|
Из старых бумаг.I. Чичиков, как собиратель архивного материала. — Составление домашних архивов в старину. — Мои старый бумаги. — «Объявление от Главной Полиции» 1779 г. и генерал-полицеймейстер Д. В. Волков. — Старые афишки: Мисс Ламен-Массон и ее труппа; «американской искусник» и его «Дива Света».Гоголь подметил, между прочим, одну характеристическую черту людей грамотных, особенно провинциалов, того доброго старого времени, когда каждая печатная строка, каждый печатный листок представляли особенную ценность и казались такой своего рода редкостью, что их тщательно сохраняли. Помните, как Чичиков, по приезде в губернский город, отправился его осматривать и, увидев приклеенную к столбу афишу, сорвал ее, а потом, придя домой, не только внимательно прочитал ее, но и бережно спрятал в свою шкатулку, как невесть какую драгоценность. Замечено это с удивительной наблюдательностью. И отмеченная здесь черта — не частная и случайная, а общая, бытовая. Так поступали в подобных случаях, как поступил Чичиков, почти все старосветские «любители просвещения». Ведь газет в те времена почти не было, а если и были, то получались они и читались в провинции в редчайших случаях. Также редко попадалась и печатная книга. Неудивительно, что грамотеи, охотники до чтения, жадно накидывались на каждый печатный листок, прочитывали его [751] и потом сохраняли, если же нельзя было его присвоить, и он представлял особый интерес, то, случалось, даже переписывали для памяти, как переписывались, например, стихотворения любимых поэтов, модные романсы, анекдоты, разные апокрифические сказания и пьесы, лечебные рецепты и проч. В не весьма даже далекую старину можно было в каждом почти помещичьем или чиновничьем доме средней руки найти такой, скоплявшийся несколькими поколениями, домашний рукописно-печатный архив. С течением времени и распространением произведений печатного станка все это, конечно, забрасывалось куда-нибудь на чердаки, растеривалось и уничтожалось, как ненужный старый хлам. Но кое-что сохранилось. Частичка этого-то «хлама» сохранилась и у меня в виде довольно объемистой пачки. Досталась она мне из разных рук и в разное время. Здесь имеются: старинные указы и манифесты, объявления, афишки, письма, копии с судебных дел, выписки из редких книг (например, «Из Флориновой Экономии»), полные списки масонского «Философского рассуждения о духовном смысле песни песней Соломона» и замечательного, безыменного, в драматической форме, памфлета, где действие происходит в «царстве теней», и где выведены в противопоставлены Екатерина II, как великая, мудрая, милосердая, всеми оплаканная на земле государыня, и Павел I, как монарх иных качеств, который «соделал в России железный век»... Имеется, наконец, целый «Сборник» (к сожалению, неполный) апокрифических, не бывших в печати статей, писем и стихотворений. Кроме последнего «Сборника», составленного в 50-60-х годах последнего текущего столетия, остальные мои старые бумаги относятся большею частью к прошлому веку, главным образом к екатерининскому царствованию. Выбираю из них здесь все то, что имеет новизну и какую-нибудь историческую ценность и может быть прочитано читателями с большим или меньшим интересом. Перед нами весьма характеристичное «Объявление от Главной Полиции», за подписью Дмитрия Волкова, напечатанное на отдельном полулисте и помеченное 3-м мая 1779 года. «Главною Полициею примечено, — говорится в Объявлении, — что некоторые подлого состояния женщины, шатаясь по улицам праздно и напившись пьяны, по взятье их в Полицию приносят жалобы, будто бы они ограблены, показывая на таких людей, которые по следствию оказываются совсем в том невинны. Сего ради Главная Полиция всем и каждому объявляет, что хотя всякое озорничество на улицах, а паче нападение и грабеж, неупустительно по строгости законов взысканы и наказаны будут; но подлые женщины, в пьянстве обращающиеся и в таком непристойном полу их состоянии по улицам бродящие, а часто и в грязи валяющиеся, не могут ожидать не только удовлетворения, ниже выслушания их беспутных прошений. Дмитрей Волков». Волков действительно подписывался — «Дмитрей», как видно и из его факсимиле, приложенная к портрету его в 9-м томе «Русской Старины». А между тем, это тот самый Димитрий Васильевич Волков, которого Гельбиг причислил к «просвещеннейшим и величайшим умам, какие только [752] производила когда-либо Россия». Будучи тайным секретарем Петра III, он прославился составлением знаменитого указа о вольности