Письма Пикара к князю А. Б. Куракину.

[Перевод с французского].

(Первые XII писем Пикара к кн. А. Б. Куракину напечатаны в “Русской Старине” изд. 1870 г. (издание третье), стр. 128—152. Пикар был гувернером князя Александра Борисовича Куракина и, по воспитании его, оставался в его доме в качестве его друга. В бытность кн. Куракина за границей в 1781—1732 гг., Пикар сообщал ему из Петербурга обо всех государственных придворных и общественных новостях. Здесь помещается перевод с французских подлинников, весьма обязательно сообщенных, в числе прочих исторических материалов, бароном М. Н. Сердобиным.)

Примечания к письмам Пикара составил и сообщил “Русской Старине” Петр Николаевич Петров.

XIII.

С-Петербург, 4-го января 1782 г.

Производством, состоявшимся в новый год при дворе, пять капитанов гвардии были произведены в полковники, два из Преображенского полка, г-н Арсеньев и князь Волконский; один из Семеновского полка, граф Лев Разумовский; один из Измайловского полка, г-н (Thakgaroff) и князь Шаховской из Конной-гвардии. Кроме того несколько офицеров вышли в отставку из этих полков с повышением из майоров в подполковники (1-го января 1782 г. было большое производство (“СПБ. Ведомости”, №№ 3 и 4) в разные чины по полкам. По Преображенскому полку полковниками в армию из капитанов Николай Арсеньев и князь Александр Волконский; по Семеновскому— один, граф Лев Кирилович Разумовский; по Измайловскому — никого; по Конной-гвардии князь Алексей Шаховской: следовательно, не пять полковников новых прибыло, как говорит Пикар, а четыре всего. В Измайловском полку из капитан-поручиков только в капитаны произведен князь Петр Черкасский,—усердным французом чересчур повышенный в своем донесении. Мало того, умолчаны другие, в один чин с ним пожалованные: Петр и Михаил Новосильцевы, князь Федор Гагарин, Николай Сумароков и граф Илья Головин). Я думаю, ваше сиятельство, что бесполезно сообщать вам об остальных производствах по гвардии, бывших в тот же самый день, так как они не касались никого из ваших знакомых.

Четырнадцать пажей и столько же рент-(камер) пажей были произведены в капитаны (?) армии (1-го января 1782 г. Ее И. В—во изволила пожаловать из пажей в армейские полки: Сергея Новосильцева и Алексея Жолобова в капитаны, Никиту Веригина, Александра Бахметова, Николая Фливерка, Алексея Олсуфьева, Бориса Беклешова, Отто Сакена, Ивана Лаврова, Степана Майкова, Сергея Волкова и Николая Мусина-Пушкина—в поручики.В тот же день, в камер-фурьерском журнале записано, что обедню в Большой церкви служил духовник собором и перед окончанием службы проповедь говорил синода член. Троицкой Сергиевой пустыни архимандрита Иоасаф. После литургии с обеих здешних крепостей производилась пушечная пальба и в то время в церкви приносили поздравления Ее Императорскому Величеству синода члены и прочее знатное духовенство, а первенствующий синода член преосвященный Гавриил, арх. Новгородский и С.-Петербургский, говорил краткую приветственную речь и после оной все духовные особы жалованы к руке”.).

Лица, исправлявшие должности обер-прокуроров сената, исключая князя Гагарина, утверждены в этой должности с [40] чином генерал-майоров по гражданскому ведомству. Это гг. Балашев, Беклемигаев, Клокачев и Щербачев. В тот же день императрица возвратилась после обедни в Тронную залу, где собрался весь сенат, чтобы поздравить ее с новым годом и принести ей благодарность от общества за новые учреждения, дарованные ей в прошлом году ради благоденствия и славы империи. Маршал князь Голицын, в качестве сенатора (первоприсутствующего), произнес обычную речь. Затем, собрание удалилось в том же порядке, в каком вошло. Генерал-прокурор князь Вяземский (Vesmeuski) замыкал шествие, сопровождаемый обер-прокурорами ((Камер-фурьерский журнал 1-го января 1782 г.): “По возвращении из церкви приносили-ж поздравления Ее И. В—ву при входе в комнату, где поста кавалергардов—чужестранные министры, а в аудиенц-зале сенаторы и из них 1-го департамента сенатор генерал-фельдмаршал князь А. И. Голицын говорил от лица сенаторов краткую приветственную речь. По прибытии в кавалерскую комнату приносили ж поздравления совета члены, знатный генералитет и придворные кавалеры, и как первые, так и последние жалованы к руке. Потом Ея И. В—во изволила отсутствовать в комнату, где вещи бриллиантовые и, по продолжении несколько времени в разговорах, благоволила в той комнате сесть играть в шахматы, со знатным генералитетом в четырех персонах.

“В тоже время перед дворцом чинено поздравление гвардии полков и других воинских команд полковою музыкою и барабанным боем. Обедало с императрицей 25 персон. Стол сервирован золоченым сервизом с переменой. Форшнейдер находился камер-юнкер князь Алексей Борисович Куракин”). Чиновники департамента приходов и расходов казны получили указ, по которому жалованье им будет отныне назначаться не по чину, а по должности, что на целую треть увеличивает содержание каждого.

Генерал Баур, директор водяных сообщений империи, получил приказание от императрицы немедленно очистить невские пороги.

Только что вышел указ о распространении существующей почтовой таксы на все заграничные письма и посылки, не исключая писем и посылок министров и даже Ее И. В—ва.

Князь Иван Барятинский (Baratinski) собирается на днях уехать, чтобы снова вступить в должность уполномоченного министра Ее И. В—ва при Версальском дворе.

Я узнал сегодня, что медаль, которую г-н Аш (Asch) велел вычеканить в Москве с целью оставить потомству свое изображение, была уничтожена по распоряжению правительства. Публика и особенно доктора находят, что это распоряжение делает более чести великодушию судей, чем их правосудию: по крайней мере ожидали уничтожение оригинала (медаль Аша между тем существует, и не считаются экземпляры ее униками). [41]

XIV.

С.-Петербург, 12-го января 1782 г.

Прошлое воскресенье праздновали в Эрмитаже свадьбу кавалера де-Фромандьера (chevalier de Fromaiuliere) aide-major кадетского корпуса, с девицей Зверевой, воспитанницей Смольного, где она оставалась нисколько времени за неимением средств (1782 г. января 9-го. Воспитанница Общества благородных девиц Зверева венчана при дворе с капитаном Шляхетского кадетского корпуса Петром Нелидовым). Участие, принимаемое, по видимому, Ее И. В—м в судьбе этой девицы, будет, без сомнения, способствовать к повышению г-на де Фромандьера, достоинства и способности которого всеми признаны (Здесь явная ошибка Пикара. Официальное свидетельство не оставляет сомнения, что описыватель перепутал и соединил в одно два разные дела. Во всяком случае, Зверева выходила замуж 9-го января 1782 года, в воскресенье, не за Фромандьера, а за капитан-поручика кадетского Шляхетского корпуса Петра Нелидова. Свадьба была при Дворе и потом приказано было, “чтобы быть же в Эрмитаж в немецкой комедии и балу”).

Немецкий театр, не имеющий возможности покрывать необходимые издержки, по причине незначительности сбора, должен был бы прекратить свои представления, если бы не великодушное участие Ее И. В—ва, которая удостоила принять его под свое покровительство. [42]

В силу этого, ода назначила генерала Баура директором этого театра с приказанием пополнять деньгами из ее собственной шкатулки те убытки, которые могут произойти от недостаточности сбора; это новое назначение г-на Баура заставляет предполагать публику, что управление всеми театрами, может быть, будет возложено на него, тем более, что все лица придворного театра недовольны настоящим директором, г-ном Бибиковым. Лучшие из артистов, как г-жа Бона-Фани (Bona-Fani), Канчиани с женою (Canciani) и Лефевр (Lefevre), уже подали в отставку. Они, разумеется, не останутся на службе при дворе, разве если их требования (которые, как вы знаете, ваше сиятельство, у подобных артистов не могут быть незначительными) будут исполнены.

