НОВЫЕ ДОКУМЕНТЫ ОБ ОБСУЖДЕНИИ КРЕСТЬЯНСКОГО ВОПРОСА В 1766-1768 ГОДАХ

Конец 60-х годов XVIII в. является временем, когда впервые в истории России начинается обсуждение вопроса о крепостном праве и о предоставлении крестьянам права собственности на движимое и недвижимое имущество. Обсуждение этого вопроса приобретает все большее значение, и он постепенно превращается в центральный вопрос общественно-политической жизни того времени. Выдвижение крестьянского вопроса было вызвано рядом причин, связанных в первую очередь с той большой внутренней противоречивостью, которая была характерна для социально-экономического развития России. Развитие товарного производства, все большее его проникновение в недра крепостного хозяйства и формирование новых капиталистических отношений сочетались с сохранением и расширением прав и привилегий дворянства, с распространением крепостничества вширь и вглубь. Стремление помещиков повысить доходность своих имений наталкивается на усиление сопротивления крестьянства, на его незаинтересованность в повышении производительности труда. В поисках выхода из этого тупика часть дворянства обращается к проектам рационализации своего хозяйства и внедрению некоторых агротехнических мероприятий, к проектам, направленным на то, чтобы создать у крестьянина заинтересованность в результатах его труда, в том, чтобы сделать труд крестьянина более производительным. Так появляется вопрос о крестьянской собственности.

Началу обсуждения этого вопроса в известной мере способствует и то, что Екатерина II и ее окружение проводят в этот период политику «просвещенного абсолютизма» и стремятся представить русское самодержавие в виде некоей надклассовой силы, которая заботится в равной степени о благосостоянии всех подданных вообще и в том числе крестьян. Это происходило как раз тогда, когда екатерининское правительство проводило массовую раздачу помещикам земель, населенных государственными крестьянами, и издавало чудовищные указы, значительно ухудшавшие правовое и экономическое положение крестьян. Екатерина II широко пользовалась либеральной фразеологией, которая должна была свидетельствовать о намерении царского правительства улучшить положение крепостных крестьян, расширить их имущественные права и ограничить произвол помещиков. Ярким примером этой демагогической фразеологии Екатерины II являются «либеральные» фразы ее «Наказа», в которых, хотя и в крайне неопределенной форме, говорится, что крепостные крестьяне не заинтересованы в развитии земледелия и поэтому целесообразно законами «учредить нечто полезное для собственного рабов имущества» [388] и «предписать помещикам законом, чтоб они с большим рассмотрением располагали свои поборы» ¹.

Одновременно с составлением «Наказа» Екатерина II направляет в только что созданное Вольное экономическое общество письмо, в котором предлагает на обсуждение вопрос «В чем состоит или состоять должно для твердого распространения земледельчества имение и наследие хлебопашцев?» ². Это письмо пролежало в ВЭО без всякого движения почти год (до ноября 1766 г.). Причина этого совсем не в том, что Общество «не обратило на него никакого внимания» ³, как думает В. И. Семевский, а в том, что Общество, состоявшее тогда из небольшой группы знати и нескольких иностранцев, служивших в Академии наук и Медицинской коллегии, считало обсуждение этого вопроса не только несвоевременным, но и крайне опасным делом. Обнаруженные документы показывают это совершенно отчетливо.

Лишь после получения второго письма Екатерины II, к которому была приложена тысяча червонцев, когда не оставалось уже никаких сомнений в том, что автором этих писем, подписанных инициалами «И. Е.», является сама императрица Екатерина, Вольное экономическое общество в качестве темы для конкурса на лучшую работу поставило вопрос о крестьянской собственности. Ход и результаты конкурса составили предмет исследования двух глав монографии В. И. Семевского «Крестьянский вопрос в России» ⁴.

В. И. Семевский изучил огромный архивный материал и вовлек в научный оборот много важных и новых материалов. В частности, им было изучено дело из архива Вольного экономического общества, в котором находилась большая часть сохранившихся конкурсных работ. К сожалению, это дело при ликвидации Вольного экономического общества и передаче его архива в Государственный архив не поступило и оказалось утраченным для науки.

Однако ряд важных документов, связанных с конкурсом 1766 г., остался неизвестным неутомимому исследователю. Это произошло благодаря тому, что они попали в другие архивные дела, не имеющие отношения к конкурсу 1767 г., дела, содержащие документы общества за 70-80 и даже 90-е годы. Некоторые документы, которые Семевский видел, были использованы и охарактеризованы им явно недостаточно. Между тем они позволяют значительно восполнить и конкретизировать картину первого обсуждения крестьянского вопроса и показать отношение к нему как отдельных лиц, так и определенных социальных групп и классов.

Такими документами являются:

1. Вступительная речь Леонарда и Иогана-Альбрехта Эйлеров.

Этот документ представляет выдающийся интерес уже потому, что колоссальное литературное наследство Л. Эйлера не содержит подобных [389] выступлений по общественно-политическим и социально-экономическим вопросам. Летом 1766 г. Л. Эйлер возвратился в Россию и возобновил свою работу в Академии наук. Туда же был принят и его сын И. Эйлер. 6 ноября 1766 г. Леонард и Иоган Эйлеры были приняты в члены Вольного экономического общества ⁵. Вступая в Общество, Эйлеры произнесли речь, в центре внимания которой стоял вопрос о крестьянской собственности. Для великого математика как бы аксиомой является положение, что земледелие развивается и страна богатеет только в том случае, когда крестьянин обладает правом собственности на движимое и недвижимое имение. Столь же несомненным представляется ему и то, что те страны, в которых господствует крепостничество и крестьяне лишены права собственности, находятся в состоянии упадка. Однако, выдвинув эти антикрепостнические и чисто буржуазные принципы, Эйлер оказывается крайне нерешительным, как только доходит до изложения возможностей их практического осуществления. Хотя он и заявляет, что затягивание решения этого вопроса «скучно и опасно», что оно не принесет пользы ни крестьянину, ни помещику, он в то же время называет трудности практического осуществления вопроса о предоставлении крестьянину права собственности «почти непреоборимыми». И все же, несмотря на все эти трудности, Эйлер считает необходимым, чтобы общество сосредоточило усилия всех патриотов и нашло действенные пути для решения этого исключительно важного вопроса.

Копия вступительной речи Эйлера на немецком языке сохранилась в архиве Вольного экономического общества ⁶. Она написана готическим шрифтом, писарской рукой, на полулистах. Непосредственно за копией немецкого текста речи Эйлера идет текст сделанного тогда же, как это свидетельствует пометка на первой странице, перевода на русский язык ⁷. Поскольку члены Вольного экономического общества были знакомы с речью Эйлера именно в этом переводе, целесообразно сохранить его. Для позиций общества характерно, что, хотя Эйлер как всемирно известный ученый пользовался исключительно большим авторитетом, его речь не только не была опубликована в изданиях общества, но о ней нет упоминания даже в протоколах.

