РЕЗНЫЕ ЦАРСКИЕ ВРАТА ПРИЕНИСЕЙСКИХ И НИЖНЕАНГАРСКИХ ЦЕРКВЕЙ XVIII в.

(Архивные данные и сохранившиеся фрагменты)

Скульптура и декоративная резьба иконостасов Приенисейского и Нижнеангарского регионов практически не известны исследователям. Цель данной работы — публикация архивных данных о резных композициях царских врат и сохранившихся произведений, оформлявших врата XVIII в., из двух собраний — Красноярского и Енисейского краеведческих музеев.

В “Путевых записках о состоянии церквей и принтов Красноярского и Енисейского округов”, входящих в отчет о поездке летом 1891 г. епископа Енисейского и Красноярского Тихона на Ангару, где он обозревал церкви одного из удаленных благочиний своей епархии, содержится описание иконостасов двух ангарских церквей.

Петропавловская церковь в селе Богучанском — “Храм каменный, основан в 1791 году, довольно приличный, но есть неприличные изображения резные в царских вратах и верхнем, кажется, седьмом составе иконостаса.

Над царскими вратами, в полуовале, художник, видимо, хотел изобразить Духа святого в виде голубя, но у него не вышло никакого сходства с взятым предметом: он сделал резное изображение, по величине и черному цвету более похожее на ворона или другую плотоядную птицу, с большими и острыми когтями.

На самих царских вратах помещено изображение Господа Иисуса, в полулежащем положении, с книгою в руках, едущего на колеснице, в которую впряжены лев и вол. Не одобрил преосвященнейший сию, ни на чем не основанную, фантазию художника и предложил священнику, по возможности, освободить царские врата от неприличествующих месту и святыне украшений и самый иконостас от некоторых изображений в верхних ставах его” ¹.

Аналогичные заметки касаются еще одной ангарской церкви: “Церковь Спасская в селе Кежемском. Храм каменный, с приделом во имя Казанской Божией матери, сооружен в 1785-92 г., и другой придел — св. Иоанна Предтечи в 1805-м. Примечание. Подобно храму Богучанскому обращает на себя внимание главный иконостас в церкви села Кежемского. Здесь играла фантазия того же художника, только в больших размерах. На царских вратах — резное изображение Христа Спасителя, едущего на колеснице, в которую впряжены лев и вол, с тою только разницею, что здесь книга в руках Спасителя без письмен, Спасителя изображение не вынимается из колесницы, а закреплено в ней. Рога у вола спилены почти до корней.

Над царскими вратами черное же изображение птицы, но размером больше ворона. Изображение птицы повешено на веревочке, и над головою ея на особой веревочке висит резная позолоченная митра. При низких царских вратах изображение птицы так не высоко, что Его преосвященству при входе во святой алтарь пришлось бы митрою задевать за ноги висящей птицы, почему в начале литургии изображение было снято.

Иконостас в 7 ставов; довольно на нем других резных икон, а верхний став состоит весь из резных. Есть резные иконы наверху отдельных иконостасов, примыкающих к главному. Всего 35 резных икон, кроме изображений херувимов в образе главы с крыльями, и все они довольно неискусной работы” ².

Автор “Путевых записок” 1891 г., протоиерей Михаил Солодчин, оставил уникальные по полноте свидетельства о составе и количестве резных изображений в двух ангарских церквях, иконостасы которых относятся к концу XVIII — началу XIX в. Текст весьма отличается от обычных формулировок, применяемых в описях церковного имущества. Особое внимание уделено описанию царских врат.

В подряде енисейских мастеров В. и П. Бутусиных от 1798 г. в качестве образца для ке-жемского иконостаса указан иконостас [410] Никольского придела Христорождественского храма в городе Енисейске, исполненный енисейскими мастерами И. М. Мыльниковым и Я. А. Малковым между 1758-1768 гг. В 1794 г. царские врата в этом иконостасе были заменены на серебряные, с финифтяными иконами. Их первоначальный замысел может быть восстановлен по описаниям царских врат кежемского и богучанского храмов на Ангаре, сходных между собой ³.

Изображение Христа на колеснице, в сопровождении символов Евангелистов — льва, тельца, орла и ангела, восходит к резным царским вратам в иконостасе верхнего (холодного) Преображенского придела Троицкого собора Троицкого монастыря в Тюмени. Их описание приводит А. И. Савельев: “Не менее замечательно резное изображение Спасителя на колеснице, с символами четырех Евангелистов. Спаситель сидит на колеснице, в нее впряжены лев и вол. Ангел находится позади Христа. В клюв орла, парящего вверху, протянуты вожжи от льва и вола. Все эти фигуры находились на царских дверях в середине и по распоряжению архиепископа Афанасия вынесены и теперь находятся в боковой комнате Преображенского алтаря, где без всякого внимания лежат также иконы, изображающие Страсти Христовы, вынутые из иконостаса соборного храма’’ ⁴. Описание выполнено в 1876 г.; архиепископ Тобольский Афанасий управлял епархией в 1832-1842 гг.; именно при нем Преображенский иконостас был освобожден от изображений, исполненных по заказу митрополита Филофея украинскими мастерами около 1708 г.

Аналогичное указание относительно ангарских иконостасов и царских врат последовало в 1891 г.: “НВ. На резные изображения в иконостасах церквей богучанской и кежемской обратить внимание и дать указание принтам, как неприглядное в них устранить, с благоразумною осторожностью, и заменить изображениями, приличествующими духу православной церкви. Е. Т.” ⁵. Собственноручная резолюция епископа Енисейского и Красноярского Тихона привела к разорению ангарских иконостасов. Изъятые из употребления скульптуры и резные иконы были перемещены в церковные кладовые и в часовни.

В. Г. Брюсова объясняет распространение необычных сюжетов в сибирских церквях [411] слабой цензурой в отношении работы провинциальных мастеров. Это не совсем справедливо, так как Тюменский иконостас не только исполнен по заказу тобольского митрополита Филофея Лещинского, принявшего здесь схиму под именем Феодора, но и для монастыря, который, согласно его духовному завещанию от 1708 г., находился под прямым патронажем следующих тобольских архиереев, каждый из которых оставил роспись на завещании и обязан был ежегодно проводить здесь ревизию имущества ⁶.

Сибирский летописный свод отмечает под 1710 г.: “Во граде Тюмени в верхнем конце в Спасском монастыре Преображения господня обложена каменная церковь, а с северну страну придел каменной теплой. А в холодной той церкви построен иконостас резной под золотом со святыми иконами, а работы и мастерства киевского, а в высоту тот иконостас 13 сажен... А радением и дщанием схимо-монаха Феодора, бывшаго преосвященного Филофея, митрополита сибирскаго и тобольскаго, состроена та святая церковь” ⁷.

Далее под 1710 г. о Софийско-Успенском соборе города Тобольска сказано: “...месяца апреля в 23 числа во ту же соборную и апостольскую церковь зделан и поставлен новой иконостас резной под золотом со святыми иконами образцоватой (разрядка наша. — Н. И.), а работы и мастерства киевского. А строен тот иконостас новой на софийские казенные домовые деньги”. “Образцоватые” иконостасы 1708-1710 гг. в Тюмени и Тобольске выполнялись по заказам местного архиерея специально приглашенными киевскими мастерами ⁸.

В Енисейске и на Ангаре не менее трех храмов имели царские врата “по образцу” тюменских. В кежемском и богучанском храмах подобные композиции также были резными, но ангел в них не упоминается. Сюжет, по-видимому, утратил часть первоначального набора персонажей в процессе многоэтапного воспроизведения при переходе от одного образца к другому на протяжении 80 лет.

