ПЯТЫЙ РАПОРТ ГМЕЛИНУ И МИЛЛЕРУ от 14 ноября 1737 г.

Благородным господам профессорам.

Пятой репорт.

Из Охоцка отправился я на судне "Фортуне" октября 4 дня, часу во 2 пополудни, и шли благополучно часу до 11 пополудни; а потом [555] такое учинилось нещастие, что судно вода одолела, и уже в шпигаты забиваться стала. И хотя в два насоса и в несколько больших котлов ее выливали, однакож тем ее вылить не могли, чего ради все. что было на палубах также и из судна груз около четырех сот пуд в море сметали, и так едва спаслися, а особливо, что в то время штиль был, а ежели бы хотя малое волнение было, то бы судну никоим образом от потопления избавиться невозможно было.

От помянутого сбрасывания я в крайнее раззорение пришел: 1. для того, что из данных мне казенных вещей несколько в море сброшено и испорчено, а имянно, одна сума в которой была серая бумага, пять дестей пищей бумаги, и данные мне семена; а осталось серой бумаги только пять дестен, а из семян ячмень и горох, да один термометр № 16 розбит, также и ветрометр изогнут и розпаян, которой я по прибытии на Камчатку исправил, а на починку оного купил два золотника нашатырю, по 30 копеек золотник; 2. что провианту моего брошено в море одиннатцать сум, также чемодан с бельем, и больше у меня не осталось, как только одна рубашка которая в ту пору на мне была. А что моего так много сброшено, то зделалось оттого, что я и обретающийся при мне пищик в то время от болезни, которая многим небывалым на море случается, почти бесчувственны были, и за казенными вещами и багажом моим смотреть было некому.

К устью Большой реки пришли октября 14 дня часу в 9 прежде полудни, в которое за убылою водою и за боковым ветром войтить не могли, но как только вбежали в самые валы, которые беляки называются, а ветр в то время был N очень сильной, то валами, которые уже чрез судно ходили, едва его не затопило. Между тем бросили якорь, чтоб, дождався прибылой воды, войти в устье, но и того не воспоследовало, потому что судно на якоре удержаться не могло, но помалу валами подавало его к берегу и спустя с полчаса, от устья Большой реки саженях во 100 выкинуло на низменную кошку, чрез которую в полновые воды морской вал ходит. Оная кошка в том месте шириною сажен на 50, с одну сторону ее море, с другую устье Большой реки, а с третью залив от рек Большой и Озерной, которые устьями вместе сошлися. Здесь мы то щастие имели, что в то время, как мы на оной кошке жили, было новолуние, и воды тогда обыкновенно бывают менше.

Октября 15 дня послали в острог людей, чтоб привели на подъем наш батов, однакож оные баты до 21 числа присланы не были, а между тем воды морские от часу больше прибывали. И так мы на вышеозначенной кошке не без великого страху жили, потому что местами вода уже через оную переливалась.

От устья Большой реки поднялся я на пяти батах октября 21 дня, а в острог приехал октября 22 дня ввечеру.

Октября 23 дня подал я посланные со мною от вашего благородия промемории господину подполковнику Мерлину, которые, прочетши, объявить изволил, что он, по силе вышеозначенных промеморий, ведомость сочинить велит, а о строении хором приказал мне подать требование в Большерецкую приказную избу, а притом сказал, что того в здешнем остроге зделать почти невозможно, потому что лесу в близости не имеется, а добывают оной по впадающей в Большую реку реке Быстрой с великою трудностию, понеже на оной реке многие пороги имеются, и почти не ни одной хоромины нет, на которую бы лес без урону лючей добыт был, но и там де его скудно, и то тополовой, также и людей малолюдство, а в Верхнем де и в Нижнем острогах оное строение зделать можно, потому де что там лесу листвяничного довольно имеется. [556]