В понедельник третьего сего месяца его сиятельство ваш брат дал бал и ужин; все, что есть самого блестящего между девицами и кавалерами столицы, получило приглашение. На другой день князь Федор Николаевич Голицын тоже дал бал и ужин в доме своего дяди камергера.

В четверг (Это—церковная церемония 6-го января 1782 года. В камер-фурьерском журнале она описана так: “По прибытии духовной процессии (в которой на этот раз участвовали с Гавриилом—Иннокентий Псковский и Ceрафим, митрополит Греческий) на иордань, сделанную на адмиралтейском канале, чинено водоосвящение, и при погружении креста производилась с адмиралтейской крепости пушечная пальба, а потом принесенные от полков штандарты и знамена окропляемы были святою водою.

“В сей день у литургии Ее И. В—во изволила быть в длинном гвардейском мундире”) на адмиралтейском канале совершилось освящение знамен. В тот же день все дамы были приглашены в Эрмитаж, где был дан немецкий спектакль (Вечером 6-го января, в Эрмитаже для приглашенных по повестке, в 5 часов, обоего пола особ, дан был не немецкий спектакль в Эрмитаже, а комнатный концерт; после же него был вечерний стол. Театр был 7-го января и на Большом придворном театре дана была в этот день русская комедия с балетом. Государыня посылала вместо себя великого князя Константина Павловича, а сама не выходила. В этот день, обедая в 4-х персонах, Е. И. В—во пригласила к своему столу (в число этих 4-х) генерал-майора Самойлова). [43]

XV.

С.-Петербург, 22-го января 1782 года.

В среду, 14-го текущего месяца, г-жа Талызина (Talesin), урожденная княжна Лобанова (Прасковья Ивановна, супруга Лукьяна Ивановича Талызина), умерла от водяной и антонова огня, распространившегося но всему телу. Князь Дмитрий Лобанов (Dimitri Labanoff), ея брат, нежно любивший ее, был этим до того огорчен, что сам захворал. Он был в сильной лихорадке в продолжение нескольких дней, но в ту минуту, когда я имею честь писать вам, ваше сиятельство, он чувствует себя гораздо лучше.

Ее И. В—м был произнесен окончательный приговор кавалеру де-ла-Тессоньер, обвиненному в убийстве двух офицеров при возвращении его домой, в восемь часов вечера, в день св. Александра, что было доказано свидетельством его жены и многих других лиц.

Он приговорен к шестимесячному заключению в отдаленный от столицы монастырь, на покаяние; затем другие шесть месяцев— к тюремному заключению; по истечении же этого года, он будет сослан на границы Сибири, чтоб всю жизнь служить гарнизонным прапорщиком с жалованьем, определенным этому чину.

Уже восемь дней как продолжается оттепель, что необыкновенно для этого времени года. Туман, покрывающий город и его окрестности, так заразил воздух, что почти все жители больны: это что-то вроде эпидемического насморка, который иногда переходит в горячку. Ее императорское величество чувствовала себя нехорошо в продолжение трех дней, и в одну эту неделю придворная аптека снабдила лекарством 502-х человек. Князь ваш брат уже шесть дней не выходит из комнаты, и если б он не принял должных предосторожностей, то опасно бы заболел; из его прислуги в настоящее время 13 человек не в состоянии нести службу.

Нет ни одного семейства, избавленного от гриппа, как называют эту нелепую эпидемию. Болезненное состояние, в котором я сам нахожусь уже целую неделю, было причиной того, что я замедлил писать вам, ваше сиятельство. Болезнь обнаруживается сухим кашлем с болью в груди, сопровождаемой [44] лихорадкой. Я страдаю в настоящее время и тем и другим. Всем частным лицам предписано полицией окуривать дома уксусом, несколько раз в день, и доктора, сами большей частью больные, тоже приказали держать в комнатах лук, чеснок и деготь. Так как грипп, распространившийся в Кронштадте, еще более опасного свойства, то всякое сообщение этой гавани со столицей прекращено. Впрочем, большая часть захворавших этим насморком выздоравливает в два или три дня, и только необходим 24-х часовой мороз, чтоб уничтожить это поветрие.

Уверяют, что г. Самойлов (Samoiloff) (см. примечание 4-е к XIV-му письму о его приглашении в интимный кружок ее величества), племянник князя Потемкина (Poterakin), скоро женится на девице Закревской (Sagrewski).

XVI.

С.-Петербург, 29-го января 1782 года.

Князь Путятин (Poutathin), камер-юнкер, женился третьего дня, 27-го января, на графине Сиверс (Siwerst). Свадьба была в доме г. Бецкого (Bestki) (27-го января свадьба Путятина не могла быть потому, что этот день приходился в четверг—на пятницу не венчают).

Эпидемический насморк, от которого город еще не освободился, появился и в Москве и в некоторых других городах, но, благодаря благоразумным мерам, принятым правительством, болезнь эта не будет иметь никаких дурных последствий; заметили только, что в Кронштадте горячки более обыкновении чем здесь.

Граф Скавронский (Scawronski) выиграл наконец процесс, длившийся столько лет между его семейством и семейством графа Воронцова (Woronsoff) из-за значительного имения в Лифляндии. Он был окончательно решен ее императорским величеством. Чтоб ускорить решение, правительствующий сенат сделал доклад императрице о том—должен ли он основывать свое решение на законах России или же на законах Лифляндии? Ее императорское величество выбрала последние, так как они решали в пользу графа Скавронского (Scawronski). Этот вельможа обладает кроме того в настоящее время двенадцатью тысячами крестьян. Граф Панин подвергся общей болезни; теперь он совершенно [45] выздоровел. Маленькие великие князья были тоже больны два или три дня, но, в настоящую минуту, они пользуются превосходным здоровьем.

XVII.

С-Петербург, 29-го января 1782 г.

Князь, с искренней благодарностью я только что получил письмо, которым вы изволили меня удостоить. Я чрезвычайно доволен, что угождаю вашему сиятельству посылаемыми вам листками, но я никак не думал заслужить тем столь лестного от вас отзыва. Поверьте, что я сделаю все, что только будет от меня зависеть, чтобы более и более приобрести ваше одобрение, но общественные новости доставляют мне такие пустые материалы, что я не был бы в состоянии продолжать высылку оных аккуратно каждую неделю, если бы не содействие князя вашего брата, который так любезно сообщает мне все, что, по его мнению, для вас интересно. Я предвижу, что летом мне еще менее придется вам писать, когда двор будет в Царском Селе, а большая часть вельмож на дачах. Я уже имел честь вам заметить, что по части русской и иностранной литературы ничего нового не появилось; впрочем, если бы я и знал местный язык, то и это бы мне ни к чему не послужило. Ученые нашей академии занимаются лишь сочинениями по части физики, естественной истории и географии разных областей Империи, и только что они их приведут к концу, тотчас принимаются за чтение их, а за печатание не раньше, как когда наберется столько, сколько нужно для составления нового тома или Толстого словаря: отдельные же статьи, печатаемые вслед за их сочинением, разбор или содержание коих интересны только по новизне, не появляются. Что касается до новостей политических, то я, князь, не имею возможности передать вам что-либо вам еще незнакомого, ибо вы все приближаетесь к средоточию их (Пикар полагал, как прежде решено было, что из Вены граф и графиня Северные, в половине января, должны направиться через Германию на Париж, но высокие путешественники долго прожили в столице Австрии и Париж посетили после Венеции), между тем как мы находимся от него вдали. [46]

XVIII.

