ЗАПИСКА В.Н. ТАТИЩЕВА О ПЕРЕДЕЛЕ МЕДНОЙ МОНЕТЫ 1727 ГОДА

Выдающийся русский государственный деятель В. Н. Татищев был крупным теоретиком и практиком монетного дела России. В конце 30-х годов XVIII века им было написано несколько записок о монетном деле и, в частности, о переделе золотой, серебряной и медной монеты. Занимался он и многими другими делами, например, ремонтом и реконструкцией трех московских монетных дворов, созданием Комиссии о монетном деле и т.д. Все это стало известно благодаря обстоятельным исследованиям А.И. Юхта, результаты которых им изложены в нескольких статьях. Автору удалось обнаружить и опубликовать ряд записок и писем В. Н. Татищева о монетном деле, о денежном обращении в стране. А. И. Юхт выявил и опубликовал работы В. Н. Татищева о переделе золотой и серебряной монеты ¹. [154] Но Татищев занимался особо и вопросом о медной монете, о ее месте и значении в монетной системе государства. Однако этот вопрос А.И. Юхтом изложен весьма кратко ², так как в его распоряжении не было соответствующего отдельного труда В. Н. Татищева, а лишь некоторые его соображения. Вот что написал А.И. Юхт, заключая свои рассуждения:" Татищев обдумывал способы "каким образом медные деньги с течением времени в определенные сроки перевести, а серебряные умножить" и составлял на сей счет записку, которую, к сожалению, обнаружить не удалось (вполне возможно, что она не была им завершена)" ³.

Труд В. Н. Татищева о переделе медной монеты обнаружен автором статьи в 1992 году в ЦГАДА, в фонде № 248 (Правительствующего Сената) по описи № 113, в деле №382. Из текста одной из наклеек обложки видно, что ранее том находился в ЦГИА, а потом попал в ЦГАДА, но когда именно, установить не удалось. Весь том еще в 30-х - 40-х годах XVIII века формировался в Секретных делах Правительствующего Сената где хранился много лет и потому долгое время не был известен специалистам, занимавшимся изучением жизни и деятельности В.Н. Татищева. Опись № 113 приводит заголовок дела "382. 1730 - 45. О вымене прежде сделанных червонных, серебрянных гривенников, пятикопеешников, алтынников и копеек". Заголовок самого тома несколько иной: "Первый департамент Сената. О вымене прежде сделанных червонных, серебрянных гривенников, пятикопеешников, алтынников и копеек. 1730-1745 гг. На 1024 лл."

Как видно из описи фонда и заголовка дела имя В. Н. Татищева не упомянуто.

Не встречается оно и в двух перечнях дел, которые [155] приводятся в томе на первых нескольких листах, с указанием дат от 1731 по 1745 гг. Первый перечень озаглавлен так: “Реэстр нижеследующим по секретной экспедиции решенным делам” ⁴. Другая опись имеет следующий титул: “Опись делу о вымене из народа прежде зделанных червонных и серебряных гривенников, пятикопеешников, алтынников и копеек и медных пятикопеешников же” ⁵. В этой описи по пункту № 7 значится дело: “Представление о деле и о порятках принадлежащих к медным денгам, а от кого не надписано, на семи листах” ⁶. Здесь также, как и в заголовках описей, нет имени Татищева.

И только при сплошном полистном просмотре фолианта была обнаружена работа В. Н. Татищева о переделе медной монеты. Здесь же выявлены еще одна работа о медных деньгах и других вопросах “На память о чем требовать” ⁷ (атрибутация ее требует дополнительных исследований и потому она в данной статье не рассматривается) и другие документы за подписью-автографом В. Н. Татищева, не относящиеся прямо к нашему вопросу, но к его деятельности в более позднее время в Комиссии о монетном деле ⁸ и на посту генерал-губернатора Астрахани ⁹.

