ЭКСПЕДИЦИИ АКАДЕМИКА ЛЕПЕХИНА В XVIII в.

Экспедиции акад. И. И. Лепехина в Оренбургскую губ., на север России, а также во вновь присоединенные к России в 1772 г. Белорусскую и Лифляндскую губ. являются наиболее замечательными научными путешествиями XVIII в., принесшими русской науке мировую славу. Между тем об этой интересной области деятельности И. И. Лепехина мы знаем очень мало; в путевых заметках ¹ его, например, совсем не говорится о его поездке на север; не обработал он для печати и материалы экспедиции в Белоруссию и Лифляндию. Поэтому нам представилось целесообразным проследить этапы путешествий Лепехина по его подробным донесениям в Академию наук с 1768 по 1773 г., хранящимся в Архиве АН СССР. ²

22 октября 1767 г. в Академическом собрании было принято решении об организации в 1768 г. экспедиций на север, восток и юг для астрономических наблюдений прохождения планеты Венеры перед диском Солнца, ³ которое ожидалось 3 июня 1769 г.

Одновременно «для собирания натуральных вещей и для изучения трех царств природы» ⁴ было определено послать на север Лепехина, на восток — Гмелина и Гильденштедта, на юг — Палласа. Отправление экспедиции было намечено на лето 1767 г., частично на зиму 1768 г. В дальнейшем первоначальный план был [325] несколько изменен: было создано три «оренбургских» отряда, которыми руководили Лепехин, Паллас и шведский натуралист И. П. Фальк, и два «астраханских», под руководством С. Г. Гмелина и И. А. Гильденштедта.

Для всех академических экспедиции 1768 г. была составлена одна общая инструкция, из которой видно, что основной целью их было исследование природных богатств страны, а также собирание этнографических и экономических материалов. ⁵

Весной 1768 г. Лепехин начал деятельно готовиться к отъезду. На отпущенные ему для снаряжения экспедиции 200 руб. он приобрел дорожную коляску, четыре кибитки, инструменты для ловли насекомых и для собирания растений, материалы для изготовления чучел, книги по ботанике и зоологии, гeoграфические карты. ⁶

17 апреля 1768 г. он обратился в Комиссию Академии наук со следующим представлением:

«Сверх определенных собранием потребностей, до посылки касающихся, за нужное почитаю представить Комиссии Академии наук, дабы соблаговолено было прибавить одного человека для делания чучел, как то и для других членов экспедиции назначено; притом если мне должно будет ехать в такое место, где несомненно нужен горный бурав, то по положенному числу лошадей оного возить мне будет неможно. Сверх сего прошу приказать из Императорской библиотеки дать некоторые нужные мне книги». ⁷

Просьба Лепехина была удовлетворена. ⁸ Перед отъездом ему была вручена инструкция и путевой план Оренбургской экспедиции, подписанный Л. Эйлером, И. А. Эйлером, И. Штелином, С. Котельниковым и С. Румовским. Предполагалось, что отряды Оренбургской экспедиции выедут в 1768 г. из Петербурга и Москву, затем в Симбирск, ⁹ откуда отряд Лепехина отправится вверх по р. Черемшану, а отряд Палласа осмотрит местность, расположенную между Симбирском, Сызранью и Самарой; ¹⁰ в 1769 г. отряды осмотрят Оренбургскую область и берега Яика, после чего встретятся в Оренбурге; в 1770 г. — бассейны pp. Урала, Белой и Исети; в 1771 г. — бассейны pp. Уфы, Чусовой, Иртыша и Тобола; в 1772 г. должна быть изучена местность между Камой, Вяткой и Волгoй и берега Волги между Казанью и Нижним Новгородом. ¹¹

5 нюня 1768 г. по просьбе Академии Ямская канцелярия выдала Лепехину следующую подорожную: [326]

«По указу ее императорского величества государыни императрицы Екатерины Алексеевны от Санкт-Петербурга чрез Москву, Володимир, Арзамас, Алтыр, Симбирск, Самару, Очеремшанск, Красноярск, Борск, Сорочинск, Сызрань, Саратов, Царицын, Гурьев, Яицк, Оренбург, Уфу, Чебаркульск, Исецк, Екатеринбург, Тобольск, Кунгур, Верхотурье, Соликамск, Хлынов, Казань, В. Новгород и до Ярославля по ямам ямские, а где оных нет, то уездные давать отправленному по указу из Правительственного Сената в силу ее императорского величества высочайшего повеления для исследования вещей, касающихся до натуральной истории по государству, по требованию из учрежденной при Императорской Академии Наук Комиссии главному предводителю доктору и адъюнкту Ивану Лепехину с будущими при нем ямских двенадцать подвод с проводники без задержания, имая прогонные деньги по указу до Новгорода по копейке, а от оного до Москвы, до вышеписанных мест, где ямы есть, по 3 копейки за десять верст на лошадь, а на уездные для подписания сию подорожную объявить, где надлежит.

Ларион Овцын». ¹²

Подготовка и снаряжение Оренбургской экспедиции продолжились весной и летом 1768 г., наконец, 9 июня 1768 г. первым отправился в путь оренбургский отряд, возглавлявшийся Лепехиным. Отряд составляли: студент Николай Озерецковский, будущий академик, гимназисты Тимофей Мальгин и Андрей Лебедев, рисовальщик Михайло Шалауров и чучельник Филипп Федотьев. От Петербурга до Новгорода экспедицию сопровождали два солдата Санкт-Петербургского гарнизона: Иван Ярысов и Исмет Бикмурзин. ¹³

Всем участникам экспедиции было назначено двойное жалование. Перед отъездом жалованье было выплачено вперед по 1 июня 1769 г. и одновременно были выданы 200 руб. на прогоны. ¹⁴ В дальнейшем жалованье и деньги на прогоны аккуратно выдавались через губернские канцелярии в городах, где останавливалась экспедиция.

До Москвы Лепехин ехал две недели. 18 июня, после прибытия в Москву, экспедиция должна была остановиться в ней на некоторое время из-за болезни гимназиста Андрея Лебедева и чучельника Филиппа Федотьева. В Москве Лепехин совершал небольшие загородные экскурсии для собирания растений и насекомых, вел метеорологические наблюдения, проводил с гимназистами занятия по ихтиологии. ¹⁵ [327]

8 июля 1768 г. отряд Лепехина выехал из Москвы по Владимирской дороге и 13 июля прибыл в город Владимир, расположенный на холмистом левом берегу р. Клязьмы, утопавший в вишневых садах. В своих записках Лепехин описал владимирские сады и остроумные приспособления, установленные в них для отпугивания птиц.

В окрестностях города путешественниками были сделаны интересные энтомологические и ботанические наблюдения.

Вскоре во Владимир приехал другой отряд Оренбургской экспедиции, возглавляемый П. С. Палласом. По первоначальному плану оба отряда должны были в дальнейшем следовать по одному маршруту в Муром и Арзамас; однако Лепехин и Паллас решили, что полезнее для дела будет избрать им разные дороги, поэтому Лепехин поехал 20 июля в Муром по прямой дороге, а Паллас — через Касимов водным путем по р. Оке. По дороге между Владимиром и Муромом Лепехин заметил залежи известняка. В Муроме он осмотрел «кожевные, мыльные и поташовые заводы», и в окрестностях города собрал образцы железной руды и солей. ¹⁶

30 июля экспедиция отправилась из Мурома в Арзамас. По дороге собирались сведения о рыбной ловле на Оке, об окрестных лесах, о посевах. С 2 по 8 августа Лепехин находился в Арзамасе, где также осматривал заводы по выделке кож, мыла и поташа. От пребывания в Арзамасе у него осталось плохое впечатление. В рапорте, посланном в Академию 25 августа 1768 г., Лепехин писал, что в городе «мало воды, вода в реке испорчена, т. к. с завода спускают в нее отходы, мочат кожу; воздух в городе тяжел от мыльных заводов и нечистых улиц; заводчики оставшийся подзол вываливают на улицы». ¹⁷

12 августа экспедиция прибыла в сел. Курмыши, расположенное на р. Суре, 17 августа в Алатырь. Далее Лепехину пришлось несколько отступить от заранее намеченного плана и изменить маршрут, так как «ехать было небезопасно, для шатающихся разбойничьих шаек». ¹⁸ 20 августа экспедиция выехала в Симбирск.

Между тем начались дожди, погода была холодная и ветреная, что, однако, не мешало Лепехину по дороге собирать сведения о народных средствах, употребляемых местным населением для лечения людей и животных. В Симбирске Лепехин нанял двух солдат для конвоя и 25 августа в сопровождении капитана Н. П. Рычкова ¹⁹ переправился на левый берег Волги, к р. Черемшану, где сделал ряд ценных этнографических наблюдений. Обследовав р. [328] Черемшан Лепехин посетил с. Спасское, в 100 верстах от Черемшанской крепости, где в то время жил член-корреспондент Петербургской Академии наук Петр Иванович Рычков, отец Н. П. Рычкова.