С.-Петербург, 6-го февраля 1782 г.

В среду текущего месяца, 2-го числа, после придворного концерта, ее императорское величество получила известие о внезапной кончине князя Василия Михайловича Долгорукого (Крымского), московского генерал-губернатора. Иностранцы и соотечественники одинаково сожалеют о смерти этого вельможи, приобретшего искренностью, любовью к народу и бескорыстием любовь всех граждан. Маршал граф Захарий Чернышев (Sachar de Czernicheff) назначен на его место.

3-го числа ее императорское величество сделала честь графу Строганову (Strogonoff), приехав обедать к нему (В камер-фурьерском журнале записано: “3-го февраля, в четверг, пред полуднем, в исходе 12-го часа, Ее И. В—во, в сопровождении дежурных фрейлин и кавалеров, изволила шествие иметь в экипажах в дом его сиятельства графа А. С. Строганова, где изволила кутать обеденное кушанье, а после стола изволила скоро отсутствовать во дворец”). 4-го был маскарад при дворе (“В маскараде 4-го февраля государыня не была; стол на 40 кувертов был для придворных дам и кавалеров. Маскарад продолжался до исхода 2-го часа по полуночи. Масок дворянских было 2,100 и купеческих 200”). Чрезмерный холод всей этой недели и болезнь, которой все подверглись и которая еще продолжается, сделали масленицу довольно скучной.

Граф Скавронский подарил своей супруге три тысячи душ.

Ее величество издала приказ, чтоб впредь представляемые министру бумаги по коллегии иностранных дел были бы подписаны не одним вице-канцлером, но всеми членами коллегии, как это делается во всех прочих присутственных местах Империи.

На последнем придворном маскараде было много публики; многие знатные особы были костюмированы, между прочим, граф Чернышев со своей дочерью; княгиня Голицына (Galitzin), рожденная Олсуфьева (Марья Адамовна, супруга шталмейстера, князя Николая Алексеевича Голицына), с женой вице-канцлера были одеты в мужские платья.

Г-жа Мятлева (Miatlew) (вдова адмирала Василия Алексеевича Мятлева), мать камер-юнкера, умерла вследствие гриппа, сопровождаемого летаргией, продолжавшеюся три дня и окончившеюся апоплексическим ударом.

Лефевр (Lefeviv) и Канчиани (Canziani) оставили придворный театр и собираются ехать в Италию. [47]

XIX.

С.-Петербург, 14-го февраля 1782 г.

Смерть князя Долгорукого, московского генерал-губернатора, причинила большое горе жителям этого города. Купечество особенно доказало свою привязанность и благодарность этому уважаемому губернатору: как только разнесся слух о его смерти, все лавки были закрыты и народ толпой отправился в церкви. Лица, которым были поручены необходимые для похорон закупки, принуждали купцов взять деньги за товар, но те тут же раздавали их бедным, говоря им: “помяните нашего доброго губернатора и молитесь него Богу”. Розданная таким образом сумма превышала десять тысяч рублей. Княгиня Долгорукова, найдя вскоре по смерти своего супруга пять тысяч рублей в его шкатулке, отдала их одному доверенному лицу с приказанием употребить их на освобождение бедных заключенных в тюрьму за долги. Похороны были очень пышны. Родственники покойного не хотели допустить, чтоб его везли в церковь, по обычаю, на погребальных дрогах, но несли его на руках. Стечение народа, его сопровождавшего, слезы и молитвы, которыми он выражал свою скорбь, наконец, рыдания семейства покойного— все это представляло самое трогательное зрелище, какое только можно себе представить. Солдаты, казалось, оплакивали своего друга, бедные своего отца, а купцы—самого усердного защитника их свободы и привилегий: до такой степени искренность, человеколюбие и бескорыстие этого добродетельного патриота приобрели себе любовь граждан всех сословий!

Народ не льстит и не обманывает, и глубокая, ничем не сдержанная печаль, обнаруженная им при этом в течение нескольких дней, затмевает собой все надгробные речи, произнесенные в честь победителя Крыма.

Императрица велела обнародовать указ о назначении графа Захара Чернышева московским губернатором. Отдав должную честь памяти князя Долгорукова и упомянув о важных услугах, которые он оказал государству, императрица советует преемникам его подражать ему.

Посылаю вам, ваше сиятельство, московскую газету со статьей об этом происшествии; я не велел ее переводить, потому что, говорят, она так хорошо написана, что стоит, чтоб вы прочли ее в подлинника. Прилагаю при этом стихи г. Нелединского [48] (Neledinski), вашего двоюродного брата, поэтический талант которого всеми признан. Напечатаны они по приказанию графа Панина (Panin).

Место могилевского генерал-губернатора, занимаемое до сих пор графом Захаром (Чернышевым), передано г. Пассеку (Passeck), бывшему некогда губернатором, но потом назначенному в сенат. Ее императорское величество пожаловала ему 5,000 руб. на его путешествие. Кроме того, он получил старшинство в чине генерал-лейтенанта со времени повышения его в звание камергера (Chambellan). Вследствие этого только один егермейстер князь Голицын (Galitzin) считается генерал-лейтенантом старше его.

Г. Мятлев, камер-юнкер, назначается в ассигнационный банк с 1,500 рублей жалованья. Это место было прежде занято г. Ушаковым (Камер-юнкер Петр Васильевич Мятлев назначен на место умершего советника “правления банков для вымена государственных ассигнаций”, Мирона Ушакова. Вместе с тем, уволен другой советник, д. ст. с. Петр Кирилов, с пенсией, а на его место переведен из ассигнационного банка директор Карл Иберкампф).

XX.

С.-Петербург, 23-го февраля 1782 г.

Все губернаторы, имеющие обыкновение приезжать сюда на новый год, простились с ее императорским величеством и уехали в управляемые ими губернии, исключая князя Репнина (Repnin), оставшаяся для исправления должности генерал-адъютанта. Г. Кашкин (Cachkin), генерал-губернатор Сибири, получил от ее императорского величества награду в двадцать тысяч рублей и Александровскую ленту, но последнее еще не вполне достоверно; лишь только я получу верные сведения, я не замедлю сообщить их вам, ваше сиятельство. Генерал-губернатор Кречетников (Crichitnikoff) получил тоже награду в 10,000 рублей. Это уже третья с тех пор, как он губернатором Калуги и Тулы.

Г. Щербинин (Scherbinin) отозван от губернаторства и принужден был подать в отставку, которую он и получил, но совсем не оскорбительным образом. Императрица милостиво пожаловала ему значительную пожизненную пенсию.

Г. Миллер (Историограф, Герард-Фридрих Миллер, умер 11-го октября 1783 г.) (Muller), начальник архива бывшей иностранной коллегии в Москве, подал в отставку и получил ее с наградой в 2,000 рублей. Он обязался после смерти передать в казну свою [49] библиотеку, которая, как говорят, очень интересна и богата восточными рукописями всякого рода.

