Публикуемые письма принадлежат Василию Никитичу Татищеву (1686-1750) – одному из замечательных людей своей эпохи, выдающемуся ученому и крупному государственному деятелю, человеку удивительно разносторонних знаний и интересов. С его именем связано развитие в России в первой половине XVIII столетия не только гуманитарных, но и естественных наук – таких, как геология и палеонтология. Особенно велико значение его трудов в области истории и вспомогательных исторических дисциплин, географии и картографии, философской и экономической мысли, а также права. Татищев открыл для науки такие памятники, как Русская Правда, Судебник 1550 г., Книга Большому Чертежу. Он обнаружил ранее неизвестные летописи и ввел в научный оборот богатейшие летописные материалы.

Главный труд Татищева – многотомная «История Российская» – представляет собой первый опыт научного освещения отечественной истории и отражает философские и политические воззрения автора, его понимание основных этапов исторического процесса. Выдающееся значение этого труда как нового крупного этапа в развитии русской историографии XVIII в. стало еще более очевидным после его академического издания, осуществленного в 60-х годах под редакцией А. И. Андреева, С. Н. Валка и М. Н. Тихомирова [1].

Татищеву был присущ интерес не только к письменным источникам, но и к памятникам материальной культуры, которые он рассматривал как показатель уровня развития у народов ремесла, промышленности, торговли, сельского хозяйства, градостроительства, оборонительных сооружений и т.п. Его внимание неизменно привлекали остатки городов на Волге, Дону, Северном Кавказе, что нашло отражение в «Истории Российской», «Лексиконе» [2] и переписке с Академией наук. Эту переписку (чаще всего Татищев обращался к советнику канцелярии Академии наук И. Д. Шумахеру, игравшему большую роль в управлении ее делами в 30-40-х годах XVIII в.), которая носила постоянный и регулярный характер, он вел почти с основания академии и вплоть до своей смерти в июле 1750 г. Сохранилось около 200 писем и официальных документов, с которыми Татищев как руководитель различных учреждений обращался к Академии наук. Из них опубликована лишь меньшая часть [3, 4].

Переписка представляет большой научный интерес, свидетельством чему, в частности, являются и публикуемые письма. В. Н. Татищев сообщает о ходе работы над «Историей Российской» и другими трудами по истории и географии, высказывает соображения о деятельности Академии наук, делится мыслями о развитии науки, просвещения и культуры, ставит перед академией практические задачи, связанные с экономическим развитием России и т.д.

Письма в академию от 25 октября и 29 ноября 1741 г. были отправлены Татищевым из Селитренного городка (ныне с. Селитренное Астраханской обл.). Каким образом он очутился здесь? В конце июля 1741 г. Татищев был назначен начальником Калмыцкой комиссии и послан в низовье Волги. Русское правительство поручило ему добиться прекращения междоусобной борьбы, вспыхнувшей среди калмыцкой феодальной знати [233] в связи со смертью хана Дондук-Омбо, и выбрать нового наместника Калмыцкого ханства. Татищев избрал своей ставкой Селитренный городок, куда прибыл 22 октября и где находился до 2 декабря. Добившись примирения калмыков и избрания на определенных условиях наместником ханства Дондук-Даши, Татищев намерен был вернуться в Петербург. Однако правительство Елизаветы Петровны назначило его в декабре 1741 г. губернатором Астраханского края, сохранив за ним одновременно и руководство Калмыцкой комиссией.

Публикуемые письма Татищева являются первым в русской историографии описанием остатков городов Золотой Орды в Нижнем Поволжье. Ценность сообщаемых сведений состоит в том, что автор застал хорошо видимые развалины и даже остатки отдельных построек. Это позволило ему суммарно оценить площадь, которую они занимали, что немаловажно сейчас, когда время и хозяйственная деятельность заметно изменили микротопографию и следы построек утрачены. Поскольку сам автор находился в Селитренном городке, то, естественно, наиболее подробно им описано именно это городище, представляющее остатки первой столицы Золотой Орды – Сарая, основанного ханом Бату около 1250 г. Многочисленные монументальные постройки города находились до второй половины XVI в. в полной сохранности, когда царь Федор Иванович в 1588 г. велел ломать «мизгити и полаты в Золотой арде и тем делати город» Астрахань [5, с. 196].