О том, что положения, выдвинутые Л. Эйлером во вступительной речи, не были случайными, убедительно говорит тот факт, что когда в обществе встал вопрос об опубликовании на русском языке работы Беарде де Лабея, получившей первую премию, то Л. и И. Эйлеры были в числе тех немногих членов Общества, которые высказались за положительное решение вопроса. Большинство же Общества решительно высказалось против опубликования работы Беарде на русском языке. Из 15 членов против напечатания работы Беарде голосовали 12. ⁸

2. Решение конкурсного комитета.

Первые конкурсные ответы читались и обсуждались на заседании Общества. Однако количество ответов было так велико, что после длительных споров было решено создать три комиссии для предварительной разборки и оценки работ ⁹. В результате работы этих комиссий было отобрано 16 работ ¹⁰. После этого, как это видно по протоколу Вольного экономического общества от 19/111 1768 г., «Для вторичного обстоятельного [390] рассмотрения всех пиес, положенных в конкурс, коих числом 15...», большинством голосов был избран «особливый комитет» в составе 3. Чернышева, А. Строганова, В. Орлова, И. Тауберта, Т. Клингштета и Ф. Эпинуса ¹¹.

В апреле 1768 г. конкурсный комитет подвел итоги своей работы и составил заключение. Решение представляет исключительный интерес. Оно отчетливо показывает, что большинство членов Общества, в том числе и те, кого В. И. Семевский считал наиболее либеральными, панически боялись широкого обсуждения крестьянского вопроса. Будучи вынужденно объявить конкурс по вопросу о собственности крестьян, Вольное экономическое общество делало все возможное для того, чтобы обсуждение вопроса о собственности крестьян не привело к «нарушению тишины и порядка в государстве». В этих целях конкурсные работы пересылались от одного члена к другому в специально сделанном запертом ящике ¹². Именно в этих целях конкурсный комитет решительно исключал возможность опубликования на русском языке даже той работы, которая самим Обществом будет признана лучшей. В то же время он соглашался на напечатание ее и других премированных работ на немецком и французском языках. Это как нельзя лучше говорит о том, что выражавшее интересы дворянства Вольное экономическое общество опасалось влияния и распространения идей о необходимости ограничения крепостного права и предоставления крестьянам права собственности. Опубликование премированных работ на иностранных языках делало их не доступными для более или менее широких кругов русского общества и по существу ограничивало круг читателей этих работ небольшим числом дворян. Ограничивая таким образом возможность широкого обсуждения крестьянского вопроса и стремясь скрыть от русского общества направление и ход этого обсуждения, Вольное экономическое общество выступило как предтеча Негласного комитета и секретных комитетов по крестьянскому вопросу. Особенно усилились крепостнические охранительные настроения в Обществе летом 1768 г. Еще в конце апреля этого года собрание единодушно решило: «Перевод главной пиесы (работы Беарде — М. Б.) напечатать в будущей осьмой части трудов» ¹³. Но, когда в конце апреля — мае 1768 г. развернулось обсуждение крестьянского вопроса в Уложенной комиссии, никто из членов Вольного экономического общества не выступил и не поддержал предложений, направленных на ограничение крепостного права и расширение имущественных прав крестьян. А ведь депутатами Уложенной комиссии были 10 членов Общества: Г. Орлов, Р. Воронцов, А. Вяземский, А. Строганов, 3. Чернышев, А. Олсуфьев, А. Мельгунов, А. Нартов, Г. Миллер, Т. Клингштет. Более того, выступления Г. Коробьина, Я. Козельского, И. Чупрова, А. Маслова и других депутатов так напугали членов Общества, что теперь и опубликование на русском языке работы Беарде представлялось им крайне опасным. Не помогло даже прямое указание императрицы, сообщившей, что она «не находит в сем сочинении ничего такого, которого бы невозможно было напечатать» ¹⁴. Лишь после месяца споров и нового нажима, осуществленного Екатериной, понимавшей, что отказ от напечатания премированной работы превращает конкурс в прямой фарс и разоблачает истинные позиции Вольного экономического общества, было решено напечатать работу Беарде на русском языке, хотя большинство членов Общества и относилось к этому отрицательно ¹⁵. Напомним, что речь шла о работе Беарде, которую даже кн. М. Щербатов, занимавший в [391] крестьянском вопросе ультрареакционную позицию, считал примером разумного решения задачи ¹⁶.

В свете сказанного вполне понятно, почему комиссия потребовала от А. Я. Поленова (автора работы № 148) переделки его работы и решительно запретила ее опубликование.

Подлинник решения конкурсного комитета находится в фонде Вольного экономического общества в деле № 388 («Разные дела экономического общества»). Он подписан всеми членами комитета. Дата отсутствует, но на основании того, что 9 апреля решение комиссии в отношении присуждения первой премии работе Беарде было утверждено общим собранием членов Общества, очевидно, что оно относится к первым числам апреля.

3. Заявление Штелина, Тауберта и Клингштета.

«Заявление» непосредственно примыкает к предшествующему документу и позволяет уточнить вопрос о той борьбе, которая развернулась в Вольном экономическом обществе вокруг вопроса о напечатании работы Беарде на русском языке. Как уже говорилось, на первом собрании Общества 16 июля 1768 г. за напечатание было подано лишь два голоса, а 12 голосов против ¹⁷. К заседанию 23 июля ряд членов Общества прислал письма с выражением своего мнения по этому вопросу. В результате голоса распределились следующим образом: за напечатание 11, против — 15 и один (А. Вяземский) воздержался, ссылаясь на то, что он не знает французского языка и поэтому не может определить своего отношения ¹⁸.

Формально вопрос был уже решен: Общество большинством голосов сочло невозможным опубликовать работу Беарде на русском языке. Создалось парадоксальное положение: императрица высказалась за напечатание, об этом же заявили и наиболее знатные и занимающие наиболее видные посты в управлении страной члены Общества — Г. Орлов, Р. Воронцов, В. Орлов, 3. Чернышев, Я. Сиверс, И. Мелисино. В поисках выхода из создавшегося положения трое из членов, голосовавших против напечатания, на самом собрании написали и огласили заявление. По-прежнему считая опубликование работы Беарде нецелесообразным, они, исходя из того, что «члены, правящие важнейшими в государстве должностями», высказались за напечатание, а обсуждаемый вопрос больше политический, чем экономический, присоединились к голосовавшим за напечатание ¹⁹. Характерно, что к этому заявлению никто больше не присоединился, и достигнуть единодушного решения вопроса, на что явно расчитывали авторы заявления, не удалось. Однако заявление Штелина, Тауберта, Клингштета изменило соотношение голосов, и собрание приняло следующее решение: «Собрание, приняв в рассуждение сие их представление и сличив голоса согласных и несогласных о напечатании оной пиесы, усмотрело, что число согласных и несогласных было почти равно: но как в числе согласных находились самые те члены, с коих мнением желали сообразоваться и предложившие показанное представление, то число согласных к напечатанию оного сочинения на русском языке оказалось двумя больше, нежели несогласных, а посему собрание и определило перевод оного сочинения г. Беарде напечатать» ²⁰.

