С. П. КРАШЕНИННИКОВ

ОПИСАНИЕ ЗЕМЛИ КАМЧАТКИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

О ВЫГОДЕ И О НЕДОСТАТКАХ КАМЧАТКИ

О состоянии Камчатки трудно вообще сказать, недостатки ли ее больше, или важнее преимущества. Что она безхлебное место и не скотное, что великим опасностям от частых земли трясений и наводнений подвержено, что большая часть времени проходит там в неспокойных погодах, и что напоследок одно почти там увеселение смотреть на превысокие и нетающим снегом покрытые горы, или живучи при море слушать шуму морского волнения, и глядя на разных морских животных примечать нравы их и взаимную вражду и дружбу: то кажется, что оная страна больше к обитанию зверей, нежели людей способна. Но ежели напротив того взять в рассуждение, что там здоровой воздух и воды, что нет неспокойства от летнего жару и зимнего холоду, нет никаких опасных болезней, как например моровой язвы, горячки, лихорадки, воспы и им подобных ⁴²⁰; нет страху от грома и молнии, и нет опасности от ядовитых животных, то должно признаться, что она к житию человеческому не меньше удобна, как и страны ⁴²¹ всем изобильные, что которые по большей части объявленным болезням или опасностям подвержены, особливо же, что некоторые недостатки ее со временем [194] награждены быть могут: а имянно оскудение в хлебе заведением пашни, чему по премудрому ее императорского величества всемилостивейший государыни нашей благоизволению давно уже начало положено, и отправлено туда несколько семей крестьян с довольным числом лошадей, рогатого скота и всяких принадлежащих к пашне потребностей. О скором размножении скота по удобности и довольному корму тамошних мест нет никакого сумнения: ибо еще в бытность мою на Камчатке несколько рогатого скота в Большерецком остроге было, которой от завезенной туда в 1733 году покойным господином маеором Павлуцким одной пары размножился ⁴²². Ежели же возобновится там хотя малая коммерция с езовскими жительми или с приморскими странами китайского владения, к чему оная страна по своему положению весьма способна, то и во всем, что принадлежит к довольному человеческому содержанию, не будет иметь оскудения. Лесу на строение судов как на Камчатке, так и в Охоцке довольно; мяхкой рухляди, тюленьих кож, гарна то есть оленьих кож деланых и неделаных, рыбы сушеной, китового и нерпичья жиру, похожих у тамошних народов товаров, достанет к отправлению купечества. Пристаней, где стоять судам немало, в том числе Петропавловская, [195] такого состояния, что в рассуждении пространства ее, глубины, натурального укрепления и прикрытия от всех ветров трудно сыскать подобную ей в свете. Что же касается до опасности от трясения земли или наводнения, то сей недостаток и в других многих землях примечается, которые однакож для того не почитаются неспособными к обитанию. Впрочем сами читатели о том рассудят, когда прочтут обстоятельное той страны описание касающееся до недостатков ее и изобилия, которое в сей части сообщается.

ГЛАВА 1

О СВОЙСТВЕ КАМЧАТСКОЙ ЗЕМЛИЦЫ, В РАССУЖДЕНИИ НЕДОСТАТКОВ ЕЕ И ИЗОБИЛИЯ

Что Камчатской мыс с трех сторон окружен морем, и что там ⁴²³ более гористых и мокрых мест, нежели сухих и ровных, о том уже в первой части объявлено; а здесь сообщим мы известие о качестве земли, в которых она местах способна или неспособна к плодородию, где какой недостаток или изобилие, где какая погода наибольше бывает, и в которое время: ибо оная страна по разности положения места в рассуждении высоты полуса, и близости или отдаления от моря, имеет во всем и свойство различное.

Камчатка река как величиною своей превосходит все прочие реки, так и в изобилии и плодородии около лежащих мест имеет преимущество. Там великое изобилие в кореньях и ягодах, которыми недостаток в хлебе награждается, и ростет довольно лесу не токмо на хоромное строение, но и на корабельное годного. Около вершин объявленной реки, особливо же около Верхнего Камчатского острога и вверх по реке Козыревской, по мнению Стеллера, могут родиться яровые хлебы и озимь с голь же хорошо, как и в других местах под такою шириною лежащих; для того что земля там весьма широка, снеги падают хотя глубокие, однако сходят заблаговременно; сверх того вешняя погода в тех местах гораздо суше против приморских, и не бывает там исхождения паров великих. Что касается до яровых хлебов, оное как в Верхнем, так и в старом Нижнем Камчатском остроге многими опытами изведано, что ячмень и овес родятся там столь изрядные, что лучших желать не можно. Служки Якутского Спасского монастыря, которые живут на Камчатке из давных лет, сеют пуд по 7 и по 8 ячменю, и столько от того имеют пользы, что не токмо крупою и мукою сами довольствуются, ими и других снабдевают в случае нужды; а землю людьми подъимают. Но с таким ли успехом озимь родиться будет, то время окажет. [196]

Что касается до огородных овощей, то ⁴²⁴ родятся оные с таким различием: все сочные злаки, как например капуста, горох и салат, идут токмо в лист и ствол. Капуста и салат никогда не вьется в кочни, а горох ростет и цветет до самой осени, а не приносит ни лопаточки; напротив того, все злаки, которые многой влажности требуют весьма бывают родны, как например репа, редька и свекла. Что принадлежит до сочных злаков, что они почти не родятся, оное не о всей Камчатке разуметь должно; но токмо о Большей реке и Аваче, где вышеобъявленным маеором Павлуцким, мною и порутчиком Красилниковым чинены тому опыты, а при самой Камчатке реке, сколько мне известно, ни капусты, ни гороху, ни салату не бывало сеяно, и для того ничего о том за истинну утверждать нельзя. Ежели Стеллерово мнение справедливо будет в том, что в верхних местах Камчатки может родиться яровой хлеб и озимь не хуже других стран под такою ж вышиною лежащих, то кажется не будет причины сумневаться и о том, что могут там родиться и всякие овощи огородные против тех же стран. Овощи требующие великой влажности хотя и везде родятся, однакож на Камчатке лучше, ибо я на Большей реке не видывал репы больше трех дюймов в диаметре, а на Камчатке бывает вчетверо больше того или впятеро.

Травы по всей Камчатке без изъятия столь высоки и сочны, что подобных им трудно сыскать во всей Российской империи. При реках, озерах и в перелесках бывают оные гораздо выше человека, и так скоро ростут, что на одном месте можно сено ставить по последней мере три раза в лето. Чего ради способнейших мест к содержанию скота желать не можно. Причину того справедливо приписывает Стеллер влажной земле и мокрой вешней погоде. И хотя ⁴²⁵ стебли у злаков бывают от того высоки и толсты, так что с первого взгляду доброго сена нельзя надеяться, однако чрезвычайная величина и полное тело скота, также изобилие молока, которое и летом и зимою доится, показывают противное: для того, что стебли ради многой влажности до глубокой осени бывают сочны; от холоду вместе с соком сохнут и не бывают жоски как дерево, но в средине зимы служат к умножению питательных соков. В рассуждении величины трав и густоты их на малом месте много сена поставить можно. Сверх того скот во всю зиму имеет на полях довольно корму: ибо травяные места никогда столь плотно не заносит снегом, как кочковатые и болотные: чего ради по таким местам весьма трудно ходить и ездить и в такое время, когда в других наст становится.

В других местах около Восточного моря, как к северу от Камчатки, так и к югу, нет удобной земли к заведению пашни; для того, что приморские места или песчаны, или каменисты, или болотны: и пади, по которым реки текут, не столь пространны, чтоб по [197] берегам можно было хлеб сеять, хотя бы и иных препятствий тому не было.

Мало же в том надежды и около Пенжинского моря, особливо, что касается до озими, потому что земля там по большей части мокрая и кочковатая. А хотя в некотором расстоянии от моря находятся местами высокие и лесистые холмики, которые к пашне не неспособными кажутся, однако глубокой и ветрами крепко убитой снег, которой с начала осени падает по большей части на талую землю, и лежит иногда до половины майя месяца, и в севе ярового хлеба препятствие и вред озими причинить может, ибо озимь во время таяния снега вымывается и вымерзает. Сверх того никаких почти семян нельзя там сеять до половины июня месяца, а с того времени до августа продолжается обыкновенно мокрая и дожжливая погода, так что иногда недели по две сряду солнца не бывает видно; отчего семена весьма скоро и высоко ростут, но за краткостию летнего времени и за недостатком надлежащей теплоты не созревают. Яровой хлеб, как например ячмень и овес, хотя по мнению Стеллера родиться там и может, ежели о приуготовлении земли приложено будет надлежащее старание, однако оное оставляется в сумнении до будущего времени; а ныне, токмо то известно, что ячмень, которой в Большерецке и я и другие неоднократно сеяли, вышиною, густотою и величиною колосьев был токмо приятным позорищем: ибо вышина его была больше полутора аршина, колосы больше четверти, а другой пользы ни мне ни другому не учинилось, потому что за ранними заморозами, которые в начале августа почти непременно начинаются, позяб будучи в цвете и наливании.

Сие не недостойно примечания, что низменные места и совсем бесплодные, которые от Пенжинского моря на знатное расстояние внутрь земли простираются, состоят из наносной земли, по которой слоям можно ясно усмотреть, коим образом вышина ее прибывала в разные годы.

Большая река имеет берега приярые и нарочито высокие, где сие особливо примечено. Кроме различных слоев глины, песку, илу и хламу, видел я в сажени глубины от поверхности земли много торчащих из берегу таких дерев, каких в той стране не находится. Почему не без причины заключить можно, что все тундряные и мокрые места, где нет никакого лесу, кроме мелкого ивняку и березнику, под именем ерьника в тех странах известного, были прежде сего покрыты морем, которое может быть и здесь, также как в северных странах, убыло.

К изъяснению неплодородия земли в приморских местах и отдаленных от гор каменных не мало способствовать может и Стеллерово примечание, которым объявляется, что у Пенжинского моря земля мерзнет не глубже фута, потом она тала и мяхка на полторы сажени, далее лежит голой лед, которой прокопать трудно, под ним ил как кисель, а под илом камень, которой без сумнения от гор к морю продолжается. Сим доказывает он недостаток лесов и причину мшистой, [198] кочковатой и безплодной земли, уподобляя оную грецкой губке напоенной водою: ибо де, когда воде нельзя пройти внутрь земли, а влажность с верху прибывает от часу больше, то ⁴²⁶ земле иного состояния быть невозможно. Ежели бы ⁴²⁷ известно было, какая в тех местах земля от поверхности до ледяного слою, какое земляные слои имеют наклонение, и в каком расстоянии от моря учинено им сие примечание, то б оным более подтвердилось мое мнение: ибо из того видно бы было морское от гор удаление.

Но хотя Камчатская земля и не везде удобна к плодородию, однако и одних мест по реке Камчатке, также около вершин Быстрой, со излишеством будет к удовольствию хлебом не токмо тамошних жителей, но и охотских. Токмо при том надобно будет беречись, чтоб выжиганием лесов не отогнать соболей прочь, которые дыму и курения терпеть не могут, как то случилось около Лены: ибо вместо того что прежде лавливали их по лесам близ объявленной реки, ныне принуждено за ними ходить в самые вершины рек текущих в Лену; а сие учинилось наиболее от погорения лесов, которому нерадение о недопущении в даль огня причиною было.

Что касается до лесов ⁴²⁸, то в Курильской землице или в южном конце Камчатского мыса великое во оном оскудение. Далее к северу, где берега ровные и места болотные, тот же недостаток примечается. По самым рекам верст на дватцать и на тритцать от моря не ростет никакого лесу, кроме ивняку и ольховнику, от чего в рассуждении обстоятельства здешних стран происходят великие затруднения в приуготовлении потребного к содержанию: ибо летом как российские жители, так и камчадалы, со всем домом приежжают к морю для варения соли, жиру и рыбной ловли, а за дровами принуждены посылать верст за 20 или за тритцать, с превеликою тратою времени и трудностью, потому что люди ходят за дровами дни по два и по три, а приплавливают их весьма мало. Плотами гонять их нельзя за ужасною быстриною рек и за отмелью, чего ради столько их с собою привозят, сколько можно привязать с обе стороны бата или рыбачьей лодки без отнятия в правеже силы: ибо в противном случае наносит их на шиверы, на хлам и на поторчины, где не токмо лодки и дрова, но и люди погибают бедственно. Временем недостаток в дровах награждается лесом, выбрасывающимся из моря, которой жители по берегам збирают, но моклые оные дрова, как бы высушены ни были, не горят, но токмо тают и дымом своим причиняют глазам превеликой вред. [199]

Далее 30 или 40 верст от моря по высоким местам ростет только ольховник и березник, а тополник ⁴²⁹, из которого везде, кроме самой Камчатки, и хоромы строятся и делаются лодки, ростет около вершин рек, откуда с несказанным трудом таким же образом плавят его как и дрова, привязав к лодке. Сие есть причиною, что самой бедной дом становится там во сто рублей и больше, а рыбачья лодка, какова б она мала ни была, ниже пяти рублей не продается. Впрочем, где горы к морю подошли ближе, там с меньшею трудностью лес получается, ежели реки к сплавке способны.

По Быстрой реке, которая впала в Большую реку под Большерецким острогом, в рассуждении тамошних мест самой лучшей лес, особливо же березник ⁴³⁰ столь толст, что господин капитан Шпанберг построил из оного немалое морское судно, называемое «Березовкою» или «Большерецким», которое неоднократно было с ним в дальнем морском походе. Здесь не непристойно объявить те обстоятельства, которые при спускании его на воду и при нагружении примечены. Спущенная на воду «Березовка» так глубоко в воде стояла, как бы совсем нагруженная; причиною тому может быть была мокрота, от которой она по свойству березового леса больше смольных дерев воды пожирающего наботело; чего ради все думали, что оное судно совсем негодно будет, и потонет от малого грузу, однако последовало тому противное: ибо «Березовка» по положении настоящего грузу почти ничего не осела, а в ходу была она легче всех судов, кроме брегантина «Михаила», которой почитался за лучшее судно. Подбираться под ветер едва мог и брегантин столь круто как «Березовка», а другие не имели в том и сравнения, что самим нам неоднократно случалось видеть.

Восточной берег Камчатки лесом изобильнее. Там ростет и близ самого моря по горам и по ровным местам ольховник и березник изрядной. За Жупановою рекою около вершин рек начинается листвяк ⁴³¹, и продолжается до камчатских покатей, и оттуда вниз по Камчатке реке до усть-Еловки, и вверх по Еловке почти до вершин ее. Ростут же в тех местах и ели ⁴³², только не столь велики и толсты, [200] чтоб могли употреблены быть на какое строение. Около узкого перешейка, которым Камчатской мыс соединяется с матерою землею, весь лес паки пропадает, кроме сланца и ерьника ольхового, березового и талового. Чего ради тамошние места наиболее способны оленным корякам для содержания оленей.

Перемена воздуха и погоды ⁴³³ бывают почти обыкновенно следующим образом: зима и осень составляют там большую половину года, так что настоящей весны и лета не более четырех месяцев положить можно: ибо дерева начинают там распускаться в исходе июня, а иней падать в начале августа месяца, как уже выше показано.

Зима бывает умеренная и постоянная, так что ни сильных морозов, каковы якутские, ни больших оттепелей не случается. Ртуть по делилианскому термометру ⁴³⁴ переменяется между 160 и 180 градусами, от чрезвычайной стужи, которая по два года сряду в генваре месяце только по однажды примечена, до 205 градусов ртуть опускалась. Генварь всегда бывает холоднее других месяцов, ибо тогда вышина ртути между 175 и 200 градусами обыкновенно переменяется; однако камчадалы сказывают, что прежде не бывало такой стужи как в мою бытность, и думают, что я как студент помянутой стужи причиною: ибо они студента называют своим языком шакаиначь, то есть студеной, и по смешному своему разуму так рассуждают, что при студеных не можно быть теплой погоде; но чтоб зимы прежде теплее были, тому трудно поверить: потому что в четыре года моей бытности по вся зимы вышепоказанная стужа была постоянна. Одиим только неспокойно зимнее время, что часто бывают ужасные вьюги, которыми дворы, а наипаче в Нижнем остроге, совсем заносит.

Вешнее время приятнее летнего: ибо хотя и случается иногда мокрая погода однако и ясные дни бывают часто. Снег лежит по [201] май месяц, которой по состоянию наших мест последним вешным месяцом почитается.

Лето весьма ⁴³⁵ неспокойно, мокро и холодно, а причиною тому великое исхождение паров, и около лежащие нетающим снегом покрытые горы. Часто случается, что по неделе, по две и по три солнца не бывает видно: напротив того, не случалось того во всю мою бытность, чтоб неделю сряду простояло ведро. Нет такого ясного по тамошнему месту дни, в которой бы с утра не видно было туману, которой как сильной ⁴³⁶ мелкой дождь до тех пор продолжается, пока солнце близко к полудню приближается, а от того ненастья также и от помянутых гор бывает б приморских местах такая стужа, что без теплого платья пробыть отнюдь невозможно.

Сильных дождей и сильного грому и молнии там не примечено, но дожди падают мелкие, гром как бы под землею бывает слышен, а молния пребезмерно слабо блистает.

В Большерецком остроге, где против взморья несколько теплее, вышина ртути в термометре пременяется между 130 и 146 ⁴³⁷ градусами, а от чрезвычайного жару, которой в июле месяце по два года не однажды случался, поднималась до 118 градусов.

Объявленное летнее неспокойство не только бывает причиною неплодородия земли, но и в приуготовлении рыбы на зиму такое делает помешательство, что от несказанного изобилия рыбы не можно ею запастись с удовольствием, так что редкой год проходит, в которой бы весною не случилось голоду: ибо жители тысяч из десяти рыб для сушенья повешенных иногда ни одной не снимают, для того, что от всегдашней влаги нападает на оную червь ⁴³⁸ и поедает. Таким образом рыба, которую летом собаки и медведи сами промышляют, продается весною весьма дорого.

В местах, отдаленных от моря, а особливо около Верхнего Камчатского острога, летняя погода бывает совсем особливая: ибо ⁴³⁹ с апреля до половины июля продолжается ясная погода, после долгоденствия продолжаются дожди до исходу августа. Зимою выпадают преглубокие снеги. Жестоких ветров мало случается, и утихают скоро. И хотя там не больше снегу идет, как и на Большей реке, однакож оной бывает глубже, для того что гораздо рыхлее.

