Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

БАКУНИН В.

ОПИСАНИЕ ИСТОРИИ КАЛМЫЦКОГО НАРОДА

И потому в декабре месяце 1729 года отправлены были чрез Саратов, Казань и Сибирь к Далай ламе посланцами: от ханши Дармы Балы Намки Гелен; от Череп Дондука, Батур Омбо; от Шакур Ламы, Балдал Габцу; от Доржи Назарова, Шарап Данжин; от Дасанга, Лоузанг Норбу Гелен; от Дондук Даши, Иши Цой Гелен; а всех 40 человек.

С теми посланцами отпущено было заграницу товаров по цене до трех тысяч рублев беспошлинно.

А от Дондук Омбо посланцов при том не отправлено, затем что он в то время со всеми вышеписанными владельцами был в несогласии, да и Доржи Назаров сам, хотя и позволение имел, не поехал, а остался до смерти своей в калмыцких улусех.

По отправлении тех посланцов полковник Бахметев, получа отзывной ордер от генерала фельдмаршала князь Михайла Михайловича Голицына, возвратился в Москву.

Дондук же Омбо для представления своего оправдания к подполковнику Беклемишеву не отзывался и к себе его не призывал, а без того Беклемишев к нему ехать опасался, чтоб он чего с ним противного не учинил, ибо и посыланных от него с письмами его заисанговыми делами (Так в подлиннике) по немалому времяни держивал у себя под караулом.

С выше писанными калмыцкими посланцами, к Далай-ламе отправленными, из Тобольска от Сибирского губернатора тайного советника Плещеева посланы были в приставках дворянин и толмач, которым от него губернатора приказано было ехать с теми посланцами до Далай-ламы, но посланцы, доехав на границу китайскую, с собою их далее не взяли и с границы возвратили, а сами поехали в Пекин.

В 1730 году наместник ханства Черен Дондук и мать его Дарма Бала присланными сюда листами своими просили, чтоб калмык, их для крещения в российские городы не принимать. И на то им письмами канцелярскими ответствовано, что о сем в шертовальных записях в 1677 и 1684 годех, которые учинены на съездах с ханом Аюкою и с протчими калмыцкими владельцами, написано: которые калмыки по своим желательствам похотят в православную христианскую веру креститься, и тех им владельцам и улусным их людем не просить и императорскому величеству не бить челом.

В том же 1730 году бывшей при Петре Тайшине иеромонах Никодим Ленкеевич доносил, что он Петр Тайшин о подчиненных своих крещеных калмыках не точию старания не имел, но и малых их детей крестить отвращал и, хотя и он сам святое крещение принял, однако ж больше с своими попами, нежели с православными имел сообщение [234] я когда получал жалованье, то из оного раздавал некрещеным калмыкам и попам моления ради идолом.

1731 года генваря 13 дня прибыл и Москву китайской посол Асхани Амба Туши, имея при себе двух товарищей из манжур, да двух мунгальских начальников. С ними же прибыл другой китайской посол отправленной к калмыцким владельцам, Мерси Зангии Мандай с одним товарищем из манжур и двумя начальниками мунгальскими.

Они же девятеро были на публичной аудиенции у ее величества блаженные памяти государыни императрицы Анны Иоанновны того ж генваря 26 числа.

А потом о долах им порученных выслушали у них, будучи в сенатском парламенте, здешнии министры: граф Гаврила Иванович Головкин, граф Остерман (Остерман, Андрей Иванович (1686-1747), граф, дипломат, имел большое влияние на внешние сношения России. После дворцового переворота в 1741 г. был сослан в Березово, где и умер), граф Павел Иванович Ягужинской (Ягужинский, Павел Иванович (1683-1736), граф, один из видных деятелей времени Петра I), князь Алексей Михайлович Черкаской (Черкасский, Алексей Михайлович (1683-1742), князь) и господин тайной советник Степанов. Причем, главной посол Асхани Амба Туши, показывая подле себя сидящего Мереи Сангина Мандия, представлял, что оной отправлен от их Бокдохана с указом и с жалованием к наследнику Люки хана торгоутского для требования, чтобы он с своей стороны на зенгорских калмык чинил поиски и для вызову в их китайскую армию Хонтайшина сына, а настоящего тогда зенгорского владельца Галдан Череня брата Лоузанг Шуна, и о немедленном оного туда отправлении просил усильно, объявляя, что он возвращения их будет ожидать в Тобольску, дабы ко двору своему возвратиться им вместе.

На что здешние министры ему сказали, что Торгоутской парод издревле находится в действительном подданстве ее императорского величества и что без указу ее количества на требование их поступить не может и для того и посольства к ним отправлять но для чего. По китайской посол говорил, что при их китайском: дворе о подданстве торгоутского народа Российской империи известия не было и притом ссылался на продолжающуюся между российского и китайского дворов дружбу о позволении на отправление и улусы калмыцкие того их посольства усильно домогался, почему министры сняли на доношение ее императорскому величеству (Так в подлиннике).

А при другой конференции отправить им выше писанного их посла в калмыцкие улусы позволено.

И бытность сего китайского посольства в Москве, здешним министерством принято сумнение, что не имели [ль] они от Богдохана указа — наместника ханства Череп Дойдука объявить ханом калмыцким и для того февраля 17-го дня но имянному ее императорского величества указу, записанному в Коллегии иностранных дел за рукою покойного канцлера графа Головкина, оной наместник, ханства Череп Дондук пожалован в ханы калмыцкие и велено для объявления его ханом послать из Москвы варочную персону, а ему Череп Дойдуку дать в знак ханства саблю, панцырь, да шубу соболью, покрыв золотною парчею, и шапку соболью и обвинительные грамоты, как к нему [235] Черен Дондуку, к матери ево и к Шапур Ламе, так и к протчим владельцам, а на ханство ему дать и особую грамату.

И потому отправлен был отсюда в калмыцкие улусы господин генерал майор Иван Измайлов которой тогда ж определен был и Астрахани губернатором, и с оным посланы выше означенные грамоты и на ханство Череп Дондуку знаки, а именно: сабля оправная, панцырь о наручи и с протчим убором, да шуба и шапка соболья, покрытые парчею, и на дачю Череп Дондуковой матери Дарме Бале 100 червонных, дня меха лисьи и на покрышку парчи золотной 13 аршин, Шакур Ламе 100 ж червонных, сукна шесть аршин и 2 меха лисьи, да нa другие тамошние, росходы дано ему губернатору 300 червонных.

С 1 числа марта, дана ему инструкции, апробованная в сенате, которою целено ему ехать немедленно и калмыцкие улусы и, взяв с собою подполковника, Беклемишева, объявить Череп Дондука ханом и привесть его к присяго, склоняя его к принятию того добрым способом и старайся, чтоб при том случае, были Шакур Лама, и на владельцев, которые г, близости кочуют, и знатные зайсанги, а хотя бы в близости при нем Череп Дондуке владельцев и не случилось, а он Череп Дондук присягу подпишет, то однако ж тот чин ханства, ему объявить и посланные с, ним грамоты и знаки ханства отдать, а потом и к владельцам грамоты разослать.

Измайлов, имея при себе подполковника Беклемишева, виделся о Череп Дондуком против, Дмитриевска на Волгою на луговой сторон: и объявил его ханом l числа майя при Шакур Ламе и при знатных зайсангах, взяв при том у него Череп Дондука присягу и отдал ему грамоты к знаки на ханство, а к матери его и к другим владельцам о том грамоты разослал.

Присяга же у хана Череп Дондука взята им Измайловым по сочиненной здесь форме и состояла в том, чтоб ему хану Черен Дондуку служить се императорскому величеству, и высоким ее величества наследникам верно, и все по ос императорского величества указам исполнять л все, то содержать, что отец ого Аюка хан при учинении присяги своей обещал.

18 того ж майя именным указом, в коллегии иностранных дол, за рукою канцлера и вице канцлера записанным, подполковник Беклемишев за долговремянное его при калмыцких делах бытие и показанные службы, а особливо при объявлении Череп Дондука ханом, пожалован в полковники.

При сем приметить надлежит, что 1724 года бывшей тогда астраханской губернатор Волынской, по получении в Москве из коллегии иностранных дол инструкции о объявлении калмыцким ханом владельца Доржи Назарова представил опой коллегии 13 мая до ношением, что не соизволено ль будет от ого императорского величества пожаловать тому новому хану саблю, панцырь с наручами и с протчим прибором и щит, дабы сие калмыки почитали во знак ханства, и, может быть, у них в обычай сие со временем войдет, что кому того не будет дало, тот за прямова хала не приметен. И на оное в указе из коллегии иностранных дел к лому Волынскому, между другим, дано знать, что его императорское величество государь Петр Великий, будучи в домо князя Меншикова майя 22 дня указал для дачи оному новому хану, взяв из оружейной палаты, послать саблю, панцырь с наручами, да ерихонку, пли из лутчих мисюрку дабы сне калмыки во знак к нему его императорского величества милости почитали, и впредь бы то им в обычай со времянем приттить могло. [236]

И хотя такие на ханство знаки и действительно к губернатору Волынскому были присланы, но понеже Доржи Назаров от ханства отрекся, а Черен Дондуку яко б без указу наместником ханства им Волынским объявленному, тех знаков дать он не мог и для того отослал оные возвратно в Москву.

