ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ В. Н. ТАТИЩЕВА

В истории русской экономической мысли много внимания уделяется «Книге о скудости и богатстве» первого крупного русского экономиста XVIII в. И. Посошкова — идеолога нарождающейся буржуазии. До некоторой степени освещены также экономические проекты представителей дворянства первой четверти XVIII в. — Федора Салтыкова и других. Но почти ничего нет в литературе об экономической мысли второй четверти XVIII в. Публикуемые нами экономические записки В. Н. Татищева отчасти восполняют этот пробел и раскрывают экономические взгляды одного из представителей дворянства указанного периода.

В. Н. Татищев известен как выдающийся русский историк XVIII в., написавший первую историю России на основе исторических памятников. Немало написано о его административной деятельности. О социально-политических и экономических же взглядах Татищева судят только по его «Разговору о пользе наук и училищ» (В. Н. Татищев. Разговор о пользе наук и училищ, М., 1887) и «Краткой экономической до деревни следующей записке» (В. Н, Татищев. Краткая экономическая до деревни следующая записка — «Временник ОИДР», кн. 12, М., 1852). Между тем много других записок Татищева, раскрывающих глубокий его интерес к разным экономическим вопросам в связи с его разносторонней административной деятельностью, а также его экономические взгляды, до сих пор не опубликованы. Эти записки представляют интерес еще и потому, что автор их, как организатор уральско-сибирских заводов и администратор Оренбургской и Астраханской губерний, был хорошо знаком с русской промышленностью и экономикой, а также с западноевропейской промышленностью, которую он изучал в [398] Саксонии и Швеции. Татищевым были составлены заводской и горнозаводской уставы и наказ шихтмейстерам. Будучи начальником Оренбургской экспедиции, Татищев уделял много внимания экономическому устройству края, в связи с чем им был составлен ряд проектов о развитии торговли с Востоком.

За время пребывания астраханским губернатором (1741 — 1745 гг.) Татищев, занимаясь управлением и колонизацией края, развитием там шелковой, хлопчатобумажной промышленности и торговли с Востоком, составил для императрицы Елизаветы Петровны ряд экономических записок: «Доношение об астраханском торге», «На память о делах астраханских», «Предложение о размножении фабрик».

Записка «На память о делах астраханских» не датирована; ее надо отнести к 1744 г., так как в ней имеется ссылка Татищева на его представление Сенату от 19 ноября 1743 г. о привлечении иноземцев в Астраханский край. В ответ на это представление Татищев получил два указа Сената, с которыми он не был согласен, о чем, не откладывая, и написал И. А. Черкасову. За то, что записка была составлена в 1744 г., говорит и упоминаемая в ней просьба Татищева об отпуске 30 тыс. руб. на кредитование предпринимателей мануфактур и ремесленников, что могло иметь место в год его наиболее активной административной деятельности, т. е. в 1744 г.

В документе «На память о делах астраханских» Татищев предстает прежде всего деятельным администратором, заботливо охраняющим интересы дворянского государства. Он старается на выгодных для казны условиях закупить золото, серебро, мягкую шерсть, сдать на откуп рыбные и соляные промыслы; повысить кабацкий и таможенный сборы и сборы с гостиных дворов и лавок; заселить малонаселенный край русскими, привлекая также население из восточных стран. Колонизацию края он неразрывно связывал с обеспечением его безопасности, чем и объясняется беспокойство Татищева за состояние местных гарнизонов и предложения по улучшению офицерского состава.

В этой же записке проявляются и экономические взгляды Татишева. В высказываниях по аграрному вопросу он исходил из интересов дворянства, которое добивалось размежевания земель и прекращения бегства крестьян. Ставя эти наболевшие вопросы перед правительством Елизаветы Петровны, Татищев [399] предлагает некоторые мероприятия по борьбе с крестьянскими побегами.

Татищев уделял также много внимания вопросу развития промышленности и торговли в крае, хотя это не входило в его обязанности губернатора; «...О умножении здесь фабрик шелковых и бумажных парчей, — писал он в записке, — о пресечении вывоза ис Персии непотребных товаров я весьма прилежать охоту имею, и если б то в моей полной власти состояло, то б я, конечно, не меньше труд мой здесь, как в Сибири при заводах, показать мог». Им был разработан конкретный план развития шелковых и хлопчатобумажных мануфактур в Астраханском крае.

Вторая записка Татищева — «Предложение о размножении фабрик» посвящена вопросу о развитии ремесла в Астраханской губернии. Она также не датирована, но в письме Татишева к И. А. Черкасову от 2 мая 1745 г. имеется прямое упоминание об указанной записке: «Я о фабриках здешних, что б их размножить, имел прилежание, старание, и чаю, если б мне не попрепятствовали, мог бы так произвести, чтоб кумачей, зенденей, бурметев и выбояк разхожих немного и из-за границ привозить требовалось, токмо Мануфактур-коллегия, в то вступя, у меня руки отняла, и, боясь, чтоб тех не опровергнули, приложил мое разсуждение, если вам прочесть и в полезное употребить время допустит» (ЦГАДА, ф. Госархива, разр. XI, д. 629, л. 62). Это дает основание датировать этот документ 2 мая 1745 г. По содержанию записка связана с предыдущим документом и является как бы продолжением записки «О делах астраханских». В этом документе Татищев не случайно напоминает Елизавете Петровне о политике ее отца в области промышленности. Он полностью разделял ее и считал необходимым следовать ей, содействуя путем предоставления льгот и привилегий развитию мануфактур, ремесла и сырьевой базы в Астрахани, а также применяя меры «понуждения», особенно в отношении привлекаемого в край населения.

В записке «Предложение о размножении фабрик» Татищев высказывает ряд соображений по развитию в стране ремесл. В первую очередь он считал необходимым освободить ремесленников от излишней централизованной государственной опеки и [400] регламентации. Ремесленников он предлагал изъять из ведения Мануфактур-коллегии и освободить их от обязанностей по отношению к последней. Татищев подводит под свое предложение экономическое обоснование. Он находит, что ремесленники, работающие без наемного труда в собственных помещениях, не подходят под понятие мануфактур, которые всецело находились в ведении Мануфактур-коллегии и должны были подчиняться полностью ее контролю. К мануфактурам он относит производственные заведения, «которые во множественном числе людей и работ состоят», а поэтому «единственные ремесла», как «домовые ткачи и крестьянские бабы, которые равномерно полотны ткут, за полотняные фабрики не причитаются...» Ремесленники, по мнению Татищева, должны быть сведены в цехи и подчиняться надзору магистрата. Они организуются по профессиональному принципу; во главе цехов стоят староста и двое-трое старшин, на обязанности которых лежит наблюдение за качеством выпускаемых изделий. Правительство, однако, должно оказывать организационную и денежную помощь всем желающим и способным заниматься ремеслом для обзаведения производственным инвентарем.

Наряду с развитием мануфактур и ремесла Татищев считал необходимым создавать в Астраханской губернии сырьевую базу, чтобы таким путем освободить местную промышленность от ввоза шелка и хлопка из Персии. Эти мероприятия, по мнению Татищева, должны были привести не только к прекращению привоза в Россию шелковых тканей из Персии и хлопчатобумажных из Голландии, но и к вывозу их за границу: «Из Голландии привоз пресечь и еще свое за границу отпускать» (Архив АН СССР, ф. 95, д. 42, л. 153 (письмо Татищева И. А. Черкасову от 2 мая 1745 г.)). Вот какую цель преследовал Татищев в своих экономических записках, присланных из Астрахани.

В последние годы жизни Татищев считал своим долгом подытожить долголетний опыт в области административной и хозяйственной деятельности и изложить Елизавете Петровне свои экономические взгляды. Эти взгляды были им сформулированы в пространной записке «На пример представление о купечестве и ремеслах», направленной 12 мая 1748 г. графу М. Л. [401] Воронцову при письме, в котором Татищев писал: «Ныне видя себя при конце жизни, рассудил последний долг отдать кратким представлением о купечестве и ремеслах токмо напомнить, и хотя оное к чести и пользе ее императорского величества и государства служит, но не меньше желая и вашему сиятельству тем долг моей благодарности изъявить...» При этом Татищев просил Воронцова «неугодное» в записке «уничтожить и моего имени не упоминать» («Доклады и сообщения исторического факультета МГУ», вып. 8, 1948, стр. 46. Вместе с этим письмом Н. Л. Рубинштейн приводит отдельные небольшие выдержки из публикуемой нами полностью записки Татищева).

