СПОДВИЖНИКИ ПУГАЧЕВА СВИДЕТЕЛЬСТВУЮТ...

Явления общественной жизни такого масштаба, как крестьянская война в России в 1773-1775 гг., примечательны тем, что они выдвинули на авансцену политической истории выходцев из трудового народа - людей большого природного ума и беззаветной отваги. Эти люди, прозябавшие дотоле в безвестности обыденной жизни, стали в ходе драматических событий народной борьбы героями исторических хроник. Их имена и боевые дела запечатлены на страницах архивных документов и остались в поэтической памяти народа. К числу таких выдающихся деятелей крестьянской войны XVIII в. принадлежат в числе многих яицкие казаки Афанасий Петрович Перфильев и Балтай Идеркеев, боевые соратники Е. И. Пугачева. Впервые публикуемые здесь документы - протоколы следственных показаний Перфильева и Идеркеева на допросах в застенках екатерининских секретных комиссий - интересны прежде всего тем, что воссоздают ход восстания и обстоятельства личного участия в нем этих людей. Предлагаемые документы можно рассматривать в качестве своеобразных материалов (отчасти близких к мемуарам) о восстании, записанных со слов видных пугачевцев следователями.

Говоря о протоколах как исторических источниках автобиографического звучания, необходимо учитывать специфику их происхождения. Они создавались в ходе следствия, в обстановке неравной психологической борьбы между следователем и подследственным. Первый, используя весь арсенал устрашения, вплоть до истязания и пыток, стремился, часто в ущерб истине, добиться показаний, усугубляющих вину и участь подследственного. А последний, стараясь избегнуть новых истязаний и спасая свою жизнь, пытался умалить собственную роль в событиях восстания. Все это наряду с достоверными показаниями фиксировалось в протоколах дознания и придавало им ту черту, которую В. Г. Короленко применительно к допросам Пугачева назвал "суздальской мазней застеночных протоколов" ¹. Подобного рода пелена недостоверности, свойственная материалам следствия, обычно устраняется путем критического анализа содержания протоколов и сопоставления их показаний со свидетельствами источников иного происхождения. Следует учитывать и то обстоятельство, что протоколам присуща враждебная тенденциозность по отношению к Пугачеву, его соратникам и возглавленному ими восстанию. Пугачев именуется в протоколах не иначе, как "государственный злодей", "вор", "разбойник", его сподвижники - "злодейские сообщники", повстанческая Военная коллегия - "злодейская коллегия", а отряды восставших - "злодейские толпы", "шайки" и т. п. Но сквозь эти наслоения, через пелену вынужденных показаний, сквозь штампы официозной фразеологии и терминологии отчетливо проступает подлинная история в том виде, какой запечатлелась она в памяти пугачевцев; проступает реальный облик этих незаурядных людей, звучит их живая речь, их безыскусный рассказ о прожитой жизни.

В протоколе допроса Перфильева много внимания уделено событиям кануна крестьянской войны. Перфильев говорит о своем участии в казачьем восстании на Яике в январе - июне 1772 г., о переговорах с командиром карательного корпуса генералом Ф. Ю. Фрейманом накануне решающих сражений 3-4 июня 1772 г. на реке Ембулатовке, в ходе которых войско казаков-повстанцев было разгромлено, что повлекло за собой общее поражение восстания. Интересны показания Перфильева о его поездке в составе депутации яицких казаков в Петербург и о шедших там осенью 1773 г. переговорах с графом А. Г. Орловым и Военной коллегией относительно амнистии участникам восстания 1772 г. и отмены денежного начета на Яицкое войско за это выступление. Уникальное значение имеет сообщение Перфильева о взятом им на себя вместе с казаком Петром Герасимовым поручении правительства Екатерины II выехать под Оренбург, проникнуть в стан Пугачева, войти в число ближайших его сторонников и организовать среди них заговор против самозваного "Петра III". Цена этой акции была необычайно высока: за измену Пугачеву и за выдачу его властям правительство обещало казакам Яицкого войска полную амнистию и за восстание 1772 г., и за участие в выступлении Пугачева. Живо и психологически тонко передает Перфильев возникшие у него сомнения: следовать ли порученной ему миссии или открыто перейти на сторону Пугачева? Решительная позиция рядовых казаков-повстанцев и таких видных руководителей восстания, как атаман А. А. Овчинников и старшина А. Витошнов, ревниво отстаивавших авторитет "батюшки-царя Петра Федоровича", правоту его дела и высоко ценивших его заботу о казачестве, положили конец колебаниям Перфильева. Старый мятежник перешел на сторону Пугачева, воочию убедившись во всеобщей поддержке его дела различными слоями трудового народа и увидев крупные успехи восстания, когда в начале ноября 1773 г. была разгромлена карательная экспедиция генерала В. А. Кара и захвачены многие районы Оренбургской губернии. Большую роль в "переориентации" Перфильева, в переходе его на сторону восстания сыграл сам Пугачев, его неколебимая уверенность в правоте и успехе своего предприятия.

