МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ ИСТОРИИ ПУГАЧЕВСКОГО БУНТА

Я. К. ГРОТА

БУМАГИ БИБИКОВА ³²

Два рескрипта, данные Бибикову 29 Ноября 1773 года.

I.

(Г. А. папка 2, книга I. O. DD).

Известно нам, что содержатся в Казани несколько пойманных разглашателей о самозванце Пугачеве; почему препоручая как оных, так и впредь к сей же материи касающияся дела в полное ваше ведомство, приказали мы для оных отправить с вами нашей лейб-гвардии Измайловского полку капитана Лунина, к которому имеет прибавить еще двух офицеров гвардии. Для производства же повелели мы придать привыкшего к сим делам Тайной экспедиции секретаря Зряхова. Для ускорения же в производстве сих дел и для узнания, не откроется ли иногда начало сего смятения, имеете их отправить как наискоряе.

Екатерина.

Ноября 29 1773 г.

(Получено 29 Ноября по полудни в 7 часов).

II.

(Г. А. папка 2, книга I. O. DD.).

Божиею милостию мы Екатерина вторая, Императрица и Самодержица Всероссийская и прочая, и прочая, и прочая.

Нашему генералу и лейб-гвардии маиору Александру Бибикову.

Вам известно уже настоящее положение дел в Оренбургской губернии и степень неустройства, до которого там гражданское наше правление доведено изменою и бунтом появившегося под именем покойного Императора Петра третьяго, самозванца из беглых Донских казаков Емельяна Пугачева. [39]

Чем более интересует общее Империи благо, безопасность, да и самую целость оной, скорое и совершенное прекращение сего важного зла до последних его источников, тем надежнее избираем мы вас к тому, яко истинного патриота, коего усердие к особе нашей, любовь и верность к отечеству, ревность к нераздельной службе оного и нашей, также отличные качества, способности и дарования испытаны уже нами во многих случаях ³³.

Военной коллегии дано уже от нас повеление снабдить вас в самой скорости, как достаточным числом войск, так и всем нужным к составлению почтительного корпуса. Остальное время пребывания вашего при дворе нашем послужит вам к самоличному и кратчайшему сношению и постановлению с оною Коллегиею о поспешнейшем и непременном на известные сроки доставлении вам и того и другого, дабы у вас по собрании в удобнейшем месте, до собственному вашему усмотрению всех частей назначенных в команду вашу войск, после к прямому с оными действованию ни в чем остановки и недостатка быть не могло.

Самое же употребление тех войск, равно как и всех других пособий к достижению желаемого предмета, вверяя на основании государственных наших гражданских и военных законов с полною доверенностию собственному вашему благоразумию и усмотрению впредь на месте прямого течения дел, восхотели мы между тем, для преподания вам заранее всех отсюда зависящих удобностей, снабдить вас при сем: 1-е) отверзтым за подписанием нашим указом ко всем нашим духовным, военным и гражданским властям, дабы каждый из них по требованиям вашим чинил скорое и точное исполнение; 2-е) печатным манифестом для открытия глаз ослепленной черни, и для испытания, не удастся ли сим способом кротости и надеждой совершенного в мимошедшем прощения, обратить на истинный путь если не всех, по-крайней-мере некоторую часть сообщников самозванца Пугачева ³⁴.

Разсеяние сего манифеста между толпами бунтовщиков и в их окрестностях имеет натуральным образом быть долгом первого вашего попечения, следовательно же и предшествовать приготовляемому на них удару всеми вам порученными силами, дабы между тем в дух их вселить к самозванцу презрение, а друг к другу взаимную [40] недоверку, чем они скорее всего сами собою разсеиванию и истреблению своему воспособствовать могут.

Для сего, для получения безпосредственным образом верных сведений о происходящем, для лучшего по оным размера и расположения решительных ваших мер, и для удобнейшего совокупления и обращения в ту сторону, где большая надобность будет, назначенных в команду вашу войск, полагаем мы, что на первый случай приличнее всего вам будет отправиться отсюда прямо в Казань, и ожидая там прибытия войск, наблюдать бдительным оком все движения и предначинания возмутителей, дабы, познав прямо их силы, их связь в земле, их ресурсы в пропитании, их внутреннее между собою управление, словом физическое и моральное их положение во всех частях оного, после с тем большими выгодами поднять на них оружие и действовать наступательно с тою поверхностию, каковую мужество, просвещением и искуством руководствуемое, долженствует всегда иметь пред толпою черни, движущеюся одним бурным фанатизма духовного или политического вдохновением и помрачением.

Между тем для употребления в пользу и для благовременного на всякий непредвидимый случай приготовления всех в существе вещей возможных пособий, поручаем мы вам созвать к себе все в Казани и в окрестностях сего города находящееся дворянство, и объявя оному в корпусе Монаршее наше благоволение, изобразить тут же живыми красками настоящее бедственное состояние соседственного их края, опасные из оного родиться могущие следствия, как для общей тишины, так и для частной их самих безопасности, следовательно же и надобность, чтоб каждый по состоянию своего звания, сил и достатка воспособствовал действительным образом прекращению толь вредного бунта и злодейства, присовокупляя далее от собственного вашего имени и лица, что как благородное дворянство есть во всяком великом обществе такой корпус, который всю свою отличность и знатность пред народом взаимствует от единой существительной общей надобности непременного обуздания и содержания оного в порядке, и который лично каждым членом оного не инако приобретен, как в праведное и достойное воздаяние оказанных им самим или предками его услуг в службе и защищении отечества, следовательно же, по самому существу сего звания его, и не может ни в каких других обстоятельствах настоять для него толь близкого и свойственного долга и обязательства, как в таком случае внутреннего раздора и мятежа, где чернь, низвергая с себя законное Государю и верховной его власти повиновение, дерзает явно и вооруженною рукою возставать противу оной: то и вам ныне, яко от нас уполномоченному, к прекращению настоящего бедствия не меньше надеяться и ожидать должно, что и они, сколько подражая достохвальному примеру предков своих, столько [41] же и сами горя к отечеству истинной любовию и непоколебимою верностию, потшатся оказать себя истинными сынами и защитниками оного, чрез вооружение повозможности некоторого числа людей своих и чрез снабдение себя всякими припасами, дабы по первому вашему в случае крайней нужды призыву, каждый из них мог к вам явиться с готовыми людьми, с готовым оружием и с готовым пропитанием для отражения и пресечения опасного и поносного бунта черни, тем больше, что в сем случае интересованы в вышнем степени собственная их и семей их личная безопасность, безопасность их имении, да и самая целость дворянского корпуса: ибо не может им быть закрыто, что дворяне и чиновные люди, попадшиеся доныне по несчастию в руки мятежников, все без изъятия и без малейшей пощады преданы лютейшей и поносной смерти, которого жребия натурально и они все один по другом ожидать долженствуют, если б, от чего Боже сохрани, возстание и мятеж черни при самозванце Пугачеве иногда собственным их нерадением и небрежением мог переступить пределы Оренбургской губернии и заразить ядом своим Казанскую.

Впрочем, повторяя, что мы вам с полною и неограниченною доверенностию вверяем изыскание и употребление всяких средств и мер к прекращению возрастающих теперь безпокойств, по лучшему вашему на месте усмотрению представляющихся там удобностей, и во всем пространстве государственных наших военных и гражданских законов, уполномочиваем мы вас сверх того делать от себя и собственным вашим именем всякие письменные и печатные публикации, если вы когда в том нужду признаете для пользы и поспешествования порученного вам дела толикой важности.

Да будет вам благодать Всевышняго спутником и руководителем. Мы же усердно об оной моля, пребываем вам за тем императорскою нашею милостию благосклонны. Дан в С Петербурге ноября 29 дня 1773 года.

Екатерина.

Получен 1 декабря 1773 года.

III.

(И. Д. I, 353).

В военной коллегии по справке.

Прошлого 1773 года ноября 30 дня рапортом генерал-аншеф и кавалерии Бибиков представил, что по случаю отправления его в первую армию с полками взято им в Варшаве из экстраординарной суммы денег пять тысячь червонных, из которых на оные полке уж несколько и издержано, но в остатке имеет он слишком четыре тысячи червонных, просил повеления, куда оные деньги употребить. [42]

На который, посланным к нему указом предписано, чтоб оставшие за расходом от взятых в Варшаве из экстраординарной суммы деньги, слишком четыре тысячи червонных, взял с собою, которые и употреблять при случаях надобности на чрезвычайные расходы для войск ему вверенных.

