|
Дневные записки А. Я. Протасова о воспитании великого князя Александра Павловича.Генерал-поручик Александр Яковлевич Протасов (род. в 1742 году) состоял при великом князе Александре Павловиче в звании придворного кавалера, то есть, воспитателя. Назначенный на эту должность Екатериной II, он постоянно пользовался ее расположением за усердное исполнение своих обязанностей, а также и любовью своего питомца. В 1793 году, когда его дело было окончено, ему пожалованы были орден Александра Невского, деревни и значительная пенсия. При императоре Павле он был переименован действительным тайным советником и скончался в 1799 году. Дневные записки А. Я. Протасова представляют высокий интерес, как но отношению к его питомцу, так и по отношению к двору Екатерины. Протасов был человек честный и умный и с отвращением смотрел на всякого рода интриги; поэтому рассказы его заслуживают доверия, и можно только сожалеть о их краткости. Записки эти, известные до сих пор русской публике только в отрывках, печатаются здесь в полном виде и с хорошего списка. Подстрочные примечания к запискам принадлежат нам. Дм. Дмитриев. [762] В 1789 году великие князья обедали в Александров день за кавалерским столом в первый раз их жизни. Того же года, в день рождения Александра Павловича 1, також обедали за большим столом, и потом во все торжественные дни начали за оным обедать, а по воскресеньям и праздникам ходить к обедни в большую церковь. В конце же сего года начали учиться у г. Крафта экспериментальной физике. В то же время Александр Павлович, имея от рождения 12 лет, при всех естественных знаках мужества начал иметь сонные грезы, сохраняя однако всю нравственную непорочность. Ростом 2 аршина 6 вершков; в сей год вырос 2 вершка а в прочие только по одному вершку. ___________________________ В 1791 году начали учиться у г. Палласа натуральной истории в Эрмитаже ее величества. Замечается в Александре Павловиче много остроумия и способностей, но совершенная лень и нерадение узнавать о вещах, и не только чтоб желать ведать о внутреннем положении дел, кои бы требовали некоторого посилия в познании, но даже удаление читать публичные ведомости и знать о происходящем в Европе. To-есть, действует в нем одно желание веселиться и быть в покое и праздности. Дурное положение для человека его состояния! Я все силы употребляю преобороть сии склонности. 1791 года, май. От некоторого времени замечаются в Александре Павловиче сильные физические желания, как в разговорах, так и по сонным грезам, которые умножаются по мере частых бесед с хорошими женщинами. В течении тогож времени лучшее упражнение в праздные часы состоит в критике людей и в передражнивании. От сего я отвожу, сколько могу. Октябрь 1791 года. Сквозь слабости Александра Павловича примечается великая честность; он обещал великой княгине 2 писать, когда мы 3 им недовольны, во время бытия ее высочества за городом. За некоторые его поступки журил я его, но как, признавшись в своих слабостях, обещался исправиться, то я его простил; не взирая на то, он писал великой княгине с извинением, почитая то за долг и честь, хотя уже и прощен, и что «неисправности его весьма крушат»: точные его слова! Благодарение Богу! Есть, кажется, семена добродетели. [763] 1791 года, ноябрь. Нечаянно зашла речь, что во Франции ныне позволено каждому иметь свободное отправление своея веры, переменять оную по произволу, и некоторые церкви католицкого закона превращены в храмы других христианских исповеданиев; одним словом — первенствующего закона (dominante) нет, и каждая вера равную свободу имеет, и ни одна над другими не преимуществует. Я говорил, что надлежит иметь терпение вер, но чтоб начальствующий или первенствующий закон имел всегда преимущество, как во всех почти государствам существует, и что верность подданных к государю и правительству подкреплена общественною верою, что междоусобная брани произошли в Европе или от угнетения, или от излишнего попущения разных исповеданиев христианского закона, но что при общем терпении всех исповеданий не отменно должно быть одному перед всеми прочими преимущественнее, разумеется — иметь такие права, которых прочие не имеют. Представлял также в пример раскольников, кои многих несмысленных нашего закона в свои бредни отвратили, чем отводят от правил повиновения и верности к государству и тем делают в одном государстве другое государство, то-есть, особливое умствование, несогласное с общим умонаклонением, понеже иметь терпение вер, или как во Франции. сделать все равными — две суть вещи, совершенно между собою несходные, и последнее я не иначе разумею, как иметь совершенное равнодушие ко всем законам, то-есть, не иметь никакого. Сие