Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

Краткое известие о Камчатском земледелии.

Эпоха первоначальных опытов земледелия в Камчатке начинается от покорения сей страны под Российскую державу. С водворением в оной Русского народа, принесшего с собою в сию страну многие отрасли гражданской промышленности, хлебопашество, как полезнейшее из всех, было первым, так сказать, началом благодетельности завоевателей, которые, распространяя Христианство между Камчадалами, в то же время не упустили из виду и других благ, долженствующих по времени иметь благотворное действие на сих полуостровитян. И так думать надобно, что Камчатское земледелие с присоединением сей страны к Российскому скипетру, в скором времени восприяло свое начало; ибо Г. Крашенинников, живший долгое время в Камчатке и возвратившийся из оной 1743 года, в [110] подробном и точном описании сего края говорит: a «Служки Якутского Спаского монастыря, которые живут на Камчатке из давних лет, сеют пуд по 7 и но 8 ячменю, и столько из того имеют пользы, что не токмо крупою и мукою сами довольствуются, но и других снабжают в случае нужды».

Но в котором именно году сия полезнейшая отрасль промышленности насаждена в сем Гиперборейском царстве, сей вопрос при всех моих изысканиях остался неразрешенным. Быть может, что в Камчатском Архиве и можно было бы сего доискаться, но по многим обстоятельствам, таковой небесполезной выправки я не мог учинить с надлежащим успехом.

Нет сомнения, что первые опыты хлебопашества, учиненные на сем полуострове, были довольно благонадежны; ибо в противном случае не последовало бы Высочайшее повеление Императрицы Елисаветы, чтоб из Сибирских крестьян несколько семей с довольным числом лошадей, рогатого скота и хлебопашенными инструментами переселить на полуостров Камчатский, для заведения на [111] оном хлебопашества и для научения тамошних жителей земледелию; что и было приведено в исполнение, переводом помянутых крестьян на полуостров в исходе 1743 года, на котором одна часть поселена при реке Камчатке, в 12 верстах на северо-восток от Верхнекамчатского острога, на месте самом удобнейшем для разведения хлебопашества, а другая часть сих крестьян поселена в Зопороцковой заимке при реке Быстрой и других местах, годных к хлебопашеству. Из поселившихся при реке Камчатке, образовалась в последствии времени Мыльковая деревня, b а от оной и небольшая речка, называемая Камчадалами Имчерик, названа Мыльковой,

Другой Высочайший указ Екатерины II, последовавший 1764-го года Сентября 30-го дня, ясно уже нам доказывает, что сия попечительная Монархиня, по беспредельной Своей заботливости к благу вверенного Ей провидением народа, предполагала некогда видеть в сей отдаленной части Своей державы счастливых сынов благословящих среди тучных житниц священное Имя Венценосной благодетельницы? Ибо что может [112] быть благодетельнее сего незабвенного в летописях Указа, в котором говорится: что для улучшения земледелия и поощрения землепашцев, состоящий в Камчатке казенный скот, хлеб в семенах, и хранящиеся в магазейнах земледельческие инструменты, раздать безденежно всем, кто только пожелает заниматься обработыванием земли.

Кажется ничего не можно было учинить более: не жалели, ни трудов, ни издержек для сей нововводимой промышленности, только бы желание Монархини и Правительства увенчалось счастливым событием. Но к прискорбию каждого, постигающего меру отечественного благосостояния, все усилия того времени земледельцев и местного начальства неимели счастливого успеха; разведение хлебопашества столь было медленно и ничтожно, что самые труды работающих не могли окупиться.

Следовательно, местному Камчатскому начальству ничего более не оставалось, как только отнестись к высшему Правительству, что разведение хлеба, при всех возможных усилиях, остается неуспешным Сия неблагоприятная весть, достигшая до сведения попечительной Монархини, [113] незнавшей меры благодеяниям изливаемым Ею на своих подданных, была, как кажется, главною причиною особого Всемилостивейшего Повеления Правительствующему Сенату, по распоряжению коего в 1767 году, послан в Камчатку сержант Рознин, который, как испытанный уже в искустве земледелия, должен был показать способ разведения хлеба и усилить навык занимавшихся безуспешным возделыванием земли.