Наблюдения В. Н. Татищева полностью подтверждаются многолетними работами Поволжской археологической экспедиции по исследованию Селитренного городища. В письмах отчетливо выделяются три крупных района с хорошо развитой городской культурой. Центром первого района был Сарай, остатки которого сейчас частично застроены селом Селитренным. Гигантским размерам этого города удивлялся в 30-х годах XIV в. арабский путешественник Ибн Батута, он писал: «Город Сарай один из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, с красивыми базарами и широкими улицами. Однажды мы выехали верхом с одним из старейшин его, намереваясь объехать его кругом и узнать объем его. Жили мы в одном конце его и выехали оттуда утром, а доехали до другого конца его только после полудня. Совершили там молитву полуденную, поели и добрались до нашего жилища не раньше, как при закате. Однажды мы прошли его в ширину, пошли и вернулись через полдня, и все это сплошной ряд домов, где нет ни пустопорожних мест, ни садов» [6, т. 1, с. 306]. В письмах В. Н. Татищева отмечена ширина города от берега реки в глубь степи – от 3 до 5 верст, что подтверждается и современными наблюдениями. Причем первое расстояние соответствует окончанию плотной городской застройки, а далее на протяжении 2-3 км – до сих пор сохраняются остатки крупных загородных усадеб. Все они располагаются, как точно подметил Татищев, «по всем высоким местам», т.е. на вершинах холмов. Натурные обследования позволили ему определить, что прилегающий к столице оседлый район тянулся узкой полосой вдоль Ахтубы вверх по течению «верст с 35» и примерно на столько же вниз. Современные археологические разведки полностью подтверждают это сообщение. Конечно, слова Татищева нельзя расценивать как свидетельство существования беспрерывной застройки протяженностью в 60-70 км. На этом пространстве были разбросаны отдельные усадьбы, замки и небольшие поселки, находившиеся на незначительном расстоянии друг от друга. Возможно, что впечатление об их слитности воедино оставляли окружавшие сельскохозяйственные угодья – сады, огороды и пашни. Последние также не ускользнули от внимания Татищева.

На развалинах Сарая Татищев собрал коллекцию изразцов, в том числе и с позолотой, а также монеты и керамические трубы для водопроводов. В раскопках последних лет дважды исследованы монументальные жилые и общественные постройки, интерьеры которых украшались изразцами с растительным и геометрическим орнаментом из сусального [234] золота. Была зафиксирована также линия водопровода, тянувшаяся от Ахтубы в глубь городища; большое число таких водопроводных труб найдено при раскопках двух бань – дворцовой и общественной. Интересно отметить наблюдательность Татищева, особо подчеркнувшего, что изразцы были изготовлены не на красноглиняной основе, «но из мягкого песчаного камня», который он посчитал естественным. Сейчас эта основа, на которую наносилась полива, хорошо известна под названием кашинного теста, получавшегося сарайскими ремесленниками путем смеси нескольких компонентов. Особый интерес представляет упоминаемый во втором письме вал и ров на территории Селитренного городища. Он действительно находится «верстах в трех» от современного села и начинается «от Ахтубы по нискому месту» в распаде между Змеиным и Красным буграми. Татищеву удалось проследить его «верст на пять»; в наши дни это сооружение в значительной части снивелировалось и заметен лишь его начальный отрезок.

Упоминание развалин по течению речки Ханской, находящихся в глубине степи, а не на берегу Ахтубы, может служить указанием на начало караванного пути из Сарая в крупный город Сарайчик, располагавшийся на р. Урал. Судя по контексту, эти «стены городовые каменные и строенья» находились одно за другим на расстоянии соответственно 20 и 40 верст от Ахтубы. Не исключено, что это были караван-сараи, строившиеся вдоль торговых путей на расстоянии одного дневного перехода один от другого. Сооружения эти еще предстоит найти, что значительно затрудняется отсутствием на современных картах речки с названием Ханская. Сведения о «великих дорогах в степи» также подтверждают сообщения средневековых источников о процветании международной и внутренней торговли в Золотой Орде. Отмеченная Татищевым характерная деталь – колеи, оставленные повозками, может указывать на то, что эти дороги служили в основном для связи между городами левобережья Ахтубы. Перевозки товаров на более значительные расстояния, как известно, осуществлялись не на арбах, а караванами навьюченных верблюдов.