Автор записки определяется путем сопоставления с опубликованным А.И. Юхтом письмом В. Н. Татищева от 17 октября 1727 года к генерал-поручику А. Я. Волкову, под непосредственным началом которого он состоял в это время, занимаясь ремонтом трех московских монетных дворов и составлением своих представлений: [156]

Сопоставление обоих документов показывает, что они сходны по содержанию, а местами близки и текстуально. Это [157] позволяет прийти к выводу, что автором представления является В. Н. Татищев.

Теперь необходимо установить время написания работы. В представлении и в письме генерал-поручику А. Я. Волкову (этот чин он имел уже в начале 1727 г.) ¹² упомянуто повеление о переделе медных денег, которое было объявлено 7 июня 1727 г. ¹³ Значит, представление создано В. Н. Татищевым позже. Письмо А. Я. Волкову было послано 17 октября 1727 г. По сообщению А. И. Юхта, генерал в “начале ноября 1727 г. как меньшиковский “согласник” был осужден, лишен ордена и всех чинов и сослан на жительство в свои деревни. Письмо Татищева к Волкову от 17 октября, очевидно, было последним” ¹⁴.

В этом же письме Татищев послал Волкову образцы копеек и денежек. В записке также говорится о посланных образцах. Следовательно, представление писалось В. Н. Татищевым между 7 июня и 17 октября 1727 г.

Итак, “Всепокорнейшее представление о деле и о порядках, принадлежащих к медным денгам” было написано выдающимся государственным деятелем России В. Н. Татищевым летом - осенью 1727 г. в Москве в период его усиленной работы по ремонту трех московских монетных дворов и сочинению ряда ценных записок по совершенствованию денежного обращения и монетного дела.

Документ, который обнаружен в деле № 382, представляет собой копию представления, созданную специально для первого департамента Правительствующего Сената, но не позднее 1730 г. В этом томе все датированные документы расположены в хронологическом порядке от 1730 по 1745 годы, местами, [158] правда, несколько нарушаемым.

В обнаруженном представлении В.Н. Татищев излагает свои соображения в основном о переделе медной монеты. Здесь же он немного касается и проблемы повышения достоинства золотой и серебряной монеты. Одновременно им предлагается ряд мер по уменьшению убытков и “вредов” государству и народу.

В самом начале Татищев излагает предысторию вопроса еще со времен Петра I, вспоминая его указ о вымене старой медной монеты на новые - копейку за копейку - и констатирует, что фактически это дело остановилось из-за наличия в стране большого числа “воровских” денег. Далее следуют его пояснения о прошлых затруднениях этого обмена: это и добавление низкопробных металлов в монету, что изменило ее вес и сделало неполноценной; это и несовершенство системы приема и пересчета поступавших как “воровских”, так и полноценных монет и др. Чтобы более успешно бороться с этим, он предлагает строго определить время обмена сроком в один месяц и добавляет: “А в казну за подати и за протчие платежи хотя и еще месяц принимать, дабы Манетная кантора переделом и заплатою исправитца могла”.

Затем Татищев высказывается против намерения правительства “изготовливать медную монету из расчета 40 рублев ис пуда”, так как это “может нанести казне великий убыток и народу вред...”. Обосновывает он это рядом соображений и предлагает “копейки старого дела токмо огуртить и перепечатать каковы при сем образцы” им представлены, “чрез что едва не всех вышеобъявленных убытков и вредов” можно “избавиться”.

Далее Татищев делает серьезные предостережения правительству от слишком большого увлечения выпуском легковесной медной монеты, так как “мы вскоре всех золотых и серебреных денег лишимся, яко видим, что их каждогодно множество погибает” и утверждает, что по его расчетам “с 1714 года по сие время зделанной золотой и серебряной манеты чаю трети в государстве не осталось, а две доли весма пропали”.

Исходя из этих соображений Татищев касается и вопроса о предпочтении выделки денежек по сравнению с полушками. В связи с этим он пишет: “...вместо полушек зделат полмилиона денежек по 20 рублев ис пуда, к которому многое число старых [159] денежек перепечатать годится. А хотя бы и все вновь зделать, та так убыточно как полушки не будет, ибо за работу и припасов пред полушками едва не в полы изойдет. К тому же оные денежки можно огуртить и чекан хорошей зделать, что не всякой подделывать может. Итако многих вредов и опасностей избежать мнится быть лучший способ”.

