1742—1745 ГГ.

В 1950 г., когда отмечалось 200-летие со дня смерти Василия Никитича Татищева, была подчеркнута необходимость выявления новых документов и материалов о его деятельности в центральных и местных архивах. Одновременно была поставлена задача издания полного собрания трудов и писем В. Н. Татищева - одного из выдающихся людей России первой половины XVIII в., ученого с широким диапазоном научных интересов, крупного государственного деятеля, прошедшего петровскую выучку.

В минувшие годы много сделано для решения этой задачи. Вышли в свет: главный труд Татищева - академическое издание «Истории Российской» в семи томах (М.; Л., 1962-1968), его избранные труды по географии России (М., 1950), переписка за 1746-1750 гг. (Исторический архив. М.; Л., 1951 т. VI), различные записки, посвященные развитию промышленности, ремесла и торговли (Исторический архив, М., 1951, т. VII; Исторические записки, М., 1976 т. 96), денежному обращению и монетному делу в России в первой трети XVIII в. (Исторические записки, М., 1978, т. 101) и др.

Настоящая публикация продолжает систематическое издание писем Татищева, начатое А. И. Андреевым. Переписка Татищева представляет не только биографический интерес. Она является важным памятником эпохи и одним из источников для изучения истории русской науки, политики и экономики 20-40-х годов XVIII в. Публикация содержит 32 письма из Астрахани 1742-1745 гг., адресованные главным образом И. А. Черкасову - кабинет-секретарю, через которого Татищев имел возможность фактически обращаться к императрице. Татищева и Черкасова связывали дружеские отношения, установившиеся еще в начале 20-х годов. Публикуемые письма не исчерпывают всей переписки Татищева за 1742-1745 гг., она несомненно была обширнее (После сдачи в набор данной публикации в ЦГАДА было дополнительно обнаружено несколько писем Татищева 1744-1745 гг. к Черкасову и императрице. Они касаются главным образом закупки для царского двора драгоценных камней и золота. Но поместить здесь эти письма не представляется возможным по техническим причинам). Но писем [283] к другим корреспондентам Татищева обнаружить не удалось, по всей вероятности, они далеко не все сохранились. Что касается переписки Татищева с Академией наук за этот период, то она заслуживает специальной публикации, правда, частично она была напечатана еще в прошлом веке (Материалы для истории Академии наук, СПб., 1889, т. V и 1895, т. VII).

Переписка Татищева 1742-1745 гг. сохранилась в двух архивах: 26 писем в Центральном государственном архиве древних актов в Москве (ЦГАДА) и 6 писем в Государственном архиве Астраханской области (ГААО). Письма, находящиеся в московском архиве, известны. Но в отрывках и отчасти полностью опубликовано примерно десяток писем - П. П. Пекарским (Новые известия о В. Н. Татищеве. СПб., 1864) и С. М. Соловьевым (История России с древнейших времен. М., 1963, кн. XI, т. 22, с. 324-332, 334-336). Письма из астраханского архива малоизвестны и никогда не издавались. Все письма (за исключением письма к принцу Гессен-Гомбургскому, печатаемого по копии) являются подлинниками, многие из них писаны самим Татищевым, что и оговаривается в легенде.

Астрахань была последним этапом на долгом и трудном пути административной деятельности Татищева. Утвержденный вопреки своему желанию губернатором этого обширного пограничного края на юго-востоке России, он рассматривал свое новое назначение как ссылку. Отсюда его непрестанные просьбы об освобождении из «сего узилисча». После дворцового переворота 1741 г. Татищев надеялся, что Елизавета Петровна, учитывая его большой опыт, обширные познания, наконец, верную службу Петру I, вызовет его в столицу, где он займет достойное место в ряду людей, которым новая императрица доверила управление государством. Однако этого не произошло. Просьба Татищева об освобождении от губернаторства, а если в его услугах нет надобности, то и об увольнении в отставку, встретила отказ. В переписке рельефно отразилось недовольство Татищева своим положением, его плохо скрываемое раздражение и обида. Но, разумеется, основное значение публикуемых писем не в этом.

Около 4 лет Татищев был губернатором Астрахани. Вся его деятельность была подчинена задачам расширения торговых и политических связей России со странами Востока, развития шелкоткацкой, хлопчатобумажной, кожевенной и других отраслей промышленности, заселения края, в том числе и выходцами из восточных стран, роста доходов казны. До сих пор о планах и проектах астраханского губернатора, о его управлении краем можно было судить на основании его записок, относящихся к этому же [284] периоду: «Доношение об астраханском торге», «На память о делах астраханских», «Предложение о размножении фабрик». Все эти записки были опубликованы П. К. Алефиренко (Исторический архив, т. VII, с. 397-410). Переписка существенно дополняет и конкретизирует эти материалы, показывает, с какими трудностями сталкивался Татищев при осуществлении своих планов, каково было отношение центральных учреждений (Сената, коллегий) к его предложениям.

Татищев выступал за предоставление купцам субсидий и привилегий, чтобы привлечь их к созданию шелковых и хлопчатобумажных мануфактур. Одновременно он высказывался за оказание материальной помощи ремесленникам-ткачам и предлагал изъять их из ведения Мануфактур-коллегии. Он выражал надежду, что осуществление такой экономической политики приведет к развитию текстильной промышленности и позволит прекратить импорт хлопчатобумажных тканей. Используя опыт развития промышленности в России, в частности хорошо знакомой ему уральской металлургии, Татищев предлагал основать несколько казенных мануфактур по обработке конских кож и производству савров и хозов, которые были важной статьей русского экспорта на Восток, и затем передать их частным предпринимателям. Он считал также целесообразным создать в Астрахани текстильные предприятия, которые могли бы использовать местное сырье (верблюжью шерсть) и делать «хорошие комлоты и штофы на шелковой основе». Татищев просил прислать инструменты и мастеров, которые могли бы обучить местное население. В письмах к Черкасову Татищев высказал ряд интересных соображений, касающихся увеличения добычи самосадной соли на астраханских озерах и сокращения с целью сохранения лесов выварки пермской соли.

Астрахань была крупным центром торговли России с Северным Кавказом, Закавказьем, Ираном, Средней Азией и Индией. Вполне естественно поэтому, что вопросы русско-восточных торговых связей и увеличения доходов казны были одной из главных забот губернатора. В переписке содержатся интересные данные о состоянии русско-восточной торговли, о планах Татищева по дальнейшему росту товарооборота и конкретных мерах, принятых им в этом направлении.

Решающая роль в торговле в первой половине XVIII в. принадлежала армянским и индийским купцам. На их долю приходилось примерно 3/4 всего торгового оборота. Что же касается ирано-европейской транзитной торговли через Россию (Астрахань-Москва-Петербург), то армянское купечество занимало в ней монопольное положение. Не случайно поэтому особое внимание губернатора к положению армянских и индийских купцов, поселившихся в Астрахани, и последовательное осуществление [285] покровительственной политики русского правительства по отношению к ним. Как показывает переписка, Татищев выступил в поддержку армян и других жителей иноземных слобод Астрахани, возражавших против включения их в посад и подчинения магистрату. Он предложил создать для иноземных жителей в Астрахани выборный орган самоуправления и суда с подчинением его губернской канцелярии. Правительство согласилось с мнением Татищева, и такой орган был создан по сенатскому указу от 17 сентября 1746 г.

Большое место в переписке занимают вопросы, связанные с закупкой для нужд царского двора и казны золота, серебра, драгоценных камней, шерсти, воска, ценных пород деревьев и других товаров на Северном Кавказе, в Закавказье и Иране.

Татищев много размышлял о преобразованиях и деятельности Петра I, сравнивал и сопоставлял их с политикой его преемников, по-видимому, собирал материалы по истории петровской эпохи. Эти раздумья и отчасти воспоминания отражены в его работах по истории и географии, записках и письмах. Не является исключением в этом отношении и его переписка с Черкасовым. В ней имеется несколько интересных сообщений. Во-первых, о намерении Петра I учредить Коллегию государственой экономии. Татищев пространно рассказывает о задачах, которые ставил перед ней царь, о выработке проекта регламента этой коллегии, говорит о редактировании проекта Петром. Во-вторых, о предложении написать историю Петра Великого, с которым Анна Ивановна обратилась к Татищеву. Он отказался. Писать так, как он хотел, ему не разрешили бы, а писать так, как от него требовали, историк не желал. С воцарением Елизаветы Петровны сложилась более благоприятная обстановка, и осенью 1744 г. Татищев через Черкасова обратился к императрице и заявил о своей готовности приняться за подготовку труда о Петре I. Однако его предложение не было принято.

Переписка 1742-1745 гг. содержит богатейший материал для биографии Татищева, его административной деятельности, столкновений с различными людьми на служебном и политическом поприще. Следует, однако, иметь в виду, что сведения такого рода во многом субъективны и требуют особенно критического отношения.

В целом же публикуемые письма послужат одним из основных источников для изучения последнего этапа административной деятельности Татищева и отчасти его экономических взглядов. Они представляют также интерес для характеристики экономики Нижнего Поволжья и торговли России со странами Востока в середине XVIII в. Переписка во многом обогащает наше представление и о личности Татищева. [286]

№ 1

Татищев И. А. Черкасову

21 января 1742 г.

/л. 2/ Государь мой Иван Антонович.

Я надчаяние от вас, как от моего древняго друга, письма не получил. Однакож, усмотря из присланного указа о показанной к вам е. и. в. высочайшей милости ¹, истинно сердечно порадовался, которым, яко же и наступающим новым годом, вас, моего государя, поздравляя, желаю вам всякого благополучиа.

Понеже я, как вам чаю уже не безизвестно, за мои верные к государем и государству услуги от злодеев государственных так гоним и разоряем был, что уже не рад был животу, и, хотя многократно об отставке просил, токмо и того к большему мне огорчению не улучил, ея же и. в. о том неизвестна. И, опасаясь, чтоб мои злодеи, не нашли способа более меня оскорблять, принужден вам, как моему другу, обстоятельно донести.

Вам чаю памятно как вечнодостойные памяти е. и. в. Екатерина Алексеевна в 1727-м с великим обнадеживанием изволила меня определить в Манетную канцелярию ², где я столько труда моего изъявил, что е. и. в. всемилостивейше изволила письмом обнадежить, что мой труд без вознаграждения оставлен не будет ³, однакож за скорою кончиною е. в. ⁴ того лишил[ся]. Потом я в учреждении манетном хотя явные великие пользы приобрел, но по злости на меня бывшего графа Головкина и лакомством Бирона от того отрешен, компания передела мелких денег невинно разорена ⁵ и немалая сумма с манетных /л. 2 об./ дворов под имянем новой прибыли потеряна, причем и Головкин с Дудоровым довольно получили, в чем явно обличить могут дела их ⁶.

