АРСЕНИЙ МАЦЕЕВИЧ, МИТРОПОЛИТ РОСТОВСКИЙ, В ССЫЛКЕ.

1767-1772 гг.

На страницах «Русской Старины» напечатаны два обширные исследования о высшей степени замечательной личности ростовского митрополита Арсения Мацеевича и его борьбе с Екатериною II. Исследования эти принадлежат профессору С.-Петербургской духовной академии Н. И. Барсову («Русская Старина» изд. 1876 г., том ХV, стр. 721-756) и профессору киевского университета, вашему уважаемому и постоянному сотруднику В. С. Иконникову («Русская Старина» изд. 1879 г., том XXIV, стр. 731-752; т. XXV, стр. 1-34, 577-608; т. XXVI, стр. 1-34, 177-197).

Предлагаемый ныне очерк И. Я. Морошкина составлен по вновь открытым материалам, хранящимся в Государственном Архиве. Он немногом исправляет и дополняет не только рассказ г. Барсова, но и превосходное исследование профессора В. С. Иконникова. — Ред.

Со дня смерти Арсения Мацеевича прошло 112 лет (1884-1772 = 112 лет), но до сих пор еще не изданы все документы, относящиеся к его второму делу, хранящемуся в государственном архиве министерства иностранных дел, под следующим заглавием: дело о митрополите ростовском н ярославском, Арсении Мациевиче, сужденном и сосланном под именем Андрея Враля в заточение в Ревельскую крепость за выражения оскорбительные для императрицы Екатерины II ¹. [312]

Второе следственное дело об Арсении ровно девяносто лет, со дня смерти Арсения (1862-1772 гг.), хранилось в большом секрете и найдено в кабинете императора Александра Павловича в 1827 году; в том же году, по повелению государя Николая Павловича, при посредстве статс-секретаря Николая Назарьевича Муравьева, это дело было препровождено, 19 июля, к Димитрию Николаевичу Блудову, который в том же 1827 году был пожалован в статс-секретари и занимал должность товарища министра народного просвещения; еще в 1826 году Блудов получил назначение в следственную коммисию о злоумышленных обществах и занимался потом пересмотром исторических документов, хранящихся в разных архивах, особенно в архиве кабинета его императорского величества; в 1880 годах, при содействии Д. Н. Блудова, дело Арсения Мацеевича, вместе с другими делами тайной канцелярии, поступило во вновь образовавшийся при министерстве иностранных дел государственный архив, но здесь до 1862 года оно никому не было даваемо для прочтения и снятия с него копий.

Только с 1862 года, девяносто лет спустя после смерти Арсения Мацеевича, появляются более или менее ценные материалы, касающиеся судьбы Арсения Мацеевича, и в 1862 году, более других лет, появилось в разных изданиях материалов, заметок и биографий о бывшем ростовском митрополите Арсении Мацеевиче. Поэтому, в 1862 году, в газете «День» ² И. А. Чистович, в первый раз сообщивший извлечение (весьма краткое) из этого дела, мог сказать об Арсении Мацеевиче, в предисловии в своей статье, что Арсений Мацеевич принадлежит к числу лиц, еще не тронутых историею.

Но, прочитавши весь напечатанный материал, служащий к биографии Арсения Мацеевича, мы гадаем себе вопрос, все ли издано об Арсении Мацеевиче и до сего времени? На этот вопрос, имея в своих руках все документы последнего его [313] дела и многие из первого его дела, мы можем смело ответят на предложенный вопрос, что две трети документов по этому одному делу еще не появлялись в печати, изданные же документы, как касающиеся первого, так и второго следственного дела об Арсении Мацеевиче, изданы неточно и с большими ошибками и с пропусками; от чего произошли эти неточности и погрешности — мы не беремся решать этого вопроса, но мы их много заметили в изданных документах об Арсении Мацеевиче; эти неточности и просмотры в изданных документах исправляются нами при посредстве списанных нами документов с подлинного дела об Арсении Мацеевиче.

В 1862 году И. М. Снегирев ³ высказывает мысли, которых мы не можем принять за чистую монету: «долго заглушаемое имя Арсения вышло на свет из-под спуда архивного и жизнь Арсения сделалась предметом исторических исследований».

По нашему мнению это — pia desideria и для настоящего времени; до сих пор еще не появилось в печати допросов Арсения и монахов Николаевского Корельского монастыря, допросов их и очных ставок, всей переписки по этому делу Архангелогородской губернской канцелярии с генерал-прокурором, князем А. А. Вяземским, и князя Вяземского с нею и с прокурором В. Нарышкиным; не напечатаны также дополнительные допросы и очные ставки и другие документы, относящиеся ко второму следственному делу об Арсении Мацеевиче. Поэтому фраза Снегирева остается пустою фразою, не имеющею под собою фактической подкладки. Является необходимость в том, чтобы издать все документы, относящиеся к последнему делу Арсения и издать их в полном виде, и тогда только можно провести целостный взгляд на весь ход следственного дела об Арсении.

П. П. Пекарский ⁴, указывая на подлинное дело об Арсении Мацеевиче, хранящееся в государственном архиве министерства иностранных дел, вместе с тем перечисляет и [314] важнейшие из бумаг в этом деле, которые бы следовало издать; это бумаги выше указаны нами и оные до сих пор не появлялись в печати. Издавая их в свет, мы приводим в исполнение литературное завещание П. П. Пекарского, который для составления им статьи об Арсении Мацеевиче в энциклопедическом лексиконе тщательно просматривал это дело и находил многие документы в этом деле столь ценными, что считал необходимым заявить об этом печатным словом.

Выражения же в указанной нами брошюре И. М. Снегирева: «тяжба Арсения через столетие обратила на себя внимание и участие русского мира, подняты его дела, таившиеся в пыли архивов, некоторые тайны распечатаны, о нем обнародованы письменные свидетельства и предания, возбуждены вопросы, вызваны на суд света сам Арсений, его судьи, друзья и враги» — мы признаем преувеличенными фразами и не вполне справедливыми, как очевидно из вышеприведенных нами слов и подтверждаемых притом таким авторитетом в науке, каков был П. П. Пекарский; он сам разбирал и читать подлинное дело Арсения Мацеевича и, после появления в свет экстракта из этого дела И. А. Чистовича ⁵ в «Дне», заявлял в своей статье в «Энциклопедическом Словаре» ⁶, что многие из документов этого секретного дела еще не изданы в свет и желательно было бы видеть их в печати.

Имея в виду таковую цель, мы решились издать все бумаги, касающиеся второго следственного дела об Арсении Мацеевиче и те бумаги из первого его следственного дела, которые изданы с пропусками и погрешностями в других изданиях.

Труд наш касается всей жизни и общественной деятельности Арсения, а равно заключает в себе изложение двух следственных о нем дел. А именно:

Первая глава заключает в себе литературу об Арсении и взгляд на его жизнь и страдания писателей и историков. В этой же главе будут указаны материала и пособия, служившие нам к составлению означенного очерка. Высказав будет наш взгляд на Арсения Мацеевича.

Вторая глава касается рождения, воспитания и первоначальной службы Арсения до получения им кафедры, сначала Тобольской, на непродолжительное время, а потом Ростовско-Ярославской. Управление его тою и другою [315] митрополиями. Взгляд на Арсения, как на администратора и как на человека.