сделало некоторое прение, в котором АлександрПавлович меня спрашивал, какие у нас имеет преимущества первенствующий закон греко-российский. Я ответствовал, что здесь есть синод, предводимый государем, который — глава нашей церкви (особа государская разумеется); синод первенствует перед первым местом в государстве — сенатом; что все духовный дела, не ходя по светским местам, а по духовным, идут на последнее решение в синод: а вместо того дела по духовной материи (развод и тому подобное) в лютеранском законе переносились на последнее решение в юстиц-коллегию лифляндских и эстляндских дел, а ныне — в другие светские правительства. Наконец, оставляя меньшей важности доводы, приведу только, что никто из веры греко-российской — другой не только языческой или магометанской, но ниже прочих исповеданиев христианской, принять не может, или по крайней мере, не имеет, а если и были прежде сего таковые образцы, то оные всегда же были строго наказаны от правительства. Так браки с иноверцами христианскими венчаются в нашей церкви, и дети по большей части, и паче мужчины, следуют нашей вере. Сия материя по важности своей заслужила внимание начальника 4, [764] который с своей стороны сделал его высочеству нужные поправления. В то же почти время Александр Павлович, разговаривая о французских делах по случаю чтения публичных ведомостей, говорил, что равенство между людьми хорошо, и что французские дворяне напрасно беспокоятся лишением сего достоинства, понеже де оно в одном названии состоит, не принося впрочем никакой за собою ощутительной пользы. Я за долг и честь почел доказать его высочеству несправедливость его по сей материи мыслей, видя, что оные ему вложены человеком, любящим народное правление, хотя впрочем с честнейшими намерениями 5. Я опровергал сие умствование тем, что форма всякого монархического правления неотменно требует в преимуществах разности, и что где нет дворянства, тут и государя быть не может, поелику права дворянина по собственной пользе обязывают быть предану более других к государю, и многие другие сильные доказательства; что во Франции уничтожение духовной и дворянской властей все беспорядки навлекло, и что власть духовная, основанная не на суеверии, но на просвещении, может служить хорошим вождем государю при надежде его на корпус дворянский; что в России благородное дворянство еще более уважения достойно, по причине: первое — что есть многие фамилии, от государей российских происшедшие; второе — что государи вступали часто в союз посредством браков со многими дворянскими родами; третье — что многие роды из выезжих равномерно от владетельных особ начало свое ведут, и что по выезде заслугами знаменитыми заслужили себе уважение и проч., и наконец — что ныне владеющее в России колено государей происходит от одной дворянской фамилии; повершил тем, что во времена смутные, и даже в последнее Пугачевское, дворянство приверженность свою к престолу запечатлело кровию, и что великая Екатерина в правах, благородному дворянству пожалованных, сие засвидетельствовала. 1791 года, декабря 12-го. Александр Павлович вступил в 14 лет своего возраста. Ростом 2 аршина 7 вершков. Благодарение Богу! При ощутительном созревании разума украшается добродетельными свойствами; честность, справедливость и кротость в нем утверждаются. Отвсюду слышу похвалы об учтивости, приветливости и снисхождении. Но, с другой стороны, по моему замечанию, шпынство 6, лень, странные поклоны и дурные привычки, а паче — наклоняться, портят его, первые — отдаляя от добродетели, а последние — обезображивая прелестную фигуру. Александр Павлович около сего времени, по долгом терпении зубной боли, решился выдернуть зуб, что с позволения ее [765] императорского величества и родителей тогда ж и совершилось зубным врачем. Его высочество перенес сие действие, не произнеся ни малой жалобы, с довольною по летам его твердостию духа, хотя и чувствовал общую боль, в рассуждении, что зуб был коренной. ___________________________ Нынешний 1792 год в первые месяцы произвел в Александре Павловиче некоторые полезные перемены, но и открыл притом, что дурные привычки не истребляются. Апрель. Замечается в его высочестве лишнее самолюбие, а от того упорство во мнениях своих, и что он во всем будто уверит и переуверит человека, когда захочет. Из сего открывается некоторая хитрость, ибо из затьмевания истины и из желания быть всегда правым неминуемо нужно приступать к подлогам. Насмешки, лень и праздность также много водворились в нем. Таким образом, сколь ни желалось при начале воспитания, чтоб хитрость обратить в нужную скромность и осторожность, насмешки — в приятные издевки, терпимые или и принятия в веселом