В осень бывает обыкновенно приятная и ведреная погода, выключая последнюю половину сентября месяца, в которое время нередко и ненастье случается. Реки становятся по большей части в начале ноября месяца, ибо оные ради быстрого течения от малых [202] морозов не замерзают ⁴⁴⁰. Весною ветры на Пенжинском море бывают наиболее с южной стороны, с южно-восточной и с южно-западной; летом с западу, осенью с северо-востока и с севера, а зимою до равноденствия непостоянны; и для того погода часто пременяется. После равноденствия до исходу месяца марта дышут по большей части северо-восточные и восточные ветры. И по сему ветров состоянию весною и летом до долгоденствия бывает мокрая погода, густой и пасмурной воздух, а ведра мало. В сентябре и октябре, так же в феврале и марте месяцах, погода бывает приятнее: и купечеству для дальних поездок способнее. В ноябре, декабре, генваре мало тихих, ясных и хороших дней, но великой снег с сильными и жестокими ветрами, которые по сибирски пургами называются. Восточные и южно-восточные ветры всех жесточее и продолжительнее; ибо иногда сутки по двои и по трои сряду дуют столь сильно, что на ногах устоять нельзя. Сими ветрами, которых в помянутых трех месяцах особливое стремление, около Лопатки и Авачинской губы приносит к берегам льду великое множество с морскими бобрами, и тогда бывает самой богатой их промысел. Северные ветры как летом, так и зимою производят приятнейшие дни и ясную погоду. Во время южных и южно-западных ветров летом идет дождь, а зимою великой снег. И хотя впрочем воздух становится легче, однако зимою всегда бывает густ и пасмурен, а летом туманен. То ж случается и на море, как экспедициею в американском путешествии к востоку и к северу, а капитаном Шпанбергом в японском примечено: чего ради плавание по здешним морям в такое время столь же опасно и неспособно, как и житье на земле трудно. По сему же на толь дальнем расстоянии согласию морской погоды с камчатскою видно, что причину сея погоды вообще должно приписывать не токмо положению земли в рассуждении некоторых других стран или широте земли и моря, но Южному окиану великому и отверстому: ибо по сторонам переменяются токмо градусы действия погоды, и бывают иногда сильнее, иногда легче, от чего и северные места Камчатки, будучи закрыты южною ее страною, как в плодородии, так и в умеренности имеют преимущество. Чем ближе к Лопатке подходить будешь, тем пасмурнее и влажнее приметишь воздух в летнее время, а зимою сильнее и продолжительнее ветры. Иногда около Большерецка несколько дней стоит тихая и приятная погода, а на Лопатке между тем нельзя из юрты вытти: понеже она весьма узка и кроме губы всем ветрам открыта. Напротив того места по Пенжинскому морю чем далее лежат к северу, тем меньше летом дождей, а зимою ветров бывает. Около устья реки Камчатки и около Верхнего острога ветры и погода весьма пременны. Бури с восточной и южно-восточной стороны таковы ж там усильны и продолжительны, как и около Пенжинского [203] моря. Но хотя летом и западные или северо-западные, а иногда и восточные ветры наиболее там дышут, однако в рассуждении Пенжинского моря бывает там чаще ясная, нежели дождливая погода, и разность между восточною и западною страною Камчатки ясно видима, когда от вершины реки Быстрой ⁴⁴¹ к Камчатке пойдешь. К Пенжинскому морю воздух всегда густым кажется и пасмурным, а облака густые и синие, одним словом тамошние места темнее, а на Камчатке будто на другом свете: потому что и земля там выше и воздух светлее и чище.

Снег на Лопатке всегда бывает глубже, нежели в северных странах Камчатки, так что ежели на Лопатке выпадет его сажени на две, то около Авачи и Большей реки третьею долею мельче примечается, а притом и гораздо рыхлее, для того что не столь сильными ветрами убивается. Около Тигиля и Караги небольше полутора фута обыкновенная глубина снегу. Из чего причина ясно видима, для чего камчадалы по примеру коряк оленьми прежде сего не заводились, и не искали себе от того пропитания, но довольствовались рыбою, которая однакож как по восточному берегу от Камчатки к северу, так и по западному ста на четыре верст от Большей реки столь, знатно умаляется, что и не было бы ее довольно к их содержанию, ежели бы солощие оные животные не ели всего того, что только может принять желудок, ибо хотя оленья корму и везде по Камчатке великое изобилие, однако глубокой снег в содержании стад им препятствует; чего ради не пасут там и казенных оленей для экспедиции: ибо им за глубиною снегу трудно дорываться до корму. Что дикие олени и в сих местах водятся, оное в пример не служит: для того что они бегая везде по своей воле могут кормиться, а притом и натура их в рассуждении домашних крепче.

Солнце в Камчатской земле весною производит такое сильное действие на снег, что люди в то время так загорают как индейцы, а многие и глаза портят или и совсем теряют. В самые же здоровые глаза такой жар вступает, что свету снести не могут; чего ради жители носят наглазники из бересты, прорезав на ней узенькие скважины, или сетки из черных лошадиных волосов плетеные для уменьшения солнечных лучей и их разделения. Подлинная тому причина, что снег сильными ветрами так крепко убивается, что поверхность его как лед тверда и лоснится, и для того солнечные лучи в скважины его проницать не могут, но о великим преломлением в глаза отвращаются, и с белизною снега тем несноснее, что светлые лучи неправильно в глазу преломляются, а от того очные [204] перепонки растягаются и кровь приступает к жилам их. И понеже она в тугих сосудах застаивается, то и причиною бывает препятствия в надлежащем течении.

Стеллер пишет, что нужда научила его сыскивать от того действительное лекарство, которым в шесть часов вся глазная бсяезнь и рдение их исцеляется. Он бирал яичной белок и смешав с канфарою и сахаром тер на оловянной тарелке, пока вспенится, а потом привязывал ко лбу над самыми глазами; и по его мнению сие лекарство с пользою употребляться может и во всякой глазной инфламмации, которой ссевшаяся кровь бывает причиною.

Град случается часто как летом так и осенью от весьма студеного воздуха, однако никогда не бывает больше сочевицы, или горошины. Молния редко примечается и то около долгоденствия. Камчадалы рассуждают, что тогда на небе дышут сильные ветры, и что гамулы или духи изтопя свои юрты выбрасывают из юрты оставшие головни по камчатскому обыкновению.

Гром редко ж случается, и бывает слышан, как бы в дальности, как уже выше показано. Не бывало еще того никогда, чтоб кто убит был громом. Что ж камчадалы сказывают, будто до приходу россиан громы сильнее были и людей ими бивало, тому не можно верить. Когда гром гремит, то камчадалы между собою говорят: Кутху батты тускерет, то есть Кутка или Билючей лодки с реки на реку перетаскивает: ибо, по их мнению, стук оной от того происходит. Притом они рассуждают, что когда и они свои лодки вытаскивают на берег, то такой же гром и ⁴⁴² Билючею слышится, и он не меньше земных жителей грому их опасается, и детей своих в то время содержит в юрте. Но когда они услышат пустой и крепкой громовой удар, то думают, что Билючей весьма сердится, и бубен свой часто бросая оземь производит стук и звон.

Дождь почитают они за мочу Бнлючеву и гамулов духов его; а радугу за новую его рассамачью куклянку с подзором и с красками, которую он вымочась надевает обыкновенно. В подражание натуре и изрядству сих цветов украшают они свои куклянки такими же разноцветными красками, которой образец от камчатской физики и от радуги имеет свое начало.

Когда их спросишь, отчего ветр рождается? ответствуют за истинну от Балакитта, которого Кутха в человечьем образе на облаках создал, и придал ему жену Завина-кугагт именем. Сей Балокитт, по их мнению, имеет кудрявые предолгие волосы, которыми он производит ветры по произволению. Когда он пожелает беспокоить ветром какое место, то качает над ним головою столь долго и столь сильно, сколь великой ветр ему понравится, а когда он устанет, то утихнет и ветер, и хорошая погода последует. Жена сего камчатского Еола в отсутствие мужа своего завсегда румянится, чтоб при возвращении показаться ему красневшею. Когда муж ее домой приежжает, тогда [205] она находятся в радости; а когда ему заночевать случится, то она печалится и плачет о том, что напрасно румянилась: и оттого бывают пасмурные дни до самого Балакиттова возвращения. Сим образом изъясняют они утреннюю зорю и вечернюю и погоду, которая с тем соединяется, филозофствуя по смешному своему разуму и любопытству, и ничего без изъяснения не оставляя.

Что касается до туманов в Камчатке, то не можно думать, чтоб где в свете больше их было и столь продолжительны; также сумнительно, падает ли где глубже снег, как на Камчатке между 52 и 55 градусами. Чего ради и вся земля в вешнее время бывает потоплена водою и реки так прибывают, что вон из берегов выходят.

Стужи большой зимою не бывает ни около Большерецка, ни на Аваче, а в Нижнем Камчатском остроге гораздо теплее, нежели в других местах Сибири в одной с нею ширине находящихся.

Наибольшее беспокойство причиняют жестокие и по силе своей неописанные ветры и бури, причем следующие обстоятельства достопамятны: пред великою бурею, которая обыкновенно на востоке подъимается, всегда бывает густой и пасмурной воздух, но морская вода теплее ли тогда, как я думаю, того за неимением термометра не изведано. А понеже восточная буря от Лопатки до Камчатки доходит, где находятся огнедышущие горы и горячих ключей множество, то вероятно, что не столько положение тех мест у моря, или узкость земли причиною помянутой жестокости ветров, сколько подземные огни и паров исхожденне ⁴⁴³.

Что касается до прочих достатков или недостатков той страны, то можно вообще сказать, что главное ее богатство состоит в мяхкой рухляди, а изобилие в рыбе; напротив того, вящшей недостаток в железе и самосадке соли, из которых первой привозом железа из дальних мест награждается, а другой варением соли из морской воды ⁴⁴⁴, но по трудности перевозу железа и варения соли обе сии вещи продаются несносною ценою: ибо топора не можно купить ниже двух рублей, а соли пуд за четыре рубли уступается токмо от приятелей. А какая там мяхкая рухлядь и другие звери, также какие рыбы, птицы и минералы находятся, о том в следующих главах порознь объявлено будет. [206]

ГЛАВА 2

О ОГНЕДЫШУЩИХ ГОРАХ ⁴⁴⁵ И О ПРОИСХОДЯЩИХ ОТ НИХ ОПАСНОСТЯХ

Огнедышущих гор на Камчатке три: Авачинская, Толбачинская и Камчатская. Тамошние казаки называют их горелыми сопками, большерецкие камчадалы агитескик ⁴⁴⁶, а прочие апагачучь.

Авачинская гора стоит на северной стороне Авачинской губы, в немалом от нее расстоянии, но подножье ее до самой почти губы простирается: ибо все высокие горы с подошвы до половины вышины своей или более состоят из гор рядами расположенных, из которых ряд ряда выше, а верх их шатром бывает. Горы, расположенные рядами, лесисты: а самой шатер голой и по большей части снегом покрытой камень.

Помянутая гора из давных лет курится бесперестанно, но огнем горит временно. Самое страшное ее возгорение было в 1737 году, по объявлению камчадалов в летнее время, а в котором месяце и числе, того они сказать не умели; однако ж оное продолжалось не более [207] суток, а окончалось извержением великой тучи пеплу, которым около лежащие места на вершок покрыты были.

После того как около Авачи так на Курильской лопатке и на островах было ⁴⁴⁷ страшное земли трясение с чрезвычайным наводнением, которое следующим образом происходило: октября 6 числа помянутого 1737 году пополуночи в третьем часу началось трясение, и с четверть часа продолжалось волнами так сильно, что многие камчатские юрты обвалились, и балаганы попадали. Между тем учинился на море ужасный шум и волнение, и вдруг взлилось на берега воды в вышину сажени на три, которая ни мало не стояв збежала в море и удалилась от берегов на знатное расстояние. Потом вторично земля всколебалась, воды прибыло против прежнего, но при отлитии столь далеко она збежала, что моря видеть невозможно было. В то время усмотрены в проливе на дне морском между первым и вторым Курильским островом каменные горы, которые до того никогда не виданы, хотя трясение и наводнение случалось и прежде. С четвергь часа после того спустя последовали валы ужасного и несравненного трясения, а при том взлилось воды на берег в вышину сажен на 30, которая по прежнему ни мало не стояв збежала в море, и вскоре стала в берегах своих колыбаясь чрез долгое время, иногда берега понимая, иногда убегая в море. Пред каждым трясением слышен был под землею страшной шум и стенание.

От сего наводнения тамошние жители совсем раззорились, а многие бедственно скончали живот свой. В некоторых местах луга холмами и поля морскими заливами зделались. По берегу Пенжинского моря было оно не столь чувствительно как по Восточному, так что большерецкие обыватели ничего чрезвычайного из того не заключали; а было ли при устье Большей реки наводнение, про то не ведомо, потому что у моря никому тогда быть не случилось. По крайней мере весьма малому там быть надлежало, для того что не снесло ни одного балагана из стоящих на кошке.

В то время мы плыли из Охоцка к большерецкому устью, а вышед на берег октября 14 дня довольно могли чувствовать трясение, которое случалось временем столь велико, что на ногах стоять было не без трудности, а продолжалось оно до самой весны 1738 году, однако больше на островах, на Курильской лопатке и по берегу Восточного моря, нежели в местах отдаленных от моря.

Большерецкие казаки, которые были в то время на Курильских островах, сказывали мне, что они по бывшем первом разе трясения на горы бежать устремились вместе с курилами, оставя все свои вещи, которые купно с курильскими жилищами погибли. [208]

Толбачинская гора ⁴⁴⁸ стоит в стрелке между Камчаткою рекою и Толбачиком, курится из давных же лет и сперва, как сказывают камчадалы, дым шел из верху ее, но лет за 40 перемежился, а вместо того загорелась она на гребне, которым с другою горою соединяется. В начале 1739 году в первой раз выкинуло из того места будто шарик огненной, которым однако весь лес по около лежащим горам выжгло. За шариком выбросило оттуда ж как бы облачко, которое, час от часу распространяясь, больше на низ опускалось, и покрыло пеплом снег верст на 50 во все стороны. В то самое время ехал я из Верхнего Камчатского острогу в Нижней, и за оною сажею, которая поверх снегу почти на пол дюйма лежала, принужден был у Машуры в остроге дожидаться нового снегу.

При объявленном возгорении ничего особливого не примечено, выключая легкое земли трясение, которое было и прежде того и после. Большее трясение земли чувствовали мы в половине декабря месяца 1738 едучи в Верхней Камчатской острог из Большерецка. Мы были тогда недалеко от хребта Оглукоминского, и стояли на стану в полдни. Страшной шум лесу, которой сперва заслышали, почитали мы за восставшую бурю, но как котлы наши с огня полетели, и мы сидя на санках зашатались, то узнали подлинную тому причину. Сего трясения было токмо три вала, а вал за валом следовал почти поминутно.

Камчатская гора не токмо вышеписанных, но и всех, сколько там ни есть, гор выше. Она до двух частей вышины своей состоит из гор, таким же образом расположенных, как выше сего об Авачинской сопке объявлено. Шатер или верхняя часть составляет целую треть вышины ее, а окружность ее на подножье больше трех сот верст. Шатер ее весьма крут и со всех сторон росщелялся вдоль до самого тощего нутри ее. Самой верх ее от часу становится площе, без сумнения для того, что во время пожара жерло по краям осыпается. О чрезмерной вышине ее по тому одному рассудить можно, что в ясную погоду видна она бывает из Верхнего Камчатского острога, которой оттуда верст более трех сот расстоянием, а других гор, которые к помянутому острогу гораздо ближе, как например Толбачинская, не можно видеть.

Перед ненастьем часто примечаются вкруг шатра ее облака в три ряда, но верх ее последнего пояса столь выше, что оное расстояние можно почесть за четверть вышины его.

Дым из верху ее весьма густой идет безпрестанно, но огнем горит она в семь, в восемь и в десять лет; а когда гореть начала, того не запомнят. Пепел выметывается из ней по объявлению жителей на [210] каждой год по два и по три раза, и иногда в таком множестве, что верст на 300 во все стороны земли им на вершок покрывается.

Огнем горит они от большей части по неделе и меньше, но иногда и года по три сряду, как то между 1727 и 1731 годами происходило: ибо тогда, как сказызают, исходящее из нее пламя было видимо. Однако во все то время не имели жители такого страху и опасности, как от последнего ее возгорания, которое 1737 году случилось.

Сей ужасной пожар начался сентября 25 числа, и продолжался с неделю, с такою свирепостию, что жители, которые близ горы на рыбном промысле были, ежечасно к смерти готовились, ожидая кончины. Вся гора казалась раскаленым камнем. Пламя, которое внутри ее сквозь расщелины было видимо, устремлялось иногда вниз, как огненные реки, с ужасным шумом. В горе слышан был гром, треск и будто сильными мехами раздувание, от которого все ближние места дрожали. Особливой страх был жителям в ночное время: ибо в темноте все слышнее и виднее было. Конец пожара был обыкновенной, то есть извержение множества пеплу, из которого однакож немного на землю пало; для того что всю тучу унесло в море. Выметывает же из нее и ноздреватое каменье и слитки разных материй в стекло претворившихся, которые великими кусками по текущему из под ней ручью Биокосю находятся.

После того в 23 числе октября, пополудни в седьмом часу, было в Нижнем Камчатском остроге такое сильное земли трясение, что многие камчатские жилища попадали, печи в казачьих избах рассыпались, у церькви колокола звонили, и самую тамошную новую церьковь, которая построена из толстого лиственишного лесу, так расшатало, что бревна из дверных колод и из пазов совсем вон вышли, а продолжалось оно с перемежкою до самой весны 1738 году, однако гораздо легче прежнего. Наводнения около тамошних мест не примечено. Господин Стеллер пишет, что сказано ему, будто трясения земли около горящих гор бывают сильнее, нежели около других, которые или выгорели или еще не загорелись.

Кроме вышеписанных гор, слышал я еще о двух сопках, из которых дым идет, а имянно о Жупановской и Шевеличе; но ⁴⁴⁹ есть много огнедышущих гор и далее Камчатки реки к северу, из которых иные токмо курятся, а иные огнем горят; да две на островах Курильских, одна на Паромусире, а другая на Алаиде. Причем сообщает господин Стеллер следующие примечания: 1) что горят только одинакие горы, а не хребты гор. 2) что все оные горы имеют снаружи одинакой вид, следовательно и внутри одинаково состояние, и кажется ему будто внешней их вид придает некоторую силу к внутреннему существу и произведению горящих материй и к действию возжигания. 3) что на самых верхах всех гор, которые курились или горели прежде, а после загасли, выходят моря или озера; почему рассуждать можно, что как горы выгорели до самой подошвы, то водяные проходы отворились [211] и заняли полое место: и сие служить может к истолкованию возгорения гор и горячности теплых вод ⁴⁵⁰.

