ГЛАВА I

В. Я. Чичагов — мой отец. — Понятие о благородстве в моем отечестве. — Из кого состоит дворянство. — Воспитание отца в школе навигацких наук в Москве. — Участие его в Семилетней войне. — Женитьба отца.

Отец мой родился в год смерти Петра Великого (1725) ³ и имел особенное счастье начать свою жизнь в царствование женщин: детство его протекло при Екатерине I и Анне, дальнейшее существование при Елизавете и, наконец, в прекраснейшее и продолжительнейшее царствование Екатерины Великой, умевшей оценить его достоинства. Он оставил службу при Павле, и я его лишился в начале царствования Александра.

Он был истинно честный человек, почти беспримерного бескорыстия, при всеобщей склонности к взяточничеству и корыстолюбию, тогда как недостаток в средствах мог и его к тому же побудить. Он был набожен без суеверия, высоко ценил добродетель и гнушался пороком; трезвый и воздержанный по необходимости и врожденному вкусу, он со строжайшей добросовестностию исполнял свои обязанности в отношении к Богу и престолу. Чуждый всяких происков, он ожидал всего от образа своих действий и от Божественного Промысла, велениям которого подчинялся самоотверженно и в этом никогда не раскаивался. [18]

Очерк жизни и воспитания моего отца, который я намереваюсь изобразить, займет промежуток времени около полувека, предшествовавшего моему рождению. Из него можно будет усмотреть, на какой степени стояла тогда цивилизация в России; затем, какими средствами располагали мои родители для воспитания своих детей — и, таким образом, читатель будет в состоянии сравнить воспитание, полученное моим отцом, с тем, которое могли дать мне, и судить о незначительности успехов народного образования в шестидесятилетний период, невзирая на царствование Екатерины II.

Отец мой, Василий (Яковлевич) Чичагов родился в честной, но небогатой семье. Употребляю слово “честная”, отдавая ему преимущество пред словами “благородная” или “дворянская” семья, по той причине, что смысл слова “честный” один и тот же во всех странах и во все времена, а “благородный” или “дворянский” — слова, которыми я мог бы его заменить, не имеет в России никакого определенного значения; прежде всего потому, что первое его условие, которое есть истинное благородство чувств, не совместно с рабством. Затем потому, что в России не имеют никакого понятия об истинных общественных иерархиях. Слово “благородный” в каждой стране имеет относительный смысл. Визирь, например, особа очень благородная в глазах турка, которому он может снести голову с плеч малейшим кивком своей собственной; китайский мандарин, получающий и сам дающий, нимало не возмущаясь, удары бамбуковой тростью, очень благородная особа в своей многолюдной и обширной империи, но и тот и другой казались бы весьма неблагородными в Англии. Суждения об этом весьма различны у всех народов и, в особенности, у народов современных, которые, вследствие привычки спорить обо всем, не соглашаются более ни в чем, и все время свое проводят в постановке вопросов. Наконец, это слово, если действительно имеет какой-либо смысл, то повсюду ему придают различное значение и весьма редко ясный смысл или истинную цену. Но так как теперь мы говорим о моем отечестве, то не бесполезно несколько подробнее сказать о том, какие понятия о благородстве имеются в этой стране.

Довольно необыкновенно то, что у нас вообще так мало обращают внимания на значение этого слова. Во Франции каждый дворянин может, по своему произволу, принять титул маркиза или графа. Прав на это, впрочем, по-настоящему нет; однако же я знаю много примеров подобного злоупотребления или своего рода своеволия, на которое не обращают внимания. У нас подразделения общества вместо того, чтобы состоять из различных иерархий, определенных достоинствами [20] и титулами, состоят лишь из отличий, привилегий, преимуществ, даваемых чином, но отнюдь не достоинством. Это совершенная противоположность тому, что существует в других странах. Военный чин — единственное мерило уважения, должного как мужчинам, так и женщинам. В России непонятны были бы титулы тайного или надворного советника, которые наше правительство заимствовало у иноземцев, исказив их смысл и отняв у них истинное значение; точно также саны епископа, архиепископа, степень доктора, звание статс-дамы или фрейлины были бы непонятны, если бы каждый из этих титулов по русской чиновной лестнице не соответствовал чинам: генерала, полковника, майора и т. д. ⁴

Со времен Петра I до Петра III все русские, без всякого изъятия, равно подлежали самым позорным наказаниям и самым произвольным насилиям, которым когда-либо обрекалось на жертву бедное человечество. Доходило до того, что так называемые русские вельможи, давая аудиенцию, в особенности иностранцам, обыкновенно старались принимать их во время туалета, когда они сменяли сорочки, дабы те видели, что на плечах знатного барина не было никаких рубцов от телесного наказания. Столь презренное положение продолжалось до воцарения Петра III, который впервые даровал дворянству указ ⁵ об уничтожении телесных наказаний с предоставлением дворянам других преимуществ, как то: свободы поступать на службу или выходить в отставку, выезжать за границу, путешествовать, даже служить иностранным государям. Эти преимущества, в равной степени делавшие честь государю и приносившие пользу народу, развивая в нем сознание особых прав, ему дарованных, имевших целью приблизить его к правлению монархическому, должны были впоследствии превратить эти привилегии в права родовые. Прибавим к сему, что этот государь упразднил гнусную Тайную канцелярию ⁶, в которой подвергали пыткам людей, туда приводимых. Это единственные черты добродетелей человеческих в биографии этого царя, дающие этому Императору права на признательность русского дворянства. До Петра III, как и поныне, единственное отличительное преимущество этого класса состояло в предоставленном ему праве покупать и продавать себе подобных. Чтобы заниматься этой отвратительной торговлей достаточно иметь майорский чин, получаемый всего чаще интригами и низкопоклонничеством. Известно, что лакеи, повара, камердинеры были таким образом возводимы в дворянское достоинство ⁷, благодаря покровительству и влиянию своих господ. [21] Вышедшие из подонков черни, эти темные люди тотчас же вступали в пользование правами торговать своими вчерашними собратьями. Они ведут их на торжище, переселяют, обменивают, одним словом, производят торг белыми рабами, который еще гнуснее торга неграми. Что же касается до них лично, они оттого вовсе не делаются свободнее; это новое обогащение их порабощает, привязывает и делает ответственными за своих рабов.

Подобное дворянство, ведущее свое начало лишь от гражданских или военных чинов, различно заслуженных, не составляет иерархии и не занимает никакой ступени в обществе. Но хотя это дворянство и ничтожно по своему происхождению, по своей организации, — ничтожно по отсутствию какого-либо влияния на дела государственные, бессильно, чтобы делать добро, — оно по природным своим свойствам еще сохраняет много силы, чтобы делать зло.

У нас этот класс общества состоит: во-первых, из весьма большого числа помещиков, живущих внутри империи в полнейшем невежестве. Во-вторых, из большей или меньшей части людей, по все же мало просвещенной, которая не видит и не понимает в жизни иного занятия, кроме взвешивания личных своих интересов, которые она ставит выше всяких иных соображений и нравственных выгод народов свободных, для нее непонятных. В-третьих, из весьма малого числа людей, которые по их природным способностям или по познаниям, приобретенным воспитанием и путешествиями, получили здравые понятия о правах человечества и о благах, из того истекающих; но эти люди не смеют ни выражать, ни сообщать своих идей, ни размениваться ими и держатся в тиши и вдали.

Ввиду такового положения вещей, ввиду того, что старинные титулы: боярина, князя и др., были уничтожены Петром I, а новые не имели никакого значения в глазах Европы и даже некоторых русских. Екатерина II не желала их размножать, но когда ей представлялся случай вознаграждать заслуги пожалованием каких-либо титулов своим подданным, она спрашивала на них грамоты у Императора германского (австрийского) ⁸. Вводя, таким образом, своих дворян в иерархию римской империи, она давала им истинное достоинство. Впоследствии ее преемник, Павел I, все переиначил и создавал баронов, графов и князей на свой лад. Его брадобрей попал в графы и был не последним из разряда людей, вознесенных на высшие должности. Замечено, что в течение всех тридцати четырех лет царствования Екатерины в княжеское достоинство было возведено менее людей, нежели в день коронации одного из ее преемников. Она возвела [22] в это достонство лишь Григория Орлова, Потемкина и Зубова, которые, все трое, не имели потомства.

Грязнейшее гнездо рабства находится в так называемом русском дворянстве. Конституционно в бедном моем отечестве одно лишь крепостничество, потому что это единственное состояние, согласующееся с естественными наклонностями этой нации, коим дворянство служит истинной порукой. В мое время дворянство уже начинает просвещаться, некоторые лица отваживаются на борьбу с крепостничеством; но эти примеры единичные, и силы их не скоро будут соединены нравственными началами. Скольких я знавал из этих высокомерных дворян, которые при Екатерине ничем не были довольны, считали себя не достаточно свободными, то и дело роптали на правительство, а при Павле — только дрожали. То надменные и дерзкие, то подлые и трусливые, они были всегда невежественны и раболепны.

“Крестьяне платят оброк, — говорят они, — держат себя смирно и покорно, вот все, что нам нужно. Что нам за дело до всего прочего и до них самих.” Таков дух, которым живет дворянство моего любезного отечества. Склонность к раболепству, свойственная всему народонаселению, гораздо более развита в господах, в соразмерности их интересов, нежели в крепостных, интересы которых им противоположны. У других народов просвещение нисходит свыше, распространяется в верхних слоях общества, которым нет выгоды угнетать низшие классы и которые стараются просвещать их относительно выгод всеобщих ⁹.

Бьюсь об заклад, что не ранее пятидесяти лет (как это еще долго!) крепостные будут свободны; но что будет тогда делать наше кичливое дворянство? Увы, у него не хватит достаточно нравственной силы, чтобы удержаться от этого падения, и оно останется в рабстве, но на этот раз как последствие бедности и традиционного невежества ¹⁰.

По всем этим причинам я предпочел указать на мое происхождение от семьи честной, одаренной благородством чувств, чему отец мой дал столько доказательств, как увидим впоследствии. Впрочем, в формах получения дворянского достоинства и в грамотах у него не было недостатка. Так как отец мой не имел герба, то Императрица Екатерина сама сочинила ему таковой, заключающий в себе эмблематическое сказание об услугах, оказанных им государству.

Теперь, чтобы возвратиться к главному предмету моего рассказа скажу, что родители отца моего по недостаточности состояния [23] оставили ему в единственное наследство душ тридцать ленивых и непроизводительных крестьян с несколькими полями в окрестностях Костромы. От этого всего отец мой никогда не получал никакого дохода, так что жил лишь на скромное свое жалованье.

Воспитание свое он получил в морском училище (“школа навигацких наук”) ¹¹, учрежденном Петром I в Москве, в старой Сухаревой башне, немного высоко и далеко от моря. Он рассказывал мне, что тамошние учителя были люди до того невежественные и огрубелые, что они преподавали неважные свои уроки лишь тем из воспитанников, которые приносили им несколько грошей или пирогов. Однако же один из учителей, Магницкий ¹², слыл за великого математика и знал алгебру до уравнений второй степени. Он издал даже [24] отпечатанное славянским шрифтом сочинение в лист, бывшее у меня в руках, в котором заключались: арифметика, геометрия, тригонометрия и начатки алгебры ¹³. Вследствие этого, книгу ¹⁴ признавали за образец учености. Тут-то отец мой почерпнул свои познания. Но мне кажется, что природа, одарившая его свойствами честного человека, выделила ему великую способность к должности, которую случай заставил его избрать, ибо, несмотря на недостаток в практике русских моряков, он оказал успехи, замеченные сначала его товарищами, а впоследствии и правительством. Поэтому-то Императрица, намеревавшаяся в начале своего царствования снарядить экспедицию к северному полюсу для открытий, и возложила на него начальствование над нею.

До назначения его в эту экспедицию в 1765 году, с моим отцом ничего особенно замечательного не случалось. Он жил, главным образом, в портах Кронштадта и Архангельска ¹⁵. Флот, как бы в доказательство свой бесполезности, оставался в полнейшем бездействии после смерти Петра I. Лишь в царствование Императрицы Елизаветы, вовлеченной в Семилетнюю войну ¹⁶, флот был послан к берегам Пруссии. Но главный пункт нападения, Кольберг, был вскоре занят сухопутными силами генерала Румянцева, и эскадра возвратилась в Кронштадт. Отец мой, участвовавший в этой кампании, был всегда назначаем, когда дело шло о поручении серьезном, в особенности же когда требовались от исполнителя способности, беспристрастие и осторожность. Начальник его, адмирал Полянский ¹⁷, дал ему прозвище: “честного человека” (“homme d’honneur”).

В 1765 году отец мой, будучи сорока лет, женился на вдове капитана императорского флота и дочери немецкого инженерного офицера, переселившегося в Россию. Она была одарена многими прекрасными качествами и всегда отличалась здравомыслием, отменной верностью суждения и материнской нежностью.

ПРИЛОЖЕНИЕ

Сравнительная характеристика европейских народов

В каждом народе надобно соблюдать и изучать природные склонности людей. Они зависят от их организации и обнаруживаются стремлениями и чувствами, свойственными большинству каждого народа. По физиологии они суть следствие существования и высшего развития одного из органов мозга; но на практике, не восходя к началу и первобытной причине, достаточно видно, что эти преобладающие склонности находятся у каждой нации, хотя у каждой же они различные или измененные. Так можно сказать, [25] что национальное чувство англичан всегда клонится к тому, что хорошо — и, следовательно, положительно, существенно полезно. Отсюда истекают их положительные познания в философии, столь деятельно способствовавшей распространению истинного просвещения; оно произвело Ньютонов, Бэконов, Локков; великих писателей, великих государственных мужей, великих военных людей; истинно великих, достойных уважения и удивления, потому что способности их стремились единственно к добру и добродетели, и дарования их были изощряемы и применяемы к тому, что вообще было благотворно и полезно нации. Так можно было заметить, что во всех классах этого народа каждый, в свою очередь, всегда обнаруживал эту общую склонность желать хорошего, ибо я называю общенародной склонностью — всякую склонность, свойственную большинству народа. А так как, по их мнению, ничего нет лучше свободы, то и эта склонность у англичан была первым зачатком их духа независимости, продукты которого суть их конституция и либеральные законоположения.

Общая склонность итальянцев, например, заключается в любви к прекрасному, что может быть в то же время и хорошо; но это не есть склонность преобладающая, ибо прекрасное не всегда хорошо, и хорошее — не всегда прекрасно. И что же! Итальянец прежде всего ищет прекрасного, а римляне при своих завоеваниях всегда и повсюду брали, уносили и переносили к себе произведения искусств и вообще все прекрасное, подлежащее переноске, и даже впоследствии, при смешении и скрещении племен, когда они утратили воинские свои наклонности, чувство прекрасного осталось преобладающим, и оно породило великих поэтов, архитекторов ваятелей, живописцев, музыкантов, наконец, — общую склонность, вкус и страсть к изящным искусствам, которые были доведены ими до высокой степени. Если итальянцы когда-либо будут иметь власть дать себе конституцию, я думаю, что она будет переложена на партитуру, будет подчинена прекрасному и одушевлена тем, что прекрасно. Первые поэты, первые художники, быть может, первые красавицы — сделаются у них величайшими государственными людьми.

Возьмем французов: для них ни хорошее, ни прекрасное не составляют такой существенной необходимости; у них преобладает чувство более легкое. Их может очаровать лишь миловидное, и большинство французов одарено этой преобладающей склонностью.

Предложите им что-либо, будь это изобретение какого-нибудь удобства частного быта или полезное вообще, и если о том можно сказать: это не красиво, не миловидно, то можете быть уверены в отказе. Отсюда проистекает вкус и совершенство в изделиях промышленных, произведениях художественных и безделушках роскоши. Никто не превосходит французов в выдумках мод, которые не удерживаются; в изделиях бронз, беспрестанно изменяемых; в изготовлении стенных и столовых часов, которые не ходят; наконец, во всем, что миловидно, но при этом все равно — худо оно или хорошо. Французы — люди удовольствий, потому что зародыш основного в них чувства, стремления к миловидному, облегчает доступ к удовольствиям и [26] размножает их. Легче найти у них женщин миленьких, нежели женщин прекрасных. Поэтому-то превосходнейшие литературные произведения французов — плоды воображения и ума, основанные на обманчивых мечтаниях и грезах. Их вечные утопии, их бесконечные и бесплодные споры и та легкость, с которой они довольствуются плохими доводами, и среди этого их плутоватость, — достаточны, чтобы доказать их врожденное легкомыслие. Из всего возбуждая вопрос, всегда отыскивая и желая невозможного или малосообразного с духом их нации, они упускают из виду, не берегут или даже не умеют себе дать то, что им необходимо и для удобств жизни, и для истинного, разумного счастья. Их философия только тогда и сносна, когда она заимствована или есть подражание другим философиям.

Затем, основная, врожденная склонность немцев, — влечение к высокому, не изъемлющему ни доброты, ни добродетелей; отсюда — их верность своему правительству; гостеприимство и взаимная привязанность между ними и их семьями; благосклонность к иностранцам. Они знают, что благо часто бывает вещественное; высокое почти всегда воображаемое, поэтому-то они и не примешивают никогда своей метафизики к делам житейским, а, следовательно, — и к делам государственным. У них есть философы и писатели, в область деятельности которых отдана метафизика. Кант и Гете были ее главами; на других писателей была возложена обязанность учить народ познанию истинного блага и доставлению себе истинного счастья. Поэтому-то я думаю, что эта нация счастливейшая в мире, ибо в ней каждый, как сказал Вольтер, знает точную меру в идеях, допускаемую его состоянием. Она доверяет добродетелям своих начальников, а они довольствуются умеренными средствами, соответствующими их положению. Их не тревожат ни корысть, ни домогательство высших мест. Эта нация посвящает свои досуги созерцанию, размышлениям и мечтаниям своих темных и непостижимых философов. Она желает улучшений, столь давно обещаемых роду человеческому успехами просвещения, и ждет благоприятной минуты, чтобы извлечь из них свою выгоду, не забегая вперед естественного хода событий.

Наконец, какая же есть основная, природная склонность у нас, русских?

Что я должен сказать: могу ли я быть одинакового мнения с иностранными писателями и повторять их умозаключения? Конечно, нет. Сравнивать Россию с другими странами, особенно в XVIII веке, значило бы не знать ее истории, не понимать ни себя самого, ни своих ближних и наносить удары истерзанному телу жертв самовластия и тирании, т. е. бить, потому что, вследствие недуга психического, голова не работает. Я уже сказал, чем было русское дворянство при Петре I. Чего же ждать от подобного положения дел? Мы видим, каково его влияние даже на цивилизованные кабинеты с того времени, как Россия вступила в них без всякого исключения, кроме только Голландии, король которой был единственным из государей, не поддавшийся страху всех других. Принимая за исходную точку эту естественную склонность русских, — раболепство, каких же можно от него ожидать последствий? Бояться можно только чего-нибудь, а здесь — боязнь взаимная: крепостные [27] боятся своих господ; господа — своих крепостных; страх обоюдный. Понятно, что при подобном смешении людей, связанных таким образом, может быть лишь очень мало, или даже и вовсе не быть нравственной силы. Так; но это мнение ошибочно. У дворянства нет большой нравственной силы, но в русском народе, переносящем иго самовластия в течение веков, никогда не оскудеет его примерная сила, заслуживающая удивления иностранцев.

Увы, не увижу я собственными моими глазами мое отечество счастливым и свободным, но оно таковым будет непременно, и весь мир удивится той быстроте, с которой оно двинется вперед. Россия — империя обширная, но не великая, у нас недостаточно даже воздуха для дыхания. Но однажды, когда нравственная сила этого народа возьмет верх над грубым, пристыженным произволом, тогда его влечение будет к высокому, не изъемлющему ни доброго, ни прекрасного, ни добродетели. По основному чувству сословия дворянского оно своим невежеством, отупением и гнусным своекорыстием может способствовать лишь поддержанию крепостного права; мы видим, что оно противится распространению просвещения, цивилизации и освобождению рабов. На эту естественную склонность дворянского сословия можно смотреть как на силу непобедимую, непреодолимую и противную всякому порядку вещей. Дворянство в России — партия совершенно противоположная всему, чего когда-либо это сословие было представителем в других странах. Повсеместно дворянство есть почетнейшее украшение, присваиваемое славой заслуженной, добродетелями, дарованиями и великими свойствами; трогательные, великодушные и разумные проявления народной признательности, которая привязывает соотчичей к достойным потомкам героев и великих людей, — установление удивительное, которому если следовать и если его развивать с благоразумием, то может повлечь за собой самые спасительные и почетные последствия для всего общества.