обхождении, лень и праздность посредством честолюбия — в деятельность и прилежность, но по несчастно еще успеха мало! Бог мне свидетель, что я о том беспрестанно пекусь, но виноват ли, если мне худо помогают? В окончании сего апреля месяца заметил я, что Александр Павлович, негодуя на строгие мои поправления, пересказывает оные, и хотя таковой подвиг сделался в первом движении, но однако ж сие не доказываете искренности, ни того добросердечия, которое я всегда в нем предполагал, а паче потому, что он в том отрицался, приписывая моему пустому сомнению. Я, имея явные к тому доказательства, старался истребить таковую к хитрости наклонность. Весьма сожалительно, если этот злой порок внедрится в сердце. Не попусти, Господи! Сентябрь. Александр Павлович, не взирая на частые свои прошибки, приобретает многие пользы, и хотя излишнее самолюбие и упорство в мелочах в нем сильны, однако ж дурные привычки проходят; лучше же — что он начинает иметь ко мне доверенность и к советам моим уважение. Лишнее прилепление к мелочам и к людям отводят его от упражнений, приличных его отродию. Замечания мои о его поведении показаться могут противоречущими если бы я не был уверен, что все дети в течение их возраста частым подвержены переменам. Октябрь. Его высочество, услышав от меня, что один престарелый иностранец, находясь прежде при нашей академии, претерпеваете с женою крайнюю бедность, при подробном о сем разговоре крайне тронулся, и выхватив из своего бюро 25 рублей, отдал мне для подания тому старику. Я, желая испытать его, спрашивал: не будет ли у него недостатка в деньгах, на что он мне [766] отвечал, что больше имеет, нежели надобно, хотя у него в рассуждении других издержек и не много было. Оное мне весьма понравилось, видя, что он помочь бедному не жалеет, хотя впрочем по опытам вижу, что он от природы не очень чливого 7 нрава. Я сам эти деньги отвез несчастному семейству. Благодарение Источнику всех благ! Александр Павлович начинает помогать людям, просить за них, рассматривать и входить в нужды, и наконец — рассуждать о лицах беспристрастно и с точностью. Ныне же, разговаривая о короле Шведском 8, что он имеет минуты забвения, так изъяснялся: «Сколько похваляли нынешнего короля Шведского и ум его, а паче то, что он в самых младенческих летах не играл детскими игрушками, а упражнялся как совершенный человек, но видно, что скоропостижность эта думать о важных вещах повредила ему голову, потому что важное обращение в этикете, приемы с большими обрядами, хотя, конечно, необходимы, но не только ребенку, но даже и взрослому человеку скучны. Мне кажется, надобно оставить детям приличные их летам забавы, пока они им наскучат!» Вот рассуждения не только зрелого, но и умного человека! По материи о скорых переломах в шведском правительстве, покойным Шведским королем учиненных, и что возведение мещан в большие достоинства сделано им для увеличивания его собственной власти, и что предпринятая им война приключила крайнее истощение государству, от которого на долгое время поправиться не может, — Александр Павлович говорил: «Он слишком был велик для толь малого государства. Мое мнение: не надлежит нигде, а паче — в большом государстве, стараться о расширении границ, но жить мирно и не делать во внутренности перемен, потому что всякая перемена не скоро утвердится, а прежний порядок вещей потеряет свое течение, и все остановится!» Смерть Петра Алексеевича Салтыкова 9, случившаяся 31-го октября, была весьма чувствительна Александр Павловичу; он плакал неутешно. Вот свойство нежной души! 31-е октября, воскресенье. В препровождении тайного действительного советника Стрекалова 10 и штатс-дамы графини Шуваловой 11 прибыли сюда Баден-Дурлахские две принцессы Луиза-Августа и Фридерика-Доротея. Ее величество изволила ожидать их светлостей в Шепелевском доме, нарочно для них приготовленном, и побыв с [767] ними с полчаса, изволила к себе возвратиться. Приезд сей был в 9-м часу вечера. Ноябрь, 1-е число. По утру ее величество изволила к ним прийдти и застать их в простом утреннем платье, при чем пожаловала им ордена св. великомученицы Екатерины. При них были камергер и два камер-юнкера бессменные и два камер-пажа. Сверх того, велено государыниным фрейлинам у них дежурить по очереди. 2-е число. Перед обедом прибыли из Гатчины их императорские высочества великий князь и великая княгиня 12. В вечеру великие князья и великие княжны были у родителей, куда прибыли новоприезжие принцессы, где было и первое свидание. Потом великие князья были в Societe у государыни, где и принцесс нашли. 3-е. В среду был большой Эрмитаж и театральное представление: «Езда на охоту Генриха IV», при чем и принцессы были. Тут в первый раз большое общество их увидело. 