|
ПИСЬМА Ф. И. ЧЕРНЕВА А. М. ГОЛИЦЫНУ«В дватцатилетнее царствование императрицы Елизаветы музыка двора была в цветущем состоянии», — написал академик Якоб Штелин в «Известиях о музыке в России». И, действительно, инструментальные концерты, вокальное и хоровое пение стали неотменным атрибутом повседневной жизни Петербурга и Москвы того периода. Во многом благодаря большому увлечению самой государыни всем, что связано с мелодичностью и гармоничностью звука. Столичного жителя высшего света музыка сопровождала едва ли не с утра до вечера. В церкви его слух услаждали псалмы и мотеты певчих, за обеденным столом — композиции придворного или домашнего оркестра, в театре и на приемах — сольные партии профессиональных или семейных виртуозов. Но, что примечательно, петербургское общество не довольствовалось простым заимствованием с Запада музыкального опыта или включением в придворный репертуар приглянувшегося народного напева. Оно активно экспериментировало в поисках новых форм струнного, духового и иного звучания. Кто не знает о легендарном роговом оркестре, придуманном обер-егермейстером С. К. Нарышкиным и валторнистом И. А. Марешем?! Вряд ли оригинальная идея возникла бы на пустом месте, вне атмосферы повышенного общественного интереса к музыке. Впрочем, роговой оркестр — не единичный пример изобретательства в данной области в эпоху Елизаветы. Сейчас практически забыты курьозные инструменты баварца на русской службе Иоганна Вильде. А когда-то о разных новинках русского немца судачили не только на берегах Невы. Разумеется, подобная, благоприятная для почитателей Эвтерпы обстановка манила десятки и сотни заезжих гастролеров, мечтавших прославиться и разбогатеть в Северной Пальмире. Однако не каждому посчастливилось, посетив царскую резиденцию, превратить мечты в реальность. Предложение доминировало над спросом. К тому же отбором претендентов занималась лично императрица, понимавшая в музыке толк. Тем не менее, некоторые из кандидатов пробовали [60] найти окольные пути и повлиять на мнение Елизаветы Петровны через особо приближенных к ней лиц. Из ниже публикуемых писем Ф. И. Чернева хорошо видно, как это делалось. Сотрудник Иностранной коллегии воспользовался сразу тремя каналами, посредством которых можно было, не боясь вызвать августейший гнев, замолвить слово о нужном человеке. Первый — ведомственный, по линии Придворной конторы, откуда получали жалованье придворные оркестранты и вокалисты. Здесь на ходатайство Федора Ивановича откликнулся гофмаршал С. К. Нарышкин. Второй — правительственный. Черневу требовался выход на первого министра государыни — И. И. Шувалова. Брать в союзники симпатизировавшего ему М. П. Бестужева-Рюмина секретарь посольства поостерегся. Верно, опасался, что М. Л. Воронцов, узнав от графа, что печется о будущем заморской госпожи выдвиженец А. П. Бестужева-Рюмина, помощи не окажет. Оттого чиновник и решил подключить к процессу А. М. Голицына, креатуру вице-канцлера, и предварительно посоветовал князю от собственного имени рекомендовать Михаилу Ларионовичу и Ивану Ивановичу бедную иноземку. Наконец, предприимчивый друг Голицына не пренебрег еще одним способом воздействия на императрицу — супружеским. Настроить в соответствующем духе мужа государыни — А. Г. Разумовского — он уговорил надворного советника Акима Яковлевича Барсукова, с 21 декабря 1751 г. служившего флигель-адъютантом при Его Сиятельстве, а прежде на протяжении пяти лет (с 1746 г.) — в российском посольстве в Вене (РГАДА, ф. 286, оп. 1, д. 440, лл. 152, 152 об.). Туда, кстати, в 1747 г. перевели из Дрездена и Чернева. Судя по тем спискам придворных певиц, которые есть в распоряжении историков, усилия российского дипломата успехом не увенчались. Фамилия его протеже в них отсутствует. И, видно, недаром. Ведь если Елизавета Петровна и вправду услышала впервые об этой иностранке одновременно от трех своих особо доверенных соратников, она, наверняка, заподозрила в их единодушии чью-то интригу, а, заподозрив, отреагировала должным образом — просьбу проигнорировала. Дело с подлинными письмами Ф. И. Чернева А. М. Голицыну хранится в РГАДА, в фонде № 1263 (оп. 1) под № 3732 (лл. 1-2; л. 3; 7, 7 об.; 9-10). № 1 «Сиятелнейший князь, Вашему Сиятелству всепокорнейшее мое благодарение приношу за данное мне известие о приезде в Лондон г[оспожи] П[ерлы] и за Ваш весма снисходителной прием оной, которую и впредь в милость и защищение Вашего Сиятелства накрепко препоручаю, ибо, милостивый государь мой, известное Вам ее плачевное состояние каждое великодушное с[е]рдце привести может иметь [нрзб.] сожаление и за добрые оной поступки, також де и беспорочное жит[ь]е заставляет ей вспомогать всеми удобными способы. [61] Я по ее желанию здесь успеть сперва находил великия затруднении. Однакож теперь оное становится лутче, и Его Превосходителство Семен Кирилович не малую мне подает в том помощь, о чем чрез н[е]д[е]лю времяни уповаю донести Вашему Сиятелству пространнее. И буде так учинится, как я стараюсь, и помянутой госп[один] гофмаршал во оном меня обнадежил, то чаю ей тем зело доволною быть можно. Братец Вашего Сиятелства, князь Сергей Михайлович, внесен уже в список достойных к далнему произвождению, и ежели б где ваканция министерская при чюжестранных дворех случилась, то об нем уважение иметь не оставится, о чем, однакож, изволите знать токмо про себя. А батюшка Ваш об оном известен. Я с великою чювственностию приемлю Вашего Сиятелства по премногу склоннейшие обо мне отзывы и желаю от с[е]рдца моего более Вам засвидетелствовать, с каким особливым аташементом и совершенным высокопочитанием есмь и наивсегда пребуду Вашего Сиятелства, милостивого государя моего, всепокорнейший и препослушный слуга Ф[едор]. Чернев. Санкт-Петерзбург, в 23 де[нь] апреля 1756 году. P. S. Приложенное при сем, нижайше прошу приказать отдать по адрессу. Послезавтре будет здесь известное торжество, и, как слышно, некоторые себя лстят знатными авансаментами, чего исполнение покажет время». № 2 «Сиятелнейший князь, Господин гофмаршал причиною тому, что я на прошедшей почте не имел чести Вашему Сиятелству служить моим всепокорным [писмом], ибо он никакого прямого ответа, касающегося до известной персоны мне объявить не мог и рекомендует еще несколко дней потерпеть, о чем прошу нижайше приказать ей дать знать при моем поклоне. В последнее торжество никаких произвожденей здесь не было. Я пребываю наивсегда с совершенным высокопочитанием Вашего Сиятелства всепокорнейший и наипослушнейший слуга Ф[едор] Чернев. В 4/15 де[нь] маия 1756 году. Не прогневитесь, государь мой, на меня, что сие без куверта посылаю, ибо я знаю, что в Лондоне за [нрзб.] писем много платится». № 3 «Милостивый государь мой, князь Александр Михайлович! Его Пр[евосходителств]о Семен Кирилович причиною тому, что я по ныне укоснил моим должным ответом на благосклоннейшее Вашего Сиятелства ко мне писание от 26 минувшего месяца, ибо я от него не могу прямо добится толку, остается ли еще надежда успеть в известном госп[ожи] П[ерлы] деле. Правда, он меня много тем обнадеживает. Но исполнение сего несколко крепонко кажется. [62] Однакож я не ослабеваю часто Его Пре[восходителств]у об оном напоминать. И как мне в будущее воскресен[ь]е самому в Петергофе быть надобно для принесения моего всеподданнейшего благодарения Ее Императорскому Величеству за всевысочайшею ко мне милость в пожаловании меня канцелярии советником, то после оного найду случай и с госп[одином] гофмаршалом видится. И что он мне ответствовать будет, не премину Вашему Сиятелству с первою почтою донести. А между тем поручаю оную персону паки в Ваше милостивое попечение. Из двух приезжих сюды певиц, хотя одна и нарочито поет, никоторая ко двору принята не будет. Да и мало им сие чести принесло, что они сами собою в здешнее место прискакали. Думают, что одну виртуозину после Петрова дни от двора отпустят. И ежели сие учинится, то на место ее госп[ожу] П[ерл] определить можно с жалован[ь]ем по 1200 ру[блев] на год, о чем я неотступно и стараюсь. О себе я еще прямо не знаю, здесь