Наверно можно полагать, что высшее Правительство мало, или со всем не хотело слышать, а и того более верить, чтоб южная часть Камчатки, лежащая в одних широтах с плодоносными Российскими губерниями, была столь неблагодарна к трудам оратаев, что за вверенное зерно ее недру не может достойным образом вознаградить земледельцев.

Быть может, что и самое Камчатское начальство, непостигая другой главнейшей причины, противуполагавшей преграду разведению хлеба, дало высшему Правительству повод думать, что неуспехи в разведении хлеба зависят отнюдь не от климата и почвы земли, а от неразумения самых земледельцев, которые по новости своей не успели еще [114] порядочно ознакомиться с свойством земли, что необходимо нужно знать каждому земледельцу, разумеющему ценить труды свои.

Чтобы соблюсти весь исторической порядок Камчатского земледелия, я не должен умолчать ни об одном случае, касающемся до сего, по существу своему полезного в общежитии предмета. Сверх вышепомянутого сержанта Рознина, 1769 года прибыл в Камчатку из города Иркутска, по собственному желанию, Посадской Рытков, который без сомнения движим был одним патриотизмом участвовать в тогдашнем деле и труде, касающемся до разведения хлебопашества. Так, или нет — только наверно можно ручаться, что признательная Монархиня верно бы не оставила достойно наградить благородного Рыжкова, естьлиб он был столько же счастлив, сколько предприимчив.

Так многие умы были устремлены на предмет, занимавший в то время Правительство; но за всем тем, труды оратаев все оставались тщетными, невознагражденными; а от того, без сомнения, и самая охота к земледелию у многих начала простывать и уменьшаться. [115]

Наконец, как бы самое Небо сжаливишись над усилием попечительного Начальства и трудолюбием земледельцев, которые перестали уже питаться надеждою будущего их благополучия, ниспослало им нового Начальнику, Маиора Бема, который в 1773 году прибыл в Камчатку для управления оною. Сей прославленный муж в Куковом путешествии c достоин славы и в нашем отечестве; ибо в его-то управление сею полудикою страною, ничтожное Камчатское земледелие было доведено до самого цветущего состоянии. Незнаю, чему это приписать? Искуству ли Г. Бема, знавшего тайну, как поощрять земледельцев, или просто благоприятным обстоятельствам тогдашнего времени, бывшим к нему снисходительнее, нежели к его предшественникам? Не могу наверное сказать, долго ли продолжалось сие счастливое управление Камчаткою Г. Бема, только, как предание говорит, что, после него, цветущее земледелие сего края, время от времени, стало приходить в упадок и наконец совершенно истребилось.

В мое пребывание на сем полуострове, я не один раз одел случай расспрашивать [116] пожилых крестьян Мыльковой деревни, которые по чистой совести уверяли меня, что в прежние годы за всем домашним употреблением продавали хлеб в казну, из Мыльковой и Ключевской d деревень от 100 до 300-ть пудов. Здесь разумеется разного рода хлеб, к. т. рожь и ячмень; пшеница в Камчатке не родится. Сначала я не верил таковым рассказам словоохотных крестьян, но справясь с делами Камчатского Архива, нашел достоверное подтверждение слышанного мною.

Из вышесказанного следовало бы заключить, что не климат и не земля были главною причиною совершенного истребления хлебопашества, но худое смотрение местного Начальства, и собственная лень, беззаботливость крестьян, которые, оставив в запустении плодородную землю, некогда питавшую отцов их, в оправдание свое извиняются тем, что земля, награждавшая достойно предков их, ныне совершенно отказалась платить таковую дань наследникам, желая притом, чтобы их сама земля награждала, питала, подобно как трудолюбивых их предков, обливавшихся потом над возделыванием оной. [117]

Так скажут многие и конечно не без основания, так сказал бы и я, естьлиб прожил один только год в Камчатке, наслышавшись от тамошних крестьян, которые, по простодушию своему не подозревая себя в лености, охотно всем рассказывают о прежнем плодородии, коим наслаждались их отцы. Но проживши в Камчатке более пяти лет, я совсем переменил образ моих мыслей о здешних крестьянах, (грешно сказать хлебопашцах), которые по моему мнению не совсем еще заслуживают порицание. Ибо нижеследующая статья, естьли не совсем, так по крайней мере в половину оправдает их в глазах беспристрастных любителей сельского домоводства.

