ОВЦЫН А. Н.

НАРОДНАЯ ДИССЕРТАЦИЯ О ПЕРЕМЕНЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА В ИМПЕРИИ НАШЕЙ

(1798 год)

Из документа в деле: Кригс-цалмейстера Овцына на вопросные пункты объяснение

Разговор.

Овцын. Мы с тобою оба калеки, и слабее нас вряд ли есть на свете люди, то иногда французы вместо того, чтобы нас приняли и употребили по способностям нашим, выгонят от себя, как государь Петр I из армии всех тех, кои имели гнусную фигуру.

Тутолмин. Правда, что мы с тобою искалечены, но что до етова за дело французам, а особливо когда они увидят, что душа в нас неповреждена и разум таковой, которой весить надобно на вески. Им не надобно солдата, который бы действовал сильною рукою, а надобно такого, которой бы был храбр, как в старину у нас россиане, и которой бы им был правитель. А почему мы с тобою хуже другова?

Овцын. А помнишь ли ты, что в Афинах один иностранной человек замешался в их права и стал подавать совет, то был наказан смертию ¹.

Тутолмин. (S)i les Dieu(x) ont resolu que vous regnier, Alexandre ne peut pas vous ofer la vie car les hommes ne resistent pas a la volonte des Dieux ².

Овцын. Прямой ты Мартын философ, которой всякое дело к лучшему склоняет ³, но я думаю, что пока мы будем французы, то надобно выбить из головы страх подданного в России, и как бы не попасться, как Бабуку вместо Востока на Запад или к Северу ⁴.

Тутолмин. У Россиан давно страха в голове нет, да посмотри при первом случае, что и храбрость наша превратится в робость с етим правлением и с таковым манером, как с нами обходятся, спроси у кого хочешь, одно заговорят, а для того и надобно все апробовать, для меня же право равно, на троне ли сидеть или в тюрьме, лишь бы сидеть, а буде и на троне покажется не по мне, то одно средство умереть тогда, когда захочу, и никто сего удержать не может, и верно не я, а тот будет отвечать за мою жизнь, кто меня довел до таковой крайности.

Овцын. Постой, поживи для меня, и скажи, что ты думаешь, будебы ты был сей день генерал?

Тутолмин. Не в России, то бы верно умер фельдмаршалом, а здесь сегодня генерал, а завтра безмундирная бродяга, которой поступком своим [84] совсем сего не заслуживает наказания, а по капризу диспотизмы, и так во избежание всего надобно родиться или зделаться республиканцем, а тем еще и лучше, когда способ я тебе и себе показую.

Овцын. А почему ты знаешь, может и у французов мы попадемся в безштанное воинство, и чем же Государь удержал людей, которые привыкли к необузданной вольности, теперь видят себя в ином положении и не хотят служить, ибо я сие точно по себе сужу, что и я таковой же шалун.

Тутолмин. Ничуть не шалун, а делаешь то, что со временем все зделают от тово, что не втерпешь будет сносить капризы деспотическаго правления.

Тут я с Тутолминым ударился об заклад о Альсибиаде (четыре книжки, имеющиеся в моей библиотеке) ⁵: он утверждает, что в России чрез два года будет республика, а я оспоривал и утвержал, что быть нельзя по, взятым мерам.

Овцын. Тогда Тутолмин, назвав меня дураком, сказал: разве в России люди не те же самые, как во Франции; поди спроси ты ково хочешь из наших знатных дворян и скажи тогда мне, которой бы не желал отступиться от имения, чтобы только пользоватся спокойствием, а нашу братью и спрашивать нечево, всякой готов за броню принятая, не упоминая о тех, которые отрешены от мест и в бедности себе пропитания не имеют. Куда ни сунься, улицы наполнены сими нещастными, полны.

Овцын. По сему и надобно судить, что в нас доброта душевная лучше, нежели у французов, потому что люди с голоду умирают, а разбойничества не слышно, и ни одного не видно, чтобы был богоотступник.

Тутолмин. Всио до времени, а особливо в Польше, которая действительно из терпения выходит от притеснения с обеих сторон.