Сама идея изображения Христа на колеснице может восходить, в частности, к Псалмам, например псалму 44, 4-6: “Препояшь себя по бедру мечем Твоим, Сильный, славою Твоею и красотою Твоею. И в сем украшении Твоем поспеши, воссядь на колесницу (разрядка наша. — Н. И.) ради истины и кротости и правды, и десница Твоя покажет Тебе дивные дела”; псалом 67, 18: “Колесниц Божиих тьмы, тысячи тысяч. Среди их Господь на Синае, во святилище” (начало псалма 67, 2: “Да восстанет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие его!”). В сочетании с символами Евангелистов образ Христа на колеснице с Евангелием в руках знаменует соединение идей Ветхого и Нового Завета. Христос вооруженный и победоносный, расточающий врагов истины, кротости и правды, являлся героем этой композиции на царских вратах.

Из ансамбля царских врат кежемской церкви сохранились два привратных архангела, причем архангел Михаил представлен в воинских доспехах, с мечом и книгой в руках (атрибуты утрачены). Из подобного же комплекса врат богучанской церкви сохранились: один из двух привратных ангелов и изображение Саваофа, располагавшееся над царскими вратами ⁹.

Сравнение ликов, драпировок и фигур сохранившихся резных образов из богучанской и кежемской церквей не подтверждает заявления соборного протоиерея Михаила Солодчина о том, что они созданы “фантазией” одного мастера. Мастера разные, но [412] ориентировались они, как и заказчики, на один енисейский прототип.

Для города Енисейска, являвшегося до конца XVIII в. крупнейшим городом в центре Сибири, характерен широкий размах каменного храмового строительства. Если первый каменный храм в Красноярске был освящен в 1773-1776 гг., то в Енисейске строительство каменного Введенского храма присланным из Тобольска мастером Ф. М. Чайкой было начато в 1709 г. по благословению митрополита Тобольского и Сибирского Филофея. Храм освящен 29 сентября 1712 г. ¹⁰ Он заменил собой сгоревшее деревянное здание, просуществовавшее с 1690 по 1703 г. Ф. М. Чайка должен был возвести в Енисейске гостиный двор, однако выстроил храм, о котором известно, что он был храмом на “амбарах” или “на палатках”, в его подклете имелись помещения для припасов и для казны Енисейского острога. Образцом послужила построенная в 1700- 1704 гг. Благовещенская церковь в Тюмени ¹¹.

Прослеживаемая связь с тюменско-тобольской типологией каменного строительства, присылка тобольского мастера для возведения храма в Енисейске, общая традиция ориентации на образцы в церковном искусстве позволяют предположить, что для иконостаса первого каменною храма на Енисее послужил один из “образцоватых” иконостасов Тюмени или Тобольска. Сведения об иконостасе храма Ф. Чайки отсутствуют; из него в заложенное в 1737 г. второе каменное здание Енисейска — Богоявленский собор — перешла икона Богоматери Знамение, написанная тобольским протодьяконом Тимофеем ¹².

Строительство началось с южного, Введенского придела, к 1740 г. относится придел Сергия Радонежского. Богоявленский храм был освящен около 1750 г., верхний холодный придел Николая Чудотворца — в начале 1760-х годов. Иконостасы соборного храма, в свою очередь, служили образцами для приходских церквей города и для сельских храмов уезда. Так, иконостасы ангарских храмов, как и сами здания, возводились енисейскими мастерами, часто на средства енисейских купцов ¹³.

К маю 1868 г., когда была сделана сохранившаяся опись церковного имущества, иконостас Богоявленского собора обозначен как “новый”, т.е. был недавно перестроен. Остальные три иконостаса были созданы в 40-60-х годах XVIII в. ¹⁴

Царские врата четырехставного Введенского иконостаса (1737-1740) содержали весьма редкую апокалиптическую композицию: “Царские врата деревянные, резные, вызолоченные листовым золотом, в середине которых апокалиптическое изображение Господа, возвещающего св. апостолу Иоанну, преклонившемуся до земли, определение о судьбе церквей малоазийских” ¹⁵. Более подробное описание этих врат оставил в 1906 г. Ив. Фигуровский: «...на царских вратах вместо обычных Евангелистов — только их эмблемы с Евангелием посредине изображения. Вместо обычного Благовещения — Апокалипсис святого Иоанна Теолога. Он старец, склонившись на землю, пишет книгу. Другая икона озаглавлена “Аз есмь альфа и омега” — Господь в виде зрелого мужа с большой бородой. Левая рука прижата к груди, правая простерта вперед, к кругу из 7 звезд. По бокам — горящие светильники, три справа и четыре слева, под ними меч» ¹⁶.

Этот иконостас, как видно из описи имущества Богоявленского собора от 1884 г., [413] был “исправлен и вызолочен” в 1879 г., причем число ставов сокращено с четырех до двух, однако царские врата сохранялись и во время посещения храма Ив. Фигуровским в 1906 г.

Согласно тексту Откровения, Иоанн вначале услышал глас, а затем, оборотившись, увидел семь золотых светильников. И далее по тексту: “И, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облеченного в подир и по персям опоясанного золотым поясом; Глава его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его — как пламень огненный; И ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи; и голос Его — как шум вод многих; Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его — как солнце, сияющее в силе своей. И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Аз есмь первый и последний...” (Откр. 1, 13-17).

В коллекции ККМ имеется резная двухфигурная композиция из церкви Кирика и Улиты села Пановского на Ангаре, в значительной мере соответствующая описанию апокалиптического сюжета на царских вратах Введенского придела енисейского Богоявленского собора ¹⁷.

Пановские резные фигуры имеют ряд особенностей, как технических, так и иконографических, выделяющих их из всего массива сохранившейся скульптуры Приенисейского региона. Это горельефные изображения с глубокими нишами с оборотных сторон. Ниши закрывались тонкими крышками, тем самым решалась задача максимального облегчения веса скульптур.

Композиция из пановской церкви представляет, на наш взгляд, апокалиптический образ Христа, держащего в воздетой деснице семь звезд, и припадающего к его ногам Иоанна. Правая рука Христа была утрачена уже после поступления скульптур в ККМ. [414] Движение фигуры направлено справа налево, диагональю распростертых рук задано также движение вверх. Голова обращена в противоположном направлении, взгляд направлен вниз, левая рука протянута к Иоанну.

Христос облачен в хитон и спускающийся с левого плеча гиматий, складки которого каскадом ниспадают с плеча и от пояса. Многослойные пластичные драпировки, соответствующие контрапостному характеру движения, представляют наиболее сложный вариант решения драпировок во всем сохранившемся наследии церковной скульптуры Приангарья. Волосы Христа, причесанные на прямой пробор и убранные за уши, спускаются на плечи. В их объеме намечены границы крупных прядей. Волосы и борода по поверхности проработаны тонкими параллельными желобками.

Не менее выразительна как пластически, так и эмоционально фигура Иоанна. Он изображен коленопреклоненным, в повороте влево, торс наклонен вперед, голова опущена на сомкнутые руки. Представленная поза припадания противопоставлена широкому развороту и открытости позы Христа. Ниспадающая от пояса вниз и вперед, ложащаяся на основание складка гиматия расширяет площадь опоры. Голова и лик Иоанна моделированы вкруговую и были завершены до прикрепления вырезанных отдельно предплечий и сомкнутых кистей рук. Хитоны обоих персонажей красные, гиматии зеленые. Волосы Иоанна тонированы коричневой краской, волосы и борода Христа — светло-желтые, холодного оттенка. Тонировка волос, ликов и кистей рук была выполнена по слою левкаса.