Как историк, Татищев нашел нужным обосновать свои экономические взгляды историческим обзором политики Русского государства в области промышленности и торговли с древнейших времен до 40-х годов XVIII в. Интересно отметить, что в этой записке Татищев первый устанавливает преемственность между реформами Петра I и мероприятиями царя Алексея Михайловича в области как экономики, так и культуры.

В своей записке Татищев выступает убежденным защитником меркантилизма. Он утверждает, что «всякой области богатство, сила и честь произходит единственно от прилежности народа к рукоделиам и добраго состояния купечества». Основой для благосостояния страны и ее экономической независимости он считает промышленность и торговлю. Татищев отдает преимущество обрабатывающей промышленности перед добывающей. Последняя нужна как сырьевая база для обрабатывающей промышленности и как средство освобождения от импортного сырья. В области торговли Татищев особенно выдвигает значение внешней торговли, в чем ярче всего сказались его меркантилистские взгляды.

Через всю записку красной нитью проходит забота о торговле и купечестве, ремесле и ремесленниках: «где рукоделиа и купечество в добром состоянии, тамо все жители земские, крестьяне и пр. богати и доволни», и «все доходы государственные, какого б оные звания ни были, единственно от купечества происходят». Наряду с развитием мануфактур, Татищев и в этой записке придает важнейшее значение росту ремесла, которое должно было способствовать удовлетворению спроса внутреннего [402] рынка, вытеснению иностранных товаров и увеличению вывоза.

Торговлей и промышленностью, по мнению Татищева, должно заниматься только купечество, которому он предлагал запретить приобретение дворянских вотчин, что нарушило бы сословные права и привилегии дворянства.

Для улучшения организации торговли Татищев предлагал ряд мероприятий: упорядочить работу ярмарок, таможен и почты, назначать маклеров во всех крупных торговых центрах наподобие приморских городов. Особенное значение он придавал организации вексельного и кредитного дела. В отсутствии правильно поставленного государственного кредита он усматривал основную причину распространенного среди купечества банкротства. По мнению Татищева, необходимо было организовать постоянный государственный кредит для купечества и ремесленников путем открытия специальных банков, которые могли бы использовать лежащие без движения у частных лиц денежные средства (Предложение Татищева о банках было осуществлено правительством Елизаветы Петровны в 1754 г.).

В общем роль правительства в области торговли и промышленности Татищев усматривал в создании благоприятных условий для всемерного их развития и в отказе от мелочной опеки над ними, при общем руководстве ими.

Публикуемые экономические записки Татищева дают богатый материал для выяснения и определения экономических взглядов этого крупного государственного деятеля первой половины XVIII в., сложившихся под влиянием русской действительности и экономической политики Петра I. Записки Татищева преследовали задачу преодоления экономической отсталости Россин при сохранении, однако, прав и привилегий дворянства и крепостнического строя. Последнее обстоятельство накладывает печать классовой ограниченности на прогрессивные для того времени экономические взгляды Татищева.

* * *

Первые две записки хранятся в ЦГАДА в фонде Госархива, в деле, где собраны письма Татищева к Елизавете Петровне и барону Ивану Антоновичу Черкасову, через которого он [403] обращался к императрице; третья записка — в архиве Воронцовых, хранящемся в Ленинградском отделении Института истории АН СССР (ЛОИИ) среди «Трудов Комиссии составления проекта Нового уложения».

№ 1. 1744 г. — «На память о делах астраханских»

/л. 33/ 1. О покупке золота и серебра я вам прежде пространно доносил и потом едва указ секретной о том дождался, по которому зделал договор на 30 000 рублев золота поставить по 240 копеек чистого золотник, — что, хотя мог бы и на 100 000 рублев учинить, токмо думаю, что либо дешевле возмогу достать [Против пункта 1 на полях отметка: Сии пункты выписаны и положены по тем делам.].

2. О покупке шерсти хотя я Черкесову ¹ с крайним прилежанием помогать буду и, его не ожидая, Кольцова отправлю, токмо в горах довольного числа достать не чаю, а паче мню ис Персии мяхкой шерсти немало достать и для того весною дам секретно комисию надежному человеку, чтоб вывез рублей на 500 и до 1000, на что и деньги дам из казны. Из Бухар же ныне достать не можно, разве повелено будет торг паки возобновить, как вам от « » ч[исла] писал ².

3. О шелковом и бумажном размножении здесь и при Кязляре, тако ж о умножении здесь фабрик шелковых и бумажных парчей, о [В тексте: а] пресечении вывоза ис Персии непотребных товаров я весьма прилежать охоту имею, и если б то в моей полной власти состояло, то б я, конечно, не меньше труд мой здесь, как в Сибири при заводах, показать мог. Ибо вы можете сами разсудить, как Манифактур-коллегия может о всем правильно, не видя и не ведая всех обстоятельств здешних, определять, а мне воли нет, разве к ним представлять, токмо боюсь досады, если несогласной с пользою указ пришлют. А о вывозе ис Персии шелка, дело не трудное онаго довольно иметь, если Сенат и Комерц-Коллегия на мои доношении полезные указы пришлют.

4, К сему потребно здесь жителей умножить иноземцов, и, хотя в преждней инструкции здешнего губернатора точно о том [404] написано, токмо другими указами запресчено, о чем я от 19 нояб[ря] 1743 пространно Правительствуюсчему Сенату /л. 33 об./ представил, токмо получил невдавне два указа такие, что надобно и опасаться, дабы достальных не розогнать, а спорить не смею; из оных один старанием князя Вас. Вол. ³ произведен, на которой ныне бухарцы подавали челобитную, и, хотя они сусчее дело написали, но я принять опасся; однако ж есче подумаю и, чаю, к вам пришлю [Против пункта 4 на полях отметка: 19 нояб. 1743.].

5. О торгу персидском вижу, что не токмо непорядошен, но паче столько вредителен, сколько полезен, о чем я в Комерц-коллегию неоднова представлял. А ныне с Сухонандом сочиняю тариф на здешней порт ⁴ и надеюся, что чрез две седмицы или скоряе, докончав, с пространным истолкованием в Комерц-коллегию представлю, и, хотя знаю, что в год решения не получу, но тем буду радоваться, что я им пользу покажу.

6. О зборах или доходах здешней губернии можно бы мне похвалиться, что кабацкой и таможенной довольно умножен и никогда или разве весьма давно так великаго не бывало. Токмо никак сказать не могу, чтоб во оных правильно все надлежасчее доходило; а надобно бы гораздо более оным быть, что.мне дает причину верить, видя, что бурмистры и целовальники во оные добиваются и докупаются, в чем некоторых, облича, наказывал. Для того я представлял в Сенат, чтоб мне во всю губернию дали на три года купцов из верховых городов с таким определением, чтоб я по указу Петра Великаго имел власть четвертую часть из прибора против большаго из трех лет збора роздать в награждение тем зборщикам и другим, кто услугу в том покажет, на что указ хотя получил, токмо весьма иного содержания, нежели чаял, а население по Волге городков весьма бы всякие доходы умножили. И хотя оное Военная коллегия ничим остановить не нашла, как военным времянем, но ныне, благодаря бога, мир /л. 34/ имеем, и разсуждать бы более не о чем, токмо разве некоторым собственных прибылей убудет, и затем оное осталось недействительно.

7. О зборах с гостиных дворов, лавок и пр. так можно сказать, что все безпутно упусчен, и пошлины собрать правильно не можно. И хотя я купечества всемерно разорять не желаю, [405] как все добрые и совестные засвидетельствовать могут, но для плутов осмелился таможни и анбары на берегу построить, где бы, из судов выгружая, досматривать и хранить, доколе отпустится или пошлина заплатится, ибо от армян и здешних безсовестных великое хисчение пошлины происходит, я же с неклеймеными ловить дал салдатом волю, как и указы есть.