В 1734-м году е. и. в. повелела меня отправить в Сибирь для размножения заводов ⁷, где я чрез три годы так оные размножил и старые исправил, за что без сумненно надеялся высочайшую милость е. и. в. и довольное награждение получить, особливо видя всегда в указах всемилостивейшия обесчания, ни о чем более как о пользе государственной прилежал. Токмо и в том обманулся тем, что Бирон, увидя от заводов так великую государственную пользу и прибыль кождогодную, вознамерялся оной доход похитить. И вначале определили начальником саксонца Шомберка ⁸, который ничего о железных заводах и о пользе нашего государства не разумеет, и оному меня подчинили, а вскоре потом меня отлучили и чрез имя болохонца Осокина главные заводы Благодать похитить вознамерились, чему я явно с твердыми доводы противное мнение представил ⁹. Они же, оставя ту околичность, явно отдачу Шомбергу или паче тому бывшему герцогу отдали, а на меня крайне озлобились и заводы оные с великим государству [287] вредом разорили ¹⁰. Сия его злоба хотя мне довольно видима была и ведал, что искали порока, но не нашли.

В 1737-м перевели меня в Оренбурскую комисию, которую, как видно по обману Тевкелева и Кирилова, для чаемаго великаго прибытка начали. Я же прибыв, усмотрел, что оное вымышлено более для собственной, нежели казенной пользы ¹¹, стал истинну доносить и те обманы обличать, которым онаго бывшего герцога и Остермана наипаче озлобил. За сие, как они скоро сведали, что Тевкелев и другие, за их неправости и безпорядки смиряемы, жаловались /л. 3/ на меня, то Остерман велел им бить челом и представили е. и. в. По оному велели меня спросить, то секретарь бывшей Яковлев сочинил мне вопросные пункты, противные форме суда и точным указам, ибо имян челобитчиков не показал, из челобитья их брал непорядочно, но смешивал и один пункт разбил на многие, а многое от себя прибавил, чего в челобитье нет. Получа они, мои ответы, и видя, что все те клеветы с доказательством опровергнуты, а доносителей плутовства обличены, наипаче озлобясь, доносили е. в. будто тяжкие преступления мои явились и, учредя особливую комисию ¹², велели для учинения мне обиды судить, выбирая из гражданского и военного прав. И хотя комисия или за страх, или собственными прихотьми чрез три года прилежно и разными образы трудились токмо обвинить меня чем не нашли. Потом как милостивные указы от бывшего герцога курляндского и потом принцессы Анны ¹³ объявлены и все комисии велено оставить, но по моей велено наикрепчайше следовать. И хотя я не одну челобитную подавал, прося о скором и справедливом оного решении, но, видя, что то не успевает, по совету Остермана, чрез его креатуру подал повинную, прося в винах просчения, ибо я, видя себя в крайнем разорении, принужден то учинить, но никакой милости не получил.

Затем я хотя наскоро как для важного дела отправлен ¹⁴, но вместо мне поохочиванья жалованья удержанного не выдано и определенного на сей год выдано половина, а в комисию подтверждено, чтоб наикрепчайше следовали за мной. Сие, как мне огорчительно и страшно ни было, ибо видел, что меня в такое трудное дело определили и без всякой помосчи, а особливо и без инструкции отправили, прилежал колико возможно верность мою засвидетельствовать и благодатию божию зделал столько, чего господа министры не чаяли /л. 3 об./ и калмыцких ханов в такое подданство и порядок привести в каком не бывали ¹⁵. За сей мой труд получил от е. и. в. всевысочайшую грамоту с похвалою и высоким обнадеживанием, но на той же почте указ от бывшего Кабинета с великим мне оскорблением и обидою, которым мне поведено по затеинному челобитью ведомого вора и публично наказанного Семена Иноземцева противо Уложенья формы суда ответствовать. И хотя я присягать готов в том, что невинен и [288] челобитья так бездоказательного, а паче, что он бил челом на меня перво в держании невинном под караулом, а спустя четыре годы стал показывать взятки и свидетеля представляет казанского купца Микляева, о котором я слышал, что господин камергер Брылкин как обязанной друг онаго плута Иноземцова принудили письмо дать, того ради посылаю при сем челобитную ¹⁶ и прошу вас, моего государя, оную при удобном случае, подав е. и. в., решение исходатайствовать, а наипаче просить господ министров о выдаче мне невинно удержанного жалованья, и чтоб меня отсуда взяли, ибо я для пользы и чести е. и. в. моим в великой убыток напрасно вошел, которое прежде всем было давано казенное, и для того отныне принужден здесь занять 1000 руб., надеяся, что от е. в. оставлен не буду. И на вас, как моего друга надеяся, пребываю всегда ваш, моего государя покорный слуга

В. Татищев.

Астрахань
21 генв[аря] 1742.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 2—3. Автограф.

№ 2

Татищев И. А. Черкасову

27 февраля 1742 г.

/л. 4/ Государь мой Иван Антонович.

По воли е. и. в. хотя и без объявления вины в сие узилисче я определен ¹⁷, где я чрез несколько дней, разсматривая с прилежанием, вижу, что сия губерния так разорена как недовольно сведусчей поверить не может. Понеже люди; разогнаны, доходы казенные ростеряны или разтосчены, правосудие и порядки едва когда слыханы, что за так великим отдалением и не дивно, и вам, яко более меня сведусчему, писать пространно непотребно. Причина же сего есть главная, что неколико губернаторов суда вместо ссылки употреблялись и, не имея смелости, или ничего, или бояся кого по нужде, неправельно делали. А может и то, что, не имея достаточного жалованья, принуждены искать прибытка, не взирая на законы. Особливо здешняя концелярия более оттого безпорядочно, что секретарям и подъячим дел таких, от которых достаточной доход иметь можно, мало, а жалованья нет, то принуждены коварствами и безпорядками, доставать. Купцы сильнейшие чим больше торгуют или отчего их великое обогасчение как токмо от хисчений казенных /л. 4 об./ и разорения безсильных. Они же, не желея к засчисчению их, как мню, не скупо предстателей закупили, то и, видя их непорятки, нужно губернатору смотреть сквозь пальцы, опасаясь, чтоб и за верность, как я в том искусился. [289]

Итако равномерно о себе разсуждаю, что и от меня е. и. в. и сия губерния пользы более видеть не могут, ибо мне, не имея надежды и смелости, более прежде бывших трудиться невозможно. Однакож я, опасаясь чтоб пред богом в том не погрешить, колико в краткости удобно было, нужнейшие обстоятельства написав, послал к генерал-прокурору ¹⁸, а желал бы и вам то же сообсчить, дабы при случае, если потребно, е. и. в. представить, токмо не успел. А если за потребно разсудите, то можете оное, взяв от него, просмотреть и по тому не для меня, но для пользы государственной возможное учинить.

Вашего превосходительства, государя моего, покорнейший слуга

В. Татищев.

Астрахань в 27 день февраля 1742 г.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 4—4 об.

№ 3

Татищев И. А. Черкасову

21 января 1743 г.

/л. 20/ Государь мой Иван Антонович.

Колико чрез письма сына моего ¹⁹, так и чрез Кобякова ²⁰, я твердо уверен, что вы, мой государь, к показанию ко мне милости и ко освобождению от сего узилисча труд прилагать изволите, за что весьма покорно благодарствую и есче прилежно о том прошу. О причине же моей здесь неснос[нос]ти хотя я вам прежде доносил ²¹, но ныне есче для памяти напоминаю, ибо ежели кто не знает оного может нарекать тем, что якобы я служить не хочу.

Оное же состоит в следуюсчем. (1) Губернские дела и сборы или доходы весьма упусчены и люди разорены и, хотя б поправить можно, токмо надобно снабдение людьми и власть, без кото-рого исправить не можно. А Камер-коллегия, не разсмотря обстоятельств, бранит и штрафами грозит. Мне же, видя такое упусче-ние, весьма не безгорестно, что имея ко исправлению смысл и желание, да не могу. (2) Пограничные дела також не в надлежасчем порядке находятся, а паче как дознаюсь оттого, что господам министрам Иностранной коллегии к разсмотрению /л. 20 об./ времяни не достает, а я иное писать опасаюсь, чтоб более злобы не нажить, к тому ж мимо коллегии о тех делах писать запретили. (3) Вы уже довольно известны, что я за мой труд и немалую по Калмыцкой комиссии услугу вместо милостиваго награждения терплю обиду и стыд, но чтоб вам при случае можно обстоятельнее говорить для того оные пространнее представляю. По губернии имеем токмо 3 канцеляриста, один у иностранных, [290] один у прокурора, один у судных и прихода; подконцеляристов и копиистов с пьяницами и негодными 9, коими никак по указам исправить не можно. Татарской судья Шахматов ²², хотя велее вреда, нежели пользы приносит, и татара более от его лакомства и несмотрения разбежались, токмо он под протекциею коллегии ²³ ни на кого не смотрел. Однакож я, несмотря на то, велел его судить и на место его иного определить.

Зборы кабацкие, таможенные и протчие оттого упусчены, что здесь за малостию купцов или посадких принуждены, переходя от одного сбора к другому, все у дел, а никто не считан и считать /л. 21/ нельзя, от неимения же страха крадут, как хотят. И вы, как чаю известны, как невероятно великая доимка со здешних прошлаго года сложена, почему и впредь не меньше, если не усугублена будет, не упоминаю о рыбной и соляной конторах, которые особо правятся и армян, что от посада уволены, а торги имеют более посадских, чрез что здесь русским купцам в состояние притти не можно. Мне же видя, что каждой своих протекторов имеет, а в Сенате по моим представлениям злоба безсовестная, или недосуги ко внятному разсмотрению, не сходные резолюции, или молчание вижу, итак принужден молчать. По Коллегии иностранной ныне я получил указ, что Комиссию калмыцкую оставить и служителей в Москву отпустить, оное хотя мнится недовольно разсмотря поспешили, но я рад, что тех хлопот избавился.

