ЭПИЗОД ИЗ ЖИЗНИ КРЕКШИНА.

Современник Петра Великого, новгородский дворянин Петр Никифорович Крекшин (род. 1684 г.), прослуживши до 1726 г. коммиссаром, вышел в отставку и занялся исключительно собиранием материалов для истории Петра Великого; в 1742 году он написал несколько фолиантов этой истории, полагая представить ее императору. В этом году явилась комета, и наша Академия Наук сообщила об этом в печати. Крекшин, занимаясь сверх исторических трудов, гаданием по звездам, нашел, что Академия ошибалась — что это не комета, а звезда пророческая. Под впечатлением этого убеждения он набросал несколько строчек о пророческом значении явившейся звезды и дал прочитать своему приятелю артиллерии цалмейстеру Елагину. Но через несколько времени Елагин поссорился с Крекшиным и, желая сделать ему зло, подал донос в Тайную канцелярию, обвиняя Крекшина в том, что он вывозит хоронить своих родственников из Петербурга, что совершенно неприлично, в виду того, что императорская фамилия хоронится в Петербурге. Но этот донос не удался, а напротив, Елагин едва не попал в беду: Тайная канцелярия нашла, что Елагин неприлично и неуместно упоминал об императорской фамилии. Елагин не унялся и 17-го июля 1743 года подал начальнику Тайной канцелярии, знаменитому Андрею Ивановичу Ушакову, новый донос:

«Коммиссар Петр Крекшин объявляет от себя, что якобы он по некакому учению познавает по звезде, что какое в войне благополучие впредь России будет и дал мне о том руки своей записку, которую я именованный растолковать не знаю, а и держать у себя, не объявив оной, не смею, дабы мне за необъявление оной, чего к вине причтено не было».

Ушаков послал тотчас подъячего с солдатами арестовать Крекшина; посланные застали его с какою то тетрадкою и загадочным письмом, и представили его перед Андрея Ивановича.

Начался допрос о записке, данной Крекшиным Елагину, о тетрадке и загадочном письме, с которыми привезли Крекшина. В записке было написано: [339]

1. Имеется астрономическое признание о звезде являющейся, которую нарицают нерассудительно хвостушою, но сия звезда не есть хвостуша и не комета, но некое особое предвозвещение, а именно ежели бы могла быть хвостуша, то б имела хвост влекущий за собою обычно, а не впредь хвостом идущая.

Крекшин отвечал: «написал для того, что Академия Наук об означенной звезде погрешила и написала не право, понеже-де оная звезда прогностическая».

2. Путь хода хвостом грядуща значит часть к стране той присовокупляющей к стране грядущей.

Ответ Крекшина: «Написал он для того, что от Швеции фины к России присовокупятся».

3. С вечера, где видима оная звезда была, имущий хвост темный являет тем странам бедственную и не благополучную войну.

Ответ Крекшина: «Неблагополучную войну написал он о Швеции, что нынешняя шведская война им бедственна и злополучна».

4. Приходящая на ин народ, то есть на Россию, являющая хвост светел, являет благополучную войну и все блаженство той стране.

Ответ Крекшина: «О России написал он, предвозвещая России блаженство сей войны».

5. Видимая чрез тридесять осмь лет являет в те лета блаженного царствования, о чем значит в фигуре с летом под видом разговора о блаженном царствовании.

Ответ Крекшина. «Написал он для того, что звезда имела три луча длинных, а между ними восемь малых, что являет блаженное царствование российским великим государям императорам. Записку эту он отдал Елагину в конце апреля или в начале мая 1743, а написал ее от себя, по науке своей, в прошлом 1742 году, марта 27 дня, на печатный академические об означенной звезде примечания для народного известия, дабы верные сыны отечества могли быть в том, как он сочинил, а не так как в Академии напечатано, благонадежив, понеже де по тому его, Крекшина, признанию часть финов к России в подданство уже пришла и над шведами воспоследовали от России не малые победы, а о том своем признании в том же марте или апреле месяцах, а подлинно не упомнит, сказывал на словах генералу аудитору Тишину, генерал-адъютанту Смирнову и прочим, а кому именно, не упомнит, для известия, а не для другого чего.