Далее путь экспедиции проходил по берегу р. Сока через татарскую деревню Байтаган, близ которой были найдены смоляные и серные ключи, к местечку Сергиевск на р. Сурготе. 25 сентября Лепехин писал в Академию: «В Сергиевске схватила нас великая стужа и снег, так что мы с трудностию могли доехать до Ставрополя, где и находимся, и погода переехать в Сизран через Волгу не допускает». ²⁰

В Ставрополе Лепехин узнал, что Паллас намерен зимовать в Симбирске, и 8 октября 1768 г. выехал в Симбирск, куда прибыл 13 октября и сразу же занялся сбором окаменелостей на берегу Волги. В Симбирске Лепехин вел зоологические наблюдения, приводил в порядок собранные коллекции и ежедневно занимался с членами экспедиции. В рапорте, посланном в Академию 14 ноября, он просил разрешения отправить в ближайшем времени на Дон одного студента, чучельника и егеря для сбора весенних растений и ловли пролетающих птиц. ²¹

2 февраля 1769 г. Лепехин писал в Академию: «22 декабря 1768 г. из Казани от его превосходительства Андрея Никитича Квашнина-Самарина прислан казанской статной роты подпрапорщик Гаврило Михайлов, который и принят того же числа в должность стрелка при экспедиции с жалованьем по 50 руб. в год; 12 января 1769 г. получены мною копия комиссионного определения, в которой повелевается мне сделать горный бурав, потому что сего нужного орудия мне не было дано при отъезде моем из Санкт-Петербурга, но здесь, в Симбирске, еще и по сие время удобного к тому мастерового отыскать не мог.

Отправил в Москву на подводах насекомых 309, 405 трав, 30 птиц, 16 зверей, 4 звероловные махинки, 77 ископаемых, пакетец со старинными татарскими деньгами, 4 звериные головки, две рыбы, собрание мордовских слов, мунгальскую астрологию, небольшой русский лечебник...». ²²

В начале марта Лепехин отправил одного студента, стрелка и чучельника в Саратовскую губ. с тем, чтобы они в начале мая поехали вперед до Царицына ²³ для пополнения флористических и энтомологических коллекций. ²⁴ Одновременно Лепехин составил следующий план работы экспедиции на 1769 г.: [329]

«По данному общему плану от Императорской Академии наук и сравнивая места, которые г-н проф. Паллас для своих избрал наблюдений, главным предметом остается западный, или так называемый нагорный берег реки Волги.

Почему:

1) Как скоро наступит весеннее и к продолжению наблюдений способное время, во-первых, осмотрю места, лежащие между Симбирском и Сизраном, и сколько возможно, стану держаться реки Волги, дабы места, лежащие к Пензе, могли осмотрены быть г-ном профессором Фальком.

2) Проехав расстояние от Симбирска до Сизрана и не медля нимало в Сизранских окрестностях, потому что оные осмотрены будут г-ном профессором Палласом, продолжать буду мой путь на Саратов, пробираяся так называемою Береговою дорогою.

От Саратова осмотрю места, лежащие между Волгою и частию реки Карамыша даже до вершин реки Илавлы, по которой спускаясь вниз, дойду до истоку оныя в Дон, откуда мне небольшой останется переезд в Царицын.

3) Из Царицына надлежало б по данному общему плану отправиться чрез степь в Гурьев и, сделав надлежащие испытания по берегам Каспийского моря, подыматься вверх по Яику, осматривая достопамятности, по ту и по сю сторону реки оныя находящиеся, но как все сие пространство занято будет и осмотрено экспедициею г-на профессора Палласа, да притом должно оставить место и г-ну профессору Фальку, то я за лучшее почитаю подыматься вверх по реке Волге нагорною дорогою и осмотреть все места, лежащие между Царицыном и устьем реки Еруслана, где, переправясь чрез Волгу, можно будет осмотреть находящуюся при оной реке часть селений, да и озеро Эльтон в сих местах будет под рукою. Те, которые на сих местах бывали, сказывают, что по оной реке можно будет пробраться и на Яик; посему другим Самарская и Саратовская дорога останется открыта.

4) Проехав Еруслан и добравшись до Яицкого городка, осмотрю остальные и господином профессором Палласом неосмотренные места, лежащие между Самарскою линиею и Яиком.

5) Если останется довольно способного времени к наблюдениям на нынешний год и если безопасность допустит сделать путешествие по реке Илеку, то оная река будет служить к осенним моим упражнениям, в противном случае, остальное время употреблю на осматривание части верхнего Яика и в одной из находящихся по Яику крепостей, сколь далеко дойти будет можно, перезимую.

6) Но как в проезде всего удобно приметить не можно, да притом и некоторые члены при экспедиции в таком случае бесполезны б были, как то стрелок и чучельник, о чем я в посылаемых [330] рапортах Академии Наук покорнейше представлял, то для лучшего успеху в делах, нам порученных, отправил 14 сего месяца вперед до Саратова стрелка, чучельника и одного студента, которые там пробудут до тех пор, пока временные птицы пролетать будут, то есть, почти до половины мая м-ца, откуда они, по прошествии оного, отправятся вперед до Царицына и в Донскую крепость и там будут дожидать моего приезда, собирая натуральные вещи. По приезде моем в Донскую крепость возьму их с собою и с Еруслана вперед отправлю в Яицкий городок, который до приезду г-на профессора Палласа будет не занят. Таким образом, с теми же издержками надеюсь более успеть и соответствовать ожиданиям Императорской Академии Наук». ²⁵

Этот план, присланный в Петербург, был рассмотрен в Академическом собрании и одобрен. ²⁶ Вместе с тем акад. Протасову было поручено позаботиться об изготовлении горного бурава для экспедиции Лепехина. ²⁷ Бурав был заказан кузнецу монетного департамента Бepг-коллегии Кавеляру, которому было уплачено за эту работу 80 руб. В начале апреля 1769 г. бурав уже был выслан Лепехину в Симбирск. ²⁸

С наступлением весны Лепехин занялся геологическими исследованиями в окрестностях Симбирска. По вскрытии Волги члены всех трех отрядов Оренбургской экспедиции (под предводительством Лепехина, Палласа и Фалька) выехали на телегах из с. Новодевичьего в направлении пригородого местечка Тетюши и продвигались вперед вместе до Самары. Лепехин осмотрел горный берег Волги, спускаясь вниз по рекe на лодке. Внутреннее строениe гор открывалось его взору большими рытвинами, оставленными на берегу бурными потоками талых вод, низвергающихся в Волгу. В Щучьих горах были найдены залежи крепкой железной руды, непригодной к плавке, в Ундарских горах — белый известняк, у горы Шенской — залежи горючих сланцев, в речке Бугурне (в 40 верстах от Симбирска) — железная руда и охра.

Лепехина очень заинтересовал вопрос о происхождении сланца, и он занялся специальными исследованиями добытых материалов. «Откуда сей сланец горючее получил начало, — писал он в Академию, — точно дойти не могу. Однако насколько вероятным быть кажется, что сия перемена в глине произошла от колчедана». ²⁹

В 35 км от Симбирска, в р. Бирюч, Лепехин обнаружил кости мамонта, которые он принял за кости слона. По этому поводу он [331] заметил: «Я знаю, что некоторые писатели такие вещи производят от бывшего всемирного потопа, но находящиеся в тех местах другие улики воспящают так далеко забираться: некогда здесь было сражение, какого народа — оставляю историческому испытанию». ³⁰

На речке Ельшанке были найдены желтоватые крепкие камни, «небольшие круглячки кровавики», употребляемые местными жителями для крашения домашней утвари, на речке Усолке — соленые ключи и залежи глауберовой соли, в Жигулях — залежи железной руды, негодной к плавке, в Яблочных горах — алебастр, гипс, самородная желтая и янтарного цвета сера, твердая горная смола, употребляемая для чернения железа.

25 мая экспедиция прибыла в Сызрань и оставалась там четыре дня, пока чинили кибитки. По договоренности с проф. Фальком, который из Сызрани должен был ехать в Саратов сухим путем, Лепехин 29 мая отправил вперед обоз, а сам с двумя студентами, двумя гребцами и двумя отставными солдатами в качестве конвоя поехал на лодке, с тем чтобы осмотреть берег с реки. В окрестностях Кашнура он произвел раскопки в солончаках на глубину около сажени, но не обнаружил ни соли, ни соленого источника. В Белых горах (между Сызранью и Саратовом) он нашел залежи ноздреватой железной руды, в Урдюмских горах — то же. «В Урдюмских горах, — писал он в Академию, — без сумнения, можно было бы завести железный завод, если бы недостаток лесов сему не вопреки был. Возить же руду вверх станет по русской пословице дороже коровы подойник». ³¹

По прибытии в Саратов Лепехин осмотрел город, соляную и рыбную пристани, шляпную, шелковую, канатную фабрики, кожевенный завод, изучил флору и фауну окрестностей Саратова и 11 июня выехал в с. Ахматово, а затем через степь к Лавлинским горам и в г. Дмитревск. Из Дмитревска он послал вперед в Царицын чучельника со студентом, а сам с остальными членами экспедиции отправился на оз. Эльтон. Он объехал на лодке все озеро и впадающие в него речки Большую и Малую Смороду, Харыхаз, Улан-зал и Соленую. В рапорте об осмотре озера, посланном в Академию 23 июля 1769 г., он сообщал о замеченных им в озере соленых родниках, об убывании за последние годы количества соли и о необходимости временно прекратить вывоз соли, чтобы она могла вновь накопиться. ³²

С оз. Эльтон Лепехин вернулся в Дмитревск и продолжал свой путь по берегу р. Лавлы в Царицын. В Царицыне экспедиция пробыла менее недели, после чего отправилась в Черный Яр, откуда [332] Лепехин хотел перебраться через степь на Яик. Попытка его, однако, не увенчалась успехом, так как калмыки в это время кочевали в кубанских степях, а черноярские казаки были в разъездах. Приходилось или возвращаться в Сызрань, откуда была дорога на Яик, или ехать в Астрахань. Лепехин избрал последнее. 2 августа он прибыл в Астрахань, где оставался до 6 августа. Из Астрахани, отправив свой обоз морем, он поехал в Красный Яр, небольшой поселок в окрестностях Астрахани. Дальнейшее продвижение вперед было сопряжено с немалыми трудностями. Лепехин с двумя студентами под охраной четырех вооруженных казаков ехал по прикаспийской степи, где все вокруг было насыщено солью, определяя направление по компасу, в течение десяти дней до поселка Яман-Кале на Яике. Путешественники страдали от недостатка пресной воды, от бездорожья, но все же Лепехину удалось сделать интересные наблюдения над флорой и фауной прикаспийских степей.