Композиция барочная, насыщенная бурными движениями, контрастными сопоставлениями большой и малой фигур, акцентированием диагональных ритмов и стремлением пластически передать драпировки. Лики персонажей не обращены на зрителя; взаимодействие между действующими лицами [415] разрешается внутри композиции. Полузакрытые глаза припадающего, его склоненная голова, отсутствие контакта между персонажами позволяют рассматривать главную фигуру как некое величественное видение, открытое лишь внутреннему взору Иоанна, а его коленопреклоненная, поникшая поза и напряженный узел переплетенных пальцев соответствуют именно экстатическому характеру видения.

Стремление отойти от композиционной фронтальности и статики, асимметрия композиции, индивидуальные типы ликов с короткими носами и западающими лбами, прически из крупных прядей волос, убранных за уши и по поверхности проработанных тонкими желобками, рельефная моделировка глазниц, уменьшение массы древесины выборками на оборотных сторонах, умение добиваться пластической выразительности драпировок при резьбе по дереву являются составными чертами индивидуальной манеры мастера, который по столь значимой и иконографически редкой работе может быть обозначен как мастер пановского Апокалипсиса. Композиция, вероятно, должна быть определена словами: “Аз есмь альфа и омега”. Оснований утверждать, что композиция помещалась именно на царских вратах пановской церкви Кирика и Улиты и сопровождалась изображениями четырех Евангелистов, располагавшимися (в отличие от предполагаемого образца) не в нижней, а в верхней части врат, недостаточно: описания иконостаса в архивах пока не найдено. Однако наличие аналогии такому сюжету на царских вратах Введенского придела Богоявленского собора в Енисейске и технический прием максимального облачения скульптур оставляют возможность для подобного предположения.

Из той же пановской церкви Кирика и Улиты в ККМ поступили четыре небольшие полуфигуры Евангелистов. В отличие от енисейской композиции, где Иоанн был представлен традиционно — в образе пишущего старца, пановский вариант, с одной стороны, более точно иллюстрирует текст, показывая Иоанна именно припадающим, а с другой стороны, нарушена иконографическая традиция, согласно которой Иоанн на Патмосе изображается старцем. Скульптура из села Пановского датируется около 1787 г., ее енисейский прототип — около 1740 г.

Существует ряд икон, начиная с Апокалипсиса из Успенского собора Московского Кремля, на которых представлен рассматриваемый эпизод. Кроме икон источниками иконографии могли служить лицевые Апокалипсисы. В первом видении Иоанну Богослову является либо Дух Святой в виде юноши, облаченного в подир, либо Христос ¹⁸.

Сведения о скульптурных изображениях сюжетов Апокалипсиса, как и Страшного суда, немногочисленны.

Иконография Апокалипсиса в скульптуре широкого распространения не имела. Значительное число сюжетов из Апокалипсиса представлено лишь в клеймах киота монументального резного креста московского резчика Г. С. Шумаева, исполненного в первой половине XVIII в. в Москве, однако сюжет “Аз есмь альфа и омега” среди них не обозначен. По мнению Г. А. Романова, слова о семи звездах и семи светильниках представлены на кресте Г. С. Шумаева изображением семи монастырей в Горнем Иерусалиме: “семь светильников... суть семь церквей” ¹⁹.

Однако в перечне работ по завершению креста от 1758 г. С. Д. Тулаев обязывался: “на апокалипсической штуке” выполнить дополнительно “четырех апостолов, четыре же светильника”. Светильники могут иметь отношение к самостоятельной композиции “Аз есмь альфа и омега”. В сочетании с изображениями апостолов получаем основные элементы композиции енисейско-пановских апокалиптических врат ²⁰.

Представленный пановской композицией мастер, безусловно, один из выдающихся специалистов в области деревянной резной скульптуры енисейско-ангарской группы. Он создал для удаленного деревянного храма произведение высокого профессионального и эмоционального уровня, справился с редким сюжетом и со сложными динамичными постановками, добился от материала высокой пластической выразительности. В конце 1780-х годов, работая для ангарского храма, этот мастер сохраняет традиции большого стиля — барокко, причем владеет приемами этого стиля как на уровне концепции, так и на уровне отдельной композиции или фигуры. Очевидно, в ряду образцов для пановской композиции и царских врат Введенского придела Богоявленского собора в Енисейске был не только оригинальный, но и высокохудожественный прототип. Нельзя исключить возможность работы в селе Пановском не енисейского, а иркутского мастера ²¹.

К числу редких композиций на енисейских царских вратах XVIII в. следует отнести еще одну, известную по архивным данным. В [416] приделе Сергия Радонежского енисейского Богоявленского собора — “иконостас четырехставный, царские врата резные, вызолоченные по гульфарбе, с резными изображениями четырех Евангелистов, с их символическими изображениями. Посредине царских врат — Христа Спасителя страждущего” ²².

Сюжет из страстного цикла в качестве центрального элемента композиции царских врат 1740 г., при отсутствии обычного Благовещения, был сопровожден фигурами благовествующих — Евангелистов, что позволяло рассматривать именно страстную тему как важнейшую в евангельских текстах. Из резных изображений страстного цикла наиболее распространенным является образ Христа в темнице. Однако в сочетании с евангелистами он не встречается. Выявленных к настоящему времени данных недостаточно для точного определения иконографии центрального сюжета царских врат Введенского придела енисейского Богоявленского собора. Иконы с изображением Христа в темнице в иконостасах Приенисейских церквей допускались в местный ряд, что можно рассматривать как прецедент для помещения резного изображения того же сюжета на царских вратах ²³.

Композиция царских врат в иконостасе Мыльникова-Малкова (между 1758-1768 гг.) была сюжетной (Христос на колеснице), а исполненные примерно в те же годы врата собора Спаса Нерукотворного енисейского Спасского монастыря — орнаментальные. Иконостас разрознен и в значительной мере утрачен в 1920-е годы. Его композиция и резьба известны по многочисленным описям и по фотографии начала XX в. в собрании Енисейского краеведческого музея.

Собор заложен в 1741 г.; собранные В. В. Буланковым источники датируют освящение приделов 1750-1756 гг. Опись монастырского имущества от 1765 г. фиксирует наличие иконостасов в главном храме и в двух приделах: Иоанна Предтечи (северном) и Покрова Богоматери (южном). Спасский иконостас обозначен как “резной, новый вызолочен” ²⁴.

Опись 1772 г. уточняет: “Царские врата и у местных икон иконостас резной, вызолочен. В Деисусе в 6 ставов Господних и Богородичных Праздников с лики Апостолов, Пророков и Праотцев в иконостасе резном вызолоченном. Сверх оных Распятие Господне с предстоящими резные” ²⁵.

В 1773-1774 гг. появились серебряные оклады на местных иконах у царских врат и были написаны иконы для тумб местных икон и клиросов, что завершило формирование комплекса иконостаса ²⁶, Его орнаментальную резьбу и скульптуру следует датировать до 1765 г., когда была закончена позолота. Рельефная накладная скульптура сосредоточена [417] по сторонам центральной оси: это привратные ангелы; ангелы, поддерживающие корону над балдахином; ангелы по сторонам резного изображения Саваофа и по сторонам двух осевых икон в верхних ярусах (Христа Вседержителя и Знамения Богоматери). Завершала центральную ось иконостаса резная композиция Распятия с предстоящими. Резные изображения херувимов входили в обрамления праздничных икон, оформляли Распятие и изображение Саваофа.