В Персии как вижу интересы весьма в презрении тем, что в так нуждное время определен мальчиш[к]а переводчиком Братисчев ²⁴ который кроме безпутно многаречивой реторики, весьма мало дела знает и пишет такие обстоятельства, что смотреть /л. 21 об./ иногда стыдно. Правда, что он, видя предков ²⁵ своих Аврамова ²⁶ и Калушкина ²⁷ из такого ж убожества, хотя чрез многие годы и не знаю все ли с пользою российскою сходно великое богатство по 100 и 200 000 руб. нажили, не ленится собирать и друзей или протекторов искать, да как сие полезно государству не знаю. А я бы мнил послать человека надежного, несмотря что языка не знает. У нас в турках и Персии никакой министр знаюсчей их язык не был, а дела лучше знающих правили. Мне же видится, что ныне посланного советника грека туда норовят, токмо не знаю с каким разсуждением такому поверят.

Что моей обиды принадлежит, то известны вы, что я при е. и. в. Петре Вел[иком] пожалован советником в Берг-коллегию ²⁸ и жалованье получал по 600 руб., потом был в Сибири и Оренбургской комисии у военной команды жалованье полное против армейских ²⁹ получал. При отправлении же суда в указе из Кабинета в Сенат написано жалованье выдать полное, но Головкин, послав в рентерею, велел выдать половинное за прошлой год, а за сей уже и /л. 23/ никакова не имею. И хотя я не могу сказать, чтоб мне без онаго жить было нечим токмо тяжкая обида: [291] генерал-поручик Бакар ³⁰ и генерал-майор Долгорукой ³¹ без меня делать ничего не могут, я должен им советом и делом помогать, наставлять и за ними надзирать, они полное жалованье получают, а по окончании ведаю что и награждение получат, но мне ничего [не] дали, просить же более ничего не смею, токмо увольнения от всех дел, дабы едино от таких безпорядков и досад, а паче пред богом и государем невинных ответов свободиться.

Прежде писал я до вас о покупке золота в Персии чрез продажу муки, и хотя от вас отповеди не получил, однакож я, отправляя тогда по указу купецкое судно с мукою, послал моей 100 кулей по 8 пуд, покупная цена торговая по рублю или 120 коп. за провоз с куля по 80 коп., итого 200 руб., за оную взято 1170 руб., на которые куплено индийских червонных по 650 коп. - 180, итако можете видеть какая то прибыль, что более нежели в десятеро приходит. И ежели от шаха ³² до весны никакой противности не явится, то не разсудите ль вместо купецкой послать казенной /л. 23 об./ муки, купя 2[000] или 3000 четвертей, которым ему будет в немалое угождение, а он армеи своей прокормить долго тем не может, в протчем же предаю в ваше разсуждение.

И пребываю всегда вашего превосходительства, государя моего, покорный слуга.

В. Татищев.

Астрахань
21 генв[аря] 1743.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 20, 21, 23-23 об. Автограф.

№ 4

Татищев И. А. Черкасову

28 сентября 1743 г.

Вашему превосходительству на присланное ваше из Кабинета письмо о умедлении сержанта с арбузами я другим письмом ответствовал и доношу вам, что со оным ни от меня, ни от кого посылки никакой не было и по счислению в 20 дней доехал он немедленно. Пишет же ко мне Черкесов ³³, что вы изволили на меня пенять якобы я ваши письма об отправлении винограда и о мужиках удержал, и оное донесено вам неправо.

Я ссылаюсь на журнал, когда я оные (На полях: О сем выписано и сообщено к делу о фруктах, присланных из Астрахани в 1743 году.) /л. 24 об./ и резолюцию учинил, то, конечно, никакого медления причесться не может. Особливо под именем мужиков разумею по челобитью посадских за подводы ³⁴. Об оном того ж дня велели взять справки и как скаски они подали (На полях: О сем выписано и сообщено к делу о подводах под персицкое посольство.), то того ж дня точное по указу [292] определение и исполнение учинили. И в том ваше превосходительство твердо уверяю и на них шлюся, что ничего от них за оное не требовал и не бирал. Правда, что они недовольны тем, что я им не все по их скаске заплатил, но я оставляю /л. 25/ на разсуждение вашего превосходительства, что татара и армяне тогда ж нанимали гораздо дешевле и для того я всем среднее положил, а сверх определенных трех тысяч прибавить не смел; итако я надеюся, что винить меня не за что. Я же всегда памятую вашу прежнюю ко мне любовь и милость, всегда пребываю с надеждою, что вы меня и впредь в том содержать не оставите.

Вашего превосходительства, моего государя, покорный слуга

В. Татищев.

Астрахань
28 сентября 1743.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 24—25. Автограф.

Татищев А. Г. Разумовскому

14 октября 1743 г.

/л. 25/ Милостивый государь Алексей Григорьевич, ваше высокопревосходительство.

Мне довольно через царевича грузинского ³⁵ и князя Володимера Долгорукова и других бывших здесь известно, что ныне ис Персии изясчных каменьев, алмазов, яхонтов, изумрудов и других немалой величины является в продаже, и здесь продают ценою не гораздо высокою, как я и сам искусился, что от покупки на тысячю рублев, продав с толком, прибыли получил. А царевич, купя алмаз (Далее зачеркнуто: за три и за 300.), дал 3100 руб. надеяся, что более 10 000 руб. возьмет. Я всеми мерами прилежу, чтоб для е. и. в. весчь достойную купить, токмо доднесь некакой не получил. А вчера пришед ко мне армянин (Далее зачеркнуто: объявил.), чтоб никому не объявлять, показал мне камень алмаз красноватый весом 10 крат с половиною, за который хотя и дорого просил, но, наконец, якобы для великой мне уступки с одолжения с малою прозьбою о его нуждах за 5000 р. уступил (Далее зачеркнуто: которой я видел.), которую я хотя видел, что весчь е. и. в. может быть угодна (Далее зачеркнуто: польстился купить.), но не имея денег собственных, польстился купить на казенные е. и. в. оставшие за штатом деньги, взяв оные заимобразно на себя, которой при сем всепокорно посылаю и прошу, чтоб по высокой своей милости пожаловать е. и. в. объявить и о заплате денег указ прислать. [293]

Ежели ж паче чаяния е. и. в. неугоден явится, прошу паки оной сюда возвратить, ибо иной, находясчийся здесь английской компании купец Томсон, ценил его в 10 000 руб. и сегодня давал мне 7000 руб. налицо, исча себе из того барыша. При сем же и то дерзаю донести, ежели е. и. в. изволит /24 об./ повелеть купить каменьи и золота, то б повелено было прислать для (Далее зачеркнуто: каменьи.) того знаю-счаго золотаря и гранильсчика искусного, ибо хотя и довольно к цене оных применился, однако ж за старостию и слабостию глаз моих на себя весьма не надеюсь. А денег 10 000 руб. или более на оное ис таких оставших, надеюся, что могу сыскать. В протчем рекомендую себя в высокую вашего превосходительства милость и пребываю с глубочайшим почтением, государя моего милостивого,

покорный слуга

В. Татищев.

Астрахань
14 октября 1743 г.

ГААО, ф. Астраханская губернская канцелярия, on. 1, д. 1038, л. 24—24 об.

Отпуск.

№ 6

Татищев И. А. Черкасову

6 декабря 1743 г.

/л. 26/ Государь мой милостивый барон Иван Антонович.

Хотя я ваше превосходительство для вашего многоделия часто прозьбами утруждать не смел, но ныне, видя себя в крайней горести, не могу того миновать и принужден вас, моего государя, яко надежного благодетеля просить, чтоб меня отсюда взять. И если я к никакой услуге не гожусь - в дом отпустить, ибо от клевет ненавидясчих ни[ка]кого полезнаго дела начать, ни прилежно на поступки подчиненных смотреть и от продерзости удерживать не можно. Терпеть же видимые безпорядки и вреды мнится мне противо должности и присяги моей. Как и ныне с великою мне горестию слышу разсеянные на меня от моих злодеев сусчие клеветы, якобы я персидских денег ни в казну, ни другим купить не допускал, а купил на себя многие тысячи. Другое, якобы я с англинским капитаном Эльтоном, которой в Персии, обсчей торг имею. Третие, якобы я у пойманной мною ханши Джана насильно шубу соболью отнял и другие многие клеветы, которые может и до ваших ушей дошед без подлинного известия вероятны явятся. И для того я вам, моему государю, как истинному благодетелю принужден обстоятельства оных донести.

О персидских деньгах имели мы указ от Иностранной коллегии по представлению губернскому, чтоб купить до /л. 27/ 10 000 руб., по которому мы купили более 14 000 руб., а более не [294] смели. Я ж о том в Манетную канцелярию чрез члена оной Мокеева ³⁶ партикулярно, а в Правительствующий сенат доношением писал, токмо в то время, как денег было довольно и дешевы, указа не получили, а получили уже, как оные дороги стали, и по тем указам за объявленною в них цену купить стало не можно, паче же и пробователя по нашему требованию не прислано. Я же, имея собственные мои деньги и видя что все покупают, в разные времяна купил около 4000 руб., из которых зделал несколько посуды, другие употребил на покупки, а более того не покупал, и в том не знаю, почему бы мог быть винен, да и нужда меня к тому влечет, что, не имея жалованья и от деревень дохода достаточного, надобно от денег своих прибыли искать, и как ныне алмазы здесь очень дешевы были, то если б я деньги имел, конечно, бы не бояся купил.

Что капитан Эльтон, будучи у меня 2 годы в команде ³⁷, весьма знаком был и я ему в его домогательстве о учреждении их торгу в Персию ³⁸, будучи в Санктпетербурге, помогал, ибо я тогда не был ни у какого дела. И как он в Персию поехал, то я ему надлежасчее по указам доброхотство изъявил, но как он противные поступки показал ³⁹, тогда никакого согласия не имел, и его письма не читая (для того что по англински пишет) в Коллегию и с моих ему ответов копии посылал, а о неимении с ними торгу и тайной переписки под тяжчайшею смертию подпишусь.

Что же о шубе черкесской владелиц Бамат по некоторому приказу именем ханшиным подал прошение, оное есть самая безсовестная клевета, понеже я на бывших переводчиков шлюся, что никогда ничего от нея не требовал. /л. 27 об./ И она меня при отпуске ея по их обычаю подарила, так что велела зайсангу на меня наложить, что они всем в почтение делают, и шубами лисьими или овчинными одевают. Да если бы я подлинно у ней отнял, то бы я за понесенный от нея труд и убыток от нея яко пленной мною взятой право имел; токмо оная того была недостойна, ибо уже соболи изношены были и ста рублев не стоила. И сожалею, что оную изрезал, однакож оную тогда, как она меня подарила, видел бригадир Кольцов и неколико офицеров.