О втором крупном районе градостроительной культуры сообщается вскользь в письме от 25 октября. Он находился в низовьях Волги и Ахтубы, где «с двадцать верст видимо, что было каменное укрепление». Возможно, центром этого района был г. Хаджитархан, остатки которого сейчас полностью уничтожены Волгой. Третий район золотоордынского градостроительства Татищев относит к месту расположения второй столицы государства – Сарая ал-Джедид. Остатки его сейчас известны как Царевское городище, а по словам Татищева, «место от русских названо Царев Под».

Свои впечатления и наблюдения Татищев включил в «Историю Российскую» в следующем виде: «… по левому берегу реки Ахтубы видимо развалины строения каменного непрерывно верст на 70; наипаче, где ныне селитерной завод, именуемой Чигитаджи, был город великой, которого вал и рвы на великом пространстве, как я в 1741-м сам видел» [1, т. I, с. 270]. Далее в тексте упоминаются разноцветные изразцы и водопроводные трубы.

В трудах Татищева получила отражение и своеобразная точка зрения на время основания Сарая, «которого положения, пространства и великого бывшего каменного здания удостоверывают, что много сот лет прежде татар строен» [1, т. II, с. 310]. Подобные предположения были в ходу до совсем недавнего времени, но многолетние работы Поволжской археологической экспедиции не обнаружили на Селитренном городище каких-либо домонгольских напластований. Более того, Татищев не был убежден, что развалины у Селитренного городка соответствуют остаткам столицы Золотой Орды. «А что город на Ахтубе был, оной называли татары Шери Сарай, или Золотой дом, но жили ль тут когда ханы, подлинно неизвестно, токмо часто в русских гисториях упоминается Сарай, да где подлинно, сказать неможно, ибо часто говорят о Сарае за Касписким морем» [1, т. VII, с. 434]. Подобная осторожность в оценках и [235] суждениях при отсутствии веских аргументов и неоспоримых доказательств еще более повышает ценность конкретных сведений, содержащихся в трудах крупнейшего русского историка XVIII в.

Настоящие письма публикуются впервые. Они хранятся в Ленинградском отделении Архива Академии наук СССР. Первое из них (за исключением последней фразы) написано писцом и подписано автором, второе – собственноручно В. Н. Татищевым (рисунок) (в сетевой версии не представлен.).

25 октября 1741 г.

/л. 111/ Благородный и почтенный господин советник, мой государь.

По прибытии моем суда я сие место, колико в близости удобно, осматривал и видел версты на три как на берегу реки Ахтубы, так и от берега в степь великие бугры лежат кирпича. Обыватели же сказывают, что онаго подле Ахтубы верст на тритцать, а вниз близ того же, и внизу с дватцать верст видимо, что было каменное укрепление; в гору же от берега строение по лежасчим кирпичам видно версты на три, инде и на пять, токмо строения ныне никакого нет, ибо разбирано и свожено для строения Астрахани. Я собрал из находясчихся в земле развалин неколико израсцов зеленых бывших в строении, междо которыми два целые шестиугольника розписываны золотом, другие, на которых врезываны литеры белые, иные составливаны из кусков разнаго цвета поливанных и видится без узора. Сии поливанные или амалированные весчи не суть из глины, но из мягкаго песчаного камня, котораго я по берегам Волги видел горы, а посуда поливанная ж находится из глины. Здесь же находятся трубы глиненые длиною аршина по два с половиною, в диаметре в три до шести дуймов; лежат гаризонтально в земле засыпаны на сажень, знатно вода провожена; место одно, где такая вынута, от берега более дву верст, но понеже работники не смыслят, того ради никто не умеет сказать, как одна з другою составливана. А я сколько видел те изломаны, токмо велел на копях искать куска /л. 111 об./ большаго, а паче, чтоб конец видеть оных штук, колико можно собрав, також денег и пр., что достойно, зимою пришлю в Академию.

В верх от сего места верст со сто на речке текусчей из степи, имянуемой Ханская, в дву местах сказывают видны городовые каменные и строенья есче немалые от Ахтубы одно разстоянием верст дватцать, другое с тритцать пять или сорок. Оные велел бы описать, токмо по прозьбе моей от Кабинета геодезиста не прислано ¹. Того ради прошу вас, моего государя, если удобно его сиательству генералу-адмиралу ² напамятовать.