Камчадалы почитают объявленную гору за жилище умерших, и сказывают, что тогда она горит, когда покойные юрты свои топят, которые питаются по их мнению китовым жиром, а китов ловят в море под землею к ним проходящем. Тот же жир употребляют они и на свет, а костями вместо дров юрты свои топят. В утверждение мнения своего объявляют они, будто некоторые из их народа сами в горе бывали, и видали житие своих сродников. А господин Стеллер пишет, что камчадалы признавают гору за жилище духов гамулов с следующими обстоятельствы: «Когда, говорит он, их спросишь, что гамулы там делают?» то отвечают: «китов варят; а где их ловят? на море, выходя из горы ночью столь много их промышляют, что иные по пяти и по десяти домой приносят, надев на каждой палец по одной рыбе; почему они то знают? Старики их, объявляют они, завсегда в том их уверяли.» А в вящшее доказательство приводят китовы кости, которых на всех огнедышущих горах много находится. О происхождении огня то ж ему сказано, что выше объявлено. Что касается до разности в объявлении камчадалов, тому удивляться не должно, ибо редкие из них люди согласно говорят об одной вещи.

На других высоких горах, с которых снег никогда не сходит, живут особливые духи, а главной из них Билючей или Пиллячучь называется. Чего ради камчадалы как близ огнедышущих гор, так и подле других высоких ходить опасаются. Пиллячучь по скаскам их ездит на куропатках или на черных лисицах. Ежели кто следы его увидит, тот щастлив будет на промыслах во всю жизнь свою; но они часто почитают за оные разные фигуры на снегу, которые от ветру делаются на поверхности.

Возгорение огнедышущих гор не токмо камчадалы, но и казаки почитают за предзнаменование кровопролития; и то свое суеверное мнение доказывают многими примерами, что ни одного случая, когда гора ни метала пламя, без того не проходило: а притом утверждают, что чем доле и сильнее она горит, тем и больше крови проливается.

Горы, которые гореть перестали ⁴⁵¹, две объявляются: 1) Апальская, из под которой течет река Апала; 2) Вилючинская, из под которой течет река Вилючик. У подножья сей горы есть озеро, где в марте, апреле и мае месяцах много сельдей промышляют особливым образом, о чем объявлено будет на своем месте. [212]

Большерецкие камчадалы огнедышущую гору называют аиггитес-кик, как уже выше объявлено, а курящуюся питташ. На нижношантальском языке огнедышущая гора апахончичь или апагачучь, а курящаяся суеличь.

ГЛАВА 3

О ГОРЯЧИХ КЛЮЧАХ ⁴⁵²

Горячие ключи в шести местах мною примечены, 1) на реке Озерной, которая течет из Курильского юзера, 2) на речке Наудже, которая в Озерную пала, 2) на речке Баане, которая за россошину Большей реки почитается, 4) близ Начикина острогу, 5) около Шемячинского устья, а 6) на ее вершинах.

Ключи, находящиеся по Озерной ⁴⁵³ реке, бегут из южного ее берегу ручьями, из которых иные прямо в помянутую реку падают, иные вдоль по берегу имеют течение, и, соединясь между собою, збираются в ручей, которой устьем в Озерную ж впадает. Сии ключи всех меньше и холоднее: ибо в опущенном в них делилианском термометре, в котором ртуть на свободном воздухе на 148° стояла, поднялась только до 65 градусов.

Пауджинские ключи ⁴⁵⁴ от прежних в 4¼ верстах расстоянием, бьют из земли на восточном берегу Пауджи речки, на чистом, высоком и плоском холмике, которого площадь в длину 350, а в ширину трех сот сажен. Оной холмик выдался мысом в объявленную речку, и с ту сторону составляет крутой ее берег, а прочие три стороны того холмика пологим скатом.

Ключи бьют во многих местах как фонтаны, по большей части с великим шумом, в вышину на один и на полтора фута. Некоторые стоят как озера в великих ямах, а из них текут маленькие ручейки, которые, соединяясь друг с другом, всю помянутую площадь как на острова разделяют, и нарочитыми речками впадают в означенную [213] Пауджу. Особливо примечания достойно озерко, из которого бежит исток литерою Г означенной: ибо в нем находится окно глубиною сажени на две.

На сухих местах, или на островках находятся весьма многие скважины, иные как булавкою проткнуты, иные побольше, а иные и около полуаршина и диаметре. Но вода не бьет из последних, а из малых или вода или пар идет с таким стремлением, как из Еолипили. [214]

Все места, где прежде ключи били, мюжно потому узнать, что вкруг их мелкая глина различных цветов находится ⁴⁵⁵, которая с водою обыкновенно вымывается изнутри скважин. Находится же там и горючая сера ⁴⁵⁶, а особливо по краям тех скважин, из которых один пар идет.

Текут же ключи и из объявленного крутого яру, которой вышиною сажени на две. Причем сие не недостойно примечания, что твердое круглое каменье, из которого состоит помянутой яр, а может быть и весь холм, с внешней стороны имеет свойственную твердость, а с внутренней так мяхко, что в руках как глина мнется. Почему можно рассуждать, что выметывающаяся из ключей мелкая глина ни что иное есть, как от влаги и жару размоклое каменье, которое те же цвета имеет, каковы на самой глине примечаются. Оная глина вкусом кисла и вяска, и ежели ее, или моклое каменье разломишь, то весьма много квасцов наподобие белого моху увидишь. Что касается до цветов ее, то она распестрена бывает синим, белым, алым, желтым и черным наподобие мрамора, которые живее кажутся, когда глина не совсем засохла.

Против объявленного мыса есть островок на Паудже речке, где также горячие ключи бегут ручьями, токмо прежних поменьше.

Натуральное всех объявленных ключей положение яснее усмотреть можно из плана, которой при сем прилагается, где каждой исток и ручей особливою означен литерою для следующей таблицы теплоты их, чтоб читателю можно было знать, которой из них теплее или холоднее, или по крайней мере какая их вящшая горячесть.

ТАБЛИЦА

ГРАДУСОВ ТЕПЛОТЫ, КОТОРАЯ ПОСРЕДСТВОМ ДЕЛИЛИАНСКОГО ТЕРМОМЕТРА ОПУСКАННОГО В РАЗНЫЕ КЛЮЧИ ПРИМЕЧЕНА

В озерке, из которого ручей Т течет — 80º

в окне, которое по край того озерка находится — 65

в озерке, в которое ручей Г устьем впадает — 115

в ключе, из которого ручей Д бежит — 50

на устье оного, где в озерко впадает — 106

на устье ручья Е, где течет из озера — 95

на вершине ручья Ж — 20

в озерке, из которого ручей З бежит — 60

в том же озерке при выходе ручья З — 88

на устье того ручья, где с истоком Ж соединяется — 93

на вершине ручья И — 10 [215]

на устье его — 55

на вершине ручья К — 80

на устье его ж, где с ручьем И стекается — 95

на устье, где в речку Пауджу впадает — 110

а в термометре, когда он стоял на свободном воздухе, вышина ртути была 136°. [216]

Ключи, которые находятся при речке Бааню ⁴⁵⁷, почти ничем от пауджинских не разнствуют. Они бьют по обеим сторонам объявленной речки. И понеже на южном ее берегу высокая площадь, а на северном каменной утес над самою речкою, то горячие ключи южного берега текут речками в Бааню, а из утеса с кручины прямо в реку падают, выключая один ручеек, которой саженях в 80 от тех ключей находится, где горы от реки отдаляются, ибо от устья до его вершины 45 сажен расстояния.

Между ключами, которые на южном берегу находятся, примечания достойно местечко, откуда бежит исток Ж: ибо там бесчисленное множество скважин различной ширины в диаметре, из которых вода бьет вверх аршина на два с великим шумом.

В термометре, опущенном в самые ключи, которой показывал на воздухе 185°, всходила ртуть до 15°.

Большерецкие ключи ⁴⁵⁸ текут немалою речкою между каменными отлогими горами по узкой долине, у которой берега болотные, а дно каменное и мохом покрытое. От устья, где горячая речка в Большую реку впадает, 261 сажен расстояния.

В опущенном близ вершины термометре подымалась ртуть до 23½°, оттуда, следуя к устью, теплота час от часу умаляется, так что на устье спустилась ртуть до 115°, а на воздухе вышина ртути была 175°.

Горячая речка, которая близ реки Шемеча находится ⁴⁵⁹, и устьем пала в Восточное море, вышеобъявленной гораздо больше; ибо она на устье шириною трех сажен, глубиною местами до полуаршина, а до вершины ее 3 версты и 88 сажен намерено. Она течет между высокими каменными горами с великим стремлением. Дно ее дикой камень покрытой зеленым мохом, которой в тихих местах и около берегов и по поверхности плавает. Теплота ее на устье подобна летней воде, а на вершине вышеписаиной речки по берегам ее в марте месяце росли зеленые травы, в том числе некоторые и в цвете были. [217]

От вершин сей речки ⁴⁶⁰ следуя в западную сторону к последним горячим ключам, что на вершинах речки Шемеча ⁴⁶¹, надлежит переежжать высокой хребет. С восточную сторону оного хребта недалеко от верху есть ровная и круглым серым камнем местами покрытая площадь, на которой никакого произрастающего не видно. На сей площади во многих местах горячей пар выходит с великим стремлением и шум воды клокочущей слышится. Чего ради приказывал я копать там землю, надеясь, что до воды дорыться можно. Но понеже мягкой земли было там только на поларшина, а под нею лежал слой дикого камня, то не исполнилось наше предприятие. Впрочем сумневаться нельзя, чтоб там вода не скоро наверх выбилась. Самое начало горячей речки, которая в окиан течет, чаятельно от сего места, для того что и вершины ее бегут из расселин гор, и сия площадь против самой вершины находится. Тож должно рассуждать о последних ключах, которые текут в реку Шемячик с левой стороны по течению: ибо они находятся при самом спуске с того ж хребта на западную его сторону, в глубоком буераке, окруженном высокими и во многих местах дымящимися горами. Самой буерак от спуску вниз на полторы версты расстоянием наполнен бесчисленным множеством кипячих ключей, которые напоследок в одну речку соединяются.

Особливо достойны примечания два великие жерла, из которых одно пяти, а другое 3 сажен в диаметре, а глубиною первое на полторы, а другое на одну сажень: ибо в них кипит вода белым ключем как в превеликих котлах с таким шумом, что не токмо разговоров между собою, но почти и крику не можно слышать. Пар идет из них толь густой, что в 7 саженях человека не видно. Чего ради и кипение ключей оных токмо припадши к земле рассмотреть можно. Между сими пропастьми сажени с три расстояния, которое все как зыбучее болото колеблется, так что опасаться ходящим должно, чтоб не провалиться.

Сии ключи в том от всех других отменны, что по поверхности их плавает черная китайским чернилам подобная материя, которая с великим трудом от рук отмывается. Впрочем находится там и свойственная всем горячим ключам разноцветная глина, тако ж известь, квасцы и горючая сера.

Во всех вышеписанных ключах вода густа, и протухлыми яйцами пахнет.

Камчадалы хотя и все горячие ключи, так как и огнедышущие горы почитают за бесовское жилище, и близко к ним подходить опасаются, однако последних тем более боятся, чем оные других страшнее. Чего ради и никому из россиян об них не объявляют, чтоб им [218] с мнимым себе вредом не быть взятым в провожатые. Я об них уведал по случаю со сто верст проехав от того места, однако воротился назад для описания сего редкого в свете позорища. Жители Шемячинского острожка принуждены были объявить истинную причину, для чего их скрывают, и с великим негодованием показать объявленное место, но сами к ним близко не подходили. Впрочем, когда они увидели, что мы в ключах лежали, воду пили и мясо вареное в них ели, то думали они, что мы тотчас погибнем. По благополучном нашем [219] с ними возвращении, с превеликим ужасом рассказывали они в острожке о нашем дерзновении, а притом не могли довольно надивиться, что мы за люди, что и враги нам вредить не могут.

Сие достойно примечания, что от устья реки Камчатки к северу и от устья Озерной реки по всему западному берегу горячих ключей не находится ⁴⁶², хотя калчадану, серы, железной земли и камней с квасцами и купоросною солью довольно и около Олюторска, как о том справедливо пишет господин Стеллер, приобщая свое рассуждение, что Камчатская земля, как видно, по частым земли трясениям, земными пещерами и горючими материями наполнена, которые своим возгорением и внутренним движением такую ж великую перемену на земли произвесть могут, какой видны следы у изорванного каменного берега Бобрового моря, и на многих островах, находящихся в проливе между Азиею и Америкою. Причиною возгорения ставит он подземные проходы из моря, которыми соленая вода к горючим рудам подходит и возжигает их. Трясение земли наибольше случается около равноденствия, когда морское наижесточайшее бывает волнение, а особливо весною, когда наибольшая прибыль воды примечается, и сие камчадальским жителям и курильским довольно известно, которые первых чисел марта, и последних сентября весьма опасаются.

При всем том, две вещи весьма удивительны: 1) что следов железа в сих местах не находится, хотя и примечаются соединенные с железом материи, как например глины и земли, по которых смешению с серою подземной огонь легко изъяснять можно; 2) что поныне нет известия о ключах соленых ⁴⁶³, которым в сих местах всеконечно быть надлежало, как о том по узкости Камчатского мыса, по подземному сообщению с морем, по многим каменным горам и по ключам, не без основания рассуждать можно.

К вышеписанным ключам должно присовокупить и те, от которых реки не мерзнут. На Камчатке их такое изобилие, что нет ни одной реки, которая бы и в самые жестокие морозы полыней не имела; бьют же они и на ровных местах, особливо около гор, чего ради в летнее время нигде сухо пройти или проехать нельзя.

Которые ключи собираются в особливую речку, какова впадающая в Камчатку Ключовка, те никогда не мерзнут, и для того рыба в них почти во всю зиму водится, в чем особливое имеет преимущество объявленная Ключевка: ибо свежею из ней рыбою довольствуются [220] не токмо живущие там камчадалы, но и весь острот Нижношантальской, а свежая рыба зимою почитается там за самую редкость.

Сие ж самое может быть и тому причиною, что все тамошние воды пребезмерно здоровы. Жители на горячую и жирную рыбу, которую едят, пьют холодную воду без всякого вреда и опасности, а в прочих местах делаются от того кровавые поносы.

ГЛАВА 4

О МЕТАЛЛАХ И МИНЕРАЛАХ КАМЧАТСКИХ ⁴⁶⁴

Камчатской мыс горист, и следовательно не без причины бы разных там металлов и минералов надлежало надеяться, а особливо нужных к употреблению, как например железа и меди, в которых по всей Сибири великое изобилие: однакож и поныне мало полезного найдено. Впрочем нельзя утверждать за истинну, что на Камчатке никаких руд не находится: 1) для того, что камчадалы не имеют ни малого в том познания; 2) что российские жители на Камчатке и о хлебе мало пекутся, а о сыскании руд и упоминать нечего, особливо же что они нужных к употреблению железных и медных вещей от приежжих получают столько, что не токмо сами ими довольствоваться могут, но и камчадалов и курилов снабдевают не без прибыли, которым они перепродавывают двойною ценою и больше; 3) что трудное заготовление кормов на свое пропитание не допускает никого до исследования; 4) что трудные места и инде почти непроходные, также неспокойные погоды немало тому препятствуют: ибо ежели бы кто на такое дело отважился, то б надлежало ему все потребное к содержанию нести на своей спине; для того что летом на собаках не ездят, да и ездить для вышепоказанных причин не можно. Чего ради с большим основанием думать можно, что есть на Камчатке руды, нежели вовсе о сыскании их отчаиваться.

Медная руда ⁴⁶⁵ найдена около Курильского озера и около Жировой губы. Песчаное железо ⁴⁶⁶ по берегам многих озер и речек [221] примечено, почему можно надеяться, что и железо в горах есть, из которых оные имеют течение. Самородную серу ⁴⁶⁷ збирают около Камбалиной и Озерной рек и около Кроноцкого носу; самую чистую и прозрачную привозят из Олюторска, где оная из каменных гор каплет, а в колчедане ⁴⁶⁸ она почти везде около моря попадается.

Из земли известны следующие роды: белой мел ⁴⁶⁹, которой в великом множестве около Курильского озера находится; трипель и красной карандаш ⁴⁷⁰ по Большей реке около Начикина и Кученичева острожков; пурпуровая краска около горячих вод; твердая как камень и плохая вохра изредка ⁴⁷¹.

Из кяменьев попадает в горах некоторой род вишневого хрусталю небольшими кусками, однакож редко. Около Хариузовой реки находится великими кусками флюкс цветом, как стекло плохое зеленое ⁴⁷², из которого жители преж сего делали ножи, топоры, ланцеты и стрелы. Сей флюс от российских людей самородным стеклом, от большерецких камчадалов нанаг, от нижношантапьских лаачь, а от тигильцов тзезунинг называется. Около Екатеринбурга находят сии флюксы в [222] рудокопных медных ямах, и почитают их за тумпасы. Такой же флюкс найден в Хариузовке из камня произрастающей.

Еще есть там род камней лехких ⁴⁷³, которые цветом белы как земля болус. Камчадалы делают из него ступки и плошки, в которых жгут для свету нерпичей и китовой жир.

Железного цвету каменье твердое, и как губка ноздреватое, которое от огня легко и красно становится, везде по морским берегам находится. Напротив того, по горам много лехкого каменья кирпишного цвету ⁴⁷⁴, которое по сходству с морскою пенкою можно бы назвать красною пенкою, ежели бы оно ноздреватее было.

Прозрачные каменья ⁴⁷⁵ збирают жители по вершинам рек, и для твердости их вместо кремней употребляют; из того числа полупрозрачные и белые как молоко за сердолики от россиан почитаются, а прозрачные как корольки и цветом желтоватые называются гиацинтами, которых по рекам от города Томска везде довольно.

Известных камней поныне еще не примечено. Впрочем камчатские горы весьма плотны, и не столько расседались как сибирские. Где они разваливаются, там находят в великом множестве сибирское каменное масло ⁴⁷⁶. Мяхкая земля, называемая болус ⁴⁷⁷, которая вкусом как сметана, збирается во многих местах, как у Пенжинского моря, так и около Курильского озера и Олюторска, и употребляется от тамошних жителей от поносу за действительное лекарство.