В чем покорно вашего превосходительства прошу меня в невинности моей засчитить, дабы от таких безсовестно вымышленных наветов от е. и. в. гневу не понести, а паче если сие губернаторство кому завидно, чтоб сам или своим ближним меня сменил, что им с радостью и благодарением вручу. И в той надежде пребываю всегда с должным почтением вашего превосходительства, государя моего милостивого, покорный слуга

В. Татищев.

Астрахань
6 дек[абря] 1763.

Отметка: Получено в Москве генваря 28 дня 1744 году.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 26—27 об. [295]

№ 7

Татищев И. А. Черкасову

8 декабря 1743 г.

/л. 22/ Милостивый государь мой Иван Антонович.

Хотя курьер уже совсем был изготовлен и письмо мое было запечатано, но получа ваше милостивое письмо от 19 ноября вчера и об отправлении рыбы стараться буду (На полях: Сие выписано и сообщено к делу об отправленной ко двору рыбе.), яко же о лососях и сельдях копченых в Кизляр писал, ибо слышу, что прошлаго года в угодность е. и. в. явились: А притом к вам особно возможное отправлю, а вашего превосходительства прошу, если в продаже будет хороший чай черной, пожалуй, мне до полупуда купя пришли, а я на такое число денег /л. 22 об./ здесь, что вам угодно, купя, прислать подсчуся, а паче весьма бы рад, если бы мне велели самому привести, особливо ныне зимою весьма бы ее величеству не бесполезно было, если б мне для разсуждения о персидских и других делах хотя на краткое время повелели приехать.

В чем надеюся и пребываю всегда с должным почтением вашего превосходительства, государя моего, покорный слуга.

Отметка: Получено в Москве генваря 28 дня 1744 году.

Под текстом отметка: Чаю черного 19,5 ф. при письме послано с купцом Телепневым 17 апреля 1744 г.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 22-22 об. Автограф.

№ 8

Татищев И. А. Черкасову

3 января 1744 г.

/л. 28/ Государь мой милостивый барон Иван Антонович.

При сем посылаю для е. и. в. казенные тешки не в бочке для того, что в бочке, не изрезав, положить, особливо матерую, не можно. И купцы сказали, что прежде в рагожах лучше довозили, однакож чрез седмь дней отправлю в бочках. При том послал собственной моей 15 лососей да 50 сельдей кизлярских и круп три мешечка из бухарской пшеницы, которую для опыта сеял здесь Лашкарев ⁴⁰ иногда, не понравился ль? (На полях: Сии пункты выписаны и сообщены к делу о привозе ко двору рыбы.)

Вашему превосходительству особно лососи и сельди, что собрать мог, при сем же послал, а тешу вам пришлю с другим отпуском. Если другое, что потребно, пожалуй, дай мне знать, что с охотою исполню. [296]

Здесь привезено робят татарских человек со 100, из которых много роздано, как вам прежде писал. Если надобно мальчики или девки, пожалуй, поскорее с куриером отпиши. Есть же мурзинские дети, ребятки очень хорошие. Не соизволит ли е. и. в. ко двору взять? О чем давно в Коллегию иностранную писал, токмо отповеди не получил /л. 28 об./. Не изволите ль доложа указ прислать и Алексею Петровичу ⁴¹ напамятовать.

От 15 ноября послал я за диковинку купленой красной алмаз в 10 1/2 краты (На полях: Сей пункт выписан и сообщен к делу о покупных в Астрахани каменьях.) и адресовал Алексею Григорьевичу ⁴² токмо отповеди не получил. Прошу вас, государь мой, о том, напамятовать и что е. и. в. повелит мне указ прислать.

Вашего превосходительства, государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

Астрахань
3 генв[аря] 1744.

Пожалуй, государь мой, постарайся о возобновлении бухарского торгу, от которого немалая государству польза бывала ⁴³. Я же, конечно, буду стараться, чтоб чаемые страхи добрым порядком отвратить, о чем есче доношение послано.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 28-28 об. Автограф.

Татищев И. А. Черкасову.

Январь-февраль 1744 г.

/л. 29/ Государь мой милостивый барон Иван Антонович.

Вашего превосходительства искренне дружеское письмо от 21 дек[абря] и приказ чрез Федора Черкесова, яко же и, посылку исправно с великим моим порадованием получил, за что истинною любовию благодарствую и по той дружеской надежде вам, государю моему, сим покорно с ясностию ответствую.

Во-первых, что моея здесь горести и едва сносной трудности принадлежит, то я во истинно рад бы, как можно отседа свобо-диться, ибо вижу, что хотя много трудился и верную услугу мою показал, яко Колмыцкой комиссии, в персидских, кабардинских, салтанаульских и киргизских делах столько зделал, чего более требовать не могли, и в указах вижу чего не надеялись. Внутренние же: канцелярию весьма в лучший порядок привел, дела трудные чрез много лет тенувшиеся по крайнему разумению, не льстяся ни [на] какие посулы, по правости и законам перевершил, обиженных прилежу оборонить, а воров и разбойников [297] надлежасче осудил, здешнему городу многие пользы открыл и показал, доходы казенные умножил, а тягостные народу или вредительные частию отставил, частию к разсмотрению представил. Но за все оное не токмо награждения не вижу, но и надежды не имею, паче же от злодеев горестное оклеветание и поношение терплю и мой труд /л. 29 об./ другим приписав, награждение и милость е. в. изходотайствовали, мне же и жалованья дать не хотят.

Ваше превозходительство довольно зная прежднии мои приключении сколько я терпел и несмотря на злость сильных и чинимые мне препятства верно государю и государству служить прилежал. (1) Демидов чрез адмирала графа Апраксина так меня пред е. в. оклеветал, что все думали о моей погибели, но я, ведая мою правду и надеясь, что е. в. сам дело внятно разсмотрит и неправую клевету наказать не оставит, смело поступал и, оправдавься большую е. в. милость получил ⁴⁴; (2) по смерти е. в. сколько Меншиков за вымышленные им вредительные деньги ⁴⁵ на меня озлобился, что и в ссылку послать указ в Сенате записал, но устыдясь сам и милостию е. в. тогда я избавился яко невинной ⁴⁶; (3) Долгорукие перво с вами в ссылку послать определили, потом, как они вознамерились честь государя и целость отечества разрушить ⁴⁷, которым я сильно возпротивясь с протчими удержал, они мне виселицу и плаху суля, сами посрамились; (4) Бирон, исча себе ненадлежасчей власти и силы, вздумал, что я ему в том, яко же и в похисчении великого от сибирских заводов дохода препятствовать буду, разными образы искал меня губить. Перво ссоривал с Черкасским ⁴⁸, Салтыковым ⁴⁹ и Головкиным, что всем было известно, но видя, что недостаточно, принудил на меня плутов бить челом и беззаконно судить велели ⁵⁰, два разы без всякой вины под караулом держали, но бог по невинности моей меня избавил. Ныне Долгорукой ⁵¹, вспомня ту злобу, смертельно меня обидит, поносит и бранит, и может, что и е. в. клевесчет, токмо я не ужасаюсь, ведая, если б я его злобу ему явно истолковал, то б /л. 30/ как он, так и другие со стыдом принуждены были меня в покое оставить. Итако я, не боясь никого, рад только е. в. верно и радетельно до гроба по крайней возможности служить, а притом и надежду несумненную имею, что либо е. в., увидя мою невинность, так как и высокие ея родители, милость изъявит; и если токмо буду счастие иметь к ногам е. в. мой всенижайший поклон отдать, то, конечно, того не лишусь, ибо я мню, что е. в., не имея о моих услугах здесь показных подлинного известия, никакой милости удостоить не изволила; я же и то себе за немалое от бога награждение почитаю, что совестию моею, видя произходимую отечеству пользу от меня принесенную, веселюся. Что же дел, о которых в письме вашем и чрез Черкесова объявлено, принадлежит о том особно для известия вам приложил. [298]

О каменьях доношу: оных прешедшего лета в привозе было весьма довольно и не очень дороги, особливо алмазов было не мало, из которых я один осмелился купя послать к ее величеству, о котором хотя известие имею, что во угодность принят, токмо о записке денег в разход доднесь указа не имею, о чем прошу вас, государя моего, напамятовать чтоб указ был прислан. Из цветных были два лала очень хороши и хотя я видел, что дешевы, токмо своих денег не имел, а на государевы, не имея указа, купить не смел. Из оных один за 350 р. купил к Володимеру, другой просили 240 и повезли в Москву. А здесь ныне ничего нет, токмо надеюся, что весною привезут, ибо я нарочно для покупки хороших яхонта, изумруда и жемчугу послал 1000 руб. и, если что выисчу, то вам пришлю с таким уговором, что тебе не полюбится, то себе возьму /л. 30 об./. Но жемчуг, если недорого попадется, купить ли, вы не написали, однакож я и того не упусчу, ибо ведаю, что в накладе не буду.

О моих делах я вас, моего государя, покорно прошу: 1) послал в Сенат о жалованье челобитную, о чем и от Коллегии иностранной представлено; 2) О перемене сына моего чином за показанную его услугу по представлению Иностранной коллегии, которое кн. Вас[илий] Владимирович по злобе удержал ⁵², пожалуй, если не трудно решение исходатайствуй, чим меня весьма одолжите. И в той надежде пребываю всегда со вседолжным почтением вашего превосходительства, государя моего милостиваго, покорный слуга

В. Татищев.

Под текстом отметка о получении: в первых зимних месяцах.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 29-30 об.

Татищев И. А. Черкасову

12 октября 1744 г.

/л. 40/ Государь мой барон Иван Антонович.

Вчера получил я от сына моего письмо, в котором упоминает приказ ваш о взятых из казны деньгах здешними ⁵³. Я воистинно о том не ведал, да и ведать нельзя, ибо секретари, что хотят то и покажут. Чириков, которой понадежнее, и я его тотчас спрашивал и обесчал дело сыскать, которое рассмотря немедленно донесу. Я же слышу, что по всемилостивейшему указу очень много у них казенного осталось. И вы не извольте мнить, чтоб я им струсил. Если б я такой свободной и бестрашной /л. 40 об./ голос как прежде имел! А ныне, видя себе множество и сильных злодеев, принужден сквозь пальцы смотреть, и тако вы, государь [299] мой, на меня не зазрите. Другое, что за скудостью подъячих и секретарей никак исправиться не можно, и не могу собрать, какие здесь с чего, и по каким указом доходы были, и как упусчены; для которого просил от Сената секретаря и дву канцеляристов надежных. И хотя велено из губерний Нижегородской и Казанской прислать 20 человек и присланы, да ни един не годится, а если бы дали волю, то б я, послав офицера, в одной /л. 41/ Пензенской провинции дву достаточных канцеляристов и 4 копиистов взять и дело управить мог, другие трудности и невозможности к показанию должной моей услуги оставляю, но пребываю всегда с должным почтением вашего превосходительства, государя моего милостиваго, покорный слуга

В. Татищев

Астрахань
12 октября 1744.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 40—41. Автограф.