Октября 24 и 25 чисел требовал я от здешней приказной избы: 1) чтоб по силе данного мне из канцелярии Охоцкого порта ее императорского величества послушного указа для чинения в здешнем остроге метеорологических наблюдений достойной к тому делу и грамоте умеющей один, да для караулу оных инструментов один же человек определен был; 2) чтоб для караулу обретающихся при мне казенных вещей и для розсылок три человека присланы были; 3) чтоб ко мне в толмачи один человек знающей камчатского, курильского и коряцкого языков определен был, а ежели такого человека не имеется, которой бы все три вышеписанные языки знал, то б каждого языка по толмачю определить; ко мне поведено было; 4) чтоб из русских и из иноземцов старожилы ко мне присланы были для выспрашиванья о имеющихся в здешних местах зверях, птицах и рыбах; 5) чтоб близ моей квартеры анбар поставлен был длиною четырех, а шириною трех сажен.

И по силе вышеписанного требования для чинения метеорологических наблюдений прислан ко мне из партии служивой Иван Шангидо, да для караулу оных инструментов из партии ж служивой Никифор Саламатов, да для караулу и россылок из партии же присланы служивые три человека, да толмач камчатского языка Михайло Лепихин, а коряцкого и курильского языков толмачей в здешнем остроге не имеется, да и курильского языка никто и не знает, а говорят курилы с русскими камчатским большерецким языком, и русские, которые за збором ясаку и за торгами на Курильские острова ездят, берут с собою в толмачи знающих камчатского языка.

А чтоб слова курильского языка написаны были, то намерен я требовать от курильского комиссара, чтоб по зборе ясаку с Курильских островов, привез с собою курильских мужиков двух знающих камчатского языка, которые бывали и на дальных островах, чрез которых бы можно оные острова по их величине и положению описать, также и о свойствах и промыслах морских зверей, рыб, и о растущих на оных островах деревах и травах, о их вере и обычаях, о торгах и о прочем уведомиться.

А что до построения анбара касается, на то Большерецкая приказная изба октября 27 дня 1737 году письменно ответствовала, что де на строение анбара в Большерецку никаких запасных лесов не имеется, а добывать де нынешним временем никоими мерами невозможно, понеже де по реке шуга плывет: а здесь де лес на строение добывается вверх по Быстрой реке за порогами, а на строение де анбара лес добывать будут они и строить весною.

Ноября 4 дня требовал я от Большерецкой приказной избы: 1) чтоб на строение троих хором, состоящих из двух светлиц и одной черной избы и при них анбаров, в удобное время лес добыть и помянутое строение будущего лета построить повелела; 2) чтоб для пересмотру старинные дела ко мне прислала; 3) чтоб ясашным иноземцам приказала из имеющихся в здешних реках рыб каждого роду по две изловить и ко мне принести и ежели случится киту на берег выброшену быть, чтоб о том мне объявили и прежде осмотрения оного кита его б не рознимали, а особливо, чтоб приказала промыслить находящегося в здешних местах каменного барана, из морских зверей бобра и кота по мужичку и по женочке, а из рыб морских махваю, капхажу и касатку, о которых в здешних местах примечания достойные повести сказываются: 4) чтоб повелела ясашным иноземцам принесть ко мне самое лучшее платье муское и женское и робячье, ежели в нем, кроме величины, есть отмена, а за оное платье и за зверей заплачено будет по их воле казенным табаком шаром; 5) чтоб весною [557] приказали изготовить столб прямой, вышиною восемнатцать футов или больше, которой поставлен будет на устье Большой реки для примечания прилива и отлива морской воды.

