1786-1790.

1787 г.

Августа 4-го. Ее И. В-во соизволила, в препровождении небольшой свиты, предприять путь из Царского Села в Петербург ж обеденному столу, и, переночевав там, нечаянно обрадовать, 6-го числа после обеда, здешнюю столицу прибытием своим на шлюбке в Летнему дворцу.

6-го числа, воскресенье, Преображение Господне. Ее И. В-ву угодно было слушать обедню в храме Преображения Господня, что в Преображенском полку, коего штаб- и обер-офицеры были потом приглашены к обеденному Ее И. В-ва столу.

Под вечер всемилостивейшая государыня благоволила переехать в Зимний дворец, после чего дано было знать всем придворным должностям, в Царском Селе находившимся, чтоб оные возвратились уже сюда.

Сильные дожди и беспрестанные туманы, чрез все почти лето здесь продолжавшиеся, суть причиною, что Ее И. В-во столь благовременно соизволила в нынешнем году переехать в город.

7-го числа поутру появилось на площади против дворца а 400 мужиков, присланных депутатами от общества четырех тысяч работников, у производства, при реке Фонтанной, работ находящихся, с жалобою к Ее И. В-ву на подрядчика [238] Долгова, крайне их притеснявшего. Собравшиеся на площадь мужики тотчас дали знать о себе, что они не простые зрители, а челобитчики. Всякий раз, когда случалось какой ни есть даме подойти в комнатах Ее И. В-ва к окошку, то они, признавая таковую за государыню, кланялись низко и показывали держащую (sic) в руках жалобу.

Всемилостивейшая государыня, узнав о сем, изволила высылать к ним несколько особ, одну за другою, которые обнадеживали их именем Ее И. В-ва скорым удовлетворением их просьбы, с тем только, чтоб они разошлись по-своясям и отнюдь бы толпою праздно на площади не собирались. Но нет! Средство сие не возъимело желаемого действия. Мужики упорно настояли в том, что хотят просить самую государыню, и уверяли увещававших их господ, что они не собрались бы толпою, еслиб прежде посланные от них в Царское Село с жалобою в Ее И. В-ву два мужика не были взяты под стражу; а особливо досадили они дежурному генерал-адъютанту графу Ангальту, сказав оному, что они с ним, как с немцем, незнающим по-русски,  говорить не хотят.

Пополудни, не знаю, каким образом, удалось захватить из них семнадцать человек, кои тогда же отправлены были за караулом в уголовный суд, с тем, чтоб осуждены были в учинении скопа и заговора. Сие увидя, прочие немедленно разбежались.

Между тем государыня собственноручным письмом повелела Николаю Петровичу Архарову быть немедленно сюда, которое письмо, для скорейшего отправления в Новгород, чрез нарочную эстафету прислано было, при собственноручной же записке Ее И. В-ва в г. Эку. Некоторые думают, что г. Архаров сыскан сюда для того, чтоб разведать обстоятельнее дело мужиков с Долговым; а другие думают, что граф Александр Андреевич (Безбородко), недоброхотствующий князю Александру Алексеевичу (Вяземскому), покровителю Долгова, с умыслу замешательство сих дел подкрепляет, и будто бы до того довести желает, чтоб князь Александр Алексеевич и никогда сюда из отпуска не возвратился.

Того же числа под вечер и чрез целую ночь велено было [23] разъезжать около дворца конногвардейской и донской командам, дабы не допустить мужиков до новых собраний.

Два дни спустя после сего, настращавши довольно, взятых под стражу мужиков выпустили на волю, а дело их с Долговым производится с нарочитою строгостию в губернском правлении, в коем касательно дела сего велено, по имянному указу, с прочими того правления чинами присутствовать и г. обер-полициймейстеру.

8-го числа было поутру при дворе обыкновенное собрание.

9-го числа. Намерен я был отправить к вам курьера, испрося тогда письмо у графа Александра Андреевича (Безбородко), но замешкался отправлением оного в ожидании писем от Ее И. В-ва и Александра Матвеевича (Мамонова). Того же числа ночью приехал сюда г. курьер Фитинг; привезенные им депеши розданы им самим 10-го числа поутру. После подачи писем был я у Александра Матвеевича (Мамонова), который принял меня не обыкновенно, но отменно ласково и учтиво, так что я не знаю чему приписать таковой отличной прием. Он, удостоив меня прочесть письма, присланные к нему касательно бывшего в Кременчуке торжества, как от его св-сти, так и от вас, пересказал также и то, что его св-сть в Ее И. В-ву писать изволил; наконец сказал мне: — «Ее И. В-во крайне удивляется, да и я не понимаю, чтобы тому за причина была, что на продажу Дубровиц купчая не прислана?»

После сего ходил я в графу Александру Андреевичу (Безбородко), который также дал мне знать, что государыня, в рассуждении не присылки купчей, крайне удивляется. В сие время приехавший из Новгорода г. Архаров, явясь во дворце в графскую канцелярию, разговаривал с графом наедине с четверть часа. Граф, по окончании сего разговора, отправил к вам г. Старова, коему тогда-же Степан Федорович (Стрекалов) принес с верху в подарок от Ее И. В-ва золотую бриллиантами осыпанную табакерку. Потом граф, позвав меня в себе, и еще напоминал о купчей и притом сказал: «Скоро будет цареградской курьер, по приезде которого надобно будет нарочного в его светлости отправить».

После обеда представил Н. П. Архаров в служители к [240] Александру Матвеевичу (Мамонову) привезенного им с собою 24-летнего ткача, ростом в три аршина. Остаток сего дна пропал в ожидании писем.

11-го числа. Получены здесь как верующее на Дубровицы письмо, так и прочие депеши, от 28-го июля из Кременчука отправленные. Александр Матвеевич (Мамонов), получа последнее ваше письмо (хотя оно и прежде Фитинга сюда отправлено было), изготовленные им письма, не отдавая мне, изорвав их, сказал:

— «Теперь надобно будет писать другие; однако-же подождите до завтрашнего дня. Государыня не очень сегодня здорова».

12-го числа. Его прев-ство, вруча мне письмо, сказал:

— «Государыня велела верующее письмо переправить, о чем и дана. гр. Александру Андреевичу (Безбородко) записка; сходите к нему».

Пришед к графу, сей сказал мне, что в рассуждении почистки надлежит помянутое письмо переправить. Сверх письма Ее И. В-ва, того, которое запечатано в письме Александра Матвеевича (Мамонова), прислал мне Александр Матвеевич еще другое. И граф, и Александр Матвеевич подтвердили мне неоднократно, чтобы я курьеру сему приказал спешить, и туда и обратно сюда, со всевозможною поспешностию. В рассуждении негодности почтовых лошадей, просил я графа, чтобы на каждой станции, доколе его светсть сюда не прибудет, содержать для наших курьеров по шести лучших лошадей, что его сият-ство тотчас г. Эку исполнить приказал.

Невероятно, чтобы г. обер-полициймейстер сменился; но с губернатором здешним чуть-ли сие не воспоследует. После отбытия Ее И. В-ва из Царского Села, морской баталион, стоявший в лагере, почти не шевеляся, принялся и паки за строгое учение.

И. и. в. великой князь и великая княгиня, исключая молодых принцев, имеют теперь пребывание свое в Гатчине.

Запримечено, что Ее И. В-во, по возвращении из похода, более не весела, нежели весела бывать изволит. Говорят, что неурожай во многих местах в хлебе причиняет Ее В-ву не малую скорбь и заботу.