С боку приписано: «Оный г. генерал аншеф по именному указу определен был к корпусу войск, к стороне Оренбурга находящемуся, главным командиром.»

IV.

(И. Д. I, 396).

Указ Ея Императорского Величества Самодержецы Всероссийской из Государственной военной коллегии господину генерал-аншефу и Кавалеру Александру Ильичу Бибикову.

Присланною в Военную Медицинская коллегия промемориею требует о произвождении командированному к вам г. генерал-аншефу и кавалеру лекарю Роману Стефановичу жалованья в год по 180 р. и о выдаче для исправления в пути нужд вперед на треть, а в случае надобности и прогонных денег, по которому из Медицинской коллегии требованию для надлежащего исполнения и оного лекаря удовольствия на счет полевых полков Главного коммиссариата в контору указом из Военной коллегии предложено.

Декабря 2 дня 1773 года.

Два собственноручные письма Бибикова к гр. З. Г. Чернышеву с дороги.

V.

(И. Д. II, 126).

Милостивый государь гр. Захар Григорьевичь!

Податель сего привезет к вам новые вести, а самовидцы скажут и деталии. Худо еще в прибавок то, что Киргизцы начинают беситься. Разбить каналию считаю наверно да отвратить разорение потребно конных людей больше: кажется, посланные из Новороссийской губернии гусары к сему всего таперь ловчае. Чтоб по крайней мере закрыло от разбойнических сих волков набегов, пехоты довольно да с нею поспевать не можно за сим ветром. Я приехал сюда 14 поутру, поеду 17-го. Полку второго гренадерского баталион велел вести на подводах. Как говорят, он после завтре сюда будет.

Впрочем поруча себя в милость вашу с непременным высокопочитанием и преданностию останусь и проч.

Декабря 15 дня 1773 г. Москва [43]

VI.

(И. Д. II, 128).

Милостивый государь граф Захар Григорьевич! В самый момент отъезда моего отсель получил я подателя сего сержанта Брюхачева от князя Михаила Никитича: чтоб узнать содержание писем и обстоятельства генерал-поручика Колонга, я их распечатал и прочол. Из них увидел, что Башкирцы все вообще избесились и потому предвижу, что для усмирения их, тож и для предохранения с другой стороны от Киргизцов, конных легких войск о умножении в команду мою помыслить надобно. Окончав сие, сажусь в сани и отъезжаю. Баталион гренадер везенный на подводах вчера ввечеру сюда прибыл.

Вашего сиятельства милостивого государя

покорнейший слуга

Александр Бибиков.

Декабря 18 дня, 1773. Москва.

VII.

(И. Д. II, 301).

Секретной.

В государственную военную коллегию от генерала-аншефа и кавалера Бибикова репорт.

Ея Императорского Величества из Государственной военной коллегии указ от 13 сего месяца под № 575 и при нем приложенную копию с репорта, присланного в Правительствующий сенат от подполковника Симонова, в Яицком городке находящегося, я вчерашнего числа по прибытии моем в Нижний-Новгород получил, который повелевает мне подать скорое вспоможение оному подполковнику Симонову. Не известен еще будучи совершенно о всех подробностях тамошнего дела, не могу я здесь и прежде приезду моего в Казань удобного распоряжения о сем сделать; но поспешая туда, не оставлю я тотчас по прибытии моем сие Государственной военной коллегии повеление исполнить.

Александр Бибиков.

Декабря 22 дня 1773 года. Нижний-Новгород.

VIII.

(Г. А. Сен. дела, книга № 136).

Милостивый государь мой, князь Александр Алексеевичь!

Письмом вашим от 15 Декабря ваше сиятельство уведомить меня изволили, что Пр. Сенат возложил на мое разсуждение, дабы присланных в Казань из разных мест поселенцев сыскал я способ, не отправляя по прежде состоявшемуся указу на прежние их жилища, распределить по близости в здешних местах и чтоб я нужное для сего [44] распоряжение сделал, по сношению с господином губернатором фон-Брантом. Сходно с содержанием письма вашего получил я здесь указ Пр. сената из 5 Департамента, в следствие которого, как и письма вашего сиятельства, уведомился я от губернатора, что он, во исполнение прежде насланного к нему указа, приведенных сюда поселенцев отправил уже в жилища их 3717 душ мужеска и женска пола, а за сим числом имеет еще здесь неотправленных мужеска и женска полу 911 и потому о сих только последних должен я повеленное мне распределение сделать, что немедленно, конечно, и исполню и тогда вашему сиятельству буду иметь честь донести, оставшись с непременным почтением

вашего сиятельства милостивого государя моего покорный и верный слуга

Александр Бибиков.

Декабря 30 дня 1773 года. Казань ³⁵.

IX.

(Г. А. Сен. дела, книга № 136).

Милостивый государь мой князь Александр Алексеевичь!

Указом Пр. Сената от 22 Декабря прошлого 1773 года и письмом ваше сиятельство того ж месяца 15 числа сообщить ко мне изволили, чтоб присланных в Казань из разных мест поселенцев, но лучшему моему о здешних обстоятельствах сведению, на прежнее жилище, так как прежде указом Сенатским велено, возвращать не велеть, а распределить по близости в тамошних местах; если ж к тому никаких способов не найдется, то б тогда уже их и отправить на прежнее жилище; до прибытия ж моего в Казань, от здешнего г. губернатора и кавалера фон-Бранта некоторые партии поселенцев на прежние жилища уже были отправлены, а некоторую часть я здесь застал, из которых, равно и из остановленной в Чебоксарах партии, чрез нарочно посланного от меня лейб-гвардии офицера, годных в службу выбрано 218 человек, да после того из здешних 11, итого 239 человек, которые по командам и распределены; о остановленных же поселенных партиях, Балахонского уезда в селе Городце в 247-ми, Нижегородской губернии в селе Лыскове при капитане Сенцове мужеска и женска полу в 243-х, да Арзамаского уезда в селе Новом 433-х человеках состоящих, сообщил я к Нижегородскому губернатору г. Ступишину, чтоб он чрез нарочно [45] посланных штаб или обер-офицеров приказал из тех партий также выбрать годных в службу и причислил бы в Нижегородский баталион, а если в комплекте баталион состоит, то б тех выбранных отправил в Москву к его сиятельству князю Михайле Никитичу Волконскому к причислению в баталионы; касалось же (sic) до оставших поселенцев в службу неспособных и по нынешним обстоятельствам за неудобность к пересылке их в Сибирь, коих по счислению оставалось в здешних в Казане партиях 698, да в Чебоксарах мужеска и женска полу с малолетними детьми 1061, то я лучшего средства избрать не мог, как сообщил же к здешнему г. губернатору, чтоб он приказал: 1) Казанской губернии государственных и помещиковых людей возвратить тем же самым владельцам, а государевых дворцовых и ясачных тем селениям, от кого они на поселение отданы были с женами и детьми; 2) других же, кои не здешней губернии между поселенцами находятся, отдать в государевы дворцовые и ясачные волости, дабы оные в них приняты и поселены были, яко короне принадлежащие, а чтоб оные охотнее приниманы и в тех селениях содержаны и обзавоживаны были, то объявлено б им было, что они до будущей ревизии подушных денег и всяких податей платить не будут, ибо подати с них в тех селениях, откуда они отданы, в государственные сборы вступать будут; 3) распределенным же ныне в военную службу из суммы имеющей на тех поселенцев благоволил бы приказать же отпустить то, что обыкновенно при отдаче на рекрута дается, а чтоб жены и дети их на первый случай нужды терпеть не могли, то б из той же суммы отпущено было на каждую жену по рублю, а на детей по полтине, кои по командам и доставятся; а отданным по государевым волостям поселенцам на разведение их выдано б было на сей год мужикам до два рубли, а женам их и детям каждому по рублю, или по разсмотрению его, сколько из той суммы достаточно быть может, а о поступлении на таком же точно основании о вышепомянутых партиях и к Нижегородскому губернатору от меня писано ж и пр. Сенату об оном донесено, а и вашему сиятельству изъясня с истинным моим к вам почитанием, пребуду и проч.

Александр Бибиков.

Января 28 дня 1774 года.

X.

(И. Д. II, 296).

В С.-Петербурге, января 4 дня 1774 года. указ господину генерал-аншефу и канцлеру Александру Ильичу Бибикову.