Татарский хан прислал сюда посланника благодарить императрицу за ее милостивое покровительство ему и его подданным (20-го февраля в камер-фурьерском журнале записано: “В воскресенье, с которого началась 3-я неделя Великого поста, посланник хана Шаим Гирея, второй Дефтердар Темир-Ага, имел у императрицы публичную аудиенцию. В половине 11-го часа из дома обер-церемониймейстера Матвея Федоровича Кашталинского поехал в дом посланника (в 13-й линии на Васил. остр., по набережной Невы) назначенный препровождать его во дворец советник канцелярии Ее И. В—ва Иван Варфоломеевич Страхов, в дворцовом экипаже. Темир-Ага встретил его у лестницы и “дав ему правую руку, шел с ним в покоис, где они сели, Страхов с правой, а посланник с левой руки, и через переводчика приветствовали друг друга, при чем Страхову подали кофе. Затем началось шествие, открываемое 6-ю лейб-гусарами с унтер-офицером, верхом, с саблями на голо. За ними ехали 4 конюха, перед 4-х местной каретой, в которой сидели 3 крымских чиновника с дорожным приставом, капитаном Веселитским. По сторонам кареты шли по одному придворному лакею и два лакея стояли на запятках. Во второй карете, цугом, сидел посланник, имея с левой стороны Страхова. Против посланника сидел первый из свиты его, Балчи-паша, Хаджи-Али-ага, держа в руках ханскую грамоту, а подле него—переводчик кол. асс. Муратов. С бока кареты ехал конюшенный обер-офицер де-Польтро. По сторонам кареты шли по одному же придворному лакею, а на запятках стояли два гайдука. За лакеями шли поодаль 14 человек служителей посланника, а за ними по одному с каждой стороны дорожному сержанту, и ехали четверо, по два в ряд, из посланничьей свиты, в замке—опять лейб-гусары. Но везде на большой двор Земного дворца, гвардейский караул отдал честь посланнику, вступившему по парадной лестнице в переднюю, где встретил его от департамента церемониальных дел надворный советник Сейдлер и повел в “камеру ожидания”, через галерею и статс-дамскую, где встретил церемониймейстер А. И. Мусин-Пушкин. В “камере ожидания” до позыва на аудиенцию потчевали посланника “конфектами, кофеем и разными сорбетами”. После литургии обер-церемониймейстер доложил императрице о прибытии посланника, и ее величество вышла в аудиенц-залу и села на трон, под балдахином, в кресла, за которыми встали: И. И. Шувалов (обер-камергер) и обер-шталмейстер Лев Александрович Нарышкин. На нижней ступени трона, по правую сторону, стал вице-канцлер граф Иван Андреевич Остерман, а несколько поодаль от трона—дамы, по правую сторону, а по левую—члены совета, учрежденного при дворе, придворные кавалеры, особы 5-ти классов и иностранные министры. Посланника вели под руки, под правую Пушкин, под левую—Страхов. Увидев императрицу, Темир-Ага поклонился; придя на средину комнаты, отдал второй поклон, а подойдя к трону—третий. Затем, отдав Балчи-паше грамоту, говорил речь, перевод которой прочел после него Аркадий Иванович Терской. Затем поднес посланник грамоту; не доходя один шаг до трона, ее из рук его принял вице-канцлер и положил на столик с регалиями, по правую сторону трона. Потом посланник стал отступать задом, не оборачиваясь и делая три поклона, и приведен в “камеру ожидания”; а обедал в боковых от галереи двух комнатах. Государыня же, удалившись в свои апартаменты, обедала в бриллиантовой с Репниным, Нарышкиным, Шуваловым, Строгановым и Ланским. Стол посланника был перед тканным портретом Петра I. С Темир-Агой обедали: гофмаршал князь Федор Сергеевич Барятинский, Пушкин, Страхов и Муратов; а в голубой комнате 6 человек остальных из свиты посланника. Посланник после обеда отвезен домой в половине 2-го часа, прежним порядком, в сопровождении Страхова.

“Крымский посланник приглашен был ко двору на куртаг и на вечер 10-го апреля”.). Ему дана была первая аудиенция 20-го числа пекущего месяца; ее императорское величество приняла его на троне публично, и все лица первых пяти классов присутствовали при этом. Я выпускаю здесь подробное описание этой церемонии, предполагая послать вам, ваше сиятельство, на следующей неделе газету, в которой вся церемония будет описана.

16-го этого месяца вице-канцлер дал тоже свою публичную аудиенцию этому посланнику. Он принял его в своем кабинете, в присутствии двух членов иностранной коллегии, гг. Безбородко (Besbarotkoff) и Бакунина (Bakounin). Приготовлен был обед на 50 персон, и все иностранные министры присутствовали на нем. В самый день аудиенции императрицы, посланник был приглашен ко двору. Ее императорское величество предложила ему сыграть партию в шахматы с Михаилом Потемкиным (Potemkin), затем полковник Бибиков (Bibikoff) предложил ему вторую партию, но он вежливо отказался, говоря: “как могу я внимательно следить за игрой? Здесь столько прекрасных женщин, которыми можно любоваться”. Этот ответ, хотя и в переводе, и многие другие в этом роде приобрели посланнику репутацию самого остроумного и любезного татарина, подобного которому давно уже не было при здешнем дворе.

У нас была такая нездоровая и сырая зима, что умерло бесчисленное множество людей всех сословий. Гибельные последствия гриппа еще не прекратились, и слабогрудные, которых щадит холодный климат, более всего пострадали. Г. Ступишин (Stoupichen), выборгский генерал-губернатор, приехавший сюда по делам губернии, умер на другой день своего приезда от апоплексического удара, после трехдневного легкого нездоровья. Он даже не имел чести быть представленным императрице. Князь Мелихов (Melichkoff), бывший капитан гвардейского Семеновского полка, заболел на прошлой неделе тем же недугом, которым страдал несколько месяцев тому назад, но он не перенес его и умер в ужасных страданиях после шестидесяти (?) апоплексических ударов, повторявшихся один за другим в продолжение одних суток.

Г. Беклемишев (Beclemicheff), обер-прокурор первого департамента с.-петербургского сената, умер тоже 19-го числа текущего месяца; он оставил своих детей в нищете: его имения еле достаточно для удовлетворения его кредиторов, которые им и завладели. [50]

Невозможно было бы определить вам, ваше сиятельство, число лиц, умерших в несколько месяцев в среднем сословии; верно только то, что никто не помнит более нездоровой зимы.

Всеобщее горе, причиняемое этой эпидемией, послужило источником благоденствия и торжества для членов медицинского факультета и они изъявляют даже своим больным свое удовольствие, говоря, что не было еще зимы более удобной для наблюдений и прогресса медицины! Только доктор Аш (Ach) не мог ничего наблюдать, и общество было лишено помощи этого новейшего Гиппократа, спасителя Москвы. Презрение, с которым правительство отнеслось к его медали, так огорчило его, что он впал в неизлечимое сумасшествие. Да ниспошлет Бог то же самое на всех его собратов! [51]

XXI.

С.-Петербург, 5-го марта 1789 г.

Несчастное положение, в котором г. Беклемишев (Beklemechoff) оставил свое семейство, возбудило сострадание ее императорского величества; она милостиво послала вдове 2,000 рублей на издержки похорон. На другой день его смерти, прислано было от частного лица г-же Беклемишевой 500 рублей ассигн.; думают, что они были присланы г. Кашкиным (Kachkin), только что получившим награду в 20,000 рублей. Соболезнование жителей Москвы о смерти князя Долгорукова высказывается ежедневно различными чертами благотворительности, могущими утешить семейство в его потере. Кроме раз-личных подаяний бедным, купечество пожертвовало еще значительную сумму всем московским церквам, для поминовения покойного губернатора. Дворянство тоже сложилось и собрало значительную сумму на сооружение памятника в церкви, где он погребен. Осуществление этого предприятия поручено графу Петру Панину (Рапип). Граф Андрей Шувалов (Schouvaloff) был выбран 3-го числа сего [52] месяца предводителем петербургского дворянства (и будет в одном присутствии с вашим братом). Он замещает г. Беклемишева. Он был выбран большинством голосов; г. Елагин (Ielaguin) получил четыре голоса, князь Потемкин—восемь, а Шувалов—десять. Советник банка г. Кирилов (Kiriloff) получил отставку с оставлением ему содержания по жизнь. Лопухин (Lapoukin), орловский губернатор, тоже получил отставку и заменен г. Неплюевым, бывшим вице-губернатором того же города. Капитан гвардии Синявин (Sinawin) (брат графини Воронцовой (Екатерины Алексеевны, супруги Семена Романовича Воронцова)—Иван Алексеевич Сенявин, был не капитан гвардии, а капитан (1-го ранга) бригадирского ранга, пожалованный в этот чин при увольнении от должности советника счетной экспедиции государственной адмиралтейств-коллегии, указом 1-го января 1782 г., с пенсией), брат графини Воронцовой, удалившийся из службы, хотел зарезаться несколько дней тому назад, в припадке меланхолии, но был спасен своими слугами чрез минуту после нанесенного себе удара, который, говорят, не был опасен.