Недавно привезен был сюда, на четырех кораблях из [241] чужих краев, овес, который в одно мгновение ока раскупили и дешевле национального.

Граф Воронцов возвратился уже сюда, а граф Шувалов еще не бывал из Москвы.

О прибавке в банк на двадцатилетнюю в заем раздачу пяти миллионов рублей подали уже доклад Ее И. В-ву.

Аглинской министр после завтра отъезжает отсель восвояси, что предполагает исполнить и французской, недели две спусти. Сей последний уверял одного из моих приятелей, что его светлость еще не скоро сюда быть изволит, будто бы по причине, что турки шевелятся. Лучшие же из наших уверяют, напротив того, что его св-сть скоро будет, поелику к нему о сем писано; между тем, все любопытствуют о сем. Еще говорят:

1) Винокурение запретится на некоторое время; водку французскую позволят выписывать беспошлинно и будут продавать оную в кабаках на место простого вина, в коем неминуемо воспоследует недостаток, если винокурение запрещено будет.

2) В Польше имеет быть чрезвычайный сейм, на котором изберут его св-сть в наследники королю польскому.

3) Графа Орлова сюда ожидают, но не знаю которого.

Грекова почти уже брошена.

26-го августа. Достоверно известно, что выключка некоторых людей, из числа продающихся с Дубровицею, причинила Ее И. В-ву нарочитое неудовольствие. Когда Петр Степанович (Валуев) просил, по получении вашего письма, гр. Александра Андреевича (Безбородко), чтоб в добавок в прежним выключить еще 11 душ, то граф не только не взялся докладывать о сем Ее И. В-ву, но и дал знать, что лучше бы было выключить всех назначенных к выключке прежде, нежели к продаже Дубровиц преступлено, а в купчей ничего об них и не упоминать. Его же пр-вство Александр Матвеевич (Мамонов) хотя и сказал Петру Степановичу (Валуеву), что он охотно на выключку соглашается, но другим изъявлял на то свое неудовольствие, обратив оное более на Петра Степановича, почитая оного, сколько мне известно, графским шпионом и любимцем г. Судиенкова.

— «Видно, это оба малороссияне спрожектировали; князь в [242] нескольких душах не имеет нужды, а верно Петр Степанович, по наущению, писал об них к князю». Рассуждения сего я сам не слышал, а мне оное пересказано.

Граф Александр Андреевич (Безбородко), по приезде последнего от его св-сти курьера, сего августа 16-го, прочитав письмо от его св-сти, пожал несколько губами, как будто бы чему удивился; потом, продолжая читать ваше письмо, следовавшее по вручению Е. И. В. поднес государыне руками Захара Константиновича (Зотова), Александр Матвеевич (Мамонов), прочитав свои, сделал также мину удивления, сказав притом: «ничего не пишут». Из сих слов и из поведшие его заключаю я, что он, по своей теперешней силе, не весьма доволен, что к нему о делах ничего не пишут. Письмо, бывшее в его куверте в Ее И. В-ву, поднесено государыне также руками г. Зотова. И так, г. Зотов виднее прочих камердинеров.

Говорят, что Александр Матвеевич и довольно силен и опасен графу Александру Андреевичу (Безбородко), и что последний много бы лишился доверенности, если бы не был теперь подкрепляем его светлостию.

Гр. Александр Андреевич живет теперь на своей даче; всякое утро приезжает во дворец, а к обеду возвращается паки на дачу.

Г. Судиенков был недавно два раза у Александра Матвеевича (Мамонова) для засвидетельствования его прев-ству почтения, но никогда принят не был, да и никого Александр Матвеевич не принимает. Рибопьер находится в прежнем положении и просиживает у его прев-ства часто до 3-х часов пополуночи.

Еще неизвестно зачем сыскан сюда Н. П. Архаров, который, между тем, бывает весьма часто в канцелярии графской и разговаривает с графом наедине. Бог знает, чем кончится дело мужиков с Долговым: губернатору же жестоко вымыли за оное голову.

Г. шталмейстер Ребиндер, упражняясь издавна в чтении Шведенборховых сочинений, сделал касательно себя исчисление, что ему в сем году, августа 12-го дня, надлежало непременно умереть. До наступления 12-го августа писал он к [243] родственникам в Лифляндию, чтоб они приехали сюда в тому числу для погребения его, а накануне того числа докладывал он сам о том Ее И. В-ву, прося притом, чтоб на место его избрав был другой.

12-е августа прошло, Ребиндер жив и подал не малую причину к смеху.

Гишпанского короля поверенный в делах при вдевшем дворе просил здешнее министерство, чтоб графа Миранду, яко вредного королю его человека, выслать вон отсюда. Государыня изволила указать ответствовать на сие: «как Мадрит от Петербурга находится в неблизком расстоянии, то Ее И. В-во не уповает, чтоб гр. Миранда мог в таком случае быть его вел-ву королю гишпанскому опасен».

16-го августа представлена была в Эрмитаже сочиненная гр. Сегюром трагедия: «Кориолан». Не удалось мне слышать, какой имела оная успех. Граф Сегюр в скорости имеет отъехать, о чем и в газетах публикуется уже.

Площадная молва возвещает с турками войну, я для того его светлость не скоро сюда ожидают.

Подтверждаются слухи, обещающие его св-сти королевство Польское.

И кабинет, и остаточное казначейство так деньгами оголели, что едва-ли и 6-ю миллионами рублей в состоянии будут с долгами расплатиться. В статном же казначействе имеется не следующих в выдачу на статные расходы, или, лучше сказать, сбереженных от оных, — миллион рублей.

27-го августа. Федор Иванович приехал сюда августа 24-го дня. Многие удивлялись курьерскому приезду его, и — нехотя с пустяками, — не знали, с чем его к вам отправить. Без сумнения, прожил бы он здесь, в ожидании отправления, более, еслиб я, обязан будучи еженедельно отправить к вам курьера, не приступил к кому следовало с прошением писем. Сегодня обедал Федор Иванович у графа на даче. Ему крайне хотелось завладеть, посредством комнаты Александра Матвеевича (Мамонова), каким-нибудь за приезд подарком; но, сделав в тому небольшой приступ, не удалося. Не знаю, перескажет-ли Федор Иванович вам о приезде [244] своем так, как я докладываю; прошу однако-же не обнажить меня пред ним.

Архаров спрашивал недавно одного из моих знакомцев: «Где ты живешь?» — «В деревне», ответствовал знакомец, — «но правду сказать-то, жить там почти негде».

— Как жить негде, — сказал Архаров, — ведь там дом каменный? — «Построенный из плиты, а потому, по причине сырости, к житию не способен», — ответствовал знакомец.

— Ох, уже эта плита, — сказал Архаров, — кричали и писали о Херсоне, а сами же и говорят те, которые там были, что настроивши из плиты домов, жить, кроме мазанок, негде.

Из пальцев Архаров слова сии не высосал.

Несмотря, что, по случаю бытности Ее И. В-ва в Тавриде, его светлость поднялся гораздо выше, остались люди, которые роют подкопы, да и рыть, доколе партия, противоборствующая его св-сти, не истребится, не престанут.

Г. Архаров принят был Александром Матвеевичем (Мамоновым) в комнате довольно хорошо, а потому и при дворе — также. Как Александр Матвеевич жалует забавного нрава людей, умеющих складно пороть чуху к стате и не к стате, к чему (исключая прочих уловов) г. Архаров имеет не малые способности, то в продолжение времени легко бы можно ему было перейти из комнаты вышеписанной в комнату гораздо лучше.

