К ИСТОРИИ ПУГАЧЕВЩИНЫ

В “Истории Пугачевского бунта” говорится (стр. 78 и 79), что Пугачев, разбитый 21 мая 1771 г. под Троицкою крепостью генерал поручиком Деколонгом, бежал со своим наперсником Белобородовым, который после участвовал, 30 мая, в сражении с Михельсоном, преследовавшим мятежников, и едва спасся вместе с Пугачевым (стр. 82); но в одном, при надлежащем нам, сборнике, попался ордер Деколонга генерал-майору Скалону, от 27 мая 1774 г., из которого видно, что Белобородов, в сражении 21 мая, оказался в числе убитых. Так как в ордере этом описываются подробности сражения и его последствия, а в приложенной к ордеру ведомости исчислены отбитые при этом орудия, артиллерийские припасы и проч.; а также вырученные из захваченных шайкой Пугачева, при разорении крепостей, гарнизонные команды, и понесенные войсками потери, то полагаем, что ордер Деколонга и заметки паши о ссылке сподвижников Пугачева в Колывано-воскресенские заводы, в каторжные работы, послужат дополнением к истории бунта и разъяснению противоречия о Белобородове.

“Ордер

Господину генерал-майору и кавалеру Скалону.

Мое пребывание продолжалось в Родокалмыцком селе, по отогнании из тамошних мест злодейских шаек, сколько до ожидания подвозов из жительств, к продовольствию войск провианта, а в них лошадей фуражы не меньше же и обращались деташементы в поиск за ворами башкирцами; между тем получено было известие, будто бы первенствующий государственный злодей изменник, самозванец Пугачев, с отчаянною своею, вновь собранною силою, приближным сделался внутрь уральских гор на заводах, я, ускоряя его, за непоспешным привозом фуража, принужденным нашелся взять на лошадей оного половинную дачу, решился к Верхоянцкой крепости, куда, в проследование чрез Челябу, известии уверили, что уже он на Белорецком заводе. Маршируя к той крепости форсированными [674] маршами, прибыл в Карачайскую, где получил рапорт от Верхоянцкого коменданта, господина полковника Ступишина, что оный злодей, по ту сторону Верхоянцкой, первую крепость Магнитную взял, и всем нужным, то есть порохом, свинцом и другими припасами снабдил и намерен (напасть) на пасть на сию последнюю Верхояицкую, идти одна от другой крепости до Синбирской линии, чего, к недопущению не было время больше мешкать, хотя люди и лошади притомилися. Чрез ночь прибыл совсем своим войском в Верхояицкую, и по известиям, тут полученным, пошел на Кизил и отошел верст пятнадцать, для сделания чрез речку мостов, остановился. Но в сие время, чрез пойманных высланною казачьей партией и приведенных ко мне двух башкирцев и одного жителя яицкого, бухаретина, известился, которые, по допросу показали, что та толпа, узнав кое пребывание в Верхояицкой, чрез Урал горами, ведомством охансного старшины Абаима, пошла прямо на Карачайскую крепость, по сю сторону Верхояицкой стоящую; почему я, паки возвратись, поспешил на выручку той крепости. Однако ж как у него злодея все силы конные, предупредя мое достижение его, ту крепость, без отпору из опой, занял, и ограбя жителей со всем экипажем и лошадями. Наконец, забрав и людей всех от большого и до малого обоего пола сожгли, в числе чего подвергся и храм Божий, провиант и овес, сам с толпою ударился к Петропавловской. Я, не останавливаясь, паки гнал, вслед за ними ударился, хотя оставалось у меня провианта на одни сутки; но, за сожжением мостов, не ускорил исию защитить и отбить от злопагубного покушения, так как и первой приничивость (?) его сожжения мостов за собою, провианта и овса, принудило меня идти внутреннею дорогою, пробираясь всячески прямым трактом, уповая хотя в Степной его достичь; однако ж у Санарской крепости прошел, в которой нашел всех тех несчастных крепостей жителей, засаженных. Освободя их от сего ига, к Троицкой поспешал, куда он, по намерению своему пошел, и тут 21 числа застал его толпу, лагерем стоящую, под Троицкую крепостью. Поутру рано на которую, установя воинскую позицию, ударил, и с седьмого до одиннадцатого часа по полудни имел сражение. Разбил и рассыпал его толпу, составляющую до десяти тысяч собранную из разного рода людей: яицких казаков, калмыков, башкир и заводских мужиков, из которых место покрыто было мошенническими трупами слишком на четырех верстах, которых и перечесть было не можно. Имевшаяся артиллерия, с порохом и другими припасами, вся отнята; а сколько чего и колико людей захвачено и возвращено своих, регистр у сего следует, сверх того множество его с пограбленными вещами обоза, из которого войски, кто мог что захватить, сытно воспользовались, за свои труды и усердность к службе ее императорского величества. В числе убитых нашлись самого злодея первейшие наперсники, полковник Белобородов (Белобородов был отставной артиллерийский капрал (36 стр. “Истории Пугач. бунта”). Пушкин говорит, однако ж, что Белобородов во время сражения, происходившего 80-го мая, с отрядом Михельсона, едва спасся с Пугачевым в Салаватом (стр. 82 “Истории Пугачевского бунта”)), яицкой атаман, а других и познать не можно. Из прочих множество разбежались в свои жилища и сам он не в больших силах, которого поручик Беницкой догонял в саженях в пятнадцати или двадцати, также и поручик Борисов; но за усталью под нами лошадей, а у него за переменою свежими, да [675] и задефилеей укрыться едва мог; чем Троицкую крепость от намеренного злодеем на тот день, как я прибыл, пожога освободил, дабы он внутрь далее не мог своих следов злодеянием класть. На другой день за ним отрядил я достаточной деташемент, при господине премьер майоре Жолобове, который следом его поспешал догнать; но он, с того себе страха, весьма и безостановочно скоро бежал, но его майор Жолобов, при всем том уже попятам гнал. Но 22 числа повстречался с тем злодеем от Уфы следующие деташемент гусаров и карабинеров, при господине подполковнике Михельсоне, который паки его разбил, и положил на месте сот до шести, да взял живьем в плен, до четырех сот человек, а он скрылся и ушел в восьмидесяти человеках; однако ж я приказал, чтобы был сему злодею конец гнать за ним деташаменту господина майора Жолобова, о чем ваше превосходительство изволите быть известны.

Подписали:

Генерал-поручик и кавалер Иван Деколонг.

Поручик Андрей Глазков.

Мая 27 дня 1774 г.

Из Троицкой крепости.

ВЕДОМОСТЬ

Сколько, прибывшем в 21 день сего мая злодеем, изменником самозванцем, Пугачевым в сражении, от его толпы, каких припасов отбито, людей его мошенников на месте положено и в плен захвачено, значит под сим.

[676]

[677]

У подлинного подписал, за дежур-майора,

капитан Гаврило Пучков”.

Из других, приложенных к ордеру бумаг видно, что отправленная генерал-поручиком Днколонгом из Шадринска (12 марта, 1774 г.), легкая полевая команда, настигнув шайку Пугачева близ слободы Пуховой, по ялуторовскому тракту, истребила ее, положив на месте до 600 человек, взяла в плен 130 бунтовщиков и, освободив взятых тайкою в разных слободах 28 человек, отняла 6 пушек, со всеми снарядами. По уничтожении мятежнических шаек, в 1774 г. были отправлены в Селенгинские батальоны колодники, яицкие казаки: Иван Юрин, Максим Рынков, Иван Голованов и Андрей Чапов. Дорогой, с Барабинской степи, они бежали; но вскоре были пойманы и препровождены в Змеиногорский рудник, для содержания под крепкой стражей. Один и них, по распоряжению главного командира Колывано-воскресенских заводов, Ирмана, поступил в 4-ю роту находившаяся в руднике Колывано-воскресенского батальона.

По высочайшей конфирмации представленных в сенат Чичериным экстрактов о содержавшихся в Тобольске мятежниках, фурьер Самойло Богомолов, крестьяне Иван Никитин и Родион Лошкарев, вместо смертной казни, были, в мае 1775 г., сосланы в Колывано-воскресенские заводы в тягчайшую горную работу навечно.

Вслед за тем, по высочайшей же конфирмации, присланы были казанским губернатором кн. Мещерским к Чичерину, а им препровождены к Ирману девять колодников: [678]

Они назывались “секретными” и прожили до глубокой старости в змеиногорской тюрьме, занимаясь обучением грамоте детей тамошних жителей, молотьем на ручных жерновах муки и круп. Одного из них называли просто “Филипушком”, который был полковником у Пугачева. Все были (кроме татарина Ганкина) старообрядцы, читавшие постоянно священное писание. В ноябре 1775 г., по высочайшему повелению были присланы к Чичерину от казанского губернатора, князя Мещерского, а к нему из астраханской губернской канцелярии, для отправки в Колывано-воскресенские заводы, чрез Томск, лишенные священного сана, бывшие саратовские протопопы: Алексей Родионов, Анисом Герасимов Дубовский и Яков Совин, о которых ее императорское величество высочайше ловелеть соизволила “как они были в местах своих начальниками, а Родионов и Герасимов судьями в духовном Правлении, коим в бывшее возмущение надлежало непоколебимою верностью своею показать образ подчиненным своим; но они сего не исполнили, и почти первыми оказались преступниками должностей своих, тем самым и подчиненных привели в такое ж преступление, в страх другим послать в Колывано-воскресенские заводы на год в работы, а по прошествии причислить к тамошним жителям, где иметь им пропитание работами своими”. В январе 1776 г., Чичерин препроводил в томскому коменданту Девильленеву, еще пять человек пугачевцев, сосланных в Колывано-воскресенские заводы, при списке со следующими отметками:

Примечание. По отобрании от Демидова в 1747 г. Колывано-воскресенских заводов (ныне Алтайские) в казну, главное начальство Сибирской губернии предполагало принимать на них ссылаемых в Нерчинские заводы каторжных; по правительствующии сенат указом от 4 марта 1754 г. предписал: “всех в Сибирской губернии находящихся и впредь присылаемых ссыльных на Колывано-воскресенские заводы, как находящиеся близь Зюнгарской границы не посылать”. Кроме этой причины, имелось в виду “сохранение между заводскими жителями доброй нравственности и казенной пользы”.

Впрочем, в 1772 году, но высочайшему повелению были, вместо смертной казни, сосланы в Колывано-воскресенские заводы, в каторжные работы, “заважные вины” трое преображенских гренадер: Алексей Филипов, Михайло Иванов и Федор Мокеев и солдат Петр Мурашов, на два года, с тем, чтобы определить их потом в тамошние роты в солдаты; “а буде окажутся к службе неспособны, определить их, как ссылочных, на вечное там же поселение, откуда их во всю жизнь не отлучать и не отпускать внутрь России”. По наказании их в Петербурге плетьми, они были отправлены на почтовых подводах за караулом сенатских рот, двух курьеров и 10 солдат, но в чем состояли “тяжкие вины их”—неизвестно. Кроме этих случаев ссылки гренадеров и пугачевцев в Колывано-воскресенские заводы, других не было; хотя же в 1863 и 1864 г. в городах Барноуде и Бииске было размещено значительное число польских повстанцев, однако ж все они в 1864 году были выведены в другие места, за пределы округа и, между прочим, в Усть-Каменогорск. В числе их был один магистр дрезденского университета. Моржицкий, и несколько человек, получивших высшее образование в русских университетах. Причиною высылки их из горного округа были начавшееся в конце лета 1864 г. пожары от поджогов, которые приписывались ссыльным повстанцам; но производившиеся полицейскими властями и жандармскими офицерами дознание и строгое следствие не открыли истицы.

С. Н. Гуляев

Текст воспроизведен по изданию: К истории Пугачевщины // Исторический вестник, № 7. 1881