Третья глава. Арсений как обличитель раскола. Его увещание игумену Иоасафу. Дополнение к обличению неправды раскольнической. Дело о посадском человеке города Романова Петре Волчкове, доносившем на Арсения за уничтожение им часовень, которые служили молельнями для раскольников (1751 г.). Возражение Арсения на Молоток (или на пасквиль лютеранский), на Камень веры Стефана Яворского. Арсений как проповедник.

Четвертая глава. Содержание протестов Арсения против взятия в казну церковных вотчин. Его арест и суд над ним. Первая его ссылка в Николаевский Корельский монастырь. Обретение мощей св. Димитрия, митрополита ростовского, и переложение их в новую серебрянную раку в присутствии императрицы.

Пятая глава. Второе следственное дело об Арсении, излагаемое нами по оффициальным документам.

Приложения, относящиеся к первому и второму следственному делу об Арсении Мацеевиче.

____________________________________

Здесь на страницах «Русской Старины» мы, согласно желанию ее редакции, представляем последнюю главу нашей монографии, именно изложение по подлинным, доселе неизданным, документам второго следственного дела о злополучном Арсении Мацеевиче.

Иван Морошкин.

I.

1767 года, мая 11, монах Николаевского Корельского монастыря, Филарет Батогов, пришед к архимандриту Антонию в прихожую кельи, словесно объявил при казначее, игумене Геннадии и при братии о похвальных речах того-ж монастыря иеродиакона Иоасафа Лебедева; будучи они, Лебедев и Батогов, за монастырем в доме, тут при монастыре живущего Кузьмозерской деревни, крестьянина Ивана Тимофеева, сына Корельского, и при других посторонних людях, означенной иеродиакон Лебедев между протчими речьми похвалялся, что я ножем разрежу у архимандрита Антония брюхо его и выну сердце, и суди меня в том всемилостивейшая государыня.

1767 году сентября 7-го дня пополуночи в 12 часу, пришед в архангелогородскую губернскую канцелярию, состоящую от [316] города Архангельского в расстоянии 30 верст, Николаевского Корельского монастыря монах Филарет Батогов подал на всевысочайшее ее императорского величества имя доношение, которым доносил того-ж монастыря на иеродиакона Иоасафа Лебедева в говоренных им, Лебедевым, сего 1767 году, июля 30 дня, словах: знает-де он, Лебедев, секрет по 1-му и 2-му пунктам на архимандрита Николаевского Корельского монастыря Антония и на другого, который находится в том монастыре в ссылке, о чем-де он, Батогов, того-ж часу, как услышал, пришед в келью архимандричью, объявил архимандриту Антонию, который, взяв его, Лебедева, в келью, ударил ропом три раза и посадил на цепь, а потом и выпустил.

По доношению Батогова, а по резолюции губернской канцелярии иеродиакон Лебедев, случившийся тогда в городе Архангельском, того-ж числа сыскан и секретно допрашивав. Тот сознался во всем, что на него показывал Батогов. Лебедев против первого и второго пунктов показал нижеследующее.

1) По приказу архимандрита Антония, он жил у содержащегося монаха Арсения семь месяцев для услужения и в прошедший-де великий пост, по приходе его, архимандрита, к монаху Арсению, последний дал архимандриту письмо, в коем написано о гонящих святую церковь и он, Лебедев, разумеет, что Арсений в том же числе полагает и ее императорское величество; ибо-де он, монах Арсений, с ним, Лебедевым, неоднократно говаривал, будто бы ее императорское величество наша неприродная и не надлежало ей российского престола принять, да и его императорское высочество государь цесаревич Павел Петрович болен золотухою и так-де Бог знает, кто после его высочества будет, а надлежит-де Ивану Антоновичу и содержащимся в Холмогорах отцу его и протчим, и эти разговоры монаха Арсения слыхали стоящие на карауле подпрапорщик Семен Алексеевской и с ним солдаты, о чем я с архимандритом Антонием, Арсений многократно говаривал, и архимандрит про все это знал и по тому письму все иеромонахи и архимандрит на проскомидии поминали до Святой Пасхи, а августа 15 числа, то письмо он, иеродиакон Лебедев, унес и имеется у него в монастыре спрятано в келье, кое и представить может. [317]

2) Сего году, апреля 21 числа, т. е. в день ее императорского величества рождения, после литургии пришли к монаху Арсению монахи с поздравлением, и он, Арсений, не поднес им, также и стоящим у него на карауле, вина, объявляя, , что не даст вина, и то Лебедев почитает из пренебрежения его, Арсения, в ее императорскому величеству, а после того, как он Лебедев стал Арсению говорить с укоризною: разве он, Арсений, ее императорское величество не почитает, и тогда он, Арсений, унтер-офицеру и солдатам принужден был вина поднесть.

3) Архимандрит Антоний августа 1 дня у себя в келье при всей братии говорил, за что-де по присланному из синода указу поминовение исправлять по государским фамилиям, пускай-де в те числа поминают те, кто больше жалованье берет.

4) Монаха Арсения архимандрит и все монахи почитают за архиерея и принимают от него благословение, так как от архиерея и навивают архиереем, коего архимандрит Антоний и причащает всегда у престола Божьего не так как простого монаха, а как священнослужителя.

И потому показанию Лебедева архимандрит Антоний, прилучившийся тогда в городе Архангельском, сыскан, взят под караул и секретно допрашиван.

Архимандрит во всем показанном на него монахом Батоговым и иеродиаконом Лебедевым заперся, прибавив к этому, о чем-де Батогов на Лебедева доносил, тому есть записка.

Для изыскания истины, по определению губернской канцелярии, для отыскания и взятья показанных в допросах Лебедева и Антония писем и прочих, касающихся по тому делу людей и для осмотру в архимандричьей и монаха Арсения кельях писем не найдется-ль каких к сему секретному делу приличных, или и другой материи, но важность содержащих, в тот Николаевский монастырь того-же сентября с 7 на 8-е число пополуночи в 5-м часу отправлены были губернаторский товарищ Аничков и прокурор Нарышкин, которыми показанные письма найдены и сверх того оказавшиеся в келье у монаха Арсения, писанные архангелогородского гарнизона от капитана Якова Римского-Корсакова к Арсению, два письма, в [318] коих хотя важного и нет, но по сумнению написанных в оных речей взяты и оные письма, также найденная при том осмотре у Арсения в келье Иоанна Арндта, печатанная в Галле 1735 году, о истинном христианстве книга. Монах Арсений и иеромонахи того монастыря Григорий, Игнатий, Иосиф, игумен и казначей Геннадий и монастырский служитель Галактион Сухоруков ими, Аничковым и Нарышкиным, забраны, а 9-го числа сентября объявлены в губернскую канцелярию; а другия ниже-писанные лица по показаниям в допросах по приличеству для изыскания истины забираны после того, а бывшие пред сим у него, монаха Арсения, на карауле, архангелогородского гарнизона подпрапорщик Семен Алексеевской, солдаты: Кустов, Черкасов, Ухов и Порохин, которые по смене были при команде, и капитан Корсаков истребованы и секретно следовано, и по следствию оказалось:

1) Архимандрит Антоний и подпрапорщик Алексеевской в первых допросах во всем показуемом на них от иеродиакона Лебедева заперлись, но архимандрит Антоний, по добровольному увещеванию присутствующих, а подпрапорщик Алексеевской, впросясь в присутствие, раскаявшись не только во всем вышепоказанном в допросе иеродиакона Лебедева и о сверх того многих произносимых монахом Арсением противных важных слов в слышании, а некоторых с ним, Арсением, и в говорении признались, и притом припомнили, и из оных в слышании некоторых и Лебедев, признаясь, подтвердил; а монах Арсений против оных их показаний как с допросов, так с очных ставок по улике в некоторых говоренных им противных и важных словах признался ж; но в самых важнейших учинил запирательство, о чем о всем в деле и в учиненных двух экстрактах именно значит, о коих важных и противных словах им архимандриту Антонию, подпрапорщику Алексеевскому, иеродиакону Лебедеву и монаху Арсению допросы и очные ставки по важности тех противных слов и производимы были особливо, из которых и экстракт под литерою Б. учинен; на солдат же Кустова, Черкасова, Ухова и Дорохина иеродиакон Лебедев первым допросом, хотя и показывал в слышании ими оных говоримых Арсением противных слов, но они в том с [319] допросов и очных ставок не винились, которое на них солдат показание и он, Лебедев, на очной ставке отменил, а оказались они виновными в слабом и оплошном ими, будучи у него монаха Арсения на карауле, поступали, в противность данной им инструкции, а Черкасов и в слышании говоренных в их караулке Лебедевым, со слов монаха Арсения, противных речей, будто-б ее императорское величество государыня Екатерина Алексеевна наша неприродная, а Кустов в слышании же тех противных слов уже от него, Черкасова, а нигде в подлежащем месте о том не доносили.

2) Иеромонахи Григорий, Иосиф Юрьев, в читании в церкви при проскомидии данного от архимандрита письма, в коем выписаны молитвы из данной монахом Арсением архимандриту Антонию книжки киевской печати служебника, а Галактион Сухоруков — в знании и в слышании того.

Да из них Осип Юрьев, игумен и казначей Геннадий в слышании говоренных архимандритом Антонием августа 1-го числа при получении о поминовениях государевых фамилий реестра противных слов, пускай де те в положенные по реестру числа поминают, кто больше жалованья берет, а мы де будем поминать попрежнему помесячно и во отправлении тех поминовений, как ими, так и всеми иеромонахами, по приказу архимандрита Антония, и поныне помесячно, а иеромонах Иосиф Юрьев и в сказывали монаху Арсению и иеродиакону Лебедеву про содержащегося в Холмогорах Ивана Антоновича отца и его двух сыновей.

Да они же, иеромонахи Григорий, Иосиф Юрьев и в приеме от монаха Арсения взаимного друг у друга целованием рук благословения, а игумен Геннадий, иеромонах Игнатий хотя и покушались у него Арсения придаче антидору из учтивости руку целовать, но он не давал.

А более того все они иеромонахи и пономарь Галактион Сухоруков по сему делу ныне виновными не нашлись, а иеромонах Иосиф Гоголев и ни в чем виновным не оказался.

Служитель монастырской Егор Сухоруков оказался в писании вышеписанного из служебника молитвами скорописного письма, по приказу архимандрита.

А иеромонах Феофан в переписке оного набело [320] уставом, по его же, архимандрита, приказу, а более ни в чем не оказались.

Бывший же в том монастыре дьячек Петр Каратаев взят был и допрашиван, по показанию иеромонаха Иосифа Юрьева и пономаря Галактиона Сухорукова, яко-бы в переписке им, Каратаевым, того письма набело, но он, Каратаев, п том, так и ни в чем, по делу приличным и виновным не нашелся, а писал то письмо означенный иеромонах Феофан.

Монах же Филарет Батогов в доносе своем на иеродиакона Лебедева нашелся правым и по делу ничего до него, Батогова, в вине его не коснулось.

3) Архангелогородского Троицкого собора протопоп Иван Федоров, на коего монах Арсений допросом хотя и показывал, яко-бы таковые слова, что у приставленных у Ивана Антоновича караульных офицеров инструкция была и они тем оправились, слышал он, Арсений, от него, протопопа Федорова, но он, Федоров, в говорении тех слов в допросе не винился, в чем и на очной с ним, Арсением, ставке утвердился, а он, Арсений, на оной показал, точно-ли он, Федоров, или кто другой те речи ему сказывал, того не упомнить, а более он, Федоров, ни в чем по сему делу не приличился, в тот же монастырь он посылан был Архангелогородским преосвященным, епископом Иоасафом, для разведывания о нем, монахе Арсении.

4) Капитан Корсаков о вышепоказанных, писанных им к монаху Арсению партикулярных письмах показал, что писал оные единственно из учтивости, только за его ласковой прием и угощение, более-ж того он Корсаков ни в чем приличным не нашелся.

Упомянутой же, в допросе подпрапорщика Алексеевского, городовой лекарь Коневской, прошедшего июля 22-го дня, уехал при губернаторе Головцыне в Москву, который и поныне при нем находится.

Архангелогородская губернская канцелярия, составив, по произведенному следствию, по оному делу, два экстракта под лит. А и Б, в коем против первого большая наиважность в рассуждении прописанных в них важнейших противных слов, при всеподданнейшем репорте, представила императрице [321] на всевысочайшее рассмотрение и при них приложены при первом:

1) Белой допрос иеродиакона Лебедева.

2) Записка, учиненная архимандритом Антонием, объявлению монаха Батогова на иеродиакона Лебедева.

3) Два письма, писанные от капитана Корсакова к монаху Арсению.

4) Найденная у монаха Арсения в келье о истинном христианстве Иоанна Арнда книга ⁷ и книжка же, отобранная у него, Арсения, киевской печати служебник, из которого показанные молитвы выписаны.

При втором экстракте архимандрита Антония, монаха Арсения, подпрапорщика Алексеевского, иеродиакона Лебедева, иеромонаха Иосифа Юрьева, протопопа Ивана Федорова подлинные за их руками допросы и очные ставки.

А далее по сему делу, как оно в великой важности состоит, к следствию губернская канцелярия не имеет смелости приступить без высочайшего его императорского величества повеления.

А что по оному, с вышепоказанными содержащимися преступниками, также и неоказавшимися в важном преступлении людьми, повелено будет чинить, о том архангелогородская губернская канцелярия всеподданнейше просит всемилостивейшего указа.

До получения же оного, те преступники содержаны быть имеют за крепчайшим караулом.

Губернская канцелярия далее осмеливается всеподданнейше доносить, что губернаторские товарищи и прокурор, по рабской своей должности и присяге, во изыскании, по сему секретнейшему делу, истины и в скором и порядочном оного производстве и окончании, столько от всего своего рабского усердия, денно и ночно старались, сколько их сил и разуму доставало; но и затем, скорее сего времени, по немалости сего дела в концу привесть и ее императорскому величеству всеподданнейше представить были не в силах; потому что производство его не [322] только начерно, но и переписка набело чинены били губернаторскими товарищами и прокурором и одним, находящимся при секретных делах, секретарем, а особливо второй, под литерою Б экстракт и прописанные в оном допросы и очные ставки как начерно, так и набело, по важности показанных в оных противных слов, все писаны рукою прокурора Нарышкина; почему и ускорить было невозможно; находящийся же при секретных делах канцелярист допущен только в переписке набело первого под литерою А экстракта, и то по такой необходимости, дабы тем поспешить оные экстракты ее императорскому величеству всеподданнейше представить.