Г. Капитан Т. Шмален, будучи Камчатским Командиром, в кратком донесении e своем о полуострове, учиненном 1773 года, месяца Июня, о хлебопашестве говорит сими словами: «хлебопашеству на Камчатке размножиться весьма не уповательно; ибо вся Камчатка состоит из каменных гор, из под которых вытекает великое множество холодных ключей, от чего в летнее время и бывают холодные инеи, f даже в первых числах Июля». Крестьянам, которых [118] тогда находилось в собственном его распоряжении 18-ть семей, урожай хлеба, как говорит Шмалев, достается вместо находки; ибо таковые урожаи по его замечанию случаются только чрез три года.

«1766-го года, крестьянами посеяно было ячменю 100 пудов, а по снятии оного с поля, вымолочено чистых семян 270 пудов, чему крестьяне крайне обрадовались. Но таковая их радость продолжалась недолго; ибо в последствии оказалось, что семяна, будучи еще в снопах, от большого инея попортились; g от сего таковая богатая жатва в существе своем мало принесла пользы. 1767 года, опять теми же крестьянами посеяно было ячменя 101 пуд; но, по несчастно, 5-го Июля, такой пал холодной иней, что находившаяся вода в батах h совершенно покрылась льдом, от чего хлеб так испортился, что крестьяне с горестным прискорбием сердца принуждены были скосить одну только солому, для употребления скоту на корм. От таковых неблагоприятных случаев нередко крестьяне приходят в отчаяние, а потому и принуждены бывают сеять не много, дабы вовся не потерять семян». — Им же Г. Шмалевым [119] был сделан опыт и над озимым хлебом; ибо в Камчатке обыкновенно привыкли сеять только яровой хлеб. Из доставленной Шмалеву от города Якутска свежей ржи, приказано было от него крестьянам посеять и озимь 12-ть пудов, которая на другой год выросла соломою в печатную сажень, но едва начались колосья наливаться, то вдруг холодным инеем молодые семена заморозило.

Надобно заменить, что сии опыты сделаны были Шмалевым, до прибытия еще в Камчатку Маиора Бема, который в разведении хлебопашества, как выше сказано, был гораздо счастливее своих предместников.

Да позволено будет при сем случае сказать несколько слов в честь почтенного Т. Шмелева, коего добрые качества души и благородное рвение к благу сего края, и до сего еще времени не изгладились из сердец признательных Камчадалов. Сей достойный Начальник, и по смене своей, все еще оставался на службе в Камчатке, и что всего важнее, имел сердечное удовольствие видеть при преемнике своем те счастливые опыты хлебопашества, в которых он при всех своих усилиях не имел желанного успеха. Не по моему мнению, [120] но по приговору других, довольно знавших Г. Бема и Шмалева, видно, что цветущая эпоха Камчатского земледелия принадлежи им отнюдь не особому искуству Г. Бема, а стечению благоприятных обстоятельств, кои не редко оказываются в действиях наших разительными примерами.

Выше уже сказано, что все преемники Г. Бема неимели того счастия, чтоб назваться могли благодетелями Камчатского края: название сие по всей справедливости заслужил Бем от признательных жителей сей страны. Ибо после управления сего счастливца, сколько ни было делано опытов, поднять клонящееся хлебопашество к упадку, но все было безуспешным. Опыт последнего усилия, в управление Камчаткою Генерал-Маиора Кошелева, был сделан под непосредственным присмотром родного брата сего Начальника, Г. Порутчика Д. Кошелева, который страстно любил сельское домоводство, и вопреки мнению других, на верное полагал, что в желаемом успехе не обманется, хотя в последствии времени и узнал собственным опытом, что где сама Природа противу нас, там бессильны и смешны наши усилия. [121]