18 августа отряд Лепехина прибыл в городок Гурьев (близ устья Яика) и после пятидневного отдыха отправился вверх по Яику в Оренбург.

Здесь Лепехину стало известно, что Верхний Яик до Орской крепости уже осмотрен ранее побывавшим в этих местах Палласом, поэтому он сообщил Академии о своем намерении отравиться в Табынск, ³³ городок на р. Белой в 250 верстах от Оренбурга. 3 октября Лепехин выехал из Оренбурга и 18 октября прибыл в Табынск, где экспедиция должна была остановиться на зимовку. По пути из Оренбурга в Табынск Лепехин осматривал рудники, медеплавильные заводы, залежи соли и разноцветной глины. ³⁴

В декабре 1769 г. Лепехин ездил в Уфу, где вместе с Палласом выработал следующий план продолжения своего путешествия в 1770 г.:

«Как некоторая часть Урала отчасти г. профессором Палласом, отчасти г-ном капитаном Рычковым осмотрена, и в проезд их в выбранные для себя места дорога лежит чрез Урал же, то я за наилучшее почитаю расположить мою езду следующим образом:

1) при наступлении весеннего времени из Табынска по правому беpeгу реки Белой буду пробираться до ее вершины, осматривая все места в центре Оренбургского Урала. [333]

2) С Бельских вершин ³⁵ можно будет мне перелезть чрез Уральские утесы к источникам славнейших в здешних местах рек Яика, Миаса, Ая и Уфы, которые осмотрев,

3) переберуся на реку Mиac и по оной продолжать буду мой путь даже до ее устья, откуда, поворотя обратно, удобно проеду по реке Исети в Екатеринбург, ³⁶ в которое путешествие буду иметь случай осмотреть многие достопамятные рудники и заводы.

4) Из Екатеринбурга беру себе также среднюю дорогу, то есть места между рекою Чусовою и рекою Сылвою, даже до Камы, где в удобном месте перезимую и на будущий 771-й год расположу мою езду в Казанской губернии.

5) Но как в Урале предлежат мне почти непроходные и малообитаемые места, где иногда с трудностью и пешком пройтить можно, то я весь тяжелый обоз отпущу в Челябу, как среднее место моего путешествия, куда из Табынска прямая и торная лежит дорога.

Таким образом, думаю иметь совсем особенный путь, ибо Яицкая и Уйская линии, река Тобол и дальняя часть Сибири, реки Пышма, Нейва и Тура, города Верхотурье и Соликамская по желанию каждого останутся от меня не задеты». ³⁷

Этот план был утвержден Академией.

В январе 1770 г. Лепехин послал в Петербург рапорт о посещении горных пещер в окрестностях Табынска, особенно подробно описал он пещеру на р. Аургаче, в 46 верстах от Табынска: «Природа в ней не так подземное обиталище, как великолепные чертоги представить хотела. Разные фигуры и украшения состоят на прозрачного слоистого гипса, который при входе со свечами (ибо она темна) ясный издает блеск, пленяющий зрение». ³⁸

В этом же рапорте Лепехин высказал правильное предположение о том, что такие пещеры обязаны своим происхождением «стремлению горной воды». Готовясь к будущей поездке по Башкирии, Лепехин в Табынске завязал знакомство с башкирами, а также нанял в качестве переводчика оренбургского купца Ивана Новокрещенова, знающего татарский язык и обычаи башкир. Новокрещенов работал в экспедиции до 1 сентября 1770 г. ³⁹

Долгими зимними вечерами Лепехин готовил к печати свои путевые заметки; эти заметки регулярно доставлялись в Петербург, где акад. Протасов по частям читал их в Академическом собрании. Ему было поручено наблюдение за печатанием дневника [334] Лепехина, что он и выполнил с большой аккуратностью и трудолюбием. ⁴⁰

В Табынске были куплены две новые дорожные кибитки, к ним были изготовлены из грубого холста сумки, занавески и внутренняя обшивка, починены старые мухоловки, тиски, «птичий сундук». ⁴¹

Местное население хорошо относилось к Лепехину; часто к нему издалека приезжали башкирские старшины и привозили образцы серебряных, медных и золотых руд. ⁴²

10 мая Лепехин покинул Табынск и поехал вверх по p. Белой, то по правому, то по левому ее берегу. Это путешествие, продолжавшееся около двух месяцев до истоков р. Белой, проходило по малонаселенным местам и было связано с такими трудностями, каких Лепехин, по его словам, «никогда себе не воображал». ⁴³

Лепехин посетил ряд заводов и составил подробные их описания; собирал растения, насекомых, осмотрел серные ключи в 20 км от Табынска на левом берегу р. Белой, там же на правом берегу нашел асфальт, каменный уголь и нефтяной ключ, а на речке Таулы в двух местах — залежи слюды. Встретившийся кочевник показал ему мнимое золото, которое после исследования оказалось маргазитом. По дороге Лепехин осмотрел шесть больших пещер; в одной из них было озеро с вытекающей из него рекой, в другой поселились медведица, «которую нам оттуда никоим образом выжить было неможно». ⁴⁴ О третьей рассказывали, что во время башкирского восстания в ней жил башкирский сотник Байслан с семьей и скотом.

От устья р. Белой Лепехин двинулся к соединенным устьям pp. Яика, Миаса, Ая, Уя; в сопровождении татарина Бурханея Уразметева и башкира Умеря Ямышева осмотрел золотые и серебряные рудники, о которых еще в 1768 г. было сообщено в Петербург оренбургским прокурором Беляевым. В рапорте, посланном в Академию 27 июля, он указал, что «то наклонение Урала, которое между вершинами рек находится, изобилует высокими металлами». ⁴⁵

24 июля через Чебаркульскую крепость, Лепехин прибыл в Екатеринбург. Отсюда он предполагал совершить поездку по горному берегу Уфы, вернуться обратно и поехать по р. Чусовой до ее Камского устья. [335]

Из Екатеринбуpга Лепехин послал в Академию образцы золотых, серебряных, медных, железных руд, кристаллы кварца, образцы розовой мылистой глины и слюды, собранные им в Уральских горах. ⁴⁶ 27 июля Лепехин выехал из Екатеринбурга в Кунгур, где пробыл 5 дней, осмотрел ледяную пещеру на горном берегу р. Сылвы, затем через Красноуфимскую крепость по р. Аю направился к Симским вершинам, от которых повернул к центру Оренбургского Урала, где поднялся на высочайшие хребты Урала; нашел руды разных металлов, серные и соленые ключи. Намерение свое завершить путешествие по р. Чусовой Лепехин не мог осуществить, ибо, как сообщал он в Академию 2 сентября 1770 г., «для чрезмерной вышины гор, покрытых лесами, нет никакого посещения и проезду». ⁴⁷ Кроме того, после внушения, полученного от Академического собрания, Лепехин не хотел вторгаться в области, исследование которых наметил себе Паллас; поэтому он сообщил в Академию: «Я решил осмотреть оставшийся клочок между Екатеринбургом и Тюменем, где я свободен буду от всяких присвоительных прав, а на будущий год, удалясь к северу, очищу путь к свободному всякого предприятию». ⁴⁸

Возвратясь после осмотра Уральских гор в Екатеринбург, Лепехин посетил Березовские золотые рудники; он заметил, что золото добывается мелкое, при промывке многое пропадает, и сообщил в Академию, что желателен другой род добывания золота. ⁴⁹

14 сентября 1770 г. Лепехин выехал из Екатеринбурга в Тюмень, где предполагал провести свою третью зимовку.

В ноябре 1770 г. Лепехин послал в Академию следующий план путешествия на 1771 г.

«Достигнув почти назначенных от Императорской Академии наук пределов, остается расположить возвратный путь. Сравнивая места для осмотру в Сибире и возвратный оттудова путь г-на профессора Палласа, осмотренную часть Казанской губернии, также предписанное к путешествию время, за необходимость почитаю податься в Север и расположить езду мою следующим образом:

1) Как скоро наступит весеннее и к продолжению пути удобное время, из Тюмени отправлюся вверх по Туре чрез Туринск до Верхотурья, где буду стараться собирать весенние травы по хребтах подошедшего к сим местам Урала, дабы в уральской флоре, которую я совершить предпринял, не было недостатку. [336]

2) Из Верхотурья перееду к Соликамской, от оной в Кай-городок, из Кай-городка буду продолжать мое путешествие на Устюг Великий, из которого по реке Двине доеду до города Архангельского и в оном перезимую.

