НЕИЗВЕСТНОЕ ПИСЬМО М. В. ЛОМОНОСОВА

Несколько лет назад в Марбургском городском архиве (ФРГ) было обнаружено неизвестное письмо М. В. Ломоносова, датированное 4 декабря 1740 г. и адресованное Д. Ф. Михаэлису ¹. Письмо это написано по-немецки, и лишь адрес написан по-французски ².

Текст письма следующий:

Hoch-edelgebohrner Herr,

Hoch-gelarter Herr Doctor! [44]

Dero mir vormahls erwiesene Guether persuadieren mich die Freyheit zu nehmen dieselbige zu ersuchen, dass Ew. Hochedelgebohren mir in dero laboratorio einige processe, die mir zweifelhaftig zu seyn scheinen, zu untersuchen erlauben. Denn ich traue mehr keinem Laboranten, insonderheit denen, die zu viel prahlen; welches ich mit meinem eigenen Schaden gelernet. Der Herr Doctor Conradi hat mahl mir u meinen Landsleuten versprochen, das Collegium Chymicum ueber den Stahl zu lesen, da er doch keinen paragraphum recht auszulegen nicht im Stande war u verstund die latenische Sprache nicht recht. Desswegen haben wir ihm aufgesagt. Der Bergrath Henkel, dessen Prahlen u hoenische Nase-weissheit der gelehrten Welt bekant ist, hat nicht viel besser ausgerichtet u nur fast mit lehrem Geschwaetze mich der Zeit beraubet.

Ich bin des Vertrauens, dieselben werden mein gehorsamst Ersuchen nicht verwerfen; ich bin

dero gechorsamster Diener

M. Lomonosoff

Marburg

den 4 Decembris 1740

Русский перевод:

Ваше высокоблагородие, высокоученый господин доктор!

Ваше доброе отношение, оказанное мне ранее дает мне смелость просить, чтобы ваше высокоблагородие позволили мне изучить в вашей лаборатории некоторые [химические] процессы, которые кажутся мне сомнительными. Я более не верю теперь никаким лаборантам (т. е. лабораторным работникам. — Н. Ф.), в особенности тем, которые много хвалятся и, которых я изучил по собственному горькому опыту. Так, господин доктор Конради однажды обещал мне и моим землякам прочитать химию [коллегиум химикум] по Шталю. Однако он оказался не в состоянии разъяснить ни одного параграфа и совершенно неправильно толковал латинский язык (латинские выражения — прим. Н. Ф.). Поэтому мы ему и отказали. Горный советник Генкель, хвастовство и нескромная заносчивость которого известны ученому миру [вел преподавание], едва ли многим лучше, и я попусту терял время, слушая его ученую болтовню.

Остаюсь в уверенности, что вы не отвергнете моей покорной просьбы.

Ваш покорный слуга

М. Ломоносов

Марбург

4 декабря 1740 г.

Сделаем несколько замечаний по поводу этого письма.

Адресат Д. Ф. Михаэлис ³ (Detlef Friedrich Michaelis, 1675 — 1770) был в 1740 г. университетским аптекарем в Марбурге. В сочинениях Ломоносова однажды встречается эта фамилия, а именно в списке его кредиторов в Марбурге ⁴.

И. Л. Конради (Johann Lulwig Conradi, 1702 — 1773) был марбургским городским врачом (Stadtphysikus). Конради упоминается в рапорте Ломоносова в Академию наук в 1737 г. ⁵ Ломоносов пишет, между прочим, в этом рапорте: «...Имеем честь почтительнейше донести, что, прибыв сюда, в Марбург, 15 ноября нового стиля, мы тотчас же за 120 талеров договорились с здешним доктором медицины Конради слушать у него теоретико-практические лекции по химии, на которых он обязывался объяснять нам на латинском языке начальные основания химии Шталя и показывать на практике встречающиеся при этом опыты. Но так как он не только не исполнял, но и не мог исполнить обещанного, то мы с согласия господина регирунгсрата Вольфа через три недели отказались от этих лекций…» ⁶

Имена Г. Э. Шталя и И. Ф. Генкеля достаточно хорошо известны, Подробная характеристика Генкеля как преподавателя дана Ломоносовым в его письме к И. Д. Шумахеру (ноябрь, 1740 г.). Ломоносов, в частности, писал в этом письме: «...Самые обыкновенные процессы, о которых говорится почти во всех химических книгах, он держит в секрете, и вытягивать их приходится из него арканом...» ⁷

Ломоносов независимо от этого имел конечно, серьезные основания для резкой отрицательной оценки личности Генкеля, после ухода от которого он должен был многое пережить. Недаром в упомянутом письме к Шумахеру Ломоносов говорит о «зависти, притеснениях и презрении, которые проявил в отношении меня г. горный советник Генкель», о том, «сколько несчастия и нужды я должен был вследствие этого перенести» ⁸.

В этом же письме Ломоносов кратко упоминает и о своих занятиях в Марбурге в ноябре 1740 г., т. е. за три недели до письма к Михаэлису: «В настоящее время я живу инкогнито в Марбурге у своих друзей и упражняюсь в алгебре, намереваясь применить ее к химии и теоретической физике» ⁹. Возможно, что именно эти занятия вызвали у Ломоносова потребность проверить на опыте «некоторые процессы, которые кажутся... сомнительными».

Таким образом, письмо Ломоносова к Михаэлису дает некоторые дополнительные сведения о настроениях Ломоносова в конце 1740 г. Письмо это вполне проясняет причины отказа Ломоносова и его товарищей от услуг Конради в 1736 г. Оно добавляет новые штрихи к характеристике, данной Ломоносовым Генкелю, и, что особенно [45] существенно, обнаруживает стремление Ломоносова экспериментально работать в химической лаборатории.

В заключение упомянем, что письмо Ломоносова найдено в Марбургском городском архиве, среди бумаг по делу, посвященному спору между доктором Конради и марбургскими аптекарями, которых представлял Михаэлис. Спор велся относительно права врачей самим изготовлять лекарства, а не заказывать их в аптеках. Аптекари, естественно, восставали против такого проекта и, очевидно, добились у гессенского ландграфа декрета о воспрещении врачам самим готовить лекарства под угрозой штрафа. В этом споре, зафиксированном в обширной переписке, обе стороны всячески пытались дискредитировать друг друга. Так, Конради указывал, что аптекари не только не имеют надлежащих высококачественных материалов для изготовления лекарств, но и не могут их изготовить, так как не имеют ни лаборатории, ни надлежащего оборудования. Михаэлис, представлявший аптекарей, использовал для опровержения этого утверждения Конради письмо к нему Ломоносова, содержащее, как мы видим, далеко не лестную для Конради характеристику, развенчивающую его как ученого и как врача, так как незнание латинского языка врачами было в те времена равносильно признанию их неграмотности.

Неизвестно, пытался ли Ломоносов работать в лаборатории Михаэлиса, но спору марбургских врачей и аптекарей мы обязаны тем, что письмо Ломоносова дошло до нас.

Н. А. Фигуровский

Комментарии