Нижеследующие опыты молодого домоводца покажут, столько ли был Г. Кошелев счастлив, сколько предприимчив. В 1802 году, по приказанию его, посеяно было крестьянами в озим ржи 27 пудов; по снятии на другой год вымолочено чистых семян 207 пудов; в прибыли 180 пудов. В 1803-м году оными же крестьянами посеяно ячменя 167-мь пудов и 30 фунтов; чистой прибыли получено 233 пуда и 10-ть фунтов. Военными людьми бывшего Камчатского гарнизона посеяно ячменя 44 пуда, при вымолотке нашлось чистых семян 197 пудов и 21 фунт; и так в прибыли 153 пуда и 21 фунт. Темиже крестьянами посеяно было конопляных семян 6-ть пудов; при вымолотке нашлось чистых семян и пуд, убыли из истинных семян 5-ть пудов. Надобно знать, что конопли против прочих нивяных семян родятся в Камчатке гораздо лучше. Сей довольно счастливой урожай каждого приохотит заниматься хлебопашеством, а особливо в скучной Камчатке, где все удовольствие состоит только в том, чтоб заниматься чем-либо полезным но хозяйственной части. Сею то благородною [122] страстью в высшей степени обладаем был молодой, пылкой Кошелев, который увидя первые свои опыты довольно удачными, мечтал уже, что по времени можно будет обогатить весь этот из гор, камней и вечных льдов состоящий край, коему доброхотная природа не в хлебопашестве, но в других отрослях промышленности явила свою щедроту, многими пренебрегаемую по жалкому усилию побеждать природу, а не следовать ее мудрым намерениям. Г. Кошелев, видя исполнение своих желаний, начал было изобретать другие полезные отрасли Камчатской промышленности, о которых здесь говорить не у места. Но посмотрим, таков ли был и следующий год, каков был предыдущий; столь много порадовавший и крестьян и Кошелева i.

В 1803 году крестьянами посеяно ржи в озим 50 пудов, военными людьми 6 пудов; по снятии на другой год, при вымолотке нашлось у крестьян 4 пуда и 13 фунтов; и так убыли в истинных семенах 45 п. и 27 фунтов; у военных людей убыли в истинных семенах 4 пуда и 28 фунтов. Не лучшая была прибыль в ячмене и коноплях; ибо из посеянного ячменя крестьянами 177 пудов, получено [123] только при вымолотке 27 пудов и 11 фунтов, а из повеянной конопли 5 пудов и 5 фунтов получено 6-ть фунтов. Тоже случилось и с ячменем военным людей, которые, посеяв 42 пуда и 5-ть фунтов, получили вместо прибыли, 16 пудов и 20 фунтов в истинных семенах убыли.

Естьли сложить вес всех семян, к. т. ржи, ячменя и конопли, посеянных в 1802 и 1803 годах, то все сие составит 525 пудов; по счастливом урожае хлеба и по окончательной уборке в надлежащее место, вымолочено из оного чистых семян 865 пудов и 8 фунтов. И так, вычтя истинный посев из скудного урожая, найдется, что крестьяне и военные люди получали истинной прибыли за двугодичные труды свои 340 пудов и 8 фунтов. Надобно еще исключить неурожаи 1803 года, простирающийся до 226 пудов и 23 фунтов, который если вычесть из 340 пудов и 8 фунтов, то останется только настоящей прибыли 113 пудов и 25 фунтов. Теперь можно судить, стоит ли сия малозначущая скудная прибыль тех трудов, на которые бедные земледельцы употребили более двух лет? Но сего еще мало: следующий год [124] если не все, так по крайней мере больше половины истинных семян не возвратил. Вот главнейшая причина, от чего Камчатское земледелие в последствии времени совершенно истребилось.

Быв несколько раз в летнее время в Мыльковой и Ключевской деревнях и знавши уже наперед о прежнем плодородии прекрасных окрестностей сих деревень, признаюсь, я не мог без сердечного прискорбия смотреть на те самые поля, которые за несколько лет пред сим тучнели богатою жатвою, а ныне, как будто издеваясь над усилием слабого, но упрямого земледельца, хотевшего в бессилии превозмочь природу, покрыты плющем и диким волчецом, которые, как бы страшась будущей руки деятельного земледельца, год от году размножаются и покрывают все поляны, представляющие путешественнику жалостный урок тщетности усилий человеческих против природы.