3) Но чтобы дать дело части из подчиненных мне людей, в генваре месяце будущего 771 году отправлю вперед к городу Архангельскому студента Николая Озерецковского, чучельника Федотьева и стрелка для собрания натуральных вещей около города Архангельского. 1772 год, как остальное время моего путешествия, употреблю на сведение продуктов Белого моря и в оном же году возвращуся в Санкт-Петербург». ⁵⁰

Как видно из этого плана, Лепехину пришлось отклониться от первоначального проекта экспедиции, выработанного Академией наук. В этом проекте конечным пунктом, oт которого намечался обратный маршрут, был город Тобольск. Из Тобольска Лепехин должен был ехать через Верхотурье, Соликамск, Вятку, Казань и Нижний Новгород в Ярославль. Лепехин остановился на зимовку в Тюмени, не доезжая до Тобольска. И решил направиться на север, не желая посещать места, уже прежде него осмотренные Палласом и Н. П. Рычковым.

Зимой 1771 г. он послал в Архангельск студента Озерецковского с чучельником и стрелком ⁵¹, весной, «чтобы не упустить первейших растений на Уральском хребте, отправил вперед студента Тимофея Мальгина с приказанием дожидаться общего приезду между Соликамском и Верхотурьем и собирать травы». ⁵²

8 апреля 1771 г. Лепехин в Академическом собрании был единогласно избран академиком, а жалованье его было увеличено на 200 руб. в год. ⁵³

Третья его зимовка крайне затянулась из-за неудачной погоды. «Взросшие вдруг прибылые весенние воды, — сообщал он в Академию, — удержали меня в Тюмени до 20 мая, да и оного числа отправяся, принужден был великие в переправах преодолевать затруднения и остановки». ⁵⁴

Отряд Лепехина продвигался по скользким, размытым дождем дорогам вдоль р. Туры к г. Верхотурью.

В пути между Верхотурьем и Соликамском Лепехин часто делал остановки для подъема на вершины Уральских гор. В Конжаковских горах Лепехин нашел медную руду, что дало ему повод написать в Академию: «Сии высочайших каменных гор утесы [337] научили меня познавать, что и вечным снегом покрытые горы металлами изобиловать могут». ⁵⁵

По дороге попадались залежи железной руды, горы, состоящие из слоев разноцветного агата. Не доезжая до Соликамска, Лепехин по рекомендации Палласа спустился вниз по р. Лобве на 150 верст для осмотра пещеры в Белой горе. Он добирался туда пешком, через густые леса и болота; к его сожалению, оказалось, что пещера была совсем неинтересной. ⁵⁶

25 июня экспедиция прибыла в Соликамск, где Лепехин посетил знаменитый ботанический сад, устроенный П. А. Демидовым, и вскоре отправилась на северо-восток, пробираясь то водою, то по таежным дорогам и осматривая встречающиеся на пути солеварни; в начале июля она остановилась в Кай-городке на Каме. Здесь Лепехин получил из Петербурга известие об избрании его академиком. Из Кай-городка Лепехин послал в Петербург некоторые собранные им коллекции, а также написал акад. Протасову о своих тревогах и сомнениях, вызванных тем, что Академия еще не приняла никаких мер в связи с отправлением экспедиции в Архангельск: «Как я буду препровождать время у города Архангельского, не знаю. Из рапортов студента Озерецковского вижу, что у города Архангельского о нас не только повеления, но никакого известия не имеется: и хотя господин губернатор Егор Андреевич ⁵⁷ единственно из одной благосклонности приказал сделать некоторые вспоможения, но сего недовольно. Неможно будет испросить судна для переезду на ближайшие острова, чтобы лучший иметь успех: неможно истребовать, чтобы рыбаки были в послушании. В сем случае прошу Вашего совета и неоставления». ⁵⁸

Алексей Андреевич Ржевский, исполнявший в отсутствие В. Г. Орлова обязанности директора Академии, когда ему доложили о нуждах Лепехина, приказал ответить следующее:

«На сомнение академика Лепехина о нужных для экспедиции его вспоможениях в будущую ее бытность у города Архангельского и в тамошней губернии, понеже в оную губернию ничего о ней от Академии знать не дано, объявить ему, г-ну Лепехину, чтоб он в рассуждении потребных ему вспоможений от партикулярных людей, как например, в изыскании рыбачьих судов для разьезду к ближайшим островам и тому подобное, старался сам, употребляя к тому иждивение из получаемой им на путевые расходы суммы; а в рассуждении таких вспоможений, которые не иначе можно получить, как от правления Архангелогородской губернской канцелярии, или от других казенных подсутственных ей мест, [338] о неоставлении его, г-на Лепехина, оными во всех нужных таковых случаях отослать к тамошнему губернатору Е. А. Головцыну». ⁵⁹

Акад. Протасов немедленно составил и отправил от имени Ржевского рекомендательное письмо Е. А. Головцыну с просьбой оказать всяческое содействие академической экспедиции, направленной в Архангельскую губ. ⁶⁰

По первоначальному плану из Кай-городка Лепехин должен был, минуя уже осмотренную Вятскую губ., ехать прямо в Великий Устюг, но из-за отсутствия летней дороги в Устюг он был вынужден отправиться по берегу р. Вятки через села Слободское, Екатерининское, через трудно преодолеваемый Воронинский Волок, села Всесвятское, Шестаково, Никольское. На гористых берегах Вятки он нашел шиферный камень, медную руду, каменный уголь. Желая ближе ознакомиться с бытом пермяков и зырян, населяющих Архангельскую губ., Лепехин спустился по р. Сысоле до её устья, которым она соединяется с р. Вычегдой. Приходилось ехать верхом, без дорог, по топкой, болотистой местности; путешественники страдали от жары, большую тревогу им причиняла вспыхнувшая среди местного населения эпидемия желудочных заболеваний.

Близ Усть-Сысолья ⁶¹ Лепехин осмотрел Серебровские солеварни и отправился по берегу Вычегды в Усть-Вымскую волость к мосту соединения pp. Вычегды и Выми и далее продолжал свой путь на лодке по р. Выми до Соль-Вычегодска, а затем к Великому Устюгу, расположенному у слияния pp.Сухоны и Юга. От Великого Устюга до Архангельска Лепехин плыл на небольшом судне вниз по p. Северной Двине, по дороге осматривал пещеры, проводил геологические испытания. В Северной Двине ему попалась морская белуга, ⁶² что побудило его по приезде в Архангельск, после кратковременного двухдневного отдыха, совершить поездку вдоль берегов Белого моря. 31 августа Лепехин вышел в море на небольшом судне в сопровождении двадцати рыбаков и обследовал устья Северной Двины. Живую белугу Лепехину добыть не удалось, но зато он получил возможность изучить ее скелет. Тем временем на побережье уже установился санный путь; пристав к берегу, Лепехин осмотрел высокие горы и доехал до с. Золотицы, расположенного у входа в Беломорское горло; поднявшаяся метель и сильный ветер принудили его 18 сентября прервать путешествие и вернуться в Архангельск.

В рапорте, отправленном в Академию из Архангельска, Лепехин сообщил, что Озерецковский по совету Е. А. Головцына, [339] снабдившего его всем необходимым, в начале весны 1771 г. поехал на Кольский полуостров. Одновременно, Лепехин попросил разрешения наградить Озерецковского «за добровольно понесенные им излишние труды». ⁶³ Академическое собрание разрешило выдать Озерецковскому премию в размере двадцати рублей. ⁶⁴

15 декабря 1771 г. Озерецковский и чучельник Федотьев возвратились из Колы в Архангельск, объехав Мурманский берег Кольского полуострова. Лепехин остался очень доволен результатами этой поездки и сообщил в Академию, что «рачением студента Озерецковского собрано немало приморских птиц и рыб, также и разных родов морских животных и растений, сверх того, ничего им не упущено, что по предписанию моему от него требовать было можно, как то: описание Кольской страны, образ жития и нравы живущих между Архангельском и Колою». ⁶⁵

Во время пребывания экспедиции Лепехина в Архангельске губернатор Е. А. Головцын оказывал Лепехину всяческое содействие в его научных исследованиях, рекомендовал ему маршруты, заслуживающие внимания, показал ему семейство гермафродитов и т. д. ⁶⁶ Не менее полезным для Академии было знакомство Лепехина с жителями Архангельска Александром Ивановичем Фоминым и Василием Васильевичем Крестининым. Под влиянием работ Лепехина Фомин и Крестинин начали собирать географические и исторические сведения об Архангельской губ., написали ряд ценных статей, опубликованных в различных изданиях, и были впоследствии избраны корреспондентами Академии.