Между тем, помянутой, китайской посол Мерен Зангин Мандай с товарищи из Москвы отпущен в калмыцкие улусы, а для препровождения его послан секретарь, что ныне статской советник, Василей Бакунин, которой его и возвратно провожал до Тобольска, а по соединении его с первым послом Асхани Амба Туши и обоих их препровождал далее чрез Сибирь, пока встретил, едущее к здешнему ж императорскому двору, другое китайское посольство, которое препроводил до Санкт-Петербурга.

Ему Бакунину, при отправлении, с означенным китайским послом Мандаем, в калмыцкие улусы того ж марта 4 числа дана инструкция, которою предписано было везти того посла весьма медленно, да я тем время генерал-майору Измайлову в улусы калмыцкие доехать и Черен Дондука объявить ханом, почему тот посол и привезен туда уже по объявлении Черен Дондука ханом.

И понеже хан Черен Дондук оному послу на его представление такой дал ответ, что он войск своих на зенгорцев послать, без указу ее императорского величества не может, да и хонтайшин сын Лоузанг Шуно, хотя в армию китайскую и с охотою ехать желал, но также без воли ее императорского величества на то поступить и с послом согласиться не мог, о чем он хан Черен Дондук и к ее императорскому величеству доношение свое отправил, приложа при том и копию с ответного от себя листа к бокдохану, оному китайскому послу данного, которые, хотя, им Бакуниным на российской язык уже и переведены, однако ж он Бакунин, по возвращении китайского посла, из улусов калмыцких в Саратов, известяся в одно время, что оной посол, не обослався с ним, будет к нему Бакунину в квартиру, нарочно оное Черен Дондуково доношение и с копиею положил пред собою на стол, якобы только еще тогда их переводил.

Сие он учинил в таком намерении, чтоб оной посол их видел и. о подданстве торгоутского народа ее императорскому величеству совершенно уверился, в чем и не ошибся, ибо оной посол, видя на тех письмах хана Черен Дондука печать, просил его Бакунина, что ежели можно, то б дозволил бывшему тогда при нем после мунгальскому начальнику прочесть их по манжурски; по прочтении же, по дозволению Бакунина, с доношения Черен Дондукова списали они себе и копию мунгальским языком, о чем он Бакунин тогда ж доносил в коллегию.

В том же 1731 году получено здесь известие из Персии и от губернатора астраханского Измайлова, что Черен Дондук и владелец Петр Тайшин посылали от себя к персидскому шаху Тахмасибу с поздравлением и для получения от него шаха награждения посланцами бухаренина, имянуемого Дастака, и четырех человек калмык и что у него Черен Дондука и у матери его Дармы Балы был того года зимою турецкой посол, с которым они посылали напротив того и своего посланца, да они ж посылали на Кубань на помощь Бактагирееву сыну трех зайсангов и 1 000 человек войска.

Астраханской же губернатор Измайлов от б майя доносил, что Черен Дондук,, по объявлении его ханом, просил письменно о даче ему войска в разсуждении опасности его от Дондук Омбы. [237]

Потом, присыланы сюда посланцы от хана Черен Дондука, от владельцов Дондук Омбы, Петра Тайшина и от племянника его Чидана Дасангова сына, и от Дербетева Четеря.

И Черен Дондук приносил благодарение за пожалование его ханом и за присылку на то к нему знаков, представляя при том о не послушании ему племянников ево Дондук Омбы и Дондук Даши с братьями и прося для усмирения их войска.

Петр Тайшин изъявлял неудовольствие свое, что по их калмыцкому обыкновению и что отец его был Аюки хана большой сын, надлежало быть ханом ему Петру Тайшину, а не Черен Дондуку.

Дондук Омбо писал со обещанием своей к ее императорскому величеству верности.

Чидан, донося о смерти отца своего Дасанга, просил об отправлении посланца к Далай-ламе для отвезения пепла отца его.

А Дербетев Четерь просил о даче ему жалованья, вина, пива, меду и заедок, представляя, что то ему повсягодно давано из Саратова, но недавно такая дача пресечена.

И по определению коллегии иностранных дел 14 августа 1731 года писало к ним в резолюцию, к хану Черен Дондуку грамотою, а к протчи м письмами от канцлера графа Гаврила Ивановича Головкина.

К Черен Дондуку, что в гаком случае ежели б, кто из владельцев против его восстал, велено губернатору астраханскому Измайлову и полковнику Беклемишеву от противностей их унимать и его Черен Дондука не оставить.

К Дондук Омбе, что ее императорское величество обещание его о верно; службе изволила принять милостиво, и напротив того его Дондук Омбу в высокой своей милости содержать изволит, в чем бы он был благонадежен, а в протчем надлежит ему Дондук Омбе хана Черен Дондука иметь за главного управителя и отдавать ему надлежащее послушание.

К Петру Тайшину, что Черен Дондук Аюки хана сын, а он Петр Тайшин его Аюкин внук, и мимо ханского сына внука производить в ханы не надлежит, к тому ж еще при его императорском величестве государе Петре Великом произведен он Черен Дондук наместником ханства и вручена ему главная команда над всем народом калмыцким, и мимо ево наместника другова уже производить невозможно и надлежит ему Петру, по высокому соизволению ее императорского величества, его Черен Дондука иметь за хана и [в] главного управителя неотменно. И при том послано к нему Тайшину жалованья товарами на 300 рублев.

К Чидану, что посланца его к Далай-ламе отправить подводы и в дорогу кормовые деньги дать велено и послан о том указ к полковнику Беклемишеву.

Но от него Чидана посланца к Далай-ламе отправлено не было за учинившимся вскоре их калмыцким междоусобием.

К Четерю, что о повсягодном ему жалованье, давано ль оное ему, здесь неизвестно и для того учинена будет о сем справка. Оному Четерю, по его охоте, губернатор Волынский в бытность свою в Астраханской губернии напитки и заедки часто посылал от себя, а по нем то ж чинил и полковник Беклемишев, а он то как показалось из его прошения причитал в годовое себе жалованье.

В коллегию иностранных дел полковник Беклемишев доносил о продолжающейся между калмыцких владельцев ссоре и что оная доходит уже и до междоусобия их, а ему Беклемишеву от того их [238] отвращать, хотя б как ни старался, не можно для того, что владельцов умножилось, и один у другова под властию быть не хочет, и один, перед другим для кочевания своего занимают лутчие места, и не надеется он Беклемишев той их ссоре окончиться без того, чтоб одни других не разбили и тем владельцев не убавили, как и прежде хан Аюка родственников своих всех передавил, и улусами их он один завладел.

И по определению оной коллегии 6 октября того ж 1731 года отправлены грамоты, как к хану Черен Дондуку, так, и Дондук Омбе, к Петру Тайшину и к другим владельцам, которыми подтверждено; чтоб они между собою в ссоры отнюдь не вступали и тем напрасного улусам своим разорения не наводили.

А губернатору Измайлову и полковнику Беклемишеву указами подтверждено ж их Черен Дондука и других владельцов до междуусобных ссор не допускать.

В том же 1731-м году была в приезде в Москве бывшего калмыцкого хана Аюки большого сына Чакдоржапа жена вдова Даши Бирюнь, которая прежде Чакдоржапа была в замужестве за средним Аюкиным сыном Гунделеком, и от него имела сына Дамрин Бамбара. Прошение ее состояло в том, чтоб она отпущена была для моления к Далай-ламе, представляя, что она, больного сына своего Дамрин Бамбара за малолетствием его и за одиночеством и за большою силою сродников, которые насильством отнимают у нее улусы, до возрасту оного, усыновила себе пасынка своего Дондук Дашу и улус свой с ним соединила, дабы он от насилия и от неприятелей защищал.

Она представлена была пред ее императорское величество блаженные памяти государыне императрице Анне Иоанновне, и на такое ее прошение позволено было, а на отпуске пожаловано ей от ее императорского величества золотая готовальня, часы золотые и парчи 20 аршин, на 660 рублев, да 6 мехов лисьих и 4 бельих во 140 рублев, да денег 500 рублев, всего на 1300 рублев.

Оная владелица, прежде отъезда ее, заболела и в Москве умерла, а свиты ее калмыки отпущены в их улус. И дано им на отпуске жалованья 200 рублев.