«Взятую у него тетрадь о четвертой северной монархии сочинил он, Крекшин, историею, начерно, сам собою, от своего рассуждения, выписывая из библии и из прочих исторических книг и прогностиков, что блаженные и вечно-достойные памяти государем императором Петром Великим настала в мире, по видению пророк и откровению ангела и богодухновенных отец, четвертая северная монархия, то есть Российская, которая в крепости и силе имать стоять до скончания мира и владычествовать всею вселенною, яко свидетельствуют откровения и видения пророк, явление ангел и богодуховенных отец и о начале России и царех от потопа, а о владычествовании ею вселенною, о чем в той тетраде именно явствует; но токмо до всей той тетради он еще не сочинил, а та-де тетрадь принадлежите к сочиненной им, Крекшиным, государя императора Петра Великого истории к первой части и ежели бы оную тетрадь он всю сочинил, тоб по переписании набело намерен он, Крекшин, ту тетрадь с означенною о государе императоре Петре Великом историею поднесть ее императорскому величеству, а оная история имеется и поныне у него, Крекшина.

«А взятое же у него, Крекшина, на четвертке листа письмо прогностическое, означенного же 27-го марта сочинил он для памяти себе, своею рукою, от своего же рассуждения, а в том письме под литерою П: словами негласными I. П: Н: П: М: I: Ф: написано для того, что по светлости означенной звезды хвоста признал он, Крекшин, тогда, что великий князь Петр Федорович будет законный наследник всероссийскому престолу, а именно: П: то глагол от лица государя императора Петра Великаго, I: истинный, П: Петр, Н: наследник, П: престола, М: моего, I Ф: и фин; но токмо-де тогда об оном ни с кем он не говорил и содержал то по науке своей для памяти себе, а о прочем о всем написанном в том письме рассуждал он, Крекшин, собою о четвертой северной монархии, о чем о всем явствует в показанных данной от него Елагину записке и взятой у него тетрати.

«Да он же, Крекшин, объявляет, что по науке своей признавает он, Крекшин, что в нынешнем 1743 году июля 8, да августа 9-го числ [340] могут быть некоторые о России благополучные дела, а какие именно, того еще ныне познать ему невозможно».

Андрей Иванович Ушаков, выслушав Крекшина затруднился судить его в Тайной канцелярии; перед ним стоял человек предсказывающей по звездам, по науке своей, величие и блаженство России, пред ним стоял первый составитель истории Петра Великого, известный всему придворному кружку — и Андрей Иванович, продержав Крекшина неделю под арестом, отпустил его домой, но все бумаги представил на благоусмотрение и решение сената.

Сенат не оставил в покое Крекшина. Тетрадка его о четвертой северной монархии обратила на себя особенное внимание сенаторов: они нашли «что в ней многое писано, и св. писание толковано, непристойно и к сочиненно Крекшина непринадлежащее», а потому решили: «Крекшина взять под караул и содержать в сенате и никого к нему не допускать и бумаги и чернил не давать, а из дому его все письма и книги, также буде где и в других местах оные имеет, взять в сенат и в Секретной экспедиции разобрать».

В тетрадке этой Крекшин толковал пророчество из библии о России.

«Ведати подобает достойно яко великим государем императором Петром Великим самодержцем всероссийским наста в мире, по видению и пророчению пророк и откровению ангелов и богодухновенных отец, четвертая монархия северная, то есть Российская, которая в крепости и силе имать стояти до скончания мира и имать владычествовать вселенною, яко свидетельствуют откровения и видения пророк, и явления ангел и пелония богодухновенных отец».

Затем следуют выписки из пророков, с толкованиями Крекшина; мы выпишем несколько из них:

«Даниил, гл. 11-я. Царь северный на концы лет приидет с силою великою и пролиет крови и приимет грады тверды». Толкование Крекшина: «то есть Российской».

«Езекииль, гл. 39. Глаголет Аданай Господь: Се аз из тя гог князь Роск Мосох зберу и изведу тя от конца Севера, сей есть тот день о нем же глаголах». Толкование Крекшина: «то есть император российский и московский. Князь Роска: российский; мосох: московский».