ГЛАВА II

Мое появление на Божий свет. — Положение моего отца и вообще военных в России. — Кадетские корпуса. — Мой характер в детстве и окружавшие меня лица. — Теории равенства. — Оспа. — Мой гороскоп

В 1767 году, 27 июня, я узрел свет. Могу употребить это фигуральное выражение, ибо это было в царствование Императрицы Екатерины, ее правление, умеряемое мудростью ее либерального гения, заставляло забывать прошедшее и ослепляло взгляды на будущее. Я жил счастливо, и сам, и мои родные, во все продолжение ее царствования.

Родители мои жили в Коломне ¹⁸. Отец, в это время имевший звание морского капитана, должен был предпочесть эту часть города, самую болотистую из петербургских топей, вследствие дешевизны, соответствовавшей его средствам к существованию.

Содержание военных в России вообще очень недостаточно, и это одна из причин, заставляющая некоторых заниматься взяточничеством в продолжение почти всей службы за неимением собственных своих средств. Недостаточность их особенно присуща русским морякам и вот главная тому причина. В Петербурге существовало тогда много заведений, предназначенных для воспитания юношества. Их называли кадетскими корпусами ¹⁹. Между ними один был для молодых людей, готовившихся поступить в пехоту или кавалерию; другой — для артиллеристов и инженеров ²⁰, были еще корпуса Морской ²¹ и Горный ²². В них принимали лишь детей из дворян. Для разночинцев были другие заведения, посвященные наукам, кандидатуре и академии, то есть те, в которых воспитывали ученых, — звание, несовместимое, по тогдашним понятиям, с дворянским достоинством.

В России были того же образа мыслей, которого придерживался брат Декарта, говоривший, что недостойно брату парламентского советника унижаться до того, чтобы быть математиком.

Более состоятельные родители старались определять своих детей в Первый или во Второй корпус, открывавшие им лучшую карьеру, тогда как беднейшие записывали своих детей в Морской корпус, требовавший менее расходов впоследствии. [30] Русский флот, созданный умом Петра I, мог существовать только им одним. Так как он ни в духе народном, ни вызван потребностями государства, ни в духе русского правительства, то на него не смотрят как на необходимое условие для благосостояния или безопасности Империи, и он есть обременительная роскошь подражания, зависящая от доброй воли государей ²³.

Жертвы и лишения, которым подвергаются поступающие в морскую службу, не получают соразмерного вознаграждения. Поэтому-то люди поблагоразумнее кончают тем, что, замечая это, отвращаются от своего ремесла и бросают его при первой возможности пристроиться куда-нибудь получше. Из этого следует, что на службе остаются лишь люди бедные или недальновидные. Заточенные, впрочем, большую часть времени в морских портах, моряки редко показываются в столице и таким образом менее подвергаются разорительным искушениям больших городов. Однажды ради забавы вздумали подвести общий итог окладов русских моряков, и оказалось, что он не совсем достигает итога содержания одной роты гвардии Императрицы Екатерины. С тех пор эта разница поуменьшилась, но вовсе не потому, чтобы моряки стали богаче.

Должно также признаться, что другие кадетские корпуса в это время были устроены гораздо лучше Морского, в особенности корпус (Шляхетный) для сухопутных войск. Воспитание в нем было столь же тщательное и совершенное, насколько оно возможно в какой бы то ни было стране. Там обучали многим языкам, всем наукам, образующим ум, там занимались упражнениями, поддерживающими здоровье и телесную силу: верховой ездой и гимнастикой; домашние спектакли были допущены в виде развлечения и забавы. В подтверждение сказанного мной о большинстве молодых людей, выходивших из этих училищ, достаточно указать на то, что фельдмаршал Румянцев в одну из турецких кампаний попросил у Императрицы Екатерины нескольких офицеров для укомплектования своей армии. Она прислала ему двенадцать человек, только что выпущенных из Первого кадетского корпуса. Фельдмаршал, порасспросив их и поговорив с ними, остался ими так доволен и до того был удивлен их образованием, что написал Императрице, благодаря ее за присылку двенадцати фельдмаршалов вместо просимых им двенадцати поручиков. С тех пор эти заведения были превращены, так сказать, в казармы. Они не только не образуют фельдмаршалов, но даже и поручиков; самое большее, что из них выходят капралы и барабанщики. [31]

Итак, в видах экономии родители мои были принуждены жить в Коломне. Я был, по-видимому, одарен некоторой живостью характера, вследствие которой было со мной множество всяких случайностей, к счастью не имевших для меня вредных последствий. Родители мои, разумеется, ничем не пренебрегали, ничего не щадили для моего воспитания; к несчастью, образование-то у нас не только не всякому доступно, но даже и то, которое можно получить с великими издержками, почти всегда находится в руках нескольких иностранных проходимцев, ловко умеющих уверять, что они люди с талантами, хотя всего чаще дать таковых они не способны.

Чтобы, не опережая событий, возвратиться к моему детству, скажу, что, когда я явился на свет, прекрасная система Жан-Жака Руссо, многие правила которой были заимствованы у дикарей, еще не была известна в России, и матери не считали себя обязанными вопреки естественным или каким-либо другим затруднениям кормить своих детей собственной грудью. Было в обыкновении брать в дом кормилицу. То же сделали и мои родители, и я был настолько счастлив, что женщина, которой меня вверили, была одарена не только всеми качествами, требуемыми от хорошей кормилицы, как-то: молодостью, [32] здоровьем, обилием молока, ровностью расположения духа, добротой и кротостью характера, но принадлежала к семейству выше того класса, к которому, по-видимому, была причислена. Брат ее, воспитанный в Морском кадетском корпусе, куда принимаются лишь дворяне, достиг постепенно чина вице-адмирала за свою службу и звания сенатора за свою дряхлость.

Ибо, говоря беспристрастно, если во Франции со времени представительного правления воображают, что нашли новый способ избавляться от министров ни на что не пригодных, засаживая их в палату пэров, то гораздо ранее этого в России людей бесполезных сажали в Сенат. Если во Франции этим способом подкрепляют оппозицию, с которой стараются бороться, и если правительство само создает себе затруднения с таким тщанием и великими издержками, — то в России действовали разумнее.

Когда я был в руках кормилицы, со мной, вероятно, случалось все то же, что и со всеми детьми — и царей, и простолюдинов, — множество разных разностей, о которых говорить не стоит. Однако же это появление человека на свет дало место одной из величайших идеологических нелепостей, когда-либо заявленных разумом человеческим, которая ослепила стольких философов и законодателей, служила и служит еще основой систем правительств и многих конституций, говорю о народной пословице: все люди родятся равные. Да, без сомнения, равные тем, что все они родятся бессильные телом и слабые умом; тем, что почти все подвержены одинаковым страданиям и смерти, — но единственно только в этом и заключается это равенство.

Если принять на самом деле это равенство за основу конституции, таковые, без сомнения, могли бы быть применены к несовершенству человеческой природы лучше тех, которые основаны на равенстве химерическом. Но, предполагая даже, что все люди родятся равными перед законом, который, так сказать, создан, напротив, на то, чтобы поддерживать неравенство сословий, надобно было бы еще изъять из него тех, которые родятся в странах, не имеющих законов, а таковых было бы девять десятых на всем земном шаре. Другие, оказавшиеся равными перед дурными законами, которые таковыми бывают в большинстве случаев, не особенно бы от того выиграли.

Итак, бессилие и слабоумие при рождении и смерть в конце — суть три пункта равенства действительного, общего всем людям, которые уже впоследствии различествуют между собой во всем прочем, — чертами лица, ростом, цветом кожи, здоровьем, довольством, склонностями, дарованиями и проч., и проч. Оказывается, что это равенство [33] перед законом не что иное, как одно из тысячи условий, связанных не с появлением человека на свет, но с искусственным и общественным положением человека. Действительно, что сказали бы о естествоиспытателе, который доказывал бы, что все деревья равны, потому что у них есть некоторые общие свойства, как, например, давать росток, прозябать, покрываться зелеными листьями и оканчивать гниением; потому что они в равной степени подвержены действию солнца, которое их холит, согревает, а иногда пожигает и уничтожает, — подобно тому, как люди подчинены влиянию закона. Если бы на подобных мечтаниях вздумали основывать искусство ухода за растениями, какой бы получился курс лесоводства? Без сомнения, подобный конституциям, которые хотят давать всем людям, не обращая внимания на разнообразие их натуры и способностей, и основанным единственно на их равенстве, якобы естественном.

Писали, что в самом обществе, которое есть состояние более или менее искусственное, если вы поставите пэра рядом с негоциантом, просвещенного художника — рядом с невежественным дрягилем, одним словом, людей, которых воспитание также различно, как и их сословие, то было бы тщетно всякое старание сблизить их путем идеального равенства. Напрасны были бы всякие попытки замкнуть их в один круг; их привычки, мнения, интересы, самые их предрассудки, — извлекали бы их из этого круга. Они чувствовали бы себя до такой степени не на месте друг подле друга, что все их усилия стремились бы лишь к их разобщению. Это мнимое равенство между людьми, не имеющими ни одинакового ума, ни одинаковых понятий, ни даже одинакового языка, основывается, следовательно, на заблуждениях, имевших в большинстве случаев дурные последствия. Примеры подобной несовместимости особенно часты во Франции, где злоупотребляют этим химерическим равенством. Не упоминая о всех гибельных последствиях, испытанных нацией, избравшею слово “равенство” своим лозунгом и призывным кличем, я приведу несколько примеров в подтверждение сказанного мной, чтобы доказать, что это выражение, столь часто употребляемое, существует лишь на устах тех, которые его беспрестанно повторяют, но отнюдь не в их чувствах.

В обществе брачные союзы при неравенстве сословий, например, менее ли порицаются у этой нации, нежели у других? Вопреки всем усилиям остроумнейших водевилистов ввести в моду неравные браки, на них постоянно смотрят как на нестерпимое неприличие. Женится ли человек известного круга на актрисе или на женщине ниже своего сословия, как бы она ни была хороша собой, хорошо воспитана, [34] добродетельна, умна и безукоризненного поведения, ее никогда не примут в то общество, к которому принадлежит ее муж. Женщины, к какому бы званию они ни принадлежали, с величайшим отвращением избегают соприкосновения с женщинами, которых почитают ниже себя. Сами актрисы, столь нетерпимые женщинами светскими, точно также относятся и друг к дружке; между Французским театром и бульварными “канатными плясунами” расстояние измеряется немалым чванством и пренебрежением.

Когда я жил на моей даче в Со (близ Парижа), — в этом крае балов и веселья, — я спросил однажды у тамошней швейки, так ли они здесь веселятся зимой, как и летом? “Да, сударь, — отвечала она, — у нас бывают балы по подписке, на которых мы очень веселимся”. “Мои камердинер бывает на них, кажется?” — ответил я ей. “Это невозможно, сударь, мы лакеев к себе не допускаем”.

Однажды, когда я беседовал с графом С**, пэром Франции, литератором, умеренным философом и человеком самого кроткого права, он сказал мне, перечисляя выгоды равенства: “Дело в том, что если вы обидите лавочника или простолюдина, то вы не можете отказаться от дуэли с ним”. “А еще то лучше, — отвечал я — что если извозчик обрызгает меня грязью, и я ему скажу что-нибудь нелюбезное, то мне для его удовлетворения придется идти на кулачки”. Таковы прекрасные плоды этого равенства!

Читатели, вероятно, помнят случай с Морицем Саксонским, когда в Лондоне он толкнул мусорщика. Последний тотчас же засучил рукава и хотел с ним боксировать, но необыкновенная сила маршала дала ему возможность схватить этого честолюбца за ворот и бросить его стремглав в телегу, наполненную нечистотами, на глазах зрителей, собравшихся, чтобы присутствовать при битве на кулаках. Они поспешили вытащить мусорщика из его стихии, без чего он задохся бы, благодаря удовлетворению, доставленному по принципу равенства. Но приключение было бы менее забавно для всякого другого человека, рука которого не была бы, как у Морица Саксонского, в десять раз сильнее руки его противника

Вот чем закончился мой разговор с вышеупомянутым пэром Франции. Не успел граф С** прекратить свои похвалы равенству, как речь зашла о литературе и в особенности об одном сочинении, недавно вышедшем в свет. Я спросил у графа, известно ли оно ему? — “Еще бы, — отвечал он с несколько брезгливой гримасой, — но я его еще не читал. Оно написано одним молодым человеком, который прислал мне экземпляр с приложением записки, между нами сказать, немножко [35] легкомысленной, в которой он обращается ко мне, как писатель к писателю, забывая, что мне семьдесят лет, что я пэр Франции, что я занимал первые чины при дворе и первые должности в дипломатии. Этот господин изволит обращаться со мной, сказать но правде, с возмутительной фамильярностью”.

Тогда я подумал, не говоря ему этого, однако же: “Так вот как вам дорого это равенство, когда оно затрагивает ваше самолюбие!” Дело в том, что его понимает всякий по-своему, но, в большинстве случаев, под этим словом скрывается желание соблюсти личный интерес — чувство всем людям свойственное. Французское равенство состоит также в том, что каждый хочет сесть тотчас же по приходе в комнату, в которой принят, и в присутствии кого бы то ни было: чем почетнее тот, при ком принят вошедший, тем последний наглее и тем скорей хочет пользоваться своим правом равенства и развалиться на стуле. Вследствие этого нынешние французы не только не учтивы, по даже не дают и вам времени самим быть учтивыми с ними, ибо они уже сидят прежде, нежели вы успеете пригласить их садиться.

Во Франции, по принципу равенства, барыни провинциальных городов: жены префектов, мэров, нотариусов и друг<ие> не хотят ни видеться, ни знаться с женами гарнизонных капитанов и отдают визиты только тем, которые им особенно отрекомендованы.

Одна из моих кухарок, долго оставаясь без места, была принуждена принять предложенное ей у портного; но она не хотела, чтобы знали, что она служит в кухарках у портного, хотя находила это место выгодным во всех отношениях.

В клуб артистов не хотят допускать ремесленников, как бы искусны они ни были, ни даже маклеров, но всякое лицо, выше их по своему положению, принимают с распростертыми объятиями, хотя оно с артистами ничего общего не имеет. То же самое и в других клубах.

Таким образом, это равенство понимается на разные лады и принимает всякого рода оттенки, смотря по вкусу каждого. Худо то, что большинство людей разумеют под этим словом лишь уравнение сословий и употребляют его как личину их честолюбия и личной выгоды. К несчастью, существует слишком много примеров тому, что это магическое слово служило к изгнанию из общества не только вежливости и единодушия, но и совести, и честности, и всего прочего, заменяя их гордостью, дерзостью, презрением и постыдным торгашеством — чувствами, давшими место скрытности, коварству, плутне, а при случае — насилию, жестокостям и душегубствам, которые бывали последствиями этих чувств. [36]

Равенство лишь в смерти и в невежестве, которое есть потемки души. Для людей здравомыслящих оно — перед законом, да и то с заметным отличием в формах. Что же касается до природы, то в ней не отыщется ни двух стебельков травы, ни двух ржаных зерен, ни двух песчинок, которые были бы равны. Равенство существует там, где правосудие оказывается одинаково всем подданным, без изъятия кого-либо. Это гораздо проще, яснее и удобопонятнее того сумбура, которым затемнили это слово. Защищать слабых против сильных, малых — против больших, в особенности же честных людей — против мошенников, — вот в чем истинное равенство!

В природе вообще равенство проявляется во мраке и во тьме; разгоните то и другое и вы тотчас же будете различать предметы, их разности и неравенства. В обществах политических равенство существовало всегда у народов варварских, у которых предводитель — все, если он полновластен, а остальные — ничто, и вследствие этого все были равны.

Итак, выражаясь кратко, можно сказать, что равенство находится в обратной пропорции к нашему развитию и нашей жизни: при рождении, в состоянии рабства и при смерти, которая есть совершеннейшая эмблема равенства и истинная ее область.

Надобно, однако же, отдать справедливость причудливости ума человеческого. Если, несмотря на лживость этих идей, их приняли за основание конституций, оказавшихся пригодными для некоторых наций, это было потому, что они нашли средства извлечь из таковых пользу, заставить их служить к своему возвышению, благосостоянию, к своей славе. Мне кажется, что причина этого счастливого результата в хорошей естественной организации этих людей, умевшей победить недостаток принципа, на основании которого ими управляли. Но следует ли из этого, чтобы его можно было применить ко всем народам, которые не все одинаково одарены столь счастливыми природными свойствами? Впрочем, что касается до благоденствия и величия народов вообще, то постараюсь доказать в другом месте, что их восходящее движение, единожды начатое, не может уже быть ни приостановлено, ни отвращено, ни изменено.

Возвращаясь к детству человека вообще, скажу, что его характеризуют гораздо вернее и осязаемее, нежели равенство — недуги, часто весьма гибельные, которые нападают на младенца, а именно: колотья, страдания при прорезывании зубов, сопровождаемые судорогами, пресекающими жизнь, едва начатую. Корь, оспа, разного рода сыпные и наследственные болезни дополняют этот список бедствий человеческих. [37]

Из всех бичей, страшнейшим признана была в то время в России оспа. Оспопрививание, которое Императрица Екатерина II желала ввести, подав пример на себе самой и на наследнике, еще не произвело полного своего действия и не было общепринято; тому противодействовали старинные предрассудки. Многие были, по-видимому, убеждены, что натуральная оспа, при благоприятном исходе, — болезнь спасительная, очищающая кровь и уничтожающая зародыши многих других недугов. Эти люди в подтверждение своего мнения говорят, что они замечали, будто бы имеющие прививную оспу не пользуются столь крепким здоровьем. Но лечение оспы, даже натуральной, было тогда плохое благодаря невежеству докторов. Вместо лекарств прохлаждающих, признанных впоследствии полезными, многие из них находили необходимым давать средства возбудительные. И действительно заметили, что большая часть детей из простонародья, чаще подверженных влиянию воздуха и реже заботам врачей, спасались от смерти, а дети семейств более достаточных почти всегда делались ее жертвами.

Один из моих старших братьев заболел оспой, и вскоре она перешла на всех других. Нас было четверо, я — третий. Два старшие брата умерли; последний, бывший еще в колыбели, уцелел, благодаря младенческому своему возрасту, а я находился в таком отчаянном положении, что, заказывая гробы для моих братьев, намеревались заказать уже и третий для меня. Это была оспа “сливная”, и мы были ею покрыты, как угольно-черной корой. В этом положении мне дали св. Причастие и, так как вскоре после того началось нагноение, то решили, что я спасен, и спасение мое приписали св. Дарам. Но это не воспрепятствовало болезни оставить неизгладимые следы своего свирепства. Так как я не помню, во всяком случае, каков я был до этой перемены, то и сетования мои об утрате неизвестной красоты никогда не были особенно велики. Знаю, что в верхней части головы у меня было большое сходство с матушкой. По телосложению вообще я был в отца: худощавый, подвижный и среднего роста.

Матушка была женщина здравомыслящая и рассудительная и, как природная саксонка, передала мне, как я думаю, тот, свойственный этому племени, дух независимости, который я навсегда в себе сохранил.

Однако же чудесное мое исцеление наделало шуму между старыми бабами и женской прислугой в нашем доме, а затем и у соседей. Они принялись за составление моего гороскопа, прибирая и особенно [38] знаменательные для них признаки, имевшие отношение ко дню моего рождения, — гадание, которым прилежно занимаются няньки во всех странах вообще, а в невежественных и суеверных — в особенности.

Всего прежде они заметили, что я родился 27 июня — в день Полтавской битвы, что уже само по себе было добрым знаком; потом, что моя кормилица была благородная, как я уже выше говорил; наконец, что я был спасен чудом. Все это было к добру и возвещало, что Провидение приложило обо мне некоторую заботу и распределило все это таким порядком ввиду какой-то особенной цели и к моему благополучию. К стыду моему, я должен сознаться, что, вследствие часто повторяемых россказней об этом гороскопе, я им был очень польщен. Впоследствии я мог убедиться многими примерами, что ни кормилицы, ни чудеса не имеют влияния на судьбу людей и что в некоторых странах достоинства и дарования, результаты счастливой организации и образования, часто остаются зарытыми в землю, без случая выбраться на свет и без полезного применения к делу. Это убеждение, может быть, не согласно с мнением нянюшек, наставниц, наставников и даже министров и некоторых других лиц. Тем не менее опыт изо дня в день убедил меня в этой истине и с этим убеждением я буду продолжать рассказ о том, что я видел и, по моему мнению, знал во все продолжение моей жизни.