8. О рыбных промыслах, чтоб на откуп отдать в 1740-м году, я начинателем был и о том кн. Черкаскому ⁵ и Трубецкому ⁶ прилежно по разказам тех обманщиков, обманувся, внушал, думая, что оные все обстоятельно знают и сусчую правду доносят, и для того, при отправлении меня в Калмьщкую комисию, Остерман мне наикрепчайше наказал, чтоб я, разведав о том подлинно, писал. И сначала здесь казалось весьма правильно оное прежднее представление, но как по указу начал я разсматривать о ловле рыбы калмыкам, то я нашел и подлинно познал, что те откупшики писали и сказывали с таким знанием, как слепой о красках. А вступя в губернию, более увидел и, не стыдясь, писал князю Никите Юрьевичю ⁶, что оное дело весьма в ином состоянии, и если на откуп отдадут, то токмо здешних купцов разорит, а прибыли, конечно, не сысчут. Купцов же здешних принудил наивысшую цену дать и за собою удержать, что хотя они учинили, токмо я великую себе брань услышал, для котораго я совсем отстал, как Раевской ⁷ с теми откупщиками, прибыв сюда, сами вскоре невозможность и великую опасность от убытка видя, не однова представляли, токмо их не слушают, а я им ничего советовать за опасностию подозрения не хочю и не буду, разве что по последнему доношению Фролова или Мыльникова ⁸ (главного откупщика, которой уже умер) зделают ли оное определение. [Против пунктов 8 и 9 на полях отметка: Сии пункты выписаны и положены к рыбным и соляным делам.]

9. О поставке соли в верховые городы я, видя, что Богданов секретарь ⁹ от того не разоряется, но зная, что вам друг, а паче в Соленой канторе у него больше друзей, представлял в Сенат с достаточным разсуждением, однако ж не оскорбляя никого, по которому Сенат определил разсмотреть Соленой канцелярии, а оная более на Богданова положила. И так /л. 34 об./ [406] принужден отступиться и дать волю, храня только одну должность публиковать подрядчикам, что б и без меня зделалось.

10. О здешнем афицерстве в гарнизонных полках вам, чаю, довольно известно: так плохи, что едва можно сыскать кого к знатному делу определить, а дел весьма не мало, и принуждены иногда таких определять, на которых надеятся бы не можно. Сие из того происходит, что сюда определяют из полков негодных и самых подлых, ибо путной никто не похочет, для того, что жалованье малое, а все дорого, посылки трудные непрестанно, для того добрые отбиваются, а за недостатком годных и оные произходят по старшинству до штаб-афицеров, о чем я в коллегию Военную неоднова писал и просил о присылке добрых полковников и других афицеров. Токмо вы известны, как тамо мои доношении примаются, и для того принужден поступать по обычаю. Однако ж, если б я смел, как прежде был при командах и представлял в Кабинет, тогда и резолюции скорые и полезные мог получать, годных производил, а негодных отставливал. Правда, что сие лакомым командиром допустить весьма вредно, ибо могут недостойных произвесть, а достойных оставить или с обидою написать в отставку, как то и сама ее императорское величество усмотреть уже изволила и для того по старшинству производить повелела, что и сдесь бы хороше, если б хотя несколько из шляхетства недорослей в здешней драгунской полк записывать, например, человек по 20 в год, и оных все полки здешние производить повелела, тоб конечно могли быть добрые афицеры.

11. Вы изволите памятовать вечнодостойные памяти его императорскаго величества Петра Великаго неусыпное о пользе государственной попечение, междо которыми изволил он усмотреть великой в государстве вред от неразмежевания земель и беглых крестьян, за которым подати правильно доходить и шляхетство к службе охоты иметь не могут, паче же, что к великому безпокойству и безславию междоусобие с убивством многих людей происходит и правильной казенной доход плутами похисчаем, о котором я секретно тогда под великим от его величества заказом, никому не объявляя, сочинял указы и наказ межевщикам, к чему намерен был меня определить и в Сенате словесно изволил объявить, токмо и к начатию не пришло. И хотя я вижу, чтоб по межевому милион благодарных и самоизвольных от [407] народа денег в казну притти /л. 35/ могло и всем бы государством вечно благодарили, токмо не знаю, возмется ли ныне кто за оное, потому что сильным обидчикам весьма будет противно.

От беглых же великой безпорядок, что урочных лет не положено, деревни переходят в разные руки, в городех крепостей не имеют, из чего, как мню, ныне при ревизии великое безпокойство и разорения произойдут, если указом не ускорят. Как я здесь сам вижу, что по одному мужичью допросу, без крепостей, крестьян отдаем и пожилые годы правим, а после является, что тот мужик не его или был отдан в рекруты и бежал, а назвался его крестьянином, взяв несколько денег, что невинным к великому разорению происходит, о чем вам прежде доносил и ныне есче сим партекулярным известием напомянул, либо что из онаго в пользу государства произвести удобно усмотрите.

О фабриках я выше упомянул, что если в мою полную власть определят, что размножить весьма надеюсь. Оное так разумею, что ежели я конечно отсюда избавлен не буду, или пришлется вместо меня такой, на кого б конечно надеяться можно, а я ему достаточное на все оное могу дать наставление. Притом же, как вы известны, что, хотя здесь люди возможные и есть, токмо они к тому не заобыкли, и капитал весь их в иных промыслах, что скоро в состояние привесть невозможно, и могут, зачав, да не видя скорой прибыли, бросят, как вам известно и о московских шелковой, суконной и полотняной фабриках, если б казенных денег Петр Великий не пожаловал, то б все оные разорились. И для того необходимо нуждно несколько казенных денег для дачи заимообразно определить, хотя до 30 000 рублев, и так чаю, что чрез 3 года прилежным смотрением довольной плод покажется. А что /л. 35 об./ боле к тому потребно, то смотря по указу, каков пришлется, достаточное о всем представление учинить можно, особливо по тому и тариф здешней сочинить должно.

№ 2. 1745 г. мая 2. — «Предложение о размножении фабрик»

/л. 36/. 1-е. Хотя его императорское величество, вечной славы достойныя памяти, Петр Великий к великой [408] государственной пользе многие фабрики изволил завести и, о размножении оных крайнее прилежание имея, особливую Манифактур-колегию изволил учредить и оную достаточною привилегиею снабдить, и повелено всем желаюсчим фабрики заводить, требовать привилеги от оной Манифактур-колеги и оной некоторыми вольностьми и помосчми снабдевать; и, хотя фабрика французское слово есть весьма пространного разумения, заключаюсчее в себе всякие ремесла, однако ж мнитца, что его императорского величества высокое определение касается токмо до одних тех фабрик, которые во множественном числе людей и работ состоят, как то суконные, шелковые, полотняные и тому подобные великие заводы, а не все единственные ремесла. Понеже домовые ткачи и крестьянские бабы, которые равномерно полотны ткут, за полотняные фабрики не причитаются и привелей таких, как великие, не требуют, следственно Манифактур-колегии ни в чем не прилежат. Равномерно здесь выезжие ис Персии, Бухарии и других заграничных мест ремесленники для своего пропитания завели разные рукоделья, которые токмо в своих домах и единственно своими руками работают, яко бумажные и шерстяные парчи ткут, хозы делают и протчее, и уже их при бытности моей весьма довольно умножилось и всегда умножатца будут, ежели им в том какого препятствия не последует. Но Манифактур-/л. 36 об./Колегия, приврасчая их к своей власти, принуждает требовать привилеги и повелевает им присылать о зделанных мастериях полугодовые репорты, что им весьма несносно, ибо они, как не знаюсчие языка рускаго, репорты сочинять принуждены будут содержать порядочные в домех своих книги и нанимать для сочинения репортов переводчиков и писарей, что всему тому полезному произведению великое препятствие учинит. Противно же тому дачею им таких привилегей, как великим фабрикам увольнение от постою, весьма протчим гражданом ко отягчению, понеже многие уже для того стан или два завели, чтоб постою токмо не иметь, и чрез то весь постой остался на одних гражданах. И для того не соизволено ль будет оных ремесленников почесть в цех и поручить магистрату, а Манифактур-колегии их не ведать, привилеги не давать и репортов от них не требовать.

Токмо магистрат должен разсмотреть, чтоб те их избы, в которых они работают, от постою были уволены. Над ними ж учредить в каждом ремесле старост, дву или трех старшин, чтоб [409] прилежно надзирали, дабы в работах наилутчее мастерство и крепкие краски употребляли. Для большаго же их приохачивания, каждого с приезду и заведения фабрики на три года от пошлин уволить, чем несумненно они могут быть довольны. А шелковым дву фабрикам, которые во многом числе станов состоят и наемными работниками и учениками отправляются, и впредь ежели такие завести похочет, тем быть под ведением Манифактур-колеги.