В конце 1771 г. Лепехин написал письмо акад. Разумовскому с просьбой исходатайствовать ему разрешение Академии объехать и осмотреть берега Белого Моря. ⁶⁷ Получив согласие Академии, Лепехин 25 февраля составил следующий план продолжения путешествия на 1772 г.:

«Имея уже предписание императорской Академии наук в путевом плане прошлого 771 году, дабы остальное время моего путешествия употребить на сведение продуктов Белого моря, чему в соответствии следующим образом езду мою располагаю. [340]

1) По открытии Белого моря сам со студентом Лебедевым и рисовальщиком Михайлою Шалауровым объеду все берега Белого моря даже до так называемого его устья при Святом носе. Буду стараться, чтобы не упустить ни одного острова без осмотру, ибо искусство довольно доказало, что и самые глубочайшие северные страны высокою металлов породою изобилуют, примером Медвежьего острова и Трех островов.

2) Заехав в северную сторону один, думаю, что мои успехи усугубить могу, когда я постараюся собрать сколько можно продукты и Ледяного моря. В сем намерении отправлю студента Тимофея Мальгина с чучельником Федотьевым в Пустозерск, где он пробудет до осени.

3) Кеврольской и Мезенской уезды составляют не беззнатную часть Архангелогородской губернии и лежат близ моря, куда думаю послать студента Николая Озерецковского, а недостаток чучельника могу дополнить солдатом, которого я велел научать чучельничать.

4) Если время дозволит, то возвратный мой путь употреблю на осмотр мест, между городами Архангельским и Санкт-Петербургом лежащих». ⁶⁸

При обсуждении этого плана в Академии было высказано пожелание послать Лепехину карты тех малоизвестных областей, в которые он поедет в 1772 г., с тем чтобы он мог внести в эти карты свои исправления. ⁶⁹ Лепехину послали «Карту Российской Лапландии, Положение мест между городом Архангельском и Санкт-Петербургом, карту Мезенского и Пустозерского уездов с близлежащими островами и уездами, карту рек Печоры, Оби и Енисея». ⁷⁰

В апреле 1772 г. Лепехин сообщил Академии из Архангельска, что, как только вскроется лед, Озерецковский отправится в назначенное ему по плану место. В этом рапорте он вновь отмечал заслуги Озерецковского и просил также наградить рисовальщика Шалаурова. ⁷¹ В Академическом собрании было решено увеличить жалованье Озерецковского с 1 мая 1772 г. до 100 руб. в год, а Шалаурову дать в награду 20 руб. ⁷²

В июне 1772 г. Лепехин продолжил свое путешествие по дальнему северу Европейской России. На небольшом судне он объехал берега Белого моря и посетил Соловецкие острова, о чем прислал в Академию из Соловков 30 июня 1772 г. следующий рапорт: [341]

«Отменная нынешнего года весна в здешних местах, сопряженная с холодами и пучинными ветрами, принудила нас пробыть в городе Архангельском до 17 июня. Того числа отправясь в море, восемь дней за противными ветрами лежали в Никольском устье. С сего устья при благополучном ветре поворотили по так называемому Зимнему берегу, лежащему от юго-востока к северо-западу, простирающемуся до Онежской губы. Знатнейшие места по сему берегу были небольшая волость Солза, по реке Солзе прозываемая. Река сия неглубока, и только во время морского прилива, да и то небольшими судами в нее заходить можно. При устье она песчана, а чем далее в нее подымаешься, тем каменистее становится. В ней бывали непосредственные семужные промыслы, но ныне год от году семги ход умаляется, так что и в здешних местах во время лову рубли по два пуд продается, и за несколько лет пуд семги продавался по 30 копеек. Уменьшение ceй рыбы, думается мне, от того происходит, что сия речная рыба, скитаяся по пространству океана и будучи гонима своими неприятелями, в отдаленные морские заливы отходит, где, нашед удобные к своему приплоду реки, в оные подымается. Мысль сия тем вероятнее быть может, когда известно, что семга временем в такие заливы во множестве заходит, где ее прежде мало было видано.

В 15 верстах от Солзы в берегу виден приметный мыс, Голец называемый, морским промышленникам тем он знакомитее, что во время морского принесения пристать к нему неможно для многих луд и сухих корч. Самый мыс состоит из суглинка, которого верх покрыт мхами. В 22 верстах от Солзы отстоит волость Нионакса, по реке Нионаксе прозываемая. При ней верстах в полутора от берега заведены соловарни на 8 скреп. Солью из сего мыса не только город Архангельск, но и большая часть поморов пользуется. От Нионаксы до села Сосмы 10 верст считается. До сих мест берега морские все почти отмели и песчаны. От Сосмы в 23 верстах отстоит Красная гора, при которой находится озеро Красное. Длиною простирается оно на 5 верст, а в ширину на 1 версту. При сем месте бывали соловарни, соль вываривалась из морской воды, и тем более была выходна, чем сильнее дули пучинные ветры. Вода Белого моря больше солона, нежели горька, и одним вкусом довольно доказывается, что в ней мало слабительной горькой соли. Но сие со временем опытами яснее доказано будет. От Красной горы в 10 верстах примечания достойна Унская губа, которая в матерую землю с лишним на 30 верст простирается, а в ширину 5 верст составляет, многие имеет подводные каменья или лудвы, почему без хорошего знатока в нее заходить большим судам небезопасно. От сей губы по обоим бокам в море простираются пески, унские рога называемые. Губа сия во время [342] проезду в Соловецкий остров блаженныя памяти государя императора Петра Великого в 1694 году от великия бури была убежищем.

Большого примечания в сей губе стоит то, что она служит разделением отменного в Белом море прилива и отлива. Прилив и отлив в Белом море, начиная от устья реки Двины, даже до Унской губы бывает двоякий: первый называется Маниха, а другой — полная вода. Маниха прибывает 2 часа и в один час сбегает, после чего наступает большая вода, которая в прибыль и убыль обыкновенного прилива и отлива время дополняет; такое различие прилива и отлива в одном море и не в дальнем расстоянии для меня непонятно.

Течение реки Двины сему не может быть причиною, когда другие знатные реки по Белому морю, как например Онега, сего не делают. В 15 верстах от сей губы стоит сельцо Яренга на реке того же имени; в 14 верстах была деревня Лопшенга; от сей деревни, минув 4 версты, начинаются так называемые Адвинские горы, которые хребтом своим через 10 верст простираются, и составляют возвышенный берег; суглинистые слои, смешанные с глиною, высоту их составляют; урочище Панов наволок горам полагает предел.

Последняя деревушка по проезжаемому берегу была Дуракова, с которой 10 верст переезду на остров Сократ. Длиною остров не с большим две версты, на нем одно небольшое озеро пресной воды. В берегу противу острова находится мыс 4-х наволок прозываемый, от которого начинается Голотическая губа. От наволока в море вышла мель, с которой встречается другая мель от острова, отчего тесный проход остается между материком и островом. С восточного конца острова на север простирается некая мель, на которой два небольшие видны островки, Бакланы называемые. На конце восточном острова построена башня, где держится маяк для проходящих кораблей в Онегу за лесами, тут же берутся и проводники, знающие все к Онеге местоположения. От Сокжинского острова в 40 верстах на открытом море противу Онежской губы лежит остров промышленника Калга Калгуев остров, а в пустыне Ангерской, Ангерским именуемой; длины в нем до 30 верст считается. Он весь состоит из серого дикого камня, местами угорист, а местами ровен. С полуденной стороны почти посредине самого острова есть немалое становище, в котором и большие суда от погод укрываться могут. Он не скуден лесом и изобилует пресною водою; бывалые на всем острове 70 озер считают точное его положение между востоком и западом. На нем есть небольшой монастырь, просто Ангерским скитом называемый.

В 5 верстах от Калгуева начинается славный на Белом море Соловецкий остров. Как от Ангерского, так и от Соловецкого [343] острова сошедшиеся каменистые мели, между коими приливная и отбылая морская вода течет стремительно, почему сие место железными воротами названо. С полуденной стороны противулежат Соловецкому острову три острова, Мук Салмы прозываемые. ⁷³ Они все между собою смежны и только во время прилива мелкими разделяются проливами. Последний из них так близок к Соловецкому острову, что за один остров с Соловецким почитать его надлежит, ибо каменные с обеих сторон мысы так близко между собой сходятся, что не долее 100 сажен оставляют пространства, где мелкими судами проходят. Для быстрины проходящих тут морских вод и сие место наименовано железными воротами. С западной стороны в 5 верстах от Соловецкого острова лежат два небольшие острова, которые малый и большой Заяцкой ocтров называются. Соловецкий остров весьма простpaнен и многие знаменитые имеет урочища, одних на нем озер до 170 почитается; но на нем будет время, чтобы все примечания достойные места осмотреть и заметить, о чем со временем полное известие Императорской Академии Наук сообщить не премину.