Таким образом, Екатерина II и часть дворян — членов Общества считали целесообразным опубликование работы Беарде, так как, несмотря на наличие в ней первой «либеральной» части, эта работа доказывала, [392] что в настоящий момент освобождение крестьян и предоставление им права собственности не только несвоевременно, но и вредно. Предоставление крестьянам этого права откладывалось Беарде до того времени, когда крестьяне будут, по мнению самих помещиков, «достаточно просвещены и подготовлены к восприятию свободы». Это вполне устраивало и екатерининское правительство и часть дворян, игравшую в либерализм.

Другие же члены Вольного экономического общества отражали взгляды той части дворянства, которая считала существующий строй незыблемым и рассматривала обсуждение вопроса о крестьянской собственности как признание необходимости его изменения. Хотя эти изменения и откладывались на неопределенный срок, они считали широкое обсуждение этого вопроса вредным и опасным и в силу этого возражали против напечатания работы Беарде.

4. Русская работа № 71.

Как известно, на организованный Вольным экономическим обществом конкурс было прислано 162 работы. Из них семь было русских ²¹, однако в распоряжении В. И. Семевского были лишь работы А. Поленова, И. Степанова (депутата Уложенной комиссии от верейского дворянства), Александрова (конюшенного комиссара) и работа неизвестного автора, которую Семевский считал пародией на мнение крепостников. Остальные работы исследователь считал уничтоженными и горько сожалел об этом. К счастью, В. И. Семевский ошибся. Часть конкурсных работ сохранилась не в том деле, которым он пользовался, а в других ²². Среди этих работ, оставшихся неизвестными Семевскому, оказалась и русская работа неизвестного автора под № 71 ²³. Как явствует из протоколов Вольного экономического общества, эта работа на русском языке с девизом «Hie ver absiduum atque alienis mensibus aestas: bis gravidae pecudes, bis pomis utiles arbos» ²⁴ была прислана из Москвы во второй половине сентября или начале октября 1767 г. и 3 октября зарегистрирована под № 71 ²⁵.

Автор работы является сторонником предоставления крестьянам собственности на движимое и недвижимое имущество. Он доказывает, что крепостной труд непроизводителен, что сохранение существующего положения, ведет к неминуемому упадку земледелия, что лишение крестьян собственности противоречит интересам общества и рано или поздно приведет к его распаду. Вольный же труд собственника земли, по мнению автора, вызовет заинтересованность крестьян в расширении запашки, в ее лучшей обработке «к их и всего общества обогащению».

Хотя автор и не разбирает конкретно положения русских крестьян и ничего не говорит о дворянстве, но ход его рассуждений и основные положения работы таковы, что дворянству просто не оказывается места в схеме автора Антидворянская направленность работы ярко выступает и во второй ее половине (которая непосредственно с темой конкурса не [393] связана). Понимая под «должностью» занятия различных социальных групп, неизвестный автор подчеркивает, что почетность «должности» определяется ее полезностью обществу и добросовестностью ее исполнения. Логическим выводом из этого положения является его утверждение, что «самые малые» и низшие «должности» в обществе не только не «есть подлы», но и почетны. Автор заканчивает свою работу утверждением, что все люди должны иметь в обществе «равные удовольствия». Отступление же от этого принципа, «презирание и уничтожение» людей, исполняющих «полезную должность», лишение их неотъемлемых человеческих прав превращает их «в нечеловечество» и является «крайней несправедливостью и явным вредом общества».

Несомненно, именно антидворянская направленность работы послужит причиной того, что комиссия для рассмотрения конкурсных работ на русском и французском языках сразу же отклонила эту работу и сочла ее не заслуживающей внимания общего собрания или конкурсного комитета ²⁶.

Как уже говорилось выше, автор этой работы неизвестен. Но ее содержание позволяет предположить, что он принадлежал к кругу образованных разночинцев. В пользу этого говорят следующие обстоятельства: антидворянская направленность работы, знание автором латинского языка, наличие в работе ряда примеров и ссылок на деятелей и события далекого прошлого других стран. Его рассуждения во второй части работы о должности и добродетели подтверждают высказанное предположение.

5. Русская работа № 99 с письмом.

Как и работа № 71, эта работа осталась неизвестной В. И. Семевскому. Она обнаружена в том же деле, где сохранилась и речь Эйлеров ²⁷. В отличие от других работ она не имеет ни имени автора, ни девиза, но снабжена весьма интересным письмом Вольному экономическому обществу. В этом письме автор объясняет, почему он решил направить свою работу Обществу, а также причины того, почему он отказался от присылки конверта с девизом и именем автора.

Работа поступила в Вольное экономическое общество осенью 1767 г. и была зарегистрирована под № 99 как работа «на русском языке без девиза с письмом» ²⁸. Отсутствие девиза привело к тому, что по предложению комиссии было решено ее «не читать, для того, что она не имеет при себе ни девиза, ниже других обстоятельств, требуемых при таковых пиесах» ²⁹.

Эта небольшая работа весьма интересна уже тем, что она является свидетельством актуальности вопроса о крестьянской собственности в тогдашней России. Именно его постановка вынудила автора, жившего, как это видно из письма, в глухой деревне, взяться за «необыкновенное ему орудие писателей — перо».

Кто был этот неизвестный автор, решительно выступивший в пользу «неограниченной» собственности крестьян на движимое имущество и «неотъемлемого, наследственного» владения крестьянином и его «бесконечными потомками» землей? К какой социальной группе принадлежал [394] автор, утверждавший, что крестьянин-собственник будет расширять запашку, улучшать обработку земли, увеличит ее удобрение, будет беречь свой луг и лес? Ответить на этот вопрос трудно. Во всяком случае трудно предположить, чтобы автором был сидевший в захолустье помещик. Ведь для подавляющего большинства провинциального дворянства была характерна крайняя реакционность, нежелание даже слышать о возможности какого-либо ослабления крепостного права и уменьшения прав дворянства. Типичным было и дворянское рассуждение о том, что если дать крестьянину землю, то он излодырничается, сопьется, запустит пашню и луга, вырубит лес, приведет земледелие в полный упадок. Автор же работы № 99 доказывает прямо противоположное. Характер письма и стилистические особенности говорят о том, что его автор не отличался особой грамотностью. Особенно не в ладах автор с синтаксисом. Даже для середины XVIII века, когда синтаксис отличался крайней неустойчивостью, эта работа резко выделяется полным отсутствием знаков препинания, за исключением точки с запятой, которая стоит в самых неожиданных местах, в том числе и в тех, где вообще никаких знаков не требуется. Почерк автора характеризуется особенностями, распространенными в первой половине века и отнюдь не типичными для середины столетия и тем более для его второй половины: обилие выносных букв, слитное написание слов и т. д. Возможно, что автором этой работы был какой-нибудь однодворец, пахотный солдат, разночинец. Но это, конечно, лишь предположение, которое не может быть подтверждено документально.