Его сиятельству Милостивому Государю князю Алексею Борисовичу Куракину ⁶.

Кригсцалмейстер Александр Овцын почтеннейше доносит. В пополнение к двум моим показаниям угодно было Вашему Сиятельству потребовать от меня еще объяснения на все сведении, кои должны мне быть известны по мнению вашего сиятельства непременно.

Во исполнение таковаго повеления, с охотою моею чистосердечно все обстоятельства открою, но как в прежнем, так и ныне представляемом описании повторяю, что таковые показания не могут клониться на каковую-нибудь особо персону, как посредством общенародных разговоров о мнении по любопытству моему я узнал. Истинна сия, конечно, Вашему Сиятельству покажется неложна, когда представите себе тот известный вам круг, в коем я жизнь мою препровождал, а к тому еще и то, ежели я вам скажу, что имел щастие найти между всеми благосклонность, равно как и между народом совсем не значущим ничего, с коим я за удовольствие находил по любопытству своему знакомиться.

Итак, препоручая сие бумаге и собственно на попечение персоне вашего сиятельства, прошу, дабы вы доверенностию вашею у Пресветлейшаго ГОСУДАРЯ изпросили милостиваго без поисков внимания, дабы я не мог погрешить пред Богом, показав на невиннаго; ибо действительно все, что я ни говорю, есть общее мнение, и посредством сей тонкой министерии, конечно, найдете у всех нас откровенность в душе.

О установлении прав во Франции, о которых говорят у нас и которыя занимают много молодых людей, я скажу в кратце, полагая, что cue не нужно, да большая часть и известна.

На пример: У французов выбирается на три года во всякой округ один судья, которой, получая из Главнаго трибунала повелении и необъявляя оныя никому, тот час чинит распоряжении и приказы насылает без малейшаго препятствия, как то: налагает всякаго рода денежныя сборы, решит дела аппелляционыя сам и никто уже противуречить не может; криминальныя посылает на разрешение, а сборные деньги употребляет туда, куда потребно выдать для общих польз. [85]

Но по прошествии трех годов выбирается другой, а стараго посылают за присмотром в Париж, где трибунал избирает особливую комиссию в присутствии двух от той округи присланных граждан; та комиссия спрашивает отчот и сверяет как приход, так и расход по насылаемым указам, равно и все партикулярныя дела, которыя были решены, свидетельствуют; буде все чисто и справедливо найдут, делают награждение, буде худо, отсылают в ссылку на острова ⁷.

Постановление 2-е

Всякой гражданин или иностранной имеет право притти в трибунал и назначить себе должность, в которую чувствует себя достойным. Тогда трибунал делает ексамен, и когда увидит достойнаго, определяет, буде же не совершен а способен, таковому дает все способы к достижению желаемаго предмета, совсем же не знающаго шалуна сажают за дерзость на время под караул.

3-е

Всякого рода иностранца принимают ласково и делают ему все возможные выгоды, но не определяют, ни даже позволяют входить во что-нибудь, пока не узнают способности его и истинную причину прибытия к ним ⁸.

О сих постановлениях имел я некоторую идею в Москве, в лучшем кругу, где находился, но точную силу оных и многое подобное сему фундаментально узнал от Тутолмина, и сей разговор много действовал в нашем разсудке и в предпринятом побеге, а особливо контракты женидьбы, в которой ни я, ни Тутолмин совершенно щастливы в своем отечестве не были; ибо ни лицом, ни имением отличиться не могли, а дарованиями ни одна красавица не дорожила. Почему я и Тутолмин правилом почитали молчать, чтобы больше видеть, а на теперешней случай к открытию все сии правила пригодились.

Теперь собираюсь я говорить о том, что совершенно мне известно, и таковое открытие моё может прогневить ГОСУДАРЯ, коего я ни гневу, ни милостей по сие время не знаю; ныне же быв виновник и чувствуя себя достойным, чего могу более надеяться как милостей, ибо кроме нещастия по моей вине ожидать мне нечего, почему как преступник упадаю к престолу Величества его и с откровенным сердцем начинаю.