Татищев И. А. Черкасову.

30 октября 1744 г.

/л. 42/ Государь мой Иван Антонович.

Вашего превосходительства почтенное письмо от (Дата в тексте не указана.) октября исправно получил и на оное от канцелярии, хотя ответ посылается, однакож я сим изъясняю. Виноградные сучья в Киев послать чаю поздно, ибо по наступившим морозам загребать поспешили, но что могу, то, конечно, не упусчу, токмо не изволите ли прислать указ, чтоб в Дербенте неколико кустов купя лучшего и нарочно послав судно сюда привести, ибо оной крупной весьма умалился (На полях отметка: Выписано и сообщено к подлинному сему делу.).

Что до шерсти и воска принадлежит, то колико по указу, толико от моей к таким государству полезным делам охоте, конечно, ревностно вступлю и людей к покупке сколько можно из татар или гребенских казаков употреблю, и о таких ныне в Кизляр и гребенским казакам послал указы, и как прибудут, дам двум по 500 рублей, токмо, как время уже опоздало, не чаю много, особливо из Кубачей ничего достать не можно для великаго тамо безпокойства (На полях отметка: О сем выписано и к делам о шерсти и воску сообщено.).

По следствию моему дела великие показали, но первое /л. 42 об./, что свидетелей татар башкирцов на которых я не слался и по закону яко противников допрашивать не надлежало, особливо что доноситель и толмачи его подчиненные татара были, на том [300] утверждаться не можно и в выписке того, что я написал не внесено. Что они начли на меня деньги весьма неправо, я имею совершенной счет от Комиссии по отъезд мой, который послал нарочно вам показать. Двор в Самаре построенной положили, если ненадобен, с меня взять деньги, но во оно[м] Урусов ⁵⁴, живучи после меня, многое сломал и перестраивал, потом была школа и после Неплюев ⁵⁵ жил доколе о построении Оренбурга точная резолюция положена и ныне стоит не пуст, а иного дому не было, и о строении Оренбурга, где б мне строить и жить, резолюции не возпоследовало, то я не знаю почему винен, равно же и протчие обвинения изволите сами усмотреть.

О гистории Петра Великаго, хотя мне сама государыня императрица Анна Иоанновна изволила говорить /л. 43/ и госпожа Чернышева, по приказу ли или собою неоднова говорила, но я, ведая намерения, отговорился тем, что лгать не хочу, а правду писать может кому противно будет, ибо много тех, которые сусчую правду за обиду почтут. Ныне же тех многие уже пресеклись или под засчитою е. и. в. будут безопасны, то приняться можно, если потребное к тому не оскудеет и сусче: (1) люди не столько для письма, сколько для искания времян тех по чужестранным гисториям и совета каким порядком согласно с правилами гисто-рическими изъяснить, ибо славный гисторик Пуфендорф, сочиняя шведскую, а потом бранденбургскую гистории знатных, и в не малом числе, помосчников имел: (2) денег к тому не много надобно, кроме жалованья, но и те более от других услуг получают; (3) чтоб потребные известии отовсюду давали, о чем и прежде во все губернии, помнится, в 1736-м году указы посланы, чтоб к сочинению географии мне требуемые известия присылали и многое получено, но туне осталось ⁵⁶; (4) дом, а более ничего.

И если е. и. в. за способна меня к тому усмотреть изволит, я с охотою трудиться готов, и ваше превозходительство произведением так полезнаго /л. 43 об./ всему государству дела не малую честь приобрести можете, а е. в. более, нежели великим изждивлением древле в Египте и Риме музолеями или надгробными великими строениями, таковою гисториею вечную память и славу роди[те]лю своему и отцу всея империи безконечно устроит, следственно и е. в. слава и благодарение безсмертное умножится. Но за всем тем я, помня приказ мне последней отца моего ни на какое дело не напрашиваться, но от тягчайшей услуги не отбиваться, так единственно остаюсь в воли и повелении е. и. в.

А затем пребываю всегда с должным почтением вашего превосходительства, государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

Астрахань
30 октября 1744. [301]

Дерева штуки своего немедля пришлю, а при сем послал немного для вас языков сазаньих /л. 44/. Рыбной промысел здесь в полной конфузии, что промышленникам отказали, а Раевскому вступить не можно. Прибыльщики или откупщики ничего не знают, работников нет, деньги растеряют и чаю прибыли не сысчут, только я не вступаюсь.

Слышу, что к[нязь] Михаил Голицына ⁵⁷ послом в Персию посылают, а как довольно знаю, что человек хотя не глуп, да не развязен опасно более худа, особливо, что мы при настоясчем случае могли бы многую пользу приобрести, если человек способной и, лучше князь Алексей ⁵⁸ или иной кто проворной и ласковой, особливо не скупой.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 42—44. Автограф.

№ 12

Татищев И. А. Черкасову

3 ноября 1744 г.

/л. 46/ Государь мой Иван Антонович.

Вашего превосходительства письмо от 18 числа октября о разных делах я исправно получил того ж октября 29 числа и на оное ответствую следующее.

1. Хотя по письмам вашим садовому мастеру Посьету, чтоб виноград с кустьев не сымать крепчайше от меня было приказано, но оной Посьет от сего неудобностию отрекся, и сей осени виноград на кустьях никак продолжиться не мог, весь стал падать, ибо оторочки у него весьма тонки и ломки, и для того, чтоб не погинул вовсе по ево представлению приказал я ево снять (На полях: Сие выписано и сообщено к делу об астраханских фруктах.). К тому ж в здешних садах царьградцкого и персицкого винограда кустьев весьма мало осталось, ибо где было от морозов погиб, а продолговатого белого и персицкого черного круглова во всех огородах нет. И для того не благоволено ли будет нынешнею зимою отправить в Дербент нарочного и тамо всяких родов кустьями и прутьями покупкою достать и весною или в будусчую осень, на судне перевезя, здесь разводить (На полях: О посылке в Дербент по прутья.). Ныне же по умалению здесь винограда в Киев по письму вашему с нарочным садовником отправлено цареграцкого бураго и чернаго шездесят, персицкого белого круглого сто, астраханского черного сто прутов, обшив войлоком и рогожами, да семян дынных и арбузных по пяти фунтов. И тому садовнику с капралом и под прутья прогонов на три почтовые подводы, что надлежит, сверх же того на проезд и на [302] содержание садовнику дано денег 20 рублев, а будусчею весною из отводных прутьев ко отправлению в Киев изготовить приказал (На полях: Сие выписано и сообщено к делу об отправлении в Киев виноградных прутьев.). 2. Хотя по прежде полученному письму обер-маршала и кавалера господина Шепелева ⁵⁹ ко двору е. и. в. рыбные припасы большие и малые теши, тумаки и кизлярская рыба приуготовлять определено и ныне той рыбы в дву боченках отпущено, но и по письму вашему хрящевых косяков огнива и икры изготовить и отправлять приказал же. И хотя же в письме вашем того, чтоб особо от вышеписанной, требуемой господином обер-маршелом отправлять не изъяснено, но в разсуждении, что она едино принадлежит дворцу приказал я по вашему письму отправлять, токмо прошу сколько веса той /46 об./ рыбы пуд потребно меня уведомить (На полях: Сей пункт выписан и сообщен к делу об отправлении ко двору рыбы.).

3. Ис Кубачей шерсти ныне по новейшему супротивлению противо персицкого шаха Тарковского шевкала з горскими владельцами достать не бес трудности, однако ж писал я в Кизляр, чтоб ис татар Сулейман Мурзу, которой в тамошних горских местах ведусчей, також выбрав к тому способного из гребенских казаков одного ко мне прислать, которым о всем, дав остоятельное наставление для покупки воска и шерсти отправлю, точию прошу на употребления сего денег прислать ко мне указ. А понеже до сего слышал я, когда Астрахань приписана была к Казанской губернии, то от вице-губернатора Кудрявцова нарочная в Персии покупка овечьей шерсти была, другая ж шерсть, имянуемая тевтиковая тамо есть, о которой персицкие купцы объявляют, собирается от коз и очень мяхкая, кою европейцы, покупая, возят чрез морской залив, а сюда не вывозитца; о чем прошедшаго апреля от 26 числа сего года писал я ко обретающемуся в Персии консулу Бакунину, дабы он как о верблюжьей, так и об овечьей и козьей, называемой тефтиковой, наведался и для лутчего усмотрения в доброте купя сюда переслал по полупуду со описанием, в которых местах, и почему, и много ли можно купить, и с перевозом до Астрахани пуд или берковец обойдется, но от него еще я ответа не получил, для чего ныне ему напоминанием не оставил (На полях: Сей 3-й пункт выписан и сообщен к делу о шерсти.).

4. О покупке лебединного и гусинного пуха, в Красной Яр, в Яик, Гурьев, в Кизляр к комендантам писал и здесь от таможни искать приказал и, где сколько отыскано будет, неукоснительно отправлю (На полях: Сей пункт выписан и сообщен к делу о пуху.). [303]

5. О приуготовлении нынешнею зимою деревьев на колясочные колеса, на ступицы, спицы, косяки на оси и дроги досок и кряжей, бука, карагача, ореха, кизыла, дуба, клена и другого, какой на Терке есть, в Кизляр к коменданту я писал и. в будущей весне по привозе отправлены будут. Ныне же посылаетца отсюда для пробы одна плаха азата, одна штука шамшита, одна доска карагач, одна штука кизыла, один брус чинару, на котором назначено как его роспилить /л. 47/, да кизлярского кробинного дерева ступица, да брус. И хотя ж в здешнем адмиралтействе нашолся персицкой дуб и клен, токмо отмены перед русским познать нельзя, понеже гнил. Також которой был лес на деловом дворе от несмотрения едва не весь погнил и употребить ево ни во что не годился, чего ради осталось малое число, чтоб вовсе напрасно не погнил в 743-м роспродал. На уборы ж удобен лес орех, которой родится в Гиляни, а довольно его в Низовой, також в Низовой довольно ж чинара. И хотя из Гиляни его привозят, токмо не так хорош, а лутчей чинар за Гилянью не близко и для того дороже станет. Азат-дерево крепкое и великие кряжи в аршин и более доски бывают, оное есть хотя в Низовой же, но более в Гиляни, и на столярную работу весьма способен; он же изтертой для курения в доме годен. Шелковица или тут, оного несколько в Астрахани, а более в Кизляре, и доски бывают в 10 и в 12 вершков. Карагач доски можно в три четверти и в аршин достать, довольно его в Кизляре.