6. Конкурсная работа Вольтера.

Выдающийся французский просветитель одним из первых прислал свою работу на конкурс Вольного экономического общества. Уже на собрании Общества 7 марта 1767 г. она была зарегистрирована под № 9 как французская работа с девизом «Si populus dives, rex dives» ³⁰. Почти через год (13 февраля 1768 г.) она была полностью прочтена на заседании Общества И. Чернышевым, и «хотя по мнению некоторых г. г. членов и не могла быть уравнена с пиесой № 3, однако общим всего собрания согласием отнесена в число конкурсных» ³¹. Таким образом, работа Вольтера оказалась в числе тех 16 работ, которые были допущены ко «второму туру конкурса» и поступили в специально созданный конкурсный комитет.

Как свидетельствует решение комитета, работа Вольтера была отнесена им к «третьему классу», т.е. к числу тех работ, которые хотя и не заслуживают премии, но при опубликовании общего списка работ, поступивших на конкурс, им «будут приписаны некоторые похвалы» ³². Это решение конкурсного комитета было утверждено общим собранием Общества 29 апреля 1768 г. В предисловии к изданию конкурсных работ говорилось, что, «кроме тех работ, которые признаны достойными Accessit, еще некоторые работы удостоены похвалы членов общества». К их числу было отнесено шесть работ, в том числе и работа Вольтера ³³.

Не удивительно, что такая оценка работы не могла удовлетворить Вольтера. Поэтому он не заявил о своем авторстве. Однако, работая над своей книгой, Семевский обратил внимание на два письма Екатерины II Вольтеру, в которых говорится о заинтересованности Вольтера в оценке работ, присланных на конкурс ³⁴. В дальнейшем Семевский установил, что текст конкурсной работы № 9 совпадает со статьей «Собственность», опубликованной в шестом томе второго издания «Философского [395] лексикона» Вольтера, но ряд мест конкурсной работы в печатном издании оказался опущенным. Так был установлен факт участия Вольтера в конкурсе Вольного экономического общества и обнаружена представленная им работа. Однако на русском языке эта работа так и не была опубликована. Семевский ограничился ее кратким изложением на полутора страницах, но это изложение отнюдь не охватывает всего содержания работы Вольтера и не отражает всего богатства взглядов Вольтера по крестьянскому вопросу ³⁵.

К несчастью, работа Вольтера находилась в погибшем архивном деле и ее полным текстом мы не располагаем. В нашем распоряжении имеется лишь печатный французский текст ³⁶ и выписки из полного текста работы, сделанные В. И. Семевским ³⁷. Большая часть выписок полностью совпадает с печатным текстом, но некоторые из них не имеют аналогий в печатном тексте (выписки Семевского мы приводим в примечаниях).

В. И. Семевский, излагая содержание работы Вольтера, заметил: «Вольтер не настаивает даже в такой степени, как Беарде, на предоставлении крестьянам поземельной собственности» ³⁸. Этим замечанием Семевский создал неправильное представление о позиции Вольтера. В действительности Вольтер решительно отстаивал буржуазный принцип крестьянской собственности на землю. Интересы буржуазного развития Франции требовали обеспечения растущей капиталистической промышленности рабочей силой, свободной не только от крепостной зависимости, но и от средств и орудий производства. В полном соответствии с этим Вольтер в своей работе заявляет: «Не все крестьяне будут богаты, но это и не нужно, чтобы они все были богаты. Существует потребность в людях, у которых нет ничего, кроме их рук и желания работать... Они будут свободны продавать свой труд тому, кто им лучше заплатит. Эта свобода заменит им собственность» (см. перевод работы Вольтера в настоящей публикации стр. 413-414). Такое заявление Вольтера и послужило основанием для указанного вывода Семевского.

В полном соответствии с концепциями французских просветителей Вольтер со всей силой сарказма обрушивается на церковное землевладение и требует от государства его конфискации и освобождения монастырских крестьян. Но если для Франции эта постановка вопроса была весьма актуальной, то для России она такого значения иметь не могла. Как известно, секуляризация монастырских имений в России уже была осуществлена. Именно это и способствовало иллюзиям Вольтера и других западноевропейских просветителей, рассматривавших секуляризацию как первый шаг в процессе ликвидации крепостного права в России. Но секуляризация не изменила принципиально положения бывших монастырских крестьян, Она не ослабляла, а усиливала самодержавно-крепостнический строй в России. Задача заключалась в ликвидации крепостного права, в ликвидации помещичьего землевладения, являвшегося основой крепостничества.

Как раз в решении этого вопроса особенно остро выступили слабые стороны взглядов Вольтера. По мнению Вольтера, государь имеет право лишь призывать помещиков последовать его примеру в освобождении крестьян, но не имеет права принуждать их к этому. Это вопиющее противоречие, типичное для умеренной политической программы Вольтера, было ярким примером слабых сторон западноевропейских просветителей, дававших возможность Екатерине II и ее окружению спекулировать на идеях просветителей и использовать их в своих крепостнических целях.

Ознакомление с конкурсной работой Вольтера вносит ряд новых черт [396] как в изучение конкурса 1766-1768 гг, так и в понимание политики Екатерины II.

7. Две редакции конкурсной работы А. Я. Поленова.

Из всех работ, присланных на конкурс Вольного экономического общества, наибольший интерес как по своему содержанию, так и по своей судьбе представляет работа Алексея Яковлевича Поленова.

Солдатский сын ³⁹ Алексей Поленов был в 1749 г. принят в академическую гимназию, а в 1759 г. «произведен в студенты». Летом 1761 г. сенатским указом студенту Поленову было поручено «переводить с немецкого и латинского языка на российский язык естляндские и лифляндские права» для Юстиц-коллегии. Объем работы был так велик, что Поленов был не в состоянии продолжать нормальные занятия в университете. Поэтому он обратился в канцелярию Академии наук с просьбой определить его на штатную должность с тем, что он по-прежнему будет слушать лекции в университете по юриспруденции. Канцелярия поручила профессорам Котельникову, Брауну, Фишеру и Феодоровичу проэкзаменовать Поленова и дать заключение о том, какого звания он достоин ⁴⁰. Рапорт экзаменаторов гласил, «...экзаменовали студента Алексея Поленова в науках и языках латинском и немецком, на котором экзамене оной Поленов показал себя очень хорошо, а особливо в латинском языке и переводах с оного на российский», а поэтому экзаменаторы считали, что «он и по науке и по прилежанию и по состоянию порядочного жития переводческого чина с награждением хорошего жалования достоин» ⁴¹. В январе 1762 г. Поленов был утвержден в должности переводчика с жалованием 200 рублей в год.