На вышеписанное мое требование из Большерецкой приказной избы ноября 7 дня ответствовано: 1. что де в Большерецкую приказную избу о строении хором из канцелярии Охоцкого порту послушного ее императорского величества указу не прислано, и без указу де оной канцелярии оное строение Большерецкая приказная изба производить опасна; 2. что обретающиеся в Большерецкой приказной избе старинные дела для пересмотру ко мне посланы при сем ведении; 3 и 4. о ловлении де в здешних реках рыб, каких возможно изловить, по две и о присылке ко мне и ежели где кита на берег выбросит, о том бы мне объявлено было, також и о каменных баранах и о зверях и о рыбах морских и о иноземческом платье по силе моего требования из Большерецкой приказной избы в ясашные иноземцы в каждой острог к тойонам ее императорского величества указы посланы будут; 5. для примечания де прилива и отлива морской воды столб длиною восемнатцать футов весною добыт будет.

По получении вышеписанного ответствия объявлял я господину подполковнику Мерлину, что Большерецкая приказная изба от строения хором отказывается, и просил, чтоб мне объявить изволил, будут ли по силе присланной к нему от вашего благородия промемории здесь и в прочих острогах хоромы построены или нет, на что он словесно объявил, что он на присланную к нему промеморию вашему благородию ответствовать будет.

Ноября 10 дня посылал я требования к коммисарам Нижнего Камчатского острогу Максиму Латышеву да к коммисару Верхнего острогу Логину Попову, которые ныне в здешнем остроге обретаются, и в скорых числех в помянутые остроги отправятся, в которых написал, чтоб они по прибытии своем в помянутые остроги надлежащее число лесу на строение в каждом остроге троих хором, состоящих из двух светлиц и одной черной избы, и довольного числа анбаров, изготовить велели, чтоб оное строение по прибытии моем в помянутые остроги без препятствия производить можно.

Из посланных к помянутым коммисарам требований Верхнего острогу коммисар Логин Попов требование принял, и на оное ответствовать хотел по прибытии в Верхней Камчатской острог, а Нижнего острогу комиссар Максим Латышев посланное к нему чрез пищика Аргунова требование возвратно ко мне прислал, отговариваясь, что де ему требования моего здесь принять невозможно, потому де что он в Нижнем остроге не бывал, и о состоянии тамошнего острсгу не известен, а что мне потребно, то б я требовал от него по прибытии в оной острог.

Из всего вышеписанного видеть можно, что ни в коем остроге к прибытию вашего благородия хоромы построены не будут, ежели ваше благородие от канцелярии Охоцкого порта требовать не изволите, чтоб ко всем здешних острогов коммисарам о строении оных хором нарочной указ послан был.

Приехавши в Большерецкой острог, сочинил я имеющимся в здешних местах зверям, птицам и рыбам и растущим около здешнего места деревам и травам реэстры с русскими и камчатскими названиями. Также написал слова здешнего болшерецкого языка.

Для поставления метеорологических инструментов велел я зделать ящик в анбарной стене, которой анбар имеется близ церькви, а иного к поставлению оных инструментов способного места сыскать [558] не мог. А как весною анбар для поставления их построен будет, тогда начну наблюдения ветрометром и эксатмоскопом чинить.

Для выспрашивания о вере, житии и о прочих поведениях требовать буду от коммиесара здешнего острога, которой в скорых числех за збором ясака по пенжинскому берегу поедет, чтоб привез с собою с Воровской и с Кыкчику рек лутчих людей, a особливо и для того, что на помянутых роках живущие иноземцы особливым языком говорят, которой от здешнего разнствует.

Как дорога станет, то намерен я ехать к имеющимся вверх по Большой реке теплым водам, а от оных вод прямою дорогою к другим теплым водам, впадающим в Копенчик речку, которая устьем своим в Большую реку впала, а от других теплых вод поеду к горелой сопке, которая имеется между Авачи и Налачевой рек, расстоянием or других теплых вод в двух днях езды на собаках, а от нее к другой горелой сопке, имеющейся на реке Жупановой в расстоянии одного дня езды от первой горелой сопки.

Хотя оные горелые сопки имеются и на дороге, которою ездят в Верхней Камчатской острог, то однакож я этими местами во оной острог не поеду, но намерен ехать иною дорогою, которая лежит через Воровскую реку, чтоб сии места сколько возможно самому описать.