Если-же в письме тех допросов и экстрактов, или во всем производстве при высочайшем его императорского величества рассмотрении, усмотреть соизволите каковые ошибки и неисправности, в том архангелогородская губернская канцелярия просит милосердого прощения.

Не оказавшиеся по сему делу виновными, иеромонахи Игнатий, Иосиф Гоголев, дьячек Каратаев, освобождена, с обязанием о содержании того, о чем они спрашиваны, в секрете и протопоп Иван Федоров, который по допросе и по его невинности и под караулом не держан, а о содержании того, в чем он спрашиван, в глубочайшем секрете и наикрепчайшею подпискою обязан, и все они, до воспоследования резолюции, и без ведома губернской канцелярии никуда в дальние места не были бы отлучаемы. Также и капитан Корсаков, который ныне в важном ни в чем не нашелся, со взятьем с него о содержании спрашиваемого у него в секрете такой же подписки и с таким же требованием, чтоб впредь до революции никуда отлучаем не был, отослан к команде.

А что производители сего важнейшего секретного дела, присутствующие в губернской канцелярии и прокурор, также секретарь и канцелярист все то, о чем они по этому делу известны, содержать будут во всю свою жизнь в глубочайшем секрете, о том обязаны наикрепчайшею подпискою, которую у сего ее императорскому величеству губернская канцелярия всеподданнейше представляет.

Этот рапорт архангелогородской губернской канцелярия императрице, со всеми означенными выше приложениями, чрез [323] посредство генерала прокурора князя Александра Алексеевича Вяземского, отправлен был из города Архангельска, 23-го сентября 1767 года.

Так началось второе следственное дело над Арсением в 1767 году в сентябре месяце. Что же мы читаем в статье И. А. Чистовича (см. «День» 1862, № 15), о начале этого следственного дела? «В числе лиц, собиравшихся на монастырские конференции Арсения, был один иеродиакон (он приставлен был архимандритом служить Арсению и в услужении у него, как он сам показывает, уже семь месяцев), но имени Иоасаф Лебедев. Он все слышал и подслушиваемыми секретами, повидимому, держал на привязи архимандрита и прочее монастырское начальство, а между тем был болтлив и кляузник и как-то проболтался (из всеподданнейшего репорта видно когда и где он проболтался) монаху Филарету Батогову. Тот пришел сперва к архимандриту Антонию и объявил ему, что вот де Лебедев хвалился, что знает секреты по первым двум пунктам. Архимандрит бил его раза три ропом и велел заковать в железа. Но когда его выпустили, он подал на высочайшее имя доношение в архангелогородскую канцелярию (7-го сентября 1767 г.).

Последнее сказание неверно; подал доношение монах Батогов, и по его доношению, был сыскан в городе Архангельске в тот же день иеродиакон Лебедев и секретно допрашивал.

II.

В беловом допросе иеродиакона Лебедева, когда он в присутствии в архангелогородской губернской канцелярии, 1767 г. сентября 7 дня, пополудни в восемь часов, секретно был допрашивав, помещен 1-й пункт, о коем не упомянуто во всеподданнейшем репорте от 23-го сентября 1767 года императрице. Мы приводим его сполна, так как этот пункт выясняет нам начало следственного дела и подтверждает записку архимандрита Антония объявлению монаха Батогова на иеродиакона Лебедева. [324]

«Назад тому с месяц, а которого точно месяца и числа, того не упомнит, будучи он пьяный в доме крестьянина Ивана Тимофеева, говорил, что знает секрет по первому а второму пунктам на архимандрита Антония и на другого монаха, который в ссылке, Арсения, а еще ж к тому говорил он, Иоасаф, что ножем вынет у них сердца и представит в милостивой государыне, суди она его с ними; причем были служители монастырские: Руткин (или Румчин), Григорий Амосов, отставной матрос означенного Тимофеева сын Григорий, кои те его слова все слышали, а кто еще был, того за пьянством не упомнит; и означенные его, Иоасафа, речи он, Батогов, пересказывал архимандриту Антонию, за что он его, Иоасафа, бил, и подержав немного в цепи, выпустил, говоря притом: по кельям не ходи, ни с кем ничего не говори, Арсений-де на меня сердится».

Таким образом оказывается, что иеродиакон Иоасаф Лебедев не только был болтлив и кляузник, но и пьяница, как он сам о себе заявляет, в белом своем допросе, что он пьяной объявил и секрет по первому и второму пунктам на архимандрита Антония и на монаха Арсения; по справке же, из архангелогородской духовной консистории, о вышеозначенном иеродиаконе Лебедеве, в секретном экстракте, представленном князю Вяземскому, мы читаем о нем следующее:

Иеромонах Григорий и иеродиакон Лебедев, по производившемуся в консистории в прошлом 1763 году над бывшим Пертоминской пустыни игуменом Петром в непорядочных его и противных званию своему поступках делу, за ложное в первых их, Григория и Лебедева, допросах показание и тем помянутого бывшего игумена худых его поступков прикрывательство, находились чрез год без священнослужения. Да сверх того помянутой же иеродиакон Лебедев оказался в отдаче, без согласия братского, самим собою, в бытность в Пертоминской пустыне строителем в прошлом 1761 году, яко-бы в заклад Двинского уезда Черносошному крестьянину, церковных казенных образов, за кои взял десять рублев; по этой справке архангельской духовной консистории, иеродиакон Лебедев выставляется ложным показателем, которому можно было и не верить и в последнем его [325] показании, тем более, что все это им говорилось в пьяном виде, а что у трезвого на уме, то у пьяного на языке и часто у пьяного что язык мелет, голова не ведает. Вторая же справка о нем свидетельствует о его нечестности. Следовательно и Лебедев оказывается по справке не только болтуном, кляузником и пьяницею, но и ложным донощиком и бесчестным человеком.

Каков же был по справке другой доноситель, монах Филарет Батогов? По справке той же духовной консистории о нем, в секретном экстракте, передается следующее: монах Филарет Батогов, в прошлом 1765 году, за поколотие Донского войска казака в квартире его в двух местах ножем наказан плетьми, и сверх того велено ему, во первых, положа триста поклонов, потом, чрез шесть недель, класть на всякой день по сту поклонов, да в том же 1765 году за пьянства и непринимания о добропорядочном житии настоятельского увещания наказан же плетьми. Оказывается, что и второй донощик не лучше, по справке, первого; последний оказывается уже записным пьяницею и даже за пьянство наказываем был и плетьми.

При атом следует упомянуть еще и о том, что Лебедев, против показания в допросах подпрапорщика Алексеевского и солдат Кустова и Черкасова, о том, что он, Лебедев, говорил, что его высочество государь цесаревич Павел Петрович болен золотухою (слышав о том от монаха Арсения), и что такую болезнь он, Лебедев, лечить искусен и его, Лебедева, для лечения его высочества возьмут в Санктпетербург во дворец, против подобного их показания, в пополнительном допросе отвечал, что он, Лебедев, об этом неоднократно говаривал с пьянства, в чем и повинную приносит, а лечить такой болезни не умеет (новое признание самого Лебедева в пьянстве, в котором состоянии, по его собственному признанию, он, Лебедев, мог нести и говорить чушь).