Народная диссертация о перемене правительства в империи нашей, и какового рода люди более чувствуют неудовольствие, и по общему мнению каковаго последствия ожидать должно.

В то самое время, как перемена воспоследовала ⁹, я находился в Москве, и как выше упомянул в лучшем кругу, следовательно могу говорить точно то, что видел и слышал сам. Итак, скажу без лести, что лучшее дворянство перемену сию сначала инако разумели как к лучшему, почитая, что иных дети, а других родные и приятели перестанут раззоряться и поведут жизнь гораздо регулярнее. Но вдруг слухи разнесшиеся о строгостях, как то: о съездах публичных и в домах, о домашних заведениях, екипажах, одеждах и тому подобных запрещениях ¹⁰, натурально вдруг перемену произвели большую, в таковом городе, где все жили по желаниям своим, а к тому и начальствы вместо того, чтобы взять предосторожность и утушить пожар, зачали гораздо утрировать все приказании ГОСУДАРЯ. Тогда первоначально зделался во всех знатных боярах страх, до таковаго градуса, что перестали видеться даже с своими родными; из сего произошли вящщия любопытствы; к любопытству толковании; наконец всеобщий потом ропот,— к тому же увидели детей своих и родных приезжающих вместо гвардии офицерами, столь лестнаго прежде названия, регистраторскаго чина, а иной протупей(-) прапорщиком, в отставке ¹¹.

Название протупей(-)прапорщик очень долго ходило в умах у московских бояр, а кольми паче девиц, которых амбиция столь была велика, что лучше век просидеть целомудренною девицею желали, нежели итти замуж за протупей(-)прапорщика или без мундира гуляющаго щеголя.

Всякаго рода при начале гнев ГОСУДАРЯ производил более ропоту [86] в боярах первостатейных; но как наехали безмундирные и стали делать чорные французские кафтаны, то ропот стал уменьшаться, и одежда превратилась в моду, и стали один другова утешать. Потом заговорили старухи и молодые, что арест в нынешнее время ничего не значит ¹², и что нарочно стараются не так зайти в алиньеман или глаза влево зделать ¹³, когда офицер захочет отдохнуть или хорошо покушать. Тут все родные и знатные стали писать к детям, чтобы шли в отставку; ибо думали, что помрут от стужи, а особливо в походе; словом по сие время совершенно все в неудовольствии, а не один не скажет причины. И страх столь глубоко поселился во всех, что иной во гроб с собой его унесет, кроме молодых-безмундирных, кои начинают привыкать и думают, что чорное сукно со временем дороже будет красного ¹⁴.

2-е

Неудовольствие в судах вообще везде ¹⁵

Судьи негодуют, что они должны приехать в 7-м часу и сидеть иногда до 3-го для того, что более в суду говорят, нежели делают. И вот их разговор.

Брать нониче не велят, да никто и не дает, для того, что один за другим примечают; буде же одному взять, то от страха умриошь без покаяния.

Право, ГОСУДАРЮ мало пользы, что он так взяточников карает, а убыток тот, что он теряет умных людей; ибо кто умеет брать, тот втрое умеет работать.

Верно, всякой мужик ноныче тужит, что никому не дают, для того что мужик думает, буде даш(ь), то поскорей зделают, да и впредь пригодится знакомой. Мужику нельзя без того быть, чтобы не давать; теперь мы не берем, так берет староста и бурмистр.— Сей разговор слышал я в саду у Орлова ¹⁶ в воскресной день, в котором в тот же день услышал я разговор купеческой.

Купцы говорят, что они скоро будут банкруты, потому что не имеют времени торговать, рано по утру бояре спят, в вечеру долго не велят сидеть, а хотя бы и посидел, то боишь(ь)ся позд(н)о итти, дабы не попасть дозору, да и ямщиков нониче под вечер ни одного не найдеш(ь), а скоро и совсем в Москве ямщичеть престанут для того, что запрещают скоро и позд(н)о ездить, а в день по Москве шагом не много выездить, особливо же зимою, а лошади овса и самому поесть надобно деньги.