В рассуждении хлебопашества поморян сказать можно, что оно весьма бедно; в лучшие годы крестьянин столько хлеба собрать может, что с нуждою до нового хлеба со своею семьею проживет, а в погодливые лета совсем и труд, и иждивение теряет. Лучшее свое содержание поморцы получают от моря; разные имеют промыслы, как звериные, так и рыбные. Отъезжают далеко от своих жилищ на промыслы, а особливо зимованы, откуду нередко совсем не возвращаются. По нынешней дороговизне хлеба (пуд муки свыше 40 коп.) часто принуждены бывают питаться корою; и многие в такой живут бедности, что трудно изобразить словами. Но все сие со временем пространнее изъяснено будет. О чем Императорской Академии покорнейше доносит академик Иван Лепехин». ⁷⁴

Маршруты Лепехина до Соловков описаны в его «Дневных записках», о дальнейшем его путешествии сохранились сведения только в рапортах, посланных им в Академию из Архангельска и Умбы. ⁷⁵

От Соловков Лепехин направился водою мимо островов Кузева в Кемь, а оттуда в Кереть и Кандалакшу. В июле 1772 г. он послал в Академию рапорт о результатах обследования [344] Северного берега Кандалакшской губы. ⁷⁶ Лепехин спустился вниз по р. Кандалакше ⁷⁷ до оз. Имандра, из которого она вытекает, осмотрел устье р. Умбы и затем объехал Терский берег. ⁷⁸ В августе он осмотрел устья pp. Пялицы, Поноя, посетил Три острова, ⁷⁹ устье р. Майды, о. Моржовец, устья pp. Кульи, Мезени, Неси, Вижаса, прошел к п-ву Канину и после трудного пешего перехода по болоту достиг берега Чешской губы. Здесь Лепехин встретил ненцев и вместе с ними на оленях отправился на северное побережье п-ва Канина до мыса Никулина, к урочищу Промои. Между тем начались морозы, и ему пришлось пуститься в обратный путь. В тундре близ устья р. Неси он встретился с Озерецковским. В южной части п-ва Канина Лепехин осмотрел небольшие pp. Чижу и Чошу, после чего вернулся в Архангельск 21 сентября 1772 г. ⁸⁰

Весной 1772 г., еще до того как отправиться к Соловкам и п-ву Канину, Лепехин послал архангельского солдата Ивана Горюшкова в Кольский уезд для пополнения фаунистических коллекций. Поездка оказалась удачной, и по возвращении Лепехина осенью в Архангельск, после установления санного пути, он вторично послал Горюшкова в Колу. Через пять месяцев, в марте 1773 г., Горюшков доставил приобретенное прямо в Петербург, о чем подал в Академию следующий рапорт:

«2 октября 1772 г. послан я, нижеименованный, от г-на профессора Ив. Ив. Лепехина губернской архангелогородской роты солдат Иван Горюшков для собрания натуральных вещей (для покупки морских зверей и рыб). Куплен мною в Коле у крестьянина Михаила Гнидина зверь морской заяц, за которого цены дано денег 4 p. 30 к. Куплен мною в Коле у посадского человека Ивана Распопина морской зверь, называемая крылатка, за которую цены дано денег — 4 р. 70 к; куплена выдра, дано — 4 р.; рыб разных куплено на — 90 к.; скатереть лонская куплена — 50 к.; две наком[од]ницы куплено — 50 к. От Колы до Санкт-Петербурга на прогоны — 9 p. 10 к. Всего на покупки и на прогоны — 24-00». ⁸¹

Кроме Горюшкова, Лепехин в декабре 1772 г. послал в Петербург архангельского солдата Петра Турчасова, который привез [345] в Кунсткамеру Академии наук большую коллекцию животных и птиц. ⁸²

Вскоре и сам Лепехин покинул Архангельск. С установлением санного пути он вместе с Озерецковским, Мальгиным, Лебедевым, Шалауровым, Федотьевым и четырьмя солдатами Архангельского гарнизона отправился в Петербург, куда прибыл 25 декабря 1772 г., чем и завершилось его четырехлетнее путешествие. После кратковременного отдыха он подал в Академию рапорт о возвращении, ⁸³ в связи с чем в Комиссии было принято следующее определение за подписью А. А. Ржевского:

«В рассуждении возвратившегося из фисической экспедиции минувшего декабря 25 1772 г. академика Лепехина с находящимися при нем студентами Н. Озерецковским, Т. Мальгиным и А. Лебедевым, также с рисовальщиком М. Шалауровым и чучельником Ф. Федотьевым учинить следующее:

1. Привезенные им, г-ном Лепехиным, натуральные и другие примечания достойные вещи для Академии, из коих он некоторые уже представил, а некоторые еще представить имеет Академическому собранию, по рассмотрении отдать по описи в Кунсткамеру для приобщения к прочим таковым же экспедиционным вещам, хранящимся в оной Кунсткамере под смотрением академика Вольфа, сообща с оной описи для ведения одну копию в библиотеку, а другую оставить при Комиссии.

2. Представленный от него, г-на Лепехина, Государственной Статс-конторы прочетной указ с надписанием о принятых им для экспедиции в бытность его в оной из разных присутственных мест деньгах, также данные ему от Комиссии на записку оных в приход и расход книги с приобщенными к оным расписками, отдать в счетное повытье для освидетельствования, и по сочинении из оных книг ведомости, что надлежит принять на счет Академии и что на счет Государственной Статс-конторы из забранных им, г-ном Лепехиным, денег из статс-конторских доходов, предложить оную ведомость Комиссии на рассмотрение для учинения с помянутою Статс-конторою по сей экспедиции окончательного расчета; а между тем, как ему, г. Лепехину, так возвратившимся при нем вышепоказанным студентам, рисовальщику и чучельнику следующее от Статс-конторы прибавочное за последнюю треть, сколько оного причтется по день их сюда возвращения, т. е. по 25 декабря 1772 г., жалованье, которого они еще не получали, выдать заимообразно от комиссара Панкратьева вместо экспедиционной (за недостатком в ней довольной казны) из статной [346] академической суммы на счет Государственной Статс-конторы, с заменою оных денег в уплату тех, которым Академия должна остается оной Статс-конторе за экспедиции; а когда вступит довольная казна в экспедиционную сумму, то толикое же число возвратить из оной в статную Академическую сумму.

3. Имеющиеся у него, г-на Лепехина, казенные дорожные кибитки и сани принять от него экзекутору Герасимову под свое смотрение до будущего об оных впредь приказания.

4. Данных ему, г-ну Лепехину, для провожания его экспедиции от Архангелогородской губернской канцелярии тамошних батальонов четырех солдат: Петра Кузнецова, Михайлу Батманова (1 батальон), Петра Турчасова и Варлама Долгого (2 батальон), по неимению в них больше здесь надобности, отослать при письменном сообщении в прежнюю их команду (в Архангельск), дав им деньги на прогоны и по 2 р. в награждение». ⁸⁴

Сразу же по приезде Лепехин занялся разбором привезенных экспонатов, часть которых он тут же заспиртовал, получив для этого из Академии ведро спирта. ⁸⁵

Если говорить об итогах Оренбургской и Северной экспедиций Лепехина, то нельзя не отметить, что он блестяще выполнил все те многообразные и сложные задания, которые были поставлены перед молодым ученым Академией в 1768 г.: изучил природный богатства Поволжья, Урала, Сибири и Крайнего Севера Европейской России; подробно описал состояние промышленности, сельского хозяйства, охоты, рыболовства в посещенных им районах; в горных местностях повсюду произвел геологические разведки, исследовал пещеры и карстовые формы рельефа; уточнил и проверил географические карты, имевшие в то время немало белых мест, привез богатейшие зоологические и ботанические коллекции, описал множество новых видов животных и растений; собрал ценные материалы по зоогеографии, истории, экономике, этнографии, фольклору, народной медицине и ветеринарии.

Эти данные вошли в путевые заметки Лепехина, которые печатались в Петербурге постепенно еще в то время, когда экспедиция не была закончена; материалы, не включенные в это издание, были обработаны Лепехиным по возвращении в Петербург и опубликованы в различных изданиях на русском и латинском языках.

В 1772 г. по соглашению с Австрией и Германией Россия получила часть польских земель, в связи с чем на территории современной Белоруссии были образованы две новые губернии: Псковская [347] и Могилевская. 18 февраля 1773 г. в Академической Комиссии было решено послать туда две научные экспедиции: астрономическую под предводительством адъюнкта Исленьева и физическую — под руководством Лепехина, недавно вернувшегося из успешно проведенной Оренбургской экспедиции. Лепехина должны были сопровождать студенты Николай Озерецковский и Тимофей Мальгин, которым было прибавлено по 48 руб. в год жалованья. ⁸⁶ Перед отъездом Лепехину был вручен следующий ордер губернатора Белоруссии графа Чернышева:

«Ордер

генерала аншефа Государственной военной коллегии
и вице-президента, Белорусского
генерала губернатора графа Чернышева.

Обоим в Белорусских губерниях за губернаторов находящимся господам генерал-майорам и кавалерам Каховскому и Кречетникову, всем в тех губерниях состоящим господам обер-комендантам и комендантам, воеводам и прочим военным и гражданским начальникам, кому оный объявлен будет.

По высочайшему ее императорского величества соизволению отправлена из Императорской Академии наук экспедиция для натуральной истории в обе всемилостивейше вверенные мне Белорусские губернии, под начальством г-на профессора Лепехина: сего ради всем тем, кому ceй ордер мой от него, г-на профессора Лепехина, объявлен будет, сим предписывается во всех случаях чинить ему всевозможное вспоможение, и буде где нужно будет, то для препровождения его давать ему пристойные военные команды, а когда и сколько и куда ему военных людей в препровождение дано будет, меня репортовать.