События второго и третьего этапов крестьянской войны - от битвы под Татищевой крепостью в марте 1774 г. до разгрома главных сил Пугачева на Нижней Волге в августе того же года - обрисованы в показаниях Перфильева схематично. Однако и в этой части протокола встречаются существенные сообщения: о походе отряда Овчинникова и Перфильева от Яицкого городка к Магнитной крепости в апреле - мае 1774 г. на соединение с Пугачевым, об отношениях Пугачева с башкирами весной и летом 1774 г., о появлении в стане "Петра III" авантюриста, ржевского купца А. Т. Долгополова. Значение протоколов показаний Перфильева и Идеркеева может быть верно оценено в соотношении с фактами биографий этих деятелей и особенно с учетом той роли, которую играли они в лагере Пугачева. Выше уже приводились отдельные биографические данные подобного рода. Остается ввести их в канву жизненного пути обоих героев.

А. П. Перфильев родился на Яике в 1731 г., с 1748 г. находился на казачьей службе, в 1772 г. принимал активное участие в восстании яицких казаков, после его разгрома укрывался от наказания в хуторах под Яицким городком. В 1773 г. вошел в состав депутации казаков, прибывших в Петербург для переговоров с правительством относительно амнистии участникам восстания. В первые месяцы начавшейся крестьянской войны взялся выполнить вышеупомянутое поручение правительства Екатерины II, которое имело целью внести разложение в ряды восставших, а в декабре 1773 г. перешел на их сторону. В феврале 1774 г. был избран старшиной Яицкого казачьего войска и вместе с атаманом Н. А. Каргиным и М. П. Толкачевым руководил осадой крепости в Яицком городке, а в апреле 1774 г. совместно с А. А. Овчинниковым пытался организовать отпор карательному корпусу генерала П. Д. Мансурова. Будучи разгромлены в бою 15 апреля 1774 г. у реки Быковки под Яицким городком, Перфильев и Овчинников с двумя сотнями казаков пошли кружным путем, через оренбургские степи и горы Южного Урала, на соединение с Пугачевым, пополняя свой отряд русскими крестьянами, татарами и башкирами, и 7 мая 1774 г. объединились с Пугачевым у Магнитной крепости. Здесь Перфильев был произведен в полковники и на всем последующем пути Большого повстанческого войска от Магнитной крепости до Черного Яра на Нижней Волге командовал Яицким казачьим полком, участвуя в крупнейших сражениях весной и летом 1774 г. (у Троицкой крепости, в Уральских горах, под Кунгуром, Осой, Казанью, Саратовом, Царицыном и Черным Яром). 24 августа 1774 г. был произведен Пугачевым в чин генерал-аншефа. В ставке Пугачева в круг обязанностей Перфильева входило производство следствия и суда над пленными. По отзыву видного пугачевца П. А. Пустобаева, Перфильев при "Пугачеве был первой... и у самозванца в полной власти был" ⁴.

По приговору Сената от 31 декабря 1774 г., утвержденному позднее Екатериной II, Перфильев был отнесен к первому разряду преступников, и его, "яко главнейшего любимца и содейственника... в намерениях, предприятии и деле" Пугачева, определено было четвертовать в Москве ⁷. Необычайную стойкость показал Перфильев во время казни, происходившей 10 января 1775 г. на Болотной площади. Находясь на эшафоте, он, по словам протоиерея П. Алексеева, "по раскольнической своей закоснелости не восхотел исповедаться и принять божественнаго причастия". Генерал-прокурор Сената князь А. А. Вяземский, присутствовавший при казни в роли представителя верховной власти, писал, что Перфильев "во время эксекуции глубоким молчанием доказывал злость свою, однако, увидя казнь Пугачева, смутился и оторопел" ⁸. Протокол допроса Перфильева в кратком изложении был воспроизведен в 1876 г. в анонимной статье "Главные пособники Пугачева" ⁹ и впоследствии не раз выборочно использовался в дореволюционной и советской литературе. Впервые печатая в полном виде текст допроса, мы исходим из убеждения, что подлинный документ имеет непреходящую ценность.