И сам монах Арсений, в белом своем допросе, в пункте шестом, объявляет, что архимандрит Антоний и вся братия Николаевского монастыря пьяницы и донос на него, Арсения, для того делают, чтоб его выжить из монастыря, а им свободнее пить. [326]

Допросы и очные ставки, по обстоятельному экстракту, учиненному 1767 году, сентября 23 дня, в архангелогородской губернской канцелярия, по начавшемуся Николаевского Корейского монастыря, с доносу монаха Батогова, следствию, начались 11 сентября 1767 году, пополудни в шесть часов. Первый дал показание архимандрит Антоний, по довольному увещеванию, о показании истины, со стороны присутствующих.

Архимандрит Антоний показал: 1) что он, монах Арсений, говаривал многократно, что ее императорское величество Екатерина Алексеевна ваша неприродная и что ее величество нетверда в законе нашем, и не надлежало ей российского престола принять, а следовало Ивану Антоновичу; а лучше было бы, кабы ее величество за него, Ивана Антоновича, вступила в супружество, то-б уже и престол ей следовал, а ее величество с ним, Иваном Антоновичем, не в ближном родстве, в шестом колене, и для таких бы персон святейший синод дозволить мог; а чтоб престол следовал Ивана Антоновича отцу, того он от Арсения не слыхал. Письмо к о гонящих церковь, точно из его Арсения киевской печати служебника, по его приказанию, выписано и поминовение, вынимая часть, делывали, но полагает ли монах в то число ее императорское величество, того он от него не слыхал.

11 ч. сентября, пополудни в восемь часов, монах Арсений, в присутствии архангелогородской губернской канцелярии, секретно допрашиван и показал против архимандрита Антония:

Он, Арсений, архимандриту Антонию, что ее императорское величество Екатерина Алексеевна наша неприродная, никогда не говаривал, также и что ее величество в законе (нашею, прибавлено в белом допросе, писанном конечно не Арсениею, но в которому его заставили подписаться) нетверда, не сказывал; а говорил много раз, только ему-ль, архимандриту, или кому другому, того не упомнит, что слышал от покойного преосвященного псковского Симона о бывшем императоре Петре Феодоровиче, что он не тверд, а про ее императорское величество Екатерину Алексеевну свидетельствовал Симон, что тверда в законе. А что ее величеству российского престола принять не подлежало и престол следовал Ивану Антоновичу, не только ему, архимандриту, но и никому никогда не [327] говаривал, и лучше б было, кабы ее величество в супружество с Иваном Антоновичем вступила, то б уже и престол ей следовал, не говаривал же; а что ее величество в шестом колене Ивану Антоновичу, то он Арсений между разговорами, с ним ли, архимандритом, или с другим с кем, не помнит, говорил: потому что бывший император, Петр Феодорович, был в шестом колене Ивану Антоновичу, и для того следует и ее величеству в том же колене считаться ради супружества. А чтоб святейший синод дозволить мог ее величеству вступить с Иваном Антоновичем в супружество, не говаривал, а говорил, между разговорами, а кому — не упомнит, что ее величество с бывшим императором Петром Феодоровичем, по родству, в шестом колене и святейшим синодом брав им разрешен; о гонящих же церковь, дав он, Арсений, ему, архимандриту, служебник Киевской, советывал, чтоб молитвы читали, вынимая на проскомидии часть, а какие он выписал и читал, того он не знает.

Согласно с допросом архимандрита Антония показали того ж числа и иеродиакон Лебедев и 12 сентября, впросясь в присутствие, и подпрапорщик Семен Алексеевской, последний с некоторыми прибавлениями.

По прочтении первого пункта допроса Арсения, нельзя не указать на неточности и неправильности в рассказе И. А. Чистовича, по этому делу; г. Чистович утверждает (см. «День», 1862 г., № 15), что на допросах и очных ставках Арсений сознался во всем, что на него показывали; приведенный нами первый пункт служит прямым опровержением слов г. Чистовича.

Архимандрит Антоний во втором пункте показал, что он, Арсений, говорил, что его императорское высочество точно болен и в нем по болезни надежды нет.

На этот 2-й пункт, Арсений показал: соболезнуя о его высочестве, он говорил ему, архимандриту, что болен и в нем по болезни надежды нет; потому что, будучи архиереем, он слыхал от многих, а от кого точно не упомнит, сказывают де лекари, что болезнь неизлечимая.

В третьем пункте Антоний показал, что ему, архимандриту, он, Арсений, говорил, как о смерти Ивана Антоновича [328] манифест получен, что де у приставленных к нему Ивану Антоновичу офицеров инструкции дана была от покойной государыни Елисаветы Петровны, в коей велено было, что есть ли паче чаяния кто для взятия Ивана Антоновича будет приступать, то живого не отдавая умертвить, о которой де инструкции государыни Елисавета Петровна конечно забыла, а то бы, при кончине, отобрала; за тем, что не любила и не хотела, чтоб бывший император Петр Феодорович после ее привял престол, и дли того Ивана Антоновича поближе к Санктпетербургу и привезла, чтоб, после ее кончины, он престол принял. Еще ж ему он, Арсений, сказывал, когда бывший подпоручик Мирович в Шлюшенбурге приступ к Ивану Антоновичу делал и нельзя, чтоб он один, будучи таким маленьким чином вздумал, а конечно де много и больших господ согласников ему было, то в таком случае надлежало его, Мировича, пытать кнутом, то б истинную правду узнали, да и бывших на крауле у него, Ивана Антоновича, офицеров, которые его убили, надлежало казнить смертию, за пролитие царской крови.

На третий пункт Арсений показал: когда архимандрит манифест о смерти Ивана Антоновича ему дал и он читал, то, что он — второй Авель и кровь его, аки Авелева, вопиет до Бога, — он, Арсений, не говаривал; а говорил, что он неповинно смерть получил, и, слышав он, Арсений, от соборного протопопа Иоанна Федорова, который, приезжая в Никольский монастырь, у него, Арсения, был, с коим рассуждая он, Арсений, говорил об Иване Антоновиче: как приставленные офицеры посмели дерзновение взять и царскую кровь пролить? на что он, Федоров, ему отвечал: у них де инструкция была и тем оправились; с коих слов он, Арсений, говорил архимандриту Антонию, рассуждая, что инструкция дана была (верно приписано на поле рукою самого Арсения на белом допросе) может от покойной государыни, Елисаветы Петровны, коя в забвении осталась, по мнению его и, может быть, в инструкции написано было, чтоб Ивана Антоновича, ежели кто приступать будет, умертвить, не отдавая живого; а как он был еще архиереем, то слышал, а от кого, не упомнит, что покойная государыня, Елисавета Петровна, бывшему императору, Петру [329] Федоровичу, говорила, что ежели он не воздержится от непристойностей, то она престол свой оставит Ивану Антоновичу и его сделает наследником, и для того де он и к Санктпетербургу ближе привезен был, а точно-ль для принятия престола, или для страху бывшему императору, того он не знает; с коих речей он и архимандриту сказывал, а может быть и другим кому говаривал, только точно не упомнит (в белом допросе прибавлено: показать). Еще он, Арсений, ему, архимандриту, говорил, что Мирович не один думал делать бунт, но, конечно, были с ним и другие согласники, для того, что такому маленькому человеку нельзя одному за такое дело приняться, есть-ли-б не было какой надежды, а чтоб надлежало его, Мировича, пытать и большие господа с ним были в согласии, также и офицеров, которые Ивана Антоновича убили, надлежало казнить смертию за пролитие царской крови, того он не говаривал.