Граф Зaxap Чернышев». ⁸⁷

25 февраля 1773 г. Лепехин подал в комиссию рапорт, в котором подробно излагалось все необходимое для подготовки экспедиции:

«По приказанию учрежденной при Императорской Академии наук Комиссии, кто и что к предлежащей мне езде потребно, имею честь донести следующее:

1) Кроме назначенных со мною студентов Николая Озерецковского и Тимофея Мальгина, необходимо нужны чучельник, рисовальщик и стрелок. [348]

2) Надлежащие как для меня, так и будущих со мною людей повозки, для исправления которых и других мелочей прошу приказать мне выдать двести рублей, из которых остаток будет мне служить и на путевые мелочные расходы.

3) Как та страна, в которой мне почти все время препроводить должно, мало мне известна, и для сих причин прошу дать дозволение в Географическом департаменте взять все те известия, какие в оном о помянутых местах находятся, или приказать сделать небольшую для сего карту.

4) Полагая в неизвестности польские учреждения, прошу снабдить меня наставлением, каким образом мне поступать надлежит, когда польские крестьяне не обязаны возить проезжающих, как то учреждено в России: но как прежде бывшая моя езда довольно меня научила, что не везде можно достать твердые и надежные летние повозки, то не приказано ли будет оными запастися здесь.

5) Когда повелено будет делать метеорологические наблюдения, прошу снабдить меня такими термометрами и барометрами, которые бы клались в фучералы, оклеенные сукном, иначе и в летнюю пору трудно их сохранять в целости.

В прочем полного во всем наставления ожидаю от профессорского собрания». ⁸⁸

Лепехину было разрешено взять с собой чучельника и рисовальщика, участвовавших в Оренбургской экспедиции, т. е. Михайлу Шалаурова и Филиппа Федотьева, стрелка же он должен был подыскать сам. Комиссия также приказала выдать ему просимые им 200 руб. и те же самые повозки, на которых он приехал в Петербург из прежней его экспедиции. Все остальные пожелания Лепехина также были удовлетворены. ⁸⁹ Нужные Лепехину футляры с суконной обклейкой для термометров и барометров изготовил механик Кулибин. ⁹⁰ Печатник академической фигурной палаты Дмитрий Денисов изъявил желание принять участие в экспедиции в качестве стрелка. «По известному его в егерском искусстве знанию» ⁹¹ было решено назначить его стрелком с жалованьем в 40 руб. в год.

Лепехин внимательно проверил снаряжение экспедиции и постарался избавиться от всего лишнего и обременительного. Так, перед самым отъездом он вернул выданные ему четыре старых ружья и горный бурав; бурав был оставлен на хранение в Академии, а ружья проданы «охочим людям». ⁹² [349]

Вместе с тем, как видно из приходо-расходной книги Лепехина, он позаботился запастись всем, что могло потребоваться для отстрела птиц и для изготовления чучел, зная по опыту, что в дороге это трудно будет достать. Так, он взял с собой «толстую проволоку для морских зверей», паклю для набивки чучел, камфару, перец для состава чучельного порошка, серу, квасцы, шило, долото, ножницы, «ножичек для чучельства», «пронизки (бусы) для глазок». ⁹³

18 марта 1773 г. Лепехин представил в Академию план экспедиции. Предполагалось, что он по последнему санному пути выедет в Великие Луки, откуда с наступлением весны через Торопец отправится к истокам Волги и Западной Двины, продолжит путешествие по Двине до Витебска, затем спустится вниз по Днепру и р. Соже до ее устья при Бобовичах. С Днепра будет послан студент для осмотра мест между р. Сожей и прежней русской границей, который встретится с Лепехиным в Бобовичах. Из Бобовичей Лепехин возвратится на Днепр, по Днепру подымется до Рогачева, затем по Западной Двине доедет до Полоцка, откуда пошлет студента через Заволочье и Опочку до Пскова, а сам отправится через Ригу во Псков и затем вернется в Петербург. ⁹⁴

Этот план был прочитан Лепехиным в Академическом собрании 18 марта 1773 г. и одобрен академиками; впрочем, Лепехину пришлось допустить некоторые отклонения от него. Относительно инструкции было сказано, что можно воспользоваться той, которую Лепехин получил при отьезде в Оренбургскую экспедицию, но что следует добавить к ней один пункт, а именно, рекомендовать ему обратить внимание на старинные рукописи и книги, хранящиеся в монастырских, городских и частных библиотеках, и позаботиться о снятии копий с наиболее интересных документов относящихся к славянской и русской истории. ⁹⁵

В тот же день, 18 марта, членам экспедиции было выдано жалованье вперед на год, ⁹⁶ подорожная из Ямской канцелярии на двенадцать подвод, из военной коллегии были затребованы два солдата для охраны экспедиции в пути. ⁹⁷ Лепехину из Комиссии была выдана следующая подорожная: [350]

«Объявитель сего Императорской Академии наук академик и медицины доктор Иван Лепехин отправлен от oной Академии наук по высочайшему ее императорского величества именному повелению для приращения натуральной истории в фисическую экспедицию к Великим Лукам и в провинции Белорусской губернии. Того ради на заставах господам, команду имеющим, оного академика и медицины доктора Лепехина и при нем будущих пропускать без задержания и ни малейшей остановки». ⁹⁸

21 марта 1773 г. Лепехин выехал по Нарвской дороге из Петербурга в Псков, где ему пришлось задержаться из-за наступившей весенней распутицы. Здесь он оставил сани и перешёл на летние повозки. ⁹⁹ По его заказу в Пскове были изготовлены четыре кибитки, снаружи обитые кожей, а изнутри холстом; была также куплена кованая телега. ¹⁰⁰

Из Пскова он совершил небольшие экскурсии в Печерский монастырь (в 56 верстах от Пскова по Рижской дороге) и в древний пригород Изборск. Из г. Торопца 6 мая 1773 г. он послал в Академию рапорт, в котором подробно описывал пещеры, находящиеся близ Печерского монастыря. ¹⁰¹ 17 апреля 1773 г. он покинул Псков и отправился через слободу Стрелкину в Пусторжевский округ в Великие Луки, где и пробыл до 1 мая. В Великих Луках в доме, где остановилась экспедиция, ночью случился пожар, в результате которого весь дом сгорел; при этом Лепехин лишился некоторых собственных и казенных вещей, а также части дневниковых записей. По дороге от Великих Лук до Торопца был собран гербарий и большая коллекция птиц. Из птиц, многие виды которых удалось добыть в двух и даже в трех экземлярах, тут же были изготовлены чучела. Из Торопца Лепехин отправился к истокам Волги и к оз. Охват, из которого вытекает Западная Двина. Он осмотрел берега этого озера, находящегося в 60 верстах от Торопца, а также 15-верстный волок между реками Волгой и Двиной. ¹⁰²

Побывав на озерах Пен, Всевок и Стерж, Лепехин вернулся в Торопец и оставался там до 20 мая. Из Торопца Лепехин послал в Петербург ящик с птицами, который через Великие Луки, Порхов и Новгород был доставлен в Академию в июне 1773 г. солдатом Варлаамом Сидоровым. ¹⁰³

Из Торопца Лепехин послал Озерецковского в Витебск, а сам с остальными членами экспедиции поехал по берегу [351] Западной Двины, осматривая по пути залежи железной руды и колчедана, берега судоходной реки Межи, густые смоленские леса. Из Смоленска Лепехин направился к прежней русско-польской границе, которая проходила по речке Морей, и посетил бывшие пограничные пункты — русское село Шеляговку и бывшее польское местечко Ляды. Вскоре экспедиция прибыла в г. Мстиславль на p. Виоxpe. Осмотрев окрестности Мстиславля и отметив обилие в них полезных ископаемых (железистый камень, известь, охра, вязкая глина), Лепехин 9 июня начал спускаться вниз по течению р. Сожи до ее устья. Переправясь через Сожу, он свернул к г. Рогачову, откуда послал Мальгина вверх по течению р. Друти, а сам по левому берегу Днепра приехал в Могилев. ¹⁰⁴ Из Могилева он продолжал свой путь через местечко Шклов в г. Оршу. 15 июля 1773 г. он выехал из Орши и от Днепра снова перебрался на Западную Двину близ Витебска. В Витебске он встретился с Озерецковским и послал его в Ригу через Опочку, сам же отправился в город Полоцк, откуда был послан в Ригу Мальгин по Лифляндской дороге, через Опочку и Изборск. ¹⁰⁵

2 августа 1773 г. Лепехин покинул Полоцк и продолжал свой путь по берегу Западной Двины, через местечко Креслау, с. Старый Замок, местечко Крейцбург, г. Динабург в Ригу, откуда он предполагал отправиться на о. Эзель, «чтобы познакомиться с продуктами Балтийского моря». ¹⁰⁶ Однако в течение трех недель, проведенных Лепехиным на берегу Балтийского моря, карбасы на о. Эзель из-за плохой погоды ни разу не отравлялись, и ему пришлось ограничиться осмотром морского берега между Ригой и Перновом. ¹⁰⁷ В рапорте, присланном в Академию из Пскова 7 октября 1773 г., Лепехин сообщал, что весь морской берег близ Риги засыпан горами песка, и описывал некоторые найденные им водоросли. ¹⁰⁸