И так хлебопашество Камчатское можно безошибочно назвать феноменом, сначала порадовавшим промышленность и потом исчезнувшим как призрак. Может быть, что сей же непостоянный феномен опять чрез [125] несколько времени явится, и явится для того только, чтобы по прежнему оставить нас в недоразумении и заставить ждать в будущем по всем обстоятельствам тщетной надежды, когда-либо улучшить в Камчатке земледелие. Таковая мысль о сем предмете, может быть, найдет своих защитников, кои знавши прежнее плодородие, будут доказывать многое против допустивших плодородную землю зарость терном. Ошибаюсь ли в своем предположении, или нет? только наперед скажу, что противу сих возражений, ни спорить, ни новых доказательств приводить не стану, выключая одного совета: посмотреть Камчатку и приступить к самому делу.

Я согрешил бы против моей совести, если б не сказал ни слова о трудах и благородном рвении П. И. Рикорда, известного и заслугами отечеству, и любовию к Наукам, который по благополучном своем прибытии на полуостров 1817 года Августа 23 дня, первым поставил себе долгом, испытать счастие в разведении хлебопашества. Прибывший с ним Капитан-Лейтенант Голенищев, был главным его сотрудником. [126] В похвалу Голенищева можно сказать, что таковое предложение начальника принял он не как повеление, но как особенную к нему доверенность, которую, сколько мог, оправдал с честию. Будучи очевидным свидетелем таковых распоряжений, я мог заметить, что с первым призывом Г. Голенищева, как Мыльковские, так равно и Ключевские крестьяне, охотно спешили взяться за плуг, долго лежавший в бездействии, чтоб раздирать утробу той самой земли, которая как будто бы в отмщение за учиненное к ней пренебрежение, худо платила дань своим кредиторам. Но при всем этом, несколько колосьев ячменя и верхушек конопли, сорванных мною и хранящихся до сего времени в моем Камчатском гербариуме, доказывают, что труды Г. Голенищева были не тщетны. Дай Бог! чтоб Голенищев столько же имел удачи в своих ожиданиях, сколько счастливый Бем.

Наконец скажем несколько слов о посеве и уборке хлеба.

Зима в Камчатке обыкновению продолжается от 8-ми, до 9-ти месяцев; и так понятно, от чего бедные крестьяне принуждены бывают сеять, нивяные семена, и огородные [127] очень поздо. Обыкновенно в Мыльковой деревне сеют ячмень в половине и даже в последних числах Маия, а снимают с поля в первых числах Сентября; смотря по времени посева, сия уборка случается и позднее. Рожь обыкновенно сеют первых чисел Августа, а снимают оную на следующее лето в половине Сентября. Хлеб молотят сыромолотом. В мое пребывание в Камчатке, крестьяне большою частию сеяли ячмень и конопли, которые родятся гораздо лучше других нивяных семян. Не знаю, правда или нет? что пшеница не произростает; но что лен родиться может, сие доказал опыт, произведенный почтенною супругою бывшего Начальника Камчатки, Генерал Маиора И. Г Петровского. Жаль, что после смерти сей любительницы домоводства, k никто уже кажется не возобновлял сих полезных опытов. Те, которые хорошо ее знали и видели своими глазами таковые опыты, по чистой совести уверяли меня, что труды ее были не тщетны. Объяснив подробно о состоянии земледелия в Камчатке, да позволено будет сказать мне об оном свое мнение. Из предыдущего явствует, что я не из одних только записок [128] составлял мое описание, а сверял оное самым делом на месте. Следовательно, сколько-нибудь имею право на доверенность своих соотчичей и читателей: и так скажу согласно с Г. Шмалевым, что земледелию в Камчатке трудно, или лутче сказать, никогда не процветать, не по той однакож причине, на которую ссылается Шмалев, а по необыкновенной возвышенности самой земли над поверхностию моря. Если поверить Г. Штейну, l, бывшему в морской северной экспедиции Натуралистом, что Коряцкий острожек, отстоящий только от Петропавловского порта в 60 верстах, отстоит уже от поверхности воды около 800 футов, то понятно будет, от чего в Камчатке бывает столь холодно, что вода в малых сосудцах в ночное время среди лета замерзает.