ГЛАВА III

Императрица Екатерина Великая, качества ее. — В каком состоянии она нашла Россию и как подготовлялась к царствованию. — Золотой век России. — Отсутствие узаконений политических, реформы и веротерпимость. — Поднятие чести народной. — Сподвижники Екатерины. — Памятник Петру I. — Администрация. — Двор Екатерины, отношения ее к иностранцам. — Перечень деяний

Человек, могущий делать все, даже не будучи гением, может делать добро, когда того захочет и сумеет это сделать. Это добро, без сомнения, непрочно, потому что оно зависит от бренной жизни человека, но тем не менее оно существенно при его жизни.

Люди гениальные редки, и Екатерина II, столь справедливо прозванная Великой, была для России одним из подобных исключительных людей.

Если этой государыне не отдали заслуженной справедливости, то это доказывает только изобилие умов поверхностных. Самая существенная ей похвала — в ее деяниях и в свидетельствовании о них в одинаковой степени русских и просвещенных людей чужих стран. Между иноземцами, поклонниками Екатерины, были знаменитейшие, великие короли, мужи государственные и талантливейшие писатели ее времени. Между первыми находим Фридриха Великого, Иосифа II, Густава III; между вторыми — принца де-Линь, Фокса; графов Сегюра, Шуазеля ²⁴, Вольтера, Дидро; дипломатов Кобенцеля и Стадиона австрийских ²⁵; Штединга посланника шведского; лордов Геллена и Витворта английских, наконец, ее министров, полководцев, всех, имевших счастье быть приближенными к ее особе и разделять тот восторг, который она так хорошо умела внушать. Знаменитые вожди, Румянцев и Суворов, всегда питали к ней чувства величайшего восхищения и глубочайшей преданности до такой степени, что при известии о ее кончине первый, зная участь, ожидавшую его родину, был сражен апоплексическим ударом, от которого и не излечился ²⁶, а второй немедленно оставил службу и удалился в свое поместье ²⁷.

Те же люди, напротив, которые или не знали Екатерины, или не были способны понимать ее, или были воодушевлены наветами людей [40] бессовестных, другие, из зависти к ее величию, отнесшиеся по меньшей мере равнодушно к ее памяти — злословили ее, несмотря на все добро ею содеянное народу и состоявшее в том, что она первая ввела в России правительство европейское, пробудила в народе чувства похвальные и подготовила его таким образом к восприятию истинной цивилизации. Царствование в особенности достопамятное тем, что оно предупредило зло исторжением скипетра из рук неумелых и принесло империи многие выгоды. Никогда в России не бывало столь великих военачальников на суше и на море; столь искусных министров и дипломатов; столь сведущих в истинных выгодах страны мужей государственных; столь замечательных и отличных писателей и ученых.

Тому, кто видел вблизи приснопамятное царствование этой великой государыни, невозможно без глубокого негодования слышать все клеветы, которые о ней распускают. Это чувство еще усиливается при виде того, что прибылью от своего злословия спекулируют не только презренные памфлетисты и пасквилянты обоего пола, но что писатели серьезные, мнимые добросовестные философы повторяют с преувеличениями те же бредни, чтобы щегольнуть своим красноречием будучи, без сомнения, обмануты сочинениями первых или не умея почерпнуть сведения из лучших источников. Впрочем, политические заблуждения, оскорбления и клеветы ничего не доказывают.

Доныне никто не дерзнул воздать Екатерине достойную хвалу, потому что страх, внушаемый ее сыном и преемником Павлом I, удерживает тех, которые желали бы оправдать ее память от всех пошлых, беспрерывно расточаемых обвинений. Но придет время, когда непреоборимая сила правды отмстит за все клеветы.

Всегда победительница всех врагов своего народа, Екатерина будет предметом признательности русских и удивления Европы. Она среди варварства обнаружила тот гений, которым блистали величайшие государи в самые цветущие эпохи цивилизации. Она выказала тем более величия, что вместо поддержания или злоупотребления власти произвола начала испытывать все способы к владычеству законов.

Никогда не восходила на престол женщина столь совершенная. Она совмещала в себе все качества, могущие делать честь государю. Ее доброта, ее гений — превосходили все, до той поры виданное. Правление ее было столь же правосудно, сколь кротко. Политика ее была слишком возвышена, чтобы она не видела тех выгод, которые могли принести народу установления, оказавшиеся необходимыми для извлечения [42] его из невежества и варварства, поддержанию которых в народе способствовали недостаток воспитания и образования.

Она нашла в России слишком отсталые или дикие обычаи, слишком грубые нравы, в большинстве слишком мало развитые умственные способности, мало возвышенные и слишком разнородные понятия вследствие разнообразия натур; нравственные свойства вообще мало изощренные путем суждения и сравнения, понятия о приличии слишком смутные. Видя все это, Екатерина не могла не сознать необходимости употребить все животворное влияние своего гения, облеченного великой властью, чтобы оплодотворить те зачатки, которые варварство еще не подавило окончательно.

Она задалась мыслию прославить свое царствование, придать блеск своему могуществу и быть, насколько оно возможно, благодетельницею народа. Поэтому она сделала для него все, чего только требуют нужды общие, независимо от просвещения и характера народов; все, что полезно во всех странах и доступно понятию всех.

Природа, всегда так скупо создающая людей гениальных, очень щедра в создании людей посредственных. Те из них, которые родятся в высоких сферах, окруженные людьми, приспособленными к раболепству, те не могут приобрести возвышенных душевных качеств, требуемых их высоким положением. Отчужденные от причин внешних, способствующих развитию дарований и, получая воспитание, приноровленное исключительно к их состоянию, имеют ли они возможность приобрести необходимые познания.

Екатерина II по натуре своей была избавлена от этих недостатков и вступила на престол при лучших условиях. Рожденная с исключительной организацией и воспитанная в Германии, она принесла оттуда здравые и либеральные идеи политические, до того времени неведомые при русском Дворе. Сделавшись супругой наследника престола Империи, она имела благоразумие в течение последних лет царствования Елизаветы посвящать все досужие минуты, предоставляемые ей этикетом, размышлениям об истории, политике, законодательстве и словесности вообще.

Так подготовлено было достопамятное царствование этой государыни. Она основала счастье своих подданных на узаконениях для них совершенно новых. Принимая в своих узаконениях меры, превышавшие степень просвещения ее подданных, Екатерина пожелала изменить нравы, начертывая законы, кротость которых должна была влиять на чувства, понятия, мнения, привычки, а следовательно, и на характер ее подданных. Это был золотой век России. В Петербурге [43] были также свободны, как в Лондоне, а веселились не менее того, как веселятся в Париже. Здесь можно было пользоваться всеми удовольствиями, которые суть плоды цивилизации, с той же легкостью, но и с меньшими издержками, нежели в каком-либо другом государстве. Полиция была ни обременительна для государства, ни стеснительна для жителей; она была соразмерна скромным требованиям к поддержанию порядка между людьми послушными и мало испорченными нравственно. Шпионство, жандармерия и целая орава чиновников, в одинаковой степени разорительная и унизительная, — легионы бессовестных паразитов были неведомы во времена Екатерины ²⁸. Военных застав у каждых городских ворот не существовало, равно и паспортов, являемых и проверяемых при каждой перемене места жительства. Каждый уезжал и приезжал как и куда хотел, и никто не думал ни дезертировать, ни убегать, как это случается там, где свобода стеснена этими тщетными предосторожностями, которые связывают честных людей и всегда отстраняются людьми злонамеренными.

Екатерина очень хорошо знала неистощимые материальные средства своей Империи, но она ведала также, что они в сущности — сила недвижная, которая не может служить основой могущества государства; что ей необходимо содействие силы нравственной, которая сама по себе заключается в развитии разума и в его применении к делам общественным. Поэтому она прежде всего занялась пробуждением народа от его апатического оцепенения, в которое его погрузило рабство. Она обладала редким даром выбирать людей. Она призвала к содействию ей все, что было наиболее просвещенного в России, и тогда увидели, как в ее столицу стеклись отличнейшие и знаменитейшие европейские таланты во всех родах. Поощряемые ее примером, они, каждый со своей стороны, способствовали рассеянию мрака, которым была покрыта страна, и, благодаря ее усилиям, мало-помалу его заменило истинное просвещение.

Чтобы дать понятие о настроении духа, ее оживлявшего, приводим ответ государыни Дидро, который сказал ей: “Я нашел душу свободного человека в стране, называемой страной рабов, и душу раба в стране, называемой страной людей свободных”. Императрица отвечала: “До сих пор я еще не слыхала от вас ничего, что было бы мне столь приятно”. Взаимно искренние эти слова свидетельствуют о тех счастливых условиях, в которые был тогда поставлен народ русский. Поэтому-то взоры всего света и были обращены на это яркое светило севера. Удивлялись, видя, как этот железный скипетр в ее руках сделался легок и гибок. [44]

Первый предмет, которым она была поражена — это полнейшее отсутствие узаконений политических. Она пожелала даровать их России, дабы они, знакомя царство с таинствами форм избирательных, могли впоследствии дать возможность существования представительства народного, и государыня собственноручно начертала наказ ²⁹, который должен был служить им основой.

Она разделила империю на многие великие губернии ³⁰, управление которыми вверено было лицам, облеченным весьма обширной властью, но всегда ограниченной данными им инструкциями. Создавая, таким образом, этого рода федерацию, сосредоточивавшуюся в правительстве центральном, она обрела единственный способ к хорошему управлению этой обширной империей.

Хорошо понимая, что возвышение достоинства человеческого придает величие государствам, она распространила преимущества, предоставленные русскому дворянству ее предшественником Петром III, которому она в былое время содействовала при этом благодатном распоряжении ³¹.

Градскими узаконениями (“городовым положением”) ³² она даровала права купцам и мещанам.

Заботясь, таким образом, о будущем, она не упускала из виду настоящего и ознаменовала свое царствование уничтожением варварских наказаний, каковы: пытка, отобрание имений и т. п. Она оставила во всей неприкосновенности отмену смертной казни согласно прежнему указу Императрицы Елизаветы, всенародно объявила веротерпимость и, что еще того важнее, умела ее поддерживать.

Хотя необходимость веротерпимости вообще признана в наше время, но в ту эпоху она на самом деле существовала лишь в Америке. Во Франции жгли иногда еретиков; протестантская Англия отстраняла католиков от некоторых должностей. Испания поддерживала инквизицию, а у других народов терпима была лишь владычествующая религия. Екатерина поняла веротерпимость лучше, нежели который-либо из ее современников, за исключением короля-философа Фридриха II. Екатерина разрешила полную свободу совести и богослужения людям каких бы то ни было сект или религиозных убеждений и для лучшего обеспечения этой свободы отделила духовную власть от светской. Дела первой предоставлены были ведению Синода и духовенство было совершенно изъято от соучастия при разбирательстве дел гражданских.

Веротерпимость между многими другими выгодами дает еще ту, что, предоставляя свободное поле новым сектам, она может, так сказать, [45] служить термометром для суждения о прогрессивных или обратных движениях народного духа. Каждый раз, когда эти новые секты стремятся к упрощению религиозного верования, — это возвещает прогресс; когда же они, напротив, обременяют богослужение суеверными и нелепыми церемониями, то непременно доказывают тем движение умов вспять. Единственное неудобство, являющееся иногда следствием веротерпимости, бывает в тех случаях, когда она облегчает смешение племен высших с низшими. Но она же путем скрещивания может способствовать их улучшению. Впрочем, подобные случаи очень редки и они, до известной степени, могут быть обусловлены особыми правилами.

Хотя в эпоху, в которую я пишу мои записки, веротерпимость допущена почти повсеместно, но еще не согласились ни в точном определении смысла этого слова, ни в поддержании принципа.

В Англии религиозные гонения вызвали появление секты прогрессивной, и если бы Карл I умел быть прозорливее и воспользоваться ею, он действовал бы совершенно иначе и удержался бы на престоле.

Снятие крестов с церквей, насилия над теми, которые не снимают шапок перед процессиями, до них не касающимися, препятствия к погребению актеров и к смешанным бракам — это ли веротерпимость?

При мыслях о всех этих жестокостях и дикостях, о совершавшихся несправедливостях и глупостях, о стыде ума человеческого при религиозных диспутах в просвещеннейших странах Европы, нельзя достаточно и по достоинству оценить государыню, умевшую системой мудрого и либерального правительства миновать такое множество камней преткновения и способствовать счастью и безопасности своих подданных.

Прошу сравнить дух терпимости и успехи просвещения времен Екатерины с тем их положением, до которого они ныне доведены мерами стеснительными и отсталыми. Это истинный возврат недуга, грубейший и постыднейший, а возврат болезни всегда опаснее первичного заболевания.

При всем своем уважении к свободе совести Екатерина, заметив неудобство существования великого множества обителей и пожертвованных им недвижимых имений, в соразмерности суеверия народного упразднила многие монастыри ³³.

Всегда доискивались с точностью определить различные образы правления, ставя каждое из них в особые условия существования. Дело однако же в том, что для бытия народов существует лишь одно необходимое условие — именно то, чтобы правительство сообразовалось [46] с натурой людей им управляемых. Что же касается до сделанных определений, они все доныне основаны на гипотезах или произвольны, и одни лживее других. Во всех странах вообще и в каждой в особенности существуют честь и добродетели, равно как и люди достаточно малодушные, чтобы не уметь переносить бедствия и даже благополучия своего существования. Но ни одно из этих свойств не образует основы, не слагает принципов какого-либо правительства. Люди обязаны сплачиваться в общества по бесчисленному множеству различных причин, потому что в их натуре и в их потребностях жить в обществе, взаимно помогать и покровительствовать друг другу, за исключением случаев потребности по временам терзать и гнать друг друга. Но однажды собравшись в одно общество, люди подчиняются превратностям событий и последствиям заблуждений их ума или правильности их суждений. Они держатся вкупе как умеют. Одни организуются более или менее хорошо, другие и вовсе не организуются, а общество однако же всегда идет вперед. Еще не бывало примера, чтобы два какие-либо народа при их объединении в общество и при их формировании следовали по одному и тому же пути. Но до тех пор, покуда нация не дала себе или не получила правительства, наиболее соответствующего натуре людей, ее составляющих, она находится в ложном положении, тревожится и волнуется, покуда, наконец, не найдет условий, необходимых для своего спокойствия.

Императрица Екатерина, в благородных усилиях своих настойчивая, сознала необходимость поднять на возможно высокую степень чувство чести народной. Она не ограничилась ограждением от посягательств на личность и от всякого унижения самолюбия людей — она пожелала еще по правам их вознести на высоту других народов, научить их самоуважению, внушить им также ту гордость души, которая есть источник достоинства человека и достоинства государств.

Получившие образование элементарное даже и те могут заметить, что у каждой науки, у каждой отрасли познаний человеческих есть единственная основа — сведение элементарное и первоначальное, ведущее ко всем другим. Это сведение в науках то же, что зародыш в произведениях природы, заключающий в себе все основные части, необходимые для развития и образования органических тел. Науки самые элементарные являют то же свойство. Для примера возьмем арифметику: находим, что основа ее — единица, что она есть познание первоначальное, элемент, необходимый этой науке. Отнимите эту единицу и вы разрушите всю науку, потому что другие цифры составлены из единиц или частей единицы, без которых арифметика [47] была бы обращена в ничто. То же самое и с геометрией. В этой науке точка ведет ко всему остальному; надобно исходить от точки, чтобы достигнуть до познания этой науки, объемлющей землю и небеса. Смотрите на точку вместе с древними геометрами как на часть линии или, согласно новейшему определению, как на оконечность линии, во всяком случае необходимо, чтобы она существовала, ибо линия без оконечностей быть не может, как не может быть ни поверхностей без линий, ни тел без поверхностей. Отвергните точку и вы уничтожите всю геометрию. Самый круг, который есть искривленная линия, не мог бы существовать без центра, который есть точка. Это же самое применимо и ко всем прочим наукам. Ньютон на едином открытии силы притяжения основал астрономию, ознакомил с системой мира и объяснил движение небесных тел. Наука управлять людьми, быть может, труднейшая из всех наук, может ли она одна быть изъятием из этого общего закона, и единственная из всех — могла ли бы она существовать без основы? Основа, единица, росток, точка — и даже истинная точка опоры этой науки есть личная свобода. Отнимите эту основу, и наука политики исчезнет. Самим животным природа даровала эту свободу, без которой они не могли бы существовать. Лишите людей личной свободы, и вы поставите их ниже животных; вы уничтожите самое чувство собственности — эту главную связь обществ, этот источник силы государств; ибо какой собственностью может обладать человек, не принадлежащий себе самому, не смеющий мыслить или действовать иначе, как по воле другого, которая всего чаще противна его собственной, его интересам и его благополучию.

Что сказали бы о профессоре математики, не имеющем понятия о том, что единица и точка суть основы этой науки?

Екатерина Великая для достижения своей цели не ограничилась уважением личной свободы, но она еще и увеличила ее права, зная, что это первое основание начала силы и благополучия государства.

Оградив этими мерами спокойствие внутреннее, она перенесла свое внимание на положение военных сил, охраняющих его со стороны внешней. Но дабы эта охрана была действительна, необходимо армии быть святилищем чести. И в силу таких соображений она достигла того, что возбудила это сознание в высочайшей степени. В ее время ни один офицер не мог бы перенести обиды, будучи обойден производством, при котором произвол, взяв верх над старшинством, благоволит всего чаще лишь низости и интриге. Чувства деликатности были до того утончены, что одного опасения навлечь на себя неудовольствие [48] государыни было достаточно, чтобы довести человека до отчаяния ³⁴.

Генерал Воронов, бывший начальником ревельского порта, мне хорошо знакомый, был поражен апоплексическим ударом при одной мысли, что не угодил Екатерине II, и от того умер ³⁵. Поэтому-то государыня и говорила: “Я хвалю вслух, а журю втихомолку”. Младший мой брат, камер-юнкер, приехал однажды очень поздно вместо назначенного служебного часа, и она не преминула сделать ему выговор, но сделала его под видом похвалы нашему отцу: “В течение пятидесяти лет, — сказала она, — он всегда исполнял свои обязанности с величайшей точностью и тем оказал знатные услуги своей родине. Как было бы досадно, если бы дети его не следовали столь прекрасному примеру”. Присутствовавшие при этом разговоре, но не слыхавшие ее слов, вообразили, что брат мой на высоте Фаворы, тогда как он никогда не бывал ни в таком смущении, ни в таком горе, как в эту минуту, даже когда впоследствии Павел I в запальчивости разжаловал его, сослал, лишил камергерского ключа и подверг его надзору в деревне, во все продолжение своего царствования. И все эти немилости были ему возмездием за поступки похвальные.

В отношении принца Нассау ³⁶ после потерянного им сражения Императрица Екатерина поступила, как Император Марцелл обошелся со своими воинами, когда они после поражения при Диррахиуме сами явились, отдавая себя на муки и наказания, а он более утешал, нежели укорял их.

Что же касается до повышений в чине не в очередь, то Екатерина слишком хорошо знала бедственные последствия, порождаемые ими, как в отношении нравственном, так и относительно происков и недостойных протекций. В начале ее царствования отец мой, по наветам своих врагов, подвергся опале ³⁷. По старшинству производства он стоял выше прочих офицеров, которым Императрице угодно было пожаловать чины. Она приказала доложить ей список моряков, несколько раз его пересмотрела и сказала: “Этот Чичагов — тут, у меня под ногами...” Но она отказалась от подписи производства, не желая нарушить прав того человека, на которого, по ее мнению, имела повод досадовать.

Когда генерал (аншеф) Суворов, путем своих удивительных воинских подвигов достиг, наконец, звания фельдмаршала, она сказала генералам, старейшим его по службе и не повышенным в чинах одновременно с ним: “Что делать, господа, звание фельдмаршала не всегда дается; но иной раз у вас его и насильно берут”. Это, может [49] быть, единственный пример нарушения ею прав старшинства при производстве в высшие чины, но на это никому не пришло даже и в голову сетовать: настолько заслуга и высокое дарование фельдмаршала Суворова были оценены обществом.

Систематический обход старшинства, терпимый офицерами и армией, допускает существование людей без чести и без всяких возвышенных чувств. Если люди отступились от драгоценнейшего из всех своих прав и сокровищ — от чести, если она не в безопасности от посягательства, зачем им прочее? Можно ли жить, когда уязвлена честь?