Не стыжусь сказать, что в мою жизнь я испытал всякаго рода жизнь; был игрок и во всяких дебошах преслабой человек до 25-ти лет; и по сие время никогда не гнушался старыми знакомыми, а старался только далее от них быть. Почему несколько разов случалось сходиться с сим народом, из числа которых были люди и деловые, то есть из игрока был исправной судья; но как уничтожение судов воспоследовало, то сии нещастные воспокаявшиеся странники присоединились опять к своей шайке и зделались ни то, ни се; и вот их разговор!

Мы были славные мастера играть, потом исправные судьи, теперь выключены ¹⁷, сами не знаем за что, и есть приходит нечего; доходу нет, в карты играть не велят; что делать придется? Право, ежели считать игроков и лишившихся своих мест, то до милиона народу соберется, из числа коего ни одного выкинуть нельзя, чтобы ни был слуга Отечеству; что ежели бы ГОСУДАРЬ узнал, что целой милион народа ни малаго бы ропоту на него не стал иметь, ни даже мест просить, когда бы в карты позволил играть. ОН жалует тысячу негодяев, которые мотают, а чрез сие милион с голода умирает; ОН, верно, не думает, что наша отчаянность со временем столь велика зделается, что большая часть разделится на партии и пойдут воровать, либо что другое станет придумывать делать, поживем хоть немного, а как поймают и посадят, то, тогда будут и кормить, иначе нет способу жить, а умереть все равно с голоду ли, или в тюрьме от позору.

Безмундирных число людей час от часу прибывает, а с ними вместе прибавляются разного сорта шалости; первой предмет как бы одет(ь)ся посмешнее, ибо почитают, что чрез сие показывают свое неудовольствие и как скоро сходятся, то более разговора нет, как откуда приехал, что [87] слышно и нет ли прибылова собрата? Тут тот час начинают клонить разговор к французской нации и выдумывают множество вздоров; конечно сие не может послужить ко вреду, но не менее того служит к дерзостному покушению.

Промотавшееся дворянство, которое уже совсем никуда годное творение, разсуждает, что инаго не остается делать, как присовокупясь к игрокам и, подобрав всякаго рода бродяг, в числе коих отставное подьячество и офицерство выключенное, ударится вдруг, к какой ни на есть ближайшей границе, пробиться силою и поступить в службу в иностранном Государстве, а более цель к французам; ибо все генерально, кроме подьячих, утверждают, что у нас легко бы очень было зделать революцию в черни и в салдатах, но так как народ весьма глупой, то вместо зделают бунт и за первых примутся дворян, которых перебьют, а толку не зделают; для того и не производят сего в действие; Сие я слышал в Зарядье ¹⁸, куда зашол пообедать, и много подобного сему таковаго ж рода.

1-е

Состояние Польши всей вообще, как принадлежащей к нам, так Римской империи и Прусскому двору ¹⁹, одинаково, то есть вся Польша думает быть по прежнему, не стараются заводить хозяйственнаго ничего, ибо думают, что опять революция в котором ни на есть краю, но восстанет; и для того главное их попечение узнавать всякой части положение и всякаго правления силу.

Полагают, что Римской и прусской дворы скоро будут согласны отдать Польшу НАСЛЕДНИКУ, коему будто многия места и присягу зделали ²⁰; но так как сей слух ²¹ пронесся за два дни пред моим нещастием, то я обстоятельно здесь показать не могу.

Вся Польша действительно имеет сношение с французами чрез город Львов, куда все помещики польские имеют цель уехать, а иные хотят даже оставить домы, из имения же зделать деньги и удалиться.

Всякой молодой человек поляк старается что нибудь узнать или солгать; ибо без того он не есть Патриот и ни одна женщина с ним говорить не станет. Сей Обворожительный источник любви не довольно над поляками действует много, но и наши руские офицеры не могут его миновать, и для того всякой свои секреты имеет, только с тою разницею, что русской изопьет, да и был таков, а поляк всякой утопает ²².

Ни от кого более вестей в Польше не услышиш(ь), как от любовницы, потому что там все вообще кокетки; иногда от молодаго поляка, но старик и говорить с руским не станет, кроме ежели угодно то напьется пьян вместе; а так как я отроду только два раза был пьян и всем полякам сказал торжественно, что пьяниц терпеть не могу, то они причислили меня к числу женщин, которые никогда меня не скрывались, и не называли иначе как курлянчиком или французом.