Ездра, гл. 11. «Пророк Ездра виде сию четвертую монархию исходящу от моря орлом великим, имущу дванадесять крыл и царствова орел на всей земли и на живущих на ней и повиновена ему бысть вся поднебесная и никто же ему противящуся». Толк. Крекшина: «Орел — князь Владимир; 12 крыл — 12 сынов; исходяй от моря: от святаго крещения».

Исаия, гл. 61. «Познается бо в языцех племя их и внуцы посреде людей». Толкование Крекшина: «Внуцы Петра Великого: Петр Алексеевич и Петр Федорович, знаменити во всех племенех яко императори».

Свои объяснения Крекшин оканчивает речью к читателю:

«Того ради не осудительно прошу принять сие мое малейшее явление, яко малую искру от великого пламени, или малую лучу от великого светила, тако и мною малейшее речение о начале сего славного северного народа славенского, сарматска, скифска, готска, болгарска и о прочих наименованиях, яко той един народ, о чем речено будет в своих местах».

В дом Крекшина для арестования его и обыска был послан сенатский экзекутор. Он привез Крекшина и с ним пять сундуков с разными письмами и книгами, баулец с крепостьми и поклажею, четыре куля рогожных больших с книгами и письмами, семь наволок и мешков также с книгами и письмами. Крекшин объявил, что в других местах имеются также его бумаги: письма и книги, взятые у него в 1737 году. Один сундук в Коммиссии о подлогах; в 1743 г. в де Сианс-Академию взято восемь книг, да сочиняемой им истории взято: к фельдмаршалу принцу Гессен-Гомбургскому 10 тетрадей, к обер-егермейстеру и каммергеру Алексею Григорьевичу Разумовскому 38 тетрадей, в Тайную канцелярию одна тетрадь.

6-го июля экзекутор сената Дурново донес, что Крекшин желает видеть генерала-рекетмейстера. Генерал-рекетмейстер, Иван Давыдову ходил к нему и, возвратясь в сенат, объявил, что Крекшин просил его доложить сенату, что история Петра Великого, о которой допрашивали его в Тайной канцелярии [341] сочиняется им по соизволению императрицы, объявленному ему чрез обер-егермейстера Алексея Григорьевича Разумовского, с тем, что когда он окончит ее, то, по обыкновенном освидетельствовании ее Академиею, она будет поднесена императрице. Для оправдания себя перед сенатом Крекшин просил, чтоб ему дали бумаги и чернил. Сенат разрешил ему писать, но не иначе как при дежурном по караулу унтер-офицере и притом только об его истории, не примешивая ничего другого, а потом унтер-офицеру, не читая запечатать и принести в сенат. В этот же день генерал-прокурор донес сенату, что жена, дети и люди Крекшина неотступно просят дозволения видеться с ним. Сенат и это дозволил, но с тем, чтоб свидание и разговор происходили при дежурном офицере.

Крекшин написал прошение на имя императрицы, в котором объяснил между прочим следующее:

1) Двадцать семь лет он трудится, собирает истории: первое от дня потопа до Петра Великого, «которую кратким экстрактом сочинил»; второе: историю 28 лет деяний Петра; третье: «яко всем великим государем императорам настала в мире четвертая северная монархия, то есть Российская империя, которая имать владычествовать вселенною».

2) Из третьей части взята у него, Крекшина черная тетрадь, в которой писано вчерне из Библии о гоге и магоге, а при сокращении оной части, он многое сократил и предполагал еще сократить и зачеркнуть, между тем третью неделю он сидит под караулом. А о гоге в печатной истории Бержерона написано: «древние скифы императоров своих называли гоги, а в истории Лыскова гог, то есть царь царем».

3) «А при предках вашего величества, собиратели истории все вчерне собирать и писать было невозбранно, а при сокращении неприличное вычеркивали и вычерненные ни в какое действо не вменялось, но и в белых и принесенных к свидетельству, непринадлежащее написанное без штрафа же оставлялось, и ежели писателей истории свидетельствовать погрешности начерно собираемых книгах и ни един может беспорочен быть, что пишется многое на пример и память».