4-е. Представлялись к ним первой знати дамы и члены совета, и они в тот день не выходили из своих покоев. 5-е. Их высочества великий князь и великая княгиня в 9-м часу утра отправились в Гатчину. В оный день был концерт в Эрмитаже в маленьком обществе, при чем и принцессы находились; допущена была также и польская делегация. В продолжение оного великий князь Александр Павлович обходился с принцессою старшею весьма стыдливо, но приметна была в нем большая тревога, и с того дни, полагаю я, начались первые его к ней чувства. 6-е. В вечеру, в Эрмитаже были малые игры — в веревочку, в фанты и тому подобное. Александр Павлович обращался с старшею принцессою повольнее. Возвратясь в свои комнаты, говорил мне, что она хороша и тому подобное. Приметив же, что я в первые дни много ее хвалил, в чем я только отдавал ей справедливость, говорил мне, будто я в нее влюблен, то во мне боится найдти соперника. Я отвечал ему по пристойности. 7-е. Была комедия в Эрмитаже где и принцессы были. Александр Павлович довольно робко обходился со старшею, но не переставал на нее глядеть и отменное иметь к ней замечание. В вечеру долго про ее достоинства со мною разговаривал. 8-е. Были великие князья у обедни с государынею в антресолях. оттуда ходили с ее величеством в Эрмитаж и к принцессам, где пробыли до двух часов. По возврате в наши комнаты Александр Павлович разказывал мне, как принцесса любезна и описывал подробно ее достоинства. Из всех его уважениев приметил я, что он начинает в нее влюбляться. В вечеру были в Эрмитаже, где были обыкновенные игры и танцы. Возвратясь домой, Александр [768] Павлович много со мною говорил о принцессе. В тот вечер обхождение его с нею было посмелее и приятнее. В следующие дни продолжались веселья комнатные, и в Эрмита же были балы, игры и представления театральные. Александр Павлович стал более знакомиться с принцессою, и тем открылись ему ее достоинства. 15-е число. Он мне откровенно говорил, сколько принцесса для него приятна; что он уже бывал в наших женщин влюблен, но чувства его к ним наполнены были огнем и некоторым неизвестным желанием — великая нетерпеливость видеться и крайнее беспокойство без всякого точного намерения, как только единственно утешаться зрением и разговорами; а напротив, он ощущает к принцесс нечто особое, преисполненное почтения, нежной дружбы и несказанного удовольствия обращаться с нею, нечто удовольственнее, спокойнее, но гораздо или несравненно приятнее прежних его движений; наконец, что она в глазах его любви достойнее всех здешних девиц. Из сих разговоров внимал я, что он прямые чувства нежности начинает иметь к принцессе, а все прежние были — не любви, а стремления физические молодого человека к видной хорошей женщине, в которых сердце не имело участия. По сему расположась, говорил я его высочеству о разности сих чувств, и что прямая любовь, основанная на законе, соединена обыкновенно с большим почтением, имея нечто в себе божественное, поелику она, быв преисполнена нежности, прилепляется более к душевным свойствам, нежели к телесным, а посему самому и не имеет тех восторгов, кои рождаются от сладострастия; что сия любовь бывает вечная, и что чем она медлительнее возрастает, тем прочнее на будущие времена будет. Здесь место описать принцессу. Черты лица ее очень хороши и соразмерны ее летам, ибо в будущем январе ей минет только 14лет.Физиогномия пресчастливая; она имеет величественную приятность, рост большой; все ее движения и привычки имеют нечто особо привлекательное; она не только ходит, но и бегает — как я при играх приметил — весьма приятно. В ней виден разум, скромность и пристойность во всем ее поведении; доброта души ее написана на глазах, равно и честность. Все ее движения доказывают великую осторожность и благонравие; она столько умна, что нашлась со всеми, ибо всех женщин, которые ей представлялись, умела обласкать, или лучше сказать, всех обоего пола людей, ее видевших, к себе привлекла. Я не ошибусь наперед предузнать, что несколько лет, когда черты ее лица прийдут в совершенство, она будет красавица. Ее светлость имеет в нраве много сходства с Александром Павловичем. Он, говоря со мною о сем, рассказывал, что по некоторым материям с нею он находит из ее разговоров много сходства с его мыслями. Я к этому не оставил ему сказать, что когда ее [769] умоположение сходственно с его, то и не может ничего быть счастливее, вследствие чего и советовал, чтоб он, видя таковую божескую к себе благодать без всяких его заслуг, питал душевную к Провидению Всевышнему благодарность за избрание ему такой жены, которая век его соделает благополучнейшим. Слезы мои и ласки последовали