В том краю, где я находился безпрестанно получают вести из России, и все что здесь делается утрируют много; и по сие время находятся в чрезвычайном страхе, а более неудовольствие, что салдаты наши там помещены. Говорят, что ежели придут к ним французы, то руские салдаты ограбят их, сожгут и удалятся в Россию.

Всякой поляк и слышать не хочет итти в службу; и говорят, что всякой генерал ²³ войсковой есть их наемник которому платят за службу их денгами.

О жидах, их промысле и положении, равно чего они желают и от чего чувствуют неудовольствии?

Сей народ, не имея хлебопашества, живет лучше всякаго мужика в Польше, потому что его обворовывает. Из числа жидов, конечно, не более как десятая часть, которые торгуют денгами и товаром; две части вином, [88] а прочие обманом. Но за всем тем совсем не слышно, чтобы были воровствы. Желание их просить ГОСУДАРЯ, чтобы уничтожил двойную подать ²⁴; ибо те, которые могут платить, не спорят, но те, которые обманом живут, никак не могут и говорят, что на двойную подать надобно два раза обмануть, а их столь много, что и на трех жидов одного раз в год не удастся обмануть; следовательно, придется воровать ²⁵.

Примечание. Когда получено повеление о публикации в разсуждении фабрик и заведений, тогда я со многими иностранными купцами говорил, какую бы фабрику в том краю можно было завести? И входил в подробность. Получаю в ответ, что ежели бы они уверены были, что город Махновка ²⁶ отдастся под фабрики, и я буду с ними в компании в управлении и заведении кантор, то могут установить совершенно:

1-е. фабрику суконную и ткание каразей ²⁷.

2-е. Всякого рода шерстяныя вещи, служащия для обмундирования войск, как то: ленты косныя, басаны, ексельбанты и чулки.

3-е. Фабрику кожаную, како то, для сапагов, башмаков и лосинной выделки.

Тогда я совершенную имел охоту узнать, подлинно ли они говорят обстоятельно? Зделал у себя собрание всего купечества и мастеровых, которых часть и по сие время живет там без ремесла.

Первой вопрос мой был, откуда можно достать материалов? И получил от купцов понятие о вывозе количества шерсти заграничной и той, что сагайскою называется в Крыму. Спрашивал, почему обойдется пуд и сколько можно выткать аршин из каждаго пуда шерсти. Потом мастера. Откуда они достанут работников, равным образом кожи и весь материал? Получаю в ответ нижеследующее:

Буде наша компания согласна, может быть и помощь от ГОСУДАРЯ увидим, тогда пригласим из известных нам мест немецких еще на первой случай мастеров, дабы оне могли устроить фундамент, но неотменно надобно, чтобы ГОСУДАРЬ повелел чрез губернию послать приказание во все местечки, дабы оне всех праз(д)ношатающихся жидов, которые факторством живут, отправили к нам в работу. Мы с ними добровольно зделаем условие, почему работнику можно будет платить погодно ли, или с аршина.

Тогда я еще более с ними о сей материи говорил, и узнал, какую выгоду можно от сего заведения иметь, и с того самого времени всегда говорил с жидами о прожекте, но сей народ, которой склонен более к праз(д)ношетанию, нежели к работе, на сие не очень соглашался, почему я не смел представить на разсмотрение таковое дело, которое сумнительным мне казалось; неудовольствие главное жидов в том, что они не могут по праву польскому уничтожить заведение их помещиков, которым в начале всего платит жид за грунт земли, на котором сидит.

Потом аренды.

А сверх всего должен еще жид двойную подать заплатить и все принадлежащие зборы в казну; вот состояние жидов, которые кроме своего проворства никакова сикурса не имеют, действие коего по всем обстоятельствам остается на щоте обманутаго народа в Польше.

О денежном курсе

Желание всех жителей вообще, а более купечества, чтобы как нибудь установить непременной курс в ассигнациях.

Их разговор со мною.