Большая часть объявленных вещей выслана от меня была с Камчатки для императорской кунсткамеры ⁴⁷⁸. При сем надлежит упомянуть о ентаре ⁴⁷⁹, которого по Пенжинскому морю много збирают, особливо же около реки Тигиля и далее к северу, которого я достал там целый мешочек, и отправил с прочими натуральными вещами. [223]

ГЛАВА 5

О ПРОИЗРАСТАЮЩИХ, ОСОБЛИВО КОТОРЫЕ К СОДЕРЖАНИЮ ТАМОШНИХ НАРОДОВ УПОТРЕБЛЯЮТСЯ ⁴⁸⁰

Главной и способной к употреблению большой лес состоит из ⁴⁸¹ листвяку ⁴⁸² и ⁴⁸³ топольнику, из него строятся дома и крепости, из него камчатские острожки, а напоследок и суда не токмо камчатские, [224] но и к морскому ходу способные: но листвяк ростет токмо по реке Камчатке и по некоторым текущим в оную посторонним речкам, а в других местах довольствуются топольником ⁴⁸⁴. Сосны ⁴⁸⁵ и осокори ⁴⁸⁶ не примечено нигде по Камчатке ни дерева. Пихтовнику ^{487 488} малое число ростет в одном токмо месте около речки Березовой, как уже в первой части объявлено. Березнику ^{489 490}, хотя и довольно, однако немного идет в дело, кроме санок и принадлежащих к ним потребностей; для того что по мокрым местам и ближайшим к жилью крив и неугоден, а издали перевозить великая трудность. Корка его в большем употреблении: ибо жители оскобля у сырого дерева корку, рубят оную топориками как лапшу мелко и едят с сушеною икрою [225] с таким удовольствием, что в зимнее время не минуешь камчатского острожка, в котором бы бабы не сидели около березового сырого кряжа и не крошили объявленной лапши каменными или костяными топориками своими ⁴⁹¹.

Квасят же камчадалы оною коркою и березовой сок, и оттого бывает он кислее и приятнее. Впрочем между европейскими и камчатскими березами сие есть различие, что камчатские березы серее европейских, и весьма шероховаты и киловаты, из которых кил в рассуждении их твердости всякая столовая посуда может делаться.

О тополовом дереве приметил господин Стеллер, что от соленой воды топольник и ноздреват и легок становится, как сухая ветловая корка, что зола его на свободном воздухе сростается в красноватой тяжелой камень, которой чем доле лежит, тем более получает тяжести; и ежели такой несколько лет лежавшей на воздухе камень разломишь, то примечаются внутри его железные пятна.

Ивняк ^{492 493} и ольховник ^{494 495} обыкновенные дрова на Камчатке, но ивовая кора и на пищу, а ольховая на крашение кож употребляется, как о том в другом месте объявлено будет пространнее. [226]

Родится ж на Камчатке черемуха ^{496 497} и боярышнику ^{498 499} два рода, один с красными, а другой с черными ягодами, которых жители довольно запасают в зиму. Есть же в тех местах и рябины ^{500 501} немало, которая почитается за непоследней конфект.

Лучшей запас тамошних жителей орехи с сланца ⁵⁰², которого как по горам, так и по тундрам великое довольство. Сие дерево от кедра ничем не разнствует, кроме того, что несравненно меньше, и не прямо ростет, но по земле расстилается, почему и сланцом именуется. Шишки его и орехи вполы против кедровых. Камчадалы едят их с скорлупами, от чего, так же как и от черемухи и боярышнику, случаются у них запоры, особливо когда употребляют их со излишеством. Вящшая в сланце доброта, что им пользуются от цынготной болезни с желаемым успехом, в чем вся морская экспедиция свидетель, ибо бывшие при оной служители никаких почти других лекарств для излечения объявленной болезни не принимали, кроме сланцевого дерева, из которого и квасы делали, и теплой вместо чаю пили, и нарочитые приказы отдаваны были, чтоб превеликой котел с вареным кедровником не сходил с огня.

Красной смородины ⁵⁰³, малины ⁵⁰⁴ и княженицы ⁵⁰⁵ весьма там мало и то в местах от жилья отдаленных, чего ради и никто о збирании [227] их не старается. Жимолостные ⁵⁰⁶ черные ягоды ⁵⁰⁷ в великом употреблении: ибо оные не токмо весьма приятны, но и удобны к заквашиванию травяной браги, из которой вино сидится. Корка его ⁵⁰⁸ к перегону хлебного вина, в водку весьма угодна: ибо водка бывает от оной сильнее и проницательнее.

Можжевельнику ^{509 510} в тех местах везде довольно, однако ягоды его не в употреблении. Напротив того морошку ^{511 512}, пьяницу ^{513 514}, брусницу ^{515 516}, клюкву ^{517 518} и водяницу ^{519 520} запасают с великою ревностью; и когда род им бывает, то не токмо вместо закусок их ставят, но и вино из них сидят, кроме клюквы и водяницы, из которых оно не родится.

О шикше или водянице пишет господин Стеллер, что она от цынги немалое лекарство. Сверх того жители красят ею в вишневую краску всякие полинялые шелковые материи ⁵²¹; а обманщики вареною шикшею с квасцами и с рыбьим жиром подчеркивают морских бобров и плохих соболей весьма изрядно и наводят на них такой лоск, что можно скоро глазам заиграться, и причиною быть несколька рублей убытку.

Вящшее тамошних жителей довольство состоит в травах и кореньях, которыми недостаток в хлебе так же почти как и рыбою награждается. [228]

Первая из них сарана ⁵²², которая вместо круп служит. По роду своему принадлежит она к лилеям ⁵²³, но сего виду нигде в свете кроме Камчатки и Охотска не примечено; чего ради приобщим мы краткое внешнего ее вида описание. Она ростет вышиною до полуфута: стебель толщиною с лебединое перо или и тоне, снизу красноватой, вверху зеленой. Листья по стеблю в два ряда. Нижней ряд состоит из трех листов, а верхией из четырех, крестом расположенных, которые эллиптическую фигуру имеют. Иногда сверх другого ряду бывает, еще один лист, которой до самых цветов досязает. Поверх стебля бывает по одному темновишневому цвету, а редко по два, жарким лилеям подобные, токмо поменьше, которые на шесть равных частей разделяются. Пестик в центре цвета троегранной и по концам тупой, так как у других лмлеев, а внутри о трех гнездышках, в которых плоские красноватые семена содержатся. Вкруг пестика шесть тычек белых с желтыми головками. Корень ее, которой свойственно сараною называется, величиною с чесноковицу, состоит из многих кругловатых мелких зубчиков, отчего и круглою именуется. Цветет в половине июля ⁵²⁴, и в то время за великим ее множеством издали не видно на полях никаких других цветов.

Камчатские бабы и казачьи жены коренье сей травы копают в осеннее время, но больше вынимают из мышьих нор, и высуша на солнце в кашу, в пироги и в толкуши употребляют, а за излишеством продают пуд от четырех до шести рублев. Пареная сарана и с морошкою, голубелью или с другими ягодами вместе столченая может почесться на Камчатке за первое и приятнейшее кушанье: ибо оное и сладко и кисло, и питательно так, что ежели бы можно было употреблять ежедневно, то б недостаток в хлебе почти был нечувствителен.

Господин Стеллер считает ее пять родов: кемчига ⁵²⁵, которая ростет около Тигиля и Хариузовой. С виду походит она на крупной сахарной горох, да и вкусом, когда сварится, почти от него не разнствует, однако сей травы в цвету ни мне, ни Стеллеру не случилось видеть.

2) Круглая сарана, о которой выше упомянуто.

3) Овсянка ^{526 527}, которая ростет по всей Сибири, луковицы алых [230] лилей, у которых цветки как кудри извиваются, а самые луковицы состоят из бесчисленных мелких зубчиков.

4) Титихпу ⁵²⁸, которая ростет около Быстрой реки, но цвету ее ни ему, ни мне не случалось видеть.

5) Маттеит ⁵²⁹.

Сладкая трава ^{530 531} в тамошней экономии за столь же важную вещь, как и сарана почитается: ибо камчадалы употребляют оную не токмо в конфекты, в прихлебки и в разные толкуши, но и во всех суеверных своих церемониях без ней обойтись не могут: а российскими людьми почти с самого вступления в ту страну проведано, что из ней и вино родится: и ныне там другого вина кроме травяного из казны не продается ⁵³². Помянутая трава нашему борщу во всем подобна. Корень у ней толст, долог, разделен на многие части, снаружи желтоват, внутри бел, а вкусом горек и прян как перец. Ствол тощей о трех и четырех коленах, вышиною почти в человека, цветом зеленой и красноватой с белыми короткими волосками, которые около колен подоле. Коренных листьев около одного ствола по пяти, по шести и по десяти случается, которые нимало от борщовых не разнствуют, и содержатся на толстых, круглых, тощих, зеленых, красными крапинками распестренных и мохнатых стеблях. По стволу при каждом колене по одному такому ж листу, токмо без стебля. Цветки маленькие белые, как у борща, укропа и других того сродства произрастающих. Каждой цветок о пяти листках, из которых внешней всех больше, внутренней меньше, а боковые средней величины между оными. Все по концам сердечком. Зарод двойной в средине каждого цвета с двумя короткими тоненькими шейками, окружен пятью белыми, тонкими, длиною цвет превосходящими тычками с зелеными головками. Цветы вообще вид торелки имеют: ибо стебли, на которых так называемая умбелла содержится, по краям доле, а в средине короче. [231] Бывают же и от каждого колена ветви и на них цветы, как выше показано. Семена точно как борщевые ⁵³³.

Сей травы по всей Камчатке весьма довольно. Камчадалки приуготовляют оную следующим образом: нарезав стеблей, на которых коренные листья содержатся (ибо стволье к тому негодно, может быть для того, что их не столько собрать можно, как стеблей, когда они молоды, а тогда уже не сочны, когда стебли в надлежащую вышину возрастают), оскабливают кожу с них раковиной, и вешают на солнце сперва по одному, потом связывают их в маленькие так называемые куклы по десяти стеблей, а из десяти до 15 кукол переплетенных состоит тамошняя пластина. Когда трава провянет, тогда кладут оную в травяные мешки, в которых она по нескольких днях сахарится, то есть сладкою пылью осыпается, которая выступает может быть изнутри ее. Сия пыль или травяной сахар вкусом солотковат и несколько противен, а стрясается его с пуда сушеной травы не более четверти фунта.

При заготовлении объявленной травы женщины надевают перчатки: ибо сок ее столь ядовит, что тело от него безмерно пухнет; чего ради как русские, так и камчадалы, которые весною едят сладкую траву сырую, кусают ее к губам не прижимая. Мне самому случилось видеть, коим образом страдал от того некоторой приежжей, которой, смотря на других, ел сладкую траву сырую, не употребляя никакой осторожности слупая кожу с нее зубами, ибо у него не токмо губы, но и борода и нос, и щеки, до которых он сочною травою касался, тотчас опухли и спрыщивели: и хотя пузырье прорвалось скоро, но струпье и опухоль не сошла более недели.

Вино из ней гонится следующим образом: сперва делают приголовок, кладут (несколько кукол или пластин травы в теплую воду, заквашивают в небольшом судне жимолостными ягодами, или голубелью, и закрыв и завязав посуду крепко, ставят в теплое место, и держат по тех пор, пока приголовок шуметь перестанет: ибо оной в то время, когда киснет, толь сильно гремит, что дрожит и самое судно.

Потом затирают брагу таким же образом как приголовок; воды столько кладут, чтоб трава могла токмо смочиться, и вливают в оную приголовок. Брага поспевает обыкновенно в сутки, а знак, что она укисла, тот же, как о приголовке объявлено.

Квашеную траву вместе с жижею кладут в котлы, и закрывают деревянными крышками, в которые иногда вместо труб вмазываются и ружейные стволья: головка у раки крепостью подобна водке, отнимается, когда кисла бывает. Ежели сию раку перегнать, то будет прекрепкая водка, которой отъемом и железо протравить можно. Но вино употребляют токмо прожиточные люди, а из казны вместо вина рака продается, однако оная никакого вина не хуже. [232]

Ведро раки обыкновенно выходит из двух пуд, а каждой пуд по 4 рубли и больше покупается.

Трава, которая по выгоне раки в котлах остается или барда, обыкновенно употребляется вместо ягод к заквашиванью приголовка; понеже она довольно кисла. Впрочем которая выметывается вон за излишеством, ту ест рогатой скот с великою жадностию, и от того жиреет.

Естьли вино высижено будет из травы, с которой кожа не со всем оскоблена, то от него сердце пребезмерно давит, чего ради такое вино и давежным называется.

Травяное вино по Стеллерову примечанию следующие имеет свойства: 1) что оно весьма проницательно, и великую в себе содержит кислость, следовательно и здоровью вредительно: ибо кровь от него садится и чернеет; 2) что люди с него скоро упиваются, и в пьянстве бывают бесчувственны и лицем сини; 3) что ежели кто выпьет его хотя несколько чарок, то во всю ночь от диковинных фантазий беспокоится, а на другой день так тоскует, как бы зделав какое злодеяние. Причем он сам видел, что люди с похмелья с одного стакана холодной воды так становились пьяны, что на ногах не могли стоять ⁵³⁴.

Сок ⁵³⁵ сладкой травы, которой весною жмется, имеет силу вшеного зелья, и камчадалы вшей у себя токмо тем и переводят, намоча им голову и завязав крепко.

Многие из камчадалов желая быть плодородными, не едят помянутой травы ни сырой, ни сушеной: ибо думают, что от ней бывают они не столь способны к плотскому совокуплению.

Кипрей трава ^{536 537}, которая родится во всей Европе и Азии ⁵³⁸ третие ⁵³⁹ место имеет в камчатской экономии. Ибо они варят с нею рыбу и мясо, и листье свежее вместо чаю употребляют; но главная важность состоит в сердце стеблей его, которое они, раскатов стебель надвое, выскабливают раковиной и пластинами сушат на солнце.

Сушеной кипрей весьма приятен, и вкусом походит несколько на сушеные огурцы калмыцкие. Камчадалы употребляют его во всякие толкуши, и ставят сырой вместо закусок. Из вареного кипрея бывает такое сладкое и густое сусло, что к деланию квасу лучшего желать не можно. Родится же из него и уксус весьма крепкой, ежели шесть фунтов сухого кипрею сварить, в сусло положить пуд сладкой травы, и сквасить обыкновенным образом; да и камчатское вино бывает [233] выходнее и хлебнее, когда вместо простой воды затирается сладкая трава в кипрейном сусле.

Жеваною травою и смешенною с слюною камчадалы лечат пупки у младенцов новорожденных ⁵⁴⁰, а тертая кора с стеблями искрошенными намелко вместо зеленого чаю употребляется, на которой она и вкусом походит. В том же употреблении у курилов ⁵⁴¹ некоторое деревцо, которое цветы имеет подобные земляничным, однако желтоватые, и не приносит ягод: чего ради и называется курильским чаем ⁵⁴², которой для вяжущей силы от поносу и резу весьма полезен.

Черемша ^{543 544} или полевой чеснок не токмо за нужной запас, но и за лекарство почитается. Российские люди и камчадалы собирают его довольно, и крошеной высуша на солнце берегут на зиму, а зимою варят его в воде, и сквася употребляют вместо ботвиньи, которое у них щами называется. От цынги оная черемша такое же лекарство, как и кедровник: ибо ежели сия трава из под снегу выдет, то жители цынготной болезни не опасаются. Я слышал удивительное приключение о казаках, которые в Первую Камчатскую экспедицию под командою господина Шпанберга были при строении бота «Гавриила». Помянутые казаки от всегдашней мокроты так оцынжали, что с нуждою в работу могли быть употребляемы, по тех пор пока снег стаял. Но как на высоких полях появились проталины, и черемша из земли вышла, то казаки напустились есть оную с великою жадностию, отчего напоследок все они опаршивели, так что командир принужден был почитать их францусскою болезнию зараженными: однако по прошествии двух недель увидел, что с людей и струпья сошли, и они совершенно оздоровели.

К камчатскому ж корму принадлежат и шеламайные ^{545 546} и морковные ⁵⁴⁷ пучки ⁵⁴⁸, то есть стволье трав тощее и сочное, каково например у дягильника или ангелики. [234]

Шламда принадлежит к роду травы, называемой ульмария. Корень у ней толстой, снаружи черноватой, а внутри белой. Ствольев от одного корени бывает по два и по три вышиною в человека, а толщиною у корени в большей палец, а к верху тоне. Оное стволье снаружи зелено и несколько мохнато, а внутри тощо, как уже выше показано. Листье по всему стволу частое на долгих стеблях, ободом кругловатое, на семь частей разделенное, с зубцами неровными, сверху зеленое гладкое, снизу бледноватое и мохнатое, с высокими красноватыми жилками. При выходе каждого стебля из ствола по два листа подобных вышеписанным токмо поменьше. Самые стебли троегранные, красноватые, твердые и мохнатые, сверху желобочком, а вдоль по ним две или три пары таких же листьев, каковы при корени их описаны. Поверх ствола цветы как у рябины. Каждой цветок величиною в серебряную копейку о пяти белых листочках, содержится в чашке о столько ж листках мохнатых и к низу отвислых. Пестиков в средине цвета овальных, с боков плоских и по краям мохнатых, четыре, в которых по созрении содержатся по два семечка продолговатых. Пестики окружены десятью белыми тычинками вышиною цвет превосходящими, у которых головки белые ж. Цветет в половине июля, а семена созревают в половине августа. Корень, ствол и листье сей травы безмерно вяжет.

Молодое стволье сей травы и российские люди, и камчадалы едят весною, как в деревнях дягильник; чего ради ежедневно приносят его великими ношами. Корень запасается у камчадалов в зиму, и в толкуши употребляется. Едят же его и сырой с сушеною икрою. Господин Стеллер вкус его шептале уподобляет.

Морковными пучками называется там обыкновенная ⁵⁴⁹ трава ⁵⁵⁰ по сходству с морковным листьем. Стволье сей травы едят весною ж, однако не так хвалят, как шеламайное, хотя оно вкусом и на морковь походит. В большем употреблении квашеное листье ее на подобие капусты, из которой росол пьют вместо квасу.

Есть еще там трава ⁵⁵¹ особливого рода, которая по камчатски коткония называется ⁵⁵², а ростет по берегам рек в превеликом множестве. Корень у ней горькой и вязкой, толщиною в палец, а длиною [235] почти в два дюйма, снаружи черной, а внутри белой. Стеблей от одного корени до пяти случается, но более по два и по три. Вышиною они в четверть, а толщиною как перо гусиное. Цветом с желта зелены и гладки. По конец их по три листа овальных звездою расположенных, из которых средины выходит стебелек длиною в полдюйма, на котором цвет содержится. Чашка у оного цвета состоит из трех зеленых продолговатых листочков. Цвет из толикого ж числа листков белых. Пестик в средине цвета шестигранной желтоватой, на конце красной, о трех внутри гнездышках. Тычек окружающих его шесть величиною равных, которые купно с головками желтого цвета. По созрении бывает помянутой пестик с грецкой орех, притом мягок, темен, и вкусом так приятен, как с легким квасом яблоки. Цветет около половины майя месяца.