Однакоже, зная, что Архаров предан партии его светлости противной, учредил я так дела его, что далее комнаты довольно хорошо сей раз быть ему не удалося. Нельзя мне было-не исполнить сего, когда я увидел, что граф Воронцов, никогда Архарова не посещавший, начал по утрам ездить в Архарову и с ним перешептываться. Бывал также Архаров по утрам у графа-докладчика (Безбородко), разговаривая по часу наедине.

Александр Матвеевич (Мамонов) имеет к графу-докладчику врожденную антипатию и даже имени графского не терпит; напротив того, граф усильно старается приобрести дружбу его прев-ства. Граф ходил недавно сам и два раза г. Судиенков, в Александру Матвеевичу (Мамонову), но оба приняты не были.

Открывшимся Архарову входом желали они, без сумнения, [245] пользоваться и, может быть, не бея прожектов. Правда, кто сильной силе слабая не опасна, но кто многие слабые силы, соединясь вместе, могут иногда вредить сильной, и это — на опытах основанная правда. Граф-докладчик (Безбородко) хотя сам собою и не кажется быть опасным, однако же в хитрости редко кому уступает, и притом связан тесною дружбою с такими людьми, которые всегда были, суть и пребудут его свет-сти вредны.

В доказательство, кто Александр Матвеевич (Мамонов) графа-докладчика не терпит, может служить и следующее происшествие. На место покойного Бибикова, бывшего при театре, рекомендовал граф Ее И. В-ву Николая Александровича Львова. Львову было то место обещано, о чем и в городе уже знали; но сколь скоро узнал о том Александр Матвеевич, то отозвался, что, кроме людей партии графской, пусть кому хотят дадут то место. И действительно, Львову теперь отказано.

Запримечено, что граф-докладчик (Безбородко) не так рано допускается к Ее И. В-ву, как прежде, да и по рекетнейстерским делам не с таким жаром исполняются повеления его как прежде. Ощутительно, положение графское не первое. Еслиб его св-сти угодно было видеть на его месте другого и не конечно Храповицкого, то едва-ли откроется впредь удобнее в тому случай.

Прошу не поставить мне в грех, кто я к описанию происшествий присовокупил сей раз и собственные рассуждения. О первых, сколь они иногда ни худо награждаются, не могу я молчать, не преступив должной в его св-сти преданности; что же касается до последних, то усердие мое в, его св-сти понудило меня к изъявлению оных. Я сужу так, как те обстоятельства в дело вникать мне позволяют, не противясь однако же тем, коим и дела и конец оных ближе известны, и кои в таком случае решительнее и здравее судить об оных могут. Хорошо быть с доброю головою, но не худо иметь при оной добрые руки, ноги и прочие члены, из коих зараженные антоновым огнем от здравого тела обыкновенно отделяются. Впрочем, Господь, да будет воля Твоя!

Дело Логинова решено во вред Логинову. Когда в прошлом году рекетмейстер докладывал о сем деле, то Ее И. В-во [246] изволила объявить просьбу Логинова, справедливою; а теперь Логинов обвинен. Сему удивляться не надобно, потому что противная Логинову партия протежируется партиею, его св-сти противною. Глебов, имеющий известный вам случай видеться с графом (Безбородко) ежедневно, советовал Логинову подать, чрез графа, вторичное Ее И. В-ву прошение, и обещал всевозможную Логинову помощь.

Правда, что Глебов и обещает, и удовлетворяет теперь многим, но не даром. Мне показалось не кстате просить графа, устами г. Глебова, о таком деле, о коем не внял граф просьбе его св-сти. Я советовал Логинову поднести просьбу Ее И. В-ву руками г. Храповицкого, и стараться о протекции Александра Матвеевича (Мамонова). Чуть-ли сим средством не возъимеет Логинова дело желаемого успеха.

Государыня изволит теперь заниматься сочинением комедии. Г. граф Сегюр откланялся уже; трагедия его имела желаемый успех.

Г. Судиенков рассуждал недавно с Петром Степановичем (Валуевым) тако: «что ежели-бы графу (Безбородко) от двора удалиться! вить его домашнее положение весьма не авантажное. Весьма он много должен, и я не понимаю, на что он, подражая князю, пустился в строение дачи и в прочие, доходам его несоразмерные, издержки».

Четвертого дня возвратился сюда из Италии певец Капаскини и привез для графа Александра Андреевича (Безбородко) две молодые итальянки. Проба оным сделана, но не знаю, обе-ли или одна из них принята будет в сераль.

Г. Завадовский просится на год в отпуск. Нельзя мне утаить и сего, что сколько можно приметить, то граф Александр Андреевич делает весьма скорое по всем представлениям его св-сти исполнение.

30-го августа. Вследствие данного мне его сият-вом графом Александром Андреевичем (Безбородко) приказания, отправляю сего курьера, не доложив об отправлении оного никому. Его велено отправить не мешкав ни минуты, и следовать к вам, по случаю важности порученных ему депеш, со всевозможною поспешностию.

Булгаков, как из последних, полученных с [247] цареградскою почтою, депеш явствует, взят уже под стражу. На сих днях, и я думаю после заутри, объявлен здесь будет о войне манифест. Нынешний набор рекрут положен с 500 душ по одному человеку, что составит около 18,000 рекрут; а ежели исключить из сего числа отданных в зачет, то будет только около 16,000 рекрут. Не комплет в армии простирается до 38,000 человек.

Граф Салтыков наряжен уже к своему месту. В курьерах, а особливо надежных, крайний недостаток; я принужден был на скорую руку отправить сего, недавно в службу определенного.

3-го сентября. Накануне 30-го числа всемилостивейшая государыня соизволила быть у всенощной в Александроневском монастыре. Александров же день празднован в Зимнем дворце; государыня была тогда не весела и посла обеда плавала. «Цареградские неприятные известия и отлучка светлейшего князя, с коим в течение тринадцати лет, как Ея И. В-во сама изволила отозваться, сделала она привычку обо всем обстоятельно говорить и советоваться», причинили ей помянутую печаль.

А при том изволила государыня сказать: «что меня более тревожить, то это, что князь ничего решительного не пишет, как будто бы и он чем нибудь нечаянно встревожен».

На бывшем, после обеда, при дворе бале, чрез два часа продолжавшемся, государыня не более получаса находиться изволила и занималась большею частью разговором с цесарским и французским министрами.

Граф Сегюр остался по прежнему здесь, но полученному от двора его повелению. В Совете повелено присутствовать: графу Брюссу, П. И. Салтыкову, графу Мусину-Пушкину, графу Воронцову, графу Шувалову, Стрекалову и Завадовскому.

Указ о наборе рекрут, с коего имел я честь препроводить к вам копию, состоялся до прибытия цареградской почты; по прибытии же оной, указ тот возвращен был из сената, а на место оного послан другой, помеченный прежним числом, коим повелено собрать с 500 душ по два человека.

Узнав о сем, также о делах, с цареградскою почтою полученных, и о письме его св-сти, коим прошено было, чтоб сей раз сделать сильный набор, потом, выправись по коллегии [248] о наборе, бывшем при начале прошедшие с турками войны, сделал я его сиятельству гр. Александру Андреевичу (Безбородко) тотчас словесное представление, что набор рекрут нужно увеличить.