В этом же представлении Татищев, говоря об оставшихся излишках меди при переделе монеты, предлагает делать из них платы, на манер того, что он видел в Швеции. От этой операции, как он полагает, государство получит, хоть и малую, но все же прибыль, которая “к размену денег поможет”. И тут Татищев спешит предупредить противников его предложения о том, что платы будут тяжелыми и неприемлемыми населением. Признавая, что в этом есть определенный резон, он все же убежден в необходимости их изготовления. Вот как аргументирует он свою идею: “Еже ли кто возомнит, что оные платы для тягости во употреблении нанесут народу обиду, которые хотя есть и небезистино, [однакож] сии пред мелкими в том луче и народу приятные быть могут, что ворам подделывать и людей обманывать будет неисчего; люди которые до сего времяни прелщаяся великою от мелких прибылью многих обманом разоряли и сами погибали и не имея способу примутся за полезней-шия ремесла”.

Однако Татищев ошибся. Население не приняло платы к обращению и правительство вьшуждено было отказаться от их чеканки и более они никогда в России не выпускались ¹⁵.

Татищевым были рассмотрены и многие другие вопросы относительно передела медных денег. Все это хорошо видно из публикуемой в конце статьи самой записки в полном объеме.

Обнаруженная записка В. Н. Татищева “Всепокорнейшее представление о деле и порядках, принадлежащих к медным денгам” 1727 г. имеет большое научное значение. Она позволяет [160] иметь более полное представление о системе взглядов В. Н. Татищева на передел золотой, серебряной и особенно медной монеты и определить степень его вклада в дело разработки одной из самых сложных проблем финансовой политики правительства, а также денежного обращения и монетного дела России конца 20-х - начала 30-х годов XVIII века. Выявленное представление дает возможность дополнить как общий список трудов В.Н. Татищева, так и перечень его специальных работ о денежном обращении и монетном деле в период его пребывания в Москве в 1727-1730-х годах восемнадцатого столетия.

ЗАПИСКА В.Н. ТАТИЩЕВА О ПЕРЕДЕЛЕ МЕДНОЙ МОНЕТЫ

(июнь - октябрь 1727 г.).

/л. 32/ Всепокорнейшее представление о деле и порядках, принадлежащих к медным денгам.

Указом Его Императорского Величества определено чтоб старого дела медные копейки, денежки и полушки, которые деланы до 1704 году, возвращат из народа, заплатя за оные новыми медными ж денгами копейка за копейку, о котором хотя уже многократно в народ печатными и писменными листами объявлено и для лугчего к розмену способа особливое в Москве место и люди определены, оным уже такие обстоятельства предписаны, что всяк без волокиты и убытка денги свои переменивать может. К тому же во всех городех и приказех велено оные в казенные зборы принимать без прекословия. Однако ж оное с великим упрямством отправляетца и весма мало как на обмен волные люди, так и из канцелярей в присылке является. Причина же сему, то есть, что между оными государева дела денгами в народе весма много воровских, которые на монетный двор за достойные не приемлются и примать их для многих обстоятельств невозможно: (1:) что медь воровских денег мешанная с оловом и свинцом для которого в дело новых денег без [161] перечистки негодна; (2:) они же пред казенными надмеру лехки. и ежели их равно в казну принимать, то сугубой убыток будет; (3:) опасность от щетчиков чтоб умысленно воровских куля за полцены вместо добрых принять. А воры вновь делая, на денежные дворы приносить случая не имели. И сего ради случая, что воровские на денежных дворех перепортя /л. 32 об./ хозяевам отдают, всяк нести опасается, а покупают на них товар, хотя с передачею пред другими денгами и ежели оных за денги употреблять запрещено не будет, то их мало кто доброхотно понесет итако время дела новых копеек надмеру продолжитца. А воровских может умножатся из которого казне и народу немалой убыток быть может, ибо в зборе податей учинится остановка, в народе же знающи разность воровских з государевыми выбирая, добрые будут оставлять, а воровскими, покупая товар, паки в народ пущать, как уже и действительно показалось, что некоторые ходя по рядом по 70 копеек рубль покупали и паки в народ и казну отдавали. А ныне слышим, что в котелном ряде многие лавошники таковые закупают и платять за них более нежели обретающаяся в них медь стоит, которое ежели истинно, то видимо что для обмана незнающих.

