Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

В. Письма графа Н. И. Панина к фельдмаршалу графу Румянцову, во время Турецкой войны.

В 1770 году, к которому относятся эти письма, граф Румянцов командовал первою и передовою армиею, а вторая армия, действовавшая к стороне Крыма, находилась под командою графа Петра Ивановича Панина, бывшего генерал-губернатором Восточной Пруссии в то время, как граф Румянцов начинал заявлять блестящие военные дарования свои в Семилетнюю войну. С Паниными он находился в родстве через Леонтьева.

1.

Спб. 1 Генваря 1770.

Единое наше свидетельство довольно бы и предовольно было к признанию достойным офицером г. барона Штейна; покровительство, вами ему оказуемое, привлекает меня упражнять все мое старание к тому, чтоб сделать пребывание его здесь ему приятным, вспомоществуя ему в исполнении видов, приемлемых им на будущую кампанию; и я могу заранее вас уверить, что Ее Величеству конечно будет угодно продолжение его волонтерской службы и в будущую кампанию.

Вследствие второго дружеского письма вашего ожидаю я сюда Волоского господаря, а между тем и сообщения об его состоянии и обстоятельствах.

Милостивое обещание отпустить маиора Левашова на некоторое время в дом его почитаю я себе особливым от вас одолжением.

В заключение всего на третие письмо ваше я без лести могу вам, милостивый мой друг, сказать, что я от душевных ваших качеств не менее и ожидал как того, что сделали вы в облегчение наказания винных по делу Нежинского общества. Я погрешил бы пред должною справедливостию и чувствами добродетельного вашего сердца, еслиб хотел отделить на счет моего за них у вас заступления хотя малое что, в чем конечно собственное ваше человеколюбие весь подвиг составляло. Я доставил до рук всемилостивейшей Государыни включенное о том письмо ваше и могу предварительно вас уверить, что высокие свойства Ее Величества несумненно не оставят без достойного уважения такое ваше заступление. [439]

2.

14 Генваря 1770.

Приноси мою наичувствительнейшую благодарности за описание состояния и качеств князя Гики с его свитою, я оставляю более распространяться по сей материи, а спешу вас, моего милостивого друга, уведомить о получении здесь реляции вашей. Я, искренно и всем сердцем разделяю участие во всяком до вас касающемся происшествии, чувствуя во всем пространстве вашу заботу и смущение от оказавшейся заразительной болезни в местах вашего завоевания. Испрашиванное вами от Ее И. В-ва повеление о введенных в те места войсках, на случай еслиб сие злоключение, преодолевая все предохранение, распространяться стало, будет конечно к вашему сиятельству отправлено с будущим курьером; а между тем, во исполнение воли и желания вашего сиятельства, за долг собе поставляю не оставить в молчании мои собственные по тому мнения. Специальные средства и способы, которыми прекращают сей бич человеческого истребления, довольно известны в нашем жизненном обращении. Я же имею твердое удостоверение, что свойство великости вашего духа откроет вам все нужнейшее и достаточное к свойственнейшему, лучшему и надежнейшему на настоящий случай и особливые его обстоятельства.

Настоящее зимнее время и без всяких предохранений между самими Турками часто истребляет их поветренную заразу, да и весьма редко она в сии месяцы оказывается; а может статься, что и теперешнее известие там на месте в первый момент больше увеличено, нежели оно в себе было. По последней мере сие гадание свойственно желанию тому, которое мы иметь должны. Со всем же тем, м. г. мой, вам самим довольно известно, что ни которая война с сими варварами не миновалася без подобной злоключительной в войсках опасности, да и мы сами в последнюю войну с ними тому же подвержены были; но употребляемыми известными тогда средствами от всякой потери войск охранилися. Всевышний, покровительствуя столь очевидным образом справедливости оружия нашего, несомненно оградит вас от такой крайности, чтоб вы принуждены были избрать и решиться между неизбежного истребления знатной части армии или добровольного отступления от всех сделанных завоеваний. Вот, м. г. мой, искренние мнения, происходящие по самой истине от чистосердечной моей к вам дружбы и беспредельной конечно преданности. Ваше сиятельство весьма благоразумно предписать изволили господину ген.-порутчику фон Штофельну касательно до Аустрийских дезертиров. С одной стороны уничижительно-б было, если-б мы с оказательством большого ампресиемента их военных людей выдавали, когда они наших нескрытно принимают; с другой же, политическое дел положение требует однакож избегать всякую с ними остуду. Потому мое мнение, которое я единственно предаю на собственное ваше проницательное благоусмотрение, полагаю: еслиб Цесарский [440] генерал адресовался к вашему сиятельству с жалобами, что их дезертиры удерживаются в вашей армии, не возможноли бы вам было, яко главнокомандующему армиею, от собственного вашего лица ему представить, чтоб, в рассуждении близости войск дружелюбных и камеральными интересами столь связанных государств, поставить вам между собою военный картель о взаимной выдаче перебежчиков, дабы тем взаимно же охранить оба высочайшие двора от неприятных жалоб? Впрочем, я сердечно сожалею, видя, что вы еще сверх необходимых ваших великих трудов и забот принуждены исправлять правила жизни господина Штофельна в его их употреблении. Люди, которые не сами шли к счастью, но счастье их влекло, по большей части остаются на век с привычкою полозть, а не ходить во всех своих делах.