сим моим словам, — которые и теперь из глаз моих стремятся. Всемогущий Бог мне свидетель, каким удовольствием и живою радостию наполняется душа моя в сии минуты, и сколько по неизреченной его ко мне благости заплачешь я за все мои в течение воспитания великого князя беспокойствие и разные тревоги: вижу и собираю плоды моих трудов и попечений. Мой воспитанник — честный человек, прямой христианин, доброты души его нет конца, телесные доброты его всем известны. Невеста, ему избранная, как нарочно для него создана. Если Александр Павлович имеет некоторые слабости, яко то — праздность, медленность и лень, имею надежду, что хорошие его качества переработают отчасти его недостатки: Прошу Бога, чтоб он утверждался в добродетели, которой столь хорошие семена в нем насеяны, и если вперед при нем будет хороший человек, не сомневаюсь ни мало, чтоб он еще лучше не сделался, ибо его нрав столь кроток, что после частых моих досад от поучениев, строгих выговоров и непрестанных докук не только оными огорчается, но, принимая с повиновением, оказывает мне больше снисхождения и дружбы. Можно ли быть благополучнее того состояния, в котором я теперь нахожусь? Декабрь, 12-го числа. Рождения день Александра Павловича: его высочеству минуло от роду 15 лет. Благодарение Всевышнему! Вступил из отрочества в юношество. — Перед сим временем позволено ему от ее величества носить обыкновенный галстух. Ничего отменного не произошло в течение сего времени. ___________________________ 1793 год. С января месяца начал ходить великий князь Александр Павлович каждый день ужинать к принцессам и обходиться с старшею похоже как с невестою, ибо в сие время получено уже согласие от ее родителей на брак. Принцесса начала учиться нашему закону и языку. 12-го марта. Прибыл в Петербург граф д'Артуа 13, встречен был в Риге графом Румянцевым 14 и принят был с отменною ласкою. Он был после аудиенции у государыни — у великого князя, у наших великих князей, которые вышли к нему на встречу в другую комнату у дверей и проводили также. В тот же день великий князь родитель и дети были у него порознь. Во все время его здесь [770] пребывания он приглашаем был в Эрмитаж и в приватную ежедневную беседу к ее величеству. Апреля 15-го. Отправился в Ревель в провождении графа Румянцева и лейб-гвардии майора Корсакова 15, который с ним и на фрегате поехал, а граф Румянцев возвратился в Петербург. Мая 9-го числа. В день праздника св. чудотворца Николая было в большой придворной церкви миропомазание старшей принцессы Баденской; наречена Елисаветою Алексеевною. Мая 10-го. Было после обедни, во вторник, день апостола Симона, обручение новопросвещенной великой княжны с великим князем Александром Павловичем. Его высочество, мой любезный воспитанник, во весь божественный обряд сохранил всю должную к сему происшествие благопристойность, при особливом душевном удовольствии, сопровожденном кротостию и смиренномудрием. 15-е число. Чрез два дни после отбытия государыни, прибыли обрученные в Царское село. Во время пребывания в Царском селе, к сожалению моему, Александр Павлович отстал нечувствительно от всякого рода упражнений; пребывание его у невесты и забавы отвлекли его высочество от всякого прочного умствования. Положение бесполезное для будущего времени, но извинительное по его летам и обстоятельствам! Семена добродетели, в нем посеянные при благости Божией, являют иногда однако ж плоды свои, как, например, в следующем: при починке в обмазывании алебастром Царскосельского дворца, один работник упал с вышины и переломал члены. Не известно почему, когда уже его вынесли из саду, дошло сие до моего воспитанника: отослать оного в больницу, послать к нему своего лейб-медика, приказать хирургу пользовать его, дать на все сие деньги, к самому же послать некоторую сумму денег, постелю кожи, простыню — была для него одна минута; но что еще более — справляться всякий день про него, заниматься этим, а всего драгоценнее — не только другим, но и мне о том не сказал, почитая сие долгом человечества, к чему всякий непременно обязан! Теперь пришло то время, в которое нужно было, по самому высочайшему наставлению, открыть моему воспитаннику свет, каков есть и каков быть должен, порядок обществ, связь и намерения, ощутительную разницу между добродетели и порока 16. [771] Приступил я к сему нескоропостижно, ибо чтоб вывесть гнусность пороков, необходимо было трогать людей, но к совершенному моему оскорблению, окружающие его и те, с которыми он ежедневно обращался, подавали такие дурные примеры, что мне только оставалось показать его высочеству противные тому свойства, чтоб доказать, сколь ненавистны пороки и драгоценна добродетель. Не знаю, на долго ли я сохранил непорочность его нравов. В течение сего же времени имел я удовольствие часто слышать от людей честных и беспристрастных похвалы Александру Павловичу за его ласку, учтивость и снисхождение. 