Но ни работа переводчика, ни лекции по праву, которые он продолжал слушать, не удовлетворяли Поленова. В августе 1762 г. он писал в канцелярию Академии: «При произведении моем в переводчики велено мне по ордеру из канцелярии единственно упражняться в переводах шведских прав для Юстиц-коллегии и ходить также к господину профессору Феодоровичу для слушания практических лекций. Что касается до переводов, то, как и канцелярии небезизвестно, переведено оных мною довольно, но по сие время валяются они еще не исправлены; итак, повидимому, и труд и время терял я напрасно, да и впредь миновать сего, ежели [397] только при оном деле останусь, невозможно будет. А г-на проф. Феодоровича лекции равным образом никакой пользы принесть мне не могут» ⁴².

В силу ряда причин, связанных с острой внутренней борьбой, которая в этот период шла в Академии, донесению Поленова неожиданно был дан быстрый ход, и он вместе с адъюнктом А. Протасовым и студентом И. Лепехиным был направлен для продолжения образования в Страсбургский университет, куда и прибыл 29 ноября 1762 г. Инструкция академической конференции предписывала Поленову заниматься изучением гуманитарных наук, немецкого и французского языков и «особливо обучаться древностям и истории, юриспруденции и натуральному и общенародному праву прежде, чем к самой юриспруденции приступить, а потом бы весь курс юриспруденции окончить» ⁴³.

За границей Поленов пробыл до весны 1767 г. Как показывают документы академического архива, целью командировки было не только подготовить Поленова для преподавания права в академическом университете, но и «привесть все здешнего государства права и узаконения по примеру других государств в добрую и порядочную систему». В этих целях ему в 1765 г. были пересланы «все сколько можно собрать указы и принадлежащие к тому книги, также и сочиненное к сему делу довольное уже начало г. Штруба» ⁴⁴. Однако ко времени возвращения Поленова в Россию обстановка резко изменилась. В 1766 г. у Поленова вышло резкое столкновение с академической конференцией, поставившей ему в вину, что он слишком много времени уделяет изучению истории, которая, по ее мнению, не сможет пригодиться в его будущей профессии. Поленов дал на это нелепое обвинение резкий и полный достоинства и сознания своей правоты ответ, что привело лишь к усилению придирок к нему и отзыву его из-за границы.

Когда он возвратился в Академию, то застал академический университет в состоянии полного развала. Студентов в нем фактически почти не было, и вопрос о преподавательской деятельности Поленова отпал. Академическую конференцию возглавлял академик Штелин, относившийся к Поленову крайне враждебно и заявлявший, что юристы в Академии не нужны и Поленову в ней делать нечего. Произошло то, чего Поленов опасался еще за границей: он не получил ни звания адъюнкта, ни тем более профессора. Казалось бы, что прекрасно образованный юрист, специально занимавшийся изучением русского законодательства — настоящий клад для начавшей в это время свою работу Уложенной комиссии, но его не привлекли и туда. Пришлось возвращаться на скромную должность переводчика, которую он занимал до отъезда за границу. Он помогает С. Башилову в издании Никоновской летописи, пытается подготовить к изданию «Судебник» Ивана Грозного, но вмешивается академическая конференция и передает это издание Башилову. Тогда Поленов обращается с просьбой разрешить ему перевод и издание одной из наиболее важных и наиболее радикальных работ Ш. Монтескье — «Размышления о причинах величия и падения римлян» ⁴⁵.

Одновременно с этим он пишет работу для участия в конкурсе Вольного экономического общества. 6 февраля она была получена Обществом, внесена в список под № 148 как русская работа с девизом «Plus boni mores [398] смелым» ⁵², Семевский, однако, не сделал этого сравнения. Он ограничился лишь тем, что привел несколько строк, выпущенных во второй редакции или подвергшихся смягчению формулировок ⁵³. После Семевского никто эту вторую редакцию не видел. Дело, в котором она находилась, исчезло, и в литературе утвердилось мнение, что изменения, сделанные но требованию Вольного экономического общества, сводились к удалению или смягчению отдельных формулировок и положений, относящихся к общей теоретической части работы. Такого мнения придерживается, в частности, и И. С. Бак ⁵⁴. Л. Б. Светлов также говорит об удалении «наиболее резких и неприемлемых для царской цензуры мест» ⁵⁵. Ни в статье Бака, ни в публикации работы Поленова Светловым вторая «исправленная» редакция не разбирается.

В Московском отделении архива Академии наук в фонде В. И. Семевского удалось обнаружить полную копию текста второй редакции работы Поленова, снятую им в архиве Вольного экономического общества ⁵⁶. Эта редакция представляет огромный интерес. Ее изучение показывает, что для помещиков из Вольного экономического общества были неприемлемы не отдельные «над меру сильные выражения» Поленова, а вся его работа. Поэтому вторая редакция поленовской работы не только сильно отличается по своему содержанию от первой редакции, но и по ряду вопросов выдвигает положения прямо противоположные положениям первой редакции. По существу это не вторая редакция, а самостоятельная работа. Достаточно сказать, что примерно 36% текста первой работы не вошло во вторую редакцию. Около 28% подверглось переработке и лишь 36% текста первой редакции перешло во вторую редакцию в неизменном виде.

Что же оказалось неприемлемым и было удалено?

1) Удалены все места, где автор говорит о тяжелом положении русских крепостных крестьян, о произволе русских помещиков и бесправии крестьян. Так, полностью удален текст главы «Бедственное положение наших крестьян». Удален текст о том, что существование крепостного права разлагающе действует на все общество и представляет для него огромную опасность, о том, что оно рано или поздно приведет к восстанию крепостных (из главы «Преимущества собственности»),

2) Удалена значительная часть текста главы «О происхождении рабского состояния», связывающая происхождение рабства с насилием и последствиями войны.

3) Удалена значительная часть глав «О собственности в движимом имуществе», «Предписание постоянных служеб и податей государю и господину» и «О учреждении крестьянских судов». Кроме того, выброшены отдельные фразы и слова, удаление которых значительно меняет содержание и смысл работы. Рассмотрим это на конкретном примере.

Говоря о значении крестьянской собственности, Поленов в первой редакции писал: «Я думаю, и не без причины, что собственность в движимом и недвижимом имении может почесться за один почти и притом весьма изрядный способ к ободрению и поправлению крестьянства». Мысль Поленова сводится к тому, что предоставление крестьянству права собственности является единственным способом улучшения положения крестьянства. Во второй редакции слова «один почти» опущены, и это [399] valent, quam bone legus» и, в отступление от принятых правил, в тот же день прочтена А. Нартовым на общем собрании Общества ⁴⁶. 19 марта она была включена в число «конкурсных» и передана конкурсному комитету. На заседании конкурсного комитета она вызвала резкие споры, а затем в отношении ее было принято специальное решение, в котором отмечалось, что в ней имеются «многие над меру сильные и по здешнему состоянию неприличные выражения». Комитет решил «велеть автору немедленно оное переправить», обещая, что в таком случае его работа будет отнесена к «второму классу», но без права напечатания.