Истинное сознание чести должно быть тесно связано с причиной неизменной, вечно почтенной, равно как и с благоденствием, спасением, любовью к отечеству, народной славой; ибо все эти чувства самые прочные и долговечнейшие из всех чувств человеческих. Великий воин только тогда может заставить преклоняться пред собой, возбуждать восторг своими деяниями и поступками, когда подвиги его подъяты в защиту не его личных, но народных интересов. С падением героя, к колеснице которого люди желали приковать себя, рушится и всякое к нему чувство. А известно всем, как могут падать люди.

Честь подразделяется на истинную, ложную и местную, т. е. относительную. Первая применима повсюду, вторая — нигде не у места, а третья — и туда, и сюда.

Если производство в чины по собственному выбору было выгодно Бонапарту, знавшему почти всех своих офицеров, так как он сам служил в их рядах и сам, впрочем, был одарен великим тактом, — то правило это неприменимо ко всем.

Во Франции со времени падения Бонапарта замечательнейшие военные люди признали способ производства по выбору слишком уступчивым произволу, и маршал Гувион Сен-Сир, в бытность свою министром ³⁸, издал постановление, в силу которого наибольшая доля производств делалась по старшинству с обязательством довольно продолжительного пребывания в одном чине. У каждой из этих систем есть неизбежно свои неудобства, как и во всяких узаконениях человеческих. Однако же производство по старшинству оправдывается многими примерами. В Англии производство по выбору в высокие чины никогда не было принято, что не препятствовало англичанам торжествовать над всеми их врагами и на суше, и на море. Екатерина Великая следовала этой системе и всегда одерживала победы во всех войнах вместо тех поражений, которые случались после нее, и, в большинстве случаев, были следствием беспорядков, в которых производство по выбору имело наибольшую долю участия. [50]

Честолюбие в эту эпоху приняло направление полезное и похвальное. Жаждали должностей, почестей, наград, но вместе с тем желали их и заслуживать. Граф Н. Татищев, произведенный Екатериной в чин майора гвардии, коей она сама была полковником, и пожалованный многими орденами, был впоследствии назначен начальником милиций, сформированных при Императоре Александре. Будучи доволен порядком их организации и дисциплины, Император решил пожаловать ему орден Св. Андрея Первозванного. Граф Татищев, полагая, что он такового не заслужил, обиделся этим предложением и не хотел принять ордена, но Император принудил его к тому. Я видел, когда он выходил из кабинета его Величества взбешенный и почти в слезах, говоря: “Что мне ответить, если меня спросят, за что я получил этот орден? Я не буду знать, что сказать, тогда как в других моих орденах могу всегда дать совестливый отчет”.

Я знаю много примеров подобного рода отказов со стороны генералов. Но впоследствии слишком привыкли к этого рода отличиям и орденам, по которым можно было вести счет в мирное время большим маневрам, а в военное — поражениям.

Едва ли можно указать в армии или во флоте хотя бы на один случай произвольного наказания или ареста по повелению Екатерины. К ним приговаривали один лишь военные суды и начальники, но тотчас после ее кончины эти взыскания умножились до такой степени, что над выговорами смеялись, а офицеры даже нарочно заставляли сажать себя под арест, чтобы избавиться от парадов и учений и пользоваться лучшей пищей, против их обычного рациона.

Величие и благородство чувств Екатерины сообщались всем ее окружающим. Ее отличий домогались потому, что они были заслуженные. Отблеск ее славы и великих ее качеств отражался на приближавшихся к ней. Мирабо сказал, что природой все предусмотрено — на всякий случай, на всякое время и для всякой местности. Того же мнения была и Екатерина. Она знала, что каждая земля всегда довольно производит умов и характеров для достаточного удовлетворения ее нужд; что если великие обстоятельства внушают уважение массам, чувствами, свойственными всем вообще, то при таковых обстоятельствах никогда не бывает также недостатка и в отдельно взятых личностях; надобно только уметь их найти, образовать и применить к делу, тогда как отыскивая характеры лишь в чужих краях, губят в самом зародыше народную способность к самоусовершенствованию. [51]

Мудрым применением этого правила и благодаря своему удивительному такту в выборе людей — редчайшему и драгоценнейшему дару в государях, Екатерина достигла до того, что из сынов самой страны созидала мужей государственных и искусных министров, непобедимых военачальников, столь же глубокомысленных, сколько и ловких дипломатов; наконец — ученых, достойных стоять наряду с учеными иноземцами.

Эти люди, достойные сподвижники Екатерины, при ее бессмертных и славных трудах придали живейший блеск ее царствованию и содействовали превознесению ее Империи на высоту величия и благоденствия. Они составляли ее совет, главным деятелем в котором был князь Потемкин, человек гениальный, способный задумывать и осуществлять дела великие. Граф Безбородко необыкновенной своей памятью, обширностью познаний и легкостью в работах удивлял и изумлял всех его знавших. Граф Завадовский был в одинаковой степени красноречив и умен. Соймонов и Марков отличались своим умом и сведениями. Князь Вяземский ³⁹ обладал столь глубоким знанием народного быта России и источников ее богатств, такой способностью к труду, что один мог бы заменить пятерых или шестерых нынешних министров. В его ведении находились: юстиция, внутренние дела, торговля, финансы и народное просвещение. При сотой доле нынешних расходов делали дела в тысячу раз лучше и в тысячу раз быстрее ⁴⁰. При его управлении правосудие не продавалось с молотка, и не томили им в судах; оно своей медлительностью не наводняло государственных тюрем, и после смерти Екатерины, как то случилось после царствования Александра, не оказалось двадцати четырех тысяч неисполненных указов.

Военные силы, соответственные населению, были соразмерны материальным средствам Империи и благодаря гению князя Потемкина были вооружены и экипированы лучше, нежели где-либо в Европе. Ибо лишь после долгих опытов, доказавших превосходство этой экипировки над прочими, он решился ее ввести в наши войска. Все его войны были увенчаны успехом, благодаря дарованиям генералов — Румянцева, Суворова, Репнина, Каменского ⁴¹, непреодолимому мужеству русского солдата и энтузиазму, внушаемому государынею. Князь Репнин был вместе с тем и искусным дипломатом. Долгоруков, Ферзен, Михельсон, Миллер ⁴² и многие другие генералы во всех войнах прославили царствование Екатерины.

Во флоте граф Алексей Орлов ⁴³, хотя и случайно назначенный, обессмертил русское оружие под Чесмой. Адмиралы: Г. Спиридов, [52] С. Мордвинов, В. Чичагов, отец автора этих записок, С. Грейг, А. Круз, Повалишин ⁴⁴ отличались и одерживали победы во всех морских войнах, которые были тогда ведены Россией.

Граф Панин, Салтыков, Булгаков, Философов, Штакельберг, Воронцов ⁴⁵, Марков и др. были дипломатами Екатерины. Они понимали и умели поддерживать народное достоинство и защищать истинные интересы империи, вверенные впоследствии рукам наемников.

Гений Потемкина царил над всеми частями русской политики, и великая государыня могла лишь радоваться его уменью содействовать ее видам.

Бессмертный Эйлер ⁴⁶ был призван ею в академию наук; Головин, Фус, Лексель ⁴⁷ были его учениками, и впоследствии сделались его товарищами. Лепехин, Озерецковский, Гурьев ⁴⁸ и многие другие были достойными членами и украшением этой академии. Они своими трудами способствовали обогащению ее летописей, которые были в одинаковой степени предметами исследования и уважения всей ученой Европы.

Не было недостатка в царствование Екатерины ни в писателях, ни в поэтах; таковы: Державин, Дмитриев, Фонвизин, Петров и др. Они появлялись как бы волшебством, чтобы достойным образом прославлять высокие деяния, благотворительные подвиги, черты мудрости этой героини-законодательницы и передать их отдаленнейшему потомству.

Участие, приемлемое Екатериной в успехах русской словесности, она простерла до того, что сочинила сама для своего Эрмитажа и театра несколько небольших комедий и опер, сохранившихся доныне ⁴⁹. Целью этих пьес была обыкновенно критика некоторых преувеличенных мод и некоторых смешных обычаев. Во время путешествия своего в Крым она раздала лицам, ее сопровождавшим, разные главы из Велизария (Мормонтеля), одну из них выбрав для себя — и, таким образом, все сочинение было переведено на русский язык.

Она очень скоро заметила недостаток обработки этого языка, который я сам очень люблю как большой патриот, но чтобы быть справедливым во всем, скажу, что он богат словами простонародными, выражениями тривиальными, но очень беден в отношении высокого или поэтического слога. Слова чувство (sentiment), удивление (admiration), гений (génie), честь (honneur), способность (faculté), впечатлительный (impressionnable); оттенки слов: храбрость (bravoure), мужество (courage), доблесть (valeur) ... vaillance (неустрашимость?) не существуют, равно как и множество [53] технических терминов по части наук, искусств и естественной истории ⁵⁰. Эта скудость так велика, что академия наук, желая дать переводить естественную историю Бюффона, была вынуждена отказаться от этого намерения после первых попыток. Тогда-то Императрица решилась основать Российскую академию ⁵¹ по образцу академии французской для обработки и усовершенствования языка.

Скипетр деспотов тяжелым гнетом ложится на разум человеческий, и тогда язык подвергается тому же принуждению, которое властелин налагает на всех. Язык делается льстив или скрытен; щедр на ложь и на оговорки и впадает в смешную пошлость или замыкается в преувеличенную сжатость. Ограничивается одами, хвалебными словами или бесцветными сказками. Он бывает всегда извращен той ролью, которую присужден играть пред царедворцами, цензорами, шпионами и в особенности перед невеждами. Скипетру Екатерины суждено было освободить язык от всех этих пут и открыть ему широкое [54] и раздольное поприще. Она учредила Российскую академию на основах в равной степени мудрых и либеральных. До воцарения Екатерины II управление, установленное Петром I, было соблюдаемо при Императрицах, его преемницах. Заменив суровости и жестокости Петра до известной степени кротостью, Екатерина Великая первая начала вводить полезные реформы и открыла пути к истинной цивилизации.

Но одного царствования было недостаточно в данном случае, чтобы произвести действия осязаемые, и надо было много времени для удовлетворительных последствий, особенно в такой стране как наша, где до того времени не смели ни думать, ни выражать письменно своих мыслей; где полиция наблюдает, цензура увечит и где сила начальства истребляет зародыши гения и разума. Поэтому-то в русском языке и произошло очень мало изменений. Было несколько умов трудолюбивых, но без вкуса, которые, роясь в старых книгах, пытались ввести в обращение слова старинные и давно забракованные изящным вкусом; но это были люди из разряда тех, о которых Вольтер сказал: “Вы, не умеющие думать, сочиняете (выдумываете) слова”. Малое число хороших писателей произвело малозаметное действие. Известно, впрочем, что лишь писатели первоклассные, когда они многочисленны и могут дать свободный полет своей мысли, умеют различить со вкусом и деликатностью, что следует отринуть, изменить или прибавить в языке и обработать его для изящных оборотов фраз, для драгоценных, светлых идей, которые впоследствии усваивают под влиянием их авторитета. Было в России, несомненно, несколько писателей, отличавшихся своим красноречием и дарованием поэтическим, но каким узким поприщем они должны были замкнуть свою деятельность, и что они могли, например, сказать в царствование Павла I?

В этом случае одна Екатерина ничего не могла сделать.

К числу ее прав на признательность России, а также и самых существенных прав на славу, надобно отнести все ею основанные полезные заведения: общественные житницы, больницы, сиротский и воспитательный дома, академии, публичные библиотеки, университеты, семинарии, школы, совестный, т. е. мировой, суд; воздвигнутые ею памятники и общественные здания: дворцы, храмы, банки, почты; все созданные ею города; поощренные ею мануфактуры, освобожденную торговлю, наполнившую все морские гавани кораблями всех наций. Столько услуг, благодеяний и, быть может, в особенности столь многочисленные подвиги кротости и милосердия вознаграждали [55] за отсутствие свободы и заставляли предпочитать это сладостное рабство реформам более быстрым, но преждевременным и менее обильными надежными результатами.

Во времена Екатерины вновь основанные училища и преподавание в них были доверены ученым и писателям, которых она умела привлечь в свое царство и поощряла знаками уважения и благоволения. Аббат Николь ⁵² учредил одно весьма полезное заведение; другие немецкие профессора тоже, и из таковых училище св. Петра в Петербурге было весьма хорошее ⁵³.

Безопасность и свобода, огражденные высоким и либеральным умом Екатерины, были самым верным поощрением отличным ученым и литераторам. После ее кончины все заведения, посвященные ею воспитанию дворянства в особенности и юношества вообще, лишенные поддержки ее гения и подчиненные духу капральства, продолжали свое существование лишь затем, чтобы удовлетворять этой пагубной мании военщины — и в отношении истинного просвещения пришли в совершенный упадок.

Екатерина, желая польстить самолюбию русских и обессмертить свое собственное царствование, приказала воздвигнуть памятник Петру I ⁵⁴, к имени которого приобщила и свое имя. При открытии монумента она приказала поставить рядом с собой на балконе Сената коменданта Резнера (умер в 1788 г.), старца свыше ста лет, служившего при Петре. Он жил в совершенной нищете. Императрица повелела дать ему пенсию и квартиру.

Так как администрация есть не что иное, как разумное распределение действий правительства по всем органическим частям государства, то чем оно проще и чем ограниченнее число служащих, тем администрация ближе к совершенству. Чем более она согласуется с характером управляемых, со степенью их просвещения и нуждами общества, тем она будет лучше. Первое правило при этом, как и во многих других случаях, производить величайшие последствия самыми малыми средствами, и так поступала Екатерина по внутренним делам. Одного министра под именем генерал-прокурора было ей достаточно, и он заменял, по крайней мере, шестерых министров, заведующих этой отраслью государственного управления в других странах. Для иностранных дел у Екатерины был один статс-секретарь, которого было достаточно для всего до политики относившегося. На канцлера империи возложено было заведование всеми дипломатическими делами. Что касается до судов, которые по необходимости должны были существовать, находясь под управлением [56] генерал-прокурора, вместе с департаментами Сената, заведовавшими всеми судебными и гражданскими делами, — то она присоединила к ним в каждом городе учрежденные совестные суды, бывшие мировыми судами, где решалась большая часть тяжебных дел при посредничестве полюбовного соглашения. Это было весьма важным содействием к упрощению судопроизводства и к уменьшению числа тяжебных дел.

Одной из полезнейших мер для государства, давшей возможность предупреждать неурожаи и помогать населениям, страждущим от голода, было учреждение общественных житниц или хлебных магазинов, которые государыня приказала построить во всех сельских общинах. Взыскивая ежегодно с каждого земледельца весьма незначительный обязательный вклад, эти магазины чрез несколько лет были переполнены и представляли жителям неистощимый источник помощи против бедствий голода. Этой системой впоследствии пренебрегли, и до такой степени, что не только житницы не наполнились, но истощились, обратились в развалины. Дорого поплатились за это небрежение, когда наступил голод.

Екатерина никогда много не занималась костюмами и мундирами. Она была выше этих мелочей, и у нее было чем иным позаняться. Английский король, легкомысленный Георг IV, ничего не смысливший в морском деле и неспособный ценить своих великих моряков, переменил форму мундира, прославленного Нельсоном, дав морякам расшитые галунами панталоны немецких уланов и гусаров при мундирах, похожих на испанские или датские. Екатерина, хотя и женщина, никогда не потратила ни единой свободной минуты на подобные пустяки.

До восшествия своего на престол она знала, что одной из причин негодования русских на ее предшественника было приписываемое ему намерение лишить их духа народного старанием ввести немецкие нравы и одеяния. Хотя двор обыкновенно подает тон, но она сознавала, что это несвоевременно ни для статских, ни для военных. Дозволив им носить одежду своих предков, она ограничилась изменением костюма придворных дам. Она не сочла для себя обязательным придерживаться идеи Петра I, предписавшего им немецкий костюм; еще того менее не могло входить в ее виды рядить их деревенскими бабами, как это случилось после нее. Что бы сказали, если бы французский король принял для своего двора костюм нормандских поселянок? Чувство приличия, которым в столь высокой степени обладала Екатерина, и ее ум, полет которого был недосягаемо выше подобных [57] мер, побудили ее отдать предпочтение одеянию, бывшему в старину в употреблении у жен боярских. Этот наряд она умела так хорошо согласить со своими воззрениями, что кроме удовольствия, с которым он был принят русскими, он сделался одним из красивейших и изящнейших, бывших в эту эпоху в употреблении при прочих европейских дворах.

Двор Екатерины, коего она была душой, сделался одним из самых вежливых и блестящих. Если при нем не совсем была изъята лесть, обыкновенно преподносимая женщине, то льстивые речи могли быть приняты за приятные комплименты, а это было уже смягчением одного из больших недостатков.

Этот двор состоял из лучших фамилий царства и из лиц особенно замечательных по своему образованию; камергеры, камер-юнкеры, пажи были выбраны из домов знатнейших и оказавших великие услуги государству.

Если Императрица отличала отцов за то, что они были люди добродетельные, то отличала и детей затем, чтобы поощрить их быть таковыми же.

Это был рассадник, из которого она брала людей способных к разным должностям по части дипломатической или административной. Она, таким образом, близко видя их, была в состоянии судить о их способностях и склонностях. Эта благородная, драгоценная школа исчезла вместе с множеством других учреждений в этом же роде.

Приводя выше имена мужей государственных, министров и полководцев, прославивших царствование Екатерины, мы желали опровергнуть очень несправедливое, но весьма распространенное мнение, будто бы Россия поставлена в необходимость брать к себе на службу иностранцев всех наций, чтобы вверять им величайшие интересы Империи. Можно было видеть, что Екатерина умела как бы из-под земли вызывать нужных ей людей.

Но, сказать по правде, до ее царствования и даже до царствования Петра I в России никогда не было недостатка в людях отличных достоинств. У нее были свои Пожарские, Трубецкие, Филареты, Гермогены и проч., а во времена Петра в России еще были Феофан Прокопович, Остерман, Шереметев, Голицын, Меншиков, Долгоруков, Апраксин; во времена Елизаветы: Разумовский, Апраксин, Бестужев, Салтыков, Бутурлин, Ломоносов, Сумароков — и их было вполне достаточно для службы отечеству, и они доказали, что при сорокапятимиллионном народонаселении не может быть недостатка в людях при умении находить их. [58]

Здесь может быть уместно привести ответ г. Бибикова, дядьки Павла I, в бытность последнего еще великим князем. Проходя однажды чрез дворцовый Эрмитаж, бывший в то же время художественной галереей Императрицы, великий князь остановился перед портретом Сюлли ⁵⁵ и после долгого внимательного на него взгляда сказал г. Бибикову: “Вот великий человек: ныне уже не отыщется подобных Сюлли”. Бибиков отвечал на это: “Были бы Генрихи IV, ваше высочество, отыщутся и Сюлли!”

Когда иностранцы приезжали в Россию, Екатерина принимала их с замечательной благосклонностью.

В доказательство особенного расположения Императрицы Екатерины к английскому правительству расскажу из множества других примеров следующий случай. Когда после смерти капитана Кука ⁵⁶ прибыли в Камчатку корабли его экспедиции, комендант Охотска принял их со всеми почестями и возможным радушием. Их снабдили всем, в чем они могли иметь нужду для своих кораблей и экипажей и сверх того одарили всякого рода провизией из предметов роскоши, как-то: чаем, кофе, сахаром, и когда начальник эскадры Клэрк, преемник капитана Кука, а затем Гор, после смерти Клэрка, обратились к г. Бему, коменданту Охотска, чтобы узнать цену доставленных им предметов, он отвечал, что ему дано повеление от Императрицы снабдить их всем бесплатно.

Капитан Кук командовал кораблем “Решимость” (Resolution), Кларк — кораблем “Открытие” (Discovery). Они пытались проникнуть на тот берег Берингова пролива, но были постоянно останавливаемы сплошными льдами на необозримом пространстве. Тэйлор, тогда мичман, спас корабль “Решимость”, первый заслышав шум от прибоя о скалы у островов Алеутских, туманом скрытых из виду. Англичане едва успели бросить якорь, чтобы избежать совершенного крушения. Этот самый Тэйлор, ныне адмирал, рассказывал мне, как они были тронуты после их прибытия в Камчатку ⁵⁷. Он единственный человек из участников экспедиции, оставшийся в живых.

Относительно торговли Императрица Екатерина отклонила предложение нескольких англичан, коих уполномоченным был Брэки, образовать индийскую компанию, как противную свободе торговли и правам ее подданных — торговать, где они хотят.