Орнаментальная резьба, сквозная у царских врат и накладная вокруг икон в верхних ставах, строится на основе лиственного побега с завитками и элементами плетения. Кроме того, присутствует глухая резьба на архитектурных деталях — карнизах, капителях и консолях. Наиболее объемная резьба использована в оформлении сени царских врат столбцами с виноградными кистями.

Орнамент царских врат симметричен относительно вертикальной оси, он более густой и плотный в нижней и верхней части. Обычная для врат планка на оси по стыку створ отсутствует. В средней части врат орнамент более крупный и прозрачный, в его рисунке отсутствуют переплетения и многослойность. Овальные иконы Благовещения и Евангелистов малы по размерам, что подчеркивает значительность массы орнамента и его масштабность. Рокайльные щитки у левого и правого краев композиции, покрытые по поверхности сетчатым орнаментом, и небольшие цветочные гирлянды под щитками показывают один из источников стиля врат — рококо. Другая стилистика свойственна верхней и нижней зоне орнаментики: фантастические цветы и бутоны в многослойном густом плетении можно найти в числе декоративных мотивов искусства первой половины и середины XVIII в. ²⁷

Графика силуэтного рисунка орнаментов, заостренные окончания листьев, жесткость моделировки лицевой поверхности врат желобками и выемками, а также золочение делают деревянные резные врата своеобразной имитацией врат металлических. Сюжетные живописные композиции, а также резные потир и звезда вкраплены в ковровый рисунок орнамента как его составные колористические и пластические элементы. Общая идея -врата райского сада — сопровождается образами небесных стражей. Дважды повторенное на оси изображение короны, облачные подножия ангелов и балдахин с открытым занавесом обозначают идею врат Царствия Небесного.

Чистота и точность рисунка орнаментов, безупречность техники, богатый репертуар видов резьбы, сложных очертаний рамы икон в верхних ярусах иконостаса, дополненные большим количеством скульптурных резных [418] изображений, сосредоточенных вдоль главной оси, позволяют отметить высокий уровень ансамблевого решения в иконостасе, созданном енисейскими мастерами.

Рядовые царские врата енисейской работы второй половины XVIII в. представлены створой, хранящейся в Енисейском краеведческом музее. Для определения принадлежности и датировки створы следует составить выборку упоминаний о “решетчатых” царских вратах в енисейских церквях. Имеются в виду врата столярной работы с накладным резным декором. Вместо верхней филенки на таких вратах оставлен сквозной проем, в котором установлены три-пять вертикальных реек, образующих решетку. Такие врата, “до половины решетчатые, с четырьмя резными херувимами”, имелись в Никольском приделе Богоявленского собора (1760-1762). Врата с 12 резными херувимами принадлежали иконостасу Казанского придела Воскресенской церкви (1773) ²⁸.

Решетчатые врата без херувимов имелись в Благовещенском приделе Воскресенской церкви г. Енисейска (1757), а также в Троицкой церкви села Казачинского (1778). Кроме того, существовал вариант царских врат, определяемый как “резные клеткою”, где сама резьба составляла сетчатый или клетчатый орнамент. Такие врата имелись в Покровском и Ильинском приделах Спасского собора ²⁹.

Вероятно, створа, хранящаяся в ЕКМ, где сохранились два херувима на решетчатой части, под клеймом с изображением архангела Гавриила из композиции Благовещения, и имеются следы крепления еще четырех подобных изображений над клеймом, происходит из Казанского придела Воскресенской церкви г. Енисейска и датируется временем освящения придела — 1773 г. ³⁰

Глухая резьба наугольников в оформлении нижней филенки створы, на которой написаны в овальных клеймах два Евангелиста, резная рама накладной иконы, резьба на валике по левому краю створы очерчивают основные элементы ее структуры. Для объемных резных изображений, помещенных на фоне решетки, организована проницаемая пространственная среда. Сохранившиеся ангелы изображены в повороте влево, с асимметрично развернутыми крыльями в отличие от фронтальных ангелов в Спасском иконостасе, где они решены более статично и орнаментально.

А. Н. Копылов совершенно справедливо указывает, что “лучшими резчиками иконостасов считались в Западной Сибири тобольские мастера, а в Восточной — иркутские”. Далее он приводит еще одно существенное наблюдение: крупные подряды в церквях и монастырях в XVIII — начале XIX в. выполняли почти исключительно местные мастера (приезд украинских резчиков остался эпизодом начала XVIII в.) ³¹.

Расположенный на границе двух крупных административных и епархиальных областей Сибири, Приенисейский регион имел своим центром г. Енисейск. А. Н. Копылов выделяет Енисейск как ведущий центр иконостасного мастерства в Центральной Сибири ³². Его иконостасы становились “образцоватыми” для ангарских и красноярских. Мастера из Енисейска не только воспроизводят тобольско-тюменские образцы иконостасной резьбы в своем городе, но и повторяют их, работая и на территории уезда, и далеко за его пределами, на территории Иркутской епархии (село Кежемское). На Ангаре соприкасаются две художественные традиции: сюжет апокалиптической композиции царских врат из села Пановского восходит к енисейскому прототипу, но стилистически он ближе к памятникам иркутской скульптуры.

Красноярск в XVIII в. отстает от Енисейска как в каменном строительстве, так и в интересующей нас области иконостасной резьбы. Иконостас 1776 г. Воскресенского собора в Красноярске имел царские врата с резными фигурами Евангелистов, по образцу иконостаса придела Сергия Радонежского енисейского Богоявленского собора, но с обычным Благовещением, а не со “страждущим Христом” ³³.

Красноярский Воскресенский иконостас и его царские врата, в свою очередь, послужили образцом для Воскресенской же подгородной церкви в Нижнеудинске. Остальные царские врата Красноярского уезда описаны общей формулой “столярной работы, с резьбою”. В конце XVIII в. красноярские мастера работают и для церквей Туруханского края, и для города Нижнеудинска Иркутской губернии, тиражируя упрощенные по сравнению с Енисейском варианты резных царских врат. Наряду с выездной работой мастера практикуют изготовление в Красноярске иконостаса с царскими вратами для удаленной Введенской церкви Хатангского погоста Туруханского края ³⁴.

Обширная иконография редких резных композиций на царских вратах, высококачественная сквозная орнаментальная резьба, насыщенные резными накладками иконостасы и царские врата столярной работы, [419] известные по архивным данным и по немногим сохранившимся произведениям, позволяют составить представление о провинциальной (по отношению как к Тобольску, так и к Иркутску) приенисейской церковной резьбе. Выделяются два художественных центра — енисейский и красноярский. Первый из них является лидирующим.

В Приложениях 1 и 2 публикуются два архивных документа конца XVIII в. из Государственного архива Красноярского края — на изготовление резного иконостаса и на написание икон, золочение иконостаса и роспись скульптурных изображений.

ПРИЛОЖЕНИЕ 1

Копия договора подряда на изготовление иконостаса в составе дела о неисполнении оговоренных работ в установленные сроки (ГАКК. Ф. 592. Оп. 1. Д. 164. Л. 1-38.)