Оказавшийся в пределах Оренбургской губернии известный уже разбойник, беглый из-под караула Донской казак, Емельян [46] Пугачев, дерзнув принять на себя имя покойного Петра третьяго, присылает во многие места злодейские свои письма к обольщению под тем именем разными нелепыми обещаниями простого народа; сего ради и предписывается вам г. генералу, дабы приказали вы все таковые получаемые куда либо от помянутого бездельника разбойника Пугачева письма на площадях тотчас, как получены или найдены будут, сжечь чрез палачей, а где оных нет, то чрез профосов, а какого те письма содержания будут, давать знать в Военную коллегию. О исполнении чего и ко всем Казанским, Оренбургским, Астраханским и Воронежским военным командам не оставите вы господин генерал учинить предписания.

XI.

(И. Д. II, 439).

Милостивый государь граф Захар Григорьевичь!

В предъидущем моем письме имел я честь ваше сиятельство уведомить, что командиру 24-й легкой полевой команды маиору Муфелю приказал я занявшую город Самару злодейскую шайку атаковать и оттуда выгнать. Сие он ревностно и достохвально исполнил. Атаковал он их в Самаре, несколько побил и человек до 200 захватил, отняв как бывшие тут 6, так и привезенные злодеями 2 пушки, что из отправленной при репорте моем копии с репорта маиора Муфеля усмотреть изволите. Похваляет он в исполнении должностей своих подчиненных, между прочим и команду польских казаков, кои с ним быть случились. Для ободрения сих последних весьма бы кстати, если бы начальнику их тут бывшему медаль исходатайствовать изволили, да и для других впредь тако себя отличивших несколько ко мне прислано было, дабы сих верных и неколеблющихся ободрять и отличать мне было тотчас при заслуге можно.

Жду с нетерпением прибытия полков, о которых последние известия имею я, что гусарский Изюмский дни через четыре сюда вступит, а за ним и второй баталион гранадерского полку. Архангелогородский же карабинерный и Володимирский 4 числа быть имели в Нижний. Считаю что и генерал маиор Мансуров на сих днях с двумя достальными легкими командами в Самару прибудет. Нетерпение мое в ожидании полков и команд тем более умножается, что злодейские шайки час-от-часу наглее становятся и по получаемым здесь ежедневно известиям сия сволочь от стороны Башкирии разными своими толпами заводы и деревни грабят, селения устрашивают, берут фураж и провиант, разсевают злодейские манифесты, глупую чернь обольщая приводят в колебание и уже около Кунгура показавшиеся разграбили множество и пресекли сообщение с сим городом, а по полученному оттуда от магистрата репорту, из самого города воевода [47] и все начальники, как и из других многих, разбежались и город Кунгур теперь сам ожидает их посещения, ибо без воинских команд никто противиться не отваживается.

В Богульме, Заинске, Кичуевском фельдшанце, Мензелинске и других местах стоящие наши посты, состоящие из одной пехоты, не могут воспрепятствовать, чтоб злодейская сволочь сближениями своими при ближних селениях не разъезжали, которые, сбирая фураж и провиант, тож и людей, умножают толпу злодейскую, и убивства и грабежи повсюду продолжаются. Из сего ваше сиятельство легко представить можете бедственное состояние здешнего краю, а потому и теперешнее мое положение, доколе не придут войски и доколе я сильно воздействовать не буду в состоянии.

В подкрепление занятых Фрейманом постов сегодни отправляю я полковника Бибикова с четырьмя ротами гранадер и со ста лошадьми гусар и двумя пушками, купив здесь как для оных пушек, так и прибывших на подводах эскадронов лошадей, чтоб ободрить там без всякого действия стоящего Фреймана, отогнать сближившуюся злодейскую сволочь и очистить коммуникацию.

Не могу умолчать вашему сиятельству, сколько терзает меня Фрейманово недействие, а из репортов его примечаю, что и отряжаемые им начальники медленностию своею и робостию не поиски над злодеями делать стараются, но только дерзость сих злодеев умножают, как мне уже присылаемые репорты довольно открыли.

Крайняя здесь мне надобность состоит в ружьях, саблях, карабинах и пистолетах, о чем и прежде ваше сиятельство покорнейше просил, и ныне тож повторяя нижайше прошу как наискоряе дать повеления, чтоб сюда были отправлены.

Провиант на Яик к Симонову подрядившиеся поставщики из Сызрани повезли без всякого эскорту, ибо дать было не из чего. Желательно крайне чтоб он туда доставлен быть мог, и к сему утесненному посту прибыл благовременно.

В Самаре приказал я с крайним поспешением таковой же заготовить, чтоб доставить его по собрании войск в Оренбург.

Спешите, милостивый государь, доставлением мне легких войск тушить зловредный и на толиком пространстве горящий пожар, ибо зло сие весьма далеко возросло и обширно распространилось. Между тем употреблю я все способы, какие только представятся, чтоб остановить сие бедствие. Пребывая с непременным высокопочитанием и преданностию и проч. Александр Бибиков.

P. S. (Собственноручно). Приложенный пакет покорнейше прошу Ея Величеству поднести.

Января 5 дня 1774 года. Казань. [48]

XII.

(И. Д. II, 414).

Милостивый государь мой Александр Ильичь!

Имея честь предъидущим моим письмом донести о получении почтеннейшего вашего от 30 Декабря, сим приношу за оное признательную благодарность; что же касается до требуемого вашим высокопревосходительством числа ружей, карабинов, пистолет и прочего, то все оное, как оружейной канцелярии, так и господину генерал-кригс-коммиссару велено отправить в Казань как наискорее на почтовых подводах и отдать в ведомство господина обер-коменданта Лецкого. Я покорнейше вашего высокопревосходительства прошу для лучшего мне подания способности в споспешествования доставления вам нужного писать формально в Военную коллегию, из которой и не оставлю я того ж часа давать куда надобно надлежащие повеления.

Между прочими мер принятиями к искоренению злодейств Пугачева не безполезно кажется быть может и обещание некоторого награждения тем, кто его живого взяв приведет к Оренбургскому ли губернатору или же к военным нашим командирам. Таковое обещание помянутым господином губернатором действительно и учинено; но как оно слишком умеренно, то пишу я теперь к господину Рейнсдорпу и находящемуся в Яицком городке подполковнику Симонову, дабы учинили они публикацию, что за приведение означенного самозванца живого дано будет в награждение десять тысяч рублей.

Упомянутый в предъидущем моем письме Яицкий казак ³⁶, едущий с письмами от Яицкого коменданта подполковника Симонова, вчера сюда прибыл и подтвердил то о выгнании из Самары злодеев известие, которое имел я честь вашему высокопревосходительству в оном моем письме сообщить, а для подробнейшего усмотрения включаю у сего копию с учиненного им здесь же показания.

С истинным высокопочитанием и совершенною преданностию на всегда пребываю

Вашего высокопревосходительства покорнейший слуга

Гр. З. Чернышев.

Сейчас приехал сюда отправленный от вашего высокопревосходительства с письмами, Казанского гарнизона фурьер Степан Котов, также и получил курьера из Смоленска, что 7 нынешнего месяца Чугуевский полк оттуда выступил.

Число 14 января 1774 года. [49]

XIII.

(Г. А. папка 2, книга I. O. DD).

Объявление.

Я нижеподписавшийся главнокомандующий войсками Ея Императорского Величества Всемилостивейшей нашей Государыни генерал-аншеф, лейб-гвардии маиор и разных орденов кавалер объявляю чрез сие, что как все бедствие, угнетающее ныне Оренбургскую губернию огнем и мечем и пролившее уже потоки крови собственных наших собратий и сограждан, происходит единственно от самозванца Емельяна Пугачева, беглого с Дону казака и в Польше немалое время скитавшегося, который в буйстве своем дерзнул без всякого подобия и вероятности взять на себя высокое название покойного Императора Петра третьяго, то он паче всех и заслуживает, для пресечения внутреннего междоусобия и для возвращения любезному отечеству драгоценного покоя, восприять достойную злодейству и измене его казнь, дабы инако от продолжения оных другие из одного невежества порешившие равному жребию подверженными не были, когда его постигнет месть озлобленных им божественных и человеческих законов. Почему я, с моей стороны, по вверенной мне власти, желая спасти сих последних и обратить зло на главу истинного его виновника самозванца Емельяна Пугачева, как изверга рода человеческого и недостойного имени Россиянина, обещаю сим тому или тем, кто из усердия к отечеству, поймав его, приведет ко мне, или е кому ни есть из подчиненных моих и отдаст под стражу живого, дать в награждение ³⁷

(Письмо Бибикова к гр. Чернышеву от 17 января, которое здесь следовало бы поместить, уже напечатано Пушкиным; но в конце приписки вместо слов: «деревни Кувицкой и...» должно читать: «деревни Кувицкой-Анштеряковой» (Ср. И. Д. II, 551).