Того ради мню запотребно, чтоб объявит во все государство время по которое они в купечестве за денги ходить имеют, например, в каждом городе от того числа, которого указ объявлен будет месяц токмо за товары принимать, а после того числа никому их за товар не принимать. А в казну за подати и за протчие платежи, хотя и еще месяц принимать, дабы Манетная кантора переделом и заплатою исправится могла. В Москве же веема вдруг отрешить и в другие городы отвозить запретить, чтоб купцы крестьян обманывать не имели случая.

/л. 33/ 2: Поведено копеек зделать 1 милион да полушек полмилиона весом по 40 рублев ис пуда.

Сие может нанести казне великой убыток и народу вред, яко: (1:) ежели денги старые сплавливать, то будет угар у пуда близ полутора фунта, чрез что в государстве меди напрасно немалое число а имянно: до 1600 пуд угарит (2:) за работу с пуда по малой мере надобно заплатить по 2 рубли, итого с 55000 Рублев кроме содержания многих излишних служителей, бумаги и протчих росходов, которые впредь при вымене из народа [162] денег безвозвратно погибнет (3:) множество ремесленных людей, яко кузнецы, оружейники, котельники и протчие от их весма нуждных работ к сему делу отрешатца чрез что в Москве немалая нужда будет (4:) угля и дров великое число потребно, а в близости Москвы лесов уже весма скудно, чрезчто и ныне дрова и бревна на строение годные надмерно дороги стали, ибо на пятикопеешное дело более 10000 сажень дров да с 300000 четвертей болших угля сожгли. А на сии полтора миллиона не менше,

но суще более оного числа потребно. Итако в великую тягость здешним жителем леса опустошаться (5:) от щетчиков великая опасность в том, что они принимая старые деньги, могут красть и неполное число в сплавку отдавать, понеже у них в сплавку принимается уже не на щет, но токмо на вес, из чего на денежных дворех надмерной угар является. Також, когда они от мастеров денги принимают, могут в мешки сотенные класть /л. 33 об./ излишне понеже мастера щету не смотрят, но токмо вес, а щетчики при отдаче из канторы манетной могут излишние денги себе вынимать, как сие и в действе явилось. А весма предостеречь едва удобно ль, ибо все к тому употребляемые от нас предосторожности суть недоволны (6:) меди по исчислению останется за переделом с 57000 пуд, которую надобно определить во что употребить, чтоб так великой капитал вотще не лежал.

Того ради мню, чтоб копейки старого дела токмо огуртить и перепечатать каковы при сем образцы представляю, чрез что едва не всех вышеобъявленных убытков и вредов избавимся. А имянно: угар не будет, заработу с пуда заплатим меньше 30 копеек, людей потребно малое число, которое кроме кузнецов и котельников изправится и в кратчайшее предвышеобъявленным временем переделается, угля и дров десятой доли не изойдет, воровства от щетчиков никаких опасаться причин не имеем, понеже и перепечатаные паки на щет отдадут, меди излишней без ползы лежать не будет, наипаче же подделатца под оные копейки будет весма неудобно, понеже на них прежнее изображение видимо будет, которого никак кроме силного тиснения изобразить невозможно. Ежели кто мнит, что неравность с пятикопеешниками нанесет вред или непристойность, оное за доволное опровержение [163] моего представления неразумею и в народе никакой противности быть /л. 34/ невижю, понеже того ж веса копейки с пятикопеешниками доднесь чрез много лет ходили безовсякого препятствия и ежели б не так гнусная оных работа, подавшая к воровству и погибели людей причину употреблять их возбраняла, то б и переделывать было непотребно.