Петербургская губерния увеличилась на восемь уездов: Гдов, Луга, Ладога, Олонец, Каргополь, Поданск (Лодейное Поле?), Вытегра и Петрозаводск.

XXII.

С.-Петербург, 11-го марта 1782 г.

...

...

Императрица отдала приказание беспрерывно работать при постройке двух зданий, которые должны служить украшением городу; это: придворные конюшни, поставленные на месте прежних, и биржа против Эрмитажа, по другую сторону Невы. Постройка этого последнего здания, которое будет стоить, говорят, более 500 т. руб., поручится архитектору Гваренги 1) (Guarenghy). На следующее лето начнут постройку каменного Семионовского моста; это начало давно предположенного проекта перестроить таким образом все деревянные мосты через каналы города.

Г. Фон-Визин написал новую комедию в пяти актах, под заглавием “Недоросль”. Читая его в некоторых частных обществах, он имел громадный успех, и знатоки уверяют, что он будет иметь такой же успех и в публике; в мае месяце ее поставят на сцене Большого придворного театра. [53]

Князь Орлов приехал вчера из Москвы. В следующий понедельник выпуск кадетском корпусе. Я вам опишу, ваше сиятельство, со следующей почтой церемонию, которая будет по этому случаю.

Это, как известно — не состоялось. Здание биржи построил при Александре I—Тома де-Томон (Th. de Tomon), французский эмигрант, инженер, вступивший в русскую службу с чином майора. Он был строителем искусным и занимал кафедру профессора строительного искусства и перспективы в Имп. академии художеств.

XXIII.

С.-Петербург, 18-го марта 1782 г.

Воспитанники последнего класса кадетского корпуса вышли вчера, около четырех часов пополудни, с церемониями, предписанными уставом этого заведения. Семь учеников были награждены золотой медалью ценою в 100 рублей, именно: гг. Болотников (Bolotnikoff), Арсеньев (Arsenieff), Свечин (Suechin), Ушаков (Ouchakoff), Толстой (Tolstoi), Куличкин (Koulitchkin) и Соловово (Solowovo); последний назначен в гражданскую службу. Слабое здоровье отвлекало его от военного поприща; он посвятил себя изучению языков и юриспруденции, которую знает основательно. На медали, данной этим семи ученикам первого класса, с одной стороны— изображение императрицы в образе Минервы, а с другой—добродетель, венчающая заслуги с надписью: “достигшему”. Во втором классе роздано шесть медалей, ценой в 60 рублей, с надписью: “приближающемуся”. Шесть учеников третьего класса тоже были награждены медалями, ценой в 40 рублей, с надписью: “достигающему“. Из прочих трех классов тоже шестеро из каждого получили серебряные медали.

Г. Фон-Визин, бывший член почтового департамента, вышел в отставку с чином статского советника и с пенсией в 1,250 рублей. Г. Воронцов (Voronzoff) (граф Александр Романович), член коллегии иностранных дел, тоже вышел в отставку с сохранением содержания по жизнь.

Полковник Протасов, смоленский вице-губернатор, произведен в статские советники, но остается в прежней должности.

Недавно сделано распоряжение о том, чтоб паспорта лицам, отъезжающим за границу из Петербурга, были выдаваемы не из коллегии иностранных дел, а из губернского правления.

Будущим летом, кроме тех двух зданий, о которых я уже имел честь вам писать, ваше сиятельство, начнут еще строить [54] общественную больницу, на Фонтанке около Обухова моста. Это здание, говорят, будет стоить более 200 тысяч рублей и будет окончено через три года; постройка его тоже поручена архитектору Гваренги (Гваренги (Guarenghi)—строителю Царскосельской Колоннады, дворцового театра с аркой, Большого театра, ассигнационного банка и пр. Ум. в 1817 году.).

Обер-секретарь сената Чернышев умер в воскресенье 13-го этого месяца. Г. Кулемакин (Koulemakin), смоленский губернатор, вышел в отставку и на его место назначен г-н Платон Храповицкий (Chapowizki).

XXIV.

С.-Петербург, 2-го апреля 1782 г.

Многие офицеры хотят проситься в Прагу, чтобы присутствовать на царском смотре, в окрестностях этого города. Праздник Пасхи прошел с обыкновенными церемониями, без всяких производств как по гражданскому, так и по военному ведомствам. В среду (В камер-фурьерском журнале записано совсем не то: “30-го марта, в среду на Святой неделе, по полудни в 4-м часу, Ее И. В—во, быв в Эрмитаже, благоволила из оного возыметь высочайшее шествие в одной, с главной конюшни, карете, в Аничковской дом, пригласив к свите камер-юнгферу Марью Савишну Перекусихину и генерал-майора и кавалера А. Д. Ланского, да за ее ж величеством в дежурной карете следовал его высокопревосходительство И. И. Бецкой.

Бал в Эрмитаже был не в среду, а в пятницу—1-го апреля. Приглашались по повесткам особы, имевшие приезд ко двору. После вечерни, в 7-м часу, в Эрмитаж шествовать изволила ее императорское величество с их императорскими высочествами великими князьями, а по прибытии их открыт был бал и продолжался до 11-го часу вечера. Во время бала, в половине 10-го часа, “для вышеписанных персон был вечерний армитажный стол. Великие князья ушли в начале 11-го часа, а ее императорское величество благоволила отбыть в ³/₄ 11-го часа”.) дан был при дворе публичный бал, на котором танцевали и маленькие великие князья.

В настоящее время делают приготовления к имеющей быть через неделю свадьбе голландского посланника барона Вассенара (Wassenaer), с княжной Трубецкой.

Генерал Браницкий (Braniski) уехал на прошлой неделе со своей супругой в Москву, откуда он отправится в Польшу.

Г. Кампануччи (Campanoucci), первый музыкант придворного театра, умер в прошлую субботу (26-го марта), производя химические опыты, которыми он в последние месяцы ревностно занимался. Так как он не имел достаточно предосторожности, чтобы надеть на себя маску, то ртутные пары обдали его голову и задушили его.

Г. Пезибль (Paisible), другой музыкант, весьма известный по своей талантливой игре на скрипке, застрелился третьего дня (30-го марта) вечером, около семи часов. Он целый день занимался перепиской билетов на концерт, который должен был дать сегодня. Чтоб отвлечь всякое подозрение от соседей и слуги, он оставил на столе незапечатанную записку, на имя своего друга г. советника Крока (Crock), в которой просит отдать ему последний долг и не дозволить тело его перенести в полицию, прибавляя [55] что несчастия, преследовавшие его, были ему не под силу и что он не мог их более переносить. Не знают еще какие причины довели этого артиста до такого отчаянного поступка, потому что он пользовался большой известностью по своему таланту и получал значительные деньги за свои концерты.