XIV.

(Г. А. сенат. дела, книга № 136). Милостивый государь мой князь Александр Алексеевичь!

Вчера чрез присланного курьера, при почтеннейшем письме вашего сиятельства, имел я счастие получить высочайший Ея Императорского Величества именной указ, от 12 числа января, по которому, конечно, исполнение в точности сделано будет, по выправке об оставшихся после несчастных женах и детях, собрав ведомости всеподданнейше донесу.

Касательно до подполковника Лазарева, чтоб употребить его к усмирению Башкир, вашему сиятельству донесть честь имею. Господин Лазарев здесь; я сейчас с ним о деле усмирения Башкирцев [50] говорил; охотно он приемлет на себя сию коммисию и требует чтоб отправлен был в Екатеринбург, откуда удобнее считает войтить в уговоры и в дело, требует притом несколько сабель и разноцветного сукна, чтоб тем дарить склонившихся, объявляя, что сими подарками их обласкать и привлечь может, а между тем станет он писать ко всем своим знакомым и надежным людям. Все сие я ему куплю и в Екатеринбург отправлю, только за опасностию в дороге должен он будет взять путь на Хлынов, Солькамскую и Верхотурье, ибо о Кунгуре еще после 10 числа известия нет, а тогда знали, что он злодеями окружен, но оборонялся; послана от меня команда с двумя пушками на подводах; ежели поспеет, то надеюсь, отгонит проклятую саранчу; тогда и Лазареву ближе проехать будет можно, я отправлением его конечно не замедлю. О сжении злодейских Пугачева сочинений имел я уже указ из коллегии Военной, а ныне при письме вашем из Сената получаю.

О присылке в коммисию секретную писцов и теперь вашего сиятельства прошу: нет возможности исправиться и офицеры сами с Зряховым день и ночь пишут, потому что колодников умножается. Сие сказав, окончу моим истинным почтением и особою преданностию Вашего сиятельства милостивого государя моего покорный и верный слуга

Александр Бибиков.

P. S. Приложенную реляцию всепокорнейше прошу поднесть Ея Императорскому Величеству.

От 21 января 1774 года. Казань

XV.

(Г. А. дела тайн. эксп. № 15, связ. 3, № 94).

Всемилостивейшая Государыня!

Дерзость злодея Пугачева и его злодейских сообщников дошла до последней крайности, что вступающие как в секретную коммисию, так и ко мне присылаемые ежедневно письменные сочинения открывают; а приводимые в секретную коммисию из злодейских шаек захваченные и для разглашения и разсеяния посланные колодники подтверждают. Старался я при многих ежечасных отправлениях несколько дел разсмотреть, и чтоб чем ни есть остановить буйство, наглость и злодейственные убийства, по данной мне высочайше от Вашего Императорского Величества власти, решился наконец одного бунтовщика, злодея и жестокого убийцу помещицы своей подпоручицы Пополутовой крестьянина Леонтия Назарова, который добровольно признался во всем, здесь с публичными обрядами велеть повесить, с прописанием его вины, с подтверждением, дабы прочие таковые за злодейства и бунт того же страшилися, некоторых же при виселице определил высечь кнутом, поставя клеймы значущия злодея, бунтовщика и [51] изменника, других же наказать плетьми. К сей крайности приступил я в надежде, что редкость таковой казни устрашит колеблющихся к самозванцу склонностию и остановит начальников убийства. О решеных же коммисиею делах приведенных колодников к высочайшему усмотрению экстракт подношу.

Секретная коммиссия, трудясь, так сказать, день и ночь, почти не успевает приводимых распрашивать, ибо их время от времени умножается.

При выгнании злодеев из Самары маиор Муфель репортует меня, что духовенство тамошнее при приближении злодеев пошли к ним на встречу с колокольным звоном и со кресты, что и из найденного злодейского предводителя Арапова репорта усмотреть можно, который по несказанной дерзости и наглости сих извергов, так как и другие найденные письма он ко мне прислал, из которых некоторые при сем для высочайшего усмотрения подношу, другие же для справок впредь отдам в секретную коммисию. Самарских попов, кои и в эктениях высокое имя Ваше во время пребывания злодея исключить дерзнули, я всех посланному нарочно лейб-гвардии Преображенскому полку подпоручику Державину допросить велел, а показавших к злодеям склонность жителей генерал-маиору Мансурову, разсмотря, публично наказать велел, подтвердя в верности вновь к Вашему Императорскому Величеству присягою. Здешнему же архиерею сообщил, чтоб он сих Самарских попов немедленно переменить другими приказал, а в прикосновенных к оному селениях жителей, кои добровольно поддались злодеям, начинщиков высечь при собрании жителей, и под смертною казнию подтвердить, чтоб они впредь от злодейских и изменнических шаек и их внушений хранились и ловя их приводили и отнюдь как пропитания, так и людей по требованиям их не давали, и присяги в непоколебимой к Вашему Императорскому Величеству верности не нарушали, а злодея Пугачева почитали за изменника и самозванца, инако же сами яко злодеи огнем и мечем накажутся.

В Башкирию и в самую толпу злодеев под Оренбург отправил я восемь человек надежных Татар, которые еще вообще в верности своей к Вашему Императорскому Величеству не поколебались, со внушением в Башкирии и везде прилепившимся к злодею, как о их заблуждении и обмане Пугачева, так чтоб они, пришед в раскаяние, обратились и употребили себя при войсках Вашего Императорского Величества на истребление сею злодея; для того переведя манифест на татарский язык и объявление мое по-русски и с татарским переводом с ними ж для разъсеяния послал.

Всемилостивейшая Государыня! слепота, невежество в здешнем краю по большой части жителей превосходит, кажется, всякое понятие. [52]

Сие примечаю не только в самой черни, но и в здешних краях живущих отставных офицерах, как то в экстракте, при сем подносимом, из показания подпоручика Мызникова усмотреть изволите, тож и из репорта, поданного злодею Арапову по вступлении его с шайкою в Самару от поручика Ильи Щепачева, которого я арестовав сюда же прислать под караулом велел. Также велел я арестовать и бегущего из Самары двоекратно за коменданта капитана Балахонцова.

По сие время к удержанию злой сей заразы и к остановлению успехов злодейских, и к удержанию глупой черни от его прилепления, не вижу я иных еще способов, как воинская сила. Но между тем однакож испытаю всевозможные средства к пресечению зла, столь далеко возростшего. Счастливым себя почту, если возмогу, тем или другим способом, показать Вашему Императорскому Величеству, и при сей высочайше вверенной мне экспедиции, с какою непоколебимою верностию пребывает

Всемилостивейшая Государыня! Вашего Императорского Величества

всеподданнейший ³⁸ Александр Бибиков.

Января дня 1774 года. Казань.

XVI.

(Там же).

Всемилостивейшая Государыня!

Вашего Императорского Величества всемилостивейший указ от 10 января имел я счастие получить 17 дня, которым высочайше повелеть мне соизволили, дабы показанием жены и детей известного злодея самозванца Пугачева, когда они сюда из Донских селений привезутся, ослепленным крайним невежеством его сообщникам открыть мог глаза, и извлечь их из заблуждения и легковерия. Не оставлю я, Всемилостивейшая Государыня, при удобном и наилучшем случае исполнить в точности высочайшее Ваше повеление. Каким же образом сие произойдет, в свое время всеподданнейше донесение сделаю. Всемилостивейшая Государыня! и проч.

Александр Бибиков.

Января 21 дня1774 года. Казань.

XVII.

(Г. А. дела тайн. экспед. № 13, связка 4).

Всемилостивейшая Государыня!