Мы слышим, что в России курс серебреной и золотой монете установлен по 30 ко. с рубля, то есть каждой рубль составляет в размен на ассигнации 1 ру. 30 ко. Для чего же здесь у нас серебро не монета, а товар, и публикации безъперестанные о запрещении брать. Лажа продолжается ²⁸.

Надобно нам будет просить ГОСУДАРЯ, чтобы он приказал публиковать, подтвердя, что рубль серебряной 1 ру. 30 ко. противу ассигнации [89] в размене, тогда мы не будем иметь подрыву, потому, когда время податей приближается, то все меняют серебро на ассигнации; чрез то курс серебру упадает, потом как перестанут менять, опять возвышается, а чрез сие иногда во время ярмоночное мы приходим в раззорение.

На сей случай и надобно публиковать, что подать могут свозить серебром и рубль принимать за 1 ру. 30 ко., ассигнации назначить противу серебра курс непременной, и подтвердить наказание за малейшей упадок.

Сим способом прекратятся торгаши заграничные, которые безъперестанно подвозют червонцы и меняют с большими выгодами, а после продают свои товары опять, не инаково как на золото, и тем раззоряют купечество того края.

О винной торговле

Пронесся слух, что будто в том краю будут откупа винные ²⁹, тогда все жиды зделались съумасшедшие, равно как и обыватели, ибо сей промысел один только и есть, которым жиды во множестве торгуют, а помещики получают главной доход.

Желания как наших помещиков Российских, так и польских согласны, и по моему мнению неоспоримая выгода со стороны казны и помещика.

1-е чтобы все откупа уничтожить с ращотом таковым:

Казне известно, сколько много она получает доходу с виннаго збору, а конечно неизвестно, что откупщики пользуются за всеми их расходами очень много.

Не лучше ли будет, когда тот же самый доход или и больше Казна получать может, ежели позволить в России и в Польше помещикам сидеть вино и производить вольную продажу, назначив цену, почему с каждаго куба должно Казне платить оброку, тогда сколько который помещик расположится сидеть вина, столько и будет платить в казну. Надобно полагать, что каждой малой и большой помещик непременно для своего обиходу и деревенскаго расходу станет сидеть вино, и доход в Казну, кроме что удвоится, в убыли не будет, а чрез оное вместо того, что откупщик должен дать залоги, должен нанять целовальника и управителей, коим всем платит и сам обогащается один, будут пользоваться помещики и подати в Казну без малейших недоимок вънесены быть могут без малейшего сумнения, да и банкрутства откупщику нечего уже бояться; ибо тот один только должен иметь право сидеть вино, которой имеет поместье, а не всякой, следовательно, и поручительство верное в Казне остается.

Сия материя не может быть от меня достаточна, кроме показания идеи к устройству и мнения помещиков, а буде ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО за благо изволит принять, тогда и я с моей стороны надеюсь открыть способы ко многому служащему по сей части ³⁰.

Какую польское дворянство имеет претензию жаловаться на наше правление и какой точно их резон.

Поляки сами чувствуют свои недостатки в управлении по судебным местам, да и не стараются занимать места, а говорят, что наши руские точно с ними обходются как с дураками, и иногда дело толкуют им совсем иначе; например: руские уверяют, что контракты учреждены в Киеве для наших выгод ³¹; но кто нас может уверить, ибо мы более знаем, сколь много чрез сие теряют:

1-е что Дубно есть центр к стечению народов с которыми мы имеем коммерцию, Киев же есть край. Кто же поедет туда без нужды, а особливо заграничной, в котором мы более имеем нужды, нежели он в нас, а в Дубно всякой ехал и чрез сие мы теряем, ибо не всегда с теми имеем дело, которые едут с расположением и более с тем, которые едут для веселостей, но нынешний год сколько убытку зделали Киевские контракты и сколько у нас осталось денег без действия, ибо мы боялись оные отдавать потому, что нам заплатят банком, устроенным на 25 лет; кто же может отговорит(ь)ся, чтобы не взять облигацию, а мы хорошенько силу оных не знаем, а посему верно до тех пор никто не поедет в Киев, пока не уверимся о выгодах, равно [90] и денги без действия будут у нас лежать, пока не почувствуем выгоды облигацей.

