№ 107

ИЗ РЕЛЯЦИИ П.А. РУМЯНЦЕВА ЕКАТЕРИНЕ II О ПРИЧИНАХ, ЗАМЕДЛИВШИХ ПЕРЕПРАВУ ЧЕРЕЗ ДУНАЙ

17 [28] декабря 1773 г.

Карнешты

...Замедление в доставлении всеподданнейших моих донесений о действиях войск, бывших за Дунаем, вслед за посланными чрез князя Долгорукова, происходило от прерванного на то время всякого здесь сообщения чрез ужасное наводнение, поразившее и дороги и поля и целые селения, так что и мои и от генералов ко мне посыланные курьеры, где день был езды, задерживались сими непреоборимыми препятствиями больше недели...[240]

Что до Силистрии, то бомбардированием оной, кроме вреда, причиненного и городу и войску тамошнему, привязан был неприятель к тому месту и не мог уже учинить диверсии нашим войскам, двинувшимся во внутрь его земель. По успехам и последствиям от корпусов барона Унгерна и князя Долгорукова, наипаче естьли бы они выгнали визиря из Шумлы и стали в спине ¹ сему городу, надежда была конечно тогда бы поступить формально на овладение оным. Но когда не сбылось первое, то и не оставалось мне уже доносить вашему императорскому величеству, чтоб генерал-порутчик Потемкин мог одною своею частью добывать тот город, в котором неприятель засел в больших силах, и сколь способна тут ему оборона, нам то известно из испытания в начале кампании, а при том ему, Потемкину, к переправе не было уже и судов, ибо в своей части должен он был ссудить оными по требованию графа Салтыкова, у которого необычайною погодою вся флотилия во время его вступления на неприятельской берег была разбита и разнесена волнами.

Ваше императорское величество примечание высочайше полагаете, что действия за Дунаем больше бы плод принесли, ежели б оные принимались месяцев за шесть назад.

В начале сей кампании я осмелился представлять, сколь сильно неприятель свои укрепления обороняет, и мы хотя в поле всю поверхность над ним одерживали, но при полном собрании тогда своих сил мог он против нас засады делать и брать весьма сильные, а для нас опасные меры на пресечение нашего сообщения с своим берегом. Постов же его твердых нельзя покидать за собою, а приступ на них стоил бы великой потери людей, на что я решиться не отважился...

Год или лето сие считаете вы, всемилостивейшая государыня, по пустому прошедшим. По сему не одно в том мое несчастие скорбные мне чувства дает, но и труды всех моих соподвижников к состраданию влекут, которые, перенося безмерные тягости и отваживая во многих случаях на всю опасность самую жизнь, были в надежде со мною удостоиться благоволения вашего императорского величества, ибо ежели исчислить все наши поверхности, в сию кампанию приобретенные над неприятелем, [241] ежели уважить его потерю в людях пленных и убитых, в артиллерии, военных и питательных припасах, ежели поставить в дело те разорения, которые к вреду его причинены опустошением земель при наступлении зимы и переводом жителей на наш берег и, ежели к тому еще приложить все его наисильнейшие замахи, о которых во всю Европу гремели газеты, испровержены, то поистине должна бы иметь свою цену и нынешняя кампания. Сравнивать оную нельзя с прошедшими потому, что ни наше, ни неприятельское положение теперешнее не похоже на тогдашнее, ибо чем далее пойдем, то еще труднее будет вызвать неприятеля на дело в поле, который войдет в оборонительное положение и сближит натурально к рукам все ему пособствующие пункты, а нам должно будет от таковых своих удалиться на величайшее разстояние и употреблять самые жестокие и крайнейшие средства... С какою трудностию доселе обходится нам получаемое пропитание из Польши, я уже подробно представлял вашему императорскому величеству, но и теперь хотя я все и крайние уже меры употребляю, не щадя жителей польских, чтоб наполнить свои магазеины подунайские, не осмеливаюсь однакож, ваше величество, наперед уверить, будет ли и сие средство столь достаточно, чтоб поспеть запастись к весне на таком отдалении большим количеством пропитания и выполнить в том совершенно вашу волю...

ЦГАДА, ф. Сношения России с Турцией, д. 22, л. 1—4. Подлинник.

1 - в тылу.