Итак, деяния Екатерины заключаются в следующем:

1) Учреждение комиссии для составления законов.

2) Великое разделение Империи и учреждение губерний.

3) Грамоты, дарованные дворянству, предоставлявшие им особые [59] права и, между прочими, право избирать своих предводителей.

4) Городовое положение, даровавшее права купцам и мещанству.

5) Уничтожение пытки ⁵⁸.

6) Присоединение к казне монастырских имуществ.

7) Основание Российской академии.

8) Учреждение почт и банков.

9) Построение воспитательных заведений, училищ.

10) Созидание больниц, благотворительных заведений, госпиталей, воспитательных домов.

11) Проведение каналов по разным направлениям империи.

12) Поощрение торговли, промышленности, изящных искусств и мануфактур.

13) Украшение Петербурга и Царского села.

14) Основание литейных пушечных заводов в Петрозаводске и в Лугани, т. е. на севере и на юге ⁵⁹.

15) Сооружение Эрмитажа и (Каменного) театра.

Наконец, почти невозможно исчислить все блага, содеянные Императрицей Екатериной для русского народа, — одним словом, она — истинная благодетельница России!

Комментарии

3. В. Я. Чичагов родился 28 февраля 1726 г. — через год после смерти Петра I.

4. П. В. Чичагов имеет в виду “Табель о рангах всех чинов воинских, статских и придворных, которые в каком классе чины” — законодательный акт о порядке государственной службы в Российской империи. Вступил в силу 24 января 1722 г., но подготовка началась еще в 1719 г. Одновременно был составлен перечень гражданских и придворных чинов, должностей и придворных званий, существовавших в России к началу XVIII в.

“Табель о рангах” установила три основных линии государственной службы — воинскую, статскую и придворную, номенклатуру чинов по каждой из них и их иерархию. Все чины были распределены по 14 классам, старшим был I класс. “Табель” включала основные существовавшие чины и ввела новые, заимствованные из западноевропейских стран, причем часть русских названий чинов была заменена немецкими эквивалентами.

Закон от 24 января 1722 г. первоначально состоял из собственно “Табели о рангах” и 18 “Пунктов”, разъяснявших, “каким образом с оными рангами каждому поступать надлежит”. Помимо старшинства рангов устанавливалось старшинство по времени пожалования в ранг. При равенстве классных чинов военные считались старше гражданских и придворных. Военная служба бралась за образец при организации системы гражданского чинопроизводства.

Классные чины поначалу имели ученые мужи Академии наук, преподаватели университетов, духовные лица, жены классных чиновников, а также придворные дамы и девицы. С различными изменениями и дополнениями система чинопроизводства просуществовала до 1917 г. (Более подробно о чинопроизводстве в России см. Шепелев Л. Е. Отмененные историей чины, звания и титулы в Российской империи. Л. 1977).

5. Петр III Федорович, Карл Петр Ульрих (1728-1762), российский Император (1761-1762). Сын дочери Петра I Анны Петровны и Голштейн-Готторнского герцога Карла Фридриха.

Имеется в виду манифест Петра III “Одаривании вольности и свободы всему российскому дворянству”. Издан 18 февраля 1762 г.

6. Тайная канцелярия — центральное государственное учреждение России, орган политического следствия и суда. Создана Петром I в феврале 1718 г. для ведения следствия по делу царевича Алексея Петровича. Располагалась в Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге. В мае 1726 г. ликвидирована с передачей дел Преображенскому приказу (упразднен в 1729 г.).

В марте 1731 г. была восстановлена в Москве под названием Канцелярии тайных розыскных дел, подчинялась непосредственно Императрице. В августе 1732 г. переведена в Петербург. Функции ее остались прежними. Упразднена Петром III в 1762 г.

В том же 1762 г. Екатериной II при Сенате учреждена Тайная экспедиция. Находилась в Санкт-Петербурге. Руководил ее деятельностью генерал-прокурор Сената и его помощник, непосредственным распорядителем являлся обер-секретарь Сената. Производила следствие и суд по важнейшим политическим делам. Следствие велось с применением телесных наказаний. Ликвидирована в 1801 г., после чего ее функции легли на I и V Департаменты Сената (Веретенников В. П. Из истории Тайной канцелярии. 1731-1762 гг. Т. X. СПб. 1911).

7. По “Табели о рангах” 1722 г. даже низший военный чин давал право на личное дворянство, а начиная с первого обер-офицерского чина (прапорщика), соответствовавшего XIV классу — на потомственное дворянство. В гражданской и придворной службе низшие классные чины давали право лишь на личное дворянство, потомственное же приобреталось только чином VIII класса. Помимо того, до 1826 г. право потомственного дворянства давали все ордена Российской империи.

Однако последующее законодательство постепенно затрудняло приобретение дворянства чином или орденом. Указом от 31 января 1724 г. предписывалось в коллежские секретари (X класс) не из дворянства не определять, “дабы потом не могли в асессоры, советники и выше происходить”. 16 декабря 1790 г. Екатерина II подписала указ “О правилах производства в статские чины”, в соответствии с которым для перевода в VIII класс из предыдущего недворянам требовалось служить уже не три года, а двенадцать лет. С 1856 г. потомственное дворянство могли получить на гражданской службе лишь лица, дослужившиеся до чина действительного статского советника (IV класс), на военной — до чина полковника или капитана I ранга (Шепелев Л. Е. Указ. соч. С. 48).

8. В XVIII в. в России было значительное число древних княжеских родов, ведущих свое происхождение от Рюрика, чей княжеский титул передавался по наследству. При Петре I вошло в практику пожалование титулом князя или графа Священной Римской империи. Такой титул жаловался австрийским императором по просьбе российских правителей. Первым его получил А. Д. Меншиков (1705 г.). При Екатерине II титулами князя Римской империи были пожалованы: Г. Г. Орлов (1763 г.), Г. А. Потемкин (1776 г.) и П. А. Зубов (1796 г.) Помимо того, по воле российских императоров военные и гражданские чины могли быть возведены в российское княжеское достоинство. Первым этот титул получил в 1707 г. А. Д. Меншиков. (Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена Российской империи. Л. 1991. Дворянские роды Российской империи. Т. 1-2. Князья. СПб. 1993-1995).

9. Между записками П. В. Чичагова нами был найден особый листок, касавшийся вопроса о крепостничестве, который будет кстати здесь привести. Он пишет: “Обычные понятия были таковы, что дворянин, имевший право по своему произволу располагать своими крестьянами, даря их кому угодно, не мог распорядиться своим соколом и не имел права уступить его кому-либо.

При Императоре Александре я пустил на выкуп своих крестьян, ради их освобождения; за каждую душу мужского пола, кроме женщин, мне выдали по 150 рублей. Цена была назначена самим правительством. Желая в то же время избавиться от конского завода, устроенного в моем имении, я продал старых английских маток за триста, четыреста рублей каждую, т. е. более, нежели вдвое против стоимости людей”.

10. Как было сказано в предисловии, адмирал П. В. Чичагов начал писать свои Записки в 1815 году. Нельзя не удивиться столь знаменательному предсказанию его, доказывающему, насколько он глубоко знал свою родину и понимал своих соотечественников. Надо было истинно любить отчество, чтобы изучить его столь основательно.

11. Школа математических и навигацких наук была учреждена указом Петра I от 14 января 1701 г. Сначала она располагалась у Сретенских ворот, в 1702 г. переехала в Сухареву башню. В 1703 г. в школе состояло 200 учеников. Это было первое в России государственное и первое в Европе реальное учебное заведение, где обучались как дети дворян, так и “других чинов, кто пожелает”.

Уровень преподавания в школе был достаточно высок. Так, математику преподавал профессор Эбердинского университета Генри (по-русски Андрей Данилович) Фарварсон, шотландец по происхождению. Курс навигации вели англичане Стефан Гвин и Ричард Грей, прежде работавшие в колледже Крист-Черч. Школу навигацких и математических наук окончили все первые русские исследователи Тихого и Северного Ледовитого океанов.

В 1715 г. навигаторские классы школы были переведены в Петербург, где на их основе создали Морскую академию (Академию морской гвардии). С 1 октября 1715 г. часть школы математических и навигацких наук, оставшаяся в Москве, стала именоваться Математической школой, дворянских детей в нее велено было не записывать, в дальнейшем она несколько раз меняла свое название и по аналогии с Морской академией в Петербурге также именовалась академией. В Москве школьники, как и в Петербурге, обучались навигационным наукам, артиллерии, фортификации, с 1737 г. — географии и истории. По окончании учебы дворянские недоросли зачислялись гардемаринами на флот. Во времена В. Я. Чичагова, в связи с оскудением государственного обеспечения учащихся, в школу принимались преимущественно дети дворян, родители которых могли сами обеспечить содержание детей. Московская академия была упразднена в 1752 г. (Материалы для истории русского флота. Т. III. СПб. Т. VIII. СПб. 1880. С. 356, 357, 579 и др. Т. IX. СПб. 1882. С. 103-105. РГАВМФ. Ф. 176. оп. 1. д. 96. л. 1.) .

12. Магницкий Леонтий Филиппович (1669-1739), автор первой арифметики, напечатанном гражданскими буквами с арабской цифирью вместо старинных славянских цифирных знаков. Одни биографы приписывают честь этого последнего нововведения Магницкому; другие — приглашенному на русскую службу английскому офицеру Фергюсону или даже и самому Петру Великому. Манштейн в своих Записках (дополнение) упоминает об учрежденной Петром I в Петербурге морской академии под руководством двух англичан: Фергюсона (у Голикова: Фергарсон) и Брадлея.

13. Эта арифметика, ныне драгоценная библиографическая редкость, была издана в Москве в 1703 году. Упоминая о ней в своих Записках (под 27 ноября 1764 г.), Порошин приводит стихи из ее предисловия:

“О, любезнейший прочитатель,
Буди о Христе ты снискатель,
Да наукой сей будешь добре почтен
И ко ученым людям в совет причтен”.

14. Учебная энциклопедия по математике под названием “Арифметика, сиречь наука числительная и т. д.” (1703 г.), составленная Л. Ф. Магницким. Работа была написана на основе иностранных книг и русских арифметических рукописей XVII в.

15. После зачисления на военно-морскую службу гардемарином В. Я. Чичагов находился в Ревеле (1742-1745), последующие 9 лет провел на английском флоте, затем до 1763 г. в основном был в Кронштадте.

16. Семилетняя война 1756-1763 гг. Возникла в результате борьбы Великобритании и Франции за колонии в Северной Америке и Ост-Индии и столкновения агрессивной политики Пруссии с интересами Австрии и России. Россия стремилась остановить экспансию Пруссии на восток и расширить свои границы на западе, при этом оговорив свое неучастие в войне против Великобритании. Боевые действия начал Фридрих II, вторгшись 17 (28) августа 1756 г. в Саксонию. Действия сторон продолжались с переменным успехом. Русская армия под командованием фельдмаршала С. Ф. Апраксина выступила из Лифляндии в Восточную Пруссию в мае 1757 г. 24 июня (5 июля) был взят Мемель, 19 (30) августа при Гросс-Егерсдорфе разбит прусский корпус, но Апраксин отказался от наступления на Кенигсберг и отвел войска в Литву, так как в связи с болезнью и возможной смертью Елизаветы Петровны ожидалось изменение внешней политики России в пользу Пруссии. Апраксин был отдан под суд, его заменил генерал В. В. Фермор. Русские войска вновь вступили в Восточную Пруссию, 11 (22) января 1758 г. взяли Кенигсберг, в результате чего Восточная Пруссия вошла в состав России. В 1758 г. продолжались кровопролитные бои, однако они не дали результатов.

Весной 1759 г. русская армия начала наступление к Одеру, в июне ее возглавил новый командующий, генерал П. С. Салтыков, который разбил прусский корпус при Пальциге и занял Франкфурт-на-Одере, угрожая Берлину. 1 (12) августа русская армия при поддержке австрийского корпуса разгромила пруссаков при Кунерсдорфс, открыв путь на Берлин. 28 сентября (9 октября) 1760 г. корпус генерала З. Г. Чернышева занял Берлин.

С 15 августа 1760 г. русские войска осаждали Кольберг (Колобжег). Осада велась совместными усилиями армии и флота, который состоял из 21 корабля, 3 фрегатов и 3 бомбардирских судов под командованием адмирала З. Мишукова. В начале сентября противник получил подкрепление, и в ночь на 8 сентября осада была снята.

В кампанию 1761 г. флот прибыл на Рюгенвальдский рейд у Кольберга 19 июля под командованием адмирала А. И. Полянского. Недалеко от Рюгенвальда стояли и русские войска под командованием И. А. Румянцева. 14 августа русские суда приблизились к крепости Кольберг и в течение двух суток вели бомбардировку, через два дня к русскому флоту присоединился шведский, бомбардировка продолжалась до 7 сентября. 8 сентября Румянцев начал штурм предместий Кольберга. Ввиду безвыходного положения гарнизон Кольберга сдался 5 декабря 1761 г.

25. декабря 1761 г. умерла Елизавета Петровна, на престол вступил Петр III, который прекратил войну и возвратил Пруссии все территории, занятые русскими. 24 апреля 1762 г. Россия заключила с Пруссией союзный договор, который был расторгнут после вступления на престол Екатерины II, но война между Россией и Пруссией больше не возобновлялась.

17. Полянский Андрей Иванович (?-1764), адмирал. В 1716 г. определен в гардемарины и послан для обучения во Францию, по возвращении в 1725 г. по экзамену произведен в унтер-лейтенанты. До 1735 г. на разных судах плавал в Балтийском море. 1 июля 1733 г. произведен в капитаны. В 1735 г. на корабле “Город Архангельск” совершил переход из Архангельска в Кронштадт, в 1737 г. назначен начальником московской адмиралтейской конторы. В 1739-1751 гг. Снова плавал в Финском заливе и Балтийском море. 5 сентября 1751 г. получил чин контр-адмирала и 16 сентября был назначен главным командиром Кронштадтского порта. С 5 мая 1757 г. — вице-адмирал. В сентябре того же года назначен начальником Ревельской эскадры, которая блокировала прусские порты, затем главным командиром Ревельского порта. В 1759 г. во главе Ревельской эскадры конвоировал транспортные суда, обеспечивавшие всем необходимым русскую армию. Совместно со шведской эскадрой блокировал прусские порты. В 1760-1761 гг. командовал авангардом при осаде Кольберга, имея флаг на корабле “Полтава”. 4 мая 1764 г. произведен в адмиралы. Умер 17 октября 1764 г. на посту командующего флотом в Балтийском море.

18. Коломна — район Петербурга, располагавшийся между реками Мойкой и Фонтанкой. Само слово “коломень, коломенье” означает околицу, околоток. Здесь давно уже селились моряки и рабочие с верфи. В 1737 г. в столице была образована Комиссия о Санкт-Петербургском строении, которая должна была составить план существовавшей застройки города и разработать новый. Возглавлял Комиссию архитектор П. М. Еропкин, планировкой улиц и разработкой типов построек занимался М. Г. Земцов. Между Фонтанкой и Мойкой предполагалось расселить морских офицеров и служащих Адмиралтейского ведомства. Основной магистралью района являлась Садовая улица и не случайно недалеко от нее началось сооружение Николо-Богоявленского морского собора. Часть участков между Фонтанкой и Мойкой была роздана, но в связи с казнью Еропкина в 1740 г. и смертью Земцова в 1743 г. до конца эта работа доведена не была. Само название района — Коломна — появилось после 1740 г. В 40-х гг. XVIII в. здесь стали селиться люди самого разного достатка и различных профессий.

19. Слово cadet в переводе с французского означает младший. Первые кадетские корпуса появились в Пруссии в 1653 г. В России Кадетский корпус по прусскому образцу был учрежден по инициативе графа П. И. Ягужинского 29 июля 1731 г. Он открылся в Петербурге 17 февраля 1732 г. Целью создания Кадетского корпуса было “доставлять малолетним, предназначенным к военной службе в офицерском звании, и преимущественно сыновьям заслуженных офицеров общее образование и соответствующее их предназначению воспитание”. В корпус принимали грамотных детей дворян 13-18 лет. Учебный курс состоял из четырех классов, причем в старших трех классах учеба продолжалась 5-6 лет. В 1743 г. корпус был переименован в Сухопутный шляхетный кадетский корпус. При Екатерине II в 1762 г. штат корпуса вырос до 600 человек (в 1732 г. — 300 человек), теперь туда принимались только малолетние дети не старше 5 лет, обучение продолжалось до 15 лет, право на поступление имели дети штаб-офицеров, преимущественным правом среди них пользовались дети неимущих, раненых и убитых на войне. Кадетам давалось всестороннее образование. Выпускникам присваивались унтер-офицерские чины или чин прапорщика, а особо отличившимся — сразу чин подпоручика и даже поручика, или соответствующий гражданский чин.

Сухопутный кадетский корпус мог служить образцом образовательного учреждения XVIII в. Он готовил не только офицеров, но и гражданских чиновников, дипломатов, судей.

Во время русско-шведской войны (1788-1790) в связи с нехваткой кадров морских офицеров состоялся выпуск из Сухопутного кадетского корпуса во флот. Екатерина II называла корпус “рассадником великих людей”, его окончило немало людей, отличившихся позднее на военной и гражданской службе.

10 марта 1800 г. переименован в I Санкт-Петербургский кадетский корпус.

20. Артиллерийский и инженерный шляхетный кадетский корпус образован в 1762 г. в результате преобразования Артиллерийской и инженерной дворянской школы, созданной в 1758 г. генерал-фельдцейхмейстером графом П. И. Шуваловым из двух школ — Инженерной и Артиллерийской. К концу XVIII в. он несколько утратил специализацию и сблизился с Сухопутным кадетским корпусом. 10 марта 1800 г. переименован во II кадетский корпус (Волков С. В. Русский офицерский корпус. М. 1993. С. 101-102).

21. Морской корпус был учрежден указом Елизаветы Петровны 15 декабря 1752 г. на базе Академии морской гвардии. В разное время назывался по-разному: Морской шляхетный кадетский корпус (1752-1802), Морской кадетский корпус (1802-1867, 1896-1906). Морской корпус (1906-1916), Морское училище (1867-1891, 1916-1918). Обучалось в корпусе 360 воспитанников из дворян, разделенных на три класса по 120 человек. Воспитанники первого, старшего, класса назывались гардемаринами, двух младших — кадетами. Размещался Морской корпус в Петербурге, на Васильевском острове, но в мае 1771 г. после пожара был переведен в Кронштадт. Указом Павла I от 8 декабря 1796 г. был возвращен в Петербург и снова разместился на Васильевском острове. Являясь одним из старейших военно-учебных заведений России, он сохраняет свое предназначение и сейчас. В 1918 г. на базе Морского корпуса были созданы Курсы подготовки командного состава флота, положившие начало Высшему военно-морскому училищу им. М. В. Фрунзе.

Морской корпус всегда был одним из привилегированных военных учебных заведений, его окончили почти все знаменитые русские флотоводцы, многие судостроители. Среди выпускников корпуса писатель К. М. Станюкович, композитор Н. А. Римский-Корсаков, художники А. П. Боголюбов и В. В. Верещагин, врач и этнограф В. И. Даль, многие другие выдающиеся деятели России.

22. Горный кадетский корпус, получивший свое название в 1804 г., ведет свое начало с Петербургского горного училища, основанного в 1773 г. с правами академии. Открыто оно было в 1774 г., находилось в ведении Берг-коллегии и готовило специалистов для горнозаводской промышленности. Первый, досрочный, выпуск состоялся в 1776 г., тогда же во вновь открытые классы гимназического профиля начали принимать малолетних учеников. В 1802 г. училище было передано в ведение Министерства финансов и в 1804 г. переименовано в Горный кадетский корпус. В 1806 г. приравнено к университетам, с 1833 г. — Горный институт, с 1834 г. — Институт корпуса горных инженеров. Первое высшее техническое заведение, действующее до настоящего времени.

23. При Петре I благодаря действиям флота были одержаны решающие победы в Северной войне, что укрепило авторитет России в Европе. Петр пытался установить прямые торговые отношения со странами Западной Европы. К концу первой четверти XVIII в. через Балтийское море Россия вела торговлю с Францией, Англией, Голландией, Испанией. В 1724 г. была установлена регулярная грузо-пассажирская линия Кронштадт-Любек, наиболее устойчивая в истории торгово-пассажирского мореплавания в Балтийском море. Своих торговых судов Россия тогда еще не имела, и все товары отправлялись за границу на купленных или военных, приспособленных для плавания с товарами или пассажирами.