Сие представляю в том образе, что ежели мы сии денги хотим переделывать токмо для пресечения воровства, от которого так много сот прелстившихся людей погибло и погибает, також и для изображения трудностей от оных розысков происходящих. Ежели же для прибыли, то сие мнение не годится, ибо хотя б и легче еще поведено было делать, то я противится никак не дерзаю. Однакож мню, что из сего прибыли государству быть не может, но паче вред, что мы вскоре всех золотых и серебреных денег лишимся яко и видим, что их каждогодно множество погибает. И суще счисляю с 1714 года по сие время зделанной золотой и серебряной манеты чаю трети в государстве не осталось, а две доли весма пропали.

Да и прибыль сия подобная займу с ростом и превиликим, ибо всяк может видеть, что оные без великого вреда государственного долговремянно употребляемы быть не могут, но надлежит их годе в 3, а не далее пяти, возвратя в казну в крупнейшия переделать. Итако оная выданная ис казны медь за 40 Рублев паки сорокью рублями доброю манетою заплачена быть имеет, которая останется в казне в прежнем достоинстве в 10 рублях или ниже, а заплаченное за дело канцелярские росходы с 60000 рублев яко рост погибнет, при перепечатывании же заработанных денег пропадет токмо з 10000 рублев и тако прежвышеобъявленным с 50000 рублев прибыли, которое к розмену помощь учинит, сверх сего что по дватцати рублев ис пуда деланные, хотя и 10 лет употребляемы будут такой опасности и вреда как лехкие не нанесут.

3: Полушек велено зделать полмилиона по сороку рублев из пуда. Оное не менше опасно, но и наипаче вредительно. А имянно: полушек старого дела так много наделано, что уже более нежели потребно, ибо всякому известно, что таковых [164] дробных денег в купечестве не употребляют и вещей ¹⁶ полушки достойных веема мало обретается, паче же ис того можем видел напредь сего копейки вдвое пред нынешними достоинством были, а денежек очень мало было, полушек же и веема мало знали. Однакож в торговле трудности никакой не было, яко и ныне нужды умножить не видим. А ежели их более будет, то купечеству больше вреда нанесется, ибо оных щет един, купцам в торгу помешателство чинит. К тому же прелщение прибыли подает причину многим людем погибнуть, ибо мы в оных никак искусства такова как в крупных употребить для малости их не можем. И хотя предуспевая отливанью умыслили их тонко делать каковыя образцы представил. Однако ж сие и ворам токмо выковывать возможность не отемлет. А чеканить их молотом равно так как нам тиснить способ готовый. /л. 35/ Того ради мню, чтоб вместо полушек зделат полмилиона денежек по 20 рублев ис пуда, к которому многое число старых денежек перепечатать годится. А хотя б и все вновь заделать, то так убыточно как полушки не будет, ибо за работу и припасов пред полушками едва не в полы изойдет. К тому же оные денежки можно огуртить и чекан хороший зделать, что не всякой подделатся может. Итако многих вредов и опасности избежать мнится быть лучший способ.

4: Понеже выше показано, что от медных денег так ниского достоинства государству великой вред предлежит, и суще ежели оные более трех лет оставлены будут, то веема опасно, чтоб оные из чюжих краев неумножилось, а золотые и серебреные из государства вон не вышли и торг чюжестранной неповредился, которому примеров не токмо из древних деяний, но и при нас бывших случаев неоскудно имеем. Того ради, конечно, надлежит заранее помыслить и определение учинить, чтоб без убытка казны и отяхчения народа оные паки в казну возвращены и в крупнейшия переделаны быть могли, для которого я последующий способы мню быть непротивными:

(1:) оставить по переделе медных денег в Манетной канторе капитал милион рублей, счисляя в оной золото, серебро и медь [165] по покупной настоящей цене, от которого Манетная кантора будет трудится прибыли получить чрез три года до 300000 рублев. А какими образы оное всяк верной и прилежной /л. 35 об./ способ изобрести может, ежели токмо высочайшая власть милостивым призрением и скорым решением неоставит.