ли как куда определят, или по прежнему пошлют в чюжие краи. Но где б я ни был, всегда и неотменно попечение мое будет существително доказывать, с каким особливым высокопочитанием есмь Вашего Сиятелства, милостивого государя моего, всепокорнейший и наипослушнейший слуга Ф[едор]. Чернев. В 18 де[нь] июня 1756 году. Нижайше прошу приложенное при сем по адрессу приказать отдать». № 4 «Милостивый государь мой, князь Александр Михайлович! Тяжкая моя болезнь причиною тому, что я поныне умедлил Вашему Сиятелству воздать мою должную благодарность за известное меня поздравление. Еже сим исполняя, желаю от с[е]рдца моего вскоре найти случай Ваше Сиятелство чем благоугодным поздравить и при том себя наиболее препоручить в Вашу ко мне благосклонную милость. На сих днях чаятелно будет формалное объявление об отправлении графа М[ихаила] П[етровича Бестужева-Рюмина] в Париж, куды и мне с ним ехать надлежит. А и о князе Сергее Мих[айловиче] старание прилагается, дабы его туда же определить. Следственно, представляю себя тамо к повелениям Вашего Сиятелства. Госп[ожа] Перла не может доволно ухвалится, показываемою от Вашего Сият[елства] к ней милостию, что и я за крайнею обязанность с чювственностию признаю. Но жаль, что мне не совсем удалось ее здесь пристроить, ибо разные препятствии и неспособности в том были. Однакож теперь совершенно положено одну певицу отсюды отпустить. И чаятелно сие учинится в исходе сего года, почему опорозжится для нее нарочитое место, ежели токмо Семен Кирилович свое обещание тогда не запамятует, чего для Ваше Сият[елство] покорно прошу к нему отозватся писменно в такой силе. Якобы об оном Вы ничего не знали и представляете ее токмо собою. Что имеется в Лондоне некоторая виртуозина, называемая Перл, которая не токмо имеет хорошей голос, но и весма силна в музыке. А при том и доброго поведения. [63] И как в Петерзбурге в таких людях недостаток есть, то изволите ее рекомендовать в здешнею службу камер-виртуозиною. А она сюда ехать не отречется, понеже в нынешнее время в Лондоне о забавах попечения имеется мало, и я уже ее предидуще сондировал, за какую плату она сюда поехала. На что де мне объявила, что тысячью двумястами рублями на год и тремястами рублями на проезд доволна будет. Впреть же поручает себя на наизреченную щедроту Ея Имп[ераторского] Ве[личеств]а. И для того ничего излишнего и не запрашивает. Однакож она желает, дабы с нею заключен был контракт мною в Лондоне на 4 или 5 лет и выданы б ей денги были, щитая от подписания того контракта на полгода, а проездные при том же. А буде она, паче чаяния, здешняго воздуха снести не может, в таком случае дозволить ей абшид свой взять [нрзб.] и дать ей на выезд 300 же рублев. Но ежели пожелает здесь быть более выше помянутых лет, то в том ей не отказывать. И ежели б на таких кондициях помянутой контракт чрез милость Вашу состоялся, то б она бедная могла б быть доволна. Я всех к тому уже преуготовил. Так что в то время никакого спору в том не будет. А из дороги о том напоминать часто стану же. Следственно, сие ныне зависит от склонности и попечения Вашего Сиятелства, на которое я несум[н]енную надежду полагая, Пребываю с совершенным высокопочитанием Вашего Сиятелства, милостивого государя моего, всепокорнеший и вернопослушнейший слуга Ф[едор]. Чернев. Санкт-Петерзбург. В 3 де[нь] сентября 1756. P. S. Мы отсюда 10 или 12 в путь, конечно, отправимся. Разве что нечаянное иногда задержит. О братце Вашем я и сего еще момента имел крепкое обнадеживание, что и ему туда ж ехать вскоре повелено будет, о чем с[е]рд[е]чно радуюсь. Дело госпожи Перлы ко окончанию привести я между другими рекомендовал и надворному советнику госп[одину] Барсукову, которой ей також де друг. И ныне обретается он при Его Сият[елстве] графе Алекс[ее] Гр[игорьевиче]Раз[умовско]м. Покорно прошу сие изодрать». Текст воспроизведен по изданию: Из семейной хроники рода Голицыных // Российский архив, Том XV. М. Российский фонд культуры. Студия "Тритэ" Никиты Михалкова "Российский архив". 2007 |
|