Завтра г. маркиз де-Верак (de-Verac) дает большой бал и ужин в доме Воронцова, по случаю рождения наследного принца (Dauphin); думают, что ее императорское величество удостоит праздник своим присутствием. Будет иллюминация и фейерверк (Маскарад в камер-фурьерском журнал описан так: “3-го апреля 1782 г. ввечеру, в ³/₄ 8-го часа, Ее И. В—во изволила восприять высочайшее шествие с дежурными фрейлинами и кавалерами в маскарадном платье в канцлерский дом, в маскарад, который был от французского посланника по случаю благополучного разрешения от бремени французской королевы принцем (известным своими несчастиями и нее еще загадочною кончиною, дофином (Людовиком XVII)). “Ее величество, по прибытии в канцлерский дом, встречена у кареты, как самим французским посланником, так и прочими господами чужестранными министрами, при чем Ее И. В—во пожаловала оных к руке. Потом, в препровождении их, изволила шествовать через большое парадное крыльцо в покои, а потом через большое зало в приуготовленную для высочайшего Ее И. В—ва пребывания богато-убранную камеру и, при продолжении в зале бальной музыки, изволила присутствовать, забавляясь в карты с российскими знатными особами и чужестранными министрами.

“Государыня уехала в 11 часов; оставив в маскараде свиту, уехала с одним только генерал-адъютантом” (А. Д. Ланским).). [56]

XXV.

С.-Петербург, 8-го апреля 1782 г.

Г. Кок (Соек) только что приехал из Вены, поступил на службу в экспедицию иностранных дел и произведен в коллежские советники.

Г. Мальцев (Maltzoff), советник посольства в Берлине, тоже произведен в коллежские советники с удержанием своего места. Г. Лизакевич (Lisakevitz), советник посольства в Лондоне, получил тот же чин.

По отъезде ее императорского величества в Царское Село (отъезд состоялся 12-го апреля) на будущей неделе, приступят к переделке фасада Зимнего дворца. Граф Скавронский (Scowronski), который, незадолго до своей женитьбы, купил дом г. Толстого, перепродает его казне за 50,000 рублей; говорят, что этот дом предназначен для принца Виртембергского, брата великой княгини, по приезде его в столицу.

Императрица подарила Львову (Николаю Александровичу) (Lwoff), члену почтового департамента, перстень в 2,000 рублей за сделанные им очень красивые модели кораблей и другие небольшие работы для великих князей.

Г-жа Загряжская (Sagriajslri), рожденная княжна Черкасская (Cherkaski) (княгиня Екатерина Михайловна Черкасская была за генерал-майором Борисом Михайловичем Загряжским) умерла в Москве 28-го марта месяца от изнурительной болезни, которая мучила ее много лет. [57]

XXVI.

С.-Петербург, 15-го апреля 1782 г.

Третьего дня императрица с обычной своей свитой уехала в Царское Село (В Царское Село императрица уехала не 13-го, а 12-го апреля, во вторник, без пушечной пальбы, утром. Прибыла в Царское Село во 2-м часу пополудни. У крыльца встретили государыню: граф Николай Орлов (гофмаршал) и Кашкин “главный смотритель Села Царского”, запросто.). Фрейлины, выбранные Ее В—м и обязанные сопровождать ее на дачу, следующие: девицы Протасова (Анна Степановна; при короновании Александра I—графиня), Шкурина старшая (Марья Васильевна Шкурина), Мордвинова (Елисавета Семеновна Мордвинова, дочь адмирала, бывшая потом за Рагозинским и Перским и ум. в 1842 году) и графиня Бутурлина (графиня Елисавета Петровна, вышедшая потом за Адр. Петр. Дивова). Ее И. В—во пожаловала перстень, украшенный ее портретом, старухе Румянцевой, супруге фельдмаршала, в день ее рождения (Пикар ошибается. Жена фельдмаршала, рожденная княжна Голицына (Екатерина Михайловна), не была уже в живых (умерла 1779 г.). Мать фельдмаршала, Марья Андреевна, урожд. графиня Матвеева, родилась 4-го апреля 1698 г., и жила еще до 4-го мая 1788 г. Ей Екатерина II подарила в день рождения перстень.).

10-го сего месяца в квартире г-на Гойра-Вануа (Hoyer Vanois), превосходного художника по миниатюрной живописи, была сделана покража, в то время, как он должен был по делам выйти из дому; У него украли 1,700 руб. серебром, его вещи и несколько богатых платьев, присланных ему лицами, с которых он снимал портреты.

Герцог Сэнт Николай (Duc de St. Nicolas), неаполитанский посланник при здешнем дворе, издал перевод в стихах на итальянском языке поэмы г-на Хераскова “Россияда”. Знатоки, в одинаковой степени усвоившие себе оба языка, уверяют, что этот перевод отличается как изяществом, так и точностью. Ее В—во поручила камергеру Шувалову купить для этого посланника лучшие русские книги разного рода и подарить их ему от ее имени.

Недавно на русском театре давали новую русскую оперу под названием: “Вознагражденный хлебопашец” г-на Аблесимова, автора знаменитой оперы “Мельник”; эта опера не имела большого успеха и полагают, что она выдержит не более двух или трех представлений.

Герцог Виртембергский, брат великой княгини, назначен генерал-губернатором в Финляндию с содержанием в шестнадцать тысяч рублей. [58]

XXVII.

С.-Петербург, 8-го мая 1782 г.

Члены петербургского магистрата собрались в прошлую середу в большой губернской зале (salle de gouvernement) для выслушания нового полицейского уложения. Оно состоит из 274 статей. Польза вообще всех этих статей несомненна, но из них особенное внимание обратила на себя статья, касающаяся назначения новых инспекторов, которые будут жить в каждом губернском городе для того, чтобы помогать губернаторам в отправлении их должности, а особенно наблюдать за безопасностью торговли и за общественным спокойствием; другая статья, чрезвычайно подробная, касается азартных игр, запрещенных не только в общественных местах, но и в домах частных лиц, какого бы чина или звания они ни были.

Г-н Фредерикс (Fredericks), сын бывшего придворного банкира и адъютант князя Потемкина, произведен в офицеры гвардии (Барон Андрей Иванович (р. 1760 г.), в последствии бригадир, женатый (с 5-го октября 1781 г.) на старшей дочери генерал-аншефа, баронессе Марье Ивановне Меллер-Закомельской. Он служил по артиллерии.), также как и князь Долгорукий, сын князя Михаила, который служит в коллегии финансов.

Г-н Турчанинов (Tourchaninoff), владелец рудников в Екатеринбурге, получил адрес от дворянства, как награду за его труды и за те выгоды, принесенные им государству по горной части, которою он занимается с большим успехом.

Г-н Жуков, председатель петербургского магистрата, вышел в отставку с сохранением содержания. Императрица пожаловала ему при этом сумму в три тысячи руб. Г-н Глебовский (Glebovsky), петербургский вице-губернатор, подал прошение об отставке по причине слабого здоровья, не позволяющего ему предаваться какому бы ты ни было занятию.

Императрица приказала перевести печатный отчет прихода Св. Сульпиция (St. Sulpice) в Париже касательно устройства богадельни и вспомоществования бедным этого прихода. Г-ну Козодавлеву (Kosodawleff), советнику гражданских дел, был поручен этот перевод.

В прошлый четверг (12-го мая) был бал у г-на Демидова по случаю свадьбы девицы Олсуфьевой с г-м Кондоиди (Condoidi); все англичане и англичанки, живущие в Петербурге. также как и большая часть дворянства, были на этом балу. [59]

XXVIII.

С.-Петербург, 19-го мая 1782 г.