Здесь всеподданнейше подношу экстракт произведенных дел в тайной коммисии, из которых некоторые решены мною обще с коммисиею, а на другие осмеливаюсь испросить высочайшего Вашего указа, [53] как-то о протопопе и попах Самарских и Заинском, и о трех офицерах — Щепачеве, Черемисинове и Воробьевском, равно и о подпрапорщике Буткевиче. Из решенных же приметить изволите, что некоторых определил я с публичными обрядами повесить в самых тех местах, где они преступниками жили и злодействовали, а гарнизонного солдата в Казани на Арском поле, чтоб сделать страх не только другим, но и самым гарнизонным, из коих по разным местам некоторые прегнусными предателями и злодеями себя показали. Строгость сия неминуемою по здешним обстоятельствам показалась. Дабы повсюду раздалась казнь, злодеям и бунтовщикам исполняемая, умеряю я число сих сколько можно меньше, хотя они все по строгости законов сему без изъятия подвергаются. Человеколюбивое Вашего Императорского Величества сердце и образ Ваших мыслей всегда за сих извергов и против строгости законов предстательствуют.

Дерзостные и глупые злодейские сочинения и все допросы показывают, что злодеи кроме буйности и злости никаких правил и ума не имеют; но при всем том злые их внушения и чрез нескладный слог в черном пароде действуют, и тем более что редко найдешь в сем краю и между чиновниками людей с просвещением и разумом, а страмные гарнизонные офицеры, буде смею сказать, своею мрачною глупостию способствуют, как из допросов Черемисинова и Щепачева, тож и Буткевича усмотреть соизволите. Злодейские сочинения здесь при последней экзекуции сожжены палачем, а значки их, так называемые знамена, им же изорваны. То ж самое велено от меня делать по всем местам, где оные письма и знаки случатся.

Здесь для одного только любопытства осмеливаюсь приложить оригинальный приказ от вора и злодея Ивашки Чернышева, так называемого графа, тож и подлинное увещание, присланное в Кунгурскую канцелярию с двумя злодеями от воровской же шайки. Из сего, Всемилостивейшая Государыня, приметна забытая, но чаянная дерзость сих извергов рода человеческого.

Между прочим приказ злодея Чернышева доказывает, что г. Уфа еще 14 числа сего месяца был не в их руках, ибо он дан в деревне Чесноковке, в 10 верстах от Уфы лежащей.

Всемилостивейшая Государыня и проч.

Александр Бибиков.

Января 29 дня 1774 года. Казань.

XVIII.

(Г. А. папка 2, кн. I. О. D. D.).

Нашему генерал-аншефу Бибикову.

Присланную от вас, от 13 числа Января, реляцию и приложенный при оной экстракт о отставном сержанте Бабаеве, мы [54] разсматривали, описанные в экстракте, учиненные им злодеяния, в коих сам он признался, ничем извинить его не могут, а посему и должен сей преступник, не только за одно то, что он нарушил учиненную им пред Богом клятву в верности к нам и отечеству, но что сим его злодейством многим нашим верноподданным причинил, к соболезнованию нашему, невозвратную гибель, а других привел к нарушению должной к нам и отечеству верности, за что сей преступник и злодей достоин восчувствовать всю строгость государственных наших законов, чего ради и повелеваем вам оного преступника наказать по вашему разсмотрению, но как не можем без примечания оставить сего злодея старости, то и за нужное нашли вам напомянуть чтоб наказание преступнику было сделано с соображением лет его и с тою желаемою надобностию, от которой бы подобные злодеяния отвращены, а зараженные выдуманною им Бабаевым лжею приведены были е познанию совершенной истины и чистосердечному раскаянию. Впрочем с нашею милостию мы вам пребываем

Екатерина.

Село Царское. Подписано Февраля 4, 1774 года.

XIX.

(Г. А. папка 2, книга I. O. DD.).

Нашему генерал-аншефу Бибикову.

Реляцию вашу от 29 числа Января и приложенные при оной экстракты города Самары о протопопе Андрее Иванове, попах Никифоре Иванове, Федоре Никитине, Алексее Михайлове, Василье Михайлове, Даниле Прокофьеве, Максиме Иванове, дьяконах Степане Яковлеве, Петре Иванове, Василье Никифорове, отставном поручике Ефиме Воробьевском, Ставропольского батальона поручике Илье Щепачеве, Тобольского третьего батальона прапорщике Иване Черемисинове, отставном подпрапорщике Богдане Буткевиче, пригорода Заинска попе Прокофье Андрееве, мы разсматривали. О всех вышесказанных преступниках учиненные в секретной ведения вашего коммисии сентенции нашли с государственными законами, по происшедшим от них злодеяниям, согласными, но при всем том однакоже повелеваем с оными преступниками поступить по вашему разсмотрению, и сколько польза и благосостояние Империи по нынешним в тамошнем краю обстоятельствам того требуют. Впрочем с нашею милостию мы вам пребываем

Екатерина.

Подписан февраля 15 дня 1774 года. С. П. Б. [55]

XX.

(Г. А. дела тайн. эксп. № 15, связ. 3, № 94).

Всемилостивейшая Государыня!

Вашему Имп. Величеству всеподаннейше подношу экстракт решеных в секретной коммиссии дел, из которого усмотреть соизволите, что в Тобольске из Челябинских преступников одного велел я повесить, а прочих пересечь публично для того более, чтоб подать тамо страх и удержать злые сердца от подобного вероломия, ибо г. губернатор Чичерин пишет ко мне, что злодеи бунтовщики наезжают и на тракт лежащий к Сибири, приказывая жителям ловить курьеров и отсылать к ним в толпу; также велел я повесить из других преступников в Билярске и Ставрополе по одному человеку, как то усмотреть соизволите из сего же экстракта. Всемилостивая Государыня! ведаю я, что сия строгость не соответствует человеколюбивому Вашему сердцу, но что делать! невозможно без оной обойтиться. Я осмеливаюсь здесь приложить копии с полученных в Челябинске злодейских писем, из коих изволите усмотреть, коль великое зло обитает в буйственных их душах.

Всемилостивейшая Государыня и проч.

Александр Бибиков.

Февраля 15 дня 1774 года. Казань.

XXI.

(Г. А. дела т. эксп. № 13, св. 4).

Всемилостивейшая Государыня!

В следствие всевысочайшего Вашего Императорского Величества именного указа о содержащихся в секретной коммиссии поручиках Щепачеве и Воробьевском и прапорщике Черемисинове учинено следующее: лишены они всех чинов и написаны в солдаты вечно, а потом сего Марта 6 ч. Щепачев по важности его преступления гонен здесь спиц-рутен чрез тысячу человек шесть раз, Черемисинов публично пред полком высечен батоги, и оба оные назначены в дальние Сибирские баталионы с тем, чтоб оттуда их никогда не отлучать, куда они и отправлены быть имеют. Воробьевский же, в разсуждении увядшего в нем от престарелости его лет мужества и бодрости духа, а равно и для того, что он, так как отставной, не имел никакой команды, паче же из единого матернего Вашего Императорского Величества человеколюбия и милосердия, от наказания избавлен и по успокоении отпустится в дом его. О Самарских же попах и о прочих, в сходственность всевысочайшего указа, достодолжное исполнение учинено быть имеет в удобное время. Всемилостивейшая [56] Государыня! хотя в прежде отправленном от меня о решенных в секретной коммисии делах экстракте и назначена была одному преступнику Татарину Уразаеву смертная казнь в деревне, но я после разсудил за лучшее сделать оную здесь в городе, которая и исполнена сего Марта 6 числа с публичными обрядами, а в тоже самое время и известному преступнику Бабаеву вторичное наказание кнутом учинено. Всемилостивейшая Государыня и проч.

Александр Бибиков.

Марта 8 дня 1774 г. Казань.

XXII.

(Г. А. папка 2, кн. I, O. DD).

Всемилостивейшая Государыня! ³⁹

По всевысочайшему Вашего Императорского Величества всемилостивейшему указу от 22 Февраля сего года, дошедшему до меня пред самым моим отъездом в ближние к Оренбургу места: приложенные при нем манифесты того же дня мною вручены Казанскому губернатору, предводителю дворянства и городскому голове. Полученное мною сей день от предводителя Казанского дворянства письмо осмеливаюсь приложить в копии к монаршим Вашего Императорского Величества стопам, которым объявляет, что при чтении всемилостивейшего манифеста каждый из дворян проливал радостные слезы, благословляющие промысл Ваш об них, что восклицания чтение их прерывали, и что наконец матернее сие к ним снисхождение Ваше приняли они, как некоторый всякую цену превосходящий клейнод для себя и потомства своего в роды и роды.