Кизыл, которое хотя крепкой и цветом хорошей, токмо на мелкие дела, ибо не толст и длиною аршина полтора сыскивается близ Кизляра. Шамшит или буксбаум, дерево известное в Гиляни, токмо ретко толще кизила бывает, которым деревьям для показания вида в собственную е. и. в. вотчинную канцелярию от 27 октября сего году послано по малой штуке каждая, с одной стороны для показания точного вида с наведением глянса. И оных дерев, что здесь и при Кизляре, весьма не дорого станут и суще немного дороже соснового леса, которого можно солдатами и казаками по Терку наготовить, и на правианских порозжих судах привести, от Астрахани ж до Нижняго провоза по 15 копеек с пуда /47 об./. А из Гиляни и Низовой привозимые ныне приходят пуд около рубля, когда же много понадобитца, может стать дешевлее, ибо за перевоз возьмут по 50 копеек с пуда, или меньше. А на месте может пуд придет по 20 копеек или меньше, о чем надлежит в тех местах дать надежному комисию и положить на их старание; и для привоза можно казенное судно послать (На полях: Сей пункт выписан и сообщен к делу о приготовлении сего лесу.) Вашего превосходительства прошу посылаемых отсюда [304] ундер-офицеров, не держав, возврасчать, ибо за малостию людей нужных к отправлению недостает.

Вашего превосходительства, государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

Ноября 3 дня 1744.

На л. 47 об. под текстом отметка: Из сего письма у каждого пункта выписано особо и положено по приличеству тех дел.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 46—47 об.

№ 13

/л. 48/ Государь мой Иван Антонович.

По письму вашего превосходительства для покупки шерсти в Кабарде способных людей, из гребенских казаков и кизлярских татар я отыскал (На полях: О сем выписано и сообщено к делу о кабардинской шерсти.), но для выбору оной здесь мастер не имеется, а оне того не знаюсчие и затем во оное без мастера употребить их невозможно. Того ради ваше превосходительство прошу, естли оная покупка благоугодна, благоволите приказать прислать сюда мастера, и дабы на употребление на сие денег указом я определен был. Покупка ж в Кабарде воска за моею болезнию, как вам небезизвестна, умедлилась, а ныне для оного отправляю гребенских казаков.

Прошлого года в Кизляр на покупку золота пересланы были отсюда денег пять тысяч рублей и несколько того золота было куплено и в Кибинет е. и. в. отправлено (На полях: Сие выписано и сообщено к делу о покупке в Персии золота и серебра и об отпуске туда сырых кож.), а затем в нынешней год осталось налицо четыре тысячи рублев, о которых тамошний комендант кн. Оболенский ныне репортовал мне, яко он из них употребил себе в жалованье без всякого определения, чего было ему делать не надлежало, а на достальные купил персицкие серебряные деньги, итако за неимением в Кизляре денег, естли кто в Кизляре золота к продаже приносить будет, то уже купить будет не на что.

Вашего превосходительства, государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

В день 12 марта 1745.

Отметка о получении: апреля 4.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 48. [305]

№ 14

30 марта 1745 г.

/л. 49/ Государь мой барон Иван Антонович.

По приближению праздника святыя пасхи ваше превосходительство, государя моего, поздравляю и желаю вам со всею вашею фамилею всякого благополучия. О здешнем же донести ничего не имею, токмо что неколико воску здесь кабардинского купил и для покупки оного в Кабарду есче нарочного послал, а шерсти без мастера купить никто не смеет, а ис Персии есче ни одного судна не бывало.

Писал я вашему превосходительству о рыбе копченой, оная вчера отправлена и надеюся, что вы о приеме ея в Москву писать изволили. Сей же день привезли из Кизляра 3000 орехов грецких, которые велел немедленно в масло избить и как скоро оное поспеет немедленно к вашему превосходительству отправлю, и затем пребываю вашего превосходительства, государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

Астрахань в 30 день марта 1745 году.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 49.

№ 15

Татищев принцу Гессен-Гомбургскому 11 апреля 1745 г.

/л. 51 об./ Светлейший принц

высокоповелительный генерал-фелтмаршал, милостивый государь мой.

Вашей светлости милостивое письмо от 14 марта о истребовании от инженерных офицеров чертежа строению внутреннему Астрахани, и об отводе под дворы мест инженерным офицерам я сего апреля 7 числа получил и по оному, что возможно по должности моей, исполнять должен. Токмо мне весьма сожалетельно, что господин майор Кутузов явно сего яко ненадлежащего себе требует и вашу светлость утруждает напрасно. Вашей же светлости может не все онаго обстоятельства известны и для того я принужден сим пространнее донести.

1. Хотя строение крепости и расположения в них улиц, назначение магазеинов и протчих публичных строений принадлежит до рассуждения инженерного, но отвод мест под дворы весьма иного качества. Известно бо всем, что из древности земли под дворы отводить в резиденцы имел власть токмо Земской [306] приказ, вместо которого ныне полиция, а в протчих /л. 52/ городах воеводы или губернские канцелярии; и с того отводу порозжих мест берется в казну е. и. в. посаженные и печатные пошлины не к инженерству, но в ведомство Статс-конторы, то и здесь не иначе, как отдача тех мест, так и збор деньгам до губернии принадлежит. Естли же они то рассуждают, что здешней укрепленной город от неукрепленных разнствует, то довольно известно, что в других крепостях, яко Ревель, Рига, Киев и протчие равно укрепленные городы, в отводе мест инженерам власти нет, по которому и о здешнем определится должно.

2. В Астрахани немалое число земель оброчных, которые из давних лет отданы с торгу разным людям во владение, и те их оброки положены в окладе в Статс-контору. Ныне же при переломке многие места от обротчиков возмутся, другие знатно умалятся, иным земли прибавится и по способности места может на некоторые оброк возвысится, которые не иначе как с публичного торгу отдавать надлежит. Для чего ныне неколико из обывателей бьют челом и публичные торги окончены, токмо отдачи не учинено, а другие, хотя о земле челобитные подали, к торгу не идут, а иные и просить остановились затем, что распределения от губернии нет, и теми ли местами владеть будут, которые желают, неизвестно. И естли оное будет не в губернии, то уже и знать не можно, где тот доход собран быть имеет, чего Камер-коллегия будет взыскивать на губернии. Инженерным же офицерам никакие доходы збирать или публичные торги чинить не позволено, понеже и собственно до инженерства деньги, подряды и покупки припасов поручено губернской канцелярии.

3. Инструкциею, данною в 1720 г. вечной славы достойные памяти от е. и. в. Петра Великого, здешнему губернатору между протчим повелено наикрепчайше стараться приезжаюсчих иноземцев в подданство российское с ласкою принимать, под строение места отводить и в том им вспомогать ⁶⁰. И оное поверено губернаторам, а не инженерным офицерам, особливо, что в оном некоторые секретные обстоятельства включены, о которых им знать не можно. Да и ныне же указом Правительствующего Сената от 29 февраля 1744 г. ⁶¹ паки мне подтвержено, чтоб в том иметь крайнее старание, дабы оных иноземцов умножить и точно в том об отводе им земель определено; по которому старанием моим здесь довольное умножение иноземцов и от них полезных государству фабрик учинено, о чем Правительствующий Сенат довольно известен, о инженерных же офицерах, /л. 53/ чтоб им в том власть иметь не упомянуто. И я без точного от Правительствующего Сената указу зделать не смею. Ежели же ваша светлость изволите сие за необходимо нужно почитать, то прошу о том от Правительствующего Сената указ исходатайствовать. В протчем рекомендую меня в высокую вашей светлости милость [307] и пребываю всегда с глубочайшим почтением вашей высококняжеской светлости, милостиваго государя моего, покорный слуга.

На подлинном пишет тако: В. Татищев.

Послано апреля 11 дня 1745 года.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 51—53. Копия.

№ 16

Татищев И. А. Черкасову

20 апреля 1745 г.

/л. 54/ Государь мой барон Иван Антонович.

При отпуске куриэра прибыл сюды Федор Кобяков и чрез него получил вашего превосходительства от 24 марта благосклонное письмо и словесной приказ, на которое с покорностию доношу.

Серебреные персицкие деньги, доколе деньги здесь в казне были, непрестанно покупали, а как денег не стало и такая скудость учинилася, что во многие и весьма нуждные дачи недоставало. И для того писал я неоднократно в Манетную канцелярию, чтоб денег сюды хотя 10 тысяч рублев прислали, токмо на то отповеди не получил. И за тем покупка золота и серебра здесь остановилась. А когда деньги присланы будут, то, конечно, стараться о том буду, сколько ни явится, чтоб оное в казну по 18 1/2 копеяк чистое золотник купить.

Что же вашему превосходительству некто безсовестной разгласил, якобы я более на себя серебра покупаю, оному ваше превосходительство верить не можете, чтоб я мог много купить, а пуда два или три хотя б и купил себе для посуды, оное дело не великое, более же мне купить нужды нет, а торговать оным для малой от того прибыли весьма б было безумно, понеже в процент деньги отдав, более можно получить. Что же изволите упоминать о разности прибыли междо золотом и серебром, хотя серебро по 18 1/2 копеек золотник купя прибыли будет от переделу 8 копеек на рубль, противно же тому золото купя в Персии хотя по 240 копеек золотник прибыли будет на рубль 16 копеек. И по оной цене золото достать можно не малое число, следственно прибыльнее персицкие деньги в Персию на покупку золота переслать, нежели на манетные дворы отправлять. А что господин Арапов ⁶² объявил якобы в Персии /л. 54 об./ казенных денег 20 тысяч находится, оное, конечно, ошибочное, ибо такому числу по смете сколько от нас отправлено быть не может. И хотя тамо деньги есть довольные, токмо чрез поступки нынешнего консула господина Бакунина великого в том успеха иметь не надеюся, ибо человек весьма особливого нрава и так себя управляет, что в краткой его бытности почитай все недовольны. Но принужден буду [308] к покупке золота предписанного вашим превосходительством способа искать, чтоб чрез посылаемые не запресченые товары с купцами оное доставать и надеюся иметь оного довольно.