Корень сей травы едят камчадалы и свежей и сушеной с икрою. Плоды в то самое время, как собираются, есть должно: ибо оные по нежности тела ни одной ночи не могут пролежать без повреждения.

Иикум или сикуй по российски макаршино ⁵⁵³ коренье ⁵⁵⁴, ростет по мшистым горам и тундрам в великом изобилии. Камчадалы сие коренье и сырое едят и толченое с икрою, потому что оно несравненно меньше европейского вяжет, а притом сочно и как орехи вкусно.

Учихчу ^{555 556} есть трава, у которой листье как у коноплей, а цвет как у ноготков токмо гораздо меньше. Листье сей травы сушеное и вареное с рыбою придает похлебке такой вкус, будто б в ней мясо каменного барана варено было.

Митуй корень ⁵⁵⁷, которой родится на первом Курильском острову, [236] и по якутски зардана называется, топится у курил в рыбьем или тюленьем жиру, и почитается за приятнейшую пищу.

Сии суть главные травы и коренья, которые наиболее употребительны; впрочем есть и другие многие, как земные, так и из моря выбрасывающиеся произрастающие, которые камчадалы или сырые едят или запасают в зиму, так что Стеллер по достоинству называет их всеядущими животными: ибо они ни жагре, ни мухомору ⁵⁵⁸ не спускают, хотя от первой нет ни вкусу, ни сытости, а от другой очевидной вред; но притом и сие справедливо он пишет: что любопытство сего народа, знание силы в травах и употребление их в пищу и лекарство, и на другие потребности, столь удивительно, что большего, не токмо в других отдаленных диких народах, но и в самых политических не можно надеяться. Они все свои травы поимянно знают: известна им как сила их порознь, так и различие силы в травах по разности природного [237] места. Время собирания их наблюдают они столь точно, что автор довольно надивиться не может. Почему камчадал сие имеет преимущество, что в своей земле везде и всегда себе корм сыщет. Нельзя его ни лечить, ни вредить растущим на Камчатке произрастающим, чтоб он не узнал лекарства или яда в то самое время.

Здесь надлежит еще сообщить известие о некоторых травах, касающихся до лекарства и их экономии ⁵⁵⁹.

Есть при морских берегах высокая трава ⁵⁶⁰ беловатая видом пшенице подобная ⁵⁶¹, которая ростет и на песчаных местах около Стрелиной мызы. Из сей травы плетут они рогожи, которые и вместо ковров и вместо занавесов употребляют. Лучшие ковры бывают с шахматами или с другими фигурами, которые китовыми мелко разделенными усами выплетаются.

Из сей же травы плетут они епанчи во всем подобные нашим старинным буркам: ибо оные с исподи гладки, а сверху мохнаты, чтоб по мохрам оным дождю катиться можно было.

Самая чистая работа из объявленной травы примечается на мешечках и корзинках, в которых женщины содержат свои мелочи. С первого взгляду никто не подумает, чтоб сии вещи не из тростнику сплетены были. Сверх того бывают оные украшены китовыми усами и крашеною шерстью.

Зеленую траву употребляют они на делание мешков ⁵⁶² для содержания рыбы, сладкой травы, кипрею и других вещей. Ею же и другою всякою высокою травою кроют они свои шалаши, балаганы и юрты; а косят оную косами зделаиными из китовой лопатки, которые они столь остро вытачивают брусками, что в краткое время много травы накосить могут.

Болотная трава ⁵⁶³ несколько осоке подобная — (Cyperoides), [238] которую они осенью заготовляют, и двоезубным гребнем из гаячьих костей зделанным, так как лен мяхко вычесывают, употребляется на следующие потребности: 1) Когда дети родятся, то их за неимением рубах и пеленок обвивают ею. 2) Пока дети мараются, то на подъемной клапан, которой приделывается назади хоньбов их, кладут сию траву, и когда замочится, переменяют. 3) За неимением чулков ноги ею увивают столь искусно, что на ноге как чулок плотно держится. 4) Понеже камчатские бабы по умствованию своему большую горячесть детородного уда почитают за причину к большему плодородию, то употребляют сию траву для согревания оного уда, особливое же ее употребление во время течения крови. 5) Раздувают в ней огонь вместо уголья. 6) В великие праздники обвязывают ею свои головы, и болванов своих вместо венков и ошейников. 7) Когда приносят жертву или убьют какого зверя, то за мясо зверю дают травяной венок, чтоб не сердился, и не жаловался своим сродникам. То ж делывали преж сего над головами своих неприятелей в том числе и россиан, накладывали на них травяные венки, и поворожа над ними по своему обыкновению втыкали головы на колье. Сия трава от казаков тоншичь и мятая трава, от большерецких камчадалов егей, а по Камчатке реке иимт называется.

Главнейшая в экономии их вещь кропива: ⁵⁶⁴ для того что не родится там ни пеньки, ни поскони, а без сетей для ловления рыбы, которая вместо хлеба употребляется, пробыть не можно. Они рвут ее осенью в сентябре или и в августе, и связав пучками сушат под своими балаганами. Потом как рыбная ловля отойдет, и ягодами и кореньем запасутся довольно, то за кропиву принимаются. Разрезывают ее надвое, кожу обдирают зубами весьма искусно, и разбив палками на жилочки вытрясают кострику; после того сучат на ладони и мотают на мотовила. Несученые нитки употребляют на шитье, а сученые на рыбные сети, которые однакож не прослуживают и лета, не столько для всегдашнего употребления, сколько для худого приуготовления, что они кропивы не мочат и не варят пряжи ⁵⁶⁵. [239]

К лекарственным травам принадлежат нижеследующие: кайлун трава ⁵⁶⁶, которая ростет на болотных местах около Большей реки. Жители декокт сей травы употребляют от чирьев, чтоб разгнаивались скорее. По мнению камчатскому, производит она и пот, и выгоняет изнутри все ядовитое.

Чагбан ^{567 568} ростет изобильно по всей Камчатке, а декокт его от опухоли и лому в ногах употребляется.

Катанагчь по российски пьяная ⁵⁶⁹ трава ⁵⁷⁰ на Камчатке не столь сильна, как в других местах Сибири. Декокт ее пьют камчадалы для излечения францусской болезни, однако без пользы.

Дуб морской ^{571 572} трава, которая выбрасывается из моря, вареная с сладкою травою от поносу пользует; а морская малина ⁵⁷³ на-мелко истертая для скорейшего разрешения от бремени при родинах употребительна. Есть еще морская трава ^{574 575} яханга, которая около [240] Лопатки выметывается из моря, и видом походит на усы китовые. Оную траву курилы мочат в студеной воде и пьют от великого резу.

Омег ^{576 577} ростет около рек и близ моря по всей Камчатке. Сия трава особливое их лекарство от того, когда спину заломит, тогда натапливают они юрту жарко, как можно, чтоб скорее вспотеть больному, потом трут спину омегом, наблюдая притом со всякою осторожностию, чтоб не коснуться до поясницы, ибо от того скорее смерть последует. Впрочем от объявленного трения получают облегчение.

Еще надлежит упомянуть о корени згате ⁵⁷⁸, а по российски лютике ⁵⁷⁹, которого действие и употребление не токмо камчадалам, но корякам, юкагирям и чукчам не безъизвестно ⁵⁸⁰. Все объявленные [241] народы толченым корнем лютика намазывают стрелы свои, чтоб раны их неизлечимы были неприятелем; и сие самая истинна, что раны от такой стрелы тотчас синеют, и все вкруг оной пухнет, а по прошествии двух дней всеконечно и смерть последует, естьли не будет употреблено надлежащей осторожности, которая в одном том состоит, чтоб яд из раны высосать. Самые большие киты и сивучи будучи легко поранены, не могут долго быть в море, но с ужасным ревом выбрасываются на берег и погибают бедственно.

Комментарии

420. В настоящее время на Камчатском полуострове не менее 40 тыс. жителей. — Л. Б.

Нет никаких опасных болезней, как например, моровой язвы, горячки, лихорадки, воспы и им подобных. Акад. Петр Загорский в прибавлении к «Описанию Земли Камчатки», изд. 1818, т. I, стр. 244, говорит: «В 1767 году занесена была из Охотска в Камчатку оспа, от которой большая часть жителей померла. Число камчатских жителей, по изчислению 1790 года, простиралось не более как до 1163 человек мужеского пола. Но оное еще значительно уменьшилось по причине свирепствовавшей заразительной горячки (имеется в виду, очевидно, сыпной или брюшной тиф), которая на шедшем в 1800 году из Охотска в Камчатку судне возникла, а после оного прибытия по всей Камчатке распространилась».

421. В рукописи зачеркнуто кипящие млеком и медом (л. 61). — Ред.

422. Заведение пашни. О размножении скота. Данные о полеводстве и животноводстве см. у М. А. Сергеева. Народное хозяйство Камчатского края. М., 1935, стр. 566-578. Об истории сельского хозяйства на Камчатке, там же, стр. 539-558. О земледелии на Камчатке см. еще: С. Ю. Липшиц и Ю. А. Ливеровский. Почвенно-ботанические исследования и проблема сельского хозяйства в центральной части долины реки Камчатки. М., 1937, изд. Акад. Наук СССР. стр. 154-172, 218-219; Н. В. Павлов и П. Н. Чижиков. Природные условия и проблемы земледелия на юге Большерецкого района. Тр. Камч. эксп., 1935 г. Сов. по изуч. произв. сил, вып. 3, Акад. Наук СССР, 1937, 212 стр.

В настоящее время на Камчатке разводят из овощей картофель, капусту (кочанную и цветную), репу, редьку, брюкву, морковь, свеклу, огурцы, редиску, салат, кроме того кормовые корнеплоды. Есть и зерновые культуры (ячмень, овес, рожь). Из животных разводят крупный рогатый скот, лошадей, свиней, овец. — Л. Б.

Первые попытки насаждения сельского хозяйства на Камчатке относятся к первой четверти XVIII века, в долине реки Камчатки. С этой целью в 40-е годы была переселена туда первая партия русских крестьян. С тех пор подобные переселения были довольно часты. Но, несмотря на особое внимание и льготы правительства, хлебопашество, введенное административными мерами при неблагоприятных климатических условиях и низком состоянии агротехники, не могло дать положительных результатов. Крестьяне-переселенцы забрасывали земельные участки и становились рыболовами, о чем неоднократно доносили камчатские начальники.

Скотоводство также дало незначительные результаты. Поголовье скота росло крайне медленно, удойность коров была очень низка, несмотря на благоприятные условия для ведения этой отрасли сельского хозяйства. Причиной этого явилась примитивность ведения скотоводства: содержание скота круглый год на подножном корму, вольная пастьба без пастухов, приводившая к очень высокому проценту гибели скота, отсутствие специальных построек, плохой уход и т. д.

Более удачны были опыты с разведением огородничества, начало которых относится к 1770 г. Наибольшее распространение получили картофель, репа, брюква, редька. Огороды, хотя и незначительные, были в каждом селении полуострова. Но на его развитии также сказалась низкая агротехника, отсутствие достаточного количества семян и примитивность орудий для обработки земли. Все это не содействовало развитию огородничества. Лишь при советской власти развитие сельского хозяйства на Камчатке получило должный размах и дало, особенно огородничество, эффективные результаты (Н. В. Слюнин. Охотско-Камчатский край. Естественно-историческое описание. СПб., 1900. Т. I, стр. 642-652, M. А. Сергеев. Народное хозяйство Камчатского края. М. — Л., 1936, стр. 539-607). — В. А.

423. В рукописи зачеркнуто: вообще (л. 61). — Ред.

424. В рукописи зачеркнуто: по Стеллерову примечанию (л. 62 об.). — Ред.

425. В рукописи зачеркнуто: говорит он (л. 62 об.). — Ред.

426. В рукописи зачеркнуто: земля делается от того как напоенная грецкая губка. Сие бы самое могло служить и к подтверждению моего примечания (л. 63 об.). — Ред.

427. В рукописи зачеркнуто: господин автор описал (л. 63 об.). — Ред.

428. О лесном хозяйстве на Камчатке см. М. А. Сергеев, Народное хозяйство Камчатского края. M., 1936, стр. 628-651. Общая площадь лесов в бассейне реки Камчатки равна 873 тыс. га, из них — березы 466, лиственицы — 280, ели — 86, сосны — 6, ольхи, черемухи и пр. — 34 тыс. га (там же, стр. 60). — Л. Б.

429. Ольховник, березник, тополник. См. ниже, в главе о растительности. — Л. Б.

430. По Быстрой реке... березник. Имеется в виду береза — «преснец», Rehila japonica var. kamtschatica, из группы белых берез. Она растет сплошными лесами в долинах, защищенных от морских ветров и туманов. Особенно обширны леса белой березы в долине реки Камчатки. — Л. Б.

431. Листвяк — это лес из даурской лиственицы, Larix daburira. Пределы распространения этого дерева очерчены Крашенинниковым вполне точно. (В. Л. Комаров. Флора полуострова Камчатки, т. I, 1927, стр. 102, с картой, А. Л. Биркенгоф. Камчатский сборник, I, 1940, стр. 70, где карта, и 73-74). — Л. Б.

432. Камчатская ель — это Picea jezoensis (Sieb, et Znec.) (= P. njanensis Fischer), распространенная на Дальнем Востоке (от бассейна Алдана), в Манджурии, Корее и в северной Японии. В 1929 г. на Камчатке у с. Еловки и в предгорьях Шивелуча обнаружена другая, очень близкая к P. jezoensis, ель, P. kamtschatkensis Las. Еловые леса свойственны центральной Камчатке от с. Кирганик на юге до с. Еловки (несколько севернее) на севере (Биркенгоф, там же, стр. 75-76). Чаще ель встречается совместно с лиственицей. На горы ель почти не поднимается.

Стеллер (стр. 57, 74) называет камчатскую ель Tanne (у камчадалов sokar). Ниже (стр. 74) он сообщает, что на Камчатке нигде не встречаются: weisse Tannen (т. е. пихта, что, как мы знаем, не совсем верно), Fichten (в настоящее время этим словом немцы обозначают ель, но в XVIII столетии так называли сосну, Pinus silvestris; такое же словоупотребление мы встречаем и у Палласа. Reise, т. I, 1771) и Cedern (сибирский «кедр», Pinus sibirica). Ни сосна, ни сибирский «кедр», действительно, на Камчатке не встречаются. Ввиду сказанного выше, я позволю себе не согласиться с В. Л. Комаровым (Флора Камчатки. I, 1927, стр. 129), который в синонимы аянской ели ставит Weisse Tannen и Fichte Стеллера; равным образом из синонимики Picea ajanensis следует устранить пихтовник Крашенинникова (наст. изд., стр. 126, 223), под каковым именем Крашенинников совершенно правильно понимает камчатскую пихту, Abies gracilikom. — Л. Б.

433. О климате Камчатки см. В. А. Власов. О климате Камчатки. Камчатская экспедиция Рябушинского. Метеор. отд., вып. I, М., 1916.

Накануне смерти Пушкин был занят чтением «Описания Земли Камчатки». Сохранился его конспект этой книги и некоторые замечания к ней, составленные 20 января 1837 г. (см. Полное собрание сочинений А. С. Пушкина. «Худ. лит-ра», VI, M., 1936, стр. 284-311). В этих заметках Пушкин дает такой общий обзор климата полуострова: «Камчатка — страна печальная, гористая, влажная. Ветры почти беспрерывно обвевают ее. Снега не тают на высоких горах. Снега выпадают на три сажени глубины — и лежат на ней почти 8 месяцев. Ветры и морозы убивают снега; весеннее солнце отражается на их гладкой поверхности, причиняет несносную боль глазам. Настает лето. Камчатка, от наводнения освобожденная, являет скоро великую силу растительности — но в начале августа уже показывает иней и начинаются морозы» (стр. 289). — Л. Б.

434. Делилианской термометр. По термометру Делиля в точке замерзания воды стоит 150°, в точке кипения 0°. — Л. Б.

435. Сие особливо разумеется о большерецком ведомстве по Пенжинскому морю: ибо в других местах лето несколько умереннее, как ниже объявлено будет.

436. В рукописи (л. 65 об.) о самой. — Ред.

437. В рукописи 145 (л. 65 об.). — Ред.

438. Это личинки мухи («плевки»). См. ниже. — Л. Б.

439. В рукописи зачеркнуто: по описанию гд-на Стеллера (л. 65 об.). — Ред

440. В рукописи зачеркнуто: у Стеллера премена погоды обстоятельнее описана; чего ради сообщим мы здесь от слова до слова его описание, не выключая и басен, которые рассказаны ему от камчадалов о причинах ветров и грома и молнии (л. 66). — Ред.

441. В рукописи зачеркнуто: чрез хребет и зачеркнуто примечание: Я не знаю, какой хребет здесь разумеется: ибо между вершиною Быстрой и Камчатки рек никакого хребта не находится.

Может быть, автор, вместо Камчатки и Быстрой, хотел написать другие реки, которые текут из станового хребта, или учинил то ошибкою, не зная, что быстрая река и Камчатка не из гор вышли. Однако здесь так разуметь должно, ежели с станового хребта посмотреть в восточную и западную стороны, то разность между обеими странами ясно видима (л. 66 об.). — Ред.

442. В рукописи зачеркнуто: Кутхе их (л. 67 об.). — Ред.

443. В рукописи: До сего места из Стеллерова описания (л. 68 об.). — Ред.

444. Месторождений каменной соли на полуострове до сих пор не обнаружено. Поэтому вопрос об искусственной добыче соли из морской воды и в настоящее время не потерял своего значения. (М. А. Сергеев. Народное хозяйство Камчатского края. М.-Л., 1936, стр. 115). — В. Л.

445. О вулканах Камчатки есть обстоятельная сводная статья акад. А. Н. Заварицкого. О вулканах Камчатки. Камчат. сборн., I, 1940, стр. 181-225. Из этой статьи заимствована большая часть нижеприводимых сведений.

См. также: А. Н. Заварицкий. Начало русской вулканологии. Юбилейный сборник, посвященный 30-летию Великой Октябрьской социалистической революции. II, М., 1947, стр. 130-153; Б. И. Пийп. Извержения вулканов Камчатки в 1944-1945 гг. Изв. Акад. Наук СССР, сер. геолог., 1946, No 6, стр. 39-55.