Между тем в Ригу собрались студенты, посланные в самостоятельные экскурсии, и Лепехин решил двинуться в обратный путь. Он разделил всю экспедицию на четыре отряда, которые должны были прибыть во Псков: Лепехин через Пярну и Валк, чучельник и стрелок — через Чудское озеро, Озерецковский и Мальгин — двумя другими маршрутами, которые остались неизвестными, так как в рапортах Лепехин о них не сообщает. В Пскове все члены экспедиции соединились и стали ждать распоряжений из Академии наук. Рапорт Лепехина, посланный из Пскова 7 октября, был рассмотрен в Академическом собрании 19 ноября [352] 1773 r. ¹⁰⁹ Было решено отозвать Лепехина в Петербург, в связи с чем 22 ноября в Академической комиссии было принято следующее определение:

«Вследствие принятого в Академическом собрании и утвержденного его сиятельством графом В. Г. Орловым намерения о возвращении академика Лепехина из Белорусской его экспедиции, поелику он все назначенные ему для исследования в тамошних губерниях места осмотрел и достойных примечания своего предметов более не находит, послать к нему, г-ну Лепехину, из Комиссии повеление, чтобы он со всею своею экспедициею возвратился в Петербург». ¹¹⁰

Ордер о возвращении был послан в Псков 25 ноября и получен 6 декабря, ¹¹¹ после чего Лепехин тотчас пустился в обратный путь и 15 декабря уже был в Петербурге. ¹¹² 22 декабря он впервые после возвращения присутствовал в Академическом Собрании. ¹¹³

Молодой ученый, совершив в самом начале своей научной деятельности два интересных и сложных путешествия, приобрел немалый опыт и знания. Он научился преодолевать разнообразные трудности, исследовал растительный и животный мир ряда малоизвестных, а иногда и совсем еще не исследованных областей России, выявил много новых полезных ископаемых, высказал ценные соображения о геологическом строении Земли, наблюдал быт многих народов.

Снаряженная Академией наук в 1768-1773 гг. Оренбургская экспедиция, деятельным участником которой был Лепехин, имела огромное значение для развития не только русской, но и мировой географической науки. Большой интерес, представляла и возглавлявшаяся Лепехиным Белорусская экспедиция 1773 г. Она дала полное представление о вновь присоединенном к России крае, его природных богатствах, полезных ископаемых, состоянии промышленности и сельского хозяйства; Лепехин coбрал ценные материалы по экономике и этнографии обследованных им мест, составил гербарий и богатые зоологические коллекции.

Комментарии

1. Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства. 4 части. СПб., 1771-1805.

2. Донесения 1773 г. были найдены в Архиве АН СССР только в 1935 г. См.: В. П. Таранович. Экспедиция академика И. И. Лепехина в Белоруссию и Лифляндию в 1773 г. Архив истории, науки и техники, сер. I, вып. 5, М.-Л., 1935, стр. 545-567.

3. Протоколы заседаний Конференции имп. Академии наук с 1725 по 1803 г., т. II, СПб., 1899, стр. 622.

4. Там же, стр. 623.

5. Н. Г. Фрадкин. Инструкция для академических экспедиций 1768-1774 гг. Вопросы географии, № 17, 1950, стр. 213-218.

6. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 2, лл. 3-22.

7. Там же, л. 1.

8. Там же, л. 1 об.

9. Совр. Ульяновск.

10. Coвp. Куйбышев.

11. Архив AН СССР, ф. 21, оп. 1, № 83, лл. 9-11.

12. Там же, ф. 3, оп. 30, № 2, л. 31.

13. Там же, л. 36.

14. Там же, № 6, лл. 5-6 об.

15. Там же, № 9, л. 3 и об.

16. Там же, лл. 5-6.

17. Там же, л. 7.

18. Там же, л. 8.

19. Адъюнкт Петербургской Академии наук, в 1769-1770 гг. участвовал в экспедиции Палласа.

20. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 9, лл. 9-10 об.

21. Там же, л. 15 и об.

22. Там же, л. 19 и об.

23. Совр. Волгоград.

24. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 9, л. 21.

25. Там же, лл. 129-130 об.

26. Протоколы Конференции, т. II, стр. 684.

27. Там же, стр. 672.

28. Архив АН CCCР, ф. 3, oп. 30, № 2, л. 41.

29. Рапорт И. И. Лепехина в Комиссию от 10 мая. Архив АН СССР, ф. 3 оп. 30, № 9, лл. 23-24 об.

30. Там же.

31. Там же, лл. 25-31 об.

32. Там же, лл. 33-37 об.

33. Там же, лл. 39-40 об. Между Палласом и Лепехиным возникли некоторые несогласия из-за выбора маршрутов, о чем стало известно Академии, после чего руководителям обеих экспедиций было предписано немедленно выработать единый план путешествия на будущий год и впредь действовать согласованно. — Протоколы Конференции, т. II, стр. 708 и 710.

34. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 9, л. 43 и об.

35. Т. е. от истоков р. Белой.

36. Coвp. Свердловск.

37. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 9, л. 133 об.

38. Там же, лл. 45-46.

39. Там же, № 2, л. 64.

40. Протоколы Конференции, т. II, стр. 749, 752, 754.

41. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 2, лл. 65-68.

42. Там же, № 9, л. 144.

43. Там же, лл. 47-48 об.

44. Там же.

45. Там же, лл. 51-52.

46. Там же, № 3.

47. Там же, № 9, л. 53.

48. Там же, л. 54.

49. Там же, л. 55 и об.

50. Там же, л. 135 и об.

51. Там же, л. 57.

52. Там же, л. 59.

53. Протоколы Конференции, т. III, стр. 12.

54. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 9, лл. 61-62.

55. Там же.

56. Там же.

57. Имеется в виду архангельский губернатор Егop Андреевич Головцын.

58. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 2, л. 90.

59. Там же, л. 90 об.

60. Там же, л. 91 и об.

61. Совр. Сыктывкар.

62. Имеется в виду Delphinapterus leucas.

63. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 9, лл. 63-64 об.

64. Протоколы Конференции, т. III, стр. 38. В 1772 г. членам экспедиции были выданы дополнительные денежные награды: в феврале Озерецковскому «за отменные его труды как в Астраханской губернии в городах Саратове и Царицыне, так и в Кеюском остроге» 50 р., в апреле — рисовальщику Шалаурову 20 р., в октябре — Мальгину «за ревностное исполнение порученных ему дел в Екатеринбурге, а особливо в Приозерском остроге» 30 р. — Архив AH CCCР, ф. 3. оп. 30, № 2, л. 139.

65. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 9, л. 65.

66. Протоколы Конференции, т. III, стр. 52.

67. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 2, л. 93.

68. Там же, № 9, л. 139.

69. Там же, № 2, л. 97.

70. Там же, л. 95.

71. Там же, № 9, л. 67 и об.

72. Там же, № 2, л. 103.

73. Мук Салмы происходит от слова «мука» и Салма или пролив (Прим. Лепехина).

74. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 9, лл. 71-74. Публикуется впервые.

75. См.: В. П. Тaранович. Путешествие И. И. Лепехина по Северу Европейской России в 1771-1772 гг. Архив истории науки и техники, М.-Л., 1934, сер. I, вып. 4, стр. 349-362.

76. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 9, лл. 75-77.

77. Coвр. Нива.

78. Юго-западное и западное побережье Кольского полуострова.

79. В Белом море, севернее устья р. Поноя.

80. Архив АН СССР, ф. 3, оп. 30, № 9, лл. 79-82.

81. Тaм же, № 2, лл. 111-112.

82. Там же, № 7, л. 43.

83. Там же, № 6.

84. Там же, лл. 20-21 об.

85. Там же, № 2, л. 115.

86. Там же, оп. 31, № 2, лл. 4-5.

87. Там же, л. 10.

88. Там же, л. 1 и об.

89. Там же, л. 2 и об.

90. Там же, л. 20 об.

91. Там же, л. 21 и об.

92. Там же, л. 1 и об. Ружья купил петербургский купец Андрей Федотов за 6 руб. — Там же, л. 3.

93. Там же, № 4, лл. 1-2 об.

94. Там же, оп. 30, № 9, л. 85 и об.

95. Протоколы Конференции, т. III, стр. 86.

96. Лепехину было установлено от Академии жалованье в 600 руб. в год, Озерецковскому — 148, Мальгину — 120, Шалаурову и Федотьеву — 96, и столько же от Статс-конторы. — Архив AН CCCР, ф. 3, оп. 31, № 5, лл. 5-6.

97. Там же, № 2, л. 2 и об. Военная коллегия прислала рядовых I санкт-петербургского батальона Естифея Захарова и III — Ивана Федорова. — Там же, л. 39.

98. Там же, л. 16.

99. Там же, оп. 30, № 9, л. 87.

100. Там же, оп. 31, № 4, лл. 3-4.

101. Там же, оп. 30, № 9, лл. 89-90 об.

102. Там же, лл. 91-92.

103. Там же, оп. 31, № 2, лл. 44-50 об.

104. Там же, оп. 30, № 9, лл. 93-94.

105. Там же, л. 95 и об.

106. Там же, лл. 97-99.

107. Coвp. Пярну.

108. Архив AН СССР, ф. 3, оп. 30, № 9, л. 101 и об.

109. Протоколы Конференции, т. III, стр. 106.

110. Архив AН СССР, ф. 3, оп. 31, № 2, л. 53.

111. Там же, № 3, л. 6.

112. Там же, л. 6 об.

113. Протоколы Конференции, т. III, стр. 110.