К Пензинскому, Симбирскому и Свияжскому предводителям тогда же от меня сей толико лестный им залог благоволения вашего послан для повсеместного, равно как и в Казани, обнародования.

Из подносимого при сем же всеподданнейшего моего особого донесения усмотреть изволите: что дворянства Казанского корпус 8 числа сего месяца явил уже первый опыт достохвальные своея ревности к службе Вашего Императорского Величества, поразив и прогнав под начальством своего шефа не малое сонмище злодеев при деревне Стерлитамаке. Симбирское дворянство составило уже во всем подобный тому корпус воинства, к вооружению которого все нужное от меня отправлено, и назначен ему подвиг на Самарскую линию. Благородные люди Саранского уезда простираются с крайнею поспешностию в составлении такого же корпуса, как уведомляет меня предводитель их генерал-маиор Сипягин.

Всемилостивейшая Государыня! оком милосердия удостоили вы [57] воззреть на сию чистую сердец их жертву; за таковое возмездие нет трудностей, которых бы душа благородная не превозмогала; нет и быть не может препятствий во исполнении соизволения Вашего. Я собою собственно истину сию доказывать с положением живота моего никогда не престану.

Всемилостивейшая Государыня и проч.

Александр Бибиков.

Четыре своеручные донесения Бибикова.

(Г. А. папка 2).

ХХIII.

Всемилостивейшая Государыня!

По отправлении последних моих всеподданнейших Вашему Императорскому Величеству донесений, января от 29 числа, ожидая отвсюду известий и репортов, не имел я еще счастия принесть всеподданнейшую благодарность за всемилостивейшие собственноручные письма от 16 и 20 января. Примите теперь, Великая Государыня, всенижайшее признание за высочайшую Вашу милость и купно следующие мои Вашему Императорскому Величеству донесения: все отряженные деташаменты без изъятия теперь не уступают похвальному поступку маиора Муфеля; злодеи везде, где ни найдены, побиты, разогнаны и разсеяны. Наглости и стремлению их доныне были конечно причиною бывшие удачи отступления г. Кара, и объятая тщетным страхом и стоящая неподвижно гарнизонная негодница.

Войски Вашего Императорского Величества с разных сторон ко гнезду злодея четырьмя дорогами поспевают; нет сомнения, чтоб при благости Господней сего злодея с буйною его толпою они не поразили. Главнейшая трудность состоит в поспешном марше.

А причина тому бездорожица и глубокие снега, то ж подвоз пропитания степными местами слишком на триста верст. Но нет трудности, которую верные и усердные Вам войски не преодолели. Я за них и за себя дерзаю ручаться, что если успех равен будет усердию, то увенчается и дело желаемым концом. Ни о чем так не прошу Всевышнего, чтоб благословил пробавить Он пропитание Оренбургу! Что всего опаснее. Злодей конечно не страшен своими силами, но дух, так сказать, всеобщего в здешнем краю замешательства разнородной и разнообразной черни не малого труда сюит успокоить. Но не отчаяваюсь в том, Всемилостивейшая Государыня! пораженные везде злодеи разсыпаться начали, а упившиеся буйством, прелестьми и [58] обольщениями злодейскими стихать и в повиновение приходить начинают. Забранные ими в так называемые казаки (будто по неволе) в домы свои возвращаться начали.

Тайная коммисия и я с нею, сколько обстоятельства дозволяют, конечно сообразуемся с милосердыми и человеколюбивыми правилами Вашего Величества и елико возможно умеряем строгость всеобщих на злодеев законов, ибо число казненных было б чрезвычайное. А чтоб познали изверги свое заблуждение и почувствовали сколь дерзость их чрезмерна, нужда заставляет, для поражения злодейских сердец, в разных местах изредка показать примерное наказание. Не познают зверские нравы, не имеющие первых понятий человеческих, должностей и обязательств к Богу, государю и ближнему без строгого обуздания, а страхом одной лишь казни. Способ, конечно, жестокий, но в настоящей крайности неминуем.

Злодейские сочинения везде жгутся публично палачем. Подлинно, Всемилостивейшая Государыня! что кроме необузданной дерзости и казачьяго ума в них приметить не можно, да и быть иному нечему, ибо по достоверному моему осведомлению нет в толпе злодея иных советников и правителей, как только одни воры Яицкие казаки, а подозрение на чужестранных совсем неосновательно.

Имею я известие, что поехавшие из Петербурга известные Вашему Величеству казаки Гарасимов и Перьфильев туда прибыли, но внушения их и поступки не отвечают тому намерению, с каковым они отправились. Гарасимов, поехав вниз по Яику на нижние форпосты, возмутил и достальных казаков, пребывающих до того в спокойствии, а Перфильев открыл самому злодею причину своего приезда и по объявлению выходцев считается первым у злодея любимцем. Нужен конечно крайний присмотр и за оставшими двумя в Петербурге, добра от них ожидать не можно, сколько они ни притворствуют.

По разбитии Калмык, приказал я генерал-маиору Мансурову от имени его написать к ним письмо, которое по особливости его достойно кажется сведения Вашего Величества: оно сочинено находящимся при мне гвардии Преображенского полку поручиком Державиным, которого нарочно для того посылал в Самару, яко сведущего на Ставропольских Калмык нравы и образ мыслей.

По полученным репортам Чугуевский полк на сих днях сюда ожидаю, а С.Петербургский 20 января был уже в Смоленске. Неизвестно только теперь, когда назначенные по высочайшему Вашему повелению прибудут 5 эскадронов гусар, Малороссийские и Донские казаки с полковником Денисовым. Ожидание сих войск отнюдь не задержит меня поспешить на поражение злодея, считая и тех, кои действительно прибыли сюда, к тому довольно. Но ожидаемые нужны к утушению на толиком пространстве разлившейся возмущения заразы. [59]

Дворяне всех провинций Казанской губернии но истине достойны высочайшего Вашего Императорского Величества благоволения. Они вооружением войск к исполнению всемилостивейшего Вашего соизволения друг пред другом наперерыв ревнуют. Приложенные при реляции № 10 от предводителей распоряжения суть тому доказательством. Всемилостивейшее письмо от 20 января, следуя высочайшему повелению, объявил я здешнему дворянству в их собрании. Они, приняв сей новый знак материнского Вашего об них благоволения, наполнены были неописанною радостию и благоговением. Говоренную в собрании дворянском речь дворянином Казанским ⁴⁰ от лица всех пред портретом Вашего Императорского Величества при сем подношу; признаюсь, всемилостивейшая Государыня, что претительно подносить сочинение, где дворянство почтило и меня хвалами, но все сии хвалы относятся, как главному источнику, Вашему Императорскому Величеству. Дворянство ж о поднесении сего убедительно меня просило, так равно и о засвидетельствовании их верноподданнической раболепной благодарности и признания.

Великая Государыня! Если Помещица Казанская ⁴¹ благоволила присоединить и своих собственных рекрут к вооружаемому корпусу дворян здешних, то я, быв по высочайшему соизволению всемилостивейшей Монархини вождь сих войск, дерзаю у Вашего Императорского Величества испросить для устроения и командования их офицеров. Снабдить ими меня не трудно, если только высочайшее будет на то соизволение. Полковник гвардии многое имеет число дворян, служащих в чинах унтер-офицерских. Известно мне, что в одном Измайловском полку таковых около 400 считается, и ежели только с разсмотрением и по достоинству выпущены будут, с надеждою могут заступить места субалтерн-офицеров.

Отпусти, великая Государыня! верному рабу Вашему, дерзнувшему столь обширно распространиться и обременить в настоящем письме разными донесениями Ваше Величество. Истинное усердие и непоколебимая верность сего были виною, с которыми, доколе жив, останусь и пр.

Февраля 5 дня 1774 года. Казань.

XXIV.

Всемилостивейшая Государыня!