Общее число вулканов на Камчатке свыше 100, из них 15 или 16 могут считаться ныне действующими. О Шивелуче говорилось выше.

Ключевскую сопку Крашенинников называет Камчатской горой. Высота ее 4350 м. Она действует беспрерывно, выделяя газы, пар и пепел. Крупных извержений за последние 200 лет отмечено около 20. Лавы относятся к андезито-базальтам или базальтам. На вулкане есть большой ледник, спускающийся до высоты в 1500 м. Подробное описание Ключевского вулкана дал В. И. Влодавец в «Землеведении», I, 1940, стр. 54-70. См. также его же: Ключевская группа вулканов. — Тр. Камчат. вулкан. ст., No 1, М., 1940.

К юго-западу от Ключевской сопки расположен действующий вулкан Толбачик; он достигает высоты 3730 м.

Кроноцкий вулкан (3730 м) на восточном берегу Кроноцкого озера в 1923 г. проявлял следы деятельности.

Жупанова сопка — действующий вулкан 2931 м.

Авачинская гора, Авача или Авачинская сопка, в 35 км к северо-востоку от Петропавловска, 2725 м. Входит в состав Авачинской вулканической группы, которая обнимает, кроме действующего вулкана Авачи, еще потухшие сопки: если смотреть с юга — справа Козельскую, слева — Коряцкую (3460 м); последняя извергала еще в 1896 г. (и теперь изредка над кратером Коряцкой сопки можно наблюдать слабые струи фумарол). Авача, начиняя с 1737 г., извергала до 30 раз. Последнее сильное извержение происходило 25 февраля 1945 г. (С. И. Главацкий и И. И. Лагунов. Извержение вулкана Авачи 25 февраля 1945 г. Изв. Геогр. общ., 1946, No 3, стр. 273-278). С Авачи спускается несколько ледников до высоты 1600-1700 м.

Крашенинников упоминает еще о двух потухших вулканах: Вилючике (Вилючинской горе, 2175 м), расположенной в 45 км к юго-западу от Петропавловска, и об Апальской горе — Опале (2470 м). Про Опальскую сопку Стеллер (Steller. Beschreibung von dem Lande Kamtschatka, 1774, стр. 43-44) говорит, что она в прежние времена (т. е. до его приезда на Камчатку в 1740 г.) извергала, но уже лавно потухла. О Вилючинской сопке Стеллер (стр. 44) сообщает, что она в прежние годы дымилась. — Л. Б.

446. В рукописи: Ангитескик (л. 69). — Ред.

447. Здесь прекрасно описано явление цунами — морских волн, вызываемых моретрясениями (подводными землетрясениями).

Из последующих цунами на Камчатке известны: бывшее 4 февраля 1923 г. на восточном побережье и катастрофическое моретрясение 14 апреля 1923 г., причинившее большие бедствия в районе Усть-Камчатска (A. A. Mеняйлов. Цунами в Усть-камчатском районе. Бюллетень вулканологической станции на Камчатке, No 12, М.. 1946, стр. 9-13). — Л. Б.

448. На Плоском Толбачике излияния лавы происходили в 1793, 1932, 1940 гг. (В. Ф. Попков. Вулканическая деятельность Плоского Толбачика в 1940 г. Бюллетень вулканологической станции на Камчатке, No 12, М., 1946, стр. 54-63). — Л. Б.

449. В рукописи зачеркнуто: Стеллер пишет (л. 71). — Ред.

450. В рукописи зачеркнуто: Что касается до первого, то несколько ошибся гд-н автор, ибо нет ни одной одинакой горы на Камчатке, но все соединены с становым хребтом, хотя оные одинакими и кажутся. Сие правда, что на становом хребте не горит ни одна гора, но все огнедышущие и курящиеся горы находятся на хребтах, простирающихся к Восточному и Пенжинскому морю. Что ж пишет он о озерах, наверху потухших гор находящихся, оное оставляется в сумнении, ибо ни ему ни мне; самим на горах быть не случилось, но все оное на объявлении жителей утверждается. Впрочем сие его мнение не основательно, что со временем могут загореться и другие камчатские горы (л. 71-71 об.). — Ред.

451. В рукописи зачеркнуто: В Стеллеровом описании следующие (л. 72). — Ред.

452. О горячих ключах новейшая монография: Б. И. Пийп. Термальные ключи Камчатки. Изд. Акад. Наук СССР. Совет по изуч. произв. сил, сер. камчат., вып. 2, Л., 1937, 268 стр., с картой горячих ключей Камчатки. — Л. Б.

453. Озерновские горячие ключи расположены на берегу реки Озерной, в 16 км от западного берега Камчатки. В 1909 г. А. Н. Державиным в одном из грифонов определена температура в 85° С (там же, стр. 35). — Л. Б.

454. Пауджинские ключи носят название по речке «Пауджа», левому притоку реки Озерной. Теперь их не совсем правильно называют Пауджетскими. В 1934 г. в одном из грифонов (пульсирующем) температура воды равнялась 94.5° С. В парящем грифоне температура воды между валунами равнялась 100° С (там же, стр. 26). Это самые горячие ключи во всей Камчатке (там же, стр. 218).

Крашенинников описывает на Пауджинских ключах небольшие гейзеры: «ключи бьют во многих местах как фонтаны... в вышину на один и на полтора фута». С. А. Конради (Изв. Геогр. общ., 1925, вып. 1, стр. 12), посетивший эти места в 1910 г., также упоминает о небольшом гейзере на левом берегу Пауджинки. На площади тех же ключей Д. К. Александров видел небольшой гейзер, в котором столб воды и брызги подымались на 80-90 см над поверхностью земли (Б. И. Пийп, там же, стр. 27-28). — Л. Б.

455. Имеются в виду цветные глины, развитые около горячих источников. Они представляют тонкую смесь каолиновых материалов и иногда опала, пропитанную окислами железа. Эти продукты разложения вмещающих пород имеют красный, бурый, желтый, голубоватый и белый цвета. Глины, подвергшиеся воздействию сернокислых вол, нередко содержат алунит, или квасцовый камень (квасцы Крашенинникова) (Пийп, стр. 231). — Л. Б.

456. Отложений серы на Пауджинских ключах ныне не наблюдается, но местами выделяется сероводород. Вообще деятельность их ослабла (там же, стр. 30). — Л. Б.

457. Ключи при речке Бааню. В настоящее время эта река называется Банной; она относится к бассейну р. Большой. Эти ключи теперь известны под названием Больших Банных источников (Б. И. Пийп, там же, стр. 78 — 91). Температура достигает местами 97° С. Активность и этих ключей со времен Крашенинникова уменьшилась. Тогда в районе Большой Банной действовали гейзеры: «там бесчисленное множество скважин различной ширины в диаметре, из которых вода бьет вверх аршина на два с великим шумом». Теперь на месте этих гейзеров остались глубокие бассейны горячей воды.

В 1941 г. на территории Кроноцкого заповедника, в 20 км к западу от Кроноцкого залива, между двумя действующими вулканами — Узоном и Кихпиничем, открыто много гейзеров, некоторые из которых выбрасывают воду на высоту в 10-15 м, а может быть и выше (Т. И. Устинова. Гейзеры на Камчатке. Изв. Геогр. общ., 1946, вып. 4, стр. 393-402). — Л. Б.

458. Большерецкие ключи — иначе Начикинские, близ с. Начики, посреди полуострова, в 104 км от Петропавловска, на абсолютной высоте в 350 м. Это наиболее часто посещаемые ключи Камчатки (Б. И. Пийп, там же, стр. 91-105). Суточный расход всех Начикинских ключей свыше 1.5 миллионов литров при средней температуре 60° и максимальной около 80°. Характер деятельности со времен Крашенинникова не изменился. — Л. Б.

459. Горячая речка близ реки Шемеча — это Нижне-Семячинские источники, расположенные у подошвы вулкана Семячик, близ устья реки Семячик. Температура воды до 50°. Ключи славятся по всей Камчатке (там же, стр. 149-154). — Л. Б.

460. В рукописи зачеркнуто: К западу и переехав хребет последние горячие ключи находятся, которые всех вышеписанных больше. Оные бьют на вершинах реки Шемеча, в которую и устьем своим впадают с левой стороны по ее течению (л. 74). — Ред.

461. Ключи на вершинах речки Шемеча — это Верхне-Семячинские горячие источники, расположенные близ истока реки Семячик, на западном склоне Б. Семячика. Они после Крашенинникова никем не были посещены (Б. И. Пийп, стр. 154-156, по Крашенинникову). — Л. Б.

462. От устья реки Камчатки к северу и от устья Озерной реки по всему западному берегу горячих ключей не находится. В общем это справедливо, хотя к северу от низовьев реки Камчатки есть небольшое количество горячих ключей.

После Крашенинникова стало известно на Камчатке еще очень много групп горячих и теплых ключей. Б. И. Пийп описывает 64 группы, вместо 6 Крашенинникова. — Л. Б.

463. Поныне нет известия о ключах соленых. На Камчатке есть ключи, вода которых более или менее минерализована. Таковы, например, Налачевские горячие источники, расположенные к северу от Коряцкой сопки. Вода этих ключей заключает до 7 г солей на литр (Б. И. Пийп, там же, стр. 123-139, 224). Эти ключи замечательны еще и тем, что вода их содержит бор и мышьяк. — Л. Б.

464. О металлах и минералах камчатских. Новейшие данные см.: Э. Э. Анерт. Богатства недр Дальнего Востока. Хабаровск-Владивосток, 1928, XII + 932 стр., с картой минеральных богатств Камчатки; М. А. Сергеев. Народное хозяйство Камчатского края. М., 1936, стр. 93-136, изд. Акад. Наук — Труды Камчатской комплексной экспедиции 1936-1937 гг., нзд. Акад. Наук СССР. — Обзор и список новейшей геологической и поисковой литературы по Камчатке см. В. А. Обручев. История геологического исследования Сибири. Период пятый (1918-1940). Вып. VIII. Северо-восточная область. M., 1946, изд. Акад. Наук СССР, стр. 43-61, 73-80. — Л. Б.

465. К. Дитмар (Поездки по Камчатке, 1901, стр. 237) упоминает о возможном присутствии медной руды на берегах Халигерской бухты (судя по налетам углекислой окиси меди на горных породах). Э. Э. Анерт (стр. 308-309) сообщает о медных рудах на берегу реки Тополевки (Гижигинский район), о кусках самородной меди в полфунта весом при устье реки Большой (на что указывал еще Паллас в 1793 г.), о признаках медных руд у Курильского озера, Петропавловска и в других местах. О других месторождениях см. Сергеев, стр. 112-113. — Л. Б.

466. Песчаное железо. Местами аллювиальные речные и морские пески бывают сильно обогащены магнетитом. Иногда этого минерала так много, что песок представлен почти чистым магнетитом. Это наблюдается, например, на морском берегу севернее реки Семячик, где магнетит вымывается из эффузивных пород, слагающих предгорья и вулкан Б. Семячик (А. В. Щербаков. Труды Камчатской комплексной экспедиции 1936-1937 гг., вып. 3, 1941, стр. 70, 80, см. также стр. 53 — на берегу Карагинской бухты).

Местами на Камчатке встречается болотная железная руда, например близ Милькова (К. Дитмар, 1901. стр. 363; А. В. Щербаков, 1938, стр. 113), близ устья Тигиля (К. Дитмар, 1901, стр. 467); сферосидерит на реке Тигиль (там же, стр. 465, 468) и на реке Сопочной (там же, стр. 536).

Б. Давыдов (Лоция Охотского моря и восточного берега Камчатки, 1923, стр. 1097-1100) обращает внимание на наличие магнитной аномалии в районе Кроноцкого залива между 53°35' (район м. Жупанова) и 55°10' с. ш.; аномалия простирается в море на расстояние в среднем около 5 км. У о. Куб аномалия в 1919 г. достигала 18°. Давыдов ставит эту аномалию в связь с залежами железа. — Л. Б.

467. Самородная сера. Сера вулканического происхождения известна во многих местах на Камчатке: на вулканах Узон, Авачинской и Ключевской сопках, у Кроноцкого озера и др. — Л. Б.

468. Серный колчедан, или пирит, нередок в небольших количествах. — Л. Б.

469. Белой мел... в великом множестве около Курильского озера... У Стеллера (стр. 71): «Мягкий белый писчий мел в большом количестве около Курильского озера». Позднейшие авторы, посещавшие берега Курильского озера, не упоминают о «белом меле». За мел Стеллером были приняты, очевидно, рыхлые вулканические породы белого цвета. Так, берега Курильского озера сложены преимущественно из накоплений буроватой и белой пемзы (А. Н. Заварицкий. Камчатский сборник, 1940, стр. 216). — Л. Б.

470. Трепел и краски известны на Камчатке. Трепел есть у Авачинской сопки, у с. Начики, на реке Большой и в других местах. «Красный карандаш» — это перевод Rothstein у Стеллера (стр. 71); но Rothstein значит также красная краска. Глины красного цвета обыкновенны на Камчатке. — Л. Б.

471. Месторождения охры обыкновенны на Камчатке. Так, Н. Д. Соболев (Труды Камчатской комплексной экспедиции 1936-1937 гг., вып. I, М., 1940, стр. 170) упоминает, что в Южно-Быстринском хребте, в районе пади Красные Места (левый верхний приток реки Васильевской) развит пиритизованный порфирит. В процессе выветривания этой породы получаются значительные массы оранжево-красной охры, которая образует залежь чистой охры мощностью свыше 2 м на площади свыше 1 гектара. — Л. Б.

472. Флюкс цветом, как стекло — это обсидиан. Из обсидиана (и яшмы) камчадалы некогда изготовляли наконечники стрел и орудия домашнего обихода (К. Дитмар, стр. 189); см. также В. И. Иохельсон. Археологические исследования на Камчатке. Изв. Геогр. общ., 1930, вып. 4, стр. 353-356 и др. (наконечники стрел из обсидиана). С. И. Руденко. Культура доисторического населения Камчатки. «Сов. этнография», 1948, No 1, стр. 162. — Л. Б.

473. Род камней лехких... Камчадалы делают из него ступки и плошки. По данным Иохельсона (там же, стр. 375), в раскопках на Камчатке ему встречались исключительно каменные лампы. — Л. Б.

474. Лехкий камень кирпишного цвету — какая-нибудь вулканическая порода. — Л. Б.

475. Прозрачные каменья. На западном берегу Камчатки во многих местах известны аметисты, сердолики, агаты и халцедоны (Э. Э. Анерт, там же, стр. 735). Об агатах и халцедонах (между прочим — о голубых халцедонах, стр. 515) неоднократно упоминает К. Дитмар. — Л. Б.

476. Сибирское горное масло — так прежде называли выцветы некоторых солей, очевидно, здесь не имеется в виду нефть, которая тоже называлась раньше горным маслом.

477. Болюс — это глины, содержащие гидрат окиси железа. Местами и в Европе эти глины употреблялись как лекарственное средство. Стеллер (стр. 72-73) сообщает, что этн глины (Poluserde) — у русских «земляная сметана» — встречаются на берегу Охотского моря, у Курильского озера и у Олюторы; камчадалы ели эту глину. Такое употребление глины известно и у других народов. — Л. Б.

478. В рукописи зачеркнуто: но описание взято из Стеллеровой истории (л. 76 об.). — Ред.

479. О том, что на Тигиле попадается янтарь, говорит и К. Дитмар (1901, стр. 468), находивший его на берегу этой реки. О янтаре в лигните с устья реки Облуковнны («Обвековины») сообщал также Паллас (1793). — Л. Б.

480. О произрастающих. В главе 5, как и указано в заглавии, содержатся сведения лишь о полезных растениях Камчатки. Здесь даже не упоминается о таком важном дереве, как ель, которое во времена Крашенинникова не использовалось (о ели, впрочем, говорится выше).

О флоре и растительности Камчатки обстоятельные сведения можно найти в классических трудах В. Л. Комарова: Два года на Камчатке. «Землеведение», 1911, кн. 1-2, стр. 144-188. — Путешествие по Камчатке, в 1908-1909 гг. Камч. экспед. Рябушинского, ботан. отд., вып. I, М., 1912, VII + 457 стр. — Флора полуострова Камчатки. Л., I, 1927, 339 стр.; II, 1929, 369 стр.; III, 1930, 208 стр. изд. Акад. Наук. — Ботанический очерк Камчатки. Камчатский сборник, I, М., 1940, стр. 5-52, изд. Акад. Наук (в этом сборнике на стр. 64-66 помещена полная библиография работ В. Л. Комарова по Камчатке за годы 1901-1938). О полезных и вредных растениях Камчатки см. прекрасный обзор в книге: С. Ю. Липшиц и Ю. А. Ливеровский. Почвенно-ботанические исследования и проблема сельского хозяйства в центральной части долины р. Камчатки, М., 1937, стр. 172-216.

«Камчатка, окруженная морем и ограниченная с севера обширными пространствами безлесной тундры, — говорит В. Л. Комаров (Флора Камчатки, I, 1927, стр. 12), — является как бы настоящим островом. Флора ее, казалось бы, должна представлять собою обособленное целое и отличаться эндемизмом. На самом деле флора эта мало оригинальна и состоит частью из растений циркумполярных, частью из растений, общих с растениями западного побережья Охотского моря, частью, наконец, из растений, общих с растениями Сахалина и Курильских островов. Растений, которые связывали бы флору Камчатки с флорой Северной Америки, крайне мало, да и те по большей части и в Америке привязаны к узкой береговой полосе Берингова моря».

«В самой Камчатке мы имеем как бы три различных флоры, связанных с рельефом страны и ее климатическими особенностями. Во-первых, флору центральной Камчатки с рощами ели и лиственицы. Во-вторых, ту наиболее типичную для Камчатки флору, в которой главную роль играют рощи каменной березы, Betula Ermani. (Торфяные и осоковые болота довольно сильно распространены в этих двух областях, особенно во второй из них; местами, напр. вдоль западного берега полуострова, болота эти выдвигаются прямо-таки на первое место). Третьей характерной флорой полуострова является субальпийская и альпийская, или короче высокогорная флора, резко обособленная от первых двух, с характерными зарослями ольховника и кедровника, альпийскими лужайками и лишайниковыми тундрами».

Флора Камчатки состоит из 820 видов сосудистых растений.

Среди растительности полуострова В. Л. Комаров различает: луга, болота, леса лиственные, леса хвойные, кустарниковые заросли (ольховники, кедровники, рябинники, ивняки), растительность альпийского пояса, морских берегов, берегов горячих ключей, вулканических площадей.