По возвращении от помянутых горелых сопок из Большерецкого острогу весной поеду к знатнейшим теплым водам, которые находятся на Озерной реке не в одном месте, и так горячи, что в них и мясо варить можно, и из ключей вода в вышину на сажень бьет, и ежели во оные воды серебро положится, то по малом времени как золото будет.

Через пришедших из Курил со островов и с Лопатки, также и с Авачи, людей известился я, что там великое трясение земли было, которое во всех помянутых местах началося в одно время.

На первом Курильском острову, Сумшчу называемом, трясение земли было следующим образом. Октября 6 дня в 3 часу пополуночи сперва земля так жестоко тряслася, что от него многие балаганы попадали, и людям стоять невозможно было и продолжалося с четверть часа. Оное трясение приходило волнами с SSO, и по прошествии валов земля чрез долгое время дрожала, а потом как перестало трясение, то воды вдруг с моря, с великим шумом сажени на три прибыло, которая тотчас опять в море далеко ушла.

По сбежании воды в другой раз земля тряслася, только очень легко, а после опять вода с моря до того же места пришла, где в первой раз была, и так же, как и первая, нимало не стояв в одной мере, в море ушла так далеко, что в проливе, которой между первого и другова острова имеется, камень великой дикой на сажень сверх воды виден был. Спустя с четверть часа в третей раз воды с моря с превеликим шумом сажен на десять выше прежних мест прибыло, которою многие иноземческие жилища унесло. Оная вода, нимало не стояв, опять в море убежала и, ставши на море, чрез два дни то убывала, то прибывала.

По сбежании вышеписанной большой воды земля тряслася чрез четыренадцать дней не очень жестоко. Оное трясение было так же, ках и сперва волнистое, а перед всяким трясением до самого окончания трясения гром под землею великой слышен был.

Трясение земли после большой воды неравно было, иногда пять раз в сутки, иногда больше, а иногда и меньше.

Около Лопатки и на Аваче трясение началося в том же числе и часу, только оное в первой раз легко было, а в другой и в третей [559] разы так же, как и на острову, очень жестоко было, что многие балаганы оттого попадали.

После третьего разу вода с моря прибыла с великим шумом, сажен на пятнатцать, которою все окололежашие низменные места и не очень высокие горы покрыло. Многие иноземческие жилища, багаж, корм и байдары унесло, и русским, в то время там бывшим, немалой убыток зделало, которые, оставя весь багаж в юртах, на высокие горы бежать и там спасение искать принуждены были. Оная вода, так же как и на острову, нимало не стояв, опять в море ушла, а прибывала ли прежде того, о том те люди, которые мне о сем трясении сказывали, не известны, потому что в нощное время они спали.

Как вода збежала, то иноземцы и мест узнать не могли, на которых их жилища были, потому что многие низменные места буграми, а бугры низменными местами зделало, также и великие буераки промыло. А между рекою Вилючиком и Авачинскою губою новую небольшую губу зделало, по сказыванию имеющегося при мне на карауле большерецкого жителя Петра Ерлантьева, которой во время трясения на Аваче был за своими нуждами. А то место, где ныне губа зделалась, было луговое, и ягод клюквы и шикши там было довольно, на нем стояли два балагана, в которых иноземцы корм клали, которые во время большой воды с землею унесло и бывших во оных балаганах двух иноземческих баб да одного парня утопило.

После большой воды так же, как и на Курильском острову, перед трясением гром под землею слышен был. Во всех местах, а имянно на Курильском острову, на Лопатке и на Аваче, оное трясение окончалось 20 дня октября.

В Большерецком остроге октября 6 дня в 3 часу пополуночи земля один раз тряслася, только не очень сильно. Студент Степан Крашенинников.

В Большерецком остроге. Ноября 14 дня 1737 году.

(Архив АН СССР, ф. 21. оп. 5. 34, лл. 49-54 об.).