/л. 16/ “1790 года октября 12 дня красноярский мещанин Федор Тимофеев сын Ушаков дал сие договорное обязательное письмо красноярского заказа села Лодейского пономарю Алексею Иванову Рачковскому в том, что по присланному к нему Рачковскому Нижнеудинской подгородной слободы вновь строящейся Воскресенской каменной церкви от строителя оной же церкви священника Михаила Лахина доверенности сделать мне Ушакову собою и своими работными людьми во оной Воскресенской церкви иконостас по примеру имеющегося в городе Красноярске в соборной Воскресенской же церкви иконостава и царские двери с Евангелистами и предстоящими ангелами или оные и по особенному рисунку резною и в иконостасе и столярною работою. На что и получен мне от него Рачковского рисунок.

Показанную работу начать производить будущего 1791 года февраля с 1 числа и со всею работою кончить ноября к 1 числу оного 1791 года.

При сем клей мне употреблять свой, а для той работы лес, сколько много потребно будет, употреблять церковный, который к тому времени и изготовит строитель Лахин, дабы как при начатии, а равно и в продолжении работы, от недостатку последовать не могло остановки или мне убытков.

Будучи же при той работе и с работными людьми квартиру мне иметь от того строителя Лахина.

За всю тое работу рядил я, Ушаков, получить платы триста десять рублей, в кое число и получить мне от него пономаря Рачковского сто десять рублей, да по вступлении в работу и в продолжение оной получить сто рублей, а последние сто рублей по окончании всей работы.

И в исправной работе всего вышеозначенного представляю по себе нижеподписавшегося поручителя, с которым во уверение под сим и подписуемся.

(Подписи)”

/л. 16 об./ “Сие договорное письмо Колыванского наместничества в Красноярском магистрате явлено и в книгу под № 46 записано, что оное подлинно с рукою мещанина Федора Ушакова и по нем поручителя мещанина Ильи Агапитова.

В том Красноярский городовой магистрат свидетельствует.

Во уверение подписано ноября 5 дня 1790 года.

Бургомистр Николай Худоногов.

Ратман Иван Белозеров” ³⁵.

ПРИЛОЖЕНИЕ 2

Подлинник договора енисейского цехового мастера В. П. Бутусина и его сына П. В. Бутусина с енисейским купцом И. А. Тулуниным на выполнение работ по иконостасу главного придела Спасской церкви в селе Кежемском (ГАКК. Ф. 796. Оп. 1. Д. 5002. Л. 1-2 об.).

Гербовая бумага с печатью 1798 г., с филигранью 1780 г. На поле л. 1: “Енисейский уездный казначей Яковъ Елисеевъ”.

/л. 1/ “1798 года августа 30 дня енисейской цеховой Василей Петровъ Бутусинъ съ сыномъ своимъ Прокопьемъ учинилъ договоръ съ енисейскимъ купцомъ Иваномъ Артемьевымъ Тулунинымъ в такой силе что мне Бутусину съ сыномъ своимъ Иркуцкой епархш Енисейской округи в Кежемскомъ селе в каменной Спасской холодной церкви резной наподобие зделанного Христорождественской верхней церкви ломаниной иконостасъ вышины 10 аршиинъ 7 верховъ i ширины 10 аршинъ 1 верхъ в которомъ составляетъ четыре става в немъ написати стыя образа въ 1мъ ставу вверху праздники приличныя шесть в тунбахъ четырех також по приличию.

Во втором и третьемъ ставу: Спасителя седящаго на престоле с предстоящими на одной деке и апостолами. Въ 4мъ стыхъ пророкъ в средине Богоматери по разеуждению общему хорошею работою своими красками и покрыта лакомъ. А резбу съ верху резные образа и царския врата лица размалевать и вызолотить одинаки золотомъ по всему иконостасу изъ ево Тулунина золотомъ, а между резьбою гладки места по серебру ево Тулунина прикрыта ярию венецкою собственною моею.

И будучи в той работе дать мне квартиру /л. 1 об./ способную пить и есть его Тулунина. И рядилъ за тою работу денегъ пять соть рублей въ которую рядную цену напередъ въ задатокъ получилъ денегъ сто педьдесятъ рублевъ которую работу начата сего года по прибытии в то село на его Тулунина судне. А протчия деньги получить мне Бутусину от него Тулунина смотря по работе моей без задержания. И находиться при томъ всегда трезву непьянствовать и не продолжать напрасно время. И ежели вами то противно усмотрено будеть подвергаю себя по волостному суду. Во здержанию в томъ ему Тулунину за поручительство другъ по другу во уверение сие и писмо дали. [420]

К сему договору Енисейской цеховой Василий Бутусинъ руку приложилъ. По немъ поручитель сынъ его родной Прокопей Бутусинъ руку приложилъ да сверьхъ того вместо подручительства подписываю домъ отца своего”.

/л. 2/ “Сей договоръ въ Енисейске у маклерскихъ делъ явленъ и в книгу подлинникъ подъ N 114-а записанъ августа 30 дня 1798 года. Маклеръ Яковъ Асафовъ”.

Далее следуют расписки в получении денег.

/л. 2/ “Сверхъ того полутарых сотъ еще получено мною Прокопьем Бутусинымъ педьдесятъ рублей 1798 года сентября 30 дня. Подписал своеручно Прокопей Бутусинъ.

Сего 1799 года декабря 12 с прежде в разныхъ месецахъ и числахъ брано нами сверхъ двух сотъ рублей еще сто педьдесятъ рублей. В томъ и расписался Прокопей Бутусинъ своеручно.

Сего 1800 года марта 27 ч. получено мною Прокопьемъ Бутусинымъ педьдесятъ рублевъ денег. Подписалъ своеручно.

/л. 2 об./ Сего 1800 года декабря 13 числа... сверхъ четырехъ сотъ рублей получено мною Бутусинымъ Прокопьемъ в число денегъ педьдесятъ рублевъ в чемъ и подписуюсь своеручно.

Достающие педьдесятъ рублей по договору приняты мною Прокопьемъ Бутусинымъ марта 9 числа 1801 года” ³⁶.

Комментарии

1. ГАКК. Ф. 674. Оп. 1. Д. 2182. Л. 20 об. Перефразированное изложение текста см.: ЕЕВ. 1891. Отд. неофиц. С.327-329.

2. ГАКК. Ф. 674. Оп. 1. Д. 2182. Л. 23 об. — 24, на развороте.

3. Христорождественская церковь построена на средства енисейских купцов тобольским мастером И. Д. Стафиевым, заложена в 1755 г. (ГАКК. Ф. 592. Оп. 1. Д. 212. Л. 11). Придел Рождества Христова освящен в 1758 г. (ГАКК. Ф. 184. Оп. 1. Д. 1. Л. 1 об.). Холодный верхний Никольский придел имел на престоле антиминс, подписанный Павлом Конюскевичем, митрополитом Тобольским и Сибирским (1758-1768), дата выдачи антиминса не была указана (ГАКК. Ф. 184. Оп. 1. Д. 1. Л. 6 об.). Иконостас Никольского придела “заподряжен был бывшим прихожанином и старостою Михайлом Веретновым строителем (у) посадского Ивана Матвеева Мыльникова да цехового Якова Андреева Малкова, о чем значится в поданной упоминаемому старосте книге (...) В оном иконостасе царские врата серебряные, чеканной работы, в них весу 1 пуд 20 фунтов... приложены 1794 года по усердию прихожан купец Хорошевых, кои кочтовали в три тысячи рублей” (ГАКК. Ф. 184. Оп. 1. Д. 1. Л. 17). Дальнейшая судьба замененных на серебряные царских врат не прослеживается. Договор В. и П. Бутусиных с указанием образца для кежемского иконостаса см.: ГАКК. Ф. 796. Оп. 1. Д. 5002. Л. 1. В качестве отдаленной аналогии для изображения фигуры Христа, возлежащего или восседающего на колеснице, можно указать Саваофа, возлежащего на облаках, в собрании Пермской художественной галереи (см.: Серебренников Н. Н. Пермская деревянная скульптура. Пермь. 1928. С. 78-79, 168. Рис. 33). Скульптура происходит из кладбищенской часовни села Ильинского Пермского округа.