5-е августа. Принцесса Фридерика Баденская, сестра великой княжны, отправилась в свое отечество в провожании г. Стрекалова. Накануне ее величество изволила посетить ее, весьма была тронута принцессиною чувствительностию при прощании. Сей день отъезда принцессы провожден был великою княжною в большом огорчении: обе сестры очень плакали, и Александр Павлович оказал свою чувствительность многими слезами, при чем и мы, все тут бывшие, не могли удержаться от слез: столь сие зрелище было горестно! Провожали ее светлость сестра и оба великие князя с двором нашим через сад до кареты. 8-го числа. По воле ее величества великие князья и великая княжна с двором ездили в Петергоф, где отобедав и погуляв во всех местах, в тот же день возвратились в Царское Село. На другой день отбытия ее величества в город, 17-го августа, прибыли великие князья, а за ними вслед и обрученная невеста, в Таврический дворец. 30-го. День тезоименитства Александра Павловича. Накануне из Таврического дворца ее величество и их высочества и обрученная невеста ездили в Невский монастырь ко всенощной, откуда проехали в Зимний дворец, где были у родителей, которые прибыли в тот вечер из Павловска. Потом великие князья возвратились в Таврический дворец. В день имянин Александра Павловича был обед для кавалеров ордена св. Александра и бал. Невеста подарила его высочество портретом своим миниатюрным в записной книжке. 31-го августа. Великие князья и обрученная невеста ездили обедать к графине Шуваловой в Парголово, откуда возвратились в тот же день в Таврический дворец, где уже и ее величество изволила находиться. В течение сего времени великая княжна начала показывать приметным образом свою привязанность к Александру Павловичу и ласкать его отменно. Я однажды в слух ей назвал его Сашинька, и тотчас опомнясь, что проговорился, стал было извиняться, как она сказала, что ей это слово приятно, и она сама его так называть будет; сие выговорила она с приятною невинностью. [772] 2-го сентября. В Зимнем дворце было торжество мира с Портою, которое продолжалось по 15-е сентября, в который день был фейерверк на Царицыном лугу. В течение сего времени Александр Павлович, при кротком своем поведении, выходил однако ж иногда из своего обыкновенного положения, и подражая молодым с ним обращающимся людям, называл иногда своих кавалеров по фамилиям; как же сие на русском языке необыкновенно и показываете род величавости, то я почел за долг сие исправить. Его высочество принял сие без огорчения. Однажды, за обедом у великой княжны говорил про одного человека Altesty 17, что не убираясь обстрижен в кружок и без пудры во дворце в больших собраниях бывает, почему и можно б де его вывесть. На сие я ему представил, что это — конечно, странность, но не ему оную показывать, а еще меньше, не будучи в силах, и говорить непристойно. Он хотя и оскорбился моим выговором, но принял однако же с молчанием. В тот же день после обеда пришел в комнату ко мне с извинением своего поступка. Я сие от его высочества принял с восхищением, сказав, что если он продолжить таковой поступок, то сие прямо покажет, что добродетель в нем водворяется. И подлинно, в то время, когда он начинаете пред окончанием воспитания и разлуки со мною быть столь послушливу и бояться моего неудовольствия — есть прямое доказательство честной его души и совершенной ко мне доверенности, а потому и должен я одним этим за все мои труды и беспокойства быть уже заплачен. 19-го сентября. По высочайшей воле великий князь Александр Павлович перешел со мною жить в Эрмитаж, а покои его высочества занял великий князь Константин Павлович. 28-го. Совершилось бракосочетание в большой придворной церкви, и их императорские высочества новобрачные заняли их новые покои. В течение октября и ноября месяцев поведение Александра Павловича не соответствовало моему ожиданию: он прилепился к детским мелочам, а паче военным, и следуя прежнему, подражал брату, шалил непрестанно с прислужниками в своем кабинете весьма непристойно. Всем таковым непристойностям, сходственным его летам, но не состоянию, была свидетельницею супруга. В рассуждении ее также поведение его высочества было ребяческое: много привязанности, но некоторый род грубости, не соответствующий нежности ее пола; он воображал, что надобно обходиться без чинов, а вежливость свободная, сопряженная с нежностию, была будто бы не у места и истребляла любовь. Хотя же я и толковал, что поступки благородного человека не должны были походить