Когда его бывало у нас в Польше, чтобы всякому не вольно было ехать куда кто захочет; ГОСУДАРЬ верно не знает, что из нас всякой есть большою частию купец, и не должны мы сидеть на месте, а теперь без пашпорта ехать никуда нельзя; я сей разговор слышал в одной знатной компании, где почти все были мертво пьяны и так горячо говорили, что я боялся худаго со мною следствия, для того и молчал, прижавшись с женщинами в углу.

О таможне

Купечество думает, но не смеет просить, чтобы ГОСУДАРЬ благоволил приказать — открыть по прежнему Радзивиловскую таможню ³²; ибо буде вывозить товары чрез Порты Рижской или Петербургской и в Крыму на Порте Франке ³³, то оне не находют себя в состоянии, а чрез сие их богатая в тех местах торговля превращаится ныне в бедной рынок.

Что солдаты думают в тех местах, от чего cue происходит и какие можно полагать последствия по мнению всех:

Салдаты говорят по обыкновению в корчмах, куда заходят в праздное время, что после раздается в народе; оне полагают, что нынешняя служба выгоднее для них потому что знает, когда в году тяжело и сколько отдыхает, довольны одеждою; и говорят: так широко и тепло нас ГОСУДАРЬ одел, но пукли раззоряют, пущай бы косы, но виски ни спать не дают, ни вычистить аммуницию за сей уборкой не поспеешь.

Неудовольствие великое полагают на обувь, то есть щиблеты ³⁴ и доказывают так, что кроме зимы в стужу оне совсем не способны, в оттепель весною, в грязь осенью и в заморозы совсем портют ноги, а ежели в походе, то 25 верст пройдешь, а там все ляжем, оттого что ноги или обопреют, или обчешутся, а в жары или в грязь совсем пропадут; мы солдаты старые в туретчине бывали и всю нужду испытали, а ГОСУДАРЮ никто из генералов сказать не смеет.

Главное же их неудовольствие можно видеть из сего разговора. ГОСУДАРЬ приказал строить для нас казармы, верно, не знает, сколько мы чрез сие теряем:

1-е кроме хлеба и воды хоть не ешь, а буде из артели покупать харч, то и жалованья не достанет.

2-е заведется гадина, так ничем от их не избавиш(ь)ся.

3-е в семье не без урода, кто может уберечся своего вора.

4-е лишаемся мы последней отрады в бедном своем солдатстве.

Бывало, как отстоиш(ь) урочное время да и на квартиру. Тут первое худо или хорошо, доброва человека мужик накормит, чем его Бог самаго наградил, рубашка вымыта без платы, а иногда и новую сошьют, аммуниция ГОСУДАРЕВА в чистоте лежит в первом углу под закрышкою, въместо ее мужик даст серой кафтан или тулуп и широко и спокойно, как придиот субота, баня готова, а к тому еще хозяйка всегда под боком, для молодцов красная девка, только бывало и ждешь до квартеры ³⁵; вот чево ГОСУДАРЬ нас лишает за то, что старой салдат защищал Отечество; а молодой на подставу готовится.

Бьют нас теперича за то, что подозревают нас в разговорах и неохотной службе, придется последнее зделать: или поднять на себя руки, или бежать к прусу.

Поляки думают, что пруской двор работает, чтобы наших салдат переманить к себе, а особливо, что салдаты все, которые бегут, пробираются туда или к турку.

Что офицеры громко говорят и какое их намерение

Все офицеры вообще нетерпеливо дожидаются сентября месяца и хотят иттить в отставку и говорят точно сими словами: сколько ни служить, а беды не миновать, ибо которому щастье в малиньком чину, тому верно [91] нещастье будет в большом, да ето бы всио не мешало служить, а то приходит нечим жить; жалование малинькое, а строгость так велика» что никак не возможно удержать салдат, чтобы не бегали ³⁶, за котораго командир плати денги, а как бежит десять человек, то сам салдат; где жалованья достанет платить за беглых; хорошо, которой щастливой ротной командир имеет мало салдат дурных, а у другова половина роты канальев, которые только и смотрят, чтоб уйтить, и чрез сие немало уже нещастных нашей братьи есть, что же прикажешь делать? Бить за вину салдата для того не захочеш(ь), чтобы не ушол, ежели же не бить, то за упущение самаго зделают салдатом.