2. Около Астрахани и Кизляра суть места так способные, что немалое число шолку и бумаги хлопчатой каждогодно делать можно, к тому возможность /л. 37/ и прилежность не оскудеет. И хотя Лука Ширванов и его пасынки весьма милостивую привилегию на размножение оного получили ¹⁰, токмо так мало о том прилежат, что якобы до них то не касалось; наипаче же и вред, чтоб взяв великие и весьма к размножению того способные места, сами того, почитай, ничего не делают, а другим воспресчают и не допускают. Ныне по указу Правительствуюсчего сената ¹¹ особливо повелено мне вышедших ис плену немалое число грузинцов, милитинцов и кахетцов иметь в моем собственном ведении, им потребные земли дать и в полезное состояние привести, междо которыми ведаю, что многие к деланию шолку, сеению пшена и бумаги хлопчатой немалое искуство имеют, и можно бы из них великой пользы надеяться, к чему бы я конечно способы изобрести надеялся, естли б токмо я имел позволение сам туда съездить, оное дело разсмотреть и надлежасчее учреждение зделать; токмо без указу того учинить не смею. Они же сами собою, бес предводительства, по крайнему их убожеству, ничего полезного произвести не в состоянии. Не меньше же гребенские и семейные казаки к тому немалой способ имеют, токмо за неискуство и леность бесплодны в великом беспорядке и нисчете остаются.

Того ради ежели ее императорское величество всемилостивейше мое мнение принять соизволит, чтоб мне самому туды съездить, все оное разсмотреть и со обстоятельством представить; но чтоб время туне не пропадало, прислать сюды денег тысяч десять на дачю оным заимообразно, чтоб они могли, себе лошадей, снасти и протчее искупя, за работу приняться и полученным их трудом, яко шолком, бумагою, пшеном и протчее, в урочные годы выплатить, чрез что, хотя бы несколько денег и [410] утратилось, /л. 37 об./ но оставшие довольно наградить оное могут и вечно прибыль государству приноситься будет. Ежели же им деньгами помочи, а к тому приохачивания и понуждения не будет, то они останутца бесплодны, не имея пропитания паки розбредутся. О чем от меня хотя Правительствусчему сенату по должности представлено, токмо применяясь к другим таким полезным представлениям, в получении желаемой резолюцы сумневаюсь. Здесь же при Астрахани хотя по опытам довольно видно, что делание шелка и сеяние бумаги хлопчатой немалую приносить может пользу, и я прилежал многих к тому поохачивать, обесчевая дать способные к тому земли, токмо, как все здешние купцы обыкли быть извосчиками, то никак их к тому полезному делу склонить не можно; разве из армян на то искусных з дачею казенных денег может способной охотник сыскатца, и сие единственно состоит в высочайшей воле ея императорского величества.

№ 3. 1748 г. мая 12. — «Например представление о купечестве и ремеслах»

/л. 414/ Всем искусным в гражданстве известно, что всякой области богатство, сила и честь произходит единственно от прилежности народа к рукоделиам и добраго состояния купечества; я могу сие двемя примеры естественным и гражданским удостоверить: в первом, уподобя [Далее зачеркнуто: ремесла] рукоделиа желудку, которой трудится приятую писчу изнурить туком, во все жилы разделить, а купечество, яко сердце тот тук, мешая с текучею к нему от всех членов кровию, паки чрез аттерии во все тело разделяет, оные в бодрости и добром состоянии содержит, тако рукоделии сырые те припасы переделывают, а купцы, всюду развозя, требуюсчим продают и, на избытки оных меняя, всех доволствуют [Далее зачеркнуто: Другое видимо]. И оное, явно нам показуя, уверяет, где рукоделиа и купечество в добром состоянии, тамо все жители земские, крестьяне и пр., богати и доволни, ибо, когда купец богат, то охотно [411] от крестьянина его рукоделием и трудом приобретенное купит и дороже заплатит, чрез что крестьянин не токмо владельцу и государю надлежасчее без тягости заплатит, но и сам предоволно имеет, а купец, имея доволство товара, яко внутрь своея области, тако заграницы с прибылью продает и тем пошлины в казну, а себе прибыль и свой торг от часу умножает. Следственно все доходы государственные, какого б оные звания ни были, единственно от купечества происходят.

Второе [Далее зачеркнуто: сие наипаче], нам Англиа и Галандиа утверждают, что их земли, хотя весма непространны и плодами не избыточествуют, но паче терпят во многом недостатки, к тому золота и серебра, а Галандиа и никаких крушцов ¹² не имеет, но единственно ремеслами и торгами великие богатства и силу приобрели и за то у всех в почтении; противно тому Испания не болшия ли от всея Европы из Индеи златом, сребром, алмазы и другими драгоценными товары богатство каждогодно получает, к тому и внутренними многими весчми изобилует. Но за недостатком прилежности к рукоделиам и торгу весма оскудевает, ибо для помосчи и засчисчения в войнах принуждена своими богатствы других снабдевать и славу свою оным [Далее зачеркнуто: поручать] уступать. О других же сему подобных не упоминаю; правда, что Франция в ремеслах и плодах [Далее зачеркнуто: есть], почитай, за доволнейшую почестся может, но купечество оной во многом пред аглинским /л. 414 об./ и голанским не силно, и мы часто то видим, что во время войны агличане и голанцы, не могши оной пресилной монархии силою войск на земли противится, прилежат токмо купечество французское разорить, и нередко то случается, что Франция, в великое убожество пришед, бумаги вместо денег дают и наконец, оставя все свои далние и всей Европе опасные намерения, принуждена к миру приступить.

Из сего достаточно всяк видит, сколко порядочное купечество областям богатств, силы и славы умножает. Что же нашего государства в сем обстоятельстве принадлежит, то мы по истории доволно видим, как весма давно государи о ползе купечества руского прилежали.

Во первых, Олег I в 912, Игорь I в 945-м, Святослав I в [412] 972-м годех в договорех с императоры греческими, хотя оные до войны, мира и союзов касались, но о купечестве нуждное внести не оставили.

Владимир I и великий в 990-м многих ремесленников в Россию из Грек и Болгар призвал и многие рукоделии завел. Он же в 1006-м с болгары волскими, яко силнейшим тогда в сих странах купеческим народом, договор купеческой заключил, позволя им во все государство для купечества безопасно приезжать; в том договоре знатное и купечеству весма полезное обстоятельство включил, чтоб болгары на шляхетству, ни крестьянству своих товаров не продавали и от них не купили, но единственно с купцами рускими во градех торговали. Ярослав великий, хотя законы гражданские для суда нам оставил, но о купечестве может что было писано, да до нас не дошло, но внук его Владимир II в 1125 году, видя, что от населившихся в Руси жидов руские купцы и рукоделия терпели великую обиду и разорение, созвав многих князей на съезд ¹³, с оными учинил закон: жидов всех выслать и впредь, если где жид явится, волно всякому его ограбить и убить.

Мстислав великий, сын Владимира втораго, как храбростию, так мудростию и у соседних весма прославился, он запретил злато и сребро из государства вывозить, аружье без пошлины привозить, но при том новогородцем о купечестве закон дал, токмо онаго нам не осталось.

Юрий или Георгий II, великий князь в Белой Руси, построением вновь многих градов и населением оных разными иностранными доволно прилежность его о купечестве изъявил. Из построенных им градов знатнейшие до днесь остались: Дмитров, Владимир, /л. 415/ Москва, Ярославль, Юрьев, Кострома; протчих большаго числа не упоминаю.

Сын его Андрей I и Боголюбский по союзу с императором Фридериком Барбароссою и с болгары волскими многих ремесленников призвал, междо которыми видно были искусные архитекты, как строения оставшия во Владимире церкви и ворот градских и в Юрьеве церковь видения достойные свидетельствуют; о договоре же с болгары показано, что был съезд послов на границе, но онаго нигде до днесь [Далее зачеркнуто: не находится] не отъискано. [413]

По нем, во время племянника его Юриа III, в 1238-м от безпутного несогласия русских князей учинилось нашествие татар, которым монархиа руская и все государство в крайнее падение приведено, токмо остался Новград от того избавлен; оной 1262-м году, учиня с анзеатскими городами Любеком и пр. купеческой договор, в великую силу пришел и всея Руси купечество в руках своих имел.

Иоан I ¹⁴ царь и великии именованный способом его супружества и согласием с императором и папою из Италии и Германии многих ремесленников призвал, разные [Далее зачеркнуто: ремесла] рукоделии завел, и первое [Далее зачеркнуто: хотя по смерти его действително учинено] печатание книг и ружье огненное делать в Руси начали. Искуство бывших при нем и по всем оставших архитектов строение Спаской башни и церкви архангела Михаила свидетелствуют, что оный [Далее зачеркнуто: архитект] Аристотель ¹⁵ не последний архитект в Европе был. Он великую честь получил, что находим денги [Далее зачеркнуто: копейки] с его имянем. Сего же государя учреждение о купечестве [Далее зачеркнуто: о котором] внук его Иоан II ¹⁶ в уставе таможенном упоминает, токмо не отискан.

