«ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ МАНЕТНОЙ КАНТОРЫ ВЕЛЕНО»

Проблемы денежного обращения в России и регулирование торговли персидской медью в начале 30-х гг. ХVIII в.

В первой половине ХVIII в. вопросы денежного обращения в России находились в тесной взаимосвязи с возможностями добычи сырья для изготовления денег. Правительство, заинтересованное в пополнении доходов казны, поощряло поиск полезных ископаемых и строительство новых заводов, особенно медных, дававших необходимое сырье. Так, с 1727 по 1734 г. Берг-коллегия выдала разрешения на строительство 9 новых медеплавильных заводов ¹.

Одним из основных источников пополнения государственной казны являлся также доход от развития внешней и транзитной торговли. Золотые монеты и серебряные ефимки (как правило, это были западноевропейские талеры) принимались у иностранных купцов в России в виде таможенных пошлин. В то же время, в целях стабилизации денежного обращения, из-за границы не разрешалось ввозить обратно в Россию медные деньги российского чекана, чтобы не увеличивать в стране объем денежной массы низкопробной мелкой монеты, которую правительство постановило изъять из обращения и перечеканить в более полновесную монету.

Однако в начале 30-х гг. ХVIII в. на внутреннем рынке России появилось избыточное предложение иностранной меди, завозимой в больших количествах из Персии. Это потребовало специального изучения данного вопроса Монетной конторой и его рассмотрения на уровне правительства страны. Данная проблема возникла после того, как Сенат издал 16 марта 1730 г. указ о свободной торговле по Каспийскому морю, которым предписывалось возвратить персидским подданным задержанные Астраханским адмиралтейством в 1725—1726 гг. их торговые суда и имущество. Согласно указу всем персидским купцам, «как подданным российских персидских провинций обывателям, так и кои остались в персидском владении», было разрешено «для торга Каспийским морем приезжать и отъезжать свободно, не требуя пашпортов, дабы торги и пошлинной сбор пополнялись» ². Персидским подданным был разрешен свободный въезд в Астрахань для торговых целей ³.

В этот период времени одним из самых ходовых персидских товаров и стала красная медь. Ее ввозили в Россию в больших количествах, так как оказалось выгодно обменивать ее на российском рынке на другие товары. Вскоре правительство забило тревогу по этому поводу. По данным Комиссии о монетном деле (1730—1731 гг.), на российском рынке иностранные купцы «за воровской пуд [201] меди» стоимостью в 8 рублей приобретали русских товаров на 40—50 рублей, и, тем самым, получая «великую прибыль, причиняли «Российскому государству напрасный великой убыток».

Комиссия констатировала, что учрежденные при границах таможенные заставы не в состоянии предотвратить приток фальшивых монет из-за рубежа, «понеже и кроме застав от границ дороги есть» ⁴. Сообщение генерал-прокурора Сената П. И. Ягужинского подтверждало эти выводы: на Макарьевской ярмарке, под Нижним Новгородом, в Астрахани, Казани и в других городах можно было беспрепятственно купить в 1731 г. персидскую медь ⁵. Члены Комиссии о монетном деле, в составе которой были представители от дворянства, купечества и центральных учреждений России, в том числе члены Монетной конторы В. Н. Татищев, А.Л. Плещеев, П. И. Мусин-Пушкин, на опыте России и других стран убедились, что даже самые строгие меры наказания не искоренят фальшивомонетчество. По разным оценкам, в начале 30-х гг. ХVIII в. около половины всех медных полушек в России были фальшивыми. Поэтому в качестве главного способа покончить с изготовлением фальшивых денег в стране было предложено повысить качество чеканки и установить такую стоимость металла в монете, чтобы она лишь незначительно превышала рыночную цену на нее. В частности, члены Комиссии предлагали чеканить монету по 8 рублей, другие по 10 рублей из пуда меди ⁶. Учитывая, что стоимость иранской меди составляла всего 4-7 рублей за пуд, П.И. Ягужинский предложил всю ее скупать в казну ⁷.