4. Савельев А. И. [Иконы Тюменского Троицкого монастыря] // Изв. рус. археолог, об-ва. СПб., 1867. Т. 8, вып. 5 (Летопись). Стб. 585-586; см. также: Абрамов Н. А. Тюменский Троицкий монастырь. Тобольск, 1902. С. 2, 9.

5. ГАКК. Ф. 674. Оп. 1. Д. 2182. Л. 24.

6. Брюсова В. Г. Материалы к истории иконописного дела в Сибири в XVII-XVIII вв. // ПКНО. 1993. М., 1994. С. 161, прим. 37 на с. 162; см. также: Абрамов Н. А. Указ. соч. С. 2-3. В завещании Филофей Лещинский просит в случае его смерти надзирать за окончанием постройки, дать храму особый штат, киевское пение и архиерейский призор. Он желал, чтобы тюменская Троицкая обитель была архиерейской домовой. Железо на кровли было получено от Петра I.

7. Сибирские летописи. Ч. 1: Группа Есиповской летописи // ПСРЛ. М., 1987. Т. 36. С. 298. В духовном завещании митрополита Филофея указано, что “сницарям”, т.е. резчикам, “все заплачено”. Резьба тюменского иконостаса была завершена в 1708 г., к 1710 г. он уже позолочен. Окончание всех работ относится к 1715 г. См.: “Им же престолам иконостасов пять изрядным художеством делается и трудникам и сницарям все заплачено, и каменному мастеру Матвею Максимову за сию работу заплачено же” (Абрамов Н. А. Указ. соч. С. 2-3).

8. Сибирские летописи... С. 298.

9. Каталожные данные на скульптуру из кежемского и богучанского иконостасов:

а) Архангел Гавриил. 1790-е гг. ККМ. Инв. № ЦА 7-3. КП Ц4-2. 112 х 35 х 14. Дерево, левкас, темпера. Резьба по дереву, роспись. Поступила в музей в 1907 г. от И. А. Масленникова и П. Т. Воронова. Происходит из Спасской церкви села Кежемского Енисейского уезда;

б) Архангел Михаил. 1790-е гг. ККМ. Инв. № ЦА 7-2. КП Ц4-1. 111 х 44 х 13. Дерево, левкас, темпера. Резьба по дереву, роспись, золочение. Поступила в музей в 1907 г. от И. А. Масленникова и П. Т. Воронова. Происходит из Спасской церкви села Кежемского Енисейского уезда. По состоянию на 1915 г. архангел имел нимб, держал в левой руке открытую книгу, в правой руке — меч. Книга (Ц6-11) списана в 1984 г., имела размеры 21 х 18 (см.: Двадцатипятилетие Красноярского городского музея. 1899-1914. Красноярск, 1915. Вклейка между с. 68-69. Фотография А. Тугаринова);

в) Ангел привратный. 1790-е гг. ККМ. Инв. № ЦА 7-5. КП Ц11-89. 73,8 х 29,5 х 13. Дерево, левкас, темпера. Резьба по дереву, роспись, серебрение, позолота. Поступил в музей в 1910 г., привезен экспедицией А. П. Ермолаева и Н. С. Федорова. Происходит из Петропавловской церкви села Богучанского Енисейского уезда. На обороте надпись: “От царских врат слева”. Рипида утрачена. По состоянию на 1915 г. лучистый нимб имел полную сохранность (см.: Двадцатипятилетие Красноярского городского музея. Вклейка между с. 68-69. Фотография А. Тугаринова);

г) Саваоф. 1790-е гг. ККМ. Инв. № ЦА 7-41. КП Ц11-67. 61 х 42 х 9. Дерево, левкас, темпера. Резьба по дереву, роспись. Поступил в музей в 1910 г., привезен экспедицией А. П. Ермолаева и Н. С. Федорова. Происходит из Петропавловской церкви села Богучанского Енисейского уезда. По состоянию на 1915 г. сохранялся лучистый нимб и край развевающегося гиматия справа от нимба (см.: Двадцатипятилетие Красноярского городского музея. Вклейка между с. 68-69. Фотография А. Тугаринова).

10. Сибирский летописный свод именует собор не Введенским, а Образа Спаса Нерукотворного. Датой освящения обозначено 24 октября 1712 г. (см.: Сибирские летописи... С. 298).

11. См.: Буланков В. В. Хронология каменных строений в Енисейске в XVIII в. // Памятники истории и культуры Красноярского края. Красноярск, 1992. Вып. 2. С. 261-263; Кочедамов В. И. Строительство в Тюмени в XVI-XVIII вв. // Ежегодник тюменского областного краеведческого музея. 1961-1962. Тюмень, 1963. Вып. 3. С. 93.

12. Этой иконой митрополит Тобольский и Сибирский Иоанн Максимович благословил в 1713 г. первого губернатора Сибири М. П. Гагарина. В 1868 г. икона помещалась в местном ряду Богоявленского иконостаса на северной стороне (ГАКК. Ф. 261. Оп. 1. Д. 29. Л. 10 об.). В 1906 г. Ив. Фигуровский видел ее “на левом клиросе” и предполагал, что часть утвари и икон принадлежала более раннему храму (Фигуровский Ив. Город Енисейск и его церковные достопримечательности // ЕЕВ. 1908. № 4. С. 30-31).

13. Даты освящения приделов Богоявленского собора см.: ГАКК. Ф. 261. Оп. 1. Д. 29. Л. 1-1 об. Соборная церковь строилась “иждивением находящихся в Енисейске московских дворян Симеона и Епифана Дмитриевых Надеиных”, придел Николая Чудотворца (под колокольней) — на средства енисейского купца П. Е. Фунтусова. Заказчик (“строитель”) Спасской церкви в селе Кежемском — енисейский купец И. А. Тулунин (ГАКК. Ф. 796. Оп. 1. Д. 5002. Л. 1). “Строитель” Петропавловской церкви в селе Богучанском — староста, енисейский купец Петр Логинов (ГАКК. Ф. 812. Оп. 1. Д. 92. Л. 2).

14. ГАКК. Ф. 261. Оп. 1. Д. 29. Л. 9 об.

15. Там же. Л. 12 об.

16. Фигуровский Ив. Указ. соч. С. 31; см. также: ГАКК. Ф. 261. Оп. 1. Д. 45. Л. 17.