При преемниках Петра I дальние плавания русских судов прекратились, торговое судостроение, начатое Петром, не получило развития. Оживилась морская торговля при Елизавете Петровне и Екатерине II, но все морские торговые операции находились в руках иностранцев, собственного торгового флота Россия по-прежнему не имела, строились только военные корабли, которые одержали во второй половине XVIII в. целый ряд блестящих побед.

24. Де Линь Шарль Жозеф (1735-1814), принц, происходил из старинной бельгийской фамилии. В молодости тайно оставил родину и поступил во французскую армию, в 1752 г. перешел на австрийскую службу, участвовал в Семилетней войне. В 1782 г. отправлен с поручениями к Екатерине II, находился в ее свите во время путешествия Императрицы на юг. В 1788 г. был отправлен в армию Потемкина, участвовал в осаде Очакова, в 1789 г. при взятии австрийскими войсками Белграда командовал корпусом. Известен сочинениями о военном искусстве, в которых дал характеристику современникам и происходившим событиям. Его работы неоднократно издавались в Вене, Дрездене, Брюсселе.

Фокс Чарльз Джеймс (1749-1806), английский политический деятель, лидер леворадикального крыла вигов. В 1782-1783 и 1806 гг. входил в состав правительства. Был противником войны в Северной Америке (1775-1783) и войны с Францией. Выступал за реформу парламента с целью увеличения представительства буржуазии и ослабления позиций аристократии.

Сегюр Луи Филипп (1753-1830). Участвовал в войне за независимость в Северной Америке, с 1783 г. — посол в Петербурге, где пользовался расположением Екатерины II, с 1792 г. — посланник при прусском дворе. После казни Людовика XVI жил в провинции. Позднее был членом Законодательного собрания, обер-церемониймейстером и сенатором. Людовик XVII произвел его в пэры. Оставил значительное литературное наследие, в том числе мемуары, относящиеся к периоду пребывания в Петербурге, записки, письма, донесения.

Шуазель Этьенн Франсуа (1719-1785), граф де Стенвиль, герцог. Военную службу начал в раннем возрасте, в 1743 г. стал полковником, в 1759 г. генерал-лейтенантом. С 1753 г. на дипломатической работе, был послом Франции в папской области, в Австрии, в 1758-1770 гг. министр иностранных дел и одновременно в 1761-1766 гг. морской, a в 1766-1770 гг. военный министр. Провел ряд преобразований в армии и на флоте. Осуществил окончательное присоединение к Франции Лотарингии (1766) и Корсики (1768). В 1770 г. уволен в отставку.

25. Кобенцль Людвиг (1753-1809), граф. В 1774-1779 гг. посланник Австрии в Пруссии, в 1779-1784 гг. посланник, в 1784-1800 гг. посол Австрии в России. В 1800-1801 гг. министр иностранных дел и государственный вице-канцлер Австрии. В 1801-1805 гг. возглавил правительство, одновременно министр иностранных дел Австрии, восстановил дипломатические отношения с Россией, в 1804 г. подписал секретное русско-австрийское соглашение об оборонительном союзе. В 1805 г. уволен в отставку.

Стадион-Вартхаузен Иоганн Филипп (1763-1824), граф, дипломат. В 1787-1803 гг. посол Австрии в Швеции, Англии, Пруссии, в 1804-1805 гг. посол в России, с 1805 г. министр иностранных дел Австрии, в 1809 г. ушел в отставку. С 1816 г. министр финансов.

26. Румянцев Петр Александрович (1725-1796). Родился в Москве 4 января. С детства записан в гвардию, в 1740 г. произведен в офицеры. Участвовал в русско-шведской войне 1741-1743 гг., в Семилетней войне, русско-турецкой войне 1768-1774 гг. В 1744 г. возведен в графское достоинство, с 1770 г. генерал-фельдмаршал, в 1775 г. получил добавление к фамилии — Задунайский. Во время русско-турецкой войны 1787-1791 гг. командовал II армией. Уже в это время часто болел, в 1794 г. находился в своем имении Тамань Киевской губернии, у него были парализованы ноги, он не мог писать, и хотя числился главнокомандующим армией, действовавшей в Польше, “по изнеможению в здоровье” не выезжал из имения.

Павел I послал Румянцеву особое приглашение на похороны Екатерины II, но тот не успел его получить. 28 ноября 1796 г. случился еще один удар, и 8 декабря Петр Александрович скончался. По указу Императора в армии был объявлен 3-дневный траур. Похоронен 8 января 1797 г. в Киево-Печерской лавре. В Петербурге у Летнего сада в память о его победах был сооружен обелиск, перенесенный в 1813 г. в сквер у I Кадетского корпуса.

27. Летом 1796 г. А. В. Суворов принял командование войсками в Тульчине. В том же году он закончил свою знаменитую “Науку побеждать”, которая явилась прямым протестом против нового воинского устава Павла I, заимствованного у прусской армии. Суворов отказался выполнить приказ о приведении войск в порядок по новому уставу и продолжал обучать солдат по своей прежней системе. 11 января 1797 г. фельдмаршал подал прошение об увольнении в годовой отпуск “для исправления ото дня в день ослабевающих сил”, но получил отказ, как и на повторное обращение. 6 февраля того же года последовал приказ Императора об увольнении его в отставку, а затем и ссылка в село Кончанское.

Только в феврале 1799 г. по просьбе союзников России Суворов был назначен главнокомандующим русскими и австрийскими войсками в Италии.

28. Полиция в России как самостоятельная организация была создана Петром I в 1718 г. и подчинялась наблюдению воевод и губернаторов. В Петербурге была введена должность генерал-полицмейстера. В 1721 г. в Москве учреждена Полицмейстерская канцелярия.

Первые команды жандармерии были созданы в 1792 г. в гатчинских войсках великого князя Павла Петровича как часть военной полиции. Они просуществовали до 1796 г. В 1815 г. были сформированы части жандармерии в армии, в 1817 г. в составе Корпуса внутренней стражи в Петербурге, Москве и 56 других городах. С этого времени, помимо функций военной полиции, жандармерия стала выполнять задачи политической полиции.

29. Наказ Екатерины II служил руководством для депутатов Комиссии об уложении. Издан на русском, французском, немецком и латинском языках в 1767 г. Состоял из 22 глав, 655 статей, касавшихся вопросов государственного, уголовного и гражданского права, вступления, заключения и двух дополнений. Практического применения не имел.

30. Первые 8 губерний были образованы в России Петром I в 1708 г. (Санкт-Петербургская, Архангельская, Смоленская, Московская, Киевская, Казанская, Азовская и Сибирская). С 1719 г. они делились на провинции. Возглавлял эти административно-территориальные единицы империи губернатор, выполнявший административные, полицейские, финансовые и судебные функции и командовавший войсковыми частями на своей территории.

Губернская реформа, проведенная Екатериной II в 1775 г., была вызвана необходимостью упорядочить систему управления страной, сложившуюся при Петре I. Комиссия во главе с Императрицей разработала законодательный акт “Учреждение для управления губерний Российской империи”, утвержденный 7 ноября 1775 г., на основании которого было произведено разукрупнение губерний: из 23 в середине XVIII в. к 1781 г. было образовано 40, распределенных по 19 наместничествам. В основу деления было положено число ревизских душ (300-400 тыс. в губернии, 20-30 тыс. в уезде). Наместничество составляли 2-3 губернии. Проведена децентрализация местного управления, значительно расширены права местных чиновников и учреждений, образованы новые органы местной власти, ликвидированы провинции. В 1786-1793 гг. в результате второй губернской реформы были упразднены наместничества. К 1800 г. в России была 41 губерния (Ерошкин Н. П. История госучреждений дореволюционной России. М. 1983).

31. “Грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства” — законодательный акт Екатерины II от 21 апреля 1785 г., свод дворянских привилегий. Состояла из преамбулы, 4 глав, 92 статей. Подтвердила основные положения Манифеста о вольности дворянства 1762 г. и расширила его. Действие ее распространялось на дворян Украины, Белоруссии, Прибалтики и Дона (ПСЗРИ. Т. 22. СПб. 1830. № 16187).

32. Жалованная грамота городам (Грамота на права и выгоды городам Российской империи) — законодательный акт, изданный Екатериной II одновременно с грамотой дворянству. Издание этой грамоты завершило огромную работу, проводившуюся на протяжении XVIII в., по систематизации и пересмотру законодательства о городах, определению толкования среднего рода людей — мещан. К 1785 г. Сенат подготовил “План о выгодах и должностях купечества и мещан”, где дана была характеристика мещанства: “мещанам принадлежат все художества и науки, а также мастерства и ремесла”, им предоставлялось право мелкого торга, содержание трактиров и т. д.

Главным автором Жалованной грамоты городам была сама Императрица. Грамота состояла из 14 глав, 178 статей, обозначенных литерами: Городовое положение, О городовых обывателях, О личных выгодах городовых обывателей, среднего рода людей или мещан, О гильдиях, О выгодах именитых граждан и др.

Жалованная грамота городам фактически зафиксировала два сословия — купечество и мещанство. Положения, введенные грамотой, действовали до 1870 г., когда было принято Городовое положение (Кизеветтер А. А. Городовое положение Екатерины II 1785. М. 1909).

33. Екатерина II не только уничтожила многие монастыри, она провела полную секуляризацию церковных земель. Ограничения церковного землевладения добивались русские цари, начиная с XV в. С созданием в России Синода в 1721 г. часть доходов монастыри должны были передавать государству. Волнения 1762 г. вынудили Петра III опубликовать подготовленный еще при Елизавете Петровне указ о передаче части церковных земель в казну.

Указом Екатерины II от 26 февраля 1764 г. около 1 млн. душ мужского пола монастырских крестьян перешли в казну и стали называться экономическими крестьянами. Многие монастыри в связи с этим перестали существовать (Церковь в истории России IX в. — 1917 г. Сборник статей. М. 1967).

34. Адмирал А. С. Шишков* говорит в своих “Записках” (Т. 1, стр. 27), что когда Император Павел ехал в Ревель на “Эммануиле”, и противный ветер мешал выезду из Кронштадта, то “великие князья Александр и Константин Павловичи, смотря на корабли и на построенные на воде для защиты рейда две крепости, Кроншлот и Цитадель**, как на новые для них предметы, любопытствовали узнать обо всем. Они поймали молодого на фрегате мичмана и делали ему разные о том вопросы. Я подслушал однажды разговор их, и он показался мне так достопримечателен, что я сохранил его в своей памяти. Указывая на крепость, они спросили у него: “В которую из них сажают арестованных офицеров?” Мичман, удивляясь их вопросу и как бы оскорбясь им, отвечал с великой смелостью: “Что?! Офицеров сажают под караул в крепость?! Да этого никогда не бывало, и я впервые о том слышу”. Так велико было во времена Екатерины честолюбие в самых юных офицерах”.

* Шишков Александр Семенович (1754-1841). Из дворян Московской губернии. В 1768 г. поступил в Морской корпус кадетом, гардемарин (1769), мичман (1772). В 1773-1779 гг. плавал в Средиземном море, выполнял дипломатические поручения. Преподавал тактику флота в Морском корпусе (1779-1786). Участвовал в русско-шведской войне (1788-1790), был в Гогландском и Эландском сражениях, в Выборгском сражении командовал фрегатом “Ярославец”. Награжден золотой саблей с надписью “за храбрость”. С 1789 г. капитан II ранга. В 1793-1795 гг. опубликовал перевод с французского книги Ромма “Морское искусство или главные начала и правила, научающие искусству строения, вооружения, плавания и вождения кораблей” в двух частях, составил “Трехязычный морской словарь”. Эскадр-майор при Павле I, находился с ним на фрегате “Эммануил” во время плавания у Красной Горки (1797), за что пожалован в генерал-майоры от флота и награжден орденом Св. Анны 2-й степени. В 1798 г. переименован в контр-адмиралы с определением в Лесной департамент. С 1799 г. вице-адмирал, назначен главным историографом флота, награжден орденом Св. Анны 1-й степени, возглавил Ученый комитет, учрежденный при Адмиралтейств-коллегии. С 1803 г. член Лесного департамента, с 1805 г. Адмиралтейского. В качестве начальника морского походного штаба и государственного секретаря в 1812-1814 гг. сопровождал Александра I во время походов и поездок за границу. В 1812 г. составил воззвание к Москве и Манифест о всеобщем ополчении. С 1814 г. член Государственного Совета, награжден орденом Св. Александра Невского “за примерную любовь к отечеству”. В 1813 г. назначен президентом Российской академии. В 1814 г. награжден орденом Св. Владимира 1-й степени, в 1823 г. произведен в адмиралы, в 1823-1828 гг. министр народного просвещения и иностранных вероисповеданий. В 1826 г. опубликована книга “Военные действия российского флота против шведского, 1788-1790 гг.”. В 1828 г. уволен “по преклонности лет” от должности министра народного просвещения с оставлением членом Государственного Совета.

Умер в Петербурге, похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Его именем названы мысы в Японском и Беринговом морях и остров в Антарктиде.

** Кроншлот (нем. Коронный замок) — деревянный форт, построенный в самом узком месте южного фарватера, между о. Котлин и мелью, которая тянется вдоль южного берега залива. Освящен 7 мая 1704 г. в присутствии Петра I, тогда же получил свое название. В инструкции коменданту предписывалось “содержать сию цитадель с Божией помощью, аще случится хотя до последнего человека”. Форт имел важное значение, так как закрывал южный фарватер для неприятеля, в честь основания форта была выбита медаль.

Цитадель — деревянный форт, заложенный у о. Котлин в 1722 г.

35. Воронов Борис Иванович. 3 марта 1749 г. поступил в Морскую академию, в 1753 г. определен в Морской корпус кадетом. В 1755 г. произведен в гардемарины. В 1755-1762 гг. плавал в Балтийском море, совершил переход из Архангельска в Кронштадт. С 1757 г. мичман. В 1763-1764 гг. и 1766-1767 гг. находился в Санкт-Петербурге при Комиссии военного суда сначала за аудитора, затем асессором. В 1764-1765 гг. — на Балтийском море. В 1769 г. в эскадре адмирала Г. А. Спиридова в чине капитан-лейтенанта отправлен на Средиземное море, в 1770 г. участвовал в Чесменском сражении. В 1771 г. из-за болезни берегом вернулся в Россию, снова служил на Балтике. В 1777 г. произведен в капитаны I ранга. В 1780 г. назначен исполнять должность капитана над Ревельским портом, с 1782 г. капитан бригадирского ранга, с 1787 г. генерал-майор. 9 февраля 1793 г. “по престарелости” уволен от службы с половинным жалованием по смерть.

36. Нассау-Зиген Карл Генрих Николай Оттон (1745-1808), германский принц, происходил из католической линии Зигенов. В 13 лет добровольцем поступил во французскую военную службу, сопровождал Л. А. де Бугенвиля во время кругосветного плавания на кораблях “Будез” и “Этуаль” (1766-1769). Во время войны Испании с Англией (1780-1783) перешел в испанскую службу, командовал плавучими батареями при Гибралтаре, за что получил чин генерал-майора и титул гранда. В конце 1786 г. прибыл на юг России, где сблизился с Г. А. Потемкиным, участвовал к приготовлениям к путешествию Екатерины II на юг и находился в ее свите. В 1788 г. был принят на русскую военно-морскую службу с чином контр-адмирала и назначен на Черноморский гребной флот. В июне-июле 1788 г. успешно действовал в Днепровском лимане во главе гребной флотилии. 6 мая 1789 г. за победы в лимане произведен в вице-адмиралы со старшинством с 24 июня 1788 г. Тем же указом назначен командовать гребным флотом на балтийском море.

13 августа 1789 г. одержал победу в первом Роченсальмском сражении, взяв у шведов 9 судов. За это сражение награжден орденом Св. Андрея Первозванного. После сокрушительного поражения во втором Роченсальмском сражении 22 июня 1789 г. подал в отставку, которая не была принята Императрицей. 16 декабря произведен в адмиралы с назначением начальником гребного флота. 11 мая 1792 г. “уволен в заграничный отпуск на некоторое время” с производством жалования и столовых денег. Для отъезда получил в свое распоряжение фрегат. По возвращении из отпуска 7 ноября 1793 г. по-прежнему командовал гребным флотом. 30 октября 1794 г. по вторичному прошению уволен от службы с полным содержанием. Женат на княгине Шарлотте Сапеге (урожд. Горзской). После смерти Екатерины II поселился в своем имении Тынна, близ Немирова, на юге России, где и умер. Владел имениями в Польше, Крыму и Белоруссии.

37. 10 апреля 1762 г. Чичагов был произведен в капитаны II ранга, а 20 апреля 1764 г. в капитаны I ранга. В 1763 г. назначен в Казанское адмиралтейство с целью осмотра заготовленного леса для нужд корабельных верфей. Казанское адмиралтейство было одним из основных поставщиков леса, и на эту должность назначались лучшие, наиболее знающие офицеры флота.

38. Сен-Сир Гувион (1764-1830). Юношей занимался живописью и давал уроки рисования, военный талант у него проявился во время революции во Франции. В 1794 г. имел уже звание дивизионного генерала, участвовал в революционных войнах. В 1804 г. назначен французским послом в Мадриде, в 1808 г. во время испано-португальской войны командовал корпусом, но за нерешительные действия при осаде Героны лишен командования. В 1812 г. во время войны Франции против России командовал VI корпусом, сражался под Полоцком, и за действия против П. Х. Витгенштейна возведен в чин маршала. В 1813 г. находился в Дрездене. Узнав об исходе сражения под Лейпцигом, пытался соединиться с корпусом Даву в Гамбурге, но не смог и был вынужден сдаться в плен. В 1817-1819 гг. возвратился во Францию и был военным министром. В 1819 г. по болезни оставил службу.

39. Завадовский Петр Васильевич (1739-1812). Учился в иезуитском училище в Орше, Киевской духовной академии, которую окончил в 1760 г., и служил в Малороссийской коллегии, затем правитель дел тайной канцелярии губернатора Малороссии П. А. Румянцева. Участвовал в русско-турецкой войне 1768-1774 гг., вместе с С. Р. Воронцовым готовил текст Кучук-Кайнарджийского мира 1774 г. В 1775 г. фаворит Екатерины II, в 1776-1793 гг. кабинет-секретарь, генерал-майор. Готовил ряд правительственных документов, в том числе Манифест об издании учреждения о губерниях (1775), являлся автором уставов и управляющим Петербургским дворянским и городским заемными банками, руководил постройкой Исаакиевского собора в Петербурге. С 1780 г. сенатор, с 1782 г. первоприсутствующий в Комиссии для устройства народных училищ. С 1794 г. граф. В 1799 г. уволен в отставку. После восшествия на престол Александра I член Непременного совета, с 1801 г. член Государственного Совета. В том же году по решению Сената подготовил проект его преобразования в высший исполнительным и судебный орган. С 1802 г. министр народного просвещения. По его инициативе в некоторых городах открыты университеты, в 1804 г. принят университетский устав, в том же году впервые в России создано учебное заведение для подготовки учителей (Главный педагогический институт в Петербурге), открыто большое число приходских училищ. При непосредственном участии Завадовского в 1804 г. принят Устав о цензуре по которому все вопросы цензуры поддавались в ведение Главного правления училищ. С 1810 г. — председатель департамента законов Государственного Совета.

Соймонов Федор Иванович (1692-1780). Родился в Москве в обедневшей дворянской семье. В 1708 г. поступил в Школу математических и навигацких наук и через три года в числе лучших учеников был послан “для науки” в Голландию, откуда дважды ходил в Архангельск и плавал в Португалию до Лиссабона. В 1716-1718 гг. в чине мичмана служил на Балтийском флоте. В 1719-1727 гг. занимался описанием Каспийского моря, участвовал в персидском походе Петра I, в 1722 г. произведен в капитан-лейтенанты. В 1730 г., будучи капитаном II ранга, назначен прокурором Адмиралтейств-коллегии. В 1731 г. издал первую лоцию Каспийского моря, через год произведен в капитан-командоры и назначен обер-штер-кригс-комиссаром флота (главным интендантом). В 1738 г. назначен обер-прокурором в Сенат с чином генерал-майора. В 1739 г. издал книгу “Экстракт штурманского искусства из наук, принадлежавших к мореплаванию” — первое отечественное пособие по кораблевождению. В том же году назначен генерал-кригс-комиссаром в Адмиралтейств-коллегию

В 1740 г. после дворцового переворота отдан под суд, бит кнутом и сослан в Охотск. Через два года Императрицей Елизаветой Петровной помилован, поселился в подмосковном селении Волосово и занялся сочинением истории России.