дворянства. Близость к Петру III могла ему повредить при воцарении Екатерины, и на самом деле он был арестован и некоторое время находился в опале; но, человек деловой, очень способный, ловкий и пронырливый, Волков успел скоро выслужиться, стал получать важные поручения и приобрел наконец личное благорасположение императрицы. Особенно отличался он энергическим участием в принятии мер против чумы в Москве. Потом был наместником в Смоленске, а с 1778 по 1780 г. состоял уже в звании сенатора, генерал-полицеймейстером в Петербурге. В 1782 г. Волков окончательно вышел в отставку, а в 1785 г. умер. Приведенное выше «Объявление» характеризует своим энергическим тоном прежде всего самого Волкова. Затем, оно указывает на существование в то время особого вида шантажа со стороны уличных женщин «подлого состояния», настолько, как видно, распространенного, что для его пресечения потребовалось издание особого «объявления» во всеобщее сведение. Всего же оригинальнее заключительная угроза, что «подлые женщины» данной категории впредь «не могут ожидать не только удовлетворения, ниже выслушания их беспутных прошений». В таком жестоком презрении находились тогда эти несчастные! Угроза могла бы иметь какое-нибудь основание в том еще случае, если бы, действительно, уличное «озорничество, а паче нападение и грабеж неупустительно» изыскивались и наказывались, но во время градоправительства Волкова полицейский надзор в столице далеко не стоял на высоте своего блюстительного призвания. Об этом можно заключить по следующему, между прочим, факту. «Дмитри Васильевич, — писала императрица Волкову от 27 ноября 1778 года: — мне сказывают, что по случаю третьегодняшнего празднования, у Логинова (Весьма богатый в то время откупщик и подрядчик по обделке каналов) считается померших от пьянства до трех сот семидесяти человек; и хотя я думаю, что число сие увеличено, желаю однако-ж, чтоб вы наиточнейшим образом о том изведали и мне в замой подлинности донести не умедлили». Допуская даже, что «число сие было увеличено», тем не менее самая возможность такого ужасного пропойства в столице не доказывает, чтобы полицейский надзор был в ней очень блюстителен, чтобы озорничество точно без послабления пресекалось, и чтобы жалобы на грабеж уличных красавиц «подлого состояния» всегда были «беспутны» и неосновательны. Обращаюсь за сим к находящимся в моей пачке старым афишкам, также, относящимся ко второй половине прошлого столетия, хотя на них не обозначены ни год, ни месяц, ни число. Есть между ними такие, которые, судя по внешним признакам, несомненно достались собирателю точно таким же способом, каким благоприобретал их Чичиков, то есть были сорваны со столбов или с заборов. Замечательно также, что все они отпечатаны на двух языках: с одной стороны полулиста — на русском, а с [753] другой — на немецком, и отпечатаны, само собой разумеется, в Петербурге, где происходили и афишированные на них представления. Приводим на этот раз две из этих афиш — любопытные сами по себе, а также по красноречию, далеко оставляющему назади современные нам рекламы этого сорта. Одна из них о цирковых экзерцициях заезжей английской труппы, во главенстве какой-то лихой «берейтерши» мисс Ламен-Массон, начинается так: ИЗВЕСТИЕ. «Известная англинская берейтерша Миссс Ламен-Массон и с товарищами своими, имевшая пред недавным временем честь и щастие представлять в Вене целые семь месяцов искусство свое в тамошней Императорской манеже и не редко в высочайшем присутствии их Величеств Королей Французского, Великобританского и Польского, и многих других князей и вельмож с величайшею и общею похвалою, будет и здесь показывать искусство свое с дозволения правительства, надеяся толь несомненно на получение себе и здесь такой же похвалы, что она Мисс Ламен-Массон (не смотря и на преимущества своего пола в таком случае) обязуется заплатить тому двести червонных, кто ей докажет, что бы главные ею представляемые действия были здесь когда видимы. В понедельник, в четверг и в воскресенье представляемы будут нижеследующие действия: 1. Мисс Ламен-Массон подает кому-нибудь из зрителей полную игру карт, и просит что бы он одну из них в памяти держал; господин Стуард бросит целую игру в верх, а Мисс Ламен-Массон перестреляет примечаемую карту из пистолета ездя при том в скачь. 2. Мисс Массон возьмет у кого-нибудь булавку, бросить ее на пол и подымет оную с лошади бежа в скачь. 