17. Дата открытия прихода и создания деревянной церкви Кирика и Улиты в селе Пановском — 1787 г. В это время церковь относилась к Иркутской епархии, как и кежемская. В отличие от церквей сел Кежемского и Богучанского, где работали мастера из Енисейска по заказам енисейских купцов, “строителем” храма в селе Пановском был местный крестьянин, староста Алексей Панов. Колокольня была пристроена в 1802 г. Во время второго путешествия по Ангаре в 1863 г. епископ Енисейский и Красноярский Никодим отметил в дневнике: “...церковь деревянная, 1787 года, вновь обшита тесом и внутри убрана изрядно” (ЕЕВ. 1910. № 12. С. 19). Распоряжения епископа Тихона от 1891 г. относительно резных образов затронули и эту ангарскую церковь, расположенную в 934 верстах от Енисейска, на дальней окраине епархии. В 1905 г. епархиальный наблюдатель протоиерей Корелин отметил, что “церковь ветхая, предназначена на слом, рядом строится новый храм. Древность нужно сохранять, а не ломать” (ЕЕВ. 1905. Отд. неофиц. С. 20. “Из дневника епархиального наблюдателя за 1903-1904 учебный год. Приангарский край"). К 1908 г., с постройкой нового каменного здания, из церкви в девять часовен ее прихода были окончательно рассредоточены недостаточно “благолепные” церковные древности. Краткую справку о церкви см.: Краткое описание приходов Енисейской епархии. Красноярск, 1916. С. 215-216. Из храма села Пановского и из расположенной рядом с селом (на острове Басковом) часовни в ККМ в 1911 г. экспедицией А. П. Ермолаева был привезен подпрестольный закладной крест 1787 г. с надписью о закладке первого деревянного храма Кирика и Улиты в селе Пановском. Тогда же поступили оловянная дарохранительница, икона Страшного суда, написанная на холсте, и восемь произведений скульптуры.

Каталожные данные на скульптуру из села Пановского:

а) Христос из композиции “Аз есмь альфа и омега". Ок. 1787 г. ККМ. Инв. № ЦА 7-1. КП Ц11-69. 89 х 44 х 21. Дерево, левкас, темпера, масло. Резьба по дереву, роспись. Поступила в музей в 1910 г. "привезена экспедицией А. П. Ермолаева и Н. С. Федорова из часовни на острове Басковом с пометой: “Происходит из иконостаса древней пановской церкви”. По состоянию на 1915 г. сохранялась на месте правая рука Христа (без кисти) (см.: Двадцатипятилетие Красноярского городского музея. Вклейка между с. 68-69. Фотография А. Тугаринова);

б) Иоанн Богослов из композиции “Аз есмь альфа и омега”. Ок. 1787 г. ККМ. Инв. № ЦА 7-26. КП Ц11-68. 22,5 х 39,5 х 11. Дерево, левкас, темпера, масло. Резьба по дереву, роспись. Поступила в музей в 1910 г., привезена экспедицией А. П. Ермолаева и Н. С. Федорова из часовни на острове Басковом с пометой: “Происходит из иконостаса древней пановской церкви”.

18. Буслаев Ф. Свод изображений из лицевых Апокалипсисов по русским рукописям с XVI в. по XIX-й. СПб., 1884. Ил. 78: Иоанн Богослов склоняется перед Святым Духом в виде юноши, одетого в подир, опоясанный на груди; ил. 126: Дух Святой в виде юноши в подире, со сферой в воздетой правой руке, показан в рост, прямолично, левая рука опущена. К его левой ноге припадает Иоанн Богослов в виде старца. Слева и справа — семь светильников; см. также: Антонова В. И., Мнева Н. Е. Каталог древнерусской живописи ГТГ. М., 1963. Т. 2. Кат. 536. С. 145-146. Ил. 47: Апокалипсис. Икона второй половины XVI в. Иоанн припадает к ногам Спаса в белой ризе. Спас правой рукой поддерживает сферу с семью трубящими ангелами. От уст Спаса к Иоанну и Прохору направлена золотая труба; Кат. 1036. С. 496. Икона XVII в. “Апокалипсис”. Северные письма (?). Христос левой рукой касается плаща припадающего к его ногам Иоанна. Светильники расположены слева от Христа. В левом верхнем углу иконы изображен Святой Дух в виде голубя со сложенными крыльями; Алпатов М. В. Памятник древнерусской живописи конца XV века икона Апокалипсис Успенского собора Московского Кремля. М., 1964. С. 48. Табл. 1, 2. Иоанн падает ниц перед первым видением, правее расположены ангелы семи церквей. Композиция — в плохой сохранности.

19. Романов Г. А. Крест резной. М., 1992. С. 104, 135. Рис. 66, 71, 74. Композиция: Семь ангелов трубящих с правой стороны киота — рис. 62.

20. Там же. С. 184. Опись креста, содержащего до 300 сюжетов и до 10 тысяч орнаментальных и скульптурных элементов, занимает более 100 листов (РГАДА. Ф. 248. Оп. 100. Кн. 7962. Л. 358-471; см. также: Романов Г. А. Указ. соч. С. 199). Далеко не все разделы комплекса опубликованы. На этом же кресте по левой стороне киота и в других его частях представлены эпизоды Страшного суда (Там же. С. 132-133). В равной мере редкими являются резные иконы на тему Страшного суда. Одна из таких икон, датированная рубежом XVIII-XIX вв., из собрания Костромского историкоархитектурного музея-заповедника опубликована С. С. Катковой (Каткова С. С. Редкие произведения деревянной скульптуры в собрании Костромского историко-архитектурного музея-заповедника // Древнерусская скульптура: Сб. статей. М., 1993. Вып. 2, ч. 2. С. 245-257. Ил. 1, 5).

21. Аналогии находим в кругу иркутских памятников (постановка фигур, решение драпировок). Скульптура — в собрании Иркутского областного художественного музея (см.: Крючкова Т. А. Иркутское барокко. М., 1993. С. 292-293, ил. 113; с. 290-291, ил. 112; с. 288-289, ил. 111; с. 276-277, ил. 105; с. 272-273, ил. 103). Ангел из скульптурного оформления арки — в трапезной Крестовоздвиженской церкви г. Иркутска (Крючкова Т. А. Указ. соч. С. 296-297. Ил. 115). См. также: Крючкова Т. А. Деревянная скульптура в Иркутском областном художественном музее // Музей 5: Художественные собрания СССР. М., 1984. С. 72. Иоанн Богослов из собрания ИОХМ; Серебренников И. И. Памятники старинного деревянного зодчества в Иркутской губернии. Иркутск, 1915. Ил. 26: Фигура Христа из композиции Воскресение. Надвратная церковь Иоанна Предтечи, г. Киренск; ил. 27: Распятие с предстоящими. Церковь Михаила архангела в селе Н. Корелинском Киренского уезда.

22. ГАКК. Ф. 261. Оп. 1. Д. 29. Л. 16.

23. Образ Христа в темнице помещался в местном ряду иконостаса Спасского собора енисейского Спасского монастыря [ГАКК. Ф. 258. Оп. 1. Д. 37. Л. 6 об. (Опись 1804 г.)].

24. Буланков В. В. Указ. соч. С. 263. См. также: 1) ГАКК. Ф. 258. Оп. 1. Д. 6. Л. 10 об. (Опись 1765 г.); 2) фотографию Спасского иконостаса со стеклянного негатива. 1900-е гг. ЕКМ. О/ф. 7017.

25. ГАКК. Ф. 258. Оп. 1. Д. 11. Л. 3 об. (Опись 1772 г.)

26. Там же. Д. 43. Л. 1-5. (Опись 1813 г.)

27. См. царские врата главного иконостаса иркутского Знаменского собора, датированные около 1762 г. (Крючкова Т. А. Иркутское барокко. М., 1993. С. 302-303, 308-309); царские врата середины XVIII в. см.: Резные иконостасы и деревянная скульптура Русского Севера: Каталог выставки. Архангельск; Москва, 1995. С. 70, 147. Кат. 65 (Сольвычегодский историко-художественный музей); царские врата из Воскресенской церкви села Пермогорье Красноборского района (1752). Архангельский областной музей изобразительных искусств (Там же. С. 74, 148. Кат. 70). Балдахин здесь включен в композицию самих врат, тогда как в енисейском Спасском соборе он является надвратной сенью. См.: Резные навершия киотов икон местного ряда иконостаса из Никольской церкви с. Малошуйка Онежского района начала XVIII в. Архангельский областной музей изобразительных искусств (Там же. С. 63, 147. Кат. 63-64).