27 января 1731 г. Сенат издал указ, по которому было велено покупать в персидских провинциях на средства казны красную медь в монете, в посуде и в слитках, принимая ее даже «за подать» по четыре рубля за пуд. Всю ее необходимо было присылать для передела в деньги в Москву в Монетную контору. Купцам запрещалось покупать и вывозить из Персии медь, чтобы они «не могли из оной делать воровской медной манеты».

Как свидетельствует публикуемый документ, выявленный в фонде Астраханская губернская канцелярия государственного архива Астраханской области (ГААО), исключение из этого правила было сделано лишь однажды для курского купца Семена Лоскутова, приказчик которого Илья Наумов купил в 1730 г. в Гиляни и привез летом следующего года в Астрахань крупную партию красной меди (493 пуда) в монетах, изделиях и слитках. Илья Наумов ссылался на то, что привез медь, не зная о том, что вышел указ, запрещавший ее покупку.

В ответ на обращение Астраханской губернской канцелярии Сенат разрешил доставить привезенную медь в Монетную контору. С. Лоскутов, доказывая, что не вся привезенная медь годится для передела в русские деньги, добился позволения привезти сперва всю партию из Астрахани не в Москву, а в родной город Курск, где из нее намеревались вылить колокол и употребить на «винные казаны». Лоскутову разрешили доставить в Москву медь в монетах или монетных кружках, остальную (в слитках и ломе) купец мог оставить себе, уплатив положенные таможенные пошлины, что им и было сделано.

Выявленные генерал-прокурором Сената факты появления большого количества меди из Персии на российских рынках, которую П. И. Ягужинский считал [202] контрабандной, свидетельствовали о проблемах, возникших в то время с организацией таможенной службы в Астраханской губернии. Не случайно Монетная контора предписала 7 марта 1732 г. предоставить ей подробные сведения о том, сколько было доставлено в Россию меди из Персии до, во время и после появления «запретительного указа». Интересовало контору также то, как оформлялась в Астрахани медь для отправки к ним в Москву («в персицкой манете медь за губернской печатью оным купцам отдана или без печатей»).

Таким образом, выявленный в ГААО документ свидетельствует, что вопрос регулирования торговли персидской медью в России в начале 30-х гг. ХVIII в. был решен, исходя из интересов политики по стабилизации денежного обращения в стране, проводимой Монетной конторой.

Публикацию подготовил кандидат исторических наук И. В. ТОРОПИЦЫН.

Промемория В. Н. Татищева 8 и И.Дурнова 9

7 марта 1732 г.

Промемория

Из Манетной канторы в Астраханскую губернскую канцелярию минувшаго февраля 23 дня сего 732 году присланною из оной канцелярии в Манетную кантору промемориею показано во оной де Астраханской губернской канцелярии курченина посацкого человека Семена Лоскутова ¹⁰ прикащик Илья Наумов ¹¹ прошением объявил: в прошлом де 730 году, будучи он в Гиляни ¹², купил тамо до запретительного указу меди в посуде деланой и лому четыреста девяноста три пуда на собственные хозяина своего деньги и требовал, чтоб ево, Наумова, с показанною медью для объявления в Манетной канторе пропустить в Москву, которая де медь для объявления в Манетной канторе с ним просителем со обязательством, чтоб ему оную явить в Манетной канторе в генваре месяце сего года без всякого отлагательства и отпущена.

А поданным в Манетную кантору минувшаго февраля 24 дня сего 732 года доношенеи вышеозначенный курченин Семен Лоскутов объявил, что де вышеписанная ево медь ныне в пути и за опасностию от калмык и за недостатком на провоз денег ныне зимним путем в Москву также под денежное дело годна быть не может. И ежели де ту медь повелено будет поставить в Манетную кантору, а по негодности отдана будет ему по прежнему, то де оным проездом учинится ему великой убыток. А оная де медь потребна в городе Курске на винныя казаны и на колокол, И ежели де ее везти в Москву, то надлежит вести на Курск. А когда за негодностию отдастся ему назад, то де надлежит ему вести по прежнему в Курск, и на оное требовал указу.

