и его брата графа Зубовых. Граф был назначен в это время директором кадетского корпуса. Вскоре после восшествия на престол императора Павла, фаворит князь Зубов и его брат, граф Валериан, были сосланы в свои поместья Владимирской губернии и отданы под непосредственный надзор моего отца. Они не имели права выезжать из своих деревень; уездный полицейский надзиратель должен был зорко следить за их поступками и замечать, сколько времени оставались в их доме те лица, которые их посещали. Их неожиданное возвращение в Петербург страшно взволновало моего отца, человека, всею душою преданная императору, который удостоивал его особого доверия. Отец мой тотчас подумал, что против Павла был составлен заговор.

Вскоре пронесся слух о немилости, постигшей графов Ростопчина и Аракчеева. Они оба были преданы императору и могли раскрыть всякий замысел, направленный против его личной безопасности. Они были неподкупны. Для того, чтобы достигнуть цели, надобно было устранить их с дороги. Император хотя и был убежден в их преданности, но поддался внушению, которое называют обыкновенно судьбою. Они лишились милости и не имели более никаких сношений с императором.

Граф Пален был назначен председателем коллегии иностранных дел. Он стоял во главе заговора. Как человеку хитрому и ловкому, ему не трудно было втереться в доверие к Павлу, который, к несчастью, был слишком доверчив. Его бывший «Тристан-отшельник», обер-егермейстер граф Кутайсов, при всей проницательности, свойственной армянам, не видел далее своего носа. Человек тщеславный и сладострастный, он проводил обыкновенно время у своей любовницы, актрисы Шевалье, или на конюшне, со своими великолепными лошадьми. Он не только ничего не знал и ничего не предвидел, но даже пренебрег предостережением, полученным им от неизвестного лица, который называть ему имена заговорщиков. Отправляясь к Шевалье, Кутайсов положил эту бумагу в карман и вспомнил о ней только в тот момент, когда его арестовали. Говорят, будто император, услыхав накануне о существовали зоговора, задал по этому поводу вопрос Палену, который отвечал, не смущаясь, что ему это известно, и что он делает вид, будто он сам принимает участие в заговоре, для того, чтобы узнать имена [345] заговорщиков и раскрыть их тайные замыслы. Павел поверил этому и вечером, перед своею кончиною, был в салоне императрицы любезнее, чем когда-либо...

Павел вступить на престол после 34-х летнего царствования его матери, которая не только устраняла его все время от дел, но даже хотела лишить законных его правь. Как покорный сын, он не возвышал голоса. Он терпел всевозможные неприятности и унижения, не жалуясь. Он знал, что на его счет распространяли неблагоприятные слухи те фавориты его матери, которые сами расхищали доходы государства, злоупотребляли властью, продавали правосудие, допускали всевозможные злоупотребления, чтобы создать себе приверженцев. Вступив на престол, он хотел искоренить эти злоупотребления. Он был строг, но справедлива требователен, но всегда щедр и великодушен...

VI.

Вступление на престол императора Александра I — Рождение его, юность и воспитание. — Великий князь Константин Павлович. — Воспитатели их: граф Н. И. Салтыков и Лагарп. — Первые дни царствования — Образование министерств. — Сперанский и Новосильцев. — Отношение России к Франции. — Л. Магницкий и его деятельность. — Ссылка Сперанского и Магницкого.

Манифест, возвещавший о кончине Павла и о вступлении на престол Александра, есть единственный достоверный документ, на основами которого можно предполагать, что новый император хотел дать народу залог своих конституционных намерений. В манифесте говорилось, что император «будет управлять Богом врученным ему народом по законам и по сердцу своей бабки».

Не было надобности принуждать императора Александра дать стране конституций. Это была его излюбленная мечта. Обстоятельства удержали его от этого. Трудно идти против течения. Я докажу это впоследствии.

Со смертью Павла окончился век Петра Великого; с воцарением Александра началась новая эра. Век, в который мы живем, и будущий век будут называться «веком Александра». Совершившееся возрождение страны не имеет ничего общего с прошлым. Она идет к своей цели; нет возможности остановить ее. Для этого надобно было бы обладать сверхъестественною силою.

Текст воспроизведен по изданию: Из записок Д. П. Рунича // Русская старина, № 1. 1901

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.