Я же пребываю всегда вам, моему государю, послушный слуга.

В. Татищев

Селитренной городок

25 окт[ября] 1741

Тулуп колмыцкой ныне для безпутицы послать опасен, а пришлю впредь. Здесь сегодня первое на лужах замерзло, однако ж к полудни оттаяло и я есче в избе не спал без нужды ³.

[ЛОА АН СССР, ф. 1, оп. 3, д. 31, л. 111-111 об. Подлинник.] [238]

29 ноября 1741 г.

/л. 112/ Благородный и почтенный господин советник, мой государь.

Я хотя никогда охотник не был с сабаками по степям сообсчествовать и бедных зайцов обеспокоивать, но для разсмотрения сих мест оное употребил и колико удобно описал. 1) Вначале я вверх по Ахтубе верст с 35 ездил и видел, что по всем высоким местам строения каменные были, как лежасчие груды кирпича свидетельствуют, а много и на ниских таких знаков есть. 2) Версты три от сего места от Ахтубы по нискому месту начался вал и ров в степь, котораго верст на пять видно, что здешнее место окружал, токмо весь осмотреть мне не удалося. 3) Местах в дву[х] ниских видно земля грядами так, как пашня плугом паханная или гряды. 4) По степи видно много старых великих дорог, что колеи свидетельствуют, а на горах съезды глыбокие и широкие, и во многих местах оные дороги шириною сажен на 20 и более, а где строенья были, тут никаких дорог уже не видно, разве новопроложенные. 5) Вода ведена от Ахтубы чрез пригорки гораздо не близко, ибо более дву[х] верст отсюда найдена труба, которая есче саженях на 30 цела, лежала гаризонтально, обделана кирпичей. Оная глиненая труба состоит из малых глиненых труб в диаметре три дуйма, длиною каждая 13 дуйм[ов] составливаны одна в другую с заплечком, токмо смазаны видится известью, но так жестоко, что некоторые на целом скоряе, нежели на иное разламываются. Где на стороны отвожено, то вставливаны трубки тонкие с заплечками и обмазаны, а у иных концы нашли медью закреплены, как при сем бляха такая послана. Труб же послать ныне неудобно, понеже отправлено верхом. 6) Израсцов, бывших в строениях, находится очень много разных цветов и великостей, но более синих и все не на глине, но на песчаном камне сером поливано, некоторые расписываны разными цветами и с золотом, а много таких, что врезываны великие разных цветов куски, каковых немало собрано и зимою купно [л. 112 об.] с трубами пришлются. 7) Для сего здешнее место называют Синяя мечеть, знатно она большею частию онаго цвета израсцами убрана была. Татары же собственно сие место называют Джигит аджи от некоего их святаго сего имени, о котором многие басни чудес разказывают и [к н]ему кождогодно съезжаясь, молебствуют, его брат […] ⁴ лежит отсуда на горе верстах в трех. Над обоими курганы высыпаны, и татара платили кождогодно хозяину здешнему по сту рублев, чтоб оных не разкапывать. 8) Денег здесь находится много медных и серебреных, а редко золотые, из которых ныне несколько медных и серебреных к его сиат[ельству] гр[афу] Остерману, а к вам при сем с 60 медных послал. Золотых же и серебреных для присылки в Академию обесчали сыскать, которые, как получу, немедленно пришлю ⁵. При сем же неколико разных камышков и стекол, найденных здесь, послано. Выше Черного Яра, на сей же стороне, есть место от русских названо Царев Под, где великое каменное строение видно. Татара сказывают, что тут был Батыем построен дом. От оного в степь по речке Царевой есть есче больше того строение, где мечеть великая лет за 50 сказывают стояла, и другие великие городы по степям видимы, токмо сожалею, что мне геодезиста и живописца не дано, мог бы обстоятельно описать и по возможности от гистории изъяснить, но принужден оставить. Однако ж, колико возможно, буду о том прилежать, чтоб, собрав, императорской Академии чрез вас сообсчать.

И пребываю всегда ваш, моего государя, всегда послушный слуга.

В. Татищев

Селитренной городок

29 нов[ембриа] 1741

При сем послал вам калмыцкой тулуп, каков достать мог.

[ЛОА АН СССР, ф. 1, оп. 3, д. 31, л. 112-112 об. Автограф.]