Например (1:) ежели Его Императорское Величество повелит из оных в рост по 8 на сто отдать, из которых по одному от 100 пожаловать управителем, то оные будут прилежно смотреть, чтоб скоряе в добрые и надежные руки с достойным закладом отдать. Токмо для таковых займов, [чтоб отдающие денги потерять, а занимающие заклада за безценок лишится опасности не имели], надлежит основательное право учинить, чрез что в три года до 200 тысч к капиталу на розмен денег прибудет.

(2:) в деле золотых и серебреных манет от безпорядков происходят напрасные многие казне убытки. А ежели оные исправить, то також чрез то время доколе медные денги ходить будут некоторое знатное число и суще надеюся, что до 100000 рублев в капитал приобщено будет. Сие приобретение прибыли от серебра и золота мню чтоб было без умаления нынешнего достоинства серебреных денег и кроме прибыли, которая до сего время-ни в Штат кантору на росходы отдавалась. Но суще такая, которая от незнания проб и разеуждения пропорции междо металлами погибала и ныне погибает.

(3:) медь, которая за переделом ныне сверх назначенного числа копеяк и денежек останется и впредь на заводах государевых зделается платить из Манетной канторы по 8 рублев и переделывать в платы по 10 рублев пуд тем же образом как /л. 36/ в прошлом 1725-ом году деланы были и, получаемую от того прибыль, оставлять в Манетной канторе, чрез что також, хотя малая, однако ж прибыль чрез пять лет к размену денег поможет. А заводам немалая полза, что денги всегда вскорости готовые получать будут. Ежели кто возмнит, что оные платы для тягости во употреблении нанесут народу обиду, которое хотя есть и небезистинно, однакож сии пред мелкими в том лутче и народу приятнее быть могут, что ворам подделывать и людей обманывать будет неисчего. Люди, которые до сего времяни прелщаяся великою от мелких прибылью, многих [166] обманом разоряли и сами погибали, не имея способу, примутся за полезнейшия ремесла. А управители так многотрудных розысков избавяся, будут более о полезнейших делех прилежать, из чего государству более ползы быть может. Число же оных не веема великое будет, ибо хотяб мы и все 4 милиона переделали и на заводех непрестанно делали, то их в 20 лет 2 милиона не вделается. Итако оных надмерного множества не будет. К тому же оные наиболее будут в домех богатых лежать в хранении.

Для того, что их держать для внутренняго в них достоинства никто опасаться не будет, противно же тому мелки так, в росход употреблять будет. Сверх сего ежели кому нужда в меди случится, то может без великого убытку в посуду переделать, ис которого ни казне, ни народу убытка не будет. (4:) доимка манетная погибает напрасно, також многие описные имения чрез долгое время непроданы /л. 36 об./ гниют и повреждаются, а иное и весма погибает разными способы без ползы Его Величества и народа. А ежели оное ныне все что есть и впредь будет отдастся в Манетную кантору, то с добрым порядком и прилежностию весма немалое число денег собрать уповаемо. (5:) мелкие серебреные копейки хотя уже давно видено, что оные более во вред нежели в пользу. И ежели их велят все переделать в крупную манету, то весма уповаемо також до ста тысеч прибыли получить. Токмо весма нужно, чтоб ныне вскоре их велеть в Манетную кантору отдавать доколе лучших невыбрано. А о выборе крупных денег серебреникам еще с жестокостию подтвердить. Сими способы уповаемо чрез пять лет к оставленному милиону в капитале милион приобщить и все медные пятикопеешники изнарода выменять, а останутся токмо копейки и денежки, которые паки со временем також выменять лучшие способы изобрести время научит. Токмо б сих показанных прибылей Камор коллегия а иные росходы требовать власти не имела. (6:) Полушки и денежки деланные по 40 рублев из пуда остаются в народе в великий вред, ибо ниское оное достоинство и безтрудное дело многих убогих людей прелщает и в погибель ведет. Наипаче же то в великий вред, что из Полши немалое число их привозя русские товары /л. 37/ покупают, понеже в Полше и из шелегов, которых по девяти за копейку ходить [167] лехко полушки делать, как и мне самому случилось междо полушками найтить, на которой еще нечто шелегова знака видимо было. От чего слышим, что многие пограничные жиды великое богатство приобрели, а российское государство терпит напрасной убыток, что мы за пуд меди полской, которой в их шелегах токмо 12 рублев, даем наших товаров слишком на сорок рублев. Итако видим, что от оных терпит Руссиа великия убытки, паче же то, что каждогодно нескольку сот человек перепытают, в сылки разсылают и переказнят.