«А чтоб при окончании первые части написать, что сим великим государем императорам настала четвертая северная монархия, то есть Российская империя, того оставить и не писать невозможно, яко обещанная надежда благ и упование истинное; да и для того писать надлежит, что доселе неизвестно истинное славное начало о бытии народа российского и погрешности не малые, а сия история начало имеет от 25-го лета царства Невродова, иже созидоша столп, той Неврод посла князи в население вселенной: Мида, Ассура, Мосоха; Ассур созда Ассирию; Мид — Мидию; Мосох — царство Московское и от того времени пришествия и населения и премен звания, кратким экстрактом сообщить достойно к славе Петра Великого, да и славные и храбрые дела самодержцов российских, начиная от первого царя Танаиса, бывшего прежде Нинуса, и славные победы над монархами Перской, Греческой, Римской и владения вселенные экстрактом к преславным деяниям великого императора явить достойно, яко из сего зрительный разум исторической о бытии сей северной монархии показует и на прочая бесчисленные блаженство славы российския явление, но вся сия были в пепеле неведения погребены, но чрез 27-ми-летний труд мой своим коштом в прославление империи Российской собирал.

«А не докончено сей части северной монархии, как оная имела великия войны с Египтом и с прочими о первенстве народа во вселенной и как рассмотрением халдеев и протчах дано первенство во вселенней народу скивску, то есть российсику, такожде и в истории святопочившего родителя вашего императорского величества преславные нравоучения и премудрые деяния к местам во славу положить достойно».

В заключение Крекшин просил освободить его из-под караула, возвратить ему все его бумаги и книги, «а ежели неусмотрением что погрешил, милостиво простить для своего многолетнего здравия и для здравия императорского величества великого князя Петра Федоровича и дарованные от Бога радости блаженного мира с королем шведским».

Сенат, выслушав просьбу Крекшина, постановил 15 июля: «Крекшина и все его бумаги [342] с экзекутором отослать к рассмотрению в правительствующий синод, понеже Крекшин толковал св. писание, что принадлежит до св. синода».

19-го июля Крекшин под караулом в сенате заболел. Сенат разрешил отпустить его домой с двумя сенатскими солдатами, которым быть при нем безотлучно.

30-го июля синод сообщил сенату следующее свое постановление:

«Показанного Крекшина книг и писем его в святейший синод не принимая, правительствующему сенату сообщить ведение, при котором сообщенные от сената бумаги Крекшина возвратить и объявить святейшего синода рассуждение таковое, что до астрономии и до сочинения истории следует, то к рассуждению святейшего синода не принадлежащим, а что он, Крекшин, на священное писание в Библии положенные пророчества толкования писал и то все бредни, понеже святых пророков предвозвещение было не о том, как он, Крекшин, толкует, а святейшему синоду оный Крекшин не надобен, для того что он сочинения того не точию не утверждает, но и в погрешении своем поданною правительствующему сенату челобитного просить прощения и правительствующий сенат да благоволит о том ведать и учинит по ее императорского величества указу».

Сенат, августа 8 выслушав сообщение синода, постановил:

«Хотя он, Крекшин, за непристойное св. писания толкование и бредни подлежал наижесточайшему наказанию, но для многолетнего и вседражайшего ее императорского величества здравия оное ему, Крекшину, ныне отпустить, а чтоб он впредь таковых и других тому подобных бредней отнюдь не писал, в том ему, Крекшину, велеть подписаться с таким объявлением, что ежели он, Крекшин, хотя в малом в чем тому подобном явится и за то учинено ему будет неотменно жестокое наказание».

Крекшин был освобожден из-под караула, но сочиненная им история Петра Великого оставлена в канцелярии сената для рассмотрения, а именно: первые четыре части в сенате, а 5, 6, 7 запечатанные сложены в архив.

В сентябре 1743 г. Крекшин просил возвратить ему эту рукопись. Сенат отнесся 13 октября 1743 г. в Академию Наук с требованием уведомить: «кто из ученых имеется для надзирания при сочинении истории Петра Великого»?

Ответа при деле нет и этим оно кончается.

Г. Есипов.

Текст воспроизведен по изданию: Меры против английского нашествия на Архангельск // Древняя и новая Россия, № 4. 1878