В прочем еслиб и была возможность, когда-либо довести земледелие в Камчатке до цветущего состояния, то и тогда бы оное не могло принесть такой пользы, какая от сей промышленности в общежитии проистекает. Ибо край сей, при всей его обширности, кроме двух мест, при которых находятся вышеупомянутые деревни, и других немногих, почти не имеет земель годных к хлебопашеству; в [129] чем свидетельствует и Крашенников: m «что около Восточного моря, как к северу, так и к югу, нет удобной земли к заведению пашни; для того что приморские места или песчаны, или каменисты, или болотны; а пади, по которым реки текут, не столь пространны, чтоб по берегам можно было хлеб сеять, хотя бы и иных препятствий тому не было».

«Мало же в том надежды и около Пенжинского моря, особливо что касается до озими, по тому что земля там по большей части мокрая и кочковатая. А хотя в некотором расстоянии от моря находятся местами высокие и лесистые холмики, которые к пашне не неспособными кажутся; однако глубокий и ветрами крепко убитой снег, которой сначала осени падает по большей части на такую землю, и лежит иногда до половины месяца Маия, и в севе ярового хлеба препятствие и вред озиме причинить может: ибо озимь во время таяния снега вымывается и вымерзает; сверх того никаких почти семян нельзя там сеять до половины Июня, а с того времени до Августа продолжается обыкновенно мокрая и дождливая погода, так [130] что иногда недели две сряду солнца не бывает видно; от чего семена весьма скоро и высоко растут; но за краткостию летнего времени и за недостатком надлежащей теплоты не созревают. Яровой хлеб, как на пример ячмень и овес, хотя по мнению Стеллера родиться там и может, еежели о приуготовлении земли приложено будет надлежащее старание, однако оное остается в сумнении до будущего времени, а ныне токмо то известно, что ячмень в Большерецке, я, и другие не однократно сеяли, который вышиною, густотою и величиною колосьев, был токмо приятным позорищем; ибо вышина его была более полутора аршина, колосья больше четверти, а другой пользы ни мне, ни другим не учинилось, по тому что за ранними заморозами, которые в начале Августа почти непременно начинаются, позяб, будучи в цвете и наливании».

К изъяснению неплодородия Камчатской земли, внимательный Крашенинников приводит в своем описании Стеллерово n замечание, о котором говорит следующими словами: «что у Пенжинского моря, земля мерзнет не глубже фута, потом она тала и мягка на полторы [131] сажени; далее голой лед, который прокопать трудно; под ним ил как кисель, а под оным камень, который без сомнения от гор к морю продолжается. Сим доказывает он недостаток лесов и причину мшистой, кочковатой и бесплодной земли, уподобляя оную грецкой губке напоенной водою: ибо когда воде нельзя пройти внутрь земли, а влажность сверху прибывает от часу больше, то земли иного состояния быть невозможно».

И так из вышесказанного явствует, что при всех благоприятных обстоятельствах, способствовавших к улучшению земледелия, Камчатка все не может обойтись без привозного хлеба.

В заключение всего этого кажется не согрешу, если от доброго сердца пожелаю, чтобы будущие Камчатские Начальники, оставив земледелие только для своей забавы, простерли бы свои попечения на другие более полезнейшие отрасли домоводства, могущие послужить в существенную пользу бедного края, сообразно климату и местным обстоятельствам.

Часто случается, что новые лица, при вступлении своем в управление, начинают тем, что распоряжения своих предместников [132] считают несообразными стране, о которой сами они не имеют еще довольного понятия, и приступая к нововведениям, ослабляют и даже разрушают прежний порядок, едва укоренившийся. И хотя опыт покажет в последствии бесполезность сих усилий, но по большой части тогда уже, когда нет времени им воспользоваться, и когда управление перейдет в другие руки. Теперь остается только пожелать, чтобы сей отдаленный край воспользовался счастием и спокойствием, под управлением благоразумным и твердым в тех правилах, коих польза столько же очевидна необразованному дикарю, дли блага коего оно установлено, как и целым Академиям.

М. Любарский.


Комментарии

a. Смотр. описание Камчатки Крашенинникова, том I, стр. 150.

b. Деревня сия достопримечательна еще тем что в 1766 году в 1 1/2 версте от оной найдена железная руда крестьянином Михаилом Плотниковым.