Внук его Иоан II и Грозный имянованный многое рачение о купечестве и ремеслах имел. Он [в] 1571-м марта 17 устав таможенной [Далее зачеркнуто: сочинил] издал; с агличаны и голанцы о купечестве полезные России договоры учинил; для лучшего познания торгу искусных купцов в Англию, Голандию тогда в Антверпен и Гамбург, яко же в Италию, Грецию и до Египта посылал.

Борис, как во время царя Феодора 1-го, так и в свое, ничего того не упустил, но паче прилежал в лучшее состояние привести, как его многие о купечестве указы свидетельствуют. Он же, хотя сам грамоте обучен не был, но зная, что от наук великая государству полза, училисче Спаское устроил и для поохочивания других сына и дочь с приобсчением знатных детей чужестранных языков обучал и для лучшего научения определил многих знатных и купецких детей в другия государства послать; при нем, видится, первые пушки и мартиры ¹⁷ в Москве литы, и он [414] многих искусных ремесленников из разных мест призвал, и его времяни весма многие во всем государстве великие каменные здания, /л. 415 об./ а наипаче великою хитростию созданые колоколни в Москве Иоан великий и в Борисове, яко же набережной двор, удивления достойное.

Все сие великое тсчание оных государей безумною разпрею знатных шляхетских родов и междоусобною войною так разорено было, что знака всего того труда не осталось, и государство в крайнее разорение приведено было даже.

Блаженные памяти государь царь Алексей Михайлович, как его храбростию в делах военных, так и преострым умом и охотою ко економии вечную по себе славу оставил; междо многими его знатными и вечной славы достойными делами не менше он о рукоделиах, ремеслах и купечестве его труда показал. В его время медные и железные заводы, яко же и оружейные устроены, холсчевые и шелковые фабрики заведены, неколико и о кораблеплавании в ползу купечества выписанными разными ремесленники прилежность и ползу показал. Договоры с Англиею и Голандиею в полезнейшее состояние руским купцам учинил. В 1667 торговой устав и другие весма полезные купечеству указы издал и, видя, что купечество от неразсудных управителей всюду утесняемо, особливое для них правительство по градом земские, а главное в Москве, Новою четвертью именовав, устроил и Болшой Казне или, по нынешнему, Камор-коллетии, яко главному економическому правителству, приобсчил; для болшей всего народа ползы училисча устроил и по градом архиереем устроять повелел; детей своих латинскому языку обучал; великое множество как знатных в войско, так ремесленников иностранных призвал. Все сие, хотя всяк, здравый разум имеюсчий, признает, что есть для великой от того видимой всему государству ползы хваления и благодарения достойное, но с великою прискорбностию и тяжкою горестию воспомянуть должно, что весь тот его величества труд болшею частию злостною, нежели безумным лакомством некоторых знатных правителей в краткое по нем время так было разорено, что едва знаки того положенного труда и изждивления остались.

Вечной славы и памяти достойный государь император Петр великий с каким тяжким сожалением те начатые отца и предков его дела нашел и сколко о том мудраго учреждения изъявил [415] о том, яко всему миру известном, подробну писать было бы излишнее.

Его величество для сей великой государственной ползы 4 особные правителства учредил: яко 1) Комерц-, 2) Берг-, /л. 416/ 3) Манифактур-коллегии, 4) Главный магистрат, а для основания помосчи во всех правителствах, яко же для купечества и ремесл к лучшему и благоразсуднейшему произведению и всегдашнему всех недознаней исправлению, 5) устроил Академию Наук и Ремесл ¹⁸. Сверх того, как уставом духовным, так указами и наипаче весма полезным указом 1724-го декабря 30 о устроении училисч архиереем и в монастырех определил; все те правителства достаточными уставы и людми способными к правлению снабдил, что покойный граф Брюс в нагробной его величества медали доволно милость его к России словом «виждь, какову тя оставил» изъявил.

Что же по нем, в малолетство государя Петра II-го, от злостных и ненасытных лакомством правителей последовало, то, за великою досадою, яко всем известное и виденное, упоминать не хочу; но доволно того, что Магистрат был разорен, Берх- и Манифактур-коллегия засуныты были в угол Комерц-коллегии, заводы овчарные и другие совсем разорены, училисча не токмо вновь не устроены, но и устроенные оставлены и многие полезные его вел[ичества] уставы и учреждения отринуты или переменены. Сколко его величества о исправлении законов божественного и гражданского прилежания явил, но все оное доднесь без исполнения осталось.

Ее императорское величество государыня Елисавет Петровна по вступлении на наследный ея прародителский престол первое свое отечеству милосердие изъявила, что все законы, уставы и учреждения родителя ея повелела возобновить и в сусчее действо произвести, как то и в сем обстоятельстве Берг- и Манифактур-коллегии, Главный Магистрат с подчиненными устроены, уставы с дополнением напечатаны и в прежднее действо, благодаря бога, приведены.

Но понеже по естеству все дела человеческие сначала никогда в совершенство приведены быть не могут, но требуют от времяни до времяни исправления, дополнки и пременения, якоже и приключения нечаянные причиною тому бывают, так и в сем, что /л. 416 об./ до купечества и рукоделей принадлежит, мню, нечто [416] исправить, дополнить или пременить по всевысочайшему ея императорского величества разсмотрению потребно, которое я кратко напомнить разсудил.

1. Хотя в Главном магистрате ¹⁹ определено обер-презыденту быть из знатных гражданских особ, но в других градских магистратах презыденты и бурмистры определяются из купцов, что с ползою не согласует, ибо шляхетство и их, якоже и государственные, крестьяне торгами, договорами и долгами много связаны с купцами и, хотя в таких сносных судах повелено в 9 пункте присудствовать определенным членам от надворных судов ²⁰, но как надворные суды отставлены и суд положен на губернаторов и воевод, то доволно известно, что губернаторы и воеводы часто по страстем в то определяют людей таких, которые ни малого в судах искуства не имеют или прихотми обоим судясчимся тяжки являются.

2. Как презыденты и бургомистры обсчей торг и промыслы с протчими посадскими имеют и часто, самовластвуя, по своей прихоти подвластных своих на главном утесняют и обидят или некоторых и в конечное разорение уже привели, а бить челом на них некому, понеже губернаторам и воеводам для вышеобъявленного обстоятелства оные не подчинены, в Главной магистрат особливо из далних городов купцу, оставя свои промысл, ехать неудобно, и тако оные принуждены терпеть и разорятся.

3. В уставе Магистрата в гл. 10 о полицейской должности ²¹, а в 13 о выборе квартемистров ²² для развода квартер с познанием причины, что от постоев безпорядочных граждане весма разоряются; токмо доднесь о том достаточного устава не сочинено и в разводе квартер Магистрат, почитай, никакой власти не имеет, но единственно полиция и определенные от оной офицеры властвуют, которое так купечество, а наипаче ремесленников в конец разоряет и строению домов препятствует [NB. Я о сем особно представление в 1741-м году сочинил, чтоб постоями всех уравнять и к строению каменному поохотить, а паче для Санкт-Петербурга, чрез что без тягости и принуждения в краткое время столко каменных домов можно построить, сколко потребно ко оной. Многими похвален, токмо полиция не похотела (примечание В. Н. Татищева).].

4. В 21 главе о школах Магистратом повелено старание иметь, токмо о том, за незнание ползы, никакого прилежания нет и доднесь нигде не заведены, да некоторые и удобности к [417] тому не имеют, /л. 417/ понеже Магистраты никаких доходов на то не имеют и учителей не токмо других языков, но для арифметики и геометрии, якоже и книг потребных, достать не могут [Далее зачеркнуто: 5. В гл. 2 и 7 о разделении купцов и ремесленников и снабдении цехов уставами ²³ объявлено, но онаго доднесь, к великому вреду граждан, не начинано, не токмо нигде не учинено, а без того в рукоделиях великой вред и препятство к размножению, а купцам обманами обида происходит.].