Против показания Арсения в третьем пункте, так как Арсений говорил, что слышал об этом от соборного протопопа Ивана Федорова, последний был допрашиван и показал, что его, протопопа Федорова, посылал преосвященный Иоасаф, архангелогородской и холмогорской (за своею болезнию) в Николаевской корельской монастырь, для надсматривания над монахом Арсением раза два, или три, а коих месяцев и чисел он, Федоров, не упомнит, и в ту его бытность у Арсения он, Федоров, с ним, Арсением, ни в какое рассуждение не входил и таких речей от него, Арсения, об Иване Антоновиче, как приставленные офицеры посмели дерзновение взять и царскую кровь пролить, он, Федоров, не слыхал, и ему, Арсению, у них де была инструкция и тем оправились, не говаривал, да и знать ему оной инструкции не по чем, а есть-ли-б он, Федоров, что непринадлежащее от Арсения слышал, то-б, конечно, по должности своей, не оставил бы тотчас его преосвященства Иоасафа епископа репортовать.

А на очной ставке с ним, Арсением, показали: протопоп Федоров утверждается на первом своем допросе, а монах Арсений, точно ли он, Федоров, иди другой сказывал означенные речи, того он не упомнит. Справкою же по запросу прокурора Нарышкина от 19 сентября 1767 года от реченного [330] Иоасафа епископа, показано, что он, протопоп, в тот монастырь посылав был точно от него.

Значит по третьему пункту монах Арсений не во всем винился.

В четвертом пункте архимандрит Антоний допросом показал: сего (1767 г.) года, февраля 4-го дня, он, Арсений, читав житие Кирила новоезерского, толковал ему, архимандриту, иеродиакону Лебедеву и подпрапорщику Алексеевскому, а в солдат при том были-ль кто, не упомнит, вот де в жития Кирила новоезерского написано, что будут в России два царствовать юноши, и так де будет в России благополучие и турка выгонят вон и возьмут Грецию под свою власть и ныне де то время приходит, и будут де царствовать двое: первой, его императорское высочество, государь цесаревич, Павел Петрович, а другой — покойного Ивана Антоновича брат, Петр Антонович, который в Холмогорах содержится по секрету, и ему де есть уже лет пятнадцать, о коем ему, Арсению, что он в Холмогорах, сказывал иеромонах, которой при секретной в Холмогорах коммисии служил, а как того иеромонаха зовут, того он, Арсений, ему, архимандриту, не сказывал, и он его не спрашивал.

Арсений па 4-й пункт показал, что иеродиакон Лебедев сказывал ему, Арсению, что слышал от иеромонаха Николаевского Корельского монастыря Григория или Иосифа, точно не упомнит, только от того из них, который был в Холмогорах, что есть де еще Ивана Антоновича два брата и содержатся в Холмогорах, называя их именами, а как, того не упомнит; то, читая он, Арсений, житие Кирила новоезерского, толковал ему-ль, архимандриту, иеродиакону-ль Лебедеву, подпрапорщику-ль Алексеевскому, или другому кому, не помнят, что вот де, может быть, то время приходит, что исполняю Кирила новоезерского пророчество и будут царствовать двое юнош, умиленных, коих он, Арсений, полагает первого его высочества государя цесаревича Павла Петровича, а другого из братьев Ивана Антоновича, не называя именем, а что оные содержатся в Холмогорах, то он, Арсений, архимандриту сказывал, что слышал иеродиакон Лебедев от иеромонаха, который в секретной коммисии в Холмогорах служил и [331] архимандрит его назвал именем, а Григорием или Иосифом не помнит.

Против сего Арсеньева четвертого пункта иеродиакон Лебедев показал. Слыхал он Арсения разговаривающего с подпрапорщиком Алексеевским многократно, что в Холмогорах есть еще два брата Ивана Антоновича, Петр да Павел, а как иеромонах Иосиф, ездя в Холмогоры, возвратился, то он, Лебедев, спрашивал у него, не слыхал-ли он, что есть-ли у Антона еще два сына, Петр да Павел, на что Иосиф ему, Лебедеву, отвечал, я де слышал, что есть и немой, а от кого он слышал, того не сказал, и он, Лебедев, у него не спрашивал и потом с оных слов, когда монах Арсений опять с Алексеевским об них же разговаривали, то он, Лебедев им сказывал, что и я де слышал от иеромонаха Юрьева об оном, что есть еще два сына, на что Арсений и отвечал ему, Лебедеву, те-та де его два юноши, о коих я толковал, читая житие Кирила новоезерского, что и Алексеевской слышал.

Против иеродиакона Лебедева подпрапорщик Алексеевской показал. Он, Алексеевской, живя в Холмогорах, еще с ребячества, слыхал секретной команды от солдат, а как их имена, также и от школьников, коих имена не упомнит, что есть еще у Антона в Холмогорах дети, а сколько и как их имена, не знает; посему он, Алексеевской, между разговорами Арсению сказывал и он, Арсений, отвечал и я де слышал, два сына есть, называя их именами, о коих он, Алексеевской, запомнил, и слышал де он, Арсений, от иеромонаха Иосифа Юрьева, а что-б Лебедев об оном когда говорил, того он, Алексеевской, не слыхал и, что Арсений, слышав об оном от Лебедева, говорил-ли что, того он не знает.

Против Лебедева допроса, по четвертому пункту, иеромонах Иосиф Юрьев показал, что он, Иосиф, Лебедеву, как приехал из Холмогор в прошлом 764 году, в ноябре месяце, сказывал, на спрос его, что в Холмогорах у Антона есть два сына, Иван да Петр, что он, Иосиф, слыхал на базаре в Холмогорах от солдат, а как их зовут, не знает, также зимою, а которой, точно не упомнит, тоже самое сказывал монаху Арсению, а более об оном [332] никому не сказывал и ни с кем разговоров не имел. А на очной ставке иеромонах Юрьев с Арсением покивал. Юрьев утверждает прежнее свое показание, а монах Арсений, сказывал-ли ему Иосиф Юрьев, того он Арсений не упомнит.

Архимандрит Антоний в пятом пункте показал на монаха Арсения следующее. Святейший правительствующий синод, говоря, что оной его неправильно осудил, бранит.

Монах Арсений, на 5-й пункт, отвечал, что святейший синод он, Арсений, не бранит и не бранивал, а говорил, что он, будучи архиереем, писал в синод, так как на страшный суд ему, Арсению, встать и что синод и как писанное им растолковал, за то будет с ним, Арсением, судиться на страшном суде.