Но как словесное представление не являло видов иметь желаемое действие, то я сделал письменное, с коего подношу при сем копию, и которое поднес я его сия-ству сентября 1-го дня. Граф Александр Андреевич (Безбородко), прочев оное, имел со мною следующий разговор:

Граф. Хорошо, хорошо. То-то я и сам так думал; надобно было взять с 500 душ по три человека. Князь писал, чтоб сделать сильный набор, для чего же не написал он какой именно?

Ответ. Когда его св-сть просил сделать сильный набор, то нельзя было разуметь под оным с 500 душ по два человека, потому что таковые наборы нередко и в мирное время бывали. Впрочем, нельзя было его св-сти назначить число рекрут, поелику его св-сти теперь, кроме не комплета по части войск его, не комплет в других частях не известен.

Граф. Как быть? Пусть теперь уже так будет; впредь сделаем мы и еще набор; да как велик не комплет?

Отв. По военному времени потребно в армию, в артиллерию и во флот до 60,000 человек. Для нового наряда рекрут надобно наряжать новые для приема оных команды; а это сопряжено с затруднениями.

Граф. Ну что же делать? Теперь переменить нечем, указы уже посланы.

Отв. Можно, еще указы не посланы; я справлялся.

Граф. Нет, нельзя, нельзя — пусть рассылаются. Я насилу упросил государыню, что и по два с 500 душ дать согласилась: однако же я прочту Ее И. В-ву завтрешнего дня вашу записку.

После сего, Ефремов, подошел во мне, сказал: «Граф досадует, для чего вы ему, прежде состояния указа, не подали вашей записки». На что я ответствовал: «Почему же мне можно было знать, что вы готовите о рекрутах указы, когда никто меня о не комплете в армии не спрашивал, да и о наряде рекрут никто не говорил со мною ни слова». [249]

Под вечер поднес я такую записку и графу Валентину Платоновичу (Мусину-Пушкину); поутру же не успел сего сделать потоку, что спешил к графу Александру Андреевичу (Безбородко), дабы успеть остановить указы, что однакоже не исполнилося.

2-го сентября Ефремов и паки сказал мне: «Граф сердится на вас; если ему теперь по вашей записке докладывать, то государыня будет гневаться на него, зачем он, не выправка обстоятельно с издачею о рекрутах указов, поторопился».

Того же дня предложил граф о рекрутах Совету, как будто бы он, без подачи моей записки, сам собою об оных заботился. В Совете разбились на равные голоса. Некоторые хотели, чтобы набор теперь же увеличить, а другие твердили, чтоб оный отсрочить, так как и граф о сем мне говорил; последнее твердили известные люди. Граф докладывал потом от лица Совета Ее И. В-ву и просил, чтоб набор увелчить; однако же Ее И. В-во и слышать о сем не хотела, сказав: «Можно, коли надобность будет, после набор другой сделать».

Жалко мне было, что Совет, составленный большею частью из недоброхотов его св-сти, присвоил себе такую заботу, о которой он никогда не думал, да, может быть, и не так представил Ее И. В-ву, как бы надобно было. И для того решился я сего сентября 3-го дня подать мою записку Александру Матвеевичу (Мамонову), прося, чтоб его прев-ство поднес оную Ее И. В-ву, с тем однако же, чтоб Ее И. В-во, если на прибавку рекрут согласиться неволит, не дали знать о моей записке графу Александру Андреевичу (Безбородко), дабы меня с ним не поссорить. Ответа Ее И. В-ва я еще не имею.

Я знаю, что я на подачу сея записки отважился много, и может быть, и против воли его св-сти. Но и самый огонь, чрез который мне шествовать надлежало, не в состоянии был воспрепятствовать мне хлопотать о сем деле. Если бы, кроме его св-сти, предводительствовал армиею кто бы таков ни был, то бы я не заботился ни о таком, ни о бблыпем числе рекрут. Но, зная, что его св-сть предводительствовать будет, не мог я спокойно уснуть, по случаю малого набора рекрут. Мне показалось, что этим хотели сделать его св-сти маленькое [250] шиканство, знав точно, что его св-сть требовал сильного набора; а по сему рад я был, если бы сим довелось прать и против рожна. Думаю, что теперь будут ожидать его св-сти отзыва: если потребует, то набор увеличится.

Достоверно известно, что Логинова дело решено во вред ему, по просьбе графа Воронцова. Гр. Безбородко чуть было с Воронцовым не поссорились за оное. Глебов обещает, за заплату 12,000 руб., сделать Логинову угодное.

Приехавший от вас третьего дня курьером артиллерии сержант и полученный в тоже время от императора отзыв были Ее И. В-ву чрезвычайно приятны. Копия с императорского письма препровождается в его св-сти в письме Ее И. В-ва.

Уверили меня, что его св-сть теперешним письмом Ее И. В-ва будет доволен. Выпросил я, что по тракту в его св-сти поставлено по двенадцати лошадей для курьеров.

Находящемуся в отпуску графу Чернышеву позволено, по прошению его, отлучиться в Италию.

Александр Матвеевич (Мамонов) знал, что 30-го числа к вам курьер был отправлен. А я думал, что он не знал, потому что граф (Безбородко) велел мне оного отправить, никому не докладываясь.

Известно, что никто о сю пору не мог поколебать графа Александра Андреевича (Безбородко); но Александр Матвеевич (Мамонов) сильнее графа. Это неоспоримое дело. Граф Шувалов уже приехал.

4-го сентября. Записка моя о рекрутах возъимела уже некоторое действие. Весь нынешний набор хотят назначить на укомплетование войск, состоящих под командою его св-сти и графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского. Однако-ж я и противу сего подал записку, с коея подношу копию. Для укомплетования расположенных внутри государства войск, артиллерии и флотов хотят впредь новый сделать наряд; но ежели его св-сть отозваться изволит, то и нынешний набор велят увеличить.

Покорнейше прошу дать знать, великое число рекрут вам потребно: для росписания знать сие нужно.

Его и. в. великий князь имеет пребывание свое в Гатчине, где бы и его сия-ству гр. Валентину Платоновичу [251] (Мусину-Пушкину) беспрерывно быть надлежало; однако-ж государыня указала графу бывать здесь по середам и четвергам.

Танеев, по причине слабости здоровья своего, предприять путь не находит себя в силах. Его намерение есть определиться к статским делам, и для того просит вас всенижайше, чтобы его от приема Орловского полка уволить.

Ее сиятельство гр. Екатерина Васильевна (Скавронская) не очень здорова. Ее сия-ство крайне здесь скучает.

И сего курьера велел мне гр. Александр Андреевич (Безбородко) тотчас к вам отправить, никому об оном не докладываясь. Однако-ж Александр Матвеевич (Мамонов) говорил мне об отправлении оного еще вчерась. Да и не знаю я, почему со вчерашним курьером рескрипты, ныне подносите, не были к вам отправлены, ибо они еще третьего дня заготовлены были.

Манифест о войне еще не объявлен, и чуть ни Петр Васильевич Завадовский трудится над оным.