28. ГАКК. Ф. 261. Оп. 1. Д. 29. Л. 19-19 об.; Ф. 179. Оп. 1. Д. 10. Л. 13.

29. ГАКК. Ф. 674. Оп. 1. Д. 8008. Л. 5; Ф. 179. Оп. 1. Д. 10. Л. 17 об.; Ф. 258. Оп. 1. Д. 43. Л. 6 об., 10.

30. Каталожные данные: Правая створа царских врат. Благовещение с Евангелистами и резными херувимами. 1773 г. ЕКМ. О/ф 2603. Э-701. 206x63,5x8,5. Дерево, левкас, темпера. Резьба по дереву, роспись, позолота. Время и источник поступления в музей не указаны, вероятно 1930-е годы. Левая створа отсутствует. Четыре херувима в верхней части правой створы утрачены. Происходит из Казанского придела Воскресенской церкви г. Енисейска: “Царские врата в половину решетчатые, в нижней части глухие. Окрашены голубой краской. На решетках — Благовещение на отдельных округлых досках с резьбой и 12 херувимов резных золоченых по приличию. В нижней части — [изображения] четырех Евангелистов по золоченому фону”.

Казанский придел освящен в 1773 г. (ГАКК. Ф. 179. Оп. 1. Д. 10. Л. 13).

31. Копылов А. Н. Очерки культурной жизни Сибири XVII — начала XIX в. Новосибирск, 1974. С. 172, 186, 189.

32. Копылов А. Н. Развитие в Сибири XVII — начала XIXв. ремесла по художественной обработке дерева // Города Сибири (эпоха феодализма и капитализма). Новосибирск, 1978. С. 180.

33. Иконостас и царские врата Воскресенского собора в Красноярске (по Описи 1796 г.): “Иконостас столярной работы с некоторыми квитками по местам крашен и золочен. Царские врата прорезные, с предстоящими ангелами и Евангелистами резными золочеными” (ГАКК. Ф. 559. Оп. 1. Д. 2. Л. 18 об.). По Описи 1803 г.: “В церкви иконостас гладкий зеленый с рамами резными позолоченными и с предстоящими ангелами и серафимами. В нем царские врата резные, позолоченные, с предстоящими ангелами и Евангелистами резными и позолоченными” (Там же. Л. 1 об.).

34. Подряд на иконостас для Введенской церкви Хатангского погоста Туруханского края исполнял красноярский мастер Илья Агапитов в 1793-1795 гг. (ГАКК. Ф. 812. Оп. 1. Д. 5. Л. 1-3). Иконостас в 1796 г. был освидетельствован: “Иконостас и с царскими вратами деревом и резьбою совсем исправлен, но краскою не выкрашен и золотом где следует не покрыт... по причине дальнего расстояния, дабы в пути не могло что повредиться” (Там же. Д. 11. Л. 5, 6). Воскресенскую трехпридельную подгородную церковь в Нижнеудинске (1782-1786) строит енисейский мастер Степан Злыгостаев; в работах также участвовали енисейские и красноярские мастера. Иконостас и царские врата были заказаны в 1790 г. красноярскому мастеру Федору Ушакову, занятому в это время резьбой царских врат для красноярской Покровской церкви (ГАКК. Ф. 592. Оп. 1. Д. 164. Л. 27).

35. ГАКК. Ф. 592. Оп. 1. Д. 164. Л. 1-38. Исполнение договора затянулось, так как Ф. Ушаков заболел “горячкой” и, не успев завершить резьбу царских врат для Покровской церкви в Красноярске, отбыл в Нижнеудинск лишь в начале мая 1791 г. (Там же. Л. 15). По приезде он занимался подготовкой леса к резной и столярной работе “топорною работою” (л. 1, 14). В июле 1791 г. Ф. Ушаков вернулся в Красноярск по вызову магистрата для завершения царских врат Покровской церкви, где оставалось работы “дня на три, не более” (л. 27). В ноябре 1791 г. он “сидел на стеновой цепи” в присутствии (т.е. в помещении) Красноярского магистрата за неисполнение нижнеудинского контракта (л. 16 об., 21). Дело тянулось до 1794 г., заказчик пытался истребовать мастера или получить с него или его поручителя выплаченные деньги (л. 1, 38). В ходе разбирательства выяснилось, что часть средств была израсходована на приобретение "инструмента, принадлежащего к столярной и резной работе, штук с числом до семидесяти, которые и оставлены в Удинске, у священника Лахина” (л. 14). Кроме того, в Красноярске, в доме отца Ф. Ушакова, находилось еще "инструменту штук до 10” из удинского комплекта. Инструменты предлагалось отобрать в счет аванса, а также оценить стоимость выполненной работы (л. 14 об.). Общее количество необходимых для столярной и резной иконостасной работы инструментов доходило до 80.

36. ГАКК. Ф. 796. Оп. 1. Д. 5002. Л. 1-2 об. Срок действия договора — с 30 августа 1798 г. по 9 марта 1801 г. (в написании последней даты допущена описка: не 1701, а 1801 г.) — довольно продолжителен и не конкретизирован при заключении контракта, что характерно для других документов этого рода. Здесь лишь оговорено, что енисейские мастера должны работать в самом селе Кежемском, на выезде, и не затягивать работу умышленно, пользуясь едой и квартирой от заказчика. Вторая особенность договора — отсутствие постороннего поручителя. Отец и сын ручаются “друг по другу”; кроме того, Прокопий в качестве “подручительства” подписал дом своего отца. Третья особенность договора — он заключен от лица В. П. Бутусина, а деньги по мере исполнения работ получал его сын Прокопий. Обязательство мастера быть “трезву и непьянствовать” не имеет аналогов в других договорах. Сумма задатка, примерно одна треть от рядной суммы, — обычная и соответствует норме, установленной указом Тобольской духовной консистории в 1786 г. (ГАКК. Ф. 552. Оп. 1. Д. 1. Л. 129-130). Из текста договора не следует, что Бутусины исполняли и резьбу, и иконы. В преамбуле обозначены размеры резного иконостаса, выполненного по образцу иконостаса Никольского придела енисейской Христорождественской церкви, после чего излагается предмет договора: “... в немъ написати...” Косвенным свидетельством того, что возведением самого иконостаса Бутусины не занимались, является отсутствие в договоре обычного пункта о заготовке и доставке материала, из которого возводится иконостас, и об инструментах. Из материалов со стороны заказчика обозначены золото и серебро, а со стороны исполнителя — лак, ярь веницейская и краски. В предмете договора помимо написания икон для верхних ставов и тумб исполнитель берется “резьбу сверх резных образов и царских врат лица размалевать и вызолотить однинаки золотом по всему иконостасу”. Снова нет речи об изготовлении самих резных образов и резьбе царских врат (с “лицевой” резьбой!), но лишь о золочении и “размалевке”, т.е. раскрашивании, уже готовых резных образов и орнаментов. Практически договор Бутусиных о кежемском иконостасе — это договор иконописцев и позолотчиков, работавших для уже возведенного и украшенного резными образами иконостаса с готовыми резными царскими вратами и резными же образами на них.

Текст воспроизведен по изданию: Резные царские врата приенисейских и нижнеангарских церквей XVIII в. (Архивные данные и сохранившиеся фрагменты) // Памятники культуры: новые открытия. Письменность, искусство, археология. Ежегодник, 2000. М. Наука. 2001