В 19-й день текущего месяца удостоился получить высочайшие повеления Вашего Императорского Величества и за них приношу всеподданнейшую благодарность: за первое счастие почитаю я, всемилостивейшая Императрица, что исполнение возложенного на меня дела находит высочайшую Вашу благодарность. [60]

Маиору Попову о всемилостивейше пожалованном от Вашего Императорского Величества полковничьем чине того ж дня в Кунгур писал, так как и к побуждению других, чтоб подражали ревности и усердию сего достойного штаб-офицера во все команды дал знать. Собственно я не имел случая узнать и в лицо г. Попова и здесь уже его не застал; он, еще до прибытия моего, в Кунгур для набору рекрут был командирован; в Казани знатоков на него нет, ибо он прошедшею только осенью из первой армии прибыл, отставлен будучи в здешние гарнизоны. По формулярному же списку считается от роду ему 39 лет, из обер-офицерских детей, в службе с 753 г. Не оставлю я сего офицера узнать ближе и, отобрав его желание, помещу в такую службу, где б он с прочностию и пользою далее Вашему Императорскому Величеству служить мог. Впрочем то истина, что отличился он делами и расторопностию своею в здешних обстоятельствах. Не перестаю я и не перестану, всемилостивейшая Государыня! исправлять развращение здешних гарнизонов, чтоб вложить в них душу прямой службы, считая то собственным моим долгом верности к Вашему Императорскому Величеству. Жаль только того, что многое в нынешних обстоятельствах сею негодницею попорчено и время потеряно. При удобном случае, где только увижу кстати, не упущу показать строгой пример с сими недостойными звания военного людьми, считая таковых за сущих святотатцев и развратителей доброго порядка или прямою чумою военной службы: так как и не оставлю представлять ко всемилостивейшему воззрению и монаршей щедроте о таковых, кои достойны будут всемилостивейшего воздаяния, и тем более, что из последне полученного поведения примечаю точную на то Вашего Величества волю.

Не теряю по истине, всемилостивейшая Государыня! ни малейшего времени к пресечению подлинно (по словам Вашим) сих поносных хлопот и к стыду отечества нашего случившихся; но употребляю все, что только в человеческой есть возможности, к прекращению сего зла, считая и самые минуты драгоценными. Счастливым себя почту, когда только успех усердию и ревности моей отвечать будет.

О военных действиях победоносных войск Ваших из особливого донесения высочайше усмотреть изволите. А здесь только то присовокупить могу, что разные распоряжения и приготовления к снабжению войск, так как и стечение отовсюду переписок, доныне удерживали меня самого в здешнем городе; таперь, ежели Сибирский край не сделает какой остановки, отправлюсь я к приближающимся к Оренбургу полкам и командам и все меры употреблю к исторжению корени самого зла.

Февраля 22 дня 1774. Казань. [61]

XXV.

Всемилостивейшая Государыня!

Высочайшие повеления, наполняемые всегда ко мне Вашего Императорского Величества милостию и благоволением, бывают первейшим и главным моим здесь ободрением в заботах; таково было и последнее от 16 Февраля, которое принять удостоился. Сколько усердием и благодарностию наполненное сердце к Вам, великая Монархиня, ни стремится по достоянию возблагодарить за высочайшие милости, но не нахожу довольно слов к изъявлению моих чувствований; день и ночь только о том пекуся и все мои мысли обращаю к тому, чтоб действия явили, с какою верностию и усердием стараюсь исполнить порученное дело.

Набор и вооружение дворянских эскадронов во всех провинциях (где есть дворяне) с крайним успехом продолжается, тож и присланный сюда от дворцовой канцелярии экзекутор Елагин с поспешностию исполняет. Всемилостивейше пожалованные из гвардии офицеры весьма кстати поспевать будут, из которых у меня двое уже и явились. А я за особливое счастие почитаю, что представление мое удостоено высочайшей Вашей благоугодности. Не могу и я иначе сказать, всемилостивейшая Государыня! чтоб войск к сокрушению злодея не было достаточно, а особливо когда и все назначенные подоспеют. Не мог бы продолжиться злодей со всею его злодейскою сволочью, еслиб держался он с нею в одном только, где нибудь углу, как бы сия злая саранча, впрочем, была ни многочисленна; но главная трудность настоит в великой обширности и отдалении мест, где злоба успела посеять дух возмущения, а преклонность черни по обольщениям злодейству способствует. Не стоят они и стоять не могут против победоносных войск Ваших, но успевают в тож время делать разврат, мятеж и разорение в другом краю, когда один от сего очищается. Уговоры, объяснения, самое милосердое прощение Ваше доныне никакого действия произвести не могли и обольщенные не прежде, как страхом оружия успокоиваются, к должному повиновению приводятся.

В то время, как окрестности Казанские к стороне Оренбурга и Уфы и Кунгурской уезд очищены, то успели они ворваться в места ведомства Екатеринбургского, и духом бунта заразить тамошние селения и собрав толпы грабить заводы и жительства.

О известных двух Яицких козаках доносил я Вашему Императорскому Величеству не по внушениям казаков стороны послушной, но ведаю по добровольному хотению от вышедших от злодея людей посторонних и Яицким казакам непринадлежащих. Они все единогласно уверяют, что один подлинно у злодея в первых любимцах, а другой возмутил нижние Яицкие форпосты. Впрочем и то истина, что он был схвачен; но скоро после того свободился и успел произвести свое злодейство. Желательно, чтоб сии плуты обратили на добро все [62] их действия! Признаюсь пред Вами, всемилостивейшаая Государыня! что не имею я отнюдь доброй мысли, ниже заключаю что либо хорошее и о так называемых послушной стороны казаках: действия их в нынешних обстоятельствах тому не отвечают. И с вероятностию заключить можно, что они более со злодеями связаны и сообщаются нежели должно. В сей мысли утверждает меня более то, что к сближившимся к Яику войскам из них ни одного выходца нет. Какая ж бы злодеям была возможность так удержать благонамеренных, ведь реку Яик окружить не так удобно, как Оренбург. Однако нет ни одного выходца.

Всемилостивейше пожалованные шпаги здешнего магистрата первостатейным купцам семи человекам, усердствующим в наборе и вооружении эскадрона, высочайшим именем Вашим роздал, объявя и монаршее благоволение за усердие их и ревность. В Кунгур купцу Хлебникову и в Челябинск бургомистру и голове Семену Боровинскому при первом случае отправлю. Сей день здешнее купечество отправляет благодарственное Всевышнему моление о дражайшем здоровии Вашего Императорского Величества.

Из особого донесения высочайше увидать изволите, что находящиеся в Кунгуре подполковник Попов и секунд-маиор Гагрин, отогнав злодеев из окружностей Кунгура, распространили свои войски далее над ними, очищая Пермскую провинцию дошли до Красноуфимска, в сражениях разсыпая злодеев, наконец и Красноуфимск исторгнули из рук злодейских. Отняв всего 10 пушек с припасами, подполковник Попов Вашим Императорским Величеством всемилостивейше уже награжден за его верную и отличную службу, но теперь дерзаю я испросить таковое же маиору и кавалеру Гагрину. По примечанию моему заслуживает и он отлично всемилостивейшего Вашего на службу его воззрения. Ибо с того времени, как он с двусотною командою в Кунгур прибыл, то злодейские многолюдные шайки не только близко у Кунгура, но и в отдалении многократно разбиты, а в разных сражениях 28 пушек от них им взято.

Два конной гвардии известные Вашему Императорскому Величеству вороны уже несколько тому дней, как в путь свой один после другого, полетели. О первом я имею уже известие, что он в Берду (злодейское гнездо) прибыл и там содержится в особой землянке, а о другом еще не знаю, чем окончится их течение, время покажет. По тесному союзу и дружбе знаю, что по друге Вашем Мустафе III ни Вы, ни двор Ваш шестинедельного траура носить не изволите, а всеусердно желаю, чтоб сорокапятилетний тюремщик Абдулгамет начало своего правления ознаменил полезным для Вас и империи Вашей миром, и чтоб по всех случившихся Вашему Величеству трудах и заботах, [63] обратили Вы внимание Ваше единственно к просвещению и блаженству верноподданных Ваших, чего желать дерзает с непоколебимою до конца дней верностию пребывающий и проч.

Марта 2 дня 1774 года. Казань.

ХХVІ.

Всемилостивейшая Государыня!

Отъезжая из Казани, дал я полное наставление тайной коммисии как поступать в течении дел, и если откроются какие важные злодейские намерения, которые скоро предупредить будет нужно, о таковых с нарочными присылать ко мне. Из бумаг, сообщенных ко мне от г. Чичерина ⁴², которые всеподданнейше приложил, между прочим усмотреть изволите, что главный недостаток и в тамошних гарнизонах есть негодное собрание офицеров. От каковых и весь здешний край претерпел. И у самого г. Рейнсдорфа (sic) силы сначала было достаточно к отражению злодейской толпы от Оренбурга, но жаловался и он на худобу офицеров.