Жителей во всей деревне считается мужеского пола 73 души. За упразднением Верхнекамчатского острога, находившаяся в оном церковь во имя Богоявления Господня, перенесена в сию деревню. Жители вообще занимаются в летнее время рыбною ловлею, а зимою звериным промыслом, хлебопашеством же почти ни сколько или весьма мало. Если же сеют, то более всего конопли, по той причине, что из оных делают сети для звериных и рыбных промыслов.

В 1787 году, во всей Мыльковской деревне считалось до 80 лошадей; из сего можно заключить, каковы должны быть окрестности сей деревни. Можно сказать, что во всей Камчатке трава растет в полчеловека и более. Крашенинников в своем описании Камчатки в 1-м томе на стр. 153 именно говорит: «Травы во всей Камчатке без изъятия столь высоки и сочны, что подобных им трудно сыскать во всей Российской Империи. При реках, озерах и в перелесках бывают оные гораздо выше человека и так скоро ростут, что на одном месте можно сено ставить, по последней мере, три раза в лето».

c. В последнем пут. Кук., час. III. стр. 226, где Капитан Кинг говорит: что в двукратное пребывание наших судов в Петропавловском порте 1779 года, Начал. Камч. Г. Бем, при всяком одолжении от него зависящем, в дружеских беседах говаривал: «я уверен, что поступаю по желанию моей Монархини; а по тому и оказываю вам столько вспомоществования, сколько в силах. Не смею позабыть Ее правил, как и моей чести».

d. Ключевская деревня на правом берегу реки Камчатки, при подошве Ключевского огнедышущего вулкана, расстоянием от Нижнекамчатского острога в 82 верстах. Жителей во всей деревне мужеского пола 101 душа. Все крестьяне сей деревни суть потомки переселенцев Сибирских губерний, и поселены здесь по одному предмету с Мыльковскими крестьянами. Деревня сия имеет церковь во имя Свят. Живоначальные Троицы.

e. Смотр. Географичес. Росс. Словарь Ч. III, стр. 258.

f. В мое пребывание на полуострове, таковые холодные иней случились в 1820 году, месяца Июля 15-го, 16-го и 17-го чисел, и простирались до того, что не только в Мыльковой деревне весь хлеб позяб, но даже все огородные овощи вымерзли.

g. Позволяем себе заметить, что Г. Шмалев, кажется на сей раз напрасно жалуется на иней. Зрелые семена в снопах не могут от холода испортиться, да и подобного примера кажется никогда небыло; а вероятно сия порча семян последовала от мокроты.

h. Баты или Камчатские лодки, обыкновенно делаются из тополового лесу, по причине его легкости, и бывают двоякого рода: одни называются кояхтактым, а другие тахтым (здесь должно разуметь Нижнекамчатское наречие). 1-я весьма походят на наши рыбачьи лодки, а 2-я отличаются тем, что нос и корма с боками равны бывают; от чего в дурную погоду на оных плавать весьма опасно; ибо волнением тот час зальет. Обыкновенно сии боты делаются из одного тополового дерева; когда нашивают по сторонам набои, тогда уже называются байдарами.

i. Дмитрий Иванович Кошелев скончался в Верхнекамчатском остроге; простая развалившаяся дерновая могила и деревянный крест, скоро перестанут напоминать приезжающим в сей край о заслугах сего отличного молода го Офицера. Посещая его могилу заросшую полынем и крапивой, признаюсь, слезы невольным образом покатились у меня из глаз.

k. Ел: Яков. Г-жа Петровская скончалась в самых цветущих летах в Нижнекамчатске.

l. Фед. Ив. Штейн, бывший Натуралистом при экспедиции Гг. Васильева и Шишмарева к северному полюсу. Шлюпы на возвратном пуши заходили в Петропавловскую гавань, где Г. Штейн, не смотря на краткость времени, успел многие любопытные места обозреть, коих описание не преминешь издать в последствии времени.

m. Смотри описание Камч. Крашен. т. I. стр. 154.

n. Стеллер был Натуралистом во второй Беринговой экспедиции, и на возвратном пути в С. Петербург скончался в городе Тюмене 12-го Ноября 1745 года.

М. Л.

Марта 12 числа.

Текст воспроизведен по изданию: Краткое известие о Камчатском земледелии // Северный архив, Часть 6. № 8. 1823

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.