5. В гл. 17 о ярмарках для великой купцам и ремесленником ползы определено, но в том есть от недостатка ясного закона великой безпорядок: 1) что чисел, котораго на которую ярмарку купцам приезжать, котораго торг начинать и разъезьжатся, всенародно не объявлено, а без того губернаторы и воеводы или посланные комисары и бургомистры по своим прихотям как хотят, так начинают, и за окончанием торгу купцов невмерно долго волочат [Сему могут способствовать уставы Лейбцыга и Франкфурт ам Майн, где славные в Германии ярмарки, а, чаю, Гданской устав о ярмарке есть (примечание В. Н. Татищева).], как то явно с Ирбитскою, Макарьевскою и Ранибурскою ярмарками чинится, и многие купцы, видя себе великое на ярмарках утеснение, ездить перестали [Далее зачеркнуто: И если кто хочет достаточно]. По искуству же я разумею, что губернаторы и воеводы на ярмарки ни для чего ездят, как для их обогасчения, и как случилось слышать некогда, что Макарьевская ярмарка вице-губернатору не менше 2000 р. каждогодно принесет, а казна государственная едва не вдвое-ли потеряет, не счисляя купцам великих убытков.

2) Немалой недостаток купечеству, что во время ярмарк великих в те места почты нет, а надлежало бы всякую седмицу от всех знатных мест два разы отпусчать, чтоб купцы всюду знали, каких товаров тамо требуют или каких на ярмарке со избытком и недорого продают, которое бы немало купечеству ползовало и казне не менше дохода приносило, Токмо настоясчее почты состояние весма неисправно [Сие, яко не надлежасчее здесь, толковать оставил, но инде показал (примечание В, Н. Татищева). Далее зачеркнуто: что здесь яко не надлежасчее тол]. 3) По состоянию нашего государства весма нуждно в некоторых пристойных местах ярмарки порядочные учредить. [418]

6. Внешней за границы торг наиболшее богатство и ползу приносит. Междо сими, хотя главной от пристаней /л. 417 об./ морских в Европу почитаем, да не менше того прежде 1) китайской, 2) персидской, 3) бухарской, 4) турецкой, 5) чрез Полшу в Слезию, Гданск и пр. прибыли приносили, ныне все оные в великой безпорядок пришли так, что от оных многие главные купцы в конец разорились и доход казенной умалился, и, хотя Комисия о комерции в 1728 доволно о том трудилась и неколико полезных законов сочинили, но потом все в иное и хуждшее состояние пришло, а бухарской весма прибыточной торг совсем угас. Однакож все то исправить и в полезное состояние привести, видится, не трудно, если токмо искусных прилежное разсмотрение и учреждение не оскудеет.

7 [Далее зачеркнуто: Фабрики]. Мануфактуры хотя есть основание торгу, и об оных уставы [Далее зачеркнуто: несколко] в должности той коллегии [Далее зачеркнуто: состоят] неколико достаточны и, хотя сие [Далее зачеркнуто: но не менше и Магистрату должно надзирать, как в уставе показано, но сие есть весма нуждное] к размножению торгу весма нуждное и полезное, токмо видим противное, что многие богатые купцы, не имея никакого в том смысла, ни прилежности, видом токмо [Далее зачеркнуто: за фабрики] особливо за шелковые, взялись, деиствително же избегая [Далее зачеркнуто: токмо] постоев и служеб, или исча к своему и казенному вреду противо древних законов деревни купить, которыми ни мало управлять не разумеют, и тем сами разорились и деревни разоряют. Особливо то доволно видимо, что и купить не умеют, цену платят вдвое и купчей как потребно написать не умеют; сие есть весма дивно, для чего такое вредное обстоятелство противо законов и ползы им допусчено; ибо видим во Франции, Англии, Голандии и пр. великие фабрики, но деревень купцам [Далее зачеркнуто: иметь] купить нигде не позволено, разве мелницы и другие нуждные места купить, отчины же не иначе как арендою иметь, доколе ему потребно могут. И ежели сей вред не пресечется, то опасно, чтоб все наше купечество торгу не лишилось, и так мы как купцов для торгу, как шляхетства службы иметь достаточно не будем. [419] 8. О рукоделиах и ремеслах. Хотя в уставе магистратском (гл. 2 и 7) упомянуто то разделить [Далее зачеркнуто: купечество или паче], посадских в 2 гильдии и, третию в цехи по ремеслам и рукоделиам, токмо законов оным цехам доднесь не предписано, и что то цехи, совершенно не знают, /л. 418/ а ремесленники, не видя никакого о себе учреждения, вместо надлежасчей от них ползы вредными являются, ибо все их рукоделиа прилежат токмо как бы дешевле сделать и, тайно в работе своровав, купца обмануть и в убыток ввести; как то часто случается видеть, что под сапоги и башмаки меж подошев для показания жестокости, береста, в шевы меж ремнями лоскутья мелкие и лыка зашивают; серебреники и золотари прибавкою меди и мышьяка портят; каретники и столяры из сырого леса делают и миздринным клеем клеят, железо кладут самое безделное так, что купя иногда корету или стол, до двора не довезши, принужден починить, а смотрения и за такое воровство наказания нет [Далее зачеркнуто: для котораго мы с великим государственным]. И единым словом сказать — нет ни одного ремесла или рукоделия, которое у нас делается и в редах продается, чтоб какого коварства и обману не было что не токмо стыд но государственный убыток, что мы весчи, каких со избытком дома иметь можем, принуждены с убытком и усчербом наших ремесленников из других государств купить.

9. Не менше сего наши купцы и их приказчики воровством и подлогом в товарех вред государству и разорение купечеству наносят. И хотя по уставу магистратскому для смотрения правостей в товарех велено в знатных купецких городех определить меклеру ²⁴, однакож оных кроме приморских нигде не определено и законов им не предписано, чрез что многие плутовства и вредителные обманы видим; например, в Москве не можно сыскать целнаго вина, которое они, перепортя, продают и многим незнаюсчим тяжкие болезни наносят, в свясзках пенки, юхти, сале, масле, воску и пр. явилось великие подлоги; но паче сего воровством купцов так прибыточные заграничные торги китайской и персидской испорчены, что мы весма негодные товары от оных ныне получаем, например, напред сего пятиланные ²⁵ камки ²⁶ были мерою 16 арш., весом 1/2 фунта, семиланные 2 1/2, голи и канфы ²⁷ по 4 и по 5-ти фунтов [В тексте зачеркнуто: но купцы руские], китайки ²⁸ конец ²⁹ был 9 и [420] 8 1/2 арш., но купцы руские, договорясь в Москве, с кем сколко голов [Голова разумеется тюк китайки или пятиланная камка, которые тамо ровно по 5-ти рубл. или ланов принимались (примечание В. Н. Татищева).] китайского товара поставить, потом с китайцами договорились, /л. 418 об./ чтоб сколко можно дешевле делали, и так оное привели, что ныне пятиланной косяк ³⁰ всего 12 или 10 арш., весом 60 зол. и менше, а голи уже и по 2 фунта не приходят, паче же что шелк безделной, отчего вскоре дерутся. Какое великое множество чаю привозят [Далее зачеркнуто: но едва кто может], но все гнилой и негодной, и едва можно чрез друга или из казны хорошего сыскать; для того принуждены со вредом для государства из Англии, Голандии и Швеции покупать. И по сему видно, что на границе у досмотра искусных меклеров нет, ибо если б были, то б такой негодной и здравию вредителной, якоже и вина порченые, надлежало бы в портах, облича на месте, воде или огню предать, чтоб впредь воровать и негодное возить не дерзали; токмо при том то надобно предостеречь, чтоб приставленные годного и целного негодным для своей корысти не называли и невинных не разоряли.

10. О векселях. Хотя в магистратском и векселном уставах якоже о публичных нотариах для векселей иметь определено, и по оным меклеры токмо в портах имеют старание о переводе векселей и курс записывают, то о внутренних никакого учреждения нет. Для того весма много стало являтся подложных векселей: одни подписываются под руки другие, не умеюсчих писать, подкупая поверенных, вексели в великих денгах являют, и потому купцы невинно в розыски и разорения приходят, 3) хотя себя плутовски банкрутом объявить и кредиторов заплаты лишить, пишут на имяна своих приятелей вексели задними числами, 4) многие, не хотя крепостной конторе на продаемой двор или лавки крепость написать и пошлины определенные заплатить, подложно векселями противо законов закладывают, и по прошествии срока магистрат за ними по векселям записывает.