Странному поведению г. генерала Колонга или леты его или вкоренившаяся сибирская косность причиною: он по требованию Оренбургского губернатора и по моему сообщению не только ни мало не подвинулся к утесненному городу или бы подал какую либо ему помочь, но быв в Верхояицкой крепости, пошел назад по линии к Троицкой крепости, а оттуда в Челябинск. В Челябинске простоял без действия и наконец, не отогнав злодеев, взял воеводу и других с денежною казною с собою, оставил город. Странно и то, что он, отправляяся на Оренбургскую линию, запретил подчиненным ему комендантам делать о действиях и обстоятельствах Оренбургских какие либо уведомления, что из репорта г. генерал-маиора Скалона и полковника Эстко приметить можно. Признаюся, всемилостивейшая Государыня! я бы лучше желал, чтоб сей генерал на нынешнее время там не был, и если бы возможно кого надежнейшего отправить, а его отозвать, то бы весьма казалось быть полезнее. Сего сам собою сделать не отваживаюсь, тем более, что он указом Военной коллегии мне и не подчинен, а только ему содействовать велено, следовательно перемена его от высочайшей воли Вашего Императорского Величества зависит.

По дошедшим до меня верным известиям злодей Емелька Пугачев делал на Яицкую крепость два тщетные приступа с великою потерею злодеев, — и ознаменил свою на Яике бытность женитьбою на дочери казацкой, называемой Устинья Петрова, за которую и в церквах молиться от злодея приказано. Набранные в услуги ея казацкие жены и дочери называются фрелины. Но с Божиею помощию скоро, [64] скоро пройдет сего изверга в здешнем краю возношение. Ропот между злодеями начинается в великом стремлении. Бедствие свое и крайность в главной толпе познавать начинают. Войски Ваши, которыми я командовать честь имею, свойственные им верность, усердие и храбрость непоколебимо сохраняют, не смотря на все трудности. О победах над злодеями кажется нет сомнения, жаль только того, что между тем ослепленная чернь сама себя разоряя истребляет.

Кичуй. Марта 15 дня 1774 года.

XXVII.

(Г. А. папка 2, книга I. O. DD).

Рескрипт к генералу Александру Бибикову.

С обыкновенным к вам благоволением получили мы последнюю реляцию вашу от 15 Марта с ея приложениями, из которой с удовольствием усматриваем продолжение ревностных и усердных трудов и распоряжений ваших к вящшему поражению злодеев Оренбургской губернии. Всех действовавших против их верных сынов отечества имеете вы обнадежить монаршею нашею милостию и воззрением на их заслуги. С другой стороны, как вы тут же описываете неизвестность поведения генерал-поручика де-Колонга и странность даваемых от него повелений своим подчиненным, то мы сим подтверждаем вновь единожды вверенную вам главную власть во всем том, что токмо может иметь какое либо прикосновение к тамошнему злодейскому возмущению.

На случай же неспособности того генерал-поручика к исполнению от вас ему предписываемого отправлен будет к вам немедленно генерал-поручик Суворов, которым вы того сменить и употреблять как того, так и другого можете тамо, где вы по соображению обстоятельств и по усмотрению пользы за благо разсудите: если ж для удобнейшего успеха потребен вам еще генерал-маиор, то и оный по первому от вас о том отзыву отправлен к вам будет. Но и до прибытия их ничто не возбраняет вам находящихся в вверенных вам войсках и краю командиров переменять так, как вы сами за полезнейше признаете. Впрочем мы не сомневаемся, что на известия Сибирского губернатора обратите вы все ваше внимание и употребите все же в человеческой возможности состоящее, к недопущению усиливаться тамо злодейским возмущениям. Благоразумию и испытанной вашей ревности к службе нашей и отечества поручаем мы с полною и единожды данною вам доверенностию спасение от внутренних злодеев части империи нашей, пребывая к вам навсегда Императорскою милостию благосклонны.

Дан в Царском Селе, 29 марта 1774 года.

Екатерина. [65]

XXVIII.

Окончание последнего донесения Бибикова ^43.

(Арх. В. т. депо, № 26,598).

Поспешил бы я, всемилостивейшая Государыня, прибытием моим в Оренбург, если б приключившаяся мне жестокая болезнь меня здесь не остановила, которою в такое изнеможение и слабость приведен, что не имею почти никакого движения, так что едва только могу приказывать находящемуся при мне г. генерал-маиору Ларионову, который, повеления мои подписывая, в разные места разсылает и служит мне органом всемилостивейше возложенного на меня дела. Утешаюсь я, что нашел его в сем случае столь для меня полезным; он, до изъявлению Вашему Императорскому Величеству особливого своего усердия при разбитии злодеев, пришедших из-под Уфы великою толпою, в деревне Стерлитамаке и при крепости Бакалах, командуя Корпусом с отменным искуством и благоразумием, чем и окончал экспедицию почти сего корпуса, также заболел, почему и разделил я сей корпус, поруча над другою частию команду подполковнику Михельсону.

В заключение сего осмеливаюся всеподданнейше поднести именной список отличившихся усердием своим к службе Вашей при поражении злодеев в Татищевой крепости штаб и обер-офицеров. К первым дерзаю всенижайше просить высочайшего благоволения и милости, а офицерам по всемилостивейше от Вас, великая Государыня. данному мне дозволению не оставлю объявить по мере каждого услуги.

Комментарии

31 В бумагах, относящихся к Пугачевщине, встречаются, сверх Александра Ильича Бибикова, еще три лица этого имени: автор приведенного здесь письма, остававшийся в Москве, подписи которого нельзя было разобрать вполне: далее полковник Юрий Богданович, отряженный в январе 1774 на подкрепление Фреймана и отличившийся поражением мятежников, около Мензелинска, и наконец полковник же Василий Федорович, действовавший в стороне Екатеринбурга. До сих пор я не могу еще с точностью определить, в каком отношении все эти Бибиковы находились к Александру Ильичу.

32 Здесь помещаются только такие бумаги Бибикова, которых нет в книге Военно-топографического депо (см. выше, № 26.698), где собраны в порядке почти все донесения Бибикова о ходе военных действий. Извлечения из них, одобренные Государыней, печатались в С.-Петербургских Ведомостях 1774 года. С кончиною Бибикова прекратилось обнародование известий по этому предмету.

33 Это введение вошло впоследствии от слова до слова и в рескрипт графу П. И. Панину.

34 Этот манифест, начинающийся словами: «Нет да и не может быть в свете общества» помещен в приложениях как к «Запискам о жизни и службе Бибикова», так и к «Истории Пуг. б.», но в обеих книгах ошибочно отнесен к 23 числу Декабря: он подписан 29 Ноября и напечатан в числе 1200 экземпляров (Г. А. сенат. дела, книга № 136).

35 Здесь следовало бы поместить письмо к гр. Чернышеву от того же числа; но оно уже напечатано в приложениях к «Истории Пуг. б.». Надобно только заметить, что там в собственноручной приписке Бибикова пропущено: в «Серпухове» после слов: «по приключившейся ему (т. е. Мансурову) горячке пролежал он». (Ср. И. Д. II, 524).

36 Синельников; подлинное показание его находится И Д II, 420-424; а копия в Г.А., кн. 26,601.

37 Здесь, в отпуске, сумма не означена, но она видна из предъидущей бумаги.

38 Заметим здесь, что Бибиков всегда таким образом подписывался под своими донесениями, никогда не употребляя тут слова раб, которое постоянно встречается в подписях его преемников, П. С Потемкина и графа П. И. Панина.

39 Это донесение принадлежит к ряду тех, которые сшиты вместе в книге арх. Военно-топограф. депо, под № 26.598, но по ошибке не попало в тот сборник, а потому и помещается здесь.

40 Сочинение Державина.

41 Название, которое Государыня дала себе в рескрипте 20 января.

42 Сибирского губернатора.

43 Донесение это не помещается здесь вполне, потому что принадлежит к ряду нетронутых мною бумаг Бибикова. Отрывок же этот предлагается по связи его с рассказом о болезни и смерти Бибикова и для объяснения приложенного снимка его почерка. Извлечение из этого донесения было напечатано в прибавлении к № 34 СПб. Ведомостей 1774 г.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы для истории пугачевского бунта. Бумаги Кара и Бибикова. Я. К. Грота. Приложение к I-му тому записок Имп. Академии Наук. № 4. М. 1862