Переделать же оных без великого казенного убытка и народной обиды невозможно, для того оные зделано толко с 400000 рублев. А ныне видимо, что более 600000 рублев будет, ибо по многим учиненным опытам треть и более воровских находится. И ежели их все в казну принимать, то будет за воровское платить по 42 и до 45-ти рублев за пуд, которому казна государственная повинности не имеет. Разбирать же их никак невозможно, ибо знающия манетчики с трудом воровские познать могут. И то человек более 100 рублев днем может перебраковать. И ежели за бракованье жалованье щетчиков положить, то заплатить надобно с 2000 рублев. Да искать столко искусных браковалыциков трудно, чтоб без продолжения могли в казну принять. Ежели воровские все выметывать, то многим, а наипаче убогим людем, будет великое разорение, ибо может случится, что рублев 10 кто полушек имеет, а междо оными ничего /л. 37 об./ прямых несыщется, которые хотя перепортя ему отдадут. Однако меди в них не болше как на два рубли сыщется.

Буде же определить так, чтоб принять токмо то число колико из казны зделано было, а протчие откликать, то також многие невинные, а особливо далеко от городов живущие, бедное крестьянство понесут обиду. А могущие понести убыток купечество избавится, понеже в городех всяк кто токмо указ услышит, немедленно их в казну понесут. И число надлежащее наполнять прежде нежели крестьяне сведают.

Итако видимо, что оных полушек ни в том достоинстве оставить ниже выменять из народу без великого вреда и убытка невозможно. Того ради мню за лучшее быть, чтоб их достоинством понизить в народе до дватцати рублев в пуд. Йтако [168] копейки, денежки и полушки будут равного веса. И без великого вреда еще неколико лет употребляются могут, доколе Манетная кантора в состоянии будет оные выменять и в лучшие переделать.

Однако ж оное унижение вдруг унизит не веcма способно, ибо может нанечтися ¹⁷ некоторым убогим людем великая обида. Того ради надлежит ныне немедленно объявить во все государство, чтоб их употребляли по 5 за копейку. А спустя месяца три паки збавить по полушке и велеть брать по 6-ти. Потом паки спустя полгода сбавить по две и велеть брать по 8-ми за копейку. Итако /л. 38/ без великого труда и убытка оные в равное достоинство с копейками и денежками приведутся. А обиды великой ни казне, ни народу не будет. Ибо оных никто многаго числа не держит. К тому же и понижение их учинится не вдруг и не в однех руках, которое никто за тягость великую и разорение невменит, ибо их мню, что число ста рублев мало у кого, и то разве при великих денгах сыщется. В казне государственной быть им негде невозможно, понеже их брать в казну ни за что не велено и о том уже неоднократно указами подтвержено.

Вышепоказанные к вымену из народа медных денег способы хотя видится веема удобны и немноготрудны, однадо ж без умножения золотой и серебряной манеты малополезно. И суще ежели так великое число и суще 3000000 рублей убудет, то течение денег в народе ослабеет и в зборе податей нанесет остановку. Того ради при том же надлежит думать коим бы образом в те 5 лет возможно зделать 3000000 рублей серебряной и золотой манеты. Кроме того, что из копеек зделано будет о котором хотя для краткости времяни пространно писать не есть удобно, обаче образа удобные кратко представлю:

1: цену с серебра сбавить и не покупать выше 18 1/2 копейкою, а особливо покупку внутреннего серебра пресечь убавкою цены по денге у золотника;

2: золотую манету с серебреною привесть в равное достоинство как по всей Европе употребляемо;