7-го сентября ². В рассуждении настоящие почти повсеместные дороговизны в хлебе и прочих вещах, приказал мне гр. Александр Андреевич (Безбородко) сделать примерную ведомость сумме, потребной на экстраординарные расходы на армию гр. Петра Александровича Румянцева-Задунайского. Я таковую подношу при сем и вам. Граф, рассмотри оную, сказал мне, что нужно будет отпуск суммы и на все, зависящие от его св-сти, войска увеличить; а притом поручил мне просить вас, чтоб вы соблаговолили доложить его св-сти: по старым ли ведомостям, от его свести Ее И. В-ву поданным, производить отпуск экстраординарные суммы, или ожидать присылки новых, на обе армия и корпусы кавказской и кубанской ведомостей? Если будут новые, — то его сиятельство просит, чтоб поспешить присылкою оных, дабы генерал-прокурор, имеющий в скором времени сюда возвратиться, мог тотчас по приезде своем приступить в собранию потребных на армию денег.

Графская мысль, чтоб графу Задунайскому производить в год на его армию по 1,500,000 руб., а на армию его св-сти, [252] вместе с корпусами, по 3,000,000 руб.: «хотя армия графа Петра Александровича (Румянцева) и не так велика, но у него все части находиться будут в движении, а у его св-сти не все войска находиться будут в движении». Сие сказал граф для того, что ежели бы отпуск его св-сти назначить соразмерно отпуску, графу Задунайскому предполагаемому, то бы его св-сти, по числу войск его, надобно было назначить более 4-х миллионов рублей.

14-го сентября. Душинкевичу, за привоз известий, вам известных, коими двор весьма доволен был, государыня изволила пожаловать золотые часы. Прежде нежели оные ему даны были, спрашивал его граф:

— Из Херсона-ли вы, или вы находитесь ординарцем при его св-сти?

Ее И. В-во, прочев реляцию о происшествии, с двумя вашими судами случившемся, соизволила тотчас послать оную в Александру Матвеевичу (Мамонову). Никто однако же сему известию столько не радовался, как сиятельнейшая графиня Екатерина Васильевна (Скавронская). Ее сия-ство крайне здесь скучает, а притом и не очень здорова.

Манифест еще не подписан; сочинен оный П. В. Завадовским, а на французский язык переведен г. Морковым. Копия с помянутого манифеста подносится его св-сти в письме гр. Александра Андреевича (Безбородко). Граф меня в сем уверил.

Александр Матвеевич (Мамонов) много может, нет в сем ни малейшего сумнения. Никто из предместников его не в состоянии был поколебать власти графа-докладчика (Безбородко), а он оную колеблет. Часть новых членов Совета, составляющих известную партию, не была рекомендована их главою; выбор оных предпочтен другим для того, что они уже и до сего, еще по прежней рекомендации, в дела употреблялись. Нужно, кажется, не дать им усилиться, пользуясь теперешним наиудобнейшим в тому временем.

Граф Воронцов, что хочет то делает с графом-докладчиком (Безбородко). Двор (Екатерина) предполагает сентября 22-го роздать многим статским чины, а другим Владимирские кресты. [253]

Захар Константинович (Зотов), 5-го сентября, женился на той камер-медхен, которая была с Ее И. В-м в походе. Чуть-ли Захара Константиновича в сей свадьбе не принудили, ибо вскоре надобно обкидать родин.

Теперь, как кажется, двор (Екатерина) не весьма тревожится мыслей, войною, а сначала довольно уныния было. Совет держится что мы никогда войны с такими выгодами не начинали как теперь, и лучшую выгоду полагают в том, что все, назначенные к действию против неприятеля, войска находятся уже на границах, вместо того, что в прежние времена должно их было собирать на границу. Нетерпеливо ожидаются от его св-сти курьеры, а по прибытии оных нетерпеливо желают знать привезенные ими вести.

Приятнее Ее И. В-ву получать письма от его св-сти из рук Александра Матвеевича (Мамонова), нежели из рук другого кого. Сие пишу я не наугад, а из опытов.

24-го сентября. Александр Матвеевич (Мамонов) приказал мне и еще вас просить о скорейшей присылке к нему бумаг и планов, до Дубровиц касающихся; но еслиб таковые находились в руках г. Пузина, то чтобы оные доставлены были Матвею Васильевичу (Мамонову-отцу). Его пр-во думает, как Дубровицкое имение составлено из равных частей, купленных у разных помещиков, то надобно быть на каждую часть особой крепости. Есть и здесь кое-какие планы, но я без повеления не смею оных представить ему; что же касается до крепостей или иных бумаг, то все таковые хранились у г. Хомутина и взяты им с собою.

Брат Александра Матвеевича (Мамонова) пожалован флигель-адъютантом.

При сем подношу:

Реэстры вещам, с сержантом артиллерии Гофманом, 15-го сентября, к вам отправленные.

Список новопожалованных.

№ 1. Равные письма от его св-сти.

2. Газеты. NB. В оных напечатана реляция ваша.

3. Разные депеши.

4. Сообщения коллегии. [254]

5–6. Письма от его высочества с орденами г. Высоцкому и Рахману.

В ящике гусарское и немецкое для вас седла.

Вчерась ужинал я в первой раз у Александра Матвеевича (Мамонова); его прев-ство отзывался об вас, что для его св-сти и жизнию жертвовать готовы, где только востребуется надобность.

Графиня Екатерина Васильевна (Скавронская), слава Богу, здорова и писать будет в его св-сти с г. Рибопьером.

26-го сентября. Двор (Екатерина) был весьма доволен известиями, привезенными сюда курьером Драшковским сего сентября 25-го дня. Два часа спустя после приезда его, депеши, при сем подносимые, были уже, спасибо Александру Матвеевичу (Мамонову), к отправлению готовы. Однако же я продержал Драшковского, по повелению государыни, до сего дня.

Ее И. В-во, уважив сворую его езду, позволила ему отдохнуть здесь, как вы из приложенной при сем записки Александра Матвеевича, писанной в гр. Александру Андреевичу (Безбородко), а от его сия-ва мне сообщенной, усмотреть изволите. Да и особою запискою от Александра Матвеевича мне было знать дано о сем. Драшковскому подарены золотые часы.

Государыня, уведомясь о желании его св-сти быть сюда, начала-было писать письмо («Я думаю, что в военное время фельдмаршалу надлежит при армии находиться»), кое однако же и было переменено старанием Александра Матвеевича (Мамонова), кажется, непоколебимо преданность в его св-сти сохраняющего.

Того же числа был при дворе, касательно введения пруссаками принца штатгальтера по прежнему в его права, чрезвычайной Совет. Бог знает, как и о чем там судили.

По представлению о награждении г-на Комбурлея чином, сенат, заведя новый порядок, положил революцию: «Доложить о сем тогда, когда подобными чинами и другие награждаться будут». Сие заведено г. Колокольцовым, однако же не для тех, которые рекомендуются от его св-сти, но сенат уже распространил таковое учреждение на всех. Сегодня, во дворце, имел я с г. Колокольцовым следующий разговор:

Гарн. Есть-ли уже резолюция о Комбурлее? [255]

Кол. Нет еще, однако же скоро чин ему дадут. Не пишите о сем к его св-сти, ибо вы, по незнанию наших теперешних дел в сенате, не так напишите, как надобно, и подадите его св-сти повод в новому огорчению. Я сам буду писать обстоятельно. Когда курьер поедет?

Гарн. Сейчас. Я не смею не писать. Напишу, что не уважают представлений его св-сти.

Кол. Пожалуйте не пишите. Продержите курьера до вечера, я буду писать.

Гарн. (Показывая письмо государыни). Надеюсь, сие лишает меня права дерзнуть задержать курьера.

Кол. Пожалуйте не пишите; я буду стараться скорее Комбурлею чин доставить.