Нет сомнения, что Поленов быстро узнал о решении комиссии, тем более, что в Вольном экономическом обществе работал его старый товарищ по Академии и заграничной поездке академик Протасов. Он как раз ведал оформлением протоколов и других бумаг Общества, его перепиской и т. д. ⁴⁷. Через его руки прошло и решение конкурсного комитета. Поленов на своем опыте уже знал, что это значит и чем грозят «по здешнему состоянию неприличные выражения». Формулировка «велеть немедленно переделать» не оставляла на этот счет никаких сомнений. Но этого мало. В состав конкурсного комитета входил президент Академии граф В. Г. Орлов, а секретарем Вольного экономического общества являлся Штелин. Выхода не было — приходилось исправлять работу и удалять из нее все, что показалось «над меру сильным и неприличным».

Однако и после того, как Поленов был вынужден коренным образом переделать свою работу и представил ее вновь конкурсному комитету, последний воздержался от решения о ее премировании. В сохранившейся копии решения по этому вопросу говорится: «Хотя неизвестным сочинителем прежние сильные и по здешнему состоянию неприличные выражения выкинуты; однако не меньше остается вопрос, в которой класс оную включить? А как сию пиесу большая часть членов уже читали, то не соблаговолено ли будет о ней учинить решение балотированием и подачею голосов» ⁴⁸. И лишь на общем собрании Общества 23 апреля 1768 г. было решено: «Пиесу под № 148... приобщить к прочим пиесам, вступившим во второй класс; однако оной не печатать» ⁴⁹. А 30 августа было решено наградить Поленова «золотой медалью в 12 червонных» ⁵⁰.

Премированные работы Беарде, Вельнера, Граслена, фон Мека были опубликованы в специальном сборнике на языке оригинала. Работа Беарде, кроме того, была напечатана и на русском языке в очередном томе «Трудов Вольного экономического общества», а в 1862 г. еще раз была перепечатана в «Чтениях Общества истории и древностей российских». Работа же Поленова, которую Общество запретило печатать, оказалась похороненной в архиве Вольного экономического общества. Лишь столетие спустя, в 1865 г., внук А. Я. Поленова — Д. В. Поленов опубликовал в «Русском архиве» первоначальный текст работы, сохранившийся в семейном архиве Поленова ⁵¹. Окончательный же текст работы продолжал лежать в архиве до тех пор, пока ее не обнаружил В. И. Семевский, работавший над книгой «Крестьянский вопрос в России». Правильно отметив, что «эта новая редакция его труда интересна для нас не сама по себе, сколько по сравнению с первою: сопоставив их между собою, мы можем с точностью определить, что казалось тогда слишком [400] придает фразе совсем иной смысл. Подобных примеров можно привести очень много.

Причина удаления этих текстов совершенно очевидна: Поленов исходит из нужд и интересов крестьян и активно их защищает.

Аналогичным образом обстоит дело и с изменениями, внесенными в текст этих глав. Как правило, четкие и недвусмысленные фразы Поленова заменяются весьма неопределенными, лишенными и остроты и антикрепостнической направленности. Говоря о «душевных и телесных качествах» крепостного крестьянина, Поленов в первой редакции писал: «Сей печальный предмет, обращающийся перед моими глазами, ничего больше, кроме живых изображений лености, нерадения, недоверия, боязни не представляет; одним словом он носит все на своем лице начертанные признаки бедственной жизни и угнетающего его несчастия». Во второй редакции это место уже звучит так «...по обстоятельном исследовании не увидим мы ничего, что бы могло служить и к его похвале и к нашему удовольствию». Как видим, появилась неопределенная фраза, лишенная какого-либо социального содержания. Подобные изменения типичны для всего текста второй редакции. Рассматривая их, видишь, насколько прав был Г. В. Плеханов, писавший, что «Поленов в значительной степени покинул дворянскую точку зрения» и с ним, как и с представителями третьего сословия на Западе, «идеологи русского дворянства все-таки никогда не столковались бы» ⁵⁷.

Как показывает вторая редакция работы Поленова, идеологи русского дворянства, входившие в состав Вольного экономического общества и руководившие его деятельностью, «не столковались» с Поленовым не только в отношении критической части его работы и не только в отношении исходных теоретических посылок его работы ⁵⁸. Для них оказалась неприемлема даже та наиболее слабая и непоследовательная часть работы Поленова, которая была посвящена практическим предложениям. На первый взгляд это может показаться странным. Ведь практические предложения Поленова были крайне робки и непоследовательны и принципиально мало отличались от практических предложений Беарде. Но дело в том, что при всей своей робости и непоследовательности эти практические предложения исходили, как это неоднократно отмечал Поленов в первой редакции своей работы, из стремления «защитить сих бедных людей», прекратить «грабительства и разорения» крестьян со стороны помещиков, «защитить крестьян от наглостей их помещиков, которые их без всякой пощады и милосердия мучат, отнимая все то, что им в глаза попадается, и через то приводят в несказанную бедность, от которой они никогда не в состоянии избавиться». Кроме того, предложения Поленова казались руководителям Вольного экономического общества чрезмерными, невыгодными как для помещиков, так и для крепостнического государства.

Поэтому вторая часть работы Поленова подверглась не меньшим изменениям, чем первая. Посмотрим, в чем практически выразилась переработка второй части.

В полном соответствии с просветительскими концепциями Поленов уделял большое внимание вопросу о просвещении крестьянства и отвел этому вопросу специальную главу. Он предлагал во всех больших деревнях учредить школы, в которые должны были ходить все дети крестьян, достигшие 10 лет. Крестьянские дети из малых деревень должны были ходить в школы больших деревень. Учебники на первое время должны быть бесплатными, а затем Продаваться по минимальной цене. [401]

Во второй редакции говорится о заведении школ лишь в тех больших деревнях, где они «для многих причин могут всегда пребывать в целости». Из каждой малой деревни посылается в школу лишь один-два человека, «которые, подучась там грамоте, после каждый в своей деревне других обучать могут». Срок обучения ограничивался одной зимой.

Поленов в первой редакции предлагал «завести лекарей в больших деревнях», а со временем и докторов, каждому из которых должен был быть назначен «известный округ, который бы заключал в себе довольное число деревень». Он обосновывал свое предложение тем, что крестьянам, выполняющим тяжелую физическую работу, особенно важно сохранение здоровья. Во второй редакции говорится уже о том, чтобы помещики посылали в обучение медицине одного человека на 1000 душ м. п., а крестьяне содержали их на свой счет. Доктора предусматриваются уже не для деревень, а для уездных и провинциальных городов.

Поленов предусматривал создание крестьянских судов для разбора споров между помещиками и крестьянами и между крестьянами, причем целью таких судов должна была явиться защита крестьян от произвола помещиков, а во второй редакции ни о какой защите нет и речи, и суд и полицмейстер уже избираются, в полном соответствии с дворянскими наказами в Уложенную комиссию, дворянами и из дворян.

Поленов в первой редакции ставил вопрос о том, что если даже крестьянин и получил когда-то от помещика средства производства, то это не должно вести к тому, чтобы «благодетель» присваивал себе право произвольно распоряжаться его движимым имуществом. Он утверждал, что если помещику будет оставлена хотя бы малейшая власть над имуществом крестьянина, то крестьянин «никогда не сможет подняться». Во второй редакции первая часть поленовского положения выброшена, а вторая значительно смягчена.