Между тем пока последние грамоты, отправленные отсюда к хану Черен Дондуку и к владельцам калмыцким, доставлены были, хан Черен Дондук на владельцов Дондук Омбу и Петра Тайшина, а напротив того те владельцы на него хана, продолжали свои жалобы астраханскому губернатору генералу майору Измайлову и полковнику Беклемишеву, хан в непослушании ему оных владельцов и в умышлении их учинить на него неприятельское нападение, а владельцов — в захвачении и в неотдаче нескольких ш их улусов кибиток, выводя оную претензию из прежних лет и от времяни Аюки хана, а в самом деле Дондук. Омбо, и с ним Петр Тайшин, употребляя только сей претекст, с неудовольствием видели Черен Дондука ханом, и потому всячески искали его уничтожить, думая как тот, так и другой главным в таком случае владельцем во всем калмыцком народе учиниться, в чем согласовали с ними, видя ханскую слабость в правлении, и другие многие из калмыцких владельцов. в том числе и Дондук Даши и Доржи Назаров, а особливо сын Доржин Лубжа, так яге и Дербетев владелец Четерь с одним своим сыном, а Дондук Омбиным зятем называемым Гунга, при том же и знатные ханские зайсанги, называемые Эркетень, в которых тогда главным был Яман, некоторые в том заговоре участие имели ж. Напротив того, бывшей тогда главной в [239] калмыцком пароде духовной Шакур Лама, сколько не видел худое хана Черен Дондука состояние, однако ж, как он Черен Дондук был в оном учреждении уже начальником, он Шакур Лама оставался в его стороне и старался своими советами приводить его к порядочному калмыцкого народа управлению; но он тем хана Черен Дондука нимало не поправил, а Дондук и лбу привел против себя в кранное огорчение.

Губернатор астраханской и полковник Беклемишев, как к хану, так и к оным владельцам многократно писали и увещевали их к согласию. И в сентябре месяце губернатор и персонально дли того свидание имел при Астрахани из помянутых владельцов с крещеным Петром Тайшиным, причем оной владелец и такую между другим причину и неудовольствию своему на хана Черен Дондука объявил, что ему Петру Тайшину, как Чакдоржапову сыну, которой от хана Аюки объявлен уже был наследником, и ханом быть надлежало, а не Черен Дондуку.

Губернатор астраханской, разсуждая, что при таких калмыцкого народа обстоятельствах он должен и всякие меры употреблять, к прекращению произшедшего между ими несогласия, отправил из Астрахани небольшие команды к владельцу Петру Тайшину и в Красной Яр, в близости которого города тогда Дондук Омбо и Петр Тайшин находились под видом безопасности сего последнего, а в самом деле, чтоб он толь меньше мог с Дондук Омбою сообщаться; но как Донду Омбо и Петр Тайшин твердо вознамеренными были, на хана Черен Дондука учинить нападение, потому все такие губернатора астраханского старания к примирению их остались без всякого успеха.

Хан Черен Дондук, будучи в октябре месяце на луговой , стороне ниже города Черного Яра, уведомился, что Дондук Омбо, находясь в околичностях города Красного Яра, между которыми городами не более двухсот верст, а по езде калмыцкой: оное разстояние весьма педальное, действительно уже с войсками собрался и в поход против него выступил, почему он хан Черен Дондук, упреждал его Дондук Омбу и собрав войска 2 000 человек, ибо более за отдалением улусов своих собрать не мог, выступил и сам за край улусов своих к урочищу Сасыколь против Дондук Омбы, имея при себе из владельцов только брата своего Галдан Данжина и Шакур Ламу.

В то время получены были полковником Беклемишевым в Царицыне отправленные из Москвы вышепомянутые посланные грамоты ее императорского величества к хану Черен Дойдуку и к владельцу Дондук Омбе, которыми им повелевалось взаимные их ссоры прекратить. Полковник Беклемишев, за случившеюся ему тогда болезнию, не мог сам с теми грамотами к ним ехать, а отправил оные к ним с черноярским дворянином Семеном Казанцовым, которой, принадлежащую хану грамоту, подал ему сам в урочище Сасыколе. На что хан ответствовал, что когда они на лошадей сели, то уже без бою с Дондук Омбою не обойдется, а к Дондук Омбе с грамотою посылал он, Казанцов толмача Сергея Паулина, которой и его также в походе нашел, и Дондук Омбо в ответ сказал, что, по указу ее императорского величества, он мирится с ханом Черен Дондуком, а ежели приидут на него войною, то и воеваться готов же, а с войсками своими он вышел для того, что будто хан и Галдан Данжин брат его и Шакур Лама вышли с войсками своими наперед, а о получении грамоты обещал писать впредь, объявя, что тогда при нем будто чернил и бумаги не было.

Вскоре потом, а именно 9 числа ноября, Дондук Омбо приближился к Сасыколю, имея при себе войска 10 000 человек, да при нем же [240] были и из калмыцких владельцев его Дондук Омбин брат Бокшурга, крещеной владелец Петр Тайшин, и брат его Бату, и племянник их Дасангов сын Чидан, да хошоутов владелец Дондук, но протчие калмыцкие владельцы, которые с ним в том так же соглашались, при том случае не были; Дондук Даши находился тогда на нагорной стороне реки Волги, а Доржи Назаров, хотя был тогда на луговой стороне, но и он, ниже сын его Лубжа, которой особливую с Дондук Омбою дружбу имел, не только сами не были, но ни войсками своими Дондук Омбе против хана не помогали.

Первое наступление учинено было с ханской стороны, хотя оная несравненна была меньше, нежели Дондук Омбина, и ханской брат Галдан Данжин, которой командовал на правом крыле, левое Дондук Омбино крыло, которым предводительствовал Петр Тайшия с братом своим Бату и с племянником Чиданом Дасанговым, сперва збил и далеко за ними погоню чинил, причем Петра Тайшина брат Бату израненной и в полон им достался. Но Дондук Омбо разбил после хана Череи Дондука, при котором и Шакур Лама находился, и по прогнании их, оборотился на Галдан Данжина, которой равномерно уже против его устоять не мог, причем он высвободил и взятого пред тем в полон с его стороны владельца Бату. Хан принужден был спасаться от Дондук Омбы бегством и прибежал к Царицыну только в 25 человеках, а ханская мать Дарма Бала и жена его и жены брата его Галдал Данжина, а после их и сам Галдан Данжин прибежали к Саратову и были приняты в город, а улусы их разсеялись врознь, и Шакур Лама по довольном но степи бегании пристал напоследок к некоторому небольшему числу вместе собравшемуся из своих улусой около Саратова ж, и с тем напоследок вышел к Царицыну.

Дондук Омбо, по разбитии хана Черен Дондука, старался забирать все его хамские улусы и бывших в его партии, в чем ему тогда и противится уже никто не мог, тем наипаче, что хотя владелец Доржи Назаров, кочующий при Яике с детьми своими Лубжею и Баем немалые улусы имел, но, как выше написано, будучи он, а особливо сын его Лубжа, в тесной дружбе с Дондук Омбою, он Доржи Назаров и с детьми своими оставался по-видимому будто неприставшим ни к той, ни к другой стороне, а однакож, прибегшие к ним из рассеяния ханские и Шакур ламины улусы, удерживая у себя искали оными вечно завладеть. По сведении тогдашних из разных мест полученных известий оказывается, что Дондук Омбо забрал из ханских, брата его Галдан Данжина и Шакур ламиных улусов с 15 000 кибиток, из которых отдал он Петру Тайшину с братом его Бату и с племянником их Чиданом с небольшим 2 000 кибиток и еще 500 из таких, о которых они с ханом пред тем спор производили, да хошоутов владелец, в их же партии бывшей, Дондук получил 200 кибиток, которые он также издавна принадлежавшими себе почитал, но протчее все Дондук Омбо удержал у себя.

Владелец Дондук Даши и при нем сын, мачихи его Чакдоржаловой жены, Даши Бирюнь с улусами своими находились тогда на нагорной стороне, и хотя он Дондук Даши к астраханскому губернатору писал о намерении своем итти с войском на вспоможение хану Черен Дондуку, только сего в самом деле не воспоследовало, за тем ли что тогда по реке Волге пошел уже лед и переправиться было невозможно, как он потом и губернатору писал, пли и не с умыслу ли он переходом своим не спешил, чтоб зберечь свои улусы, не приставая явным образом ни к той, ни к другой стороне, ибо он о том, что Дондук Омбо [241] намерен был на хана пападать, не мог не ведать и заблаговремянно. Равномерно и Дербетев владелец Четерь с сыном слоим Тунгою, сколько ни были согласниками Дондук Омбе, но по разбитии им хана, оставались же сначала в таком же виде, будто ни в той, ни в другой стороне участия не имеют, кочуя однако же л близости с Дондук Омбою. Напротив того большой сын оного Четеря Лабан Дондук, которой с отцом слоим был тогда л несогласии, кочевал во все во время от них особливо, и близости от Дона шике Цырицынской линии, и потому он и отставшим от хана Череп Дондука не казался, как и многие из собственных ханских зайсангов, а особливо Эркетени, в которых Яман главным был, сколько пред тем ни соглашались с Дондук Омбою против своего хана, чтобы его уничтожить, но когда оного Дондук. Омбо разбил и улусы его забирать стал, они однако же не похотели во власть Дондук Ом билу предаться, но уклонились к Царицыну иные прежде хана, а другие но получении известия о его туда, приходе и с своими аймаками.