В Троицын день (четверг, 15-го мая) императрица была у обедни в церкви Летнего дворца и обедала с офицерами Конно-гвардии и офицерами Измайловского полка (в камер-фурьерском журнале об угощении гвардейцев записано: “Ее И. В—во у литургии и за обеденным столом изволила быть в гвардейском длинном мундире, а по полудни—в сюртуке и шляпе”). В следующий понедельник Ее В—во присутствовала при посвящении нижегородского епископа (В Духов день (16-го мая 1782 г.) рукополагали нового иерарха три архиерея: Платон московский, Иннокентий псковский и греческий митрополит Парфений. Евангелие держал Платон, а читал Троицко-Сергиевской пустыни архимандрит Иоасаф.); публика, собравшаяся на эту церемонию, была очень блестящая и многочисленная.

Литовский маршал Мнишек (Mnichok) приехал на днях в Петербург с свой супругой, племянницей польского короля; 14-го сего месяца они удостоились чести быть представленными Ее В—ву. Императрица милостиво дозволила маршалу присутствовать при больших выходах в ее покоях.

Прошлый вторник (17-го мая), в два часа по полудни, произошел пожар в бойне, находящейся близь большого рынка (Пожар был не 17-го, а 16-го мая. Под этим числом в камер-фурьерском журнале записано: “В Духов же день, в половине 7-го часа, государыня (обедавшая с Ланским у Бецкого), по прибытии в Летний дом, ездила на пожар. Горел, с двух часов по полудни, Морской рынок, на Садовой, к каменному Гостинному двору. Ее величество остановилась против дома Воронцова (ныне Пажеский корпус), у каменных рядов (т. е. у Гостинного двора). Воротясь с пожара, Ее В—во уехала в Царское Село, вечером”.); не смотря на скорую помощь полиции, все деревянные лавки сгорели, но, к счастью, купцы успели спасти свои вещи; только несколько магазинов мучных, железных и стеклянных товаров сгорели; весь убыток простирается до суммы в 200,000 руб.; большей частью эти лавки были однако так ветхи, что правительство уже имело намерение их перестроить; гвардейские офицеры и солдаты выказали при этом случае все их мужество и патриотическое рвение и если бы не их неустрашимость, с которой они подвергали себя опасности, срубая соседние с каменными лавками строения, то последние, вероятно, тоже сгорели бы. Ее В—во тоже присутствовала на пожаре и выказала при этом ужасном зрелище самым трогательным образом свою чувствительность и любовь к своему народу. Князья Реп-нин, Потемкин и Орлов оставались там до часу по полуночи: к этому времени огонь прекратил свою силу и город был вне опасности.

Г-н Дурасов (Douraskoff), председатель московской городской Управы (college des magistrats), вышел в отставку и Ее В—во даровала ему пожизненную пенсию.

На прошлой неделе умер надворный советник Артемьев, бывший член экспедиции финансов. Оба сына графа Андрея Шувалова поступили вахмистрами в Конную-гвардию.

Князь Потемкин уезжает 22-го сего месяца в Москву и в свои поместья, где он останется до 5-го июня. [60]

XXIX.

С.-Петербург, 28-го мая 1782 г.

Так как Петербургская губерния увеличилась несколькими уездами, то императрица сделала распоряжение о размежевании и разделе последних по указу, данному государственному совету 19-го сего месяца. Московский губернатор, маршал Чернышев, приехавший сюда на некоторое время по делам своей губернии, уехал обратно 24-го числа. Баронесса Местмахер (Mestmachker), супруга русского министра при дворе Любекского епископа, возвращается к своему супругу после довольно продолжительного пребывания здесь. Г-н Жуков, председатель петербургского магистрата, умер на прошлой неделе.

Мы не увидим здесь новую комедию г-на Фон-Визина, под названием “Недоросль”, на что мы прежде надеялись, потому что актеры не знают своих ролей и не в состоянии сыграть ее в назначенное время. Автор уезжает через несколько дней в Москву и, говорят, поставит свою комедию на московском театре; при настоящем недостатке в удовольствиях и театрах это действительно лишение для публики, которая уже давно отдает должную справедливость превосходному таланту г-на Фон-Визина; несколько просвещенных особ, прослушавшие чтение этой комедии, уверяют, что это лучшая из русских театральных пьес в комическом роде; действие ведено умно и искусно и развязка весьма удачная.

Г-н Фон-Визин особенно отличается своим слогом и [61] обладает как богатым воображением, так и большим знанием сердца и природы, и картины его всегда разнообразны, живы и поучительны.

Князь Репнин взял отпуск на несколько месяцев и скоро уезжает, чтобы посетить свои губернии.

Постройки в городе Софии (ville de Sophie) быстро подвигаются; уже одна красивая церковь окончена (“Собор. Он и прочие здания в Софии сооружал И. Ег. Старов, ум. в 1808 г.” (Строитель Троицкого собора в Александро-Невской лавре и Таврического дворца).), равно как и несколько каменных домов.

XXX.

С.-Петербург, 5-го июня 1782 г.

Здешний вице-губернатор, г-н Глебовский, вышел в отставку по причине своего слабого здоровья. Ее В—во дозволила ему сохранить содержание до окончательного его выздоровления, а в последствии он получит место по какому-нибудь другому ведомству. Бригадир Маврин (Mawrin) назначен на его место вице-губернатором и кроме того ему поручен надзор над всеми хлебными магазинами; он, говорят, человек редких достоинств и заслуживший общее уважение своею честностью и своими способностями (Маврин в последствии не оправдал доверенности государыни и запутался в счетах.). Рижский губернатор г-н Браун (Brown) приехал в Петербург 27-го числа прошлого месяца по делам своей губернии и через несколько дней уезжает обратно. Работы на канале (т. е. по канализированию в смысле углубления некоторых мелких мест и обделке, ровным профилем данной ширины, излучин этой реки) Фонтанки продолжаются весьма деятельно; он уже доведен до дома Шереметева. Постройка нового каменного моста, который назовется Симеоновским, тоже быстро подвигается; он будет окончен в будущем октябрь месяце.

Говорят, что свадьба ней траль наго посланника (вместо нидерландского (neerlandais), Вассенара, посла генеральных штатов Голландских при дворе Екатерины II) назначена в первое воскресенье июля месяца; однако, ваше сиятельство, после того, как столько раз ошибались по этому поводу, я не думаю, чтобы можно было сказать что-нибудь наверное. Как кажется, барон В., как и его соотечественники, в политике и любви отличается непостижимою холодностью и медленностью. Чтобы не давать вам, ваше сиятельство, сомнительных известий об этом браке, я расскажу вам о нем лишь только тогда, когда он действительно осуществится. [62]

XXXI.

С.-Петербург, 20-го июня 1782 г.

Граф Семен Воронцов назначен уполномоченным министром здешнего двора при Венецианской республике. Императрица была недавно восприемницей его сына (графа (в последствии князя) Михаила Семеновича, род. 18-го мая 1782 г.) и пожаловала ему табакерку, украшенную бриллиантами.

Ее И. В—во отдала приказание генерал-губернаторам провинций послать по два комиссара в их губернии для определения границ, как это было сделано в Петербургской губернии.

Неделю тому назад приехал сюда граф Бюффон (Buffon) офицер французской гвардии и сын знаменитого натуралиста. На другой день после своего приезда он имел честь поднести императрице в Царском Селе (по камер-фурьерскому журналу,—14-го июня) бюст своего отца, сделанный г-м Удоном (Oudon). Ее величество приняла его очень милостиво (бюст этот долгое время украшал царскосельскую Колоннаду в ныне находится в садике близь нее), он останется здесь два или три месяца, а после отправляется в Вену.