В 1753 г. назначен начальником Возобновленной Камчатской экспедиции, задачей которой было создание в Нерчинске речной флотилии, изучение устья Амура, строительство в устье Амура порта и затем исследование Тихого океана. К концу 1754 г. был изучен сухопутный и водный путь от Иркутска до Нерчинска, составлено описание лесов, пригодных для строительства судов в бассейне рек Нерча, Ингода, Шилка и Онона, изготовлен план устьев Шилки и Аргуни, собраны сведения об Амуре (Ф. И. Соймонов составил проект осмотра фарватера Амура). Последующие три года экспедиция занималась созданием экономико-географического атласа Нерчинского района.

В 1757 г. произведен тайные советники и назначен сибирским губернатором. Организовал Анадырскую экспедицию для описания берегов Охотского моря и Чукотского полуострова, в Тобольске и Охотске основал геодезическую и навигацкую школы, способствовал плаванию промышленников на Алеутские острова и Аляску и т. д.

С 1763 г. сенатор. В 1766 г. вышел в отставку и жил в селе Волосово, где написал “Историю Петра I”. Умер 11 июля 1780 г., похоронен в Высоцком монастыре около Серпухова. Именем Соймонова назван мыс на о. Сахалин в Охотском море (Гольденберг А. А. Каторжанин — сибирский губернатор. Магадан. 1979).

Правильно Морков Аркадий Иванович (1747-1827). Окончил Московский университет. С 1746 г. начал службу в Коллегии иностранных дел, входил в состав миссии в Испании, Польше, Голландии, Турции. Второй посланник России в Голландии (1781-1782), участвовал в работе Парижской мирной конференции (1783), посланник в Швеции (1783-1786), с 1786 г. член Коллегии иностранных дел. В 1796 г. вместе с братьями пожалован австрийским императором титулом графа Священной Римской империи. В 1796-1801 гг. в опале, в 1801-1803 гг. посол во Франции, подписал Парижский мирный договор и секретную конвенцию. Отозван Александром I из Парижа. С 1820 г. член Государственного Совета.

Вяземский Александр Алексеевич (1727-1793), князь. В 1747 г. окончил Сухопутный кадетский корпус, участвовал в Семилетней войне. В 1763 г. выполнял поручение Екатерины II по урегулированию отношений между крестьянами и владельцами уральских заводов, изучал экономическое положение горных заводов. С 1764 г. генерал-прокурор Сената, с 1765 г. сенатор. В соответствии с “секретнейшим наставлением”, оставленным Екатериной II, наблюдал за деятельностью канцелярии Сената, денежным обращением, торговлей солью и вином. С 1765 г. заведовал Межевой экспедицией, с 1767 г. фактически руководил Комиссией по составлению нового Уложения, с 1769 г. член Совета при Императорском дворе. В 1772 г. руководил осушением болот под Петербургом, а с 1783 г. Комиссией по строительству реки Фонтанки, Екатерининского канала, городского вала. В 1789 г. возглавил экспедицию о государственных доходах, осуществил необходимые меры по централизации финансового управления и занял должность государственного казначея, введенную по его же инициативе.

В 1789 г. тяжело заболел, отошел от дел, сохраняя до 1792 г. лишь должность генерал-прокурора Сената. Умер в Петербурге 8 января 1793 г.

40. Все это министерство в целом своем составе стоило государству 1500000 рублей, а когда я уехал из России в 1809, то на одно министерство было определено в бюджете 25000000 рублей. П. Ч.

41. Репнин Николай Васильевич (1734-1801), князь. Родился в Москве 11 марта. Участвовал в Семилетней войне. Посланник в Пруссии (1762-1763), в Польше (1763-1769), где добился заключения Варшавского договора 1768 г. Во время русско-турецкой войны (1768-1774) командовал дивизией, отдельным корпусом, участвовал в выработке условий Кучук-Кайнарджийского мира (1774). Возглавлял чрезвычайное посольство в Турции (1775-1776). При его посредничестве был заключен Тешенский мир между Австрией и Пруссией (1779). Командовал дивизией во время русско-турецкой войны (1787-1791), в отсутствие Потемкина исполнял обязанности главнокомандующего. После победы при Мачине вынудил турок подписать предварительные условия мира, ставшие основой Ясского мирного договора 1791 г. С 1796 г. генерал-фельдмаршал. В 1798 г. уволен в отставку после неудачи дипломатической миссии с целью создания антифранцузской коалиции. Умер в Москве 12 мая 1801 г.

Каменский Михаил Федотович (1738-1809). Родился 8 мая в с. Сабурово Орловской губернии. Окончил Сухопутный кадетский корпус (1756), в том же году подпоручиком начал службу в “ведении Канцелярии от строений”, служил волонтером во французской армии (1757-1759). В феврале 1762 г. по личной просьбе переведен в действующую армию. Отличился в Семилетней войне, по окончании которой назначен командиром I Московского пехотного полка. Военный агент при прусской армии (1765, 1799). Участник многих сражений русско-турецкой войны (1768-1774) в армиях Румянцева и Суворова. Рязанский и тамбовский генерал-губернатор (1783-1785). Командовал корпусом в армии Румянцева (1787-1791). В октябре 1791 г. уволен в отставку. Во время русско-прусско-французской войны назначен главнокомандующим действующей армией (1806). 7 декабря 1807 г. находился в штабе армии, расположенном в г. Пултуск. Перед решающим сражением в ночь на 14 декабря неожиданно сдал командование генералу Л. Л. Беннигсену и, ссылаясь на болезнь, уехал. Александр I осудил действия Каменского, но из уважения к чину и возрасту не предал суду. Последние годы жил в имении, где 12 августа 1809 г. был зарублен топором своими крепостными.

42. Долгоруков Василий Михайлович (1722-1782). Родился 1 июля в Москве. Службу начал капралом в кавалерии. Из-за опалы, которой подверглись при Анне Иоанновне все представители рода Долгоруковых, было запрещено производить его в офицеры. Однако за храбрость при взятии Перекопа 20 мая 1736 г. во время русско-турецкой войны генерал-фельдмаршал Б. К. Миних произвел его в прапорщики. Участвовал в русско-шведской (1741-1743) и Семилетней войнах. С начала русско-турецкой войны (1768-1774) командовал войсками, охранявшими границы с Крымом. С 1771 г. главнокомандующий армией, направленной для занятия Крыма. 29 июня 1771 г. в сражении при Кафе разгромил турецко-татарскую армию, чем принудил к сдаче крымские крепости и занял полуостров. Успехи армии Долгорукова способствовали возведению на ханский престол сторонника России Саиб-Гирея, с которым Долгоруков от имени Российской империи заключил союз. 10 июля 1775 г. получил добавление к фамилии Крымский. Ушел в отставку, обидевшись, что ему не дали чина генерал-фельдмаршала, с 1780 г. главнокомандующий в Москве, где и скончался 30 января 1782 г.

Ферзен Иван Евстафьевич (1747-1799). Из лифляндских дворян. Начал службу с 1760 г. сержантом в артиллерии. Подполковником отличился во время войны с Турцией (1768-1774), награжден орденом Св. Георгия 3-го класса. Бригадир (1784), генерал-майор (1785). Участвовал в русско-шведской войне (1788-1790). 22 июня 1790 г. успешными действиями на суше способствовал победе эскадры Чичагова в Выборгском сражении. В 1791 г. произведен в генерал-поручики, награжден графским достоинством, в 1792 г. — орденом Св. Александра Невского.

В начале 1794 г., когда в Польше вспыхнуло восстание под руководством Т. Костюшко, Ферзен командовал отдельным корпусом, располагавшимся в Литве. 6 апреля Костюшко занял Варшаву, Ферзен соединился с войсками Фридриха Вильгельма III и вторгся в Польшу. 13 июля русские и прусские войска начали осаду польской столицы и заняли ее предместье Волю, однако восстание, возникшее в пределах Пруссии, заставило прусского короля снять осаду. Русские войска также отошли. 28 сентября произошло сражение у деревни Мациовицы. Костюшко был тяжело ранен и взят в плен.

24 октября 1794 г. Ферзен участвовал в штурме Суворовым предместья Варшавы Праги и взятии 1 ноября Варшавы, за что награжден орденом Св. Георгия 2-го класса и имением в Лифляндии. В октябре 1795 г. Императрица отозвала его из Польши.

18 сентября 1797 г. уволен в отставку, но 24 декабря вновь зачислен на службу и назначен директором Кадетского корпуса. 4 января 1798 г. произведен в генералы от инфантерии, 14 декабря того же года вышел в отставку и поселился в своем имении в Дубно, где и умер.

Михельсон Иван Иванович (1740-1807). Родился в Лифдяндии, службу начал рядовым в лейб-гвардии Измайловского полка, в 1755 г. произведен в офицеры. Участвовал в Семилетней войне, был ранен под Цоридорфом и Куперсдорфом. Оправившись от ран, отбыл к армии с транспортной флотилией. Во время плавания фрегат потерпел крушение, галиот, на который он перешел, тоже. Лечился в Мемеле и Кенигсберге и снова служил в армии. Участвовал в сражениях при Ларге и Кагуле в чине секунд-майора, за отличие произведен в премьер-майоры (1770). Следующие два года сражался в Польше против конфедератов. Произведен в подполковники и переведен в Санкт-Петербургский карабинерный полк (1772). В составе этого полка действовал против Пугачева. В мае 1773 г. в нескольких боях разбил восставших казаков, в августе одержал решающую победу в 150 верстах от Царицына и затем вблизи Черного Яра. Екатерина II щедро наградила победителя: пожаловала орден Св. Георгия 3-го класса, 1000 душ крестьян в Витебской губернии и назначила командиром лейб-гвардии Кирасирского полка. Произведен в генерал-майоры и награжден орденом Св. Александра Невского (1798). Павел I произвел Михельсона в генералы от инфантерии, 13 февраля 1800 г. ему было поручено управление Крымским полуостровом, с 1805 г. белорусский генерал-губернатор, в том же году назначен командующим армией, в которую входили корпуса известных военачальников: Эссена, Букегевдена и Беннигсена. В 1806 г. командующий Днепровской армией против турок. 5 августа 1807 г. умер в Бухаресте. Похоронен в имении Иваново близ г. Невеля Витебской губернии.

Меллер-Закомельский Иван Иванович (1725-1790). По происхождению немец, начал службу в артиллерии канониром (1739), произведен в офицеры (1752), в чине подполковника принимал участие в Семилетней войне (1759). Произведен в полковники (1762), за отличие при взятии Кольберга в генерал-майоры (1764), в генерал-полковники (1773). Назначен присутствовать в канцелярии Главной артиллерии и фортификации, скоро занял в ней первенствующее положение (1774). Произведен в генерал-аншефы с выполнением обязанностей генерал-фельдцейхмейстера (1783). С началом русско-турецкой войны (1787-1791) вызван Потемкиным в Екатеринославскую армию. По его плану велись осада и штурм Очакова, за взятие крепости награжден орденами Св. Андрея Первозванного и Св. Георгия 2-го класса. Возведен в баронское достоинство Российской империи с наименованием Меллер-Закомельский. При штурме Килии 6 октября 1790 г. смертельно ранен и 10 октября скончался.

43. Орлов-Чесменский Алексей Григорьевич (1737-1808). Начал службу в Кавалергардском корпусе в 1762 г. Участвовал в дворцовом перевороте, возведшем на престол Екатерину II, 29 июля 1762 г. произведен в генерал-майоры, назначен в Преображенский полк, пожалован землями с большим числом крепостных и возведен в графское достоинство. С 1 января 1765 г. генерал-поручик, с 1 июля 1766 г. генерал-адъютант.

Разработал план военно-морской экспедиции в Средиземное море (1768-1769), чтобы, действуя в Греческом архипелаге, отвлечь часть сил Турции с Дунайского и Крымского направлений. Произведен в генерал-аншефы (1769). Назначен начальником морских и сухопутных сил, посланных по случаю войны с Турцией из Кронштадта в Архипелаг “содействовать восстанию подвластных Турции греческих и славянских народов”. 24 и 26 июня 1770 г. командовал эскадрами в Хиосском и Чесменском сражениях, в результате которых турецкий флот был уничтожен. За эту победу получил право называться Чесменским. После Чесмы занял все крупные города в Архипелаге, руководил действиями русского флота, разбившего турок при Каире, Бейруте, Патрасе (1771). Награжден орденом Св. Георгия I-го класса. В 1775 г. вышел в отставку и жил в Москве, основал конный завод, где выведена ценная порода орловских рысаков.

25 мая 1777 г. обратился с письмом к И. Г. Чернышеву “об испрошении разрешения Ее величества” на раздачу денег, пожалованных ему за победу при Чесме и Матрасе, участникам сражений. Высочайшая резолюция гласила: “Похвальное таковое намерение исполнить”.

При Павле I находился в опале, жил за границей. Вернулся в Россию (1801). Командовал земской милицией, созданной на его средства (1806-1807). Умер в Москве 24 декабря 1808 г.

44. Спиридов Григорий Андреевич (1713-1790). Начал службу на флоте волонтером (1723-1728). Зачислен на службу гардемарином и командирован в Астрахань (1728). До 1732 г. плавал в Каспийском море, переведен в Кронштадт и произведен в мичманы (1732). Участвовал в кампаниях на Балтийском море (1733-1737), на Азовском море (1737-1740), снова служил на Балтике, ходил из Архангельска в Кронштадт, обеспечивал доставку леса из Казани в Петербургское адмиралтейство (1742-1759).

Во время Семилетней войны находился с флотом под Кольбергом (1760), командовал десантным отрядом и особенно отличился при взятии прусской батареи (1761). Произведен в контр-адмиралы (1762), командовал эскадрой, обеспечивающей по морю связь с русской армией, действовавшей в Пруссии.

Главный командир Кронштадтского и Ревельского портов, член Морской о рассмотрении флота и адмиралтейских дел комиссии (1763-1765). С 1764 г. вице-адмирал. Награжден орденом Св. Анны (1766). Командовал флотом в Балтийском море (1767). 4 июня 1769 г. произведен в адмиралы и назначен начальником эскадры, отправлявшейся в Средиземное море. Награжден орденом Св. Александра Невского. Руководил действиями эскадры и десанта при взятии крепостей Мистра, Аркадия, Наварин (1770). 24 июня командовал авангардом, атаковавшим турецкий флот в Хиосском проливе, в ночь на 26 июня вместе с С. К. Грейгом успешными действиями русских кораблей уничтожил турецкий флот в Чесменской бухте награжден орденом Св. Андрея Первозванного, похвальной грамотой и деревнями.

Плавал с эскадрой в Архипелаге, блокировал Дарданеллы и обеспечил господство русского флота в Эгейском море (1771-1773). Обидевшись, что лавры победителя сражений в Средиземном море достались А. Г. Орлову, подал в отставку. 24 ноября 1773 г. года “за болезнью” уволен в отставку с полным содержанием. Умер 8 апреля 1790 г. в Москве.

Мордвинов Семен Иванович (1701-1777). Родился в д. Белковичи Новгородского уезда. Учился в Новгородской, затем в Нарвской школах “для обучения цыфирной науке”. По именному указу Петра I зачислен в Морскую академию (1715), послан для обучения навигации во Францию (1716). Поступил на французскую службу гардемарином, французским королем произведен в корабельные подпоручики (1722). В октябре того же года возвратился в Россию. Произведен в мичманы (1723), в унтер-лейтенанты (1724), назначен адъютантом и переводчиком вице-адмирала П. Гордона.

Командирован для описи лесов по рекам Каме и Вятке (1729). Служил на Каспийском море (1731-1734), отозван в Петербург и назначен в кронштадтскую команду (1734). Представил в Адмиралтейств-коллегию сочинение “Книга полного собрания об эволюции, или об экзерциции флота на море” (1736). Занимался описью лесов в Новгородской губернии (1736-1741), был советником Комиссариатской экспедиции. Представил Адмиралтейств-коллегии “Каталог, содержащий о солнце, луне и звездах, также о полном в знатных местах, заливах и реках наводнении и прочая, к мореплаванию принадлежащая, в разных по Санкт-Петербургскому меридиану таблицах”. Служил в Кронштадте (1743-1754). Напечатал IV часть книги о навигации, за труды получил 10 экземпляров сочинения (1753). Подготовил книгу “Толкование о геометрии”. Произведен в капитаны I ранга (1754) и назначен в Комиссию по собранию морских узаконений, в которой состоял 8 лет. Плавал с эскадрой к Данцигу “для воспрепятствования транспортировке прусских войск” (1756), возвратился в Петербург и представил Морской комиссии составленные им сигналы и усовершенствованный компас, стрелка которого была намагничена искусственным магнитом, а не натуральным. Компас оказался “лучше прежних”.

Командовал арьергардом при осаде Кольберга. За неудачные действия вместе с другими офицерами был предан суду, признан виновным в “упущении им должности”, но не наказан (1760). В следующую кампанию вновь плавал к Кольбергу, произведен в вице-адмиралы (контр-адмирал с 1757 г.) и награжден орденами Св. Анны и Св. Александра Невского (1762). Член Адмиралтейств-коллегии (1761), Комиссии российских флотов и адмиралтейского правления (1763). Адмирал (1764). Награжден орденом Св. Андрея Первозванного (1769). С 1770 г. в связи с болезнью не посещал Адмиралтейств-коллегию. 21 февраля 1777 г. скончался в Петербурге, похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Его именем названы банки в Финском заливе к востоку от о. Гогланд.

Грейг Самуил (Самюэль) Карлович (1735-1789). Родился 30 ноября в г. Инверкитинг в Шотландии в семье капитана торгового судна. С 1750 г. волонтер в английском флоте. Во время Семилетней войны участвовал в сражении с французами (1759). Перешел на русскую службу с чином капитана I ранга (1764), командовал различными кораблями и фрегатами на Балтийском флоте (1764-1769). Разработал усовершенствованную систему парусного вооружения кораблей и новый метод покрытия корпуса строящихся судов смолой, смешанной с серой. В 1770 г. в составе эскадры адмирала Спиридова, командуя кораблем “Три Иерарха”, прибыл в Греческий архипелаг, был советником А. Г. Орлова по морским делам. Отличился в сражении в Хиосском проливе (24 июня 1770 г.) и в Чесменском сражении, за победу при Чесме награжден орденом Св. Георгия 2-го класса и возведен в потомственное дворянство.

Командовал эскадрой, направленной из Кронштадта в Средиземное море (1773), назначен командиром Кронштадтского порта (1775), командовал эскадрой на Балтийском флоте (1775-1778). По проекту Грейга на Архангельской верфи были построены девять 66-пушечных кораблей. Адмирал (1782). В 1783 г. под его руководством впервые в русском кораблестроении подводная часть корабля была обшита медными листами, что улучшило их ходовые качества, осуществлена реконструкции порта, доков и каналов в Кронштадте, сооружен комплекс Морского госпиталя, начато вооружение кораблей карронадами. На него было возложено руководство строительством Александровского пушечно-литейного завода в Петрозаводске для производства карронад.

В 1789 г. назначен командующим эскадрой, отправляющейся в Средиземное море против турок, однако в связи с русско-шведской войной (1788-1790) назначен командующим балтийским флотом. Нанес поражение шведам в Гогландском морском сражении, при этом взял в плен флагманский корабль противника “Принц Густав”. За эту победу награжден орденом Св. Андрея Первозванного.

Осенью 1788 г. Грейг простудился и 15 октября скончался в Ревеле на боргу корабля “Ростислав”. Его именем названа бухта в Берниговом море и мыс на о. Хонсю в Японском море.

Круз Александр Иванович (1727-1799). По происхождению датчанин, родился в Москве. Окончил Московскую навигацкую школу, с 1745 г. служил в английском флоте, принят на русскую военно-морскую службу с чином унтер-лейтенанта (1753), плавал в Балтийском и Северном морях (1754-1760). Во время Семилетней войны в чине лейтенанта участвовал в осаде и взятии Кольберга (1760-1761), плавал в Балтийском море (1761-1769). Командуя 66-пушечным кораблем “Св. Евстафий” в эскадре Свиридова, перешел из Кронштадта в Средиземное море (1769).