3.

Спб. 22 Генваря 1770.

Касательно пребывания Польских войск, под командою региментаря Стемпковского, в близости армии вашей, донесу чрез сие в ответ с обыкновенною моею откровенностию.

Весьма согласен я со мнением в. с-ва, что близость неустроенной команды господина Стемпковского может иметь разные свои неудобства: но и то с другой стороны должно не меньше почитать за правду, что оная, при всей своей распускности, оставаясь однакож по сю пору в полном и ненарушимом повиновении сохраняемой еще тени законного правления республики, не отважится, конечно, дерзнуть ни на какие нам противные шалости, доколе сия тень, маскою ли искренности, или же страхом мщения нашего, обуздываема оставаться будет.

Вашему сиятельству известны те резоны, коими Польский двор отклонил первое наше требование об удалении команды Стемпковского из нынешних ее мест, то-есть невозможность содержать ее инде, а с оною и справедливое опасение, чтоб люди, определенного себе содержания не получающие, лишась к оному и других всех способов, не были тем самым принуждены разбрестись и умножить собою и без того уже многочисленные толпы мятежников. Сии резоны настоят и теперь неотменно; но сколь они ни важны, долженствуют однакож уступить в свое время место другим большей важности. Сего ради, при востребовании обстоятельств, когда войсками нашими для прикрытия на пути тяжелой артилерии нужные посты заниматься станут, и можно уже будет командирам оных предписывать, чтоб они при входе своем в такие, где Польские команды случатся, сих последних доброю манерою и сколько можно без всякого вида насильства далее от себя во внутрь земли отсылали под предлогом военного резона, яко оной войскам разных служеб в одном месте быть не позволяет.

Что касается до причиняемых единоверным нашим обид и утеснения, принятые нами политические правила взыскивают непременно делать различие между теми, кои издревле в нашем законе [441] родились и теми, кои с некоторого времени Унию, родясь в ней, оставили. Первые заслуживают по всему охранение наше; а последние, напротив, должны в молчании, следовательно же и в подчинении универзалам как региментаря Стемпковского, так и Униатского епископа Щептицкого, без всякого с нашей стороны внимания оставляемы быть. По сим между собою разным усмотрениям надобно прежде определить, к которому из обоих классов принадлежит новое, под уездным региментарем Мисевичем произведенное насильство, дабы по разноте их размерить и приемлемые наши на тот или другой случай меры. Может быть, дело последовало в таком месте и в такой церкви, где прежде Уния принята была и где, следовательно, священник закона нашего не мог иметь права, подходя точно под строгость законов Польских.

Дознанное в. с-ва просвещение удостоверяет меня, что вы надобность предварительного в том рассмотрения сами признать изволите, дабы нам инако не начать такого деда, от которого после отступиться собственная наша политика заставить могла бы.

Между тем, сходственно с собственным в. с-ва к князю Волконскому отзывом, пишу я ныне к сему послу, чтоб он вновь сделал пристойное в своем месте представление об удалении команды господина Стемпковского, как по тому, что военной резон не может сносить толикой ее близости от армии нашей и чинимых в оной приготовлений, так и потому еще, что мы сами интересованы, да и способов имеем больше сохранять в той стороне тишину и не допущать черни до нового волнения 4.

4.