И в сем своем допросе он, Арсений, показал самую истинную правду, ничего не утаил, а есть-л и мало что утаил, или кем в чем изобличен будет, то подвергает себя смертной казни, а притом объявляет, что архимандрит Антоний вся братия Николаевского корельского монастыря пьяницы и донос на него, Арсения, для того делают, чтоб его выжить из монастыря, а им свободнее пить.

В пополнение он, Арсений, допрашиван (в белом допросе спрашиван) и показал, что ее императорское величество в число гонящих церковь не полагает.

Из показания Антония видно, что Арсений разумел сначала под гонящими церковь раскольников; вот его слова в секретном экстракте: когда де, о записке желающим в раскол, состоялся указ, тогда оной монах Арсений говорил ему, архимандриту, надлежит де особливые молитвы и эктении читать и на проскомидии часть вынимать, ибо де раскольники в церковь не ходят и на нее плюют.

С. М. Соловьев (см. газету «День», 1862 г., № 16) в статье: Несколько дополнительных слов об Арсении Мацеевиче, по поводу статьи И. А. Чистовича, приводит то же показание архимандрита Антония: когда о записке желающим в раскол состоялся указ, то Арсений говорил (замечает С. М. Соловьев, читаем в деле): надлежит молитву читать, ибо де раскольники в церковь не ходят и на нее плюют и велел [333] архимандриту читать особую молитву, выписав из служебника о гонящих церковь.

При подписании белого допроса, монах Арсений объявил, хотя он в допросе своем и показал, что бывший император Петр Феодорович, а по супружеству и государыня Екатерина Алексеевна Ивану Антоновичу в шестом колене, но то показал ошибкою, а в шестом колене матери его Ивана Антоновича, и потому он, Арсений, ее величество причитает к колену Петра Великого, то чтоб он ее величество почитал за неприродную не может и статься.

Подпрапорщик Алексеевской, сверх показания архимандрита Антония, приполнил, в 1-м пункте. Монах Арсений с архимандритом многократно разговаривал о царских поколениях: во Франции де так царскую фамилию, следующую к принятию по наследству престола, берегут, что когда вставшая от короля королева беременна была в болезни, опасной в смерти, то младенца вырезали и в свиньих тушах до настоящего времени выдержали и возростили, а у нас де в России непостоянны и не берегут настоящих наследников, говоря притом, еще от времени царя Ивана Васильевича про всех последующих монархов, когда де вторый император скончался, то де сожаления достойно, что настоящее наследство кончилось; а государыня Анна Иоанновна вступила на престол не по порядку а потом де государыня Елисавета Петровна настоящая наследница была, а бывший император, Петр Феодорович, не настоящий наследник, а так как иностранного закону, что и по делам его оказалось.

Во втором пункте, Алексеевской прибавил, что он, Арсений, говаривал, что его высочество государь цесаревич Павел Петрович болен и к наследию в нем надежды нет, и ежели де нынешняя государыня Екатерина Алексеевна скончается, то уже иному и некому быть, как Ивана Антоновича отцу, что слышали архимандрит и он, Алексеевской.

В пятом пункте он же припомнил, что Арсений говорил, что митрополит де Сеченов до тех пор поживет, пока обер-секретарь Остолопов живет, а без него ничего сделать не может, а Гавриил де с.-петербургский ничего против Сеченова говорить и делать без него не смеет. [334]

Против Алексеевского пополнения, монах Арсений допрашиван и показал: он, Арсений, с архимандритом Антонием многократно разговаривал о царских поколениях и читывая латинскую о цесарях историю, в коей пишет об одном цесаре, а как имя не помнит, что он вынут был из брюха у матери и в свиньих тушах до настоящего времени выдержан, а не о французской фамилии сказывал. А что в России не берегут наследников и настоящее наследство, по кончине Петра Второго, кончилось, того он не говаривал, а говорил, что по кончине Петра Второго, души такой не было, чтоб не плакал и что мужеского полу после его не осталось наследника и он небрежением князей Долгоруковых скончался. А что государыня Анна Иоанновна не по порядку престол приняла, не говаривал, а только говорил, что государыня Елисавета Петровна настоящая наследница, а чтоб бывший император Петр Феодорович не настоящий наследник, а так как иностранного закону, что и по делам его оказалось, того он Арсений не говаривал.

На второй пункт Арсений показал, что он, Арсений, архимандриту в рассуждении говорил, что его высочество болен и сохрани Боже, если скончается, то не за кого больше приниматься как Ивана Антоновича за братьев, коих он, Арсений, почитает за царское колено, и Алексеевской притом был-ли и ему сказывал-ли, не помнит.

На пятый пункт Арсений показал, что о митрополите Сеченове, что до тех пор поживет, пока обер-секретарь Остолопов живет, не говаривал; а говорил только об Остолопове, что он в силе у преосвященного Димитрия и он без него ничего не делает, а Гавриил с.-петербургский с ним, Димитрием, в согласии, почему без него и делать ничего не может.

В шестом пункте, подпрапорщик Алексеевской на монаха Арсения покивал. Да он же, Арсений, говорил архимандриту Антонию при нем, Алексеевском, (а иеродиакон Лебедев и еще кто был-ли, не упомнит), о скудости монастырской, что ныне и пива сварить не из чего, а первый де император хотя и определил от монастырей вотчины отнять, но рассудил за благо оставить; а прежние де цари награждали церковь деревнями и прочим; а ныне-де не только наградить, [335] но и все разграбили и бывшей его епархии из Ярославля церковные сосуды отобрали и так-де, что в России делают, того у турков нет и турки-де свои мечети награждают; а у нас-де ныне как Содом и Гомор, то-б и до ныне были монастыри и церкви в прежнем состоянии, а притом предателей упоминал, а именно, преосвященных: новогородского Димитрия, санкт-петербургского Гавриила и бывшего в Москве в Новоспасском монастыре архимандрита, которой в синоде членом был, и сам после сожалел и сидел под караулом в монастыре, называя имянем, о коем он, Алексеевской, теперь показать запамятовал. А российское-де дворянство, не смотря на предков своих, кои в монастыри деревни давали, давно-де уже добирались, чтоб оные от монастырей отобрать, и потому как ныне видя государыню Екатерину Алексеевну не тверду в российском законе и российских поведений не знающу, удобное к отнятию тех деревень время изыскали; ибо-де ей, государыне, как доложили и что представили, то и подписала.

На шестой пункт Алексеевского, монах Арсений показал. Он, Арсений, говоря архимандриту о скудости монастырской, сказывал: хотя Петр Великий и заопределил сколько доходу брать с деревень в монастыри, а совсем деревень не отымали, а прежние цари награждали церковь деревнями и прочим, а чтоб церковь, ныне разграбили, и что из Ярославля церковные сосуды отобрали, и что в России то делают, чего у турков нет, и у нас-де ныне как Содом и Гомор, — он, Арсений, не говаривал, а говорил с архимандритом, что лучше духовному чину жить у турка, нежели в России; ему-ж, Антонию, он, Арсений, сказывал, что естьли б не были согласны новогородской Димитрий и с.-петербургской Гавриил, тоб, конешно, деревень не отобрали, коих и предателями разумеет, а о Новоспасском архимандрите никогда и речи не было, и что точно российское дворянство давно старалось о отнятии деревень — сказывал; а чтоб ныне, видя государыню Екатерину Алексеевну нетверду в российском законе и российских поведений незнающу и удобное к отнятию тех деревень время изыскали, таких речей он, Арсений, никому не говаривал. А что государыня по докладу и представлению так подписать изволила, он, Арсений, говорил. [336]

В седьмом пункте подпрапорщик Алексеевской показал, что он, Арсений, ему, Алексеевскому, одному читая книги и рассуждая, говаривал: я вот-де как прежде нашу братью, архиереев, почитали цари, во всем спрашиваясь, благословения требовали и наша-де братья смело их в духовных делах изобличали, а я-де как послал правильное доношение, то за мою правду и в ссылку меня сослали.