Калмыцкой народ разделяется на разные улусы (а улус на российском языке, как в начале с его описания означено, значит народ) и каждой улус имеет особливое слое звание и нойона, а у каждого нойона есть по нескольку зайсангов, из которых каждой имеет особливой слой аймак так как и российские дворяня собственные свои деревни. В аймаках их бывает по нескольку кибиток не но равному числу — в ином пять, десять и больше, а в ином от несколько сот до тысячи и больше.

По смерти же нойонов улус каждого разделяется сыновьям его но частям, л том числе большому сыну против других его братей достается несколько больше, и каждая такая часть называется потом особливым улусом, а то ж чинится и но смерти зайсангов с их аймаками л разделении оных их детям также по частям, из каковых каждая называется особливым аймаком, а женам и дочерям после пойонов и зайсангов из улусов и аймаком их никакой части не дается.

Оные эркетеневы зайсанги были Яман Сеитень, Дамсии и протчие и сперва они кочевали по нагорной стороне ниже Царицынской линии, где будучи; подвержены опасности от нападения Дондук Омбы, и для того они, а потом и хан с собравшимся к нему небольшим улусных его калмык числом прилежно просили полковника Беклемишева, о впущении их в лилию. Но подполковник Протасьев, которой был тогда командиром при Царицынской линии, оных впустить туда без указу не хотел, и потому многие из тех зайсангов принуждены были и такой к тому способ употребить, что прежде переходили Дон реку, а, потом восходя но оной реке выше липни, паки чрез ту реку и за линию вступали. Но хан Череп Дондук перешел уже за оную потом, как река Волга укрылась льдом, будучи принужден сеч способ употребить потому, что и его, за неимением указа, добровольно линию впускать не хотел. И хотя, подлинно, тогда в переходе в линию хана и Эркетеневых зайсангов необходима была нужда, да и здешняя польза тою требовала, чтобы тем их зберечь от Дондук Омбы, однако ж происходило потом от тех Эркетеневых зайсангов, в бытность их внутрь линии —и после того как они переходили по времяни за Дон для кочевания,— великие обиды и раззорения донским казакам, причем и многие смертные убийства стучались.

Ханская мать. Дарма Бала отправила немедленно по разбитии Дондук Омбою сына ее хана Череп Дондука нарочного сюда ко двору посланца знатного зайсанга, называемого Ниш, и листом слоим, между [242] другим, представляла, что Дондук Омбо такую им обиду учиня, не похочет при Волге и при Янке жить, а уйдет и чужую землю.

По получении о сем происхождении в коллегии иностранных дел известия, собран был нарочной совет 5 декабря того ж 1731 года, в котором присутствовали канцлер граф Гаврила Иванович Головкин, генерал фельдмаршал князь Василей Володимерович Долгоруков, тогдашние вице-канцлер Остерман и генерал фельдцейхмейстер Миних, и еще действительные тайные советники князь Алексей Михаилович Черкаской и барон Миних. Они разсуждая, что есть опасность, дабы Дондук Омбо с протчими противниками, убоясь за то наказания и отмщения, не отошли с улусами кочевать на Кубань пли за Яик, за потребно признали то предварить, и противникам такой пострах дать, чтоб они от того удержались, л впредь таких противных поступок чинить не дерзали, и для того послать туда знатную персону немедленно дав ему полную мочь в следующем.

1-е. Чтобы он, едучи дорогою, учинил распоряжение, что ежели б противные калмыцкие владельцы похотели, переправясь чрез Волгу, пойти на Кубань, то б он старался до того их не допускать. И для того поручить ему в команду полки по Царицынской линии и на Черемшанских форпостах (Черемшанские Форпосты были по реке Черемшане, в бывш. Самарской губ) и приказать донским и яицким казакам быть ему во всем послушными, а ему из оного войска, взяв пристойное число, расставить по Волге или ниде где, куда чаять тем противникам на Кубань итти, причем равномерно велеть и генералу майору Еропкину, по требованиям того посылаемого, отправлять и с его стороны команды, куда он назначит.

2-е. А ежели б те калмыцкие владельцы вознамерились итти за Яик, в таком случае, по приезде его в Царицын, отправить ко всем владельцам, которые к противникам не пристали, посылаемые к, ним грамоты, а с которыми будет можно, и персонально видеться и объявить им о причине своего приезда, и чтоб они владельцы собрались все вместо с своим войском и шли немедленно за оными противниками и старались для недопущения их за Яик учинить над ними и над их уду сами поиск, а при оных калмыцких владельцах отправить и полковника Беклемишева, придав для лутчей их надежности тамошнее лехкое войско, сколько возможно и по тамошнему пристойно будет.

3-е. Однако ж прежде отправления того войска, послать к Дондук Омбе и Петру Тайшину и к другим противным владельцам нарочного с грамотой ее императорского величества к ним посыланными. Також и от себя ему писать и тому посланному велеть их увещевать, чтоб они не чиня ни малой противности, примирились, и ежели они потому учинят и взятое отдадут и сами но прежнему возвратятся, в таком случае на них и войска уже не посылать, а ежели потребно разбитых калмык пока они соберутся впускать в линию, то б и то учинил и во всем сносился с губернатором астраханским генералом майором Измаиловым, а генералу майору Измайлову, ежели потребно, приехать к нему и быть при нем.

Оное разсуждение ее императорское величество блаженные памяти Анна Иоанновна того ж декабря 6 числа слушать изволила и указала в ту посылку послать генерала порутчика князя Ивана Федоровича Барятинского (Барятинский, Иван Федорович (1681—1738). Начал службу при Петре I. В 1709 г. был полковником. При Анне Иоанновне — московским губернатором. С 1730 г. был правителем Украины). [243]

И потому дана ему инструкция из коллегии иностранных дел по вышеписанной силе от 9 декабря того ж 1731 года и при том посланы к войскам донскому и яицкому грамоты, так же указы к астраханскому губернатору Измайлову и к генералу майору Еропкину, о исполнении по его требованиям. А с ним князем Барятинским отправлены под числом 9 декабря того ж 1731 года грамоты к владельцам Дондук Омбе и к Петру Таишину и к хану Черен Дондуку, к матере его Дарме Бале, к духовному их Шакур Ламе, и к владельцам же Дорже Назарову, Четерю и к Дондук, Даше.

В тех грамотах писано было.

К Дондук Омбе и к Петру Тайшину: что они учиненным от них поступком с ханом, несмотря на отправленные к ним указы и напоминания астраханского губернатора Измайлова и полковника Беклемишева, заслужили императорскую немилость и достойными учинились наказания, и при том поцеловалось им: вое взятые у хана Черен Дондука, у матери его и у брата, и у Шакур Ламы улусы, пожитки и скот им возвратить немедленно, и самим быть в послушании у хана Черен Дондука, приобретая тем высочайшую милость и винам своим упущение. Причем оными грамотами дано было им знать и о том, что в противном тому случае повеление уже есть поступать с ними, как с преступниками воли императорской, и что для того отправлен нарочно от двора помянутой генерал порутчик князь Барятинской.

К хану, Черен Дондуку и к матери его Дарме Бале:, что ее императорскому величеству противно было слышать, о разбитии его Черен Дондука и что для розыскания и изследования того и даны за такую продерзость винных в том наказать и в прежней спокойной порядок калмыцкой народ привесть, отправлен князь Барятинской, которому во-всем верить и по его приказаниям и требованиям исполнять.

К Шакур Ламе и к владельцам Дорже Назарову, к Дондук Даше и к Дербетеву Четерю: чтоб они по требованиям его генерала порутчика чинили во всем; исполнение, которой для розыскания и изследования произшедшего с ханом Черен Дондуком от Дондук Омбы и дабы за такую продерзость винных в том наказать, и калмыцкой народ в тишину привесть, нарочно от двора отправлен.

Генерал порутчик князь Барятинской, будучи в пути, учинил представление в коллегию иностранных дел из Переславля Резанского от 12 декабря 1731 года, что буде находящиеся в противности калмыцкие владельцы имеют намерение итти на Кубань, они в том медлить не будут, но ему с войсками входить ли за ними в турецкие границы, на что отправленным к нему указом от 31 декабря того ж года предписано, что с войсками в турецкие земли вступать не надлежит для того, что то будет противно мирному постановлению.

А Дондук Омбо по разбитии хана еще чрез немалое время и по тех самых пор, как река Волга льдом покрылась, оставался на луговой стороне оной реки и, как тогдашние от калмык слухи происходили, отзывался, что ему от россиян опасаться нечего для того, что они собираются по три года, а когда и пойдут, то стоят на одном месте по три месяца, а потом 18 декабря около Черного Яра перешел он по льду обще с Петром Тайшиным и с другими при нем бывшими владельцами и на нагорную сторону реки Волги.