Заимствуем у В. Л. Комарова (1940) несколько замечаний о лесных породах. Только пять видов входят в состав настоящих лесов. Это — ель Picea yezoensis, лиственица Larix dahurica, осина Populus tremula, каменная береза Betula Ermani и береза-преснец Betula japonica kamtschatica. Кроме того, по берегам рек располагается узкая полоска леса, в состав которого входят тополь Populus suaveolens, ольха Alnus hirsuta, ветла Chosenia macrolepis, древовидная см. прекрасную работу Б. А. Федченко: В. Fedtschenko. Flore des îles du Commandeur. Cracovie, 1906, 128 pp., Edition de l'Académie des Sciences. — Л. Б.

481. Larix. (прим. автора)

482. Листвяк (Larix) — это даурская лиственница (Larix dahurica). Она образует леса в центральной части Камчатки. По данным В. Л. Комарова (1940, стр. 29-30), в долине реки Камчатки эти леса растут частью на аллювии речной долины, частью по склонам речных террас и частью по холмам и склонам предгорий. В горы лиственица подымается редко. Передвигаясь с юга на север, мы впервые встречаем одиночные лиственицы у с. Мильково. На север это дерево идет до среднего течения реки Еловки (севернее Шивелуча). Таким образом, лиственица на Камчатке растет между 54°50’ и 57° с. ш. Но кроме того есть разрозненные местонахождения лиственицы: по берегам оз. Кроноцкого, в верховьях реки Тигиль и еще кое-где (А. А. Биркенгоф. Краткий очерк лесов центральной части полуострова Камчатки. Камчатский сборник, I, М., 1940, стр. 74). — По-камчадальски лиственица — кром. — Л. Б.

483. Populus alba. (прим. автора)

484. Топольник (Populus alba) — это благовонный тополь Populus suaveolens Fisch., растущий по берегам рек. В горы тополь подымается почти до верхней границы леса. На морских берегах отсутствует. Это крупное дерево идет на постройки и на изготовление долбленых батов (см. наст. изд., стр. 199). — Кроме тополя, на Камчатке, главным образом в долине среднего течения реки Камчатки, есть осина, Populus tremula, о которой упоминает Стеллер. Ни сосны, пи осокоря на Камчатке нет, как правильно указывает Крашенинников.

На стр. 328 Крашенинников упоминает о ветельнике; это — весьма любопытная ива чосения (а не «чозения»). О ней см. Б. П. Колесников. Чозения (Chosenia inacrolepis (Turcz.) Kom.) и ее ценозы на Дальнем Востоке. Труды Дальневосточного филиала Академии Наук СССР, сер. ботан., II, Л., 1937, стр. 703-793. На Камчатке эту иву зовут ветлой (на Анадыре — тополем). Стеллер (л. 77) упоминает об этой иве (ветле), называя ее Populus alba. «Одно из наиболее крупных деревьев Камчатки с совершенно прямым стволом и кроной, напоминающей крону пирамидального тополя. Очень ценится жителями как строевое дерево, за прямизну. Избегает соседства с морем и везде начинает появляться по рекам лишь на значительном расстоянии от него, в горы также поднимается незначительно. Образует вместе с тополями и другими ивами (S. sachalinensis и S. Gmelini) береговые лески по большим рекам, нередко очень густые и высокоствольные» (В. Л. Комаров. Флора Камчатки, II, 1929, стр. 9). — Л. Б.

485. Pinus. (прим. автора)

486. Populus rupra. (прим. автора)

487. Picea. (прим. автора)

488. Пихтовник, см. выше, и наше примечание. — Л. Б.

489. Betula. (прим. автора)

490. Березник (Betula). На Камчатке две березы: каменная или горная (Betula hlrmani Cham.) и береза-преснец (Betula japonica kamtsehatica Wiiikl.), близкая к белой березе нашего севера. Повидимому, данные Крашенинникова относятся к каменной березе, ибо он говорит, что кора здешней березы серее, чем у европейской, и шероховатее. Каменная береза идет вверх до высоты 400 м. В. Л. Комаров (Флора Камчатки, II, 1929, стр. 41) сообщает о ней: «Эрмановская береза избегает заболоченных почв и растет по склонам гор на увалах, гривах, моренах, и по высоким склонам речных долин. Лес, образуемый ею, обычно лишен примеси других деревьев и носит парковый характер, так как между деревьями большие промежутки, а кусты подлеска невысоки; тень настолько прозрачна, что травяной покров весьма пышен. Почти повсюду в Камчатке береза образует и верхнюю границу деревьев в горах, возвышаясь над сплошным морем ольховников и кедровников отдельными деревьями или группами. Крона ее начинается низко над почвою (3-5 м) и развивается равномерно и густо».

Об употреблении древесной коры в пищу см. Л. С. Берг. Открытие Камчатки и экспедиции Беринга. 3-е изд., Л., 1946, стр. 207-208. — Л. Б.

491. В рукописи зачеркнуто: Хотя она по примечанию Стеллера и вяжет и причиняет опухоль. Он же пишет, что (л. 77). — Ред.

492. Salices. (прим. автора)

499. Ивняк (Salices). Ботаники насчитывают в Камчатке свыше 20 видов ив (Salix). Из них по берегам рек растут высокоствольные ветлы Chosenia macrolepis (Salix macrolepis), древовидная лоза (Salix sachalinensis) и белотал (Salix Gmelini).

О ветельнике и тальнике Крашенинников упоминает ниже, при перечне названий камчатских растений. — Л. Б.

494. Alni. (прим. автора)

495. Ольховник (Alni), на стр. 328 — ольховник. Ольховниками на Камчатке называют кустарниковые заросли Alnus ffuticosa kamtschatica Callier. В. Л. Комаров так описывает здешние ольховники (Камчатский сборник, 1940, стр. 34): «Ольховники — одно из главных препятствий для каждого, кто путешествует по Камчатке прямиком, вне трактовых дорог. Главный ствол этого оригинального кустарника лежит на земле почти горизонтально, а его боковые ветви подымаются вертикально кверху. Медведи прокладывают себе через ольховник тропы, имеющие вид низких туннелей, и человек может, пользуясь ими, пройти через ольховники, но провести лошадь уже нельзя, и приходится делать просеки, что требует много времени и сил. В лесах из каменной березы, особенно вблизи опушек, он подымается стеной до 5 м вышины, но здесь заросли пространственно невелики и их сравнительно легко объезжать. По мере подъема в горы, группы ольховников встречаются все чаше и чаще, и за верхней границей березы смыкаются в сплошную зеленую стену в 2-3 м вышины или ниже, прерываемую лишь руслами речек да выходами скал. Еще выше они мельчают и понемногу превращаются в небольшие прижатые к псчве кустики, по которым уже можно ходить, почти не замечая их. Весной смолистые выделения сообщают ольховнику чрезвычайно приятный аромат... Зимой ольховники скрыты под снегом, и над ними свободно скользят нарты и лыжи, так как обильный снег пригибает к почве более высокие ветви и смерзается вместе с ними в сплошную массу... Ольховник предпочитает каменистые и песчаные почвы».

Упоминаемый Крашенинниковым на стр. 328, кроме ольховника, еще «ольховник каменной» есть те же заросли ольховника, очевидно свойственные горам. В. Л. Комаров во «Флоре Камчатки» (II, 1929, стр. 60) приводит для этого вида названия: «ольховник, каменный ольховник, краска» (так как листья дают краску для шкурок).

Кроме кустарниковой ольхи, на Камчатке есть дерево, береговая ольха (Alnus hirsuta Turcz.) (из группы A. incana). — Л. Б.

496. Padus foliis annuis Linn. Läpp.

497. Черемуха (Padus foliis annuis). Камчатская черемуха. Prunus padus L. (= racemosa С. К. Schneider), дерево до 12 м высотой, растет на берегах рек. Плоды употребляются в пищу. Охотно едят их медведи. — Л. Б.

498. Oxyacantha fructu rubro et nigro. (прим. автора)

499. На Камчатке растет только один вид боярышника, Crataegus chlorosarca Maxim., деревцо до 6 м вышиной; плоды у него в зрелом состоянии черные (с зеленоватым мясом), в незрелом красные (В. Л. Комаров, там же, стр. 235-236). — Л. Б.

500. Sorbus aucuparia B. Hist. (прим. автора)

501. Рябина (Sorbus aucuparia). На Камчатке растут два вида рябины: 1) дальневосточная Sorbus sambucifolia Roem., кустарник до 1-2 м высотой, с сочными ярко-красными плодами; он большими массами растет в подлеске лесов из каменной березы, а также вместе с ольховником или с кедровником; у верхней границы леса заросли этой рябины столь же густы и труднопроходимы как заросли ольховника, но занимают ничтожную площадь; 2) Sorbus kamtschatcensis Kom., — собственно подвид европейско-сибирской рябины Sorbus aucuparia L. Это деревцо высотой в 2-12 м, с мелкими желтовато-оранжевыми горькими плодами. Крашенинников имеет в виду Sorbus sambucifolia. — Л. Б.

502. Орехи с сланца. Имеется в виду кедровник или кедровый сланец, Pinus pumila Pall., широко распространенный по всей Камчатке кустарник высотой до 5 м. Под защитой леса, особенно в лесах из белой березы, это прямой и высокий до 3 м куст, в горах же — низкий стелющийся кустарник. «Сплошной зарослью он одевает обращенные на юг склоны и небольшие плато или террасы выше границы леса, в то время как ольховник избирает или более влажные, или более затененные места обитания» (В. Л. Комаров. Камчатский сборник, 1940, стр. 36). — Л. Б.

503. Красная смородина. Имеется в виду не Ribes rubrum L., а сибирская дальневосточная и североамериканская красная смородина Ribes triste Pall. — Л. Б.

504. Камчатская малина — это Rubus idaeus sibiricus Komarov (В. Л. Комаров. Флора Камчатки, II, 1929, стр. 243); она растет здесь в лесном и субальпийском поясах, имеет слабое плодоношение. — Л. Б.

505. Княженика, Rubus arcticus L., растет по всей Камчатке, но плодоносит редко — Л. Б.

506. Lonicera pedunculis bifloris, floribus infundibiliformibus, bacca solitaria, oblonga, angulosa. Gmel. Sib. (прим. автора)

507. Черная жимолость — это Lonicera coerulea edulis Turcz. с сладкими черно-синими плодами, из которых на Камчатке готовят варенье. Эта жимолость растет преимущественно в лесах из белой березы. Плодоношение весьма обильное. Другая камчатская жимолость, Lonicera Chamissoi Bge. имеет светлокрасные горькие ягоды, растет в лесах из каменной березы. — Л. Б.

508. В рукописи зачеркнуто: как Стеллер сам поведал (л. 7 об.). — Ред.

509. Juniperus. (прим. автора)

510. Можжевельник — Juniperus sibirica Burgsd., одна из форм J. communis L., растет по всей Камчатке. — Л. Б.

511. Chamaemorus Raj Syn. 3 p. 260. (прим. автора)

512. Морошка — Rubus chamaemorus L. — Л. Б.

513. Vaccinium Linn. Svec. Spec. 1. (прим. автора)

514. Пьяница (Vaccinium) — так на Камчатке, по свидетельству В. Л. Комарова (Флора Камчатки, т. III, 1930, стр. 12), называют голубику, Vaccinium uliginosum L. О «голубице» Крашенинников упоминает на стр. 328. — Л. Б.

515. Vaccinium Linn. Svec. Spec. 2. (прим. автора)

516. Брусница — брусника Vaccinium vitisidaea L., растет в изобилии среди кедровника. — Л. Б.

517. Vaccinium Linn. Svec Spec. 3. (прим. автора)

518. На Камчатке распространены два вида клюквы: Oxycoccus palustris Pers. (точное название О. oxycoccus L.) с плодами до 12 мм. и О. microcarpus Turcz. с плодами до 6 мм. — Л. Б.

519. Empetrum. (прим. автора)

520. Водяница или шикша (Empetrum) — Empetrum nigrum L., водяника широко распространена на Камчатке. — Л. Б.

Черники (Vaccinium myrtillus), вопреки указаниям Стеллера (стр. 77: «schwarze kleine Heydelbeern, Ischerniza, очень мало, только у Нижнекамчатска») и Эрмана, на Камчатке нет (В. Л. Комаров, Флора Камчатки, III, стр. 16). — Л. Б.

521. В рукописи зачеркнуто: О водянице или шикше пишет г-н Стеллер, что (л. 77 об.). — Ред.

522. Сарана (Lilium flore atrorubente) — лилейное Fritillaria kamtschatcensis (L.) с черно-пурпуррвыми цветами, свойственное Дальнему Востоку, северной Японии, Северной Америке. Сарану-кругляшку и ныне на Камчатке употребляют в пищу и заготовляют на зиму. — Л. Б.

523. Lilium flore atrorubente. (прим. автора)

524. В рукописи: июня (л. 78). — Ред.

525. Кемчига — это Claytonia tuberosa Pall. из семейства портулаковых. Шаровидный клубень этого растения, достигающий 1-2 см в поперечнике, съедобен. Кемчига встречается в северо-восточной Сибири, Аляске; близкий вид С. virginica L. — в атлантических штатах Северной Америки (В. Л. Комаров. Флора Камчатки, т. II, 1927, стр, 74-75). О сборе клубней кемчиги см. В. Тюшов. Зап. Геогр. общ. по общ. геогр., XXXVII, No 2, 1906, стр. 352-353. — Л. Б.

526. Lilium radice tunicata foliis sparsis, floribus reflexis corollis revolutis. Fl. Sib. Tom. I. (прим. автора)

527. Овсянка (Lilium) — Lilium avenaceum Fischer, дальневосточная лилия. Вид, близкий к европейско-сибирской L. martagon L. Вареные луковицы съедобны. Цветы оранжевые или светлокрасные. — Л. Б.

В рукописи зачеркнуто: которая им не описана, однако известно, что сим имянем называется корень (л. 78 об.). — Ред.

528. Титихпу — это какое-то луковичное. Стеллер (стр. 90) называет это растение, которого он, однако, не видел в цвету, das Zwiebel-Gewächse. Возможно — лилия Lilium dahuricum Ker. Gewi., у которой цветы фиолетово-красные с широкой желтой полосой и с черными пятнами; некогда, — говорит В. Л. Комаров (там же, стр. 300), — ее луковицы были серьезным пищевым продуктом. — Л. Б.

529. По Стеллеру (стр. 91), maüaeit — этс Bulbi Satyrii как красного, так и белого. Имеются в виду клубни орхидеи Orchis aristata Fisch., цветы у нее фиолетово-пурпурные, реже розовые или белые. Согласно Комарову, эта орхидея, одно из характернейших растений Камчатки, растет изобильно на лесных лугах, по редколесью и в рощах каменной березы. Русское название «адамова ручка» — от пальчато-раздельных клубней (В. Л. Комаров, там же, стр. 311-312). — Л. Б.

530. Sphondilium foliolis pinnatifidis Linn. Cliff. 103.

531. Сладкая трава (Sphondilium) — зонтичное, борщевик Heracleum dulce Fisch., очень близкое к североамериканскому Heracleum lanatum Michx. Достигает высоты в 1-2 м. Растет по опушкам прибрежных ивняков, а также на субальпийских лугах у Кроноцкого озера. Об этом растении упоминает еще Атласов (Л. С. Берг. Открытие Камчатки, стр. 73). — Л. Б.

532. В рукописи зачеркнуто: а каким образом проведано, о том в своем месте объявлено будет (л. 78 об.). — Ред.

533. В рукописи зачеркнуто: Сладкою травою называется она для того что сушеная сахаром обсыпается и о квасом сладка бывает, а каким об... (л. 79). — Ред.

534. В рукописи зачеркнуто: по его же объявлению камчадалы употребляют оную вместо вшивого зелья, когда оная из земли выходит (л. 80). — Ред.

535. В рукописи зачеркнуто: По его же объявлению (л. 80.). — Ред.

536. Epilobium Linn. Svec. ер. I. (прим. автора)

537. Кипрей (Epilobium) — Epilobium angustifolium L., стебли его поныне употребляются в пищу. — Л. Б.

538. В рукописи: у ботаников и далее зачеркнуто: хаменериум специозум называется (л. 80). — Ред.

539. В рукописи: второе (л. 80). — Ред.

540. В рукописи зачеркнуто: по объявлению г-на Стеллера. Он же пишет, что (л. 80 об.). — Ред.

541. Potentilla caule fruticosa Linn. Cliff. 193. (прим. автора)

542. Курильский чай (Potentilla caule fruticoso) — кустарник около 1 м высотой, Potentilla fruticosa L., или Dasiphora fruticosa Rydb. О нем упоминает Крашенинников (наст. изд. стр. 441). — Л. Б.

543. Allium foliis radicalibus pctiolatis, floribus umbellatis Rai. pr. 39. Gmel. Sib. Tom I, p. 49. (прим. автора)

544. Черемша (Allium) — полевой лук, Allium victoriale L. Собирается и ныне. — Л. Б.

545. Ulmaria fructibus hispidis Stell. (прим. автора)

546. Шеламайные пучки, шламда (Ulmaria), у Стеллера Ulmaria kamtschatica. Это — розовоцветное шеламайник, Filipendula kamtschatica Maxim, высотою до 3 м, до 3 см в поперечнике; цветы белые. Одно из самых характерных растений Камчатки. Обычно в пойме и в лесах из каменной березы. «Весной это растение развивается чрезвычайно быстро, выгоняя свой саженный стебель в какие-нибудь две недели (в июне), зацветает в середине июли и отмирает в сентябре» (В. Л. Комаров. Флора Камчатки, т. II, 1929, стр. 264). О шеламайнике см. еще стр. 441. — Л. Б.

547. Chaerophullum seminibus laevibus nitidis, petiolis ramiferis simplicibus Linn. Cliff. 101. (прим. автора)

548. Морковные пучки (Chaerophyllum) — морковник, Anthriscus silvestris Hoffm., зонтичное высотою 1-2 м, встречается преимущественно среди приречных ивняков. Стебли его поныне употребляются сырыми в пишу. Стеллер (стр. 89) упоминает об этом растении под камчадальским именем ачелхут.

При описании зонтичного Ligusticum scoticum L., В. Л. Комаров (там же, стр. 343) говорит: «как отметил впервые еще Крашенинников, корень ligusticum имеет вкус моркови, почему и известен жителям Петропавловска под названием дикой моркови». Я не мог найти у Крашенинникова такого указания. — Л. Б.

549. В рукописи: объявленная (л. 81 об.). — Ред.

550. В рукописи зачеркнуто: херофиллум сильвестре (л. 81 об.) — Ред.