3: купечеству дать лучшие к торгу способы, а неупотребленные или ненужные драгоценные товары не токмо вывозить, но и употреблять под штрафом запретить, противно же тому товары изобилства /л. 38 об./ российского отвозить в другие государства подать купечеству облегчением пошлины охоту;

4: казенные товары хотя с убавкою цены, но на готовое серебро и золото продавать;

5: ефимки и червонные велеть в Руси брать за равную цену с рускою манетою и в подати примать токмо из казны в росход не употреблять, а отдавать на макетные дворы;

6: серебреные и золотые денги, чтоб не имели случая в казнах заключать и одни токмо медные употреблять. Объявить указами, чтоб во всяких заплатах медных более трети принять должен не был, разве принимающей сам тому соизволит. Итако серебреные денги иноземцам из государства вывозить нечто учинит затруднения.

7: для избежания государственного вреда и помешателства в покупке на манетные дворы золота и серебра, надлежит о серебренниках и серебреных рядех вновь полезны учреждения учинить, каков прожект имею в готовности.

Сверх сего ежели для коей-либо крайней нужды оные 1 1/2 милиона необходимо переделать легких потребно по крайней мере надобно дело медных полушек отставить, а вместо того зделать еще полмилиона пятикопеешников, от которых пред полушками с 30000 рублев прибыли будет дело скоряе иправится и в народе полезнее будут.

Комментарии

1. Юхт А. И. В. Н. Татищев в Москве (К истории денежного обращения в России в 20-30-х годах XVIII в.). // ИЗ. М., 1978. Т. 101. С. 271-342. (Публикации документов: С. 323-337)

2. Он же. Письма и записки В. Н. Татищева о денежном обращении и монетном деле в России в первой трети XVIII в. // Памятники русского денежного обращения XVIII-XX вв. М., 1980 (Труды ГИМ. Вып. 53. Ч. 7) С. 117-158. (Публикации. С. 124-154)

3. Он же. Государственная деятельность В. Н. Татищева в 20-х - начале 30-х годов XVIII в. М., 1985. Гл. 3. В. Н. Татищев и проблемы денежного обращения в России. С. 190-267.

4. РГАДА- Ф- 248. Оп. 113. Ед. хр. 382. Л. 1.

5. Там же. Л. 1.

6. Там же. Л. 1 об.

7. Там же. Л. 28-29.

8. Там же. Л. 118-118 об., 120-120 об., 123-123 об.

9. Там же. Л. 292-293, 297-297 об.

10. РГАДА- Ф- 248. Оп. 113. Ед. хр. 382. Л. 1

11. Юхт A. M. Письма и записки В. Н. Татищева о денежном обращении и монетном деле в России первой трети XVIII в. // Памятники русского денежного обращения XVIII - XX вв. М., 1980

12. ИЗ. М., 1978. Т. 101. С. 93, прим.; Памятники русского денежного обращения XVIII в. М, 1980. С. 118.

13. ПСЗ. Т. VII. № 5088.

14. Памятники русского денежного обращения XVIII в. С. 119; Посылая письмо А.В. Волкову, Татищев, вероятно, еще не знал, что генерал отстранен от монетного дела указом Верховного тайного совета уже 18 сентября 1727 г., где сказано: “.. 9) Алексею Волкову у того монетного дела не быть, и для того данные ему инструкцию, указы и всякие о том монетном деле ведомости, у него отобрать и отослать в Москву в Монетную контору” (ПСЗ. Т. VII. № 5156).

15. Арсеньев К. И. Историко-статистическое обозрение монетного дела в России. // Записки русского географического общества. СПб., 1846. Кн. I. С. 69; Спасский И. Г. Русская монетная система. Историко-нумизматический очерк. Л., 1970. С. 169-170, 190; Ламанский Е. И. Исторический очерк денежного обращения в России 1650-1817 гг. Б.м., б.г. С. 87-88.

16. Так в рукописи.

17. Так в рукописи. В подлиннике, видимо, — “нанесятся”.

Текст воспроизведен по изданию: Записка В. Н. Татищева о переделе медной монеты 1727 года // Архив русской истории, Вып. 6. 1995