О соляном деле в особом моем письме вашему превосходительству представлено ⁶³, что оное весьма в худом порядке здесь и я, желая отсюды выехать, более в то и вступатца не хотел, а когда е. и. в. высочайшая воля на то пришла, что мне здесь быть я не отрицаюсь и охотно желаю мою услугу показать. Токмо иначе не может оное быть как то единственно положить на губернскую канцелярию, а при том хотя и секретарю Богданову быть, токмо под властию губернии. Тогда е. и. в. всемилостивейше изволит усмотреть сколько может быть разницы пред нынешним, иначе же никак обнадеживать невозможно, но каким оное порядком может быть о том ныне распространять оставляю.

Равно сему рыбное дело, доколе под ведением Камер-коллегии состояло весьма было упусчено и более с убытком, нежели с прибылью казенною отправлялось, но как откупщики взяли то паки в другую сторону сошло, что многие люди от того в разорение пришли, и в Астрахани во всем неслыханная дороговизна учинилась, о чем я неоднократно князю Никите Юрьевичу ⁶⁴ представлял /л. 55/, что сей откуп не весьма полезен, но лучше советовал отдать астраханцам за объявленную ими цену, за что не малую себе брань получил. Но ныне, как из присланного ко мне указа вижу, чтоб отдать прежним владетелям немалой в казне усчерб и в деле затруднение нанесет, особливо то, что многие прежние содержатели в крайнее пришли убожество и за доимку держались в тюрьмах для того, что другие тех вод снять не хотели.

Однакож те воды от соседственных откупщиков туне не оставались, что ежели сначала в доброй порядок приведено не будет, то, конечно, зделает великую трудность и в доходе казенной усчерб, что ваше превосходительство ныне надеюся есче предупредить можете.

Я же пребываю вашего превосходительства, государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

Астрахань в 20 день апреля 1745 году.

(Приписка рукой Татищева.) Казенные сады отданы были Посьету в годы, ныне ему последнее лето, и он более содержать не хочет. На казенном коште если содержать, то, конечно, более убытка, нежели прибыли будет, особливо что завотчиков и работников мало осталось. Некоторые /л. 55 об./ померли, иные в посад вышли; того ради представлял я Камер-коллегии и Сенату не поведено ль будет некоторые разпродать или в оброк отдать, а для содержания достальных выписать из Франции мастеров двух и работников определить, [309] на что никакой отповеди получить не могу. Если же мастер прислан будет, тогда надлежит 4 или 6 учеников из дворянских детей определить, дабы впредь свои мастера были.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 54—55 об.

№ 17

Татищев императрице Елизавете Петровне

22 апреля 1745 г.

/л. 56/ Всепресветлейшая, державнейшая государыня императрица и самодержица всероссийская, государыня всемилостивейшая.

В. и. в. указом поведено мне быть здесь при губернии и сверх того особно от в. и. в. положены на меня некоторые секретные и нужднейшия дела, которые я по рабской моей должности с крайним моим радением исполнять буду. В. и. в. известно, что я весьма скорбен и по такой моей скорби пользовал меня находящийся здесь при морской команде лекарь Кок, которому ныне определено быть при посольстве в Персии, а здесь уже другова искусного лекаря как он, Кок, не останется и за тем в пользование другому отдать себя я опасен. И дабы по такой моей болезни в делах в. и. в. не могло приключиться упусчения, того ради /л. 56 об./ в. и. в. всеподданнейше прошу всемилостивейше повелеть прислать сюда доктора или искусного лекаря.

В. и. в. всемилостивейшей государыни всеподданнейший раб

В. Татищев.

Астрахань в день 22 апреля 1745 года.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 56-56 об.

№ 18

Татищев И. А. Черкасову

22 апреля 1745 г.

/л. 140/ Государь мой Иван Антонович.

Вашего превосходительства письмо от 24 марта сего года я чрез президента здешнего магистрата Кобякова сего апреля 21 числа получил и на оное вашему превосходительству ответствую, что е. и. в. на доношение мое указала купцам за отвоз в Дербент казенной муки выдать по рублю за куль. Оные деньги немедленно им выданы будут. [310]

Что же вашему превосходительству бывший консул Арапов доносил, якобы отсюда переслано в Гилянь денег для покупки золота 20 тысяч руб., оное доносил он ошибкою, ибо по указу Правительствующего Сената и Монетной канцелярии подрядчику армянину Матвею Михайлову для покупки того золота выдано было из казны денег 16 тысяч руб., на которые, купя персидские деньги, туда отправил. И по указу Правительствующего Сената сей подряд отменился, и велено у него, Михайлова, те данные из казны деньги возвратить здесь, которые и возвращены паки /л. 140 об./ в казну и за тем казенных денег в Персии ныне ничего не имеется, и по запретительным указам более за море деньгам и поныне пропуску не было. Для ж продажи в Персии довольно хлеба отпускать из Коллегии иностранных дел указом от 7 числа марта сего года воспрещено, к тому ж и отпущенная в прошлом году купецкая мука в Персию и поныне не продана. Ежели уведаю, что за достаточную цену продана быть может, то немедленно для продажи судна два отправлю /л. 141/.

Для развода в Киеве винограда отправлено отсюда ныне доброго рода виноградных прутьев, обшитые в кошмах и рогожах с нарочным, а именно: цареградского бураго и чернаго винограда с кореньями 15, без кореньев 6, круглого персидскаго белого 50, итого 71 прут.

Вашего превосходительства, государя моего, покорный слуга

ГААО, ф. Астраханская губернская канцелярия, on. I, д. 1038, л. 140-141. Отпуск.

Татищев И. А. Черкасову

23 апреля 1745 г.

/л. 57/ Государь мой барон Иван Антонович.

Хотя я многим письмом на сей почте вам скучен явлюся и может осердитесь, токмо сейчас услыша от Кобякова приказ ваш, чтоб я о делах нуждных прямо е. и. в. доносил и сие бы весьма е. в. полезно быть могло, ибо такими случаи могла бы многие пользы произвести, а вредные упусчения пресечь. Но противо тому к государю надобно с доношением дерзнуть такому, кто довольно на собственную ея милость или на сильных засчитников надеялся, в чем я наипаче всех недостаточествую. И хотя подлинно имел бы нужду всеподданне донести, но за страх большее злодейство на себя нанести принужден с терпением оставлять /л. 57 об./ два дела, которые весьма требуют внятнаго разсмотрения. [311]

(1) Калмыки сначала поручены были мне в полную власть ⁶⁵ и оное я начал было в такое состояние приводить, чтоб Россия вечную пользу от них иметь, а опасностем как прежде произходили никаких страхов иметь не могла, к чему главный способ, чтоб у хана власть отняв более вверить губернатору, но ныне оное все преврасчено и наместник Дондук-Даши как человек великого коварства такую силу и власть получил, что уже немалой опасности виды показались. И хотя я многократно о том с различными представлении доносил и требовал скорой резолюции, також и он, наместник, послал посланца, а отповеди чрез 4 месяца получить не можем, чрез что он более в сумнительстве остается, а я что делать не знаю, жаловаться же самое б было мое безумие.

(2) Я многие вижу здесь в тяго[сть] и неправильно наложенные сборы, яко орешной, свешной, извозной, водовозной /л. 58/ и дворянской все без указов от губернаторов в тягость и разорение народа преждними губернаторы введены. Противно тому надлежасчие в казну доходы безпорядками весьма упусчены, а наипаче кабацкие и таможенные, хотя гораздо умножил, но если бы дали в полную власть, то б чаял есче столько умножить, о чем в разные коллегии и Сенату представлял, которые оставлено туне, а ежели б оное отдано на волю такую, чтоб по указам и не в тягость народа сборы учредить, и от прибыли принесенной по указу Петра Великаго дать трудясчимся четвертую часть, то б везде на то смотря рачительнее о том прилежали.

Затем пребываю со вседолжным почтением вашего превосходительства, государя моего, покорный слуга

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 57—58. Автограф.

№ 20

Татищев И. А. Черкасову

между 23 апреля и 2 мая

(Датируется по месту расположения в архивном деле. Предыдущее письмо от 23 апреля, последующее - от 2 мая.)

/л. 59/ Государь мой.

Весьма мне прискорбно было от приехавшего ⁶⁶ слышать неповинны на меня сумнительства и злостные оклеветания. Яко первое, дружба или переписка с Трубецким поистинне никакому сумнительству подтверждено быть не может, ибо в том никакой противности пользе е. в. нет, но паче для умножения пользы нуждное, ибо мне часто случается о скором по посланным [312] доношениям решении просить и вместо того, что другие у обер-секретарей того исчут я по старой дружбе его просил. Когда же он за представление мое о рыбных промыслах озлобился, також уведав, что другие меня перепискою тою бранили и за то хотя неповинно мне злодействовали, то я оную пресек и сего года ни одного письма не писал и писать не буду.

/л. 59 об./ Другое о взятках. Сие наипаче удивительно, во-первых от подрядов какого звания они [ни] есть я подписаться готов, что никто копейкою не обличит и когда соленые ⁶⁷ приносили отказал и не принял. Судных дел весьма мало и в тех такой обычай имею ни от кого обесчания не слушаю, меньше прошу, в чем меня никто обвинить не может, но когда кому благодеяние зделаю, то я по закону божескому принять приносимое без зазрения могу. Что же об армянах упоминал, что я о их пользе и увольнении от магистрата старался, оное, по должности яко о пользе государственной писать имел причину и ничего от них за то не бирал, в чем под смертью подписаться готов. Сие довольно видимо, что я их тем обнадежа знатных капиталистов в подданство российское призвал и фабрики знатно чрез них умножил, но ныне как от Главного магистрата /л. 60/ указ ⁶⁸ услышали весьма опечалились и чаю не токмо впредь выезжать не будут, но опасно, чтоб паки не разъехались. И, конечно, оные иноземцы жаловаться на меня причины не имеют, разве Кобяков с товарысчи, исча их, в службы кабацкие и таможенные принудить, оное вымыслили. Противно же тому, я рассмотря состояние индейцев и довольно видя, что они здесь в великой государству вред живут, ибо главной их торг - деньги в рост по 18 и 24 до 36 на сто в год отдают чрез что многих несмысленных подданных разоряют. Они же великие торги внутренние под имянами русских отправляют и тем у здешних обывателей хлеб отнимают, для чего им в турецкой земле, не записався в подданство, жить не допусчено. И я бы советовал здесь то же учинить, а если им здесь жить, то не более года, дабы они в рост деньги давать случая не имели ⁶⁹.

/л. 60 об./ Третие, о построенной портовой таможне. Я увидя, что в пошлине великая кража и усмотреть не можно, для того зделал оную на берегу, чтоб при выгрузке из корабля досматривать, чрез что пошлины гораздо более, нежели прежде собрано, ибо украсть весьма трудно, равномерно и со внутреннею намерен был учинить, чтоб на берегу Кутумовой построить, но слыша, что об оной безсовестные жаловались принужден оставить.