При сем месте для будущих случаев приметить надлежит, что между Царицына и Астрахани рекою Волгою расстояния 412 верст, и калмыцкие улусы в осень, до покрытия реки Волги льдом, кочуют на луговой стороне по берегу оной реки, а по покрытии льдом всегда [244] переходят на нагорную сторону для того, что им всем со скотом на луговой стороне за глубокими снегами зимовать невозможно, и хотя б когда потребность случилась, дабы их по какому либо подозрению к переходу на тое нагорную сторону не допустить, чтоб они не ушли на Кубань, но для сего когда Волга льдом покроется, по такому великому расстоянию войски российские разставить и содержать отнюдь невозможно, ибо на той нагорной стороне по реке Волге, кроме небольшего города Черного Яра и крепости Енатаевской, никакого другого жила нет, и берега покрыты бывают снегами, а калмыкам в таком; кратком чрез Волгу переходе снега препятствовать не могут. Дондук же Омбо, по переходе своем с луговой на нагорную сторону, намерен был учинить нападение на владельца Дондук Дашу за то, что он с ним против хана Черен Дондука не сообщился, но сего не воспоследовало, потому что Дондук Даши отходил с своим улусом на Куму реку и от Дондук Омбы старался всегда после того быть в отдалении.

Князь Барятинской прибыл в Царицын 19 декабря и, отдавши хану и матере его ханше Дарме Бале, принадлежащие им грамоты,— ибо пред приездом его и оная ханша, так-же и брат ханской Галдан Данжин из Саратова перевезены в Царицын,— а к протчим владельцам в том числе и к Дондук Омбе писанные на их имена грамоты, отправил с нарочными офицерами и к владельцам, кои не противны были хану. Так же и к знатным зайсангам писал от себя, чтоб они, по своей к ее императорскому величеству верности, к противникам не приставали и соединились бы с своими войсками вместе с ханом, а к Дондук Омбе и к протчим противникам, чтоб они ради лутчего к примирению способа виделись с ним в Царицыне или где инде им способнее

28 декабря получил князь Барятинской письма в ответ на грамоты и на свои письма от Дербетева владельца Четеря и от Дондук Омбы. 4етерь ответствовал, что он в настоящую ссору не вступался и впредь вступать не будет, но свидание иметь с ним князем Барятинским опасается злобы между собою ссорящихся. А Дондук Омбо,— что произошла у них с ханом Черен Дондуком ссора за улусы, которые он Дондук Омбо имел право от хана требовать и получить и чтоб ему с ним князем Барятинским видеться, то изрядно, однако ж, как он князь Барятинской, не услыша прежде его Дондук Ом битных слов, а причитает уже его виноватым, то и он опасается в себе поверить, прибавляя к тому, что он намерен отправить посланца своего ко двору ее императорского величества.

На сие к Дондук Омбе князь Барятинской вторично писал, что ему никакой опасности нет с ним видеться, и ссора его с ханом может быть прекращена добрым способом или чтоб он, по крайней мере, прислал от себя поверенного, да и посланца ко двору отправлять ему не для чего, будучи он князь Барятинской снабден полною мочью по их делам.

Князь Барятинской, признавая при том за неминуемое дело, чтоб учинить над Дондук Омбою поиск и получа известие чрез калмык, что Дондук Омбо и с ним Петр Тайшин хотят итти за Дон, откуда ничто не воспрепятствовало б им уклониться к Крыму в турецкие границы, а з другой стороны равномерное сумнение было, чтоб он Дондук Омбо, находясь на нагорной стороне, не пошел и на Кубань, приказал командированным для сей экспедиции шести драгунским полкам, а имянно Псковскому, Ямбурскому, Ревельскому, Троицкому, Нижегородскому и Сибирскому и двум пехотным, Муромскому и Ярославскому, [245] к которым ко всем он еще в проезд свой к Царицыну ордеры послал, о выступлении их к Царицынской линии с зимних квартир, бывших в тамошних околичных местах, чтоб они походом своим, сколько возможно поспешали и драгунские полки шли бы уже к реке Дону, и располагались в станице Чирах и других к тому ближних, будучи оные места способные к походу к Куме реке и к Кубани, а при том определил он из донского войска при первом случае 3000 в посад нарядить и затем к тому ж в готовности содержать сколько будет возможно, а напоследок зделал потребное распоряжение о содержании оных полков в казачьих городках, также о заготовлении провианта и фуража по Дону и по Волге. О чем о всем он доносил и в коллегию иностранных дел от 4 генваря 1732 года с изъяснением и трудностей, могущих быть в походе по пустой степи за калмыками, как ветреным народом, переехал и сам из Царицына в казачью станицу Чиры, где будучи, он во-первых получил о том известие, что хотя перешедшие тайно, и насильно для кочевания за реку Дон калмыцкий владелец Дербетев; зайсанги Эркетеневы посыланным для ссылки их противились, однако же он князь Барятинской все то не уважил и оставил при том, разсуждая, что прежде надлежит ему произвесть в действо главнейшее намерение.

В ту ж его в Чирах бытность, где при нем находился и хан Черен Дондук с братом своим Галдан Данжином, и с Шакур Ламою, приближился туда ж и владелец Дондук Даши с своим улусом, перешед с Кумы реки, удаляясь от Дондук Омбы, мимо Кабарды и при самой Кубани, чем бывшему тогда в крепости Святого Креста генералу майору Еропкину, которой по указу, к нему посланному, и по сообщениям князя Барятинского, с своей стороны, о оборотах калмыцких владельцев разведывал, навел сумнение.

Он, Дондук Даши, по требованию князя Барятинского, готовность свою объявил итти с ним и в поход против Дондук Омбы, а князь Барятинской, намерен будучи взять с собой во оной и хана Черен Дондука, требовал от него, чтоб он довел до того, дабы Эркетеневы зайсанги его, кочующие за Доном, собравшись, сколько возможно с ним ханом совокупились, и как их дело общее, шли с ним ханом при нем князе Барятинском и в поход. Но хан весьма от того отрекся, представляя, что он о верности тех зайсангов сумневается, что самое и главной их духовной Шакур Лама подтвердил.

Того ж 1732 года по указу из коллегии от 15 генваря резидент господин Неплюев в Константинополе тогда бывшей, представлял Порте 22 февраля о начале возмущения в калмыцком народе и что для усмирения оных послан генерал с российскими войски, требуя при том, что ежели таковые калмыки приближатся в Кубань к границам турецким, то б заблаговремянно хану крымскому и азовскому паше указами повелеть, чтоб они их калмык не принимали, но от границ своих отгоняли. На что ему, по некотором времяни, реиз эфендии объявил, что требуемые им резидентом указы к хану крымскому и паше азовскому посланы.

Князь Барятинской имел свидание с астраханским губернатором генералом майором Измайловым, которой по требованию его приезжал в донской городок Беляев.

Тут имели они обще разсуждение о тогдашнем калмыцкого народа состоянии и о их владельцах и 15 генваря, для успокоения оного народа и приведения в послушание Дондук Омбы и его сообщников, определили учинить следующее. [246]

1-е. По той причине, что Дондук Омбо с своими сообщниками находился уже тогда давно на нагорной стороне реки Волги, и сколько известно был, время от времяни далее от оной реки в степь удалялся, разсудилось за потребно, чтоб губернатор Измайлов возвратился в Астрахань и продолжал с оными противниками пересылку, стараясь тем и делаемыми им обнадеживаниями удержать их от побегу на Кубань и в Крым, дабы чрез то привесть их в безопасность и получить время учинить над ними поиск с успехом.

2-е. Когда с стороны князя Барятинского пересекаемы им будут дороги к побегу за границу, и о том князь Барятинской к нему Измайлову писать будет или он губернатор астраханской сам о том достоверно сведает, в таком случае отправить ему на противников из Астрахани регулярного и нерегулярного войска, сколько может набраться и с полковыми пушками, в соединение к нему князю Барятинскому, и стараться между тем учинить оным противникам диверзию.

3-е. Ежели к нему астраханскому губернатору писано будет от князя Барятинского о нужде будущему в походе войску в провианте и фураже, тогда всего того и отправить из Астрахани в скорости на обывательских подводах, зделав из хлеба для лутчей в провозе удобности толчу.

4-е. Ежели ж противники пойдут обратно с нагорной на луговую сторону для побегу за Яик, в таком случае ему ж астраханскому губернатору чинить над ними возможной поиск, присовокупляя к тому из полков, стоящих на Черемшанских форпостах и яицких казаков и склоняя к тому и калмыцкого владельца, кочующего при Яике, Доржу Назарова.