551. Tradescantia fructu molli eduli.

552. Коткония (Tradescantia) — лилейное Trillium obovatum Pursch (Trillium kamtschaticum Pallas). Имеет толстые мясистые (иногда клубнеобразные) крахмалистые корни. Растение высотою около 30 см, весьма характерное для лесов из каменной березы. Русские называют это; растение томарки, тамарки, кукушкины тамарки. Об этом растении упоминает еще Атласов (Л. С. Берг, там же, стр. 72). Изображение см. у В. Л. Комарова (там же, т. 1, табл. X). — Л. Б.

553. Bistoria foliis ovatooblongis acuminatis Linn. Cliff. 150.

554. «Иикум или сикуй, макаршино коренье (Bistorta) — Polygolium viviparum L. Корневища его съедобны. Широко распространено по всей Камчатке; в субальпийской зоне занимает сплошь целые площади. — Л. Б.

555. Jacobaca Cannabis folio Stell. (прим. автора)

556. Учихчу (Jacobaea Cannabis folio) — сложноцветное растение Senecio palmatus Ра 11. (S. caniiabifolius), по-русски баранник, высокое растение, в 1-2 м высотой, с желтыми цветами (у Стеллера, стр. 89, Jacobaea cannabis folia, flore luteo). «Употребляется в пищу вареным, заменяя до известной степени капустный лист» (В. Л. Комаров, там же, III, 1930, стр. 173). Относительно баранника по реке Аваче см. Н. В. Тюшов, 1906, стр. 28. Ср. также К. Дитмар, 1901, стр. 94, 632. — Л. Б.

557. Митуй корень, которой родится на первом Курильском острову, и по якутски зардана называется. Стеллер (стр. 94) сообщает об этом растении следующее: «Mitui koren, по словам курилов, растет на первом острове; это Radix Hedysari flore albo, который по якутски называется Sardana и около Верхоянска употребляется в пищу». Оба автора смешали два совершенно различных растения.

В Архиве Академии Наук СССР хранится рукопись Крашенинникова «Разные Камчатские обсервации, чиненные Степаном Крашенинниковым от 1737 по 1741 год» (разряд I, опись 13, No 10). Здесь между прочим имеется «Реэстр зверям птицам и рыбам и выбрасывавшимся из моря вещам около Курильских двух островов около первого и второго находящимся, так же деревьям и ягодам на оных растущим с Курильскими именами». На обороте страницы 221, где дается перечень рыб, на полях стоит: flore coeruleo prima planta mytymyt. Очевидно, это растение было впервые получено Крашенинниковым с Курильских островов. На стр. 232-265 той же рукописи помещено сделанное Крашенинниковым в 1738 г. описание камчатских птиц, рыб, зверей и растений под заглавием: «Anno 1738. Descriptiones avium, piscium. anirualium et vegetabilium». На стр. 245 здесь описывается Planta flore coeruleo anomale Mytymyt, которое растет около Болыперецка, цветет в начале мая по старому стилю. Приводим наиболее существенные данные об этом растении из рукописи Крашенинникова: «Pro radice habet bulbum rotundum... Singuli (flores) duobus petalis, in duas acquales lacinias non profunde sectis. Eorumque superius in calcar abit longum, acuto fine terminatum, in extremitate nonnihil ineurvum. Alae ejus dilute coeruleae sunt». Это описание не оставляет сомнения в том, что мы имеем дело с хохлаткой Corydalis ambigua Cham, et Schltd., из семейства маковых и подсемейства дымянковых. Это растение, согласно В. Л. Комарову (Флора Камчатки, II, 1929, стр. 160), широко распространено в южной половине полуострова. Оно зацветает сейчас же по сходе снега. Имеет мясистые шаровидные мучнистые клубни. У русских на Камчатке носит название «дикого картофеля». Свойственно Дальнему Востоку (между прочим и Курильским островам), и ни на Яне, ни на Лене не встречается. J. G. Gmelin (Flora sibirica, IV, 1769, p. 65, 213) не очень ошибся, определив mytymyt как Fulmaria bulbosa L. (хохлатка полевая); эта хохлатка, по теперешней номенклатуре Corydalis cava (L.), на Камчатке (и вообще в Сибири) не встречается и принадлежит к другой секции.

Что касается Стеллерова Hedysarum с белыми цветами, «зарданы» Крашенинникова, то это растение ничего общего с хохлаткой не имеет. У Гмелина (там же, стр. 28-29) сардана якутов (съедобное растение) отнесено к роду Hedysarum из бобовых. Ледебур в комментариях к сибирской флоре Гмелииа (Denkschriften botan. Gesell, zu Regensburg, III, 1841, p. 112) называет это якутское растение Hedysarum esculentum Led., но оно на Камчатке не встречается. Повидимому, у Стеллера путаница. — Л. Б.

558. Камчадалы... ни жагре, ни мухомору не спускают. Жагрой, согласно словарю Даля, называют трут, «древесную губу» (т. е. губку, иначе — древесные грибы). Здесь имеются в виду грибы-трутовики (семейство Polyporaceae), которые поселяются на деревьях. Плодовые тела Fomes раньше использовались как зажигательный трут; некоторые применяются в медицине. Есть виды рода Polyporus, употребляемые в пищу. Относительно использования березовых трутовиков (der weisse Baum-Schwamm) в пищу говорит и Стеллер (стр. 92): камчадалы сбивают их с берез дубиной, измельчают топором и едят замороженными. С. Ю. Липшиц и Ю. А. Ливеровский (1937, стр. 197) сообщают, что зола гриба-трутовика (Polyporus sp ) употребляется на Камчатке вместо нюхательного табака. Об использовании камчадалами «березового труту» в качестве средства от ломоты говорит Крашенинников (на стр. 443). О трутовиках Камчатки см. А. С. Бондарцев. Грибы из семейств Polyporeae, Telephoreae и Hydneae, собранные на Камчатке В. П. Савичем. Камчатская эксп. Ф. Л. Рябушинского, Ботан. отд., вып. 11, М., 1914, стр. 525-534. Самым распространенным трутовиком на Камчатке является Fomes igniarius (L.), который вредит каменной березе, белой березе, ольхе, осине. На обоих видах берез встречается Fomes fomentarius (L.). Есть и другие виды этого рода, а также другие роды. Из рода Polyporus на Камчатке встречаются Polyporus sulfureus (Bull.) на лиственице и Р. varius Fries на тополе. — Л. Б.

Об употреблении мухомора (Amanita) в качестве опьяняющего средства камчадалами, коряками и юкагирами сообщает и Стеллер (стр. 92-93). См. также Л. С. Берг. Открытие Камчатки..., 3-е изд., 1946, стр. 163-164. — Л. Б.

559. В рукописи зачеркнуто: которые по большей части взяты из Стеллерова описания (л. 82). — Ред.

560. Triticum radice perrenni spiculis binis lanuginosis Gmel. Sib. Tom. I, Pag. 119, Tab. XXV. (прим. автора)

561. Высокая трава беловатая видом пшенице подобная (Triticum). Повидимому, имеется в виду высокий (до 1 м и выше) злак колосник Elymus mollis Trin. (E. arenarius авторов), сплошь покрывающий на берегу моря песчаный береговой вал. Местное название лаш или лащ. О зарослях Elymus mollis см. В. Л. Комаров. Растительность морских берегов полуострова Камчатки. Труды Дальневост. филиала Акад. Наук СССР, сер. ботан., II, Л., 1937, стр. 8, 9, 16-17.

Следует отметить, что самый распространенный злак на Камчатке и вообще самое распространенное здесь растение — это Calamagrostis Langsdorffi (Link), Trin, пырей по местному, высотою до 2 м, главная сенокосная трава. — Л. Б.

Стрелина мыза — Стрельна близ Ленинграда; здесь (а также у Петродворца) в изобилии растет на песчаном морском берегу этот злак (Гмелин, 1747). — Л. Б.

562. В небольшой степени плетение корзин и мешков сохранилось на западном побережье и в настоящее время. — В. А.

563. Болотная трава (Cyperoides) тоншичь, мятая трава, егей, цимт. Об этой же траве «gramen Cyperoide, oder Cypergras» упоминает Стеллер (стр. 81-82). О траве тоншичь, употребляемой вместо трута и в качестве мочегонного средства, говорит Крашенинников (см. наст. изд., стр. 380 и 441), о труте см. Л. С. Берг. Открытие Камчатки.... (стр. 204-205). Ею же обвивают новорожденных (см. наст. изд., стр. 437). Стеллер (стр. 363) называет эту траву Fheu (срав. выше егей). А. Севастьянов в примечании к изданию «Описания Земли Камчатки», 1818 г. (т. I, стр. 330), предполагал, что эта трава есть или рогоз (на Камчатке Typha latifolia L., который здесь, однако, редок) или «Carex, который у Шенхцера, Бухсбаума и других старинных ботаников известен под названием Cyperoides». В. Л. Комаров (Флора Камчатки, т. 1, 1927, стр. 107) склонен присоединиться к последнему мнению, указывая, что на Камчатке растет Carex laevirostris Blytt (во «Флоре СССР», т. III, стр. 438, С. rbynchophysa G. A. M.), у которой листья 8-15 мм шириной (В. Л. Комаров. Флора Камчатки, т. I, стр. 266). У Гмелина в Flora sibirica (т. I, 1747, р. 135 и др.) Cyperoides стоит в синонимике Carex. Н. В. Тюшов (По западному берегу Камчатки, 1906, стр. 164) при описании с. Воровского упоминает о тоншиче: «Тоншичем называется мятая и чесаная трава — осока; служит для обвертывания ног и колен во время сильных морозов и особенно при неводьбе (осенней) гольцов». — Л. Б.

564. Кропива. Имеется в виду крапива Urtica platyphylla Wedd., свойственная также Сахалину и сев. Японии. Теперь вытеснена привозной пряжей. Об этой крапиве см. С. Ю. Липшиц и Ю. А. Ливеровский, 1937, стр. 194-197. — Л. Б.

К. Дитмар рассказывает об интересном опыте обработки крапивы, введенном в 1847 г. камчатским начальником, в русских селениях Милкове и Ключах. К. Дитмар, Поездки и пребывание в Камчатке в 1851-1855 гг. Ч. I. Исторический отчет по путевым дневникам. СПб., 1901, стр. 363-364. — В. А.

565. В рукописи зачеркнуто: Что касается до лекарственных трав их, то упомянем здесь токмо о знатнейших, а прочие оставим (л. 83). — Ред.

566. О кайлун-траве около Большой реки Крашенинников упоминает на стр. 438, под именем Гале. Стеллер (1774, стр. 68, 89, 364) называет его Kailum или Gale Tournefortii или Galae Septentrionalium. По любезному сообщению В. Л. Некрасовой, это — восковница, Myrica tomentosa DC. (Myrica gale auct.) из семейства Myricaceae, кустарник до 1 м высотой, широко распространенный на Камчатке (кроме бассейна реки Камчатки), особенно на юге полуострова. Правильнее называть эту форму Myrica gale tomentosa. Вид этот (вместе с подвидами) свойствен приморским местам Европы, Охотскому побережью, Камчатке, бассейну Уссури, Сахалину, северной Японии, Аляске и далее на восток до Ньюфаундлэнда (В. Комаров. Флора Камчатки, т. II, 1929, стр. 36-37; Флора СССР, т. V, 1936, стр. 243-244). — Л. Б.

567. Dryas Linn. (прим. автора)

568. Чагбан (Dryas) — это Dryas octopetala L., куропаточья трава, растение из розоцветных. В настоящее время камчатскую куропаточью траву считают особой расой kamtschatica от вида D. punctata. Jnz (Флора СССР, т. X, 1941, стр. 269) О применении этого вида в туземной медицине см. наст. изд.. стр. 442 (чахбон, Drymopogon) и Steller, р. 93 (чахбан, tschatzban, Drymopogen, sic), p. 365 (Drymopogon, чахбан). — Л. Б.

569. Andromeda foliis ovatis venosis Gmel. Sib. (прим. автора)

570. Катанагчь, пьяная трава (Andromeda) — это кашкара, или золотистый рододендрон, или пьяная трава, катанич (Комаров), Rhododendron chrysanthum, распространенный в восточной Сибири вплоть до Анадыря и в северной Японии. Встречается по всей Камчатке; главное местообитание — это верхняя часть пояса сланников, где этот рододендрон растет на каменистой почве среди подушек лишаев; встречается также на сухих тундровых террасах (В. Л. Комаров. Флора Камчатки, т. II, стр. 359-360) О пьяной траве см. наст. изд. стр. 442, и Steller, стр. 93, 364 (Chamaerhododendros flore magno sulphureo, у ительменов кетеиано, мискута, катаналч). По д-ру Тюшову (1906, стр. 29) в его время пьяная трава, растущая по хребтам у с. Начики, употреблялась против внутренних кровотечений. — Л. Б.

571. Quercus marina Cluf. et. Lob. ic.

572. Дуб морской (Quercus marina) — это водоросль на багрянок (Rhodophyceae) Delesseria sinuosa. Она чрезвычайно похожа на дубовые листья. Встречается в северных частях Атлантического и Тихого океанов. — Л. Б.

573. Морская малина — это не растение, а актиния, судя по тому, что Стеллер (1774, стр. 95) называет ее Alcyonium gelatinosum rubrum. — Л. Б.

574. Species fuci. (прим. автора)

575. Морская трава Яханга (о ней упоминает и Стеллер, стр. 96). По любезному сообщению проф. Н. Н. Воронихина, Г. Гайл (Ламинариевые водоросли дальневосточных морей. Вестн. ДВ филиала АН СССР, No 19, 1936, стр. 57), отождествляет эту водоросль с Alaria fistulosa Post, et Rupr. forma stenophylla Setch. H. H. Воронихин любезно прислал мне следующую выписку из работы: Posteis et Ruprecht. Illustrationes algarum, 1840: «Алария дудчатая достигает обыкновенно длины от 15 до 30 футов, и нет сомнения, что есть образцы еще большей длины, которые впрочем с трудом могут быть собраны в целости, потому что вещество их между всеми другими видами самое нежное, а потому они обыкновенно попадаются в оторванных кусках длиною от 1 до 2 футов... Отличительный признак этого вида составляет становая жила... Пластины, особенно в широких образцах, с краем завернутым, который, будучи вытянут по свойственной ему упругости, опять возвращается в прежнее положение» (Pynpexm). По предположению H. H. Воронихина, «китовый ус» Крашенинникова представляет собою «становую жилу» алярии. — Л. Б.

576. Cicuta Auct. (прим. автора)

577. Омег (Cicuta) — Cicuta virosa L., вех, или омег. «Жители Камчатки боятся его, так как им отравляются на смерть коровы, и огораживают места, где он встречается, чтобы коровы не могли его достать. В этих местах он размножается особенно сильно» (В. Л. Комаров, Флора Камчатки, т. II, стр. 339). Об омеге и лютике см. наст. изд., стр. 443. — Л. Б.

578. Anemonoides et Ranunculus. (прим. автора)

579. Згат, лютик — это аконит. На Камчатке три вида аконита: 1) самый крупный, Aconitum maximum Pall., 2) самый распространенный, A. Fischeri Rchnb., называемый на Камчатке лютиком, 3) сравнительно редкий A. delphinifolium De, свойственный альпийским лугам. Об отравлении стрел лютиком см. Л. С. Берг. Открытие Камчатки... 1946, стр. 112-113.

На стр. 437, 442 Крашенинников упоминает растение кутахжу, мущины (пьют) от цынги и от лому в членах, — а женщины для неплодия. Об этом растении говорит и Стеллер, называя его кутахчу (стр. 83), кутахшу (стр. 365). Согласно Стеллеру (стр. 83), оно принадлежит к «роду» Tbapsia Tournefortii и очень похоже на Angelica; корень его туземцы едят и употребляют от разных болезней. Это — характерное камчатское зонтичное растение, Augelica ursina Maxim., достигающее высоты 2-3 м. У В. Л. Комарова — повидимому, по ошибке — название кутахчу приурочено и к другому камчатскому виду этого рода, A. refracta Fr. Schmidt (см. Флора Камчатки, т. II. 1929, стр. 345-347). Согласно Комарову, и теперь настой медвежьего корня (А. ursina) в большом ходу как лекарство для заживления ран и при внутренних болезнях. Растение это свойственно, кроме Камчатки, еще Сахалину и северной Японии. Согласно К. Дитмару (Поездки и пребывание в Камчатке в 1851-1855 гг., 1901, стр. 534-535), северным пределом распространения А. ursina на Камчатке является река Сопочная (примерно под 55¾° с. ш.), впадающая в Охотское море; это же подтверждает и В. Л. Комаров. Дитмар, наблюдавший это растение в бассейне реки Сопочной, сообщает о нем: «Хотя осень уже сильно поубавила растений, все-таки весь луг был покрыт, как лесом, гигантскими стеблями этого красивого декоративного растения... По всему лугу торчали высокие, до 10 футов, и толшиною в руку стволы. Название медвежий корень (Angelophyllum ursinum Ruprecht) происходит от того, что будто медведи, как уверяют местные жители, пользуются при поранениях корнями этого растения как лекарством. Говорят, будто они их выкапывают, прикладываются к ним пораненными частями тела и трутся о них». Об этом упоминает и Эрман (Н. В. Тюшов. Зап. Геогр. общ. по общ. геогр., XXXVII, No 2, 1906, стр. 186).

В перечне названий растений, на стр. 328, Крашенинников приводит толокнянку (см. ниже).

На стр. 442 упоминается о «лесной фиалке» и других растениях. См. в примечаниях к наст. изд. — Л. Б.

580. Документы середины XVIII века подтверждают сообщение Крашенинникова о том, что чукчи и эскимосы употребляли отравленные стрелы — показания (1754) бывшего в плену у чукоч казака Кузнецкого, сообщение чукчи Хехгигиша о Большой Земле (1763) и др. (Л. С. Берг. Открытие Камчатки... стр. 110, 113). Алеуты, по данным Вениаминова, также применяли подобные стрелы (И. Вениаминов, Записки об островах Уналашкинского отдела. Ч. II, СПб., 1840, стр. 106). Исследователи палеоазиатских народов (В. Г. Богораз и В. И. Иохельсон) в конце XIX века уже не нашли никаких упоминаний об употреблении ядовитых стрел этими народами в прошлом. Также ничего не говорит об этом и известный исследователь эскимосов Нельсон.

Особенно широко, как на охоте, так и в военных действиях, применялись отравленные стрелы у айнов (R. Torii. Etudes archéologiques et ethnologiques. Les Ainou des lies Rouriles. Journal of Ihe College of Science Imper. University of Tokyo, v. XLII, art. 1, Tokyo, 1919, стр. 225. Позднеев: Материалы по истории северной Японии и ее отношений к материку и России. Т. II, ч. 2, Йокохама, стр. 21, 25; Л. С. Берг, там же, стр. 112-113. — В. А.