А по справке в Манетной канторе по присланному ис Правительствующего Сената генваря 27 дня 1731 года указу велено было в персицких правинциях красную медь в манете и в посуде и в слитках покупать ис казны и в казну за подати принимать ценою по четыре рубли за [203] пуд и присылать оную для переделу в деньги в Манетную кантору, а купечеству покупать и вывозить оттуда запретить, чтоб не могли из оной делать воровской медной манеты. А сколько до сего времяни ис Персии вывезено тамо в манете меди и каких людей и в какие дела продана, о том Манетной канторе собрать ис таможен ведомости, и велеть объявить, чтоб кто такую в манете медь имеет, а в посуду не переделана и в слитки не слита, отдавана в казну, поставя срок по разсмотренню Манетной канторы, за которую манетную медь ис той канторы заплатить деньги по покупной их московской цене.

А прошедшего ноября 23 дня того ж 731 году в указе ис Правитель- ствующего Сената изображено, что по доношениям из Астраханской губернии июля 1 и августа 25 чисел Правительствующей Сенат приказал означенную оного Лоскутова медь, которая в тамошней персицкой манете и в крушках, ту запечатав всю таможенною печатью отпустить в Москву, взяв реверсы, что по привозе объявит в Манетной канторе, которой оную по силе означенного указу принять на манетной двор и заплатить за нее по указной цене, а протчую, которая в посуде и в лому в Москву не высылать, а отдать тем хозяевам, взяв таможенныя пошлины по уставу и указом.

И сего марта 4 дня по Ея Императорского Величества указу и по определению Манетной канторы велено у оного Лоскутова взять скаску с подтверждением, чтоб тое медь ему по требованию ево объявить в городе Курске в канцелярии воеводского управления конечно впредь будущем апреле месяце неотменно (которая скаска у него Лоскутова и взята), а в Курск в канцелярию воеводского правления послать указ и написать, чтоб по привозе им Лоскутовым тое медь тамошнему воеводе осмотрить, и ежели оная явитца в персицкой манете и в крушках также и запечатать ее Астраханской губернской канцелярии или бес печати учиня записку и, перевеся, запечатать воевоцкой канцелярии печатью ту медь под караулом до указу. Буде же та медь по осмотру явится в посуде и в лому, а не в персицкой манете, то оную отдать помянутому Лоскутову по прежнему с роспискою, взяв прежде сказку с подкреплением, ежели в Астрахани со оной меди таможенная пошлина не плачена, то б заплатить им по таможенному уставу и по указам пошлину, где надлежит, и что учинено будет, о том в Манетную кантору ответствовать в самой скорости, а в Астраханскую губернскую канцелярию послать промеморию и требовать, чтоб из оной в Манетную кантору прислано было обстоятельное известие о вывозе означенной ис Персии меди запретительной указ в Астраханскую губернскую канцелярию, в котором году месяце и числе получен, и до того указа сколько от кого было в Астрахань ис Персии в привозе той меди и в каком звании имянно. По тому ж сколько после получения того запретительного указа в привозе кем объявлено и как до запрещения, так и во время получения и после оного указа та привозная медь со всеми ль таможенными объявлена или без выписей, и по отправлении оной из Астрахани для объявления в Манетной канторе некоторых купцов в персицкой манете медь за губернской печатью оным купцам отдана или без печатей. И для того и [204] Астраханская губернская канцелярия да благоволит о том быть известна и учинить по Ея Императорского Величества указу, а в Курск в канцелярию воеводского правления указ послан марта 7 дня 1732 года.

Иван Дурнов

Секретарь Стефан Рогачев

Под документом имеется помета: «У сей промемории Ея Императорского Величества печать. Пошлины взяты с указу в Курске.

Получена чрез ординарную почту апреля 20 дня 1732 году. Записать в книгу. Отдать в повытье и по силе оной промемории справитца учинить о всем обстоятельную ведомость и послать в Манетную кантору немедленно при промемории. Подканцелярист Алексей Иванов.»

На первом листе сбоку имеется помета: «Подписана по силе состоявшегося июня 18 дня 1731 году печатного указа. Манетной канторы секретарь Стефан Рогачев».

ГААО. Ф. 394. Оп. 1. Т. 1. д. 315. Л. 1-2об. Автограф.