24 июня 1770 г. во время сражения в Хиосском проливе “Св. Евстафий” сцепился бортами с флагманским 84-пушечным кораблем “Реал-Мустафа”, который загорелся. Круз попытался отвести свой корабль, но упавшая мачта турецкого корабля вызвала взрыв “Св. Евстафия”. Из 691 человека в живых осталось 63, чудом уцелел и Круз. За отличие в этом сражении был награжден орденом Св. Георгия 4-го класса (1771). После заключения мира турецкий султан, восхищенный его мужеством, прислал в подарок Крузу соболью шубу.

Служил на Балтийском флоте (1773-1777), командовал Азовской флотилией (1777-1778), и феврале 1779 г. по прошению переведен в Петербург в чине контр-адмирала. Плавал в Балтийском и Немецком морях (1779-1788). В 1785 г. награжден орденом Св. Анны. Во время русско-шведской войны (1788 — 1790) командовал резервными эскадрами, которые снаряжались в Кронштадте. 23-24 мая 1790 г., возглавляя запасную эскадру из 17 кораблей и 4 фрегатов, дал сражение шведскому флоту при Красной Горке и принудил его отойти в Выборгский залив, воспрепятствовав попыткам противника организовать наступление на Петербург. 29 мая “за усердные труды, искусство и храбрость” получил орден Св. Александра Невского и земли в Лифляндии в пожизненное владение.

22 июня 1790 г., имея флаг на 100-пушечном корабле “Св. Владимир”, участвовал в Выборгском сражении, 6 июля произведен в адмиралы, награжден орденом Св. Георгия 2-го класса, 8 сентября шпагой с алмазами. После годового отпуска командовал практическими эскадрами на Балтике (1796-1799). 17 декабря 1796 г. награжден орденом Св. Андрея Первозванного. Умер в Кронштадте 5 мая 1799 г.

Повалишин Илларион Афанасьевич (ок. 1739-1799). В 1752 г. поступил в Морскую академию учеником, окончил Морской кадетский корпус (1758). Плавал на Балтийском море, неоднократно совершал переходы из Архангельска в Кронштадт (1758-1773). В эскадре Грейга в чине капитан-лейтенанта плавал в Средиземном море (1773-1775). Капитан бригадирского ранга (1782), контр-адмирал (1784). Во время русско-шведской войны (1788-1790) был в составе флота под командованием Чичагова. 23-24 мая 1790 г., имея флаг на корабле “Три Иерарха”, командовал арьергардом в сражении у Красной Горки. Награжден орденом Св. Владимира 2-й степени. 22 июня во время Выборгского сражения, держа флаг на корабле “Св. Петр”, выдержал натиск всего шведского флота, уходившего из Выборгского залива. За отличие в сражениях, “особливо 22 июня сего года, где безвредно сохранил эскадру, ему порученную, противу устремления целого флота шведского, неустрашимостью решил одержать победу”, награжден орденом Св. Георгия 2-го класса, шпагой с алмазами и землями в Полоцкой губернии.

С 1791 г. член Адмиралтейств-коллегии. Получил орден Св. Анны 1-й степени (1797), в том же году уволен в отставку. Умер 4 апреля 1799 г. в белорусском имении.

45. Панин Никита Иванович (1718-1783). Родился в Данциге, где в то время служил его отец, детство провел в г. Пернов Ревельской губернии, служил в конной гвардии. Еще при Елизавете Петровне играл заметную роль при дворе: посланник в Дании (1747), в Швеции (1748-1760). Воспитатель цесаревича Павла, советник Екатерины по внешнеполитическим делам (1760-1773), возглавлял Коллегию иностранных дел (1763-1781), стремился к укреплению внешнеполитических позиций России, созданию союза Держав Северной Европы — “Северный аккорд”. В 1781 г. удалился от дел. Умер 31 марта 1783 г. Похоронен в Благовещенской усыпальнице Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.

Салтыков Сергей Васильевич (1726 — после 1776). Родился в семье генерал-аншефа В. Ф. Салтыкова. Камергер великого князя Петра Федоровича (1752), любимец Императорского двора. В 1755 г. послан к шведскому королю с известием о рождении великого князя Павла Петровича. В том же году назначен посланником в Гамбург, посланник в Париже (1762), в Дрездене (1764).

Булгаков Яков Иванович (1743-1809). Сын секретаря Преображенского полка. Образование получил в гимназии Московского университета, записан на службу в Коллегию иностранных дел (1761). Секретарь, затем советник посольства в Варшаве (1763-1774), член посольства в Константинополе. В 1781 г. назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром в Турции. Вел длительные и сложные переговоры, закончившиеся присоединением к России Крыма, Тамани и земель по реке Кубань (1783).

В 1787 г. был заключен турками в замок Едикуль (Семибашенный замок), в 1789 г. кружным путем приехал в Петербург. В 1790-1794 гг. посланник в Варшаве. После восшествия на престол Павла I назначен гражданским губернатором Виленской и Гродненской губерний. В 1799 г. по болезни уволен в отставку, поселился в Москве.

Незаурядный литератор и переводчик. Перевел 27 томов “Всемирного путешественника” аббата де ла Порта, поэму Баярда “Влюбленный Роланд” и др. Умер 7 июля 1809 г.

Философов Михаил Михайлович (1732-1811). Получил домашнее образование. В 15 лет — поручик гвардии, участвовал в Семилетней войне, был тяжело ранен, снова вернулся в армию. Генерал-майор (1762), назначен директором Сухопутного кадетского шляхетного корпуса (1766), с 1768 г. полномочный министр при датском дворе. За короткое время приобрел расположение министра иностранных дел Дании и короля Христиана VII, отношения Дании и России заметно улучшились. В 1774 г. по состоянию здоровья вышел в отставку. В 1796 г. Павел I произвел его в генералы от инфантерии и назначил смоленским военным губернатором. При Александре I член Государственного Совета.

Перевел с французского языка “Инструкцию или военное наставление короля Прусского его генералитету” (1761), “Пустынник” виконта д’Арленкура (1824). Умер 27 сентября 1811 г.

Штакельберг Оттон Магнус, фон (1736-1800), барон. Посланник и полномочный министр России в Польше (1772). В сентябре того же года вместе с послом Пруссии представил варшавскому правительству декларацию России, Пруссии и Австрии о разделе Польши, руководил переговорами и добился признания декларации держав и утверждения относившегося к ней договора. Способствовал сближению России с Германской империей, за что был пожалован Иосифом II титулом графа (1775). В 1790 г. отозван Екатериной II из Польши в Россию. После смерти Императрицы подал в отставку.

Воронцов Александр Романович (1741-1805), граф (1760). Родился в Петербурге, воспитывался в доме дяди. М. И. Воронцова. С 15 лет начал службу в лейб-гвардии Измайловском полку, учился в Версальской рейтарской школе во Франции, жил в Италии, Испании, Португалии. Был знаком с Вольтером и другими деятелями французского просвещения. С 1761 г. поверенный в делах России в Австрии, в 1762-1794 гг. президент Коммерц-коллегии, с 1779 г. сенатор. В 1794-1801 гг. в отставке. Вместе с А. Н. Радищевым входил в масонскую ложу “Урания”. Оказывал помощь Радищеву и его семье, когда писатель находился в ссылке. Недоброжелатель и критик Потемкина.

В 1801 г. возвратился на службу, член Непременного совета, в 1802-1804 гг. — государственный канцлер. С начала 1804 г. в отставке. (Архив князя Воронцова. Кн. 1-40. М., 1870-1895 гг.).

46. Эйлер Леонард (1707-1783). По происхождению швейцарец, родился в семье пастора. Получил домашнее образование, затем окончил Базельский университет. В 1727 г. приглашен в Петербургскую академию наук, участвовал во многих направлениях ее деятельности.

В 1741 г. переехал в Берлин, где с 1759 г. руководил Академией наук, оставаясь почетным членом Петербургской академии, переписывался с М. В. Ломоносовым, участвовал в подготовке российских математиков. В 1766 г. вернулся в Россию вместе с семьей. Несмотря на почти полную слепоту, продолжал интенсивно работать. В 1766 г. был одним из экспертов проекта одноарочного моста через Неву, предложенного И. П. Кулибиным, и единственный поддержал этот проект. Состоял также членом Парижской академии наук, Лондонского королевского общества и др. 30 января 1782 г. был избран членом Американской академии искусств и наук.

Эйлер автор свыше 800 научных трудов. В 1909-1975 гг. в Швейцарии изданы 72 тома его сочинений и около 3000 писем. Круг его интересов — математика, механика, теория упругости, оптика, баллистика, теория машин, морская наука, музыка. В работе “'Корабельная наука или Трактат о постройке и управляемости судов” вывел основные законы теории корабля, положил начало систематизированному изучению мореходных качеств судна, исследовал качку судна на тихой воде, развил учение И. Ньютона о сопротивлении жидкостей. В 1749 г. написал книгу “Морская наука” — первый в мире научный труд, посвященный систематическому разбору мореходных качеств кораблей. В работе “Теория движения Луны” предложил метод определения долготы по лунным расстояниям и составил соответствующие таблицы.

Умер в Санкт-Петербурге, похоронен на Смоленском лютеранском кладбище. В 1950-е годы его прах и памятник ему перенесены в некрополь XVIII в. — Лазаревское кладбище Александро-Невской лавры.

47. Головин Михаил Евсеевич (1756-1790). Племянник Ломоносова. Окончил университет Петербургской академии наук. Адъюнкт Академии по кафедре опытной физики (1776), один из секретарей и помощников Эйлера, академик (1786). Занимался математикой, физикой, астрономией, автор школьных учебников по географии, арифметике, геометрии, механике. Преподавал в высших классах Главного народного училища в Петербурге.

Фусс Николай Иванович (1755-1825). По происхождению швейцарец, родился в Базеле. В 1773 г. по рекомендации Бернулли и приглашению Эйлера приехал в Россию. Адъюнкт (1776), академик (1783) Петербургской академии наук и профессор Университета при Академии, с 1800 г. непременный секретарь Академии наук и секретарь Вольного экономического общества. Преподавал в I Кадетском, Морском кадетском корпусах. Член Академий наук Берлина, Стокгольма, Копенгагена.

Оставил 114 научных трудов, большинство из которых тесно связано с работами Эйлера и относятся к различным областям математики, механики, астрономии, геодезии. Для кадетского корпуса написал учебник “Начальные основания внешней геометрии”, учебник для средних учебных заведений по алгебре, геометрии, дифференциальным и интегральным исчислениям под названием “Начальные основания чистой математики”. Умер в Петербурге 23 декабря 1825 г. (4 января 1826 г.).

Лексель Андерс Иоганн (Андрей Иванович) (1740-1784). Родился в г. Або (Турку, Финляндия) 24 декабря. Швед по происхождению. С 1766 г. профессор математики в г. Упсала. В 1768 г. приехал в Петербург и был приглашен в Академию адъюнктом математики. Член Петербургской академии наук, астроном, один из секретарей Эйлера. Первым определил орбиту планеты Уран. Занимался главным образом теорией комет. Известны его сочинения о комете, открытой в 1770 г. и носящей его имя. Умер в Петербурге 20 ноября 1784 г.

48. Лепехин Иван Иванович (1740-1802). Родился 10 сентября в семье солдата Семеновского полка в Петербурге. Поступил в Академическую гимназию (1751), в Академический университет (1760). С 1762 г. изучал в Страсбурге физиологию, анатомию, химию, физику, ботанику и др. Доктор медицины (1767), с 1771 г. академик по естественным наукам. В 1768-1772 гг. путешествовал (частично вместе с академиком С. Палласом) по юго-востоку и северу европейской России, составил богатую ботаническую коллекцию, в 1773-1774 гг. путешествовал по Белоруссии. Результатом этих путешествий было издание четырех томов. “Дневных записок путешествия Ив. Лепехина по разным провинциям Российского государства” (1771-1805). В 1777 — 1794 гг. возглавлял Академическую гимназию, заведовал Императорским ботаническим садом (1774-1802), с 1783 г. был помощником и бессменным заместителем Е. Р. Дашковой в Российской академии, принимал активное участие в деятельности Вольного экономического общества. Одни из крупнейших исследователей русской флоры, его именем названо несколько ее представителей.

Умер в Петербурге 6 апреля 1802 г., похоронен на Волковом кладбище.

Озерецковский Николай Яковлевич (1750-1827). Сын священника, родился в с. Озерецкое Дмитровского уезда Московской губернии. Воспитывался в семинарии Троице-Сергиевой лавры. В 1768 г. в числе лучших семинаристов отправлен в Петербург, в Академическую гимназию, в том же году назначен в экспедицию академика Лепехина. По рекомендации последнего направлен Академией в Лейденский университет (1775), переехал в Страсбургский университет (1777), занимался преимущественно химией, анатомией и ботаникой. Доктор медицины (1778). Возвратился в Петербург (1779), получил должность адъюнкта по естественной истории, с 1782 г. воспитатель сыновей графов Г. Орлова и А. Бобринского. В том же году избран академиком.

Совершил несколько путешествий: по России (1782), по Ладожскому и Онежскому озерам (1785), по верховьям Волги (1805) и составил их научные описания, редактировал академические издания, читал публичные лекции по естествознанию, преподавал в Сухопутном кадетском корпусе русский язык и словесность, написал руководство по словесности, сочинял стихи. Из трудов наиболее крупные: “Описание развалин Болгаров, древнего татарского города” (1768), “Известия о достопамятных народах, в прежние времена живших на северной стороне Дуная и морей Азовского, Черного и Каспийского” (1776-1780 гг.), “Начальные основы естественной истории” (1792).

Гурьев Семен Емельянович (1764-1813). Учился в Артиллерийском и Инженерном корпусе (1778-1784), был профессором и инспектором Училища корабельной архитектуры. В 1792 г. послан в Англию для изучения гидравлических работ, принят на военно-морскую службу с чином капитана. В 1797 г. избран адъюнктом, в 1798 г. академиком Петербургской академии наук по физико-математическому отделению, с 1800 г. действительный член Российской академии. Преподавал также в духовной семинарии и других учебных заведениях Петербурга. Основные труды в области математического анализа, аналитической и дифференциальной геометрии и механики.

49. Начало литературной деятельности Екатерины II относится к 1769 г., когда она стала сотрудничать в сатирическом журнале “Всякая Всячина”. Несколько сатирических статей с общим названием “Были и небылицы” поместила в журнале “Собеседник любителей российского слова”, который издавался при Академии наук под редакцией Дашковой. Екатерина II написала много комедий, переделала для русской сцены “Виндзорских проказниц” Шекспира, сочинила две пьесы из жизни русских князей Рюрика и Олега, для внуков — сказки “О царевиче Хлоре” (1781). “О царевиче Февее” (1782), писала также сюжеты для комических опер и др.

50. Мы перевели эти слова согласно современному языку.

51. Учрежденная Екатериной II Российская академия открылась 1 ноября 1783 г. Устав Академии был разработан Дашковой, которая стала ее президентом. В состав Российской академии, существовавшей параллельно с Академией наук, вошли высшие духовные и светские чины, академики, писатели. При активном участии Дашковой Академия выпустила словарь русского языка — “Словарь Академии Российской” (1789-1794), куда вошли многие слова местных говоров, научные термины. Под наблюдением Дашковой выходил сборник “Российский феатр, или Полное собрание всех российских феатральных сочинений” (1786-1791, 1793-1797).

52. Николь Карл Евгений (1758-1835), французский педагог, аббат. В Россию приехал около 1810 г. В 1816 г. по совету герцога Ришелье, одобренному Александром I, основал в Одессе Ришельевский лицей, которым и заведовал до 1820 г. (Яковлев В. Аббат Николь и первые годы Ришельевского лицея. Одесса. 1892.).

53. Училище Св. Петра (или Немецкая школа) было организовано в Петербурге в начале XVIII в. при лютеранской церкви Св. Петра в усадьбе адмирала Крюйса. По указу Екатерины II от 29 августа 1783 г. это училище стало называться Главным нормальным народным училищем для русских подданных, употребляющих немецкий язык. При училище учреждена Дирекция для управления всеми немецкими школами в империи. Училище славилось в Петербурге своим высоким уровнем преподавания и до сих пор известно как Petrischule (Петришуле).

54. Имеется в виду всемирно известный Медный всадник, открытый 7 августа 1782 г. Скульптор Э. М. Фальконе, голова Петра I — работа его ученицы М. А. Колло.

55. Сюлли Максимильен Бетюн, де (1559-1641), барон Рони. Французский политический деятель. Провинциальный дворянин, воспитывался при дворе королевы Наваррской, принадлежал к ближайшему окружению Генриха IV. Выдвинулся во время гугенотских войн (1562-1594). Со времени вступления Генриха IV в Париж (1594) взял на себя управление всеми государственными делами, кроме дипломатических. С 1597-1611 гг. возглавил финансы, с 1599 г. главный смотритель над путями сообщения, с 1601 г. главный начальник артиллерии и инспектор всех крепостей.

После смерти Генриха IV в 1610 г. принял участие в мятежах феодальной аристократии против королевской власти и был отстранен от политической деятельности. Будучи в отставке, давал советы министрам Людовика XIII.

56. Кук Джеймс (1728-1779). Известный английский мореплаватель. В 1746-1754 гг. плавал на торговых судах, прошел путь от юнги до помощника штурмана, затем служил на военных кораблях. В 1759-1764 гг. был лоцманом в канадских водах. В 1768-1771 гг. совершил первое кругосветное плавание, в 1772-1775 гг. — второе, во время которого впервые в истории пересек Южный полярный круг и дошел до 71° ю. ш. В 1776 г. возглавил третью кругосветную экспедицию, во время которой в 1779 г. был убит в стычке с гавайцами.

57. Корабли Кука “Дискавери” и “Резолюшн”, которыми после его смерти командовал Чарльз Кларк (1741-1779), вошли в Петропавловскую гавань на Камчатке 18 апреля 1779 г. Они направлялись на север, пытаясь еще раз пройти в Атлантический океан через Берингов пролив. Встречены были очень радушно и при содействии начальника Камчатки премьер-майора М. К. Бема пополнили запасы воды, продовольствия и корабельного имущества. 5 июня английские корабли вышли в плавание, прошли вдоль побережья Аляски до 70° с. ш., но дальнейший путь им снова преградили льды. 16 июля корабли вынуждены были повернуть обратно. 11 августа 1779 г. на подходе к Петропавловску скончался давно болевший чахоткой Кларк. Похоронили его в Петропавловской гавани, где до сих пор сохраняется могила. Корабли экспедиции возвратились в Англию под командой лейтенанта Д. Гора в октябре 1780 г. (Третье плавание капитана Джеймса Кука. Плавание в Тихом океане. 1776-1780 гг. М., 1971 г.; Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана во второй половине XVIII в. М., 1989 г. и др.).

58. Увлекаемый чувствами благоговения к памяти Екатерины, П. В. Чичагов несколько заблуждается. Если при Петре Великом существовали застенки и Преображенский приказ, при Анне — “недоимочный” и легионы палачей под начальством А. И. Ушакова, то и при Екатерине была Тайная экспедиция с не менее знаменитым Шешковским. Наказание кнутом, рвание ноздрей (по выражению истязуемых: нюханье щипцов) и пытки существовали и при Екатерине II, и при ее преемнике. Честь и слава уничтожения пыток в России неотъемлемо и неоспоримо принадлежит Александру I. Указ об уничтожении пыток был одним из первых его указов при восшествии на престол.

59. В Олонецкой губернии первый чугуноплавильный завод Кончезерский (в 50 верстах от Петрозаводска) был основан при Петре Великом в 1707 году; Александровский — при Екатерине II в 1774. Основателем Луганского завода (Екатеринославской губернии, Славяносербского уезда) был англичанин Гаскойн*.

* Гаскойн Карл Карлович (?-1807). Шотландец по происхождению, инженер-металлург, президент Карронской компании в Англии, приехал в Россию по приглашению адмирала Грейга, заключившего с ним контракт для устройства пушечного завода. 26 мая 1786 г. прибыл из Англии в Кронштадт со специалистами и машинами. Занимался поисками минералов и руд в Новороссийском крае, затем в северных губерниях России. Перестроил Петрозаводский, Александровский и Кончезерский чугуноплавильные заводы. В 1789 г. с ним был заключен новый контракт на 4 года, который в 1793 г. продлен на неопределенный срок. В ведение Гаскойна был передан Кронштадтский литейный завод. 21 апреля 1798 г. учреждено правление Олонецких и Кронштадтского литейных заводов под председательством Гаскойна как директора заводов. В 1797 г. основал Луганский литейный завод, построил адмиралтейский Ижорский завод, в 1804 г. восстановил Кашинский завод, основанный Петром I.

Умер в Петербурге, похоронен в Петрозаводске.