Сохрани бог, ежели случится война, много салдат уйдет, а иногда и наш брат голой с ними же, для тово, что нечего иного делать.

Впрочем, ежели бы ГОСУДАРЬ не велел за беглых платить; отставлял бы с мундиром и с награждением чина по прежнему, а зимою велел бы стоять по квартирам, то верно бы никто в отставку не пошол, для тово, что служба хороша и никто не обойден и не обижен, а мундиры, ей-ей, спокойны и можно хорошо одет(ь)ся, кто умеет. Вот точное суждение салдат и офицеров, которые в тех местах; всякая полька сие, смеючись, расказыавет и говорит, что москалям скоро придиот со всех сторон конец.

Что духовенство говорит и чем не довольны

Так как в Польше духовенство зависит всякая часть от Бискупа, следовательно, оне и потакают неудовольствие своего шефа, и говорят, что ГОСУДАРЬ у них скоро отымет весь доход, когда Тщетишевской ³⁷ будет их первой пастырь, потому что все места от него уже будут зависеть, равно как и разводы; также не очень довольны, что по нашему календарю переменить велено их праз(д)нествы ³⁸.

Какова краю должно бояться более всех по мнению поляков, и какая надежда питается в польской нации

Поляки всегда очень острожны, когда дело идет до каковаго заграничнаго известия, но женщины и молодые ветрогоны часто проговариваются.

Они думают, что у нас непременная война начнется с прусаком и Римским императором с помощию французов, и что сия война не за что иное как за них, дабы восстановить Польшу.

Полагать надобно, что они врут, но однако точно думают.

Самый опасный край Львов и на таковой случай революция Дубно, ибо французы даром что емигранты ³⁹, а всию народ отчаянной и умной, но хотя и не все, но много могут быть в заговоре с поляками.

Поляки же стараются французам разсказывать наше положение, и говорят, что очень приметно огорчение французов.

Что говорят по отсудствии Беклешова ⁴⁰

Пока Беклешов был начальником, по тех пор поляки боялись говорить и делать съезды, в мнении таковом, что Беклешов везде имеет шпионов, и что ежели он поживет еще год, то всех поляков перевозют по одиначке в Сибирь, а теперь Беклешов уехал, то можно обо всем говорить, чорной же народ и жиды очень ево сожалеют, и говорят что Беклешова нет, то опять их станут давить и неправду делать, так что даже сами поляки с стой стороны много чести отдавали Александру Андреевичу Беклешову, коего и я с Тутолминым боялся более, нежели огня.

Что может случит(ъ)ся с рускими помещиками, которые имеют свои поместьи в Польше, и чем поляки занимаются много.

Сколько помещики наши в Польше ни стараются продать их поместьи, но не могут, по причине, что поляки думают или очень дешево купить или даром достать, когда край повстанет, иногда же слышно в разговорах у поляков, что не худо бы было, ежели бы москали продали поместьи и уехали во Львов, на сей случай нарочно распускают слух, что государь хочет отбирать вотчины и отдавать полякам, дабы они не бунтовали, [92] и сколько я ни слыхал, ни один поляк не скажет добраго ничего про рускаго помещика, но мужики гораздо довольнее руским, нежели поляком.

В окончание беру смелость Вашему Сиятельству доложить, что разговоры сии не есть какие доказательствы или оправдании, а исполнение вашей воли, почему ежели описывать оные подробно, то неиначе как в продолжение времяни, но система оных не инакова и всио будет одного содержания; в следствие чего буде особенно угодно будет Вашему Сиятельству что полюбопытствовать, то позвольте наперед узнать ваши мысли требуемых причин и объясниться лично на словах.

Текст воспроизведен по изданию: А. Н. Овцын. Народная диссертация о перемене правительства в империи нашей (1798 год) // Вопросы истории, № 11-12. 2000