11, О шляхетстве. Хотя в векселном уставе написано, ежели шляхтич с купцом обяжется векселем, должен по оному судится, и сие не иначе разуметь, как если шляхтич у купца товары [421] возмет и вексель на себя даст, но в том надобно смотреть на число денег, мог ли он столко у купца товаров взять, например, и великому господину доволно до 1000 рубл.; другое, когда чрез перевод дает денги купец шляхтичу или шляхтич купцу внутрь государства, от получения почты, /л. 419/ как ординарно в то место придет, не далее 40 дней, а далее, якоже и без перевода, векселей шляхетству от купцов брать не надлежало, но писать крепостные писма; однакож писанные прежде, каковы они есть, хотя за неимением закона отрешить не можно, но должник должен по оному крепостной канторе за лист бумаги и пошлины сполна заплатить. А понеже и то является, что молодые люди, в карты друг другу проиграв, вексели на имяна купцов дают, то оные, равно как выше показано, действителны быть не могут [Далее зачеркнуто: но и сверх того в том обличены будут, то должно со всеми тремя и свидетели подписавшимися поступать по указу запретителному о играх.].

12. Ныне в Руси надмерно много является банкрутов из купечества, чего прежде не бывало; оному злу причина купец Меер, на котораго смотря руские то плутовство, к обиде многих стали себя банкрутами объявлять, для котораго сочинен был банкрутской устав ³¹, хотя и не совсем достаточен, однакож многих от того злодеяния удерживал. Но как оной оставлен, то от безстрашия весма умножилось, и некоторые, взяв денги великие, вскоре себя объявили, которое явное есть плутовство, ибо изстратить оные не имел времяни и по уставу подлежал бы розыску; другие, хотя и подлинно много одолжали и, конечно, есче толко чем заплатить имеют, но пожитки вывезли к приятелем или дали подложные приятелем вексели, чтоб тем настоясчих кредиторов обидеть, и договариваются на половине или менше, а, разплатясь, более, нежели торг имеют.

13. Ничим так наше купечество разоряется, как откупами и подрядами: оное частию от безпутства тех купцов, частию от судей и приказных служителей произходит. От купцов: первое, подряжаясь, тайно других, чтоб от торгу отстали, купят; второе, порук також дачами притягают; 3) прежде нежели подряд или откуп исправил, затевают из прибыли домы и церкви строить, судей и подъячих потчивая, пиры богатые строят, платье на [422] себя и жен не по пристойности богатое делают, /л. 419 об./ чтоб, видя их наружно богатых, более верили им, на что иногда с великим ростом по 20 и 30 на сто денги занимают и тем себя и порук разоряют, чего магистраты не надзирают. Сие бо есть доволно известно [Далее зачеркнуто: как скоро], которой купец будет со шляхетством или приказными водится, с ними пировать и веселится, то уже, конечно, вскоре банкрутом будет, если магистрат его силою от того не удержит, для того, что купец один не будет банкрутом, но многих с собою разорит. От судей же разорение подрядчикам и откупщикам, а утрата казенных многих денег и припасов произходит тем, что по окончании торгу, от лености или лакомства, решение и выдачу денег долго удерживают и, упустя удобное ко исправлению время, после с раззорением оных беззаконно исполнить принуждают в приеме припасов, счетах, сочинении выписок и приговоров, а паче выдачею досталных денег надмерно долго волочат и, если оной, надеяся на исправность первого, вступил в другой подряд или откуп, то тою волокитою приведут его не в состояние другой по договору исполнить. И хотя подрядчиком и откупщиком указом за неисправу положен штраф и правят с них по 10 на сто в год, токмо судиам того не предписано: не судят и не наказуют, и от такого безстрашия судей и приказных служителей много купцов разоряется и казенные денги пропадают, а паче, что иногда на войско в правианте и весма нуждных припасов к великому государственному вреду недостатки приключаются.

14. По всем выше объявленным обстоятелствам показуется, что для исправного и порядочного торгу нуждно иметь кредит или поверенность, но оной произходит от доволства у купцов денег. Токмо собственно своих денег никаков купец всегда доволства иметь не может, для того, что ему денги туне держать есть /л. 420/ безполезно; и для того купят всегда товары, но как товара скоро продать не может, а между тем увидит товар потребный ему и не весма дорог, то принужден оной или денги у другого в долг взять, а понеже у портекулярных денги скоро достать не может, а иногда в том государственная или придворная зависит нужда, чтоб оного не пропустить. Наипаче же для ремесленников или манифактур великая в том нужда случается, [423] что сделанные товары продать ему [Далее зачеркнуто: неможно], а работы без припасов остановить и работаюсчих без великого убытка разпустить не возможно [Далее зачеркнуто: для того]. Противно тому, военные, гражданские и придворные служители, шляхетство и духовные, часто [Далее зачеркнуто: получают] от их заслуг или доходов не малые имея во избытке денги, которыми они торговать, а иногда и деревень способных купить не могут, а купцам давать для многих обстоятелств опасаются. Того ради во всех почитай силных в купечестве областях устроены банки, где всяк свои денги за определенную лихву положить без опасности, а купцы и ремесленники из онаго прибавкою лихвы за поруки или заклад получить могут, из чего великая государствам полза произходит, ибо из того не токмо положившей и взявшей денги, но все те, от кого купец товары купит и кому продает, якоже и казна государственная, исправною заплатою податей и пошлиною, от оных прибыток имеют. У нас же хотя банки устроить для некоторых обстоятелств не весма способно однакож бы не неудобно. Но как оных не учреждено, то объявленные чины дают денги свои купцам на вексели с поруками; токмо плутовством многих купцов таковые данные денги некоторые, дав, совсем потеряли или с великою волокитою и с убытком получили, а паче магистраты, беззаконно противо устава векселнаго засчисчая купцов, не токмо в положенной осмидневной срок, но ни в год решения и челобитчику удоволствия не чинят для того, что им за продолжение такого суда наказания не предписано; а на Главной магистрат и суда, кроме правителствующего Сената, нет, куда всякому ехать и в болшие волокиты и убытки вдаватся есть великая неудобность. Для того ныне купцам уже никто верить и денег давать не хочет; но у многих денги и немалые лежат туне, или употребляют не в так полезные государству дела.

15. Учреждение порядочной [Далее зачеркнуто: во все государство] почты не токмо на ярмарки, как выше § 5 упомянуто, но паче /л. 420 об./ во все места внутрь государства и за границы нуждна и великую государственную ползу приносит, о котором пространно здесь толковать [424] место не терпит; ио в пример многие европские государства можно показать, что как народ, так казна государственная от оной великие доходы и ползы имеют. У нас же оная не во многие места учреждена и та во учреждении и поступках не доволно исправна; а паче, что нередко писма пропадают, отъемлет охоту на оной посылать, а посылают нуждные более с прилучившимися ездоками или под печатми коллегей и концелярий к приятелем, чрез что доходу почтовому великой усчерб, а в пересылке затруднение.

Сие все принадлежит токмо до купцов, торгу, ремесленников и рукоделей; но не менше сего нуждно о доходах от того казенных, яко внутренней и портовой пошлинах разсмотреть, в котором весма много от недостатка [в] потребных законах хисчение произходит, но пространства ради писать оставлено. Однакож нечто кратко для памяти к разсуждению напоминаю.

16. Внутренние таможни состоят под ведением Камор-коллегии, о которых хотя древние и новые уставы и законы, как выше в историческом известии показано, имеем, токмо ничего к великому купеческому и казенному [Далее зачеркнуто: вреду не достает] прибытку, а пресечение того вреда не достает, яко то видим, что оклады на городы положены ³² по примерам давных лет и, несмотря на премены состояней оных и случаи, не пременяют и тем инде, невозможное правя, посадских разоряют, инде немалой доход упусчен, и за малое на ратуши или откупщиком отдано. Ибо в одном городе может в краткое время сбор пошлинной и кабацкой умножится, а в другом умалится, например, Псков, как многолюдной и богатой купечеством град был, с начала прешедшей шведской войны едва не все или многая часть в оном и около войск стояло, тогда великой торг в нем отправлялся и доход в казну по оному был, но как оной в моровое поветрие, а потом от пожара великой вред претерпел, войска в иные места отведены, то как людей, так торгу едва четвертая часть осталась, следственно доход казенной умалился. Другой пример, когда хан Аюка ³³, со многолюдными калмыки и татары его власти каждогодно переходя подле Волги до Синбирска или, по малой мере, до Самары, тогда в Самаре, Саратове и Сызране был как кабацкой, так таможенной сбор великой, а в Царицыне и Черном Яру весма [425] малые сборы были; ныне калмык [Далее зачеркнуто: и татар] четвертой доли нет, а татара с 40000 перешли в Крым и оставшие более около /л. 421/ Царицына кочуют или кождогодно приходят, к тому полки на линии всегда близ Царицына стоят, от которых доходы впятеро или более умножилось, но Камор-коллегия, не разсмотря, Саратову и Самаре великие доимки наложа править велела, а царицынской сбор с усчербом противо прежднего на ратушу отдала, которы[м] напрасно купечество и воевода корыствовались. Таких примеров много находим. Для таких премен первое Констянтин великий уставил чрез 15 лет все доходы свидетелствовать и по состоянию каждого пременять; оное время названо индикт, о чем я пространне в предложении о ревизии настоясчей изъяснил.

