ПРОТОИЕРЕЙ ПЕТР АЛЕКСЕЕВ

Одно из его донесений о непорядках в среде монахов в XVIII веке.

Святейшего правительствующего синода члену, преосвященнейшему митрополиту московскому и калужскому и Свято-Троицкия Сергиевы лавры архимандриту Платону покорнейшее доношение.

Московского Архангельского собора от протоиерея Петра Алексеева о нижеследующем:

Находившийся прежде в часовне у Воскресенских врат иеромонах Мельхиседек оказал поступки, в православной церкви нетерпимые, а именно: принаровясь ко вкусу простонародия фарисейским лицемерием, огласил себя в Москве некиим чудотворцем и вдохновенным, необыкновенно сказывая о себе, что ему далася благодать от Иверския Пресвятыя Богородицы изгонять бесов из тел человеческих, а особливо из женских; исцелять порчи, рассылал он в мирские домы наученых кликуш своих для некоторых предсказаний и угадывания, кто кого испортил, кои на неверющих вздорным их бредням грозилися, проговаривая: «Разве тебе не бывать к нам в часовню, а то мы тебе это отсмеем». Принимал он к себе на дом многих обоего пола, паче же к суеверию склонных людей, которые, вознебрегши настоящих правильных своих духовников, пошли к нему толпами и готовы за него, яко за праведника, в случае фанатизма души свои положить, коих он не только исповедывал по таинству христианскому, но причащал сам в приходской одной церкви, дая чрез то знать, что тайны церковные, им, Мельхиседеком, преподаемые, суть яко бы спасительнее, нежели от женатого священника совершаемые. Сие он чинил по примеру древнего раскольника Евстафия, преданного на Гангрском соборе, за суемудрое учение, анафеме. Он же, Мельхиседек, развратил несколько семейств своим странным учением и суеверным [183] ханжеством, вооружив жен малоумных против законных супругов, тако-ж детей против родителей. По сему поводу разгорячив в своих ученицах воображение, сделал их сумасбродными, некоторые из них стали носить наруже привесы, кресты и разных святых образа, дерзали метать в пещь огненную просвиры церковные проскомедисованные, затем только что от мирского священника принесены в жертву; осыпать свои ложа песком, яко бы иерусалимским, и кропить елеем, яко бы святым, для отгнания бесов и порчи, от него же, Мельхиседека, данным, и прочие бесчисленные творит нелепости в великому истинных христиан соблазну, от иностранных разумных людей зазрению и к стыду нынешнего просвещенного века.

Тем не удовольствуясь, он, Мельхиседек, вымышлял ложные чудеса, как-то: пришед в мирской дон, вынув из-за пазухи икону, сказывал, что она будто сама у него написалась за пазухою и стала новоявленная; еще ученицам своим давал в руки держать посошки какие-то святые; колпак надевал на голову их и вдевал зипун, после какого-то святоши солдата оставшийся; кропил их водою иерусалимскою и прочая. Разлившееся по Москве о ханжестве Мельхиседековом благочестивых людей негодование, когда дошло до сведения вашего преосвященства, то хотя он, Мельхиседек, и переведен в Екатерининскую пустыню настоятелем, но и оттуда в царствующий град учащает непрестанно и волочится по мирским домам, особливо у дочерей своих духовных, и научает, в противность духовного регламента, несвойственной монашескому чину благопристойности, вознапутствует таинствами спасительными болящих жен в вечности, даже взятою незнаемо откуда евхаристиею причащает, тайно от приходских священников и настоящих их духовников, елеем освящает их с монахами, не в силу соборного Иаковля послания, где сказано: «болит-ли кто в вас, да призовет пресвитеры церковные», а не монахов; почему опасность есть от него, Мельхиседека, чтобы он не стал своих учениц постригать пред смертию в схиму, по примеру еретиков-богомолов, кои утверждали, что без пострижения в монашество нельзя человеку спастися. Однако, кроме того нарушены им, Мельхиседеком, святые правила, церковные и государственные узаконения.

Преосвященнейший владыко! жалость дому Божию снедает мою душу, дабы таковой новый ханжа не составил какового либо церкви святой противного и отечеству вредного толку, подобного Андрюшкину или других каких нибудь развратников. Того ради о сем извещая ваше преосвященство, покорнейше прошу, дабы благоволено было отвратить соблазн сей от православные церкви, запретить как означенному обаяннику Мельхиседеку, так и другим монашествующим, единожды отрекшимся мира и безмолвную жизнь возлюбившим, чтоб не входили не в свои звания, не принимали бы [184] к себе на исповедь мирских людей, особливо женского пола, не таскались бы в Москву по дворам обывательским и не употребляли-б во зло простоты народной отбиранием у них последних денег, на пропитание семейства их нужных, не выставлялись икон святых на улицу градскую, а паче пред часовнями, не подговаривали-б в пустыни детей от родителей и мужей от жен к пострижению. Касательно-ж лично до суеверного старца Мельхиседека не соблаговолено ли будет удалить его от столичного града в монастырь подале Екатерининской пустыни (Екатерининская пустынь находилась в бывшем Никитском уезде Московской губернии, в 13 верстах от столицы. — Н. Т.), поручив под начальство благоразумному настоятелю с предписанием о его неисходности оттуда и с пресечением всех способов к произведению в действо вышеозначенных суеверий и ханжеств зазорных.

Сие мое извещание произошло от нелицемерного усердия к вашему преосвященству и клонится единственно к предосторожности вашей, дабы таковой в епархии в. преосв — ства умножающийся беспорядок не дошел до сведения святейшего правительствующего синода, кольми паче до высочайшего слуха. Вашего преосвященства нижайший послушник и т. д.

Сообщ. 16 янв. 1877 г. профес. Н. С. Тихонравов.

Текст воспроизведен по изданию: Протоиерей Петр Алексеев. Одно из его донесений о непорядках в среде монахов в XVIII веке // Русская старина, № 10. 1889