Гарн. Написать — напишу. За обещание однако же благодарю; а коли сенат ничего не сделает, то подам записку Ее И. В-ву с жалобою, что сенат никого по представлениям его св-сти не награждает.

Кол. Неужели вы графу о сем говорили?

NB. Он видел меня несколько раз у гр. Александра Андреевича (Безбородко) не в числе 0 (т. е. нулей).

Гарн. С просьбою от его св-сти, не трудно до желаемого места продраться.

Не знаю, можно-ли будет остаться здесь теперь г-ну Рибопьеру, поелику государыня о намерении его отъезжать отсель извещена была до получения им вашего письма. Графиня Катерина Васильевна (Скавронская) посылает теперь к его св-сти то самое письмо, которое она с г. Рибопьером отправить намерена была.

Записки руки Мамонова. «Как государыня считает, что присланный нынче от князя курьер устал, то приказала мне к вашему сиятельству написать: дабы вы отправили вместо него другого, или бы его продержать изволили до завтра».

30-го сентября. Из уст г-на Глебова, в теперешние времена иногда устами рейс-ефендия (Безбородко) глаголющего: «Мамонов ведь не Ланской покойник; он десять раз опаснее Ланского князю; дает он себя знать, кто он таков, а мы каковы были таковы и будем. Знаем, что князь болен, чудная [256] болезнь: после горячки сделалась лихорадка. Знаем и то, что князь просится сюда; узнали графу Петру Александровичу (Румянцеву-Задунайскому) цену. Двор (Екатерина) уважает его теперь более князя. Князь требует к себе Менкоба и Великопольского; однако же Менкоб, когда его с сверстниками не поровняют, не поедет; чорт-ли велит ему ехать, да и Великопольский ехать туда не согласится. Говорят, что и Василий Степанович болен; чуть-ли сей, под видом болезни, не имеет желания от князя отстать, — он здесь гораздо спокойнее будет».

Мне кажется, что стараются Александра Матвеевича (Мамонова) с его светлостию поссорить, а Менкобу хотят вперить мысли, чтоб сей подорожил собою. Сколько я вижу, то Александр Матвеевич хорошо расположен к его св-сти; что же касается до Менкоба, то сей, как я из уст его сам слышал, без всяких кондиций ехать к вам намерен.

С подарками, при сем к его св-сти подносимыми, намерены были г-на Рибопьера отправить; но как г. Рибопьер здесь остался, то и о посылке подарков думать перестали. До сегодня не говорил я об оных ни слова, но сегодня я Александру Матвеевичу (Мамонову) о две рождения его св-сти напомнил. «Ах, Боже мой, я и позабыл, — сказал он, — спасибо, что вы мне напомнили». После сего повестил я прочим об отправлении сего курьера.

Князь Александр Алексеевич (Вяземский) несравненно здоровее, нежели был прежде, приехал сюда 27-го сего месяца; его сиятельство принят при дворе (т. е. Екатериною) изрядно.

Из канцелярии рейс-ефендия получены почти достоверные известия, что в Екатеринославском наместничестве целых три пограничные уезда внутрь России, от страха, турками им нанесенного, удалились; говорят, что это произошло от неосторожности г. Синельникова, рекомендовавшего сельским жителям в пограничных местах стекаться в крепости. Правда-ли, что Александра Николаевича Самойлова с корпусом турки разбили? Реляция о десанте при Кинбурне не весьма обстоятельна: турецкий корабль погиб действием-ли нашего оружие или собственною их оплошностию? Публика: оная [257] твердит три недели в ряду, что корпус Александра Николаевича (Саиойлова), перешедший Буг реку, турки разбили.

Князь Николай Васильевич (Репнин) просился, чтоб его определить в армию, куда и в чью команду заблагорассудится. На оное ответствовано, что в случае надобности употреблен будет.

Кених вырезал весьма искусно из белого мрамора профильной его св-сти портрет, наклеенный на мраморной доске коричневого цвета и в стекляную рамку, отменно хорошей работы, вставленный. Сей портрет поднесен Ее И. В-ву и принят чрезвычайно благосклонно. Неизвестно, что Кениху за оный заплачено будет; между тем государыня изволила указать сделать таковой же портрет Александра Матвеевича (Мамонова).

По делу Логинова ничего не удалось сделать в пользу его посредством Александра Матвеевича. Я думаю, что Алексей Васильевич Храповицкий успел его прев-ству внушить, хотя несправедливые, но дурные о Логинове мысли. Логинов принужден был пуститься путем, г. Глебовым ему предписанным. Между тем, пока в пользу Логинова требуемые с него 12,000 руб. подействуют, сенат, или, лучше сказать, граф Воронцов, велел взыскать с Логинова претензию сенатскую и Барышникова; вчера-сь, за невзнесением Логиновым денег, проданы с публичного торга три его каменные дома.

NB. Александр Матвеевич (Мамонов) иногда о делах с г. Храповицким советуется.

Сентябрь. Его и. в. великий князь изволит предполагать отправиться отсель в армию в будущем феврале месяце. Во время бытности его и. в. в походе, ее и. в. великая княгиня изволит уповать, что ей дозволено будет иметь пребывание свое в крепости св. Елисаветы. Экипажи их и. в. и прочие к путешествию надобности приуготовляются со всевозможною поспешностию.

Говорят, что во время отсутствия графа Валентина Платоновича (Мусина-Пушкина), имеющего при ее и. в-ве находиться, вицепрезидентскую в военной коллегии должность отправлять имеет Н. И. Салтыков.

Князь Александр Алексеевич (Вяземский) сильнее по своим делам, нежели каков был до отъезда в теплым водам в [258] Царицын. Его сиятельство сделался однако же крайне нетерпелив, а сие не подало бы случая недоброхотам его восторжествовать над ним со временем.

Принц Виртембергский уволен из нашей службы. На письмо его, которым он просился об отправлении его в армию, государыня изволила ответствовать: «Je suis fachee que vous vous etes mis dans l’impossibilite de ne pouvoir plus servir la Russie».

Все приуготовления, касающиеся до отправляемого в Средиземное море флота, производятся со всевозможною поспешностию. Все нетерпеливо ожидают взятия Очакова; одни заражены нетерпеливостию, чтоб унизить цену толь важному предприятию, почитая оное маловажным; другие же, из усердия в его св-сти, желают ему во всех его благонамерениях успехов.

Сентябрь. После выбора в совет новых чинов, государыня изволила два раза говорить г. Завадовскому, что Ее И. В-во не соизволит терпеть, если только услышит, что кто-нибудь покусится причинять хотя малое его св-сти оскорбление, особливо же рекомендовано дать знать о сем гг. графам Шувалову и Воронцову.

За два дни до получения здесь известия о взятии в Цареграде г. Булгакова под стражу, писал граф Александр Андреевич (Безбородко) в Гатчину к великому князю письмо, в коем P. S. написаны были следующего содержания мысли: «сходственно с принятыми мною мерами, нельзя ни под каким видом ожидать с турками войны». Великий князь проговорить изволил после объявления войны: «видно, граф не твердо знает положение дел, и, кажется, что он много берет на себя лишнего». В иностранной же коллегии говорят: «Дай Бог теперь счастие князю, если бы ни он, то бы не было войны». Это, кажется, плоды отзыва P. S.