17. Какое великое хисчение внутренней пошлины чрез отдачу на откупы малых таможен, лежасчих близ городов. Например, купец, купя товары в Москве, с которых ему пошлины надлежало заплатить сто рублей, то он возмет выпись отвозную в малой таможне за пять рубл. и тем надлежащую пошлину похитит.

18. Сколко ратуши и магистраты посадских излишними по прихотям разходами разоряют на губернаторов, воевод и других, у дел бываюсчих, взятками великими клевесчут, а сами малые люди тем богатятся, что немалой вред государству приключает. И хотя доброхотной принос по правам божественным и гражданским всех государств есть невинно, но у нас не всегда по правости емлют и, судя, винят, для того добрые и честные люди к делам не хотят, а плуты, которые умеют делится, те накупаются и грабят, как хотят, надеяся на заступников.

О сих, якоже о портовых таможнях, которые состоят под ведением Комерц-колегии, и в уставе оной о пограничных, якоже о астраханском и донском портах, ничего не упомянуто, и за пространство оных обстоятелства, якоже и другие, весма нуждно требуюсчия разсмотрения, оставляю, надеяся, если о том благоразсудные для разсмотрения определенные прилежно потрудятся, то сами могут усмотреть, в чем какой есть недостаток, и свою благоразсудную и верную услугу ее императорскому величеству и государству вечную ползу изъявят.

NB. Ныне в Москве к великому государственному вреду и разорению многих подданных учинившеися великой пожар ³⁴, [426] надеюся, что не без прискорбности ее величеству дошел, но, помысля и рассмотря внятно, всяк может познать, что оное ни от чего болще, как от худаго порядка и поступков полиции; а несколко в том и Камор-коллегия не безвинна. И хотя пожары конечно пресечь неудобно, но такие великие и так частые, если доброе учреждение и прилежное смотрение будет, быть не могут.

Комментарии

1. Асессор Федор Черкесов был послан Коммерц-коллегией в Астрахань для закупки шерсти в Персии и Кабарде.

2. «Торговля с Бухарой была прервана с 1738 г., когда отправленный в Ташкент русский торговый караван был в пути разграблен старшиной казахской Большой орды Кайгильдой. В 1742 г. Оренбургская губернская канцелярия запретила русским купцам и торговым татарам отправлять караваны в города Средней Азии, и торговлю с купцами Средней Азии разрешалось вести только в Оренбурге (М. Чулков. Историческое описание российской коммерции. М., 1785, т. II, кн. III, стр. 32).

3. Имеется в виду кн. Василий Владимирович Долгоруков — сенатор и президент Военной коллегии.

4. Татищевым был в 1744 г. разработан и послан в Коммерц-коллегию тариф на товары, проходящие через астраханский порт. Коммерц-коллегия не утвердила тарифа из-за отсутствия необходимых сведений (М. Чулков, Указ. соч., т. II, кн. III, стр. 245). Сухонанд — индийский купец. В 1743 г. он посоветовал Татищеву дать распоряжение грузить на суда в первую очередь товары русских купцов, что должно было способствовать переходу многих армянских купцов в русское подданство. Татищев отнесся одобрительно к этому предложению (там же, стр. 224).

5. Кн. Алексей Михайлович Черкасский — кабинет-министр при императрице Анне Ивановне, канцлер и сенатор при Елизавете Петровне.

6. Кн. Никита Юрьевич Трубецкой — сенатор и президент Военной коллегии.

7. Михаил Раевский был назначен Сенатом в 1743 г. главным командиром астраханской рыбной конторы (I ПСЗ, т. XI. № 8730).

8. Иван Мыльников — московский купец-откупщик, посланный вместе с Михаилом Раевским в астраханскую рыбную контору. Фролов — «товарищ» Мыльникова по рыбному откупу.

9. Моисей Богданов — ставропольский купец, использовавшийся правительством как знаток края в разных учреждениях Астраханской губ. (ПСЗ, т. XII, № 9110).

10. Лука Ширванов — армянский купец. Татищев говорит о привилегии, данной Елизаветой Петровной 15 июня 1742 г. Луке Ширванову с товарищами «на заведение в Астрахани и при Кизляре шелководства, сеяния сорочинского пшена и хлопчатой бумаги и на устроение фабрики для делания шелковых, полушелковых и бумажных парчей» (ПСЗ, т. XI, № 8563).

11. Татищев имеет в виду указ Сената от 29 февраля 1744 г. Об этом указе Татищев упоминает в своем письме к И. А. Черкасову от 11 апреля 1745 г. (ЦГАДА, ф. Госархива, разр. XI, д. 629, л. 52 об.).

12. Крушцы — металлические руды.

13. О съезде русских князей в 1125 г. в летописях и других источниках ничего не сообщается.

14. Имеется в виду Иван III Васильевич.

15. Архитектор Аристотель Фиоравенти, построивший московский Успенский собор в Кремле по образцу Владимирского собора.

16. Иван Грозный.

17. Здесь Татищев допускает неточность: пушки в Москве начали лить задолго до Бориса Годунова, еще в XV в.

18. Указом Петра 1 от 16 января 1724 г. был утвержден устав Академии Наук и Художеств. В декабре 1724 г. А. К. Нартовым был представлен проект о выделении из состава Академии Наук и Художеств специальной Академии Художеств. Петр I с этим проектом согласился и сам наметил расписание художеств-мастерств, которые должны преподаваться в этой Академии. Этот проект не был проведен в жизнь, и лишь в 1757 г., по представлению Московского университета, была открыта Академия Художеств в Петербурге.

19. Речь идет о регламенте или уставе Главного магистрата, изданном при Петре I 16 января 1721 г. В 1728 г. Главный магистрат был уничтожен, а городовые магистраты подчинены воеводам и губернаторам. Главный магистрат был восстановлен при Елизавете Петровне и действовал согласно уставу Петра I.

20. Согласно областной реформе Петра I, страна была разделена на 10 судебных округов, с надворными судами в каждом, которым подчинялись городовые и провинциальные суды. Для купечества и ремесленников надворные суды заменялись судами магистрата. В судебных делах, в которых сторонами выступали посадские и другие люди, составлялись смешанные суды с участием надворных судей и магистратских представителей. Указом 27 февраля 1727 г. надворные суды были уничтожены, и суд попрежнему был возложен на воевод и губернаторов. Надворные суды были восстановлены в 1775 г. в столицах.

21. По уставу Главного магистрата, на полицию была возложена обязанность заботиться о благоустройстве городов.

22. Городским магистратам надлежало «выбирать из граждан особых квартирмистров, сколько где пристойно, к тому делу достойных людей», которым вменялось в обязанность следить, чтобы города не обременялись военными постоями, и предохранять городских жителей от всяких обид со стороны военных постояльцев. Инструкция для квартирмистров разработана не была.

23. Регламентом Главного магистрата посадские люди делились на регулярных и нерегулярных граждан. К первым принадлежали купцы и ремесленники, а к последним — наемные рабочие и чернорабочие. Купцы в свою очередь делились на две гильдии, а ремесленники — на цехи, которые должны были иметь свои уставы и старшин. Уставы не были разработаны.

24. Маклер — официальное лицо, занимающееся посредничеством при заключении торговых сделок. Магистратами приморских и других «знатных» городов назначались специальные люди из купечества для посредничества в торговых сделках.

25. Лан — китайская монета.

26. Камка — шелковая китайская ткань с разводами. Канфа — толстая одноцветная китайская ткань, похожая на атлас.

27. Голи — китайская шелковая ткань, похожая на камку.

28. Китайка — ткань из хлопчатой бумаги.

29. Конец — кусок ткани.

30. Косяк — кусок шелковой ткани.

31. Устав о банкротах был издан 15 декабря 1740 г. с целью предотвращения ущерба для торговли от банкротов.

32. Имеются в виду повинности и сборы, устанавливавшиеся с городов в пользу казны в определенном и обязательном размере. К ним принадлежали и таможенные и кабацкие сборы.

33. Аюка — калмыцкий хан (1670 — 1724 гг.).

34. Речь идет о большом московском пожаре 10 мая 1748 г.

Текст воспроизведен по изданию: Экономические записки В. Н. Татищева // Исторический архив, Том VII. М-Л. 1951