на поступки низких людей, но все было без успеха. Равно и прилепление его к [773] некоторым нашего двора кавалерам, с которыми шептав, приобретал он многие вредные знания, не могу я исправить с прежнею точностию. Причина сему — ранняя женитьба, и что уверили его высочество, будто уже можно располагать самому собою. Приступил я к тому сродству, чтоб говорить наедине с видом дружества, но его высочество и от того уклонялся, выходя из кабинета в уборную великой княгини, куда я не всегда за ним мог следовать. Теперь является графиня Шувалова без притвору, какова она есть женщина пронырливая, имеющая некоторую остроту, но без рассуждения, чужда не только добродетели, но и благопристойности, наполненная духом французских щеголих, почитающих скромность только в том, чтоб лучше обмануть, впрочем обхождения довольно приятного, если б не желала всегда первенствовать и спорить с привязками. После брака первое ее старание было развратить молодых супругов; нравоучение ее в том состояло, чтоб великой княгине делать всякие угождения, замечать перед женою все мужнины ошибки, за всякое слово с ним спорить, в а больших сборищах показать его ревнивым и охуждать данное ему воспитание. Сперва, прежде и после сговора много она ласкалась к великому князю, но некоторое большей ее дочери на непорочность его покушение, против которого добродетель его устояла, сделала его матери и дочери ненавистным. В течение сего времени давались балы по случаю бракосочетания у многих знатных особ. Его высочество при оных показывал много детскости, оставляя людей почетных, упражнялся в разговорах с молодыми модниками и тем подал повод графине Головиной 18 и прочим делать разные интриги, а чрез то и пронеслись слухи вредные в публику на счет его, чего я прекратить был не в состоянии В конце ноября оба супруга от долгого сиденья, крутого оборота в жизни и отчасти от погоды занемогли ходом лихорадки и простуды, но по большей части были на ногах. Его высочество совершенно отстав от упражнений, назначенных с учителями, упражнялся с ружьем и в прочих мелочах, разными шутками с парикмахером Романом и прочими комнатными, — не свойственными никак с данным ему воспитанием, чего я не в силах был прекратить, тем паче, что брат меньший давал ему к тому способ. Но кому надлежало давать пример своим поведением, о том спрашивать нечего. Великий князь начал употреблять вино по вкусу, но не имел сведения о количестве, употреблял больше, нежели надобно думая, что когда не пьян, то будто от того и вреда нет. Я с помощию лейб-медика отвратил его от того, раствердив, что я не боялся бы оного, но боюсь привычки и вреда здоровью, и что влияние излишества, а наконец самые вредные пороки рождаются по большей [774] части от привычек. Сколько твердил я до окончания сего года, что праздность есть источник всех злых дел, но болезненные припадки причиною были отговорки, а между тем лень и нерадение совершенный делают ему вред. Вот как, к сожалению моему, окончился 16-й год и наступил семнадцатый. ___________________________ В начале сего 1794 года до марта месяца не было дальней перемены в умоположении его высочества, хотя и начались упражнения с де-ла-Гарпом и прочими, но о российском учении совсем забыто. Настала работа — делать маленький театр по старой привычке; сие завело до того, что и великую княгиню оставил одну. Быв у меня однажды, говорил мне при посторонних о привычке моей лишне писать. Ему скучали мои частые письма и напоминания, ибо я сие делал для приучения его к русскому языку, хотя он сего и не хотел говорить. Я отвечал, что плодовитость письма зависит от расположения ума и тому подобное: как можно назвать деятельным того, который ленится письмо прочесть? В течение сего времени напомнил я чрез камердинера, что уже 6 часов и пора одеваться. Пред тем три дня не поспевали в беседу к ее величеству. Он мне после говорил, что он всегда это помнит, и ему об этом времени комнатные напоминают. На колкий мой ответ он смутился, и мы несколько часов друг на друга подулись. 23-го. Великий князь показывал некоторого рода представление куклами и машинками, а именно: балет «Дидона», при игре на скрипке г. Дица, — где были меньшой брат, великая княгиня супруга, графиня Шувалова и я. Эта пронырливая женщина все способы употребляет развратить супругов, твердя обыкновенно, что нет вещи вечной, и что самая любовь не может быть на всегда; всякими образами старается взять некоторую волю над великим князем; но я помогаю ему от того избавиться. Не позабыла она и тут всякие шпынства употреблять к осмеянию его детской игры, которая, по правде сказать, не взирая на состояние, сходственна еще с его летами. Апреля 1-го. Переехали в Таврический дворец. 