17-го сентября поднесены были Ее И. В-ву руками гр. Александра Андреевича (Безбородко) три записки о чиновниках, аттестованных к получению крестов Володимирского ордена гг. Завадовским и графами Шуваловым и Воронцовым. Государыня, просмотрев оные, изволила отозваться тако: «Я не знаю, на что меня беспокоят рекомендациями о таких людях, которых я не знаю. На это учреждена дума, которая должна свидетельствовать достоинства и отличности [259] рекомендованных. Для чего же не подают в думу и хотят, чтоб я делала все то, что они хотят; да и может-ли быть, чтоб все эти люди, которых сии господа вздумали рекомендовать, были все отличившиеся чиновники?»

И так, всем аттестованным помянутыми господами в крестах отказано. Узнав о сем, г. Завадовский пролежал два дни в постеле, гр. Шувалов был вне ума, а гр. Воронцов умел скрыть свою досаду. В числе рекомендованных был и И. Н. Рубан, к получению креста 3-й степени аттестованный.

13-го было в думе собрание, в котором не был ни один из трех помянутых господ; гр. Александр Андреевич (Безбородко) играл тут ролю главного кавалера, дав знать о себе, что государыня поручить изволила ему учинить выбор кресты носить достойным. Многим отказано, в том числе и нашим коллежским штаб-офицерам, из коих и остальная часть к получению крестов представлена была; однакоже многим графом кресты и назначены были. Поднеся список государыне и тут не показал граф своего могущества, ибо едва десятую часть из выбора его крестами удостоили. Намерение Ее И. В-ва, чтоб отказом в крестах посбить спесь известным людям.

Знал я (все это) за несколько дней прежде графа, ибо Александр Матвеевич (Мамонов) удостоил меня сообщением мне оного. Чтоб скрыть сию с графом случившуюся досаду, г. Рубан рассказывает в городе тако: «Многим старанием графа Александра Андреевича (Безбородко), отказано в крестах для того, чтобы дать светлейшему князю знать, что кресты не так дешевы, как он думает. Он, откланявшись государыне в Харькове, уверял всех екатеринославских чинов, что у него и канцеляристы кресты носить будут».

Доложась Александру Матвеевичу (Мамонову), что я беспокоюсь, чтоб его светлость не огорчился переменою для его курьеров тракта, сказал он мне: «Хотите-ли, я доложу о сем государыне? Я вас уверяю, что князь в мыслях государыни в таком положении, что никто не дерзнет сделать что-нибудь вопреки ему». Хотя я его превосходительство и просил, чтоб он докладом о сем государыню не утруждал, однако [260] же он сказывал Ее И. В-ву, что я переменою тракта беспокоюсь. Государыня изволила отозваться: «Скажи Гарновскому, что я московской тракт назначила для князя для того, чтоб иметь ему удобнейшую корреспонденцию с коммисариатом. Пусть он не беспокоится, я позволяю, впрочем, ему пользоваться трактом, каким ему заблагорассудится».

Александр Матвеевич (Мамонов) приказал мне написать к вам еще следующее: «Пожалуйте, попросите Василия Степановича от меня, чтоб он писал ко мне обстоятельнее и чаще обо всем, что там происходит. Я буду письмо его читать государыне, что Ее И. В-ву будут приятно. Князя нельзя беспокоить, чтобы он писал обстоятельно и подробно, ему есть и без сего хлопот много, а Василий Степанович пусть пишет, дабы государыня, не получая чрез долгое время известия, не беспокоилась».

Я из сего примечаю, что его прев-ству хочется получать прежде всех ваши известия, да и нельзя ему сего не хотеть, когда его ведут на такой ноге, что никаких дел пред ним не скрывают.

В ожидании от вас известий, государыня до 19-го числа не весьма тревожилась, но с 19-го начала крайне беспокоиться, а особливо 22-го числа была весьма невесела. Вопрошали многих, что бы тому за причина была, что нет известий, в том числе и графиню Катерину Васильевну (Скавронскую). Между тем в городе начали врать, что турки корпус Александра Николаевича (Самойлова) разбили и Кинбурн сожгли. Вы не поверите, сколько Ее И. В-во изволила тревожиться, как о состоянии дел ваших, так и о здоровье его светлости.

Четвертого дня приехал сюда князя Николая Васильевича (Репнина) адъютант с письмом в Ее И. В-ву, коим князь Репнин просил ее величество, чтоб его определить в армии в такую команду, куда государыне заблагорассудится. По приезде Малиновского, государыня не престала быть невесела; болезнь его св-сти причиняет теперь безпокойствие ее величеству. Князя Александра Алексеевича (Вяземского) ожидают со дня на день.

20-го числа пожалованы Анненские ленты гг. Высоцкому, Рахманову и Апраксину; к Апраксину отправлена оная с нарочным от Александра Матвеевича (Мамонова) курьером. [261] Александр Матвеевич приказал также Рибопьеру написать к Апраксину письмо: не желает-ли сей купить у Александра Матвеевича бриллиантовое сего ордена знаки.

22-го хотели г. Кушелева пожаловать гвардии в маиоры, но не знаю почему сие осталось.

Государыня, получа ваш о рекрутах отзыв, более дать не соглашается, как в добавок к прежним и еще с пяти сот душ по два человека.

Отправлено к его св-сти из полков пехотных, как вам уже известно, 6,000 человек. Худо или хорошо сие его св-стию принято будет, не моя это инвенция, ниже графа Валентина Платоновича (Мусина-Пушкина). Двору (Екатерине) это угодно было. Назначив первым нарядом небольшой набор, хотели отрядом старых солдат дополнить в войсках его св-сти недостаток. Что же касается до меня, то я твердил, что и здешнюю дивизию надлежит содержать в комплете. В течение прошедшие с турками войны, хозяйствуя рекрутами, заменяли оных бывшими в Сибире и Оренбурге войсками, от чего, как известно, родилось великое зло (т. е. Пугачевщина).

Не получая чрез долгое время от вас известий, приказано мне было сделать подобную той ведомости, которую я к вам представил, и на войска его св-сти. Слава Богу, теперь получены и ваши. Граф Александр Андреевич (Безбородко) сказал мне:

— Будем держаться тех, где более требуется денег.

Г. Рибопьер завтрашнего дня изволит отправиться.

Октябрь. Двор (Екатерина), желая еще в прошлом году очистить капралу Зайцеву вахмистрское, в кавалергардском корпусе, место, предполагал оного корпуса капралов Ломана и Исаева отставить; но неумеренность просимого ими при отставке награждения произвела в решении дела сего остановку. Александр Матвеевич (Мамонов), убеждаем будучи между тем неотступною их просьбою, возобновил на прошедшей недели дело их при дворе, с тем, чтоб их отставили с выгодами, хотя не с такими, каковых они просили. Сие, после некоторых разговоров, подало повод в следующему происшествию:

Д. Я отдам дело сие гр. Александру Андреевичу (Безбородко), чтоб он выправился, как подобные им награждались. [262]

М. Как? — Кому? — Только и людей на свете. Я вам сказывал уже сто раз и теперь подтверждаю, что я с Безбород-кою не только никакого дела иметь, но и говорить не хочу. Нет смешнее, как отдавать человеку дела, рассмотрению его не принадлежащие. Не угодно-ли вам, надев на него шишак и нарядив в кавалергардское платье, пожаловать его шефом сего корпуса? Очень к стате. Однако же и в то время я ему кланяться не намерен. — Я знаю, кто я таков, а он — такой сякой и проч. ³ Я лутше пойду в отставку.