После того губернатор астраханской генерал майор Измайлов отправился обратно в Астрахань, а князь Барятинской, будучи еще в Беляевской станице, получил 14 генваря письмо от крещеного владельца Петра Тайшина в ответ на посланную к нему грамоту и свое письмо. Он, оправдая себя в том, что произшедшему случаю причиною не они, но сам хан Черен Дондук, потому что он некоторые их улусы не возвратя им по многим их требованиям, сам наперед с войском против их вышел, в каком случае им шею протянуть (Так в тексте) невозможно было, отозвался при том, что ему и в команде у Черен Дондука быть сумнительно, понеже он Петр Тайшин находится в христианском законе.

О всем том князь Барятинской доносил в коллегию иностранных дел от 20 генваря 1732 года по возвращении его в Чиры, признавая, что далее столь более необходимую нужду в своем походе на оных противников, а притом изъясняя и трудность, с тем соединенную, по причине пустой степи и неудобности потому, а особливо в настоящее тогда зимнее время в завезении провианта и фуража для потребного к тому походу немалочисленного войска, ибо, по дошедшим тогда к нему князю Барятинскому известиям, Дондук Омбо находился не меньше как в 20.000, почему и наступление на него, по разсуждению его князя Барятинского, с такими силами учинить надлежало, которые были бы не меньше его собственных, для чего он и приказал между тем донскому войску, чтоб, сверх наряженных уже из оного 3.000, было с ним в готовности к походу и действительно к нему выслало столько, сколько во всем оном войске собраться может.

При том же случае доносил он генерал порутчик князь Барятинской [247] и о полученном им между тем письме от Дербетева владельца Четерева сына Лобан Дондука и посланном на то от него в ответ. Лобан Дондук в письме своем написал, что он хану Черен Дондуку не противен, принося при том жалобу об отнятии ханскими зайсангами у него тысячи лошадей, возвращением которых князь Барятинской его обнадежил, подтверждая ему оставаться в должной к ее императорскому величеству верности; а донскому войску, по полученному при том известию, что он Лобан Дондук хочет переходить чрез Донец на Крымскую сторону, приказал туда его не перепускать, а буде он Лобан Дондук станет силою переходить чрез Донец, тогда поступить с ним неприятельски, и збить его по прежнему за реку Дон на волскую сторону; в то время при Лобан Дондуке Дербетева улуса была половина, до 2000 кибиток.

Князь Барятинской, будучи еще в Чирах, получил 23 генваря 1732 года письма от Дондук Омбы и от владельца Четеря в ответ на свои, пред тем к ним посланные.

Дондук 'Омбо писал, извиняя свой поступок, которой якобы он принужден был учинить по удержанию ханом немалого числа принадлежащих ему людей, и что будто он хан сам первой на него наступил, внушая оным же своим письмом, что когда у хана Аюки происходила ссора с сыном его Чакдоржапом, то при примирении их те знатные люди, которые между ими ту ссору зделали, отданы в российские руки, как равномерно тому поступлено было и при ссоре бывшей потом у Дасанга с братьями его, ибо и сей последней ссоры зачинщик. Дасангов брат Нитар Доржи будто отдан был тогдашнему астраханскому губернатору Волынскому (но выше сего уже означено, что Нитар Доржи удавлен был по приказу Дасанга, брата своего, в такое время, когда и сам Дасанг был в утесненных обстоятельствах); таким образом Дондук Омбо оным своим письмом давал знать, что и настоящей их ссоры зачинщика отлучить надлежит, разумея под тем Шакур Ламу, которого он имел притчину ненавидеть, понеже он непременно держался при стороне хана Черен Дондука и подавал ему свои советы. Впротчем, хотя и Дондук Омбо от свидания с князем Барятинским и не отрицался, однако ж за неудобностию тогдашнего времяни откладывал то до будущей весны, ибо он сие писмо по доезду посыланного к нему от князя Барятинского офицера писал, будучи уже в Мочагах и имея намерение кочевать и далее.

Дербетев владелец Четерь ответствовал на письмо князю Барятинскому, что он, как и прежде уже писал, в настоящую ссору не вступал, и буде какой способ к примирению найдет, о том стараться будет, а чтоб с ним князем Барятинским видеться, он думает, что все равно будет, когда и сии его слова до него дойдут, а ежели есть какое дело ему с ним видеться, то б он о том еще ему объявил, и он подумает. Но пишучи сие, находился он Четерь и с сыном своим, а Дондук Омбиным зятем Гунге Доржею, кочевьем своим в сообщении с Дондук Омбою, а улусов при нем Четере и при сыне его было из Дербетев большая половина, то есть слишком 2000 кибиток.

Генерал порутчик князь Барятинской писал в ответ напротив того к Дондук Омбе с посланцом его Хашкою от 25 генваря, с изъявлением неудовольствия, что он, принося разные отговорки, продолжает отдачею хану отнятых у него и у протчих при нем бывших улусов, давая ему при том знать, что он в таком случае имеет указ с ним, как преступником и противником воли ее императорского величества, поступить и требовал от него точного ответа в 20 дней. [248]

При том же случае писал он князь Барятинской к Четерю и к Петру Тайшину, как к Дондук Омбиным сообщникам и в сообщении с ним кочевавшим. К первому, что буде он не хочет быть в подозрении, надлежит ему от Дондук Омбы отдалиться и поступать по указам ее императорского величества. К другому, то-есть к Петру Тайшину, во изъяснение на его письмо, полученное им князем Барятинским в Беляевской станице, которым он, между другим, сумнение предъявил, что ему как христианину у хана яко идолопоклонника в команде быть непристойно, писано было также со изъяснением неудовольствия о его поступках, и что и оная его отговорка весьма не основательная, ибо хотя б хан когда на него неправильно и напасть захотел, ему в таком случае надлежало писать к астраханскому губернатору и требовать защищения и самому приближиться к Астрахани, причем и ему так, как Дондук Омбе подтверждено о данной князю Барятинскому полной власти поступать с ними как с противниками и преступниками, буде они по отправленному к ним указу не исполнят, то-есть не отдадут немедленно отнятых у хана Черен Дондука и у протчих бывших при нем улусов.

О сей с Дондук Омбою, с Четерем и Петром Тайшиным переписке доносил князь Барятинской в коллегию иностранных дел из Чиров от 27 генваря 1732 года.

Сие князя Барятинского доношение от 27 генваря так, как и другое пред тем от него от 20 того ж генваря в коллегию ж отправленное, подали здесь повод к следующим двум разсуждениям.

Оные доношения получены были в такое время, когда тогдашней канцлер граф Гаврила Иванович Головкин находился еще в Москве, а тогдашней вице-канцлер Остерман здесь в Санкт Петербурге при дворе; первой, распечатав их в Москве, отправил их к другому 4при своих уже письмах от 31 генваря и от 7 февраля для донесения ее императорскому величеству.

По доношению князя Барятинского от 20 генваря ответствовал Остерман к графу Головкину письмом от 8 февраля 1732 года, давая ему знать, что оное доношение ее императорское величество слушать и апробовать изволила, а притом сообщая ему собственным своим раз-суждением о нужде, при тогдашних калмыцкого народа обстоятельствах, немедленно внушить и растолковать оному для оторвания находившихся при Дондук Омбе и прочих противниках улусов пользу пребывания их при Волге и что, когда они от тех противников отстанут, всякого безпокойства избудут; напротив того, которые из них, несмотря на сие увещание и обещаемую им ее императорского величества милость, будут следовать противным владельцам Дондук Омбе и Петру Тайшину и другим сообщникам, которые толь с единой своей гордости и ради учиненной ими ж противности и непослушания, хотят их от Волги отвесть и еще под какое чужое иго подданными учинить и бывшей при Волге вольности и довольства лишить, и те калмыки, конечно, уже заслужат себе немилость ее императорского величества и протчее, что князь Барятинской по тамошнему состоянию за благо рассудит, причем по такой притчине, что хан Черен Дондук, как выше примечено и в собственных своих зайсангах кредиту уже не имел. В оном же письме и такое еще разсуждение объявлено было, что от него следовательно и впредь интересам ее императорского величества никакой пользы быть не может, и для того, чтоб графу Головкину отозваться в конфиденции к князю Барятинскому и требовал мнения, что ежели б и он по тамошнему состоянию, за потребно разсудил его хана [249] переменить, то которой бы из владельцев имел у калмык кредит и мог оной ханства чин управить и снесть, над всеми калмыками иметь (Так в подлиннике) главную команду лутче сего хана Черен Дондука?

Вследствие сего письма учинен протокол в Москве в коллегии иностранных дел 15 февраля 1732 года, о посылке к князю Барятинскому указа, чтоб он старался зделать калмыцкому народу вышеписанное внушение, сверх того, и канцлер граф Гаврила Иванович Головкин писал к князю Барятинскому от 26 февраля с приложением копии с полученного им от Остермана письма.