Биография Б. Идеркеева не столь богата событиями. Родился он в 1750 г. в семье яицкого казака Аббаса Тодошева, туркмена по происхождению ¹⁰, но с малых лет воспитывался приемным отцом башкиром Идеркеем Баймековым, тоже яицким казаком. В отроческие годы Идеркеев получил домашнее образование (очевидно, у местного муллы) и, по отзывам ориенталистов, изучавших рукописное наследие пугачевского секретаря, сносно овладел тюркоязычным письмом ". В 1770 г. он был записан в казачью службу и принадлежал к числу казаков "мятежной" стороны Яицкого войска ¹², а в сентябре 1773 г. по настоянию И. Баймекова, который вошел в число верных сподвижников Пугачева, присоединился к начавшемуся восстанию. Он стал секретарем при Пугачеве, а с ноября 1773 г. одновременно исполнял ту же должность в повстанческой Военной коллегии. Перу Идеркеева принадлежало большинство документов на восточных языках, вышедших из штаба Пугачева. Им, в частности, составлены все манифесты, именные указы "Петра III", указы Военной коллегии, проезжие грамоты, отпускные билеты и другие тюркоязычные бумаги с середины сентября 1773 г. до конца марта 1774 года.

В апреле 1775 г. дело Идеркеева было рассмотрено Тайной экспедицией, которая определила сослать его в Архангелогородский гарнизон в солдаты, а если он окажется непригодным к солдатской службе, отправить на поселение в Сибирь или на работу в казенные заводы ¹⁵. П. С. Мещерский рапортом от 26 мая 1775 г. сообщил А. А. Вяземскому, что Идеркеев направлен отбывать солдатскую службу в Архангельск ¹⁶. Публикуемые протоколы показаний Перфильева и Идеркеева снабжены примечаниями, сообщающими необходимые фактические данные об упоминаемых лицах, событиях, учреждениях, географических объектах, а также раскрывающими ошибочные свидетельства документов по конкретным вопросам. Некоторые из примечаний построены на использовании неизвестных ранее в литературе архивных данных.

1. В. Г. Короленко. Пугачевская легенда на Урале, "Голос минувшего", 1922, № 2, стр. 21.

2. "Пугачевщина". Т. I. Из архива Пугачева (манифесты, указы и переписка). М.-Л. 1926, док. №№ 4-6.

3. См. "Крестьянская война в России в 1773-1775 годах. Восстание Пугачева" Т. II. Л. 1966, стр. 135-142.

4. "Пугачевщина". Т. II. М.-Л. 1929, стр. 229.

5. См. "Следствие и суд над Е. И. Пугачевым". "Вопросы истории", 1966, № 7, стр. 93; "Осьмнадцатый век". Т. I. M. 1868.

6. ЦГАДА, ф. 6, д. 512, ч. 1, лл. 200-201.

7. См. "Следствие и суд над Е. И. Пугачевым". "Вопросы истории", 1966, № 9, стр. 144; "I Полное собрание законов Российской империи" (ПСЗ). Т. XX. СПБ. 1830 № 14233.

8. "Следствие и суд над Е. И. Пугачевым". "Вопросы истории", 1966, № 9 стр. 147, 148.

9. "Русская старина", 1876, № 7.

10. ЦГАДА, ф. 6, д. 505, л. 490.

11. В. Забиров. Новые источники об участии националов в Пугачевщине. "Проблемы источниковедения". Т. I. М.-Л. 1933; "Указы Е И. Пугачева и его коллегии". "Красный архив", 1926, №8, стр. 197 (комментарии В. Д. Пятницкого, В. А. Гордлевского и др.).

12. ЦГВИА, ф. 8, д. 1536, л. 533.

13. ЦГАДА, ф. 6, д 505, лл. 479-480.

14. Протокол этого допроса хранится в ЦГАДА (ф. 6, д. 505, лл. 490-493).

15. Там же, л. 498.

16. Там же, л. 499.