Монах Арсений на седьмой пункт отвечал: он, Арсений, Алексеевекому читая книги, что нашу-де братию, архиереев, почитали цари и благословения требовали и в духовных делах изобличали — говорил, а что он за правильное доношение в ссылку сослан — ему, Алексеевскому, чтоб говорил не упомнить, а и теперь в том мнении, что за правильное доношение сослан и будет судиться на страшном суде.

В восьмом пункте Алексеевской показал. Златоустова житие он, Арсений, читая ему, Алексеевскому, говорил, что Златоуст, от царицы в заточение, где и пострадал, так, подобно тому, и он, Арсений, страдает.

На восьмой пункт Арсений показал. Златоустово житие он, Арсений, читая ему, Алексеевскому, говорил, что Златоуст, сосланной от царицы в заточение, пострадал, а что, подобно тому, и он, Арсений, страдает, того не говаривал.

В девятом пункте Алексеевской показал: показывая он, Арсений, служебник киевской печати ему, Алексеевскому, сказывал, указывая на одну молитву: вот-де за эту молитву страждет бывший в Угличе архимандрит, называя имянем, о коем он, Алексеевской, ныне показать запомнил, и он-де растрижен и сослан в Соловецкий монастырь, что ту молитву он в церкви в служении читал.

На девятой пункт Алексеевского показания Арсений ответствовал. Он, Арсений, с архимандритом Антонием рассуждал и говорил, что напрасно бывшего в Угличе Покровского монастыря архимандрита Геннадия растригли и послали в Соловецкий монастырь в ссылку; он-де только молитву прочел, за которую и такова наказания не заслужил, а думает-де он, Арсений, что Сеченов его растриг по злобе на него, Арсения; ибо оной был им, Арсением, посвящен и определён, а что бывший архимандрит сослан, то он, Арсений, слышал от [337] бывшего у него, Арсения, келейника Стефана, которой уехал в Малороссию и где находится — неизвестно.

И в сем допросе он, Арсений, показал самую сущую правду и ничего не утаил, подвергая себя за ложное показание смертной казни.

В конце своего допроса архимандрит Антоний говорит, что с первого спросу истинною не показал и не доносил, по своей простоте, а подпрапорщик Алексеевской так выражается в конце своего допроса: в первом допросе во всем заперся и о показанных словах не доносил для того, что по данной инструкция не поступал и опасаясь за то наказания, а теперь, пришед в чувство, пред е. и. в. принося в своем проступке повинную, просит милостивого помилования.

На очной ставке монах Арсений показал:

1) Чтоб лучше было, кабы ее величество вступила в супружество за Ивана Антоновича, он, Арсений, говаривал для того, что он, Арсений, слышал от подпрапорщика Семена Алексеевского, что государыня Екатерина Алексеевна объявила в сенате, что вступает в супружество за Орлова, и тогда-де все сенаторы, встав, просили ее величество, чтоб того не было, и так-де лучше б за него, Ивана Антоновича, ее величеству в супружество итти, нежели за Орлова, и синод бы дозволил, в том Арсений и признается.

2) Что Мировича надлежало пытать кнутом, то б истинную узнали, он, Арсений, говорил и признается.

3) Чтоб офицеров, которые Ивана Антоновича убили, казнить смертию, он, Арсений, говорил и они тому достойны, в чем и признается.

4) Синодских членов с сердца бранивал и Димитрия Сеченова, называя супостатом, кабы пропал, то б и он был свобожден, говорил и признается.

3) Чтоб грабили церковь — не говорил, а говорил: как-де князь Куракнн серебряные сосуды обобрал, да надавал оловянные, так и сам пропал, и что церкви, за отобранием деревень, пустеют, в чем и признается.

6) Что за правильное доношение в ссылку послан, то он, Арсений, говорил и признается. [338]

7) Как Златоуста читал, то, что также страдает, как Златоуст, не говаривал, а говорил оное Алексеевской, на что он, Арсений, сказал: далеко-де до того. (А Алексеевской, на очной ставке с Арсением, показал, что он Арсению, что также страдает как Златоуст, не говаривал, а говорил точно он, Арсений).

8) Когда житие Кирила Новоезерского он архимандриту Антонию, иеродиакону-ль Лебедеву, иль подпрапорщику Алексеевскому толковал, то говорил, что может-де будут Ивана Антоновича братья царствовать, потому что он думает пророчество Кирила Новоезерского еще не сбылось.

9) А впрочем во всем он, Арсений, не признается, а утверждается на прежних своих допросах.

При приложении в белой очной ставке рук, подпрапорщика Алексеевской в пополнение показал:

Арсений говорил: не малехонько-де синод и члени не смотрят, библия-де напечатана неисправна и в некоторых местах с жидами согласна, а книжка исповедная с калвинами согласна.

И в оном монах Арсений, что говорил, признался, а в чем с жидами и калвинами согласно, то и доказать может.

Обстоятельный экстракт и очные ставки скреплены губернаторскими товарищами Сорокиным и Аничковым и прокурором Нарышкиным.

И. Я. Морошкин.

[Продолжение следует].

Комментарии

1. Госуд. Арх., разряд VI, № дела 399. Такова новая обложка этого дела, писанная рукою П. П. Пекарского, бывшего начальником отделения секретного Архива в М. И. Дел; сохранилась и первоначальная обложка этого дела, в которой оно поступило в Государственный Архив: о расстриге Арсении, иеродиаконе Иоасафе Лебедеве и прочих. 1767 г. Декабря 20 числа (к этому времени было решено дело об Арсении). Дело об Иоасафе Лебедеве решено было 1768 года 4 декабря. Всех в деле писанных листов 389.

2. №№ 15 и 25. — И. М.

3. В своей брошюре: Арсений Мацеевич, митрополит ростовский и ярославский, с его портретом. Москва. Русские достопамятности, выпуск IV.

4. См. в Энциклоп. Словаре, Спб. 1862 г., статью его под заглавием: «Арсений Мацеевич, митрополит ростовский и ярославский».

5. В газете «День», 1862 г. №№ 15 и 25.

6. 1862 г. Спб. Том V Словаря, статью его см.: Арсений Мацеевич.

7. Книга об истинном христианстве в деле не оказалось; вероятно, она осталась у князя Вяземского, она могла служить укором против тех, которые распространяли слух о мнимой святости Арсения. — И. М.

Текст воспроизведен по изданию: Арсений Мацеевич, митрополит Ростовский, в ссылке. Исторический очерк по вновь открытым материалам. 1767-1772 гг. // Русская старина, № 2. 1885