По другому же князя Барятинского доношению от 27 генваря, и по отзыву Дондук Омбы, что зачинщика их ссоры отлучить надлежит по прежним приведенным от него примерам, писал Остерман к графу Головкину, что хотя б и не худо было тем их ссору прекратить, буде кто такой из владельцев найдется, но ежели Дондук Омбо разумеет под тем Шакур Ламу, в таком случае надлежит поступить с крайнею осторожностью, ибо тот Шакур Лама при всех случаях не оказывал себя неверным.

Кажется, что князь Барятинской не имел времяни ни того, ни другого намерения в самом деле исполнить, доносил он в коллегию от 8 февраля 1732 года из степи от реки Аксая, что он, дождавшись определенных в поход полков, вышел в лагерь из казацкого городку Нагавкина, куда он пред тем переехал по способности из оного городка, [чтоб] в поход на Дондук Омбу отправиться, и тут ожидал наряженных в тот же поход донских казаков и калмыцкого владельца Дондук Даши с его войском.

При князе Барятинском при выступлении его в сей поход были драгунские полки, Троицкой, Сибирской, Псковской, Нижегородской, Ямбурской и Ревельской и пехотные Муромской и Ярославской, в них всех людей 4619, сверх того, пришло к нему тут их донского войска и волских городов казаков 4692 человека, а при том и владелец Дондук Даши с 3000 своего калмыцкого войска, да хан Черен Дондук и брат его Галдан Данжин с мальм числом эркетеней, а больше было при них Баготовых и других зайсангов с калмыками, которые пред тем к ним от разбития Дондук Омбы к Царицыну собрались, и всех при Хане и при брате его было до 2000 человек.

Сперва намерен был князь Барятинской, чтоб воспрепятствовать Дондук Омбе к уходу на Кубань, итти с бывшим при нем войском на Куму реку и к лежащему при оной древнему разоренному городу — Можарам. Но услыша потом, что он находился около Волги реки в Мочагах, а при том некоторые, имея известия, по большой части от калмык, якобы он — Дондук Омбо, уведомясь о нарядах, чиненных против его и из крепости Святого Креста, намерен был переходить чрез Волгу реку и потом итти и за Яик реку, по держанному у него Барятинского военному совету, при котором и хан Черен Дондук был, он то свое намерение отменил, а вместо того определено при том было итти прямым путем к Мочагам, по предложению ханскому, а имян но от Нагавкина на Саль реку и оттуда чрез урочища Яшколь и Улан Хак, которым путем, как тогда уведомленось, до самых Мочагов ходу чрез степь более трех недель не будет.

Упомянуто уже выше сего, что Чидан Дасангов сын был в сообщении с Дондук Омбою и с Петром Тайшиным при сражении их с ханом Черен Дондуком, напротив того мачиха его, называемая Солом [250] кажется, к ним не приставала, и потому пасынок ее Чидан принужден был иногда повиноваться ей, а иногда и Дондук Омбе с протчими его сообщниками.

Губернатор астраханской генерал майор Измайлов, как пред тем, пока у Дондук. Омбы с ханом Черен Дондуком доходило до битвы, писал к ним довольно крепко, удерживая их от того и угрожая гневом ее императорского величества, так и после их бою толь более он им оные ж угрозы твердил, Дондук Омбо приносил ему как сперва, так и после того бывшего у него с ханом Черен Дондуком произшествия, обыкновенные с его стороны извинения, что будто сам хан, не отдавая по его многократным требованиям, удержанных у него улусов, и с войском вышед наперед против его, принудил уже и его отпор ему учинить, причем ему Дондук Омбе и удалось его хана разбить. Петр Тайшин ответствовал губернатору астраханскому то ж самое, а между тем виделся, однако ж он с губернатором при Астрахани только не инако как во многолюдстве, где губернатору и неудобно было прибрать его к рукам, ибо он, чтоб не подать Петру Тайшину напрасного подозрения и тем его от свидания своего не удалить, не мог взять с собой многочисленной команды.

Напротив того, помянутая калмыцкая владелица Солом Дасангова жена, а Чиданова мачиха, просила астраханского губернатора о препровождении ее с бывшими при ней улусами: к Астрахани и о присылке к ней для того некоторого числа войска, а и она находилась тогда так же в Мочагах. Почему губернатором астраханским и отправлено было к ней войска около 1 0000человек, которым она и с улусами калмыцкими, в коих было около 6 000 кибиток, приведена была к Астрахани, которые и оставлены были кочевать в тамошних околичностях, но пасынок ее Чидан между тем двоекратно на нее нападал,, сперва в Мочагах, а потом и при Астрахани, по наущениям Петра Тайшина, и улусы грабил.

Князь Барятинской, прежде нежели в действительной поход выступил, от речки Аксая за нужно признал для воски с собою на полки провианта вместо телег и по неудобности оных в тогдашнее зимнее время иметь верблюдов, и чтобы оных немалое число для того у калмык купить, которых по посылкам от него генерала порутчика ни в чьих других улусах, которые назывались хану не противными, за разными отговорками на продажу не объявили. А как генерал порутчик о том упомянул Дондук Даше, то он для вышепоказанной нужды без всяких отговорок приказал в своем улусе верблюдов потребное число сыскать, и продать настоящею ценою, которых верблюдов и куплено было и в полки роздано 122 и тем немалая нужда заменена, ибо в таком дальном и трудном походе на весь путь провианта на лошадях никак провести было невозможно. О чем он по возвращении своем из похода и в коллегию иностранных дел, рекомендуя оного владельца Дондук Дашу, от 13 майя 1732 года из Царицина доносил.

В тот поход генерал порутчик князь Барятинской действительно отправился от донского казачьего Нагавкинского городка февраля 6 числа и пробыл во оном до приближения его к Астрахани по 4 марта

года, и по журналу его между помянутым казачьим городком и Астраханью, где он с войсками шел, показано разстояния 488 верст.

И хотя он князь Барятинской получа в походе известие, что Дондук Омбо покочевал рекою Кумою к Кубани, имел намерение за ним следовать, но воспрепятствовала ему в том невозможность такая, что из драгунских подъемных и верховых лошадей, будучи в дальном и [251] весьма трудном чрез степь походе от бескормицы и безводицы несколько попадало, а и протчие весьма исхудали, и в крайнюю слабость пришли, что почти все далее к походу не годились, к тому ж драгуны и солдаты в том же степном походе от стужи, вьюг и ненастья трудность немалую понесли, и для того из них еще с половины пути больных драгун и солдат близь 400 человек, а к тому и негодных лошадей в Черной Яр отправил, а затем и еще время от времяни больные прибавлялись, и за тем всем, так же и по получении еще известия, что Дондук Омбо с улусами его находился уже около Мажар, заключа он князь Барятинской, что по таком его Дондук Омбы от здешних границ удалении, хотя б в команде его Барятинского и исправные лошади были, догнать ево за безводными и бескормными местами уже невозможно, принужден итти к Астрахани и с войсками при нем бывшими, из которых во всем его походе побито при поиске над противниками 5, померло 20, ранено 11, в оспе на дороге оставлено 9, а всего 45 человек. Лошадей пало, потонуло, безвестно пропало и за усталью брошено 2 833.

А чтоб, однако же, Дондук Омбин уход к Кубани просто не оставить получа он, князь Барятинской, о том известие, писал, будучи еще в походе, в крепость Святые Анны к господину генералу майору Стрекалову, чтоб он предложил азовскому паше, что ежели Дондук Омбо пойдет на Кубань, то б ево тамо под протекцию не принимать и выслать по прежнему в российские границы.

Почему генерал майор Стрекалов к азовскому паше Хаджи Мустафе в такой силе и писал. И на оное получил от него паши ответ, что ежели те российские противники калмыки к Азову придут, оных, по силе мирного с российским государством договора, он паша без указа салтанского не примет, и места им не даст, объявляя при том, что те калмыки пошли на кубанскую сторону к ханским детям солтанам.

А бывшей в Киеве генерал и тамошней генерал губернатор граф Вейзбах, получа известие от помянутого генерала майора Стрекалова, о уходе Дондук Омбы на Кубань, писал от себя к тогдашнему хану крымскому Каплан Гирею, требуя, дабы он Дондук Омбе протекции у себя не давал, а приказал бы выслать его в российские границы.

Но хан крымской, как генерал Вейзбах от 8 июня в коллегию доносил, ответствуя на то, писал к нему Вейзбаху между другим, что хотя калмыцкой народ разного с крымцами закона, но понеже оба сии народы природы татарской, потому калмыки издревле, по востребованию нужд их, а особливо по случающимся между собою ссорам, приезжают к крымцам наподобие гостей и исправя свои дела или в ссорах своих получа чрез посредство крымцов применение, паки в свои места возвращаются, как, напротив того, и крымские беки к калмыкам для подобных своих дел езживали и возвращались, каковому примеру и Дондук Омбо по причине произшедшей с братьями его ссоры последовал. А как впротчем сей калмыцкой народ дикой и непостоянной, кочуя по степям в летнее время на российской, а зимою на турецкой земле, и часто из стороны в сторону переходя, хотя и позволения в том с турецкой стороны не бывает, то из оного народа как российской, так и турецкой стороне никакой пользы нет, но понеже Дондук Омбо по примеру предков своих пришел в его ханскую сторону, как гость и просит о примирении его с братьями, имея к тому крепкое намерение, для того по его ханскому разсуждению надлежит с российской стороны всякое старание употребить, его Дондук Омбу с ханом Черен Дондуком в согласие привесть, в чем и он [252] крымской хан вспомоществовать не оставит, а когда таким образом дело их окончается, то и в кочевье Дондук Омбы никакого сумнения быть не может, и российской стороны желание исполнено будет.