Мы перечислили только наиболее важные изменения, но и их достаточно, чтобы увидеть, что работа Поленова подверглась коренной переработке, утратила свою антикрепостническую направленность, перестала рассматривать вопрос о собственности крестьян с позиций защиты крестьянства от произвола помещиков, лишилась своей наиболее сильной критической части, рисовавшей положение русских крестьян, и стала мало отличаться от работ иностранцев, получивших премию на конкурсе, а в некоторых частях даже перекликалась с дворянскими выступлениями в Уложенной комиссии.

Операция, проделанная с поленовской работой по требованию конкурсного комитета, как и само решение конкурсного комитета, как нельзя лучше показывает истинное отношение руководителей Вольного экономического общества к выдвинутому вопросу, его нежелание предпринимать какие-либо практические меры, изменявшие и улучшавшие положение крестьян и хотя бы в какой то степени ослаблявшие или уменьшавшие власть и имущественные права помещиков.

Это положение подтверждается и судьбой самого Поленова. Как уже отмечалось, ему практически не нашлось места в Академии наук, и он лишен был возможности вести в ней как преподавательскую, так и научную работу в области права. К деятельности Уложенной комиссии он привлечен не был. Участие в конкурсе Вольного экономического общества нисколько не улучшило его положение. Скорее наоборот, усилило враждебное и подозрительное отношение к нему со стороны реакционного руководства Академии. Его даже не приняли в члены Вольного экономического общества. Единственная «милость», оказанная ему в это время, — это произведение в чин «переводчика трех коллегий» в 1769 г. ⁵⁹ Но эта [402] «милость» отчетливо показывала, что в Академии он так и останется на всю жизнь переводчиком.

В. И. Семевский высказывает удивление тем, что Екатерина II, без сомнения знакомая с работой Поленова, ничего не сделала для избрания его академиком, и «...не сумела употребить его способности с большей пользою» ⁶⁰. Это удивление вызвано лишь той ролью, которую отводит Семевский Екатерине II, и тем, что он всерьез принимает ее либеральную демагогическую фразеологию. В действительности было бы удивительно, если бы такому человеку, как Поленов, в екатерининской России «дали ход». Антидворянская направленность его конкурсной работы не нуждается в комментариях. Добавим к этому его отзыв о действующем русском законодательстве, содержащийся в одном из его писем из-за границы. «Разбираю я уложение и указы, и, кроме беспорядка, замешательства и неправды, ничего почти не нахожу: я приметил столь знатные в наших правах погрешности, что они могут иногда нанесть великий вред и государю и народу; однако, несмотря на все сие, труд, время и благоразумие все преодолеть могут» ⁶¹. В каком направлении Поленов считал необходимым переработку русского законодательства, можно судить по его конкурсной работе. Но как раз это представлялось правящим кругам крепостнической России не только несвоевременным, но опасным и вредным.

Увидев, что все попытки найти применение своим знаниям в Академии оказались тщетными, Поленов в апреле 1771 г. покинул Академию. В своем прошении в академическую канцелярию он мотивировал свой шаг следующим образом: «Дабы приложенный труд и время на мое учение совсем не пропали тщетно, то принял я намерение утруждать Академию наук покорнейшим моим прошением: чтобы мне дозволено было искать места в такой команде, где отправляются собственно до юриспруденции касающиеся дела» ⁶². Такой «командой» оказался один из департаментов Сената, где Поленов около 20 лет тянул чиновничью лямку секретаря.

Первая редакция работы Поленова дается по ее публикации в «Русском архиве». Текст второй редакции дается в подстрочии по ее копии, сохранившейся в фонде В. И. Семевского в Московском отделении архива Академии наук.

Комментарии

1. Наказ императрицы Екатерины II. СПб., 1907, стр. 76, 78.

2. ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 3, л. 58. — Выдержки из этого письма Екатерины опубликованы В. И. Семевским в книге «Крестьянский вопрос в России» (т. I. СПб., 1888, стр. 46-47).

3. Там же.

4. Конкурс был объявлен 1 ноября 1766 г. Любопытно, что формулировка темы неоднократно менялась. Выше уже было приведено, как она была сформулирована в первом письме Екатерины. Во втором письме она выглядела следующим образом: «В чем собственность земледельца, в земле ли его, которую он обрабатывает, или в движимости, и какое право на то или другое для пользы общенародной иметь может?» (ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 3, л. 43). Общество приняло следующую формулировку: «Для пользы общества в чем состоять долженствует собственность земледельца, в недвижимом ли или в движимом, или в обоих, и какое он на то или другое иметь может право?» (там же, л. 45). В газетах же окончательная формулировка конкурсной темы была такова: «Что полезнее для общества — чтоб крестьянин имел в собственности землю или токмо движимое имение, и сколь далеко его права на то или другое имение простираться должны?»

5. ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 3, л. 45 об.

6. Там же, д. 379 («Разные в трудах Вольного экономического общества помещенные сочинения») лл. 168-172.

7. Там же, лл. 173-176.

8. ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 5, лл. 34-35.

9. Там же, д. 5, лл. 1,3.

10. В. И. Семевский, основываясь на протоколе Вольного экономического общества, пишет, что таких работ было 15 (см. В. И. Семевский. Указ. соч., стр. 52), но в протоколе была пропущена работа № 109, автором которой являлся французский просветитель Ж.-Ф. Мармонтель, еще 12 марта включенная в число конкурсных.

11. ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 5, л. 16.

12. Там же, д. 4, л. 20.

13. Там же, д. 5, л. 19 об.

14. Там же, д. 5, л. 32.

15. Там же, лл. 19, 32, 33, 34-37.

16. «Чтения ОИДР». М., 1861, кн. III, отдел V, стр. 98.

17. ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 5, л. 36.

18. Там же. — Находившиеся вне Петербурга члены Общества А. Болотов, П. Рынков и Г. Миллер в голосовании участия не принимали.

19. Теперь стало: за напечатание — 14, против — 12. Заявление, одним из авторов которого был И. Тауберт, показывает ошибочность утверждения В. И. Семевского, что Тауберт еще на первом заседании Вольного экономического общества высказался за напечатание работы Беарде (см. В. И. Семевский. Указ. соч., стр. 54).

20. ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 5, л. 37.

21. См. список работ, приложенный к книге «Dissertation quia remporte le prix sur la question proposee en 1766 par la societe d'economic et d'agriculture a St.-Petersbourge a la quelle оп a joint les pieces qui ont eues l'accessit» (SPb., 1768, p. 170-175).