В будущую субботу из Кронштадтского рейда выйдет русский флот, назначенный для охранения торговли в Балтийском море и в океане. Граф Брюс прибыл сюда 18-го сего месяца; он оставил свою супругу в Париже; ее слабое здоровье не дозволяет ей переносить утомительное путешествие. [63]

XXXII.

С.-Петербург, 9-го июля 1782 г.

Ее И. В—во издала указ, по которому всем русским и иностранным купцам дозволяется открывать особые магазины во всех кварталах столицы (Указ 2-го июля 1782 г. П. С. З., т. XXI, № 15,462. Это постановите Павлом I уничтожено, со строгим запрещением иметь лавки под домами, в тех видах, будто интересы покупателей могут страдать вне рыночной продажи.); главная цель этого распоряжения та, чтобы предупредить огромные убытки, которые может причинить торговле другой пожар, если все лавки будут находиться в одном месте.

Граф Орлов уехал на воды в Царицын (Saritzin). Вчера утром адмирал Грейг (Greigh) отправился на военном корабле в Кронштадт для опыта над новым пушечным лафетом его изобретения. К несчастью, один из них разорвало и десять человек были убиты осколками. Г. адмирал, к счастью для него, был предохранен одним солдатом, стоявшим в ту минуту перед ним и убитым осколками.

6-го сего месяца императрица уезжает из Петербурга в Царское Село.

XXXIII.

С.-Петербург, 20-го июля 1782 г.

Ее И. В—во издала распоряжение, по которому офицеры городской полиции обязаны носить мундир, подобный губернскому мундиру (uniforme du gouvernement), за исключением серебряных эполет, на которых будет вышит герб города.

Непрерывно работают над постройкой нового общественного здания для тюрем (Литовского замка), под надзором вице-губернатора Маврина.

Издан указ, по которому владельцам различных оружейных заводов в империи дозволено отсылать их произведения за границу. Это дозволение касается не только шпаг и ружей, но и пушек, бомб, пороха и т. д.; пошлина с этих произведений очень умеренная.

При дворе траур по случаю кончины вдовствующей шведской королевы, сестры прусского короля (мать Густава III, сестра Фридриха II Вел.), [64]

XXXIV.

С.-Петербург, 10-го августа 1782 г.

25-го сего месяца государственный совет издал три указа: по первому—все подданные империи, обложенные доселе особою поголовной податью, будут платить лишь незначительную подать, какая наложена на государственных крестьян (Так понял, со слов рассказиков, Пикар издание сенатских указов 14-го (25-го нового стиля) июля. Первый из них — о причислении двухрублевой подати с крестьян, не знающих своих помещиков, к общим доходам. А второй—“О собирании в Вятском наместничестве оброка с занятой рудниками экономической земли—не железом, а деньгами” № 15,469 П. С. З., т. XXI).); по второму—всем подданным Ее В—ва, имеющим рудники в их поместьях, дозволено их разрабатывать в свою пользу и от своего имени, без особой на то привилегии, с платою лишь пошлины, определенной советом; по третьему — управление оружейными заводами переносится из артиллерийского департамента в финансовую камеру (chambre de finances) в Тулу; в то же время устроены два новых завода, один в Брянске, Орловской губернии, другой в Олонце, Петербургской губернии.

7-го сего месяца было открытие памятника Петра Великого Утром этого дня весь двор в торжественном одеянии присутствовал у обедни в Летнем дворце; после обедни Ее И. В—во отправилась в половине первого в Зимний дворец, где она обедала с особами своей свиты; в три часа все гвардейские и пехотные полки, находящиеся в Петербургской губернии в числе семи тысяч человек, собрались, под начальством маршала князя Голицына (Александра Михайловича, р. 1718 и ум. 11-го октября 1783 г.) вокруг памятника; так как они не могли все поместиться на площади (Исаакиевская площадь, за валами, окружавшими адмиралтейскую крепость, была на одну треть уже теперешнего пространства ее, занятого Александровским садом), то они расположились шпалерами до самого дома графа. Брюсса в Миллионной. Государыня отправилась в ялике из Зимнего дворца в сенат в пять часов по полудни, и когда она вышла на балкон, то декорации, окружающие памятник, рушились; Ее В—во низко поклонилась памятнику; в ту же минуту был дан залп из всех пушек крепости и адмиралтейства, а войска (В коллекции Имп. акад. худ. есть современный рисунок, представляющей этот момент торжества. См. снимок в “Всем. Илл.” 1877 г. № 47.), находящаяся при оружии, с своей стороны, дали три залпа. До ухода своего с балкона, Ее В—во пожаловала г. Бецкому (Bestky) золотую табакерку, украшенную бриллиантами, и по золотой медали каждому сенатору (Бецкий получил золотую, сенаторы серебр. медали). В тот же вечер она уехала в Царское Село, а весь город был иллюминован.

Граф Головин (Golovin), мальтийский кавалер, внук графа Головина, некогда голландского посланника, поступает прапорщиком в Преображенский полк (не Головин — а Головкин, гр. Юрий Александрович). Князь Дашков, сын княгини Екатерины, поступает поручиком в Семеновский полк. Генерал Баур опасно болен. [65]

XXXV.

С.-Петербург, 20-го августа 1782 г.

Барон Ребиндер (Rebeinder), придворный шталмейстер, вышел в отставку с сохранением содержания; на его место тотчас же был назначен Михаил Потемкин.

По случаю открытия памятника Петра Великого, ее величество издала манифест, по которому она дарует прощение и свободу всем преступникам, заключенным в тюрьмах; убийцы и судьи, наказанные за взяточничество, не подошли под манифест. Гражданское управление Московской губернии будет переобразовано по образцу других губерний, и по этому случаю, 3-го числа будущего октября, в древней столице России будет общее собрание высших правительственных лиц и дворянства. Место, занятое прежде лавками, сгоревшими при последнем пожаре, назначено для постройки нового банка (Государственного, на Большой Садовой улице, строенного Гваренги по указу 8-го августа 1782 года). Надзор над постройкой этого общественного здания будет поручен графу Андрею Шувалову.

XXXVI.

С.-Петербург, 9-го сентября 1782 г.

Князь Потемкин уехал в прошлый вторник в Херсон с полковниками Бальменом и Львовым. Вчера два майора поступили в Преображенский полк: князь Меншиков и Волков. [66]

Г-жа Бибикова (Татьяна Яковлевна, бывшая за Гаврилою Ильичом Бибиковым), рожденная Твердышева (Tverdichoff), дочь богатого негоцианта, умерла в прошлом месяце в Москве, также как и княжна Черкасская, рожденная Левшина (Александра Петровна Левшина вышла за князя Петра Александровича Черкасского. Портрет ее в рост, писанный Левицким, в год выпуска из Смольного (1776 г.) был на портретной выставке 1870 г. и находится в большом Петергофском дворце).

Барон Мальтиц (Maltiz), капитан гвардии (Петр Федорович; потом директор академии художеств и посол в Карлсруэ (ум. 1826 г.)), издал в русском переводе “Страсть к стихотворству” (Metromanie); она уже несколько раз была исполнена с большим успехом на придворном театре. Посылаю вам, ваше сиятельство, печатный экземпляр стихотворения г. камергера Домашнева по случаю открытия памятника Петра Великого; говорят еще о другом стихотворении, написанном на тот же предмет, и которое, судя по слухам, очень хорошо; я непремину, ваше сиятельство, сообщить его вам, лишь только его достану.

Примечание. Французские подлинники писем Пикара, оканчивающиеся ХХХVI-м письмом к кн. А. Б. Куракину, сообщены бароном М. Н. Сердобиным. Все примечания к письмам составил П. Н. Петров.

Текст воспроизведен по изданию: С-Петербург в 1782 г. Записки Пикара к князю А. В. Куракину. // Русская старина, № 5. 1878