3. У Мисс Массон есть лошадь, которая принесет назад брошенные пред нею вещи. 4. Мисс Ламен-Массон представит еще большую пирамиду состоящую из шести персон, на трех лошадях в скачь. 5. Она поставит на две лошади на всякой по подсвещнику станет на оные и поедет в скачь. 6. Мисс Ламен-Массон станет на лошадь в положении летящего Меркурия и покажет еще премногие другие, кои описать здесь было бы очень пространно. 7. Прыгает она различными образами с земли на лошадь в седло, и наконец перепрыгивает несколько раз чрез всю лошадь. 8. Ездить на двух лошадях во всем их бегу, стоя на каждой одной токмо ногою, прыгает на них от двух до трех футов в вышину, и потом бросается на оба седла и вертится клубом. 9. Скача на лошади во всю прыть, подымет с земли платок, и будет одною рукою землю боронить, орать и рыть. 10. Становится каждой ногою на лошади, на больших стаканах, которые стоят на лошадях, и ездит во всю прыть, делает в сем положении различные искуства, потом скокнув сбивает стакан, а сама бросается на лошадей. 11. Будет ездить обыкновенным образом: потом опустится задом головою и руками на землю, однако ноги удержит в седле и в сем положении покажет опять многие искуства. 12. Ездит на двух безуздных лошадях и пьет за здравие зрителей. 13. Мальчик 14 лет ездит на лошади стоя на седле головою, а ногами [754] в верх остаяся в сем положении, между тем как лошадь делает разные скачки через дерево. 14. Ездит паки Мисс Ламен-Массон на двух безуздных лошадях, стоя одной ногою на стремени у одной лошади, а другой у другой, в сем положении перепрыгивают с нею об лошади через дерево. 15. Ездит она же на трех лошадях и кидается с особливым проворством с одной на другую и на третью. 16. Возьмет Г. Стуард маленького турченка и свернув его как чалма посадит к себе на голову и будет с ним скакать на лошади во всю прыть ко удивлению всех знающих людей. 17. Представлен будет еще другой ездок, воображающий о себе, что он ездит по англински». Интересная афишка заканчивается предуведомлением, что «мисс Ламен-Массон намерена в короткое время поехать отсюда с товарищами своими», так пусть де почтеннейшая публика не зевает и поторопится увидеть редких гостей. Соблазн для публики был тем больший, что зрелище стоило не дорого: «за первое место платится 1 рубль, за второе — 50 коп., и за третье — 25 коп.». Действие происходило в манеже графа Панина и начиналось ежедневно «пополудни в четыре часа». Другая афиша начинается гораздо кудреватее в типографском, да и в литографском отношении. «С д о з в о л е н и я Г л а в н о й П о л и ц и и. Приехавший сюда привиллегированной ОТ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА КОРОЛЯ ШВЕДСКАГО американской, физической и механической искусник имеет показывать севодни ДИВА СВЕТА. 1. Представляет сей искусник новоизобретенное живописное искуство, портреты на холсте изображенные, которые в каждые две минуты переменяют цветы и превращаются в белую, бледную, алую и черную краску, так что в восемь минуть, четыре части света представлять должны. 2. Поставится тиролька в два фута вышиною в присутствии почтенных зрителей на открытой стол, и по приказанию их представлять будет все то, что только живой искусник сделать может, даже и человеческие мысли изъявлять умеет. 3. Видна будет лавка, которую зальцбургский торговщик сукон по приказанию зрителей отворяет и затворяет и по приказанию в каждой раз другого цвету сукна приносит и относит. 4. Поставленный в два фута вышиною бахус несущей на голове бочку, наливать будет охотникам по их приказанию крану, красного и белого вина, также и воды. 5. Имеет собрание выбирать название цветка, который тогда-ж в две минуты показаться должен. 6. Барабан сам собою бить будет два или три марша с такою проворностью как барабанщик. 7. Делаемы будут ежедневно всякие перемены металлов и прочие в карты искуства, о коих здесь за неимением места упомянуть не можно». [755] Эти «Дива Света» показывались, как значится в афишке, в «театре у Перкина в доме, что на Невской перспективе, во втором жилье». Места для зрителей состояли только из двух лож: в первой по 1 рублю с персоны, во второй — по 50 коп. «Американской искусник», не назвавшийся, однако, на афишке своим именем, предлагал в заключение, что, «по соизволению знатных особ и других обществ, он свои искуства особливо на театре представлять соглашается, когда ему только о том за час знать дано будет». Короче сказать, он предлагал давать свои представления на дому, по заказу. Вл. Михневич. Текст воспроизведен по изданию: Из старых бумаг // Исторический вестник, № 2. 1897 |
|