В бытность же князя Барятинского в походе, по причине посланного от него вперед войска по большой части из донских казаков, Петр Тайшин, с братом своим Бату и еще с владельцом же Хошот Дондуком, из Мочагов пошли к Волге, и уведав о приближении войск, сам он Тайшин ушел за Волгу в город Красной Яр и тамо взят под арест, так же и жена его Тайшина по посылке от астраханского губернатора взята ж и в Астрахань привезена, а Бату и Хошот Дондук ушли на Яик к Дорже Назарову, улусов при них бывших ханских и других забранных ими 7 800 кибиток возвращены хану и другим владельцам чьи они были. А собственных их и согласника их же Дасангова сына Чидана — 4 100 кибиток, из которых отданы в над- смотрение Хошот Дондуковы 400 кибиток хану, а протчие — брату, Петра Тайшина Дойду к Даше. И о том, также и о взятых из вышеписанных улусов при поиске донскими и волскими казаками и калмыками людех и о скоте, что отдать ли им казакам в награждение походу с ним князем Барятинским представил он доношением от 13 майя в коллегию иностранных дел.

По отдаче же хану Черен Дондуку и Дондук Даше означенных улусов, князь Барятинской приказал им кочевать на луговой стороне реки Волги, куда потом в соединение к ним перевел с Дону и Дербетева владельца Лабан Дондука с его улусом.

Петр Тайшин у князя Барятинского допросом показал, что они с Дондук Омбою хана разбили за спорные улусы и но злобе своей, уничтожая и не хотя иметь его за хана, а желая он Петр Тайшин и Дондук Омбо каждой себе ханства.

Но что касается до Дондук Омбы, он, уведав о походе князя Барятинского, с братом своим Бокшургою и еще с другими владельцами Четерем и братом его Солом Доржею, у сего последнего и весь собственный улус состоял от 200 до 300 кибиток,— покочевал к Кубани и на Куме, высланною из крепости Святого Креста российскою командою, в которой было драгун 500, да казаков 500 асе человек с 2 полковыми пушками, Дондук Омбин брат Бокшурга разбит и при том отобрано из взятых ханских улусов 2 715 кибиток, которые приведены к Астрахани и возвращены хану.

По разбитии же оного Дондук Омбина брата Бокшурги, бывшей с означенною российскою командою подполковник Ольц следовал за ними для поиску над противниками далее, продолжая поход свой двои сутки, пока лошади еще не пристали. И во время того его походу Дондук Омбо, имея при себе калмыцкого войска до 10.000, препятствуя ему, чинил на него Ольца частые нападении. Но как при оном случае калмыки сильно стали на него наступать и весьма приближились, то с стороны российской команды выпалено было по них из одной пушки, отчего они пришли в крайнее заметание. А потом Дондук Омбо, паки построясь с своим войском, и с бугра из одной пушки его учинен по российской команде выстрел, но ту их пушку разорвало, и от того розрыву несколько колмык побито и ранено. А командою российскою при всех с ними сражениях побито из калмык более 100 человек, да и в реке Куме потонуло их много, а с стороны здешней команды упадку в походех не было, токмо ранены капрал 1 и казаков 4 человека. [253]

При нем же Дондук Омбе, бывшей зять его Хантайшин сын Лоузанг Шуно, по склонности своей возвращен к Астрахани, у которого было из взятых ханских же 1000 кибиток и те тако ж хану возвращены и одним словом Дондук Омбо на Кубань ушел не в великом числе состоящих улусов калмыцких, а имянно: его собственных Бага Цокур и брата его Бокшурги Еке Цокур до 6000, других торгоутов, из ханской стороны им захваченных, около 3000, да. Дербетев до 2000, а всех около 11000 кибиток.

Владелец же Доржи Назаров и сын его Лубжа, бывший в согласии с Дондук Омбою, в 1732 году по возвращении князя Барятинского из походу, будучи у Волги и имея с ним пересылку о прибегших к ним из разсеяния ханских и Шакур ламиных улусах, взяв от того сумнительство и опасность, откочевали и с захваченными калмыками, которых всех и с собственными Доржиными и детей его улусами было слишком 15.000 кибиток, за реку Яик и доходили до реки Эмбы, и старались привесть к себе в согласие киргис-касак, дабы общими силами нападать на калмыцкие улусы, при хане Черен Дондуке бывшие, и на российские жилища. И хотя киргис-касаки на то с ними и согласились, но вместо того надеялись от самих их Доржиных калмык по бытности их за Яиком, ближайшую добычю получить. И когда для того они киргис-касаки стали собирать многие свои войска и тогда Доржи Назаров возимел от них опасность, а при том будучи и князем Барятинским чрез частые к нему нарочных офицеров посылки призываем и увещеваем к переходу на Волгу, потому с сыном своим Лубжею и со всеми улусы возвратились. Но киргис-касаки при таком их возвращении и по переходе уже через Яик на здешнюю сторону на них в декабре месяце того ж года напали и разбили из них с 1000 кибиток и людей к себе забрали. После того отдали они Доржи и Лубжа хану и Шакур-ламе бывших у них улусов их 9500 кибиток, и с ним ханом чрез пересылку примирились, и при присланном от князя Барятинского капитане Глебе Обрасцове он, Доржи, и дети его в верности ее императорскому величеству учинили присягу. А потом он, Доржи, сам приезжал к хану Череи Дондуку и с ним виделся персонально и о продолжении между собою дружбы один другому присягали, а то же он, Доржи, учинил и с владельцом Дондук Дашею чрез пересылку.

А ханские зайсанги, называемые эркетень, Яман с детьми с братьями и протчие их роду хану были недоброжелательный, и как Петр Тайшин в допросе показал, из них Яманов сын Балган, да Яманов же брат Дамрин с ним Тайшиным и с Дондук Омбою в согласии против хана были, и во время бою, хотя они были и с ханской стороны, однако ж на них Петра Тайшина и Дондук Омбу не наступали, и в ханской стороне большее смятение чинили. Потом же оной Балган, не быв с ним ханом при российском войске на противников в походе, а перешед, как выше написано за Дон, своевольно с аймаками своими, в которых считалось калмык до 4000 кибиток и тамо будучи, делали воровские нападении в донские и малороссийские жилища и в другие российские места, а имянно в Пензенской и Симбирской уезды, и не токмо тамошним жителям великие грабительства и раззорении починили, но побрали в плен и побили до смерти несколько человек. Они ж воровски въезжали в Крым и в другие тамошние места и убили одного знатного мурзу. А при всем том они не хотели быть под властию ханскою, и для того оные зайсанги, по особливому из коллегии указу, в Царицыне князем Барятинским забраны под караул, [254] а аймаки их отданы хану и из оных эркетеней Яманов сын Балган привезен в Москву и, по его желанию, крещен в христианскую веру, и дано ему имя Иван, отец же его Яман с братьями Септенем и Дамрином в Царицыне померли, да и Иван Балган, будучи в Петербурге умре ж...

Князю Барятинскому при отправлении его из Москвы для успокоения калмыцких владельцов даны были грамоты, к Дондук Омбе и в Петру Тайшину, как выше сего описано, в крепких терминах сочиненные и с угрозами, что ежели они с ханом Черен Дондуком и другими от них обиженными владельцами добровольно не примирятся и забранных от них улусов, пожитков и скота не возвратят, велено поступить с ними оружием, а к хану Черен Дондуку с протчими грамоты, хотя написаны были с сожалением о приключенном им раззорении, но при том, однако же, не скрыто от них и то, что причинивших им такое разорение Дондук Омбу и Петра Тайшина в таком случае, ежели они с ними не примирятся и улусов их не возвратят, велено принуждать к тому и оружием, что они могли прежде времяни разгласить и в калмыцком народе.

Да и подлинные грамоты к Дондук Омбе и к Петру Тайшину, как выше написано, он князь Барятинской по прибытии своем в Царицын, по силе инструкции своей должен был немедленно к ним отправить в такое время, когда уже улусы калмыцкие были на нагорной стороне Волги реки, отчего так же и от безвремянного движения российских войск, Дондук Омбо и другие, бывшие с ним в противности владельцы, потревожась и пришед в страх и отчаяние, на Кубань покочевали.

(Продолжение следует)

Текст воспроизведен по изданию: Описание истории калмыцкого народа // Красный архив, № 3 (94). 1939

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.