Д. Ну, ну!.. на что же сердиться. Я Храповицкому отдам, или ты сам отдай кому хочешь.

М. И Храповицкому неприлично входить в дела ведомства военного начальства.

Сей спор кончился тотчас миром. Два дни спустя, вздумалось Александру Матвеевичу (Мамонову) взять прошения помянутых кавалергардов назад; но как он не нашел их на том столе, на котором они лежали, то вопросил:

М. Куда бумаги мои девались?

Д. Я думаю, что гр. Безбородко прибрал их с прочими бумагами. Скажи, пожалуй, что тебе граф сделал, и для чего же не отдавать справедливости достоинству его и заслугам?

М. Хотел я наплевать на его достоинства, на его самого я на всю его злодейскую шайку.

Я стыжусь описать все ругательства, на счет графской и партии его произнесенные. Словом сказать, прежестокая была ссора. Двор принужден был, наконец, присвоить графу имя без — –, бумаги о кавалергардах тотчас от него отобрать и целую ночь проплавать.

Примирение, о коем двор весьма сильно старался, насилу воспоследовало, после ссоры три дня спустя. Видно, хотя любовь и имеет свое могущество, но доверенность к триумвирату не совсем еще погибла; однако же триумвират уступает могуществу и уступит совершенно, если только надобно будет. Не избрал бы Александр Матвеевич (Мамонов) сам какого-нибудь нового докладчика, если таковой не будет избран его св-ию; нельзя кажется, не общипав триумвирату перья, надеяться [263] на успехи в делах, особливо же грядущих. Лета источниковы, умножаясь, умножают купно и слабости его, следовательно, и доверенность к изобилующему хитростями триумвирату умножится со времянем. И так, не нужно-ли, пользуясь настоящим случаем, каковых в течение десяти лет не бывало, всему грядущему злу предупредить? Что же касается до могущества любви, то оное, как опыты доказывают, не быв долговечно, не может быть опасно; следствие оного, в случае нужды, потребует само по себе перемены. Впрочем, предаю сие воле начальства, коему, как вам известно, я привык слепо повиноваться.

Касательно его св-сти Двор (Екатерина) отзывается тако: «Честь моя и собственная княжая требует, чтоб он не удалялся в нынешнем году из армии, не сделав какого-нибудь сланного дела, — хотя б Очаков взяли. Бог знает, от чего он унывает, и-почти печальные письма пишет. Должно мне теперь весь свет удостоверить, что я, имея к князю неограниченную во всех делах доверенность, в выборе моем не ошиблась».

Совет: <Мы знали, что внявь погорячился, дав флоту повеление выступить в море в такое время, которое в выходу судов совсем неспособно».

Я противу сего возразил в пристойном месте, что начальствующий флотом имел свои намерения, которых, сидя здесь, предвидеть нельзя. К сему присовокупил я, что разбить флот турецкой, не дав оному соединиться с флотом капитан-паши, и облегчить чрез то осаду Очакова, было бы весьма хорошее дело, если б ветры тому не воспрепятствовали. Спасибо гр. Валентину Платоновичу (Мусину-Пушкину). Сей за светлейшего князя идет грудью: «Дай Бог, чтобы князь завладел Очаковым, хотя с потерянием десяти тысяч людей». Граф приуготовляет духи в совете в таковой потере людей для того, что в письме вашем в гр. Александру Андреевичу (Безбородко) изображено между прочим: «Меллер отправится в Херсон, чтоб приуготовлять артиллерию к осаде очаковской».

Уста, глаголющие устами рейс-ефендия (Безбородко): «Можно-ли, чтоб государыня решилась когда-нибудь свою и купно государственную архиву оставить? Князь держится одними [264] интригами, а граф — умом и трудами; граф (Безбородко) никогда доверенности не лишится».

Публика верхнего парламента:

— «Князя вызывают сюда, а начальство над армиею хотят поручить гр. Румянцову. Бог знает, на что князь против неприятеля малые партии отряжает. Правда-ли, что Самойлова и Энгельгардта с их войском разбили? Говорят также, что сын И. И. Меллера убит».

Публика нижнего парламента:

— «Самойлова и Энгельгардта с их войском разбили».

Двор (Екатерина) с частию (Павел), в Гатчине проживающею, опять в несогласии.

Душинкевич приехал сюда октября 2-го дня, в 1-м часу пополуночи. Наперед явился я с ним в гр. Александру Андреевичу (Безбородко); сей, страдая зубною болезнию, лежал в постеле и, прочтя ваше письмо, сказал мне: «Может быть, есть письмо к Александру Матвеевичу (Мамонову), пожалуйте отдайте мое письмо (ваше) и реляцию для поднесения государыне ему же; принесите мне на оные ответ». Александр Матвеевич, прочтя все бумаги, отослал их тотчас в государыне.

В 11-м часу поутру приехал и курьер Баранцов, чрез коего полученные депеши поднесены Ее И. В-ву Александром Матвеевичем. Пришед к Александру Матвеевичу в два часа после обеда, имел я с ним следующий разговор:

М. Да дадут-ли починиться нашему флоту?

Г. Он стоит в безопасном месте.

М. Может быть, турки покусятся войти в гавань Севастопольскую?

Г. Найдут в предприятии таковом много препон.

М. Что делается около Кинбурна? Государыня желает знать.

Г. Судно, под начальством Ломбарда, творит чудеса.

М. Право?

Г. Точно так, и ваше пр-ство можете удостовериться от курьера, который сам был в Кинбурне.

М. Да что же оное судно вновь сделало?

Г. Разъезжая по проливу, содержит все турецкие суда в респекте, сражается с оными и с батареями очаковскими [265] поминутно, и всегда с успехом возвращается к берегам кинбурнским.

М. Государыня рада будет слышать эта вести.

После сего говорил Александр Матвеевич (Мамонов) и сам с курьером, г. Душинкевичем.

Граф Безбородко, Воронцов и гг. Завадовский, Маврин, Судиенко и Петр Степанович (Валуев) обедают весьма часто вместе. Третьего дня обедали они у г. Лазарева, а сегодня у преосвященного Гавриила. Петр Степанович просил меня: «Пожалуйте, напишите, что, в день рождения его св-сти, митрополит с духовенством отправляли за здравие его св-сти молебен, и я там был». Петру Степановичу (Валуеву) крайне хочется, чтоб его разумели иначе, нежели каков он есть. Il n’est pas si bete comme il en a la mine.

Третьего дня гг. Глебов и Рубан привезли г-жу Грекову в театр на пробу; хотелось им посмотреть пробы, но г. Стрекалов, в немалому их удивлению, велел им из театра удалиться.

Александр Матвеевич (Мамонов) крайне любит собственные свои дела. Прочтя бумаги о несчастии, с флотом случившемся, тотчас спросил меня: «Не пишет-ли к вам Василий Степанович о бумагах дубровецких?» Уведомив его, что о присылке оных дано г. Пузину повеление, сказал он мне: «и так, я скоро их получу».

Графиня Екатерина Васильевна (Скавронская) от простуды не очень здорова и потому сей раз писать не изволит.

(Продолжение следует).

Комментарии

1. См. «Русскую Старину» изд. 1876 г., том XV, стр. 9-38.

2. В подлиннике другою рукою, сверху листа, помечено: «14 сентября».

3. Разные ругательства. — Примеч. М. Г.

Текст воспроизведен по изданию: Записки Михаила Гарновского. 1786-1790 // Русская старина, № 2. 1876