2-го. Их высочества прибыли в Зимний дворец из Гатчины и скоро потом по обыкновенно возвратились. В течение сего времени ездили к графу Николаю Ивановичу Салтыкову на загородный двор, на биржу, фарфоровую и стеклянную фабрики, в Рыбачью и проч. Тогда-то была на Таврическом театре представлена комедия русская: «Лебедянская ярманка», сочинения г. Копьева, где осмеяны странные моды молодых жеманов, толстые на шее платки, короткие трости и низкие башмаки, кои ежеминутно с ног спадывали. Государыне и всем тут присутствовавшим оная очень понравилась, кроме молодых великих князей, которые некоторым образом себя тут видели. Скоро после пожалована от ее величества сочинителю золотая табатерка с [775] алмазами. Тут уже не мог я воздержаться, чтобы Александру Павловичу не представить, сколь гнусно прилепляться к этим странным модам и тем делать неприятность бабушке и родителям, от которых еще и таиться в том, преображаясь в другую одежду, как скоро где видеть надлежит. Но он хотел меня уверить, что табатерка и приветствие автору сделаны будто для того, чтоб ободрить русское сочинение. Я не мог удержаться, чтоб не дать ему почувствовать, сколь далеко зараза этих странных мод в нем вкоренилась, и даже до того, что он, отступая от своих правил, хочет отыграться ложными выдумками. Сие его очень тронуло: хотел спорить, но я прекратил? сказав, что все сие говорю по единой к нему искренности. 12-го мая. После обеда государыня изволила отбыть в Царское Село. 13-го. Великие князья и вся фамилия приехали к обеду туда же. Молодые супруги расположились жить в прежнем деревянном доме в саду, а мне отведены комнаты Бецкого, недалеко от государственных покоев. В течение этого времени прилеплялся великий князь к музыке, на что я его высочеству представлял, что это искусство человеку в его состоянии вредно, если слишком к нему привяжется, — что ему долженствует оное служить отдохновением, а надлежит учиться своему ремеслу и стараться сделаться достойным своего звания: музыка, моды и прочие безделушки отнимут все время, которое бы надобно употребить на дела и тому подобное. Во время житья в Царском Селе наполнился наш двор интригами. Сделался другом Растопчин 19, явились две партии — Шуваловой, и Головиной обще с Растопчиным. Наконец, сей последний за разные проказы удален на год в деревню, а Головин заступил его место у великого князя; пошел разврат, зачали его ласкать и повреждать нравы рассказыванием соблазнительных историй, побуждением бранить Шувалову, бранными словами. Я, будучи беспристрастен, отводил от сего, но без успеха. Шувалова приходила к великому князю объясняться, сказывала, что оставит место 20, но не оставила. Головина и муж, вкравшись в молодых великих князей и великую княгиню, расстроили их против всех. 12-го августа. Их высочества приехали в Таврический дворец, а государыня изволила прибыть накануне. Комментарии 1. 12-го декабря. 2. To-есть, Марии Феодоровне. 3. To-есть, воспитатели. 4. To-есть графа, впоследствии князя, Николая Ивановича Салтыкова, заведывавшего воспитанием великих князей Александра и Константина Павловичей. 5. Протасов разумеет Швейцарца Ф. Ц. Лагарпа, состоявшего в числе учителей великого князя и известного своими либеральными идеями. 6. Шутовство. 7. To-есть, чувствительного. 8. Густав IV Адольф. 9. Племянник Н. Ив. Салтыкова, сын его брата бригадира Алексея Ивановича и его жены Екатерины Борисовны, рожденной княжны Голицыной. 10. Степан Федорович. 11. Графиня Екатерина Петровна, рожденная Салтыкова, жена графа Андрея Петровича Шувалова. 12. Павел Петрович и Мария Федоровна. 13. Брат Людовика XVI, впоследствии Карл X. 14. Графом Николаем Петровичем, сыном фельдмаршала. 15. Николая Сергеевича, известного морского инженера. 16. Эти слова Протасова объясняются следующими правилами, которые предписаны были Екатериной в составленной ею «Инструкции князю Николаю Ивановичу Салтыкову при назначении его к воспитанно великих князей»: «Приближаясь к юношеству, показать им надлежит по малу, исподволь, свет, каков есть, ограждая сердца их, колико возможно, от порочного», и т. д. (см. Сочинения императрицы Екатерины II, т. I, стр. 222). 17. Иностранец, принятый незадолго пред тем в русскую службу по коллегии иностранных дел и пользовавшийся покровительством графа Пл. А. Зубова. 18. Графиня Варвара Николаевна, рожденная княжна Голицына, супруга графа Николая Николаевича. 19. Федор Васильевич, известный впоследствии Московский генерал-губернатор. 20. Шувалова была гофмейстриною при молодых супругах. Текст воспроизведен по изданию: Дневные записки А. Я. Протасова о воспитании великого князя Александра Павловича // Древняя и новая Россия, № 8. 1880 |
|