Вы чаю известны как прежде на кабаки докупались и губернаторы немалой доход от того имели, что и при мне хотели, но я не токмо отказал, но и строгое смотрение определил, да услыша жалобу оставил. А приносимую 1000 руб. не взял, дабы я совестью от того воровства чист был, ибо сие известно, что дадут 1, [313] а украдут у государя 5 или 10, по сему я, не имея надежды и смелости, хотя вижу много полезного, да принужден оставить.

ЦГАДА, ф. Переписка разных лиц, д. 629, л. 59—60 об. Автограф.

№ 21

Татищев И. А. Черкасову

1 мая 1745 г.

/л. 67/ Государь мой Иван Антонович.

Хотя пред сим е. и. в. доносил я, что за неимением здесь (Далее зачеркнуто: ныне.) налицо казенных губернских доходов денег (Далее зачеркнуто: никаких за расходами нет и затем.) на покупку золота и серебра как здесь употребить, так и в Кизлярскую крепость послать нечего; но разсудя, дабы между присылкою на то денег не могли отсюда и в Кизляре купцы золота и серебра мимо казны провесть (Далее зачеркнуто: и хотя же здесь правианской суммы недостаточно, но для оной нужды из них.), взял я под образом займа денег из правианской суммы две тысячи рублев, ис которых половину отправил в Кизляр к генерал-майору князю Эль мурзе Бековичу-Черкаскому и оную покупку золота и серебра положил на него, а кизлярскому коменданту вверить опасен, дабы оные на неопределенные росходы, как и прежние 5000 руб., не употребил бы. Точию писал я к нему, коменданту, чтоб в пакупке оного ему, князю Бековичу, и посланным от него препятствие не чинил. И буде потребно будет на тое покупку еще денег, то б ис тамошних доходов ему что потребует (Написано рукой Татищева по зачеркнутому: надлежит отдал.) выдал, а здесь покупка серебра по 18 копеек золотник (Далее зачеркнуто: я начал.) началась ^1- и уже более 60 фунтов куплено ^-1 ( ^1-1 Написано рукой Татищева.). Того ради вашего превосходительства прошу по доношению моему /л. 67 об./ на оную покупку денег неукоснительною присылкою все старание приложить, ибо и вышеписанных правианских денег здесь недостаточно.

1- А понеже из Москвы ожидать долговременно и затем покупка оныя может остановиться и немалое число золота и серебра купцы провести в Россию принуждены будут; того ради не изволите ль представить, чтоб из Казани и Синбирска денег какие где есть до 10 000 руб. сюда прислали насчет того места, откуда сюда прислать поведено будет и оные б указы с нарочными наскоро отправить. Я же слыша, что в Дербенте муку есче с прибылью немалою продать можно, токмо здесь ни муки, ни [314] денег нет; того ради пошлю нарочнаго в Синбирск купить 3 или 4000 четвертей, на которое деньги могут оставшие Рыбной конторы и по указу вышепредставленному определенные употребиться ^-1 (^1-1 Приписано рукой Татищева.).

Прошлого 744 году ноября от 3 числа к вашему превосходительству от меня писано ⁷⁰: для размножения в здешних казенных садах персицкого доброго рода винограда кустья и прутья не повелено ль будет ис Персии покупкою доставать и для того в посылку казенные судно употребить. На что от вашего превосходительства и поныне я известия не имею; и хотя вешнее время ко исправлению сего ныне миновало, но естли оное потребно будет можно осенью достать.

Того ради о сем напоминая, прошу (Далее зачеркнуто: сообщением.) уведомлением меня не оставить. А сколько в Астрахани казенных садов и в них каких деревьев содержатель Посьет в руки свои принял и чрез десять лет какой приплод учинен с поданной от него ведомости при сем (Далее зачеркнуто: точная.) с оного копия приложена ⁷¹, чтоб ваше превосходительство могли состояние их видеть. Но при том и сие оставить не могу, что хотя число кустов и деревьев показано немалое, но за действительное почитать не можно, ибо большею частию в последних годах прибавка учинена, которой не скоро в совершенство придет. Строения же бывшего во оных, почитай, ничего не осталось.

/л. 68/ ^1- Золота ныне отыскать не мог и наслыша, что е. и. в. изволит онаго прилежно требовать, того ради сколько я оного в деле, лому и червонцы ж имел - 2 фунта 47,5 золотников, оное при сем посылаю и о выдаче за оное денег сколко е. в. повелит прошу прислать указ ^-1 (^1-1 Приписано рукой Татищева.).

Вашего превосходительства, государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

Астрахань
1 майа 1745 г.

ГААО, ф. Астраханская губернская канцелярия, on. 1, д. 986, л. 67—68. Отпуск. [315]

№ 22

Татищев И. А. Черкасову

2 мая 1745 г.

/л. 61/ Государь мой барон Иван Антонович.

Что о покупке золота и серебра я учинил о том канцелярско вашему превосходительству донес. Сим же партекулярно во известие доношу.

Хотя я вас, государя моего, о свободе моей отсюда, а паче о увольнении от соляного дела прилежно просил, но ныне, по словам Кобякова, уверялся, что вы меня отправлением соли отяготили, о чем мню указ прислан будет, того ради я принужден прилежнее за то приняться, особливо достаточно ведая, что в Перми по недостатку дров давно было надлежало половину выварки отставить и более дву миллионов вываривать запретить, чрез что может и дешевле становится. А хотя Неплюев поставкою илецкой соли обнадеживает, токмо я довольно знаю, что оной той убавки наградить неудобно, но более нуждно из Астрахани о поставке прилежать и мню не трудно, если мое предложение приложенное рассмотрено и в действо произведено будет /л. 61 об./. Моея же ревности в том, естли токмо в милости е. и. в. оставлен не буду и смелость получу, конечно, не оскудеет.

Ваше превосходительство хотя предстательством вашим здешнему городу милости изходатайствовали, что вечно благодарить должны, но затем есче осталось, что его светлость генерал-фельдмаршал принц Гессен-Гомбургский, злобясь на меня, что я его прожект о строении здешней крепости оспорил, по которому он многое принужден переменить, но противо устава инженерных офицеров ис команды губернской выключил и дал им в ломанье и строении домов полную власть; из чего великий беспорядок происходит и не мало казенного дохода с отдаточных мест пропасть может, о чем я хотя в Сенат, Камор-коллегии и его светлости доношением представил /л. 62/ токмо не надеюсь потребного определения получить. Того ради прилагаю копию с письма к его светлости посланного ⁷² и прошу о том для пресечения без-порядков надлежасчее определение изходатайствовать.

Я о фабриках здешних, чтоб их размножить имел прилежное старание и чаю, если бы мне не попрепятствовали, мог бы так произвести, чтоб кумачей, зенденей, бурметев и выбояк разхожих не много из заграницы привозить требовалось, токмо Мануфактур-коллегия, в то вступя, у меня руки, отняла и боясь чтоб тех не опровергнули приложил мое разсуждение ⁷³, если вам прочесть и в полезное употребить время допустит. Я же видя, что индейские платки бумажные так дорого и охотно купят, выписал индейской [316] пряденой бумаги два батмана по 20 рублев, из которой велел платки зделать, но потом татарские бабы здесь научились против оного и лучше прясть, что гораздо дешевле стало, ибо за лучшую довольны были по рублю за фунт, на оное я не пожалел моих денег потерять, токмо радуюсь, что добрую пользу увидел, ибо оные по 80 копеек платок с довольною /л. 62 об./ прибылью продать можно, из которых при сем полдюжины посылаю и прошу вашего разсуждения достоин ли делатель мзды своея. А ежели е. в. изволит денег пять или шесть тысяч рублев пожаловать заимно на пять лет, то я надеюся сыскать доброго армянина делать выбойки хорошие, что из Голландии привоз пресечь и есче свою за границу отпусчать, токмо мастера доски резать надобно европскаго, ибо здесь умеют токмо делать по персидскому манеру мелкотравные, которое дорого становится, а видом хуже голанских.

В протчем пребываю всегда вашего превосходительства, государя моего покорный слуга

Астрахань в день 2 майа 1745. В. Татищев.

P. S. Указ из Сената об отправлении соли получил и на сей почте с изъяснением препятствей ответствовал. Армяня объявили сейчас 10 000 руб. на вексель Манетной канцелярии, чему я весьма обрадовался /л. 63/.

Черкесов мне объявил приказ ваш, чтоб прислать Кизлярскую ландкарту, и я, какову здесь имею, велел немедленно скупиро-вать и к вам пришлю, токмо правильной нет. Я видя, что во оном у нас ни малого прилежания нет, ибо не токмо Сенату или Военной коллегии, не зная всех правильных положений мест, в случае нужды правильно разсуждать и определять, но и нам здесь, хотя скорее людей сведомых сыскать и спросить можем, подлинно знать не можно. Я неоднократно о том Иностранной коллегии и Сената просил, что прислать добрых двух геодезистов с инструменты, дабы одному кубанскую степь до Дона, Кабарды и персидской границы правильно описать, другому до Яика, Эмбы и до Аральского моря, что весьма знать нужно, токмо никого не дождался. Итак, век хотим в неведении оставаться.

Е. и. в. государыня императрица Анна Иоановна, уведав что я географию русскую и гисторию сочинял, по представлению моему повелела мне всех геодезистов поручить и в губернии о даче мне известий по требованиям моим указы посланы, по которому не мало зделал, токмо по отрешении меня ⁷⁴ все осталось и геодезисты, оставя то полезное дело, в полки разошлись или живут праздно для того, что за ними никто не смотрит и не понуждает, а на требования их, не умея резолюции учинить, ко мне присылывали, токмо я, видя на меня гонение Бироново, от всего отрекся. [317]

Я вам упомянул об указе присланном, которой сим изъясняю. Вам чаю дело индейца Марвария с компаниею индейскою ⁷⁵ памятно, что оной много наворовал и бил челом государю, которое дело е. и. в. повелел решить той индейской компании, и он был осужден ими к розыску, токмо безсовестные из лакомства ему помогали, дело в Сенат брали и компании великое разорение причинили, отчего в великой государству вред и убыток более половины принуждены уехать /л. 63 об./. Онаго Марвариа Иван Кирилов имел при себе и хотел его зделать камисаром караванным, но я, видя, что он плут, отпустил в Астрахань, по которому и дело прислано из Сената сюда и велено его решить по указам.