22. ЦГИАЛ, ф 91, оп. 1, д. 375 («Разные чужестранные сочинения»); д. 376 («Российские и немецкие сочинения»); д. 386 («Разные письма многих годов»); д. 401 («Ответы на задачи Вольного экономического общества 1772 г.»); д. 417 («Разные немецкие сочинения, 1789 г.»); д. 408 («Немецкие оригинальные сочинения»); д. 379 («Разные в трудах Вольного экономического общества помещенные сочинения»),

23. Автор работы неизвестен, так как после определения результатов конкурса конверты с девизами и фамилиями авторов были уничтожены на собрании Общества (ЦГИАЛ, ф. 91, д. 5, л. 19).

24. Девиз своей работы неизвестный автор взял из второй части «Георгик» Вергилия: «Здесь неизменно весна и в недолжные месяцы лето: дважды стада тяжелы и дважды дерево с плодом» (Вергилий. Сельские поэмы. М. — Л., 1933, стр. 87). Смысл девиза, по нашему мнению, таков: освободите крестьян, предоставьте им право собственности, проведите в жизнь другие мои предложения, и в стране начнется экономический расцвет.

25. ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 5, л. 35.

26. Для предварительной оценки работ Вольное экономическое общество создало три комиссии. В комиссию, рассматривавшую работы на русском и французском языках, входили: Г. Теплов, И. Чернышев, 3. Чернышев, А. Строганов, И. Тауберт (ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 388, л. 122). Относительно отклонения в числе других работ и работы № 71 комиссия сообщила 27 февраля 1768 г. (там же, д. 5, л. 9).

27. ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 379, лл. 357-358.

28. Там же, д. 4, л. 42. — Она внесена в протокол собрания 19 декабря 1767 г. в числе 41 работы. Но так как она не входит в число тех работ, которые отмечены в протоколе как присланные после 1 ноября, а предыдущее собрание было 17 октября, то совершенно очевидно, что она получена во второй половине октября 1767 г.

29. Там же, д. 5, л. 13.

30. ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 4, л. 11.

31. Там же, д. 5, л. 5.

32. Там же, д. 388, л. 114.

33. «Dissertation quiaremporte le prix sur la question proposee en 1766...». Предисловие, стр. 11.

34. Сб. РИО, т. X. СПб., 1872, стр. 33-34, 176; В. И. Семевский. Указ. соч., стр. 61-62.

35. В. И. Семевский. Указ. соч., стр. 62-63.

36. Oeuvres completes de Voltaire, v. XLII. Paris, 1784, pp. 437-441.

37. Московское отделение AAH СССР, ф. 489, оп. 1, д. 2827.

38. В. И. Семевский. Указ. соч., стр. 62.

39. Как в дореволюционной, так и в советской литературе Поленова называют сыном костромского дворянина. Начало этому положил его внук, Д. В. Поленов, опубликовавший в 1865 г. обстоятельную, основанную на материалах, сохранившихся в семейном архиве, биографию А. Я. Поленова («Русский архив», 1865, стр. 446-470, 704-736). Все последующие авторы основывались на данных Д. В. Поленова и новых материалов не привлекали. Между тем вопрос о том, дворянин ли Поленов, нуждается в серьезном уточнении. Предки Поленова были мелкими служилыми людьми в Костромском уезде. Но его отец поместья не имел и всю жизнь прослужил солдатом в Семеновском полку. Сам же Алексей Поленов во всех документах Академии числился уже не дворянским, а солдатским сыном и все время учения в гимназии и университете находился на казенном содержании (см. ААН СССР, ф. 3, оп. 1, д. 825, лл. 186, 335 и др.). И. С. Бак также считает Поленова сыном дворянина, но при этом неточно переводит один из документов, а показания других игнорирует. «Alexius Роlenow, militis filius» он переводит: «Алексей Поленов, сын военного», в то время как нужно перевести: «Алексей Поленов, сын солдата» («Исторические записки», кн. 18, стр. 182). Для решения этого вопроса огромное значение имеет аттестат, выданный Поленову канцелярией Академии в 1771 г. при его переходе на службу в Сенат. В архиве сохранился черновик этого аттестата с многочисленными поправками, уточняющими даты прохождения Поленовым учебы и службы в Академии, и с собственноручной распиской Поленова о получении подлинника аттестата. В аттестате говорится: «Алексей Яковлев сын Поленов, природою из солдатских детей...» (ААН СССР, ф. 3, оп. 11, д. 14, № 4). А между тем ясно, какое огромное значение имел вопрос о сословной принадлежности при переходе на государственную службу. Ясно, что если бы это не соответствовало действительности, Поленов не оставил бы без возражения неправильное определение его звания.

40. ААН СССР, ф. 3, оп. 1, д. 825, л. 309-310.

41. Там же л. 311.

42. ААН СССР, ф. 3, оп. 1, д. 270, л. 32.

43. Там же, л. 48.

44. Там же, л. 97. — Штруб — Ф. Г. Штрубе де Пирмонт, занимавший в Академии наук кафедру юриспруденции.

45. См. ААН СССР, ф. 3, оп. 1 д. 306, лл. 142,145, 146, 148, 263, 264, — Перевод Поленова был издан в 1769 г. под названием «Размышления о причинах величества римского народа и его упадка». Этот первое издание работ Монтескье на русском языке. Нельзя считать случайностью выбор для перевода именно этой работы, которая, по замечанию М. П. Баскина, «явилась одним из идейных источников французской буржуазной революции» (Монтескье. Избр. соч. М., 1955, стр. 10).

46. ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 5, п. 2.

47. Показательно, что в отличие от академиков иностранцев Протасов был приглашен для работы в Обществе, но без права быть его членом (ЦГИАЛ, ф. 91, оп. 1, д. 4, л. 7).

48. Там же, д. 388, л. 117.

49. Там же, д. 5, л. 19. (курсив мой. — М. Б.)

50. Заслуживает внимания тот факт, что Вольное экономическое общество выслало Беарде, Граслену, Вельнеру как авторам премированных работ дипломы почетных членов Общества. Поленов же в члены Общества принят не был.

51. «Русский архив», 1865, стр. 287-316.

52. В. И. Семевский. Указ. соч., стр. 82.

53. Там же, стр. 83-87.

54. И. С. Бак, А. Я. Поленов. Философские, общественно-политические и экономические взгляды. «Исторические записки», кн. 28, 1949, стр. 198.

55. «Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII века», т. II. Госполитиздат, 1952, стр. 550. — Непонятно, почему Л. Б. Светлов говорит о царской цензуре. Ни в какую цензуру работа Поленова не представлялась.

56. Московское отделение ААН СССР, ф. 489, оп. 1, д. 367.

57. Г. В. Плеханов. История русской общественной мысли, т. III. М., 1917, стр. 61-62.

58. О том, что для руководителей Вольного экономического общества неприемлемы были не практические предложения Поленова, а лишь его теоретические исходные положения, пишет в своей работе и И. С. Бак («Исторические записки», кн. 28, стр. 198).

59. По табели о рангах «переводчик трех коллегий» соответствовал чину 10-го класса (коллежский секретарь).

60. В. И. Семевский. Указ. соч., стр. 82.

61. ААН СССР, ф. 3, оп. 11, д. 14, № 4.

62. Там же, д. 270, л. 156.