11 Февраля 1770.

Ваше сиятельство, по свойству своего духа, сколь великодушно извинять ни изволите военную неудачу предприятия на Браилов господином Штофельном; однакож я, по существу вещи, воображаю себе во всем пространстве и искренно соучаствую в той чувствительности, которую в вас натуральным образом произвесть оное долженствовало, когда вы видеть принуждены, сколь недостаточно исполнение толь благоразумно и с таким военным искусством от вас определяемым мерам. Господин Штофельн, будучи главным командиром в той провинции, следовательно имев способы, казалося бы невозможно заранее не разведать о точном состоянии оной крепости, а знав оное, лучше, по моему мнению, не подходить к ее палисадам, когда заранее не мог принять решительной резолюции против неприятеля перед городом вломиться в крепость оного с ним вдруг. Но как уж то ни есть, милостивой государь мой, всякое искусство, а военное может быть и паче другого, нас научает, что, не делав погрешности, едва можно ли, по последней же мере очень редко, производить хорошие [442] и знатные деда. Может быть, и господин Штофельн нам сие подтвердит лучшим своим успехом под Бухарестом.

О путешествии отправленных от вашего сиятельства депутатов я никакого известия не имею. Волоской же господарь в Москву уже приехал, и надеюсь чрез несколько дней его здесь увидеть.

Картина Цареградского положения от 18-го и 19-го Декабря в разных трех тетрадях здесь следует. Последующие же за тем четыре копии писем от 3-го Генваря нов. ст. объяснят вашему сиятельству неприятельские силы, по Дунаю собранные, с их намерением и предприятием. Я не сумневаюсь, чтоб оное не послужило вам, милостивый друг, к точнейшему усмотрению их подвигов и к вашему против того ополчению, особливо к отверстию будущей кампании, для главного намерения закрытия Бендерской осады и недопущения неприятеля занять Молдавию и в ней опять утвердить себя.

5.

18 Февраля 1770.

В начале сей недели прибыл сюда Волоской господарь благополучно. Я теперь занят распоряжением о пребывании и содержании сего гостя и могу вашему сиятельству засвидетельствовать, что князь Мещерской 5 своей расторопностию в его препровождении и добрым своим поведением заслуживает особливую от меня похвалу и что имею я в нем доброго помощника в произведении в действо моих распоряжений, которые как скоро единожды в порядок приведутся, то я, по желанию князя Мещерского, и не умедлю его обратно к в. с-ву отправить. Господарь представлен будет в Воскресенье Ее И. В-ву, а сегодня был он у меня. Описание в. с-ва о его качествах весьма много послужило мне при настоящем случае, и тем более, чем сходственнее с самой истиною. О прибытии в Москву Молдавских депутатов я еще не имею известия; но в том не сомневаюся, что и они скоро сюда прибудут.

Приложение.

Письмо князя С. В. Мещерского к графу Н. И. Панину.

Особливою себе честью и долгом поставляю покорнейше донести в. с-ву, что я, по отправлении моем 17 числа прошедшего Генваря от графа Петра Александровича с Волоским господарем и со всею его свитою, из 28 человек состоящею, сегодня приехал в здешний город. Для исправления собственных его нужд и для его отдохновения пробыл в Киеве и Нежине несколько дней.

В продолжение дороги, разными своими рассуждениями, открыл он как подробное свое знание политической системы Оттоманской Порты, ее сил и недостатков, так и то желание, которое он имеет [443] сообщением некоторых своих до нынешних обстоятельств касающихся советов быть полезным России и подать ясные опыты, сколь велика его усердность и преданность к ее интересам. Порядок мыслей его показывает в нем, сколько я приметить мог, человека разумного, тонкого, замысловатого и твердого.

В Москве
14 Февраля 1770.

6.

Отправлено 26 Марта 1770.

Препровождающее Волоских депутатов почтенное письмо вашего сиятельства от 8-го Генваря мне от них подано на прошедшей неделе; а как между тем по долговременной остановке в дороге Молдавских депутатов за болезнию г. Палладия, которая кончилась в Нежине его смертию, и сии последние на сих днях сюда прибыли, то обе депутации имеют быть допущены пред очи Ее И. В-ва после завтра в день Вербного Воскресенья. С каким же обрядом по пристойности обстоятельств сие учинено будет, я не премину в свое время сообщить в. с-ву.

Ваше сиятельство отдадите мне справедливость, удостоверясь совершенно, что я чистосердечно разделяю с вами вашу славу и удовольствие в поражении неприятельских предприятий в настоящую зиму и что теперь вы себе доставили свободные руки к снабдению войск всем нужным и к приуготовлению выступить в поле. В должной же мой ответ вам, милостивому другу, имею честь сказать на приносимые вам жалобы от Польских помещиков о выдаче им крестьян, кои во время настоящих смятений переселились в наши границы: я для большего обнадеживания поведения в. с-ва касательно до сего, яко политического предмета, не оставил об оном представить Ее И. В-ву и получил высочайшую резолюцию, чтобы убегших от внутренних замешательств под покровительство Ее И. В-ва не выгонять, следовательно и не выдавать в смутную область, какова есть теперь Польша. Господа Поляки, и при спокойном своем положении, худое право имеют требовать от нас выдачи своих подданных, когда они нашими публично у себя населили целые места и деревни. Настоящий же их обывателей выход не только в нашу одну сторону, но и во все другие пограничные с ними области, они должны приписывать единственно неспокойству их собственных духов, чем они привели свое отечество в такое неустройство и замешательство; ибо право человечества, яко верховнейшее всем другим людским правам, как с одной стороны дает свободу искать в другом месте спокойного пребывания тем людям, которые в своем обществе оного лишены и от которых по их званию и состоянию другого не требуется, как только спокойного бытия и исправления принадлежащих к тому должностей, так и с другой стороны тоже самое право, конечно, воспрещает лишать таких людей им естественных выгод и выгонять их в места, их невинное бытие раззоряющие. Я, конечно, уверен, м. г, мой, что сии усмотрения сами [444] по себе не скрылися от собственного вашего проницания; а теперь, познав высочайшую резолюцию Ее Величества, вы изволите их употребить по пристойности персон в убеждение господ Польских помещиков, которые вас своими представлениями и просьбами беспокоят, чтоб они с большим восчувствованием признали истинное существо их бедственного положения и обратили б свои мысли к прямому его исправлению.

Относительно до наших раскольщиков, поселившихся в Молдавии, скажу я вам, м. г. мой, в дружескую откровенность мои собственные мнения. Мне видится, не надобно теперь ничего располагать о будущем их жребии. Положение дел при мирной негоциации должно произвесть решительные об них намерения, а теперь нужно искать довольствоваться их настоящим там бытием в пользу подкрепления и усиливания наших военных операций; ибо вывоз их и преселение ныне в наши границы могли бы, конечно, еще несколько больше ослабить ресурсы той земли, столь для нас нужные на настоящее время.

Р. S. При сем здесь имею честь включить собственноручное письмо Ее И. В-ва; а сегодня получил ваше почтенное от 3-го Марта и приложенное к оному с кинжалом поднес Государю Цесаревичу. Его Императорское Высочество предоставил себе сам с будущим курьером иметь удовольствие благодарить в. с-ву за напамятование и любопытный для него ваш ему подарок.

7.

В С.-Петербурге, 9 Апреля 1770.

Простите мне, в. с-во, что я с последним курьером не писал и тем остался вам должен ответом на дружеское ваше письмо от 18 Марта. Обыкновенной день отправления того курьера случился в Великой Четверг, а закон наш и мое особливое звание при воспитывании молодого государя к престолу требовали в оной исполнения духовных должностей, которые упразднили все мое время.

Теперь принесу вам, м. г. мой, искреннее мое благодарение за дружеское ваше испрашивание от меня уведомления о настоящем нашем политическом сопряжении с Венским двором, по которому бы вашему сиятельству возможно было судить и уважать получаемые вами с Трансильванских границ ведомости о тамошних военных движениях. Я уповаю, что на реляцию вашу по сей же материи ваше сиятельство с будущим курьером достаточно наставлены будете имянным рескриптом Ее И. В-ва. Здесь же я для предварительного вам сведения сообщаю в дружескую конфиденцию министериальное мое письмо в Вену к князю Дмитрию Михаиловичу Голицыну. Оно, милостивой мой друг, вам откроет, в каком политическом сопряжении мы состоим с тем двором, в чем по здравому рассудку на него мы полагаться можем при его настоящей системе, из времени и посторонних политических резонах составленной и какое, размеряя и тем и другим, Ее И. [445] В-во предписать указала поведение своему там министру, дабы с твердейшим удостоверением от той стороны мы могли вести наши дела и принимать по тому благовременные меры.

Мы верно знаем, м. г. м., что Версальской двор, или лучше сказать, его остервенившийся министр дюк Шуазель не ставит меры никаким против нас распадениям. Он конечно бы не сберег, я чаю, ни неба, ни земли, если бы только то было в его возможности. Правда же и Венской двор, а особливо князь Кауниц, яко зиждитель политической системы, на одних нежных интересах своей государыни и ее собственной Фамилии устроенной, тесно сопряжен с Версальским, да и так, что может быть больше нежели в одном месте стесняются до самого уничижения непременные статские интересы Аустриского дома; но однакож и то, с другой стороны, не меньшею правдою быть должно, что тот министр не может пред собою скрывать, сколь коварно дюк ІІІуазель возбуждает других против нас, сам же сберегает свои силы и главные ресурсы для беспосредственных дел и собственных политических видов своего двора. Он нам злобствует и злобствует до отчаяния, но с употреблением только других и посторонних; свой же двор на то беспосредственно не отваживает, но паче сберегает для всякого случая позадь себя путь вместиться к нам в медиацию: ибо инако мог бы он конечно сам своим одним двором нам поставить превеликие препятствия в Средиземном море. Напротив же того, мы достоверно знаем, что ни Франция, ни Гишпания не делают никаких вооружений в тамошних своих портах.

Из сих обоюдного рассуждения предметов невозможно безвременно и без ощутительных доказательств заключать, чтоб тут, где Франция сберегает еще так очевидно свое собственное политическое положение и интерес, Венской бы двор жертвовал всем своим в угодность одного своего настоящего политического соединения с нею и, забыв непременной интерес целости и безопасности своих областей, захотел вмешаться в дело, поспешествующее дерзости и вероломству такого соседа, который обладает ко всегдашнему его уничижению провинциями и землями, по всем качествам свойственнейшими его владению.

Объясни таким образом вашему сиятельству политические наши рассуждения о Венском дворе, скажу теперь и собственное мое мнение о Трансильванских у вас известиях. Могли в самом деле оные произойти от приуготовлений для тех семи баталионов, которые при перемене в Вене гарнизона туда наряжены были; а такое войск движение легко народною молвою так увеличило число оных и для них заготовлений. Князь Дмитрий Михайлович достаточно у того двора сведущий министр, и потому на его уверение положиться можно, что как с одной стороны перемена гарнизона в Вене есть дело ежегодно обыкновенное, так с другой прибавление кордона в Венгрии и Трансильвании сделано для большего обуздания и воспрепятствования тамошних подданных нашего и [446] протестантского законов выходить из их жилищ. При сем однакож может и то статься, что князь Кауниц в некоторую угодность Версальскому двору, а потому и для политического мерита себе у Турок, пропустил тот увеличивающий слух на границу. И так мне видится, ваше сиятельство еще можете спокойно взирать на тот край и распоряжать свои операции с одним обыкновенным уважением к правам неутральства и к той дружбе и доброму согласию, которые из естественного положения земель происходят и сохраняться должны между Россиею и Аустрийским домом, независимо от всех временных конъюнктур и сопряжений.

Недавно я сведал, что была учреждена почта из Бухареста чрез Браилов в Вену и в Царьград; покорно прошу в. с-во приказать меня уведомить, не продолжается ли она теперь или пресеклась по вступлении наших войск в тот город, и может ли и каким образом она ныне восстановлена быть для скорейшего получения писем из Царяграда и туда оных доставления.

Генерал-губернатор 6 Федор Матвеевич Воейков реляциею своею ко двору доносит, что по ходатайству у вас г. старосты Черкаского 7 ген.-лейтенанта и кавалера князя Сангушка изволите требовать возвращения в Польшу бывших в конфедерации взятиях в плен шляхтичей княжества Заславского пятидесяти одного человека, и что он, генерал-губернатор, писал уже о присылке их в Киев к Казанскому губернатору. Я конечно уверен, м. г. м., что вы, по уважению пользы дел Ее И. В-ва, изволили снизойти на заступление того знатного Поляка; однакоже я себя счел бы неисправным пред долгом моим в обязательстве дружбы к в. с-ву, еслибы по сему случаю оставил без точнейшего вас уведомления о предположенном здесь нашем поведении касательно до плененных нами Польских возмутителей. У нас положено в рассуждении их делать различие и не поступать с ними по обыкновенным правилам военного плена, дабы они и их собратия в Польше больше были удостоверены, что мы их предприятия приемлем и считаем сущим внутренним возмущением и разбоем, а не войною против нас. Почему, м. г. м., и всякое снисхождение к кому-либо из них самих или к заступлению об них от кого-либо другого долженствует ими быть воображаемо гораздо ценнее освобождения другого какого военнопленного.

8.

Спб. 16 Апреля 1770.

Препровождая здесь в-му с-ву письмо Государя Цесаревича, не могу оставить без засвидетельствования по самой истине, что оно собственных мыслей и собственного сочинения Его Императорского Высочества, так что ни я и никто ни единого слова в нем не переменили. [447]

Я в-му с-ву здесь открою мое мнение с совершенною искренностию, касательно до открывшейся с стороны Крымского хана переписки. Вам, м. м. друг, известно, что брат мой отозвался от себя письмами отверстными ко всем Татарам вообще и особливыми к предместнику сего хана, как и к некоторым Крымским и кочующим Татарским начальникам, о возбуждении в них желания отложиться от Турецкого подданства. Легко может статься, что происшедшая из того молва между Татарами была некоторым случаем, а может быть и самою причиною падения того хана; но как по обстоятельствам сей в ханах настоящей перемены, так и особливо по содержанию ответного письма, сумневаться уже невозможно, чтоб оное не у Порты новому хану составлено было. А посему и открывается в нем достаточно намерения Порты истребить наше мнение о возможности отвлечь Татар от ее подданства и, с оказанием варварского самохвальства о своих преимущественных пред нами силах и ресурсах, предоставить однакоже нам отворенный нами самими путь к мирным предложениям, которых, при всем султанском зверстве, он сам и все его министерство весьма желают, что со всех сторон единогласно нам подтверждается. Особливого, м. г. мой, примечания заслуживает содержащееся в письме ханском сравнение ресурсов на продолжение войны. Сия мысль самая та, которую Французский двор наиусильнейше султану вперяет, о чем я наивернейшим образом известен.

Ваше с-во желаете иметь от меня заблаговременно средство узнать, в каком бы виде вам ответствовать сему хану, еслиб случай вперед больше открыл его намерение вступить в негоциацию. Основываясь на вышеписанном моем вам сообщении, я, по настоящему расположению дел нашей всемилостивейшей Государыни, не могу, милостивый друг, вам иного советывать, как простое принятие на доношение Ее И. В-у всего того, что может быть вам представляемо от хана ли Крымского, или с стороны самого визиря, касательно до соглашения о мире или же и о временном ружья удержании. Что же касается до предложений, могущих быть с Татарской стороны, независимо от Турецкого примирения, но относительно к их отложению от Турок: в том ваше с-во, имея теперь верное сведение о сем Ее И. В-ва желании, конечно можете и от своего лица подать им в ответ точное обнадеживание высочайшим именем Ее В-ва, что их освобождение и вольность навсегда защищаемы будут, как скоро они отложатся от настоящего своего подданства и останутся в рассуждении нас в покое в своих жилищах, защищая оные от насильств и нападений Турецкой сволочи.

Я выше упомянул о случае предложения временно удержать оружие. Ваше с-во из приложенных здесь разных Константинопольских известий сами усмотреть изволите, с какими многими затруднениями и недостатками сопряжено Турецкое снаряжение к настоящей кампании, и что действительно там помышляют об [448] изискании на всякой случай способов к удержанию оружья. Сей случай их нужды инако настоять не может как тогда, когда они увидят себя в существительной слабости и совсем в несостоянии продолжать кампанию. Следовательно я и удостоверен, что ваше с-во не восхотите сами тогда удержать свой меч на их доскональное поражение.

Теперь, м. г. мой, позвольте мне продолжить здесь с вами дружеское рассуждение о представляющихся видах к отверстию кампании. Я, воображая себе невежество нашего неприятеля, остаюсь еще при том мнении, что он, как превысшая скотина, к одной стезе может иметь прямое намерение — переходить через Дунай по Исакческому мосту, если ему удастся оной в скором времени навести. Особливо, знав все произведенные вами под ним последние поиски вокруг Бухареста и далее, легко по своему невежеству счесть он может, что и главнейшие ваши силы в туже сторону по Дунаю собираются; а потому может он и так рассудить, что ему от Исакчи ближе будет дорога к защищению Бендер от второй нашей армии, что тому же его невежеству было бы свойственно. Находящийся здесь депутат князь Кантакузин мне сказывал, что он был сам главным комисаром от провинции при устроении вышепомянутого Исакческого моста, и что оставший конец на здешнем берегу, после разведения Турками судов сего моста, есть такого великого и твердого здания, что новое его состроение конечно требует по последней мере двумесячного времени, хотя бы и все к тому материалы, а особливо лес (которого бревны должны быть самой большой толщины), могли на сей стороне реки также скоро сысканы быть, как в прошедшем году при заготовлении к войне. Естьли все оное правда, то невозможно ль, м. г. мой, принять такие меры, чтоб ту к наведению мостовых судов пристань заблаговременно истребить?

9.

4 Мая 1770.

Пред несколькими часами прибыл сюда отправленной от в. с-ва курьер с подробною реляциею о полученных при Журже авантажах господином Штофельном. Принося искренную благодарность за дружеское в. с-ва письмо, не имею я времени служить вам на оное пространным ответом, ниже справиться в архиве о том митрополите Русском Володкевиче, о котором в письме своем ко мне вы упоминать изволите. Кажется мне, что он тот же самый, который в Барскую конфедерацию ограбил обоз и после того имел многие коварные и хищные умыслы против нашего войска. Сие не для того сообщаю я в. с-ву, чтоб с ним поступлено было за то с большим угнетением, а особливо если имеет еще он от нашего посла рекомендацию; но примечаю сим то только, сколь мало на слова Поляков и на, их о себе самих и друг против друга уверения полагаться возможно. Следственно остается с сими людьми делать то, что велит благоразумие по настоящему [449] положению дел и обращению каждого, с чем совершенно наше сиятельство сообразоваться изволили в своем ответе бискупу Львовскому.

10.

Петергоф, 12 Июля 1770.

Из следующих здесь двух за собственноручным ее императорского величества подписанием высочайших рескриптов усмотрите наше сиятельство, в каком намерении и на каком основании отправлен ныне к вам Волосской господарь Гика. Сверх того, что мы сами собою могли спознать о истинной его к интересам империи преданности, упоминаемая в одном из рескриптов рекомендация об нем г. тайного советника Обрезкова дошла ныне сюда ко мне из настоящего его заключения; он его представляет нам человеком многих уже заслуг и верности, почему всему наипаче надеяться можно, что он, господарь, в бытность свою при вашем сиятельстве, охотно и ревностно будет себя употреблять во все ему поручаемое.

Между тем позвольте мне, милостивый мой друг, открыть вам здесь собственное мое из одного долга, персональной к вам дружбы и почтения происходящее мнение, что данные вам повеления не связывают вам рук в употреблении господаря в то или другое политическое дело свыше собственного вашего рассуждения и вами самими усматриваемой надобности: ибо определение в том момента и точной меры долженствует зависеть от локальных обстоятельств и времени. По такому же моему собственному рассуждению равномерно может оставаться в собственном вашем благоизобретении, при себе ли всегда в армии содержать господаря или же определять ему позади оной способные к пребыванию места, дабы он вас инако отягощать не мог. Первая польза из отправления его к вашему сиятельству представляется мне та, что он, по совершенному своему сведению о состоянии и ресурсах княжества Молдавского и всей тамошней стороны, может вам подавать удобнейшие средства к подкреплению вашей армии как вооруженными людьми, так и всеми другими снабжениями.

Р. S. Господарь усильно просил меня о заступлении у вашего сиятельства, дабы Каргапольского карабинерного полку порутчик Данилевской, к которому он здесь привычку сделал, и в армии при нем оставлен, а если можно и чином по милости вашей повышен был, что я предаю собственному вашему лучшему рассмотрению.

11.

9 Сентября 1770.

Милость, которую ваше с-во племяннику моему князю Репнину 8 сделать намерены увольнением его сюда, я по истине принимаю собственным мне одолжением, тем для меня чувствительнейшим, что расстроица его домового состояния необходимо требует его собственного присутствия, дабы не лишиться ему, наконец, всего [450] его имения, о чем я не упустил предупредить Ее И. В-во, и всемилостивейшая Государыня несумненно снизойти изволит на его просьбу, как скоро ваше с-во оную реляциею вашею представите, с таковою об нем вашею апробациею, какову он заслужить мог под повелениями вашими.

По содержанию следующего здесь проекта письма от в. с-ва к верховному визирю, сего числа апробованному Ее И. В-вом, будет в начале будущей недели отправлено к вам в надлежащей форме то настоящее письмо при имянном рескрипте, с предписанием о доставлении оного от вашего лица. Я теперь предварительно сие вам, м. г. мой, сообщаю с тем, чтобы сократить сколько возможно то время, которое для переводу его на Турецкой язык употребить будет надобно, в чем я здесь на наших переводчиков положиться не могу; надеюсь же, что в ваших пределах найдутся способные к тому люди. Покорно прошу между тем приказать о заготовлении сего перевода. Я думал бы, м. г. мой, чтоб господарь Гика для исправления оного мог быть способнее других, как в рассуждении знания Турецкой грамоты, так особливо и потому, что он в делах сего рода довольное время обращался и имеет в них хорошую ориентальную практику, но я не знаю, где вы определить изволили его пребывание и не пропадет ли нужное время, если его нарочно оттуда к вам привозить.

12.

В С.-Петербурге, 4 Октября 1770.

Учиненные в Польше распоряжения противу морового поветрия были уже мне известны по доношениям генерал-порутчика Веймарна; но я не мог себе никогда вообразить, как то между тем сверх чаяния случилось, чтоб оные кроме внутреннего в земле распорядка и осторожностей могли в исполнении своем относиться до затруднения или остановки предписанных вашим с-вом мер к пропитанию армии; ибо сей пункт, как крайний и ничем иным незаменяемой нужды, долженствовал натурально вам одним предоставляем и от вас одних зависим быть.

Коль велико удостоверение мое о искренности участия, которое в. с-во. принимать изволите в счастливом по столь многих трудах преодолении Бендерской крепости 9, столько же много и почитаю я себя вам обязанным за ласкательное изъявление оного.

________________________________

Для лучшего понимания этих писем напомним читателю, что начавшаяся осенью 1768 года (по Французским проискам) первая Екатерининская война с Турциею долгое время шла без особенной удачи и весьма озабочивала Россию, которая едва успела отдохнуть от войны Семилетней и имела новое правительство, в военном отношении еще ничем себя не ознаменовавшее. Мы заняли Молдавию и Валахию, но решительных успехов не имели, и в 1769 году взятие Хотина стоило великих жертв. Правительство успело выдти из беды лишь благодаря своей настойчивости, и летом 1770 года, можно сказать, нежданно-негаданно, завистливая Европа потрясена была удивительными победами при Чесме (24 и 25 Июня), при Ларге (7 Июля) и Кагуле (21 Июля). Распоряжения были тверды и [451] дальновидны. Еще с Октябре 1759 года графу П. И. Панину поручено отвлекать Татар от Турецкого подданства. Первоначальное поручение это, увенчавшееся полным успехом лишь в 1783 году, описано в нижеследующей записке. Надо заметить, что граф Панин (бывший генерал-губернатор Восточной Пруссии) начал боевое свое поприще под начальством фельдмаршала Миниха, с которым действовал в Крыму, участвуя во взятии Перекопа и Бакчисарая (1736).


Комментарии

4. Разумеется бывшая два года тому назад Колиевщина или избиение кольями Польских помещиков в Киевской губернии.

5. Это был князь Сергей Васильевич, двоюродный брат фельдмаршала графа Румянцева (матери их Матвеевы), отец обер-прокурора Св. Синода (при Николае Павловиче) и прадед князя Н. Н. Мещерского, ныне попечителя Московского учебного округа.

6. Киевский.

7. Т. е. староста города Черкасска (за Киевом).

8. Знаменитому князю Николаю Васильевичу, который после своего посольства в Польше отправился на войну с Турками.

9. Взятой графом П. И. Паниным.

Текст воспроизведен по изданию: Из